Текст книги "Бумажный тигр"

Глава 23

Я слышал от мамы Шуке, что у Бена завелась девушка. Это что, правда?

Дэниел и Джорджина шли за Тайлером и Эви. Они лениво переговаривались, словно сплетники на какой-ни-будь светской вечеринке. Джорджина все старалась поплотнее запахнуться халатиком, но новые знакомые, по-хоже, не обращали внимания на ее вид.

В том-то и дело, что правда. Он сейчас приводит для нее в порядок бывший флигель управляющего. Она квартеронка[2]2
  Ребенок от мулатки и белого. – Примеч. пер.


[Закрыть], откуда-то из Нового Орлеана. Хорошенькая в отличие от Бена.

Почему же он не въехал в господский особняк по-моему, это произвело бы на нее впечатление.

Джорджина почувствовала, как по-хозяйски обнял ее за талию Дэниел. Она обратила на него смущенный взгляд, но он был занят разговором и не смотрел в ее сторону. Тайлер и Эви рассмеялись.

Ты теперь молодожен, приятель, и поэтому хорошо поймешь Бена. Вот ты говоришь, господский особняк. А тебе известно, что он весь трещит по швам и только что не лопается от набившихся в него гостей? Там и Эвины родственники, и Бена. Даже братья-разбойники приехали на лето, а вместе с ними Кайл и Кармен. Им, видите ли, захотелось взглянуть на Натчез. Уверяю тебя, ты никогда не видел, чтобы в одном доме собиралось столько народу.

Джорджина перехватила быстрый взгляд, который Эви бросила на брата при упоминании имени Кармен. Она, видимо, ждала от него какой-то реакции. Но Дэниел улыбнулся и только теснее прижал к себе жену. Эви удовлетворенно хмыкнула, а Джорджина смутилась еще больше.

– А что это за братья-разбойники? Кто такие Кайл и Кармен? – невинно спросила она.

– Родственники Эви, – ответил Дэниел.

– И подельники Дэниела, – вторила ему сестра.

– Наказание мое, – подытожил Тайлер и все рассмеялись. – Эви взяла их под свою опеку, когда они осиротели. Я надеялся избавиться от них сразу же, как только они подрастут. Не тут-то было! Когда Кармен вышла замуж за Кайла, я вздохнул чуть свободнее, но эта парочка повадилась к нам по пять раз на дню, и я понял, что и тут прогадал. А теперь у них свой отпрыск, так они и его на меня повесили. Вообще мы договаривались, что за подрастающим поколением будет приглядывать отец Эви, но попробуй-ка выцарапать его из кабака!

– У него стало совсем плохое зрение, и он уже не может рисовать. Надо же чем-нибудь себя занять, – в оправдание отца сказала Эви. – Он не пьет, а просто общается с людьми. Вы всегда все преувеличиваете, Тайлер Монтейн.

– Э, нет, преувеличивать – это прерогатива Дэниела. – Тайлер оглянулся через плечо назад. – Я прочитал ту книжонку, которую ты послал Эви, приятель. Ты называешь меня болтуном, а сам-то кто, подумай? То, что ты свою болтовню доверяешь бумаге, сути дела не меняет. Мы с тобой два сапога пара, ты ничем не лучше меня.

Дэниел усмехнулся:

– Я пишу про то, что знаю наверняка. А ты бесишься только потому, что Пекос тебя переплюнул.

– Он сделал из меня странствующего шулера, вообразите! – пожаловался Тайлер Джорджине. – Скажите, разве я похож на шулера?

Внимательно взглянув на него, Джорджина поймала себя на том, что склонна согласиться с мужем, но смутилась и обратила беспомощный взгляд на Дэниела:

О чем разговор?

Эви рассмеялась и, схватив Тайлера за руку, заста-вила его отвести глаза от смутившейся девушки. – Он же ей про тебя не рассказывал, болван! А теперь ничего не поделаешь, придется выложить все как на духу.

Не рассказывал? – растерянно переспросила Джорджина. – Что он мне не рассказывал?

Она чувствовала, что наркотик не до конца еще выветрился из головы, и ей казалось, что это сон. Завтра утром она откроет глаза и все вернется на круги своя. Не может быть, чтобы это происходило в реальности! Она бредет по железнодорожным путям среди ночи в одной нижней рубашке и халатике и обсуждает странствующих шулеров, квартеронов и каких-то многочисленных родственников с двумя незнакомыми и удивительно красивыми людьми. Уж не говоря о тех минутах, что она провела, лежа в траве рядом с Дэниелом, который страстно целовал ее.

Такое бывает только во сне.

Дэниел швырнул в Тайлера мелким камушком.

– Ты так и не научился держать язык за зубами, Тайлер Монтейн. В следующий раз я сделаю так, чтобы Пекос тебя пристрелил.

– Дэниел! – Джорджина стряхнула с себя его руку. – Ты же сам представлялся Пекосом! Я ничего не понимаю! Ты с ума сошел?

Впереди уже отчетливо выделялись на фоне темного неба фермерские постройки. Смеющиеся Тайлер и Эви ускорили шаг. Дэниел сунул руки в карманы и сурово взглянул на жену:

– Мне хочется хоть на пару часов сомкнуть сегодня веки, если ты не возражаешь. Или я должен остановиться и объяснить тебе все прямо сейчас?

– Я не говорю про все, у тебя целая жизнь впереди, но о Пекосе хотелось бы услышать поскорее. Кто это такой и какое ты имеешь к нему отношение?

Пекос Мартин – химера, плод воображения, герой романов. А назвался я так только потому, что в свое время начитался о нем книжек и еще я долгое время ошибочно полагал, что Пекос – это Тайлер. Это имя прилипло ко мне так, что не оторвешь. Сопровождает меня по жизни уже не первый год.

Джорджина молчала и ждала продолжения. Дэниел нерешительно переминался с ноги на ногу. Но натолкнувшись на ее взгляд, он схватил ее за руку и потащил дальше.

Пока я лежал со сломанной ногой, мне пришла в голову мысль написать про Пекоса Мартина роман. Я отослал его в издательство, которое тогда выпускало книги из этой серии, и его купили. С тех пор я сочиняю по одному-два продолжения в год. Миллионером не стал, но книги хорошо распродаются, и гонорары от издательства служат для меня некоторым подспорьем. На газете я еще не скоро начну зарабатывать такие деньги.

Джорджина взглянула на него широко раскрытыми глазами:

Ты пишешь книги?!

Про Пекоса Мартина, – уточнил он, словно желая тем самым как-то умалить себя.

Да какая разница? Ты пишешь настоящие книги! Переносишь на бумагу разговоры и грезы людей, облекая их в свои слова! Тебя читают по всему миру, и каждый находит в твоей книге что-то для себя и, может быть, даже становится лучше!

Дэниел несколько смутился:

– Да, я пишу. Но чему ты удивляешься? Ведь я тем же самым занимаюсь в газете.

– Это другое, там просто городские новости. Выдумывать самому ничего не нужно, остается только рассказать. А книги про Пекоса Мартина – это собственное творчество, правда? То есть ты берешь какие-то картины из своей головы, придумываешь персонажей и переносишь все это на бумагу точно так же, как, например, художник. Ты создаешь новый образ. О, я никогда не встречалась с людьми, которые умеют это делать! Однажды только здоровалась за руку с Оскаром Уайльдом, но это не считается. А тут… Почему ты до сих пор молчал?

Дэниел покачал головой и усмехнулся, хотя в глубине души был польщен.

– Потому что это не так важно для меня. Главное – газета. Тут я в состоянии что-то изменить в судьбе реальных людей, как-то повлиять на их жизнь.

– Но Пекос Мартин ведь повлиял на твою собственную, не так ли? – возразила Джорджина. – Он показал тебе, каким должен быть настоящий мужчина, и ты… И ты пришел за мной в поезд. Другой на твоем месте ничего бы не сделал, а сидел бы дома и причитал.

Дэниел не хотел затрагивать сейчас эту тему. Держа в голове образ настоящего мужчины, он натворил немало глупостей в жизни, и незачем этим хвастаться.

Вскоре он заметил, что Тайлер и Эви бесшумно растворились в тени темной конюшни, и пошел быстрее, увлекая за собой Джорджину.

Слова – пустой звук, когда они не подкрепляются делами, – уклончиво проговорил он.

Они вошли на конюшню. Где-то у дальней стены захрапела лошадь. К ним подбежала кошка, но не найдя для себя ничего интересного, исчезла так же внезапно, как и появилась. Больше здесь, похоже, никого не было. Тайлер и Эви скрылись в свободном стойле. Дэниел мысленно одобрил их действия. Не было никакого смысла будить семью фермера в столь поздний час, лучше переночевать здесь, а утром спокойно объясниться.

Отыскав лошадиную попону, он бросил ее на кучу сена в соседнем стойле и подтолкнул вперед Джорд-жину. Девушка с сомнением покосилась на него, но поняла, что у нее, в сущности, нет выбора. Войдя следом за ней, он прикрыл дверцу.

– Я не хочу спать, – шепнула она.

– В отличие от меня ты сегодня уже отдохнула. Я же просто с ног валюсь. Дай мне пару часов, и когда рассветет, мы уберемся отсюда.

Видя, что она все еще колеблется, Дэниел решительно сел и стал разуваться. Он был уверен в том, что Джорджина Мередит Хановер прежде никогда в жизни не заглядывала на конюшню, и уж во всяком случае не ночевала там. Ему, как мужу, было несколько неловко предлагать ей такие условия, но иного выхода из положения он не видел. Он уже приготовился, а она все неуверенно переминалась с ноги на ногу. Тогда он взял ее за руку и заставил опуститься на попону рядом с собой:

Приляг и закрой глаза. Все будет нормально.

Джорджина легла, но расслабиться не могла и замерла, судорожно скрестив руки на груди. Дэниел, заметив это, усмехнулся. Наклонившись, он привлек ее к себе.

– Так-то лучше, – пробормотал он тихо и тут же уснул.

Джорджина долго еще не спала, глядя в темноту. Ей было о чем поразмышлять в эти минуты, и главным образом о человеке, который лежал рядом. Когда же она вдруг поймала себя на мысли, что ей хочется, чтобы он снова положил руку ей на грудь и потом ниже… она испугалась.

Мама! – От пронзительного детского вопля с крыши конюшни посыпалась солома. – Мама! Воры! – донеслось через мгновение уже с улицы.

Джорджина только-только задремала, но от этих криков мгновенно проснулась, и ее охватил ужас. Дэниел тоже заворочался и уткнулся лицом в каскад ее мягких волос, которые она не успела заплести в косу. Она почувствовала на своей щеке его дыхание.

– Скажи мне, что это просто дурной сон и что на дворе еще не рассвело, – пробормотал он тихо.

– Это просто дурной сон и на дворе еще не рассвело, – послушно повторила Джорджина дрожащим от страха голосом. Муж счел, что она над ним смеется, и пощекотал. – Дэниел! Прекрати сейчас же!

– Судя по всему, молодые голубки уже проснулись, – раздался за стенкой стойла сонный мужской голос. – Пускай они и ведут переговоры с хозяевами, а не мы. Не те уже наши годы…

– Когда говоришь такие глупости, то говори, пожалуйста, за себя одного, – послышался возмущенный женский голос. – Я, между прочим, только на два года старше Дэниела.

– А если будешь поддерживать себя в такой же форме, то скоро станешь даже моложе его, – весело фыркнул Тайлер.

Дэниел сдавленно рассмеялся, уткнувшись в волосы Джорджины. Та наконец преодолела скованность, обняла его и тоже прыснула. Все происходящее было для нее ново, непривычно и удивительно приятно. Джорджина росла без братьев, сестер и без друзей, с которыми можно было бы вот так смеяться по утрам.

Но смех смехом, а надо было как-то объясняться с хозяевами. Со двора послышались чьи-то торопливые шаги, и на этот раз раздался уже голос взрослого:

– Предупреждаю, у меня ружье! Выходите с поднятыми руками!

– О нет! – натужно простонал Дэниел и, схватившись за бока, расхохотался во все горло. – Я не смогу посадить Пекоса на конюшню вместе с женщиной, у меня рука не повернется! А если я это сделаю, мой персонаж умрет от стыда и позора через минуту! Тайлер, ну выйди же, поговори!

За стенкой слышалось, как смеется Эви, но в сле-дующее мгновение кто-то треснул по дверце стойла ногой, а потом Джорджина увидела хитрые веселые глаза, с любопытством разглядывающие их с Дэниелом.

Незнакомец подмигнул, и лицо его скрылось под широкополой шляпой.

Джорджина засмеялась еще пуще, прижавшись к Дэниелу:

Боже, неужели он настоящий? Я думала, мне все это снится. Таких людей в жизни не бывает!

Дэниел похлопал ее по руке:

– Конечно, не бывает. Я сочинил его специально для тебя. Хочешь, сделаю так, что он исчезнет?

– Только попробуй, Дэниел Маллони! – раздался за стенкой голос Эви. – И увидишь, что с тобой будет. Я тебе голову отверну!

Дэниела и Джорджину прорвало, и они не могли остановиться до тех пор, пока через дверцу их стойла к ним не прилетела дорожная сумка Эви.

Подбери для своей молодой жены какую-нибудь одежду, да поскорее. Нам и без того придется сейчас многое объяснять хозяевам фермы. Некрасиво получится, если ее увидят в таком виде.

Джорджина прикрыла рот рукой, заметив, как за дверцей проплыла роскошная дамская шляпка, украшенная розами и пером. С улицы тем временем уже доносился протяжный южный выговор Тайлера, который изо всех сил пытался успокоить вооружившуюся ружьем фермершу. Через несколько мгновений к нему на помощь пришла Эви, и Дэниел понял, что у бедной женщины нет шансов.

Раскрыв дорожную сумку, он стал торопливо доставать оттуда все, что, на его взгляд, могло пригодиться Джорджине. Та же, опустив глаза и увидев, что полы халатика совсем разошлись, ужаснулась. Быстро обернувшись к Дэниелу, она упрекнула его:

– Почему ты до сих пор не сказал, что я неодета? Что обо мне подумают?

– Подумают, что одни люди тебя сначала выкрали, а потом другие спасли, но не позаботились о том, чтобы как следует принарядить, – отозвался Дэниел и кинул в ее сторону ворох одежды. – Мы с тобой и так знаем, как устроены женщины, так что ничего нового для себя не открыли.

– Но ты меня раньше никогда не видел такой!

– Это верно, хотя в недостатке старания меня упрекнуть нельзя.

Джорджина рассердилась, поймав улыбку на его лице. Что он за человек? Какие открытия ее еще ждут впереди?

– Тебе придется выйти. Я не могу одеваться, пока ты тут сидишь.

– Ты права. Мне придется встать и помочь. Эви в таких случаях пользуется услугами Тайлера и многочисленной прислуги. Посмотри, что это за наряд? Одна ты в нем только запутаешься.

Он был прав. Джорджина поняла это сразу, как только бросила взгляд на элегантное дорожное платье, которое он приготовил для нее. Оно застегивалось на спине совершенно невообразимым количеством крохотных черных пуговиц, и это не считая многочисленных ленточек и подвязочек.

«Одна я и за день не управлюсь», – вздохнув, решила Джорджина.

Аккуратно завязав на груди ленточки рубашки, она надела сверху на панталоны нижнюю юбку. У Эви был другой размер, но в данной ситуации выбирать не приходилось. Дэниел весьма ловко подвязал ей со спины ленточки на юбке, и Джорджина обернулась на него через плечо:

– Ты уже делал это раньше!

Он порозовел:

– Пару раз приходилось.

Фыркнув, Джорджина стала надевать жесткий корсет.

Наверно, ты имеешь дело с падшими женщинами.

Что поделать, если остальным необходимо предлагать руку и сердце? – отозвался Дэниел и сноровисто застегнул корсет на все крючки.

Джорджина смутилась и тихонько охнула, обнаружив, как сильно вылезает из-под корсета грудь. Да, воистину у них с Эви разное телосложение. Чувствуя, что ей через плечо с интересом заглядывает Дэниел, она закрыла грудь руками.

Дэниел, пожалуйста, платье!

Хохотнув, она надел ей через голову платье из фиолетового шелка.

– Какая ты кругленькая, мисс Ягодка! Когда же мне будет позволено на тебя взглянуть?

Когда рак на горе свистнет, – ответила Джорджина, в глубине души чувствуя, что ее решимость слабеет с каждой минутой. Дэниел так ловко одевал ее, да и просто сам факт его близости действовал на нее весьма странно. Вдруг представив себе, что будет, если он положит руку на ее грудь, она вся затрепетала. Боже, что это с ней? Откуда у нее такие мысли?

А хуже всего было то, что она понимала: выбора у нее, в сущности, нет. Дэниел ее муж. Если она отдастся ему, он будет ее содержать. И она отдастся ему хотя бы для того, чтобы не умереть с голоду.

После этого похищения, которое затеял отец, они окончательно поссорятся. Но дело даже не в этом. Джорджине удалось подслушать то, что он говорил маме о «Хановер индастриз» – они обанкротились.

Глава 24

Фермерша – премилая женщина! Как это было любезно с ее стороны накормить нас в дорогу, – проговорила Эви, когда все четверо въехали в город. Она подняла глаза на кирпичное здание гостиницы с яркой вывеской «Хэмптон инн».

– Просто ей хотелось узнать побольше слухов из мира моды, – хмуро отозвался Тайлер, разочарованный тем, что в городе не нашлось ни одного салуна. Очевидно, умеренность и воздержание пустили тут глубокие корни. – Если бы она сразу отпустила нас в город, мы еще успели бы на поезд.

– Нам ничто не помешает сесть на него утром. И потом… – Эви понизила голос до шепота и кивнула на Дэниела. Тот шел, держа руки в карманах, не глядя на Джорджину, шагающую рядом. Оба держались несколько скованно. – Мне кажется, нашим молодоженам нужно немного побыть наедине. Тебе стоит поговорить с Дэниелом. Если я не ошибаюсь, между ними как будто кошка пробежала.

– Ты ошибаешься, просто у Джорджины грудь несколько больше, чем у тебя, а поскольку на ней сейчас твое платье – это бросается в глаза. Дэниел не может отвести глаз и, наверно, ругает себя за это. Дай бедняжке свою шаль, и все будет нормально, – проговорил Тайлер, с улыбкой наблюдая за парочкой.

– Ох уж эти мужчины! – фыркнула Эви и, подобрав юбки, взошла на крыльцо гостиницы. – Только об одном и можете думать. Впрочем, Дэниел скорее исключение. Здесь-то, видимо, как раз и кроется затруднение.

Улыбающийся Тайлер последовал за ней.

– Ему раньше не попадалась такая женщина. И, кстати, знаешь, о чем я подумал?..

Эви обратила на него вопросительный взгляд. Взяв ее за руку и отведя к конторке, он шепнул:

Сдается мне, он еще не узнал ее как женщину.

В глазах Эви сначала мелькнуло возмущение, но потом она задумчиво оглянулась на молодоженов, которые стояли снаружи у окна.

Ты думаешь, стоит поговорить с ней? Тайлер замахал руками:

Черт возьми, не вздумай, Эви! Дэниел не заслуживает такого к себе отношения. Ничего, когда придет время, он все сделает как надо, не беспокойся.

С этими словами он обернулся к клерку, который с интересом прислушивался к разговору:

Нам с женой хотелось бы получить комнату для себя и комнату для вон тех молодых людей. У них, знаете ли, медовый месяц, так что вы это учитывайте…

Джорджина со страхом осматривалась вокруг. Служащий гостиницы привел их в отведенный для них номер. Первым делом в глаза бросилась огромная ваза с цветами, стоявшая на туалетном столике. Джорджину это удивило. За время путешествия она побывала во многих гостиницах и цветов нигде не видела. Только если какой-нибудь поклонник присылал, но Дэниел все время находился с ней и никуда не отлучался.

Затем ее взгляд переместился на ведерко со льдом, из которого высовывалось горлышко бутылки. Опять незадача. Лед и вино в Огайо посреди лета?! Неслыханно! Джорджина знала, что подобные чудеса в этих местах обходятся недешево.

И тут глаза ее остановились на массивной кровати из красного дерева. Нечто похожее ей приходилось видеть в английских замках, которые она посещала с экскурсиями. Камчатные драпировки, балдахин, дорогое белье. Постель была заранее разобрана и манила к себе с магической силой. Что происходит?..

Она обернулась на Дэниела. Тот стоял у окна, скрестив руки на груди, и осматривался, похоже, с не меньшим любопытством. Перехватив ее взгляд, он улыбнулся:

Я, кажется, забыл тебя предупредить, что мои родственники происходят из династии сказочных джиннов.

Джорджина покачала головой:

Ты о многом забыл меня предупредить, если уж на то пошло. Может, поговорим?

Взгляд Дэниела скользнул по ее серебристым волосам вниз к полной груди, затем к узкой талии.

Откровенно говоря, мне сейчас другого хочется, – небрежно отозвался он.

Тон, каким он произнес эти слова, вызвал в Джорджине легкий трепет. Дэниел вообще вел себя странно с той самой минуты, как они выпрыгнули с поезда прошлой ночью. Обхватив себя руками, Джорджина попыталась успокоиться.

Нам нужно поговорить, Дэниел.

Он кивнул и, выдвинув стул, пригласил ее присесть.

Я не большой любитель разговоров, но изволь.

Рука его была сухая и теплая, а маленькая ладошка Джорджины дрожала и от страха стала влажной. Но Дэниел не показал виду, что заметил это. Усадив Джорджину, он сел напротив, оседлав свой стул и сложив локти на спинке. Ей стало неловко от его близости и обращенного на нее прямого взгляда, но она упрямо вздернула подбородок и проговорила:

Мой отец задолжал мистеру Маллони крупную сумму.

Дэниел кивнул:

Я так и знал. Мой папаша имеет обыкновение подчинять себе все, на что положит глаз.

Джорджина опустила глаза на свои руки, сложенные на коленях.

– Ты понимаешь, что долг может быть востребован в любое время, а моему отцу нечем расплатиться?

– Тем хуже для него. Надо знать, у кого берешь взаймы, – нахмурившись, жестко обронил Дэниел. – Очевидно, поэтому твой отец так торопился с тем, чтобы выдать тебя замуж за Питера?

Джорджина утвердительно кивнула, но глаз не подняла.

– Вместе с моей долей и тем, что отец давал в качестве приданого, Питер получил бы контрольный пакет. Только не Питер, а Артемис. За последние несколько недель я досконально изучил его методы. Он никогда никого не отпускает от себя с деньгами. Даже Питера. Не представляю, на что надеялся твой дружок, но четко знаю, что фабрика досталась бы не ему.

Джорджина пожала плечами:

Сейчас это уже не имеет значения. Догадывался ли Питер об этом или нет, теперь, когда я вышла замуж за тебя, это уже не важно. Папе придется продать фабрику, наш дом и вообще все, что мы имеем, чтобы вернуть долг мистеру Маллони.

Дэниел присвистнул:

Неужели он настолько велик?

Подробности мне не известны, но, насколько я слышала, отец расширялся, когда цены были высокие, а потом они резко упали, и он пока в проигрыше. Дело перспективное, и через несколько лет цены вновь поднимутся, но сейчас…

Дзниел кивнул:

Понятно, твой отец решил рискнуть. Через какое-то время вы с Питером здорово разбогатели бы, но на данный момент наличности нет. – Он протянул руку и провел согнутыми пальцами по ее щеке. – Другими словами, ты хочешь сказать мне, что твои сорок процентов теперь ничего не стоят. Джорджина вновь потупилась.

Если мне удастся вернуть мою фотокамеру, я смогу снимать и зарабатывать этим. Я слышала, что в Нью-Йорке некоторые наживают на этом целые состояния. Ничего, проживу.

Верно, только сначала необходимо потратить, несколько лет на то, чтобы обучиться этому ремеслу как следует. – Дэниел приподнял ее за подбородок, чтобы увидеть ее глаза. – Я не дам тебе умереть с голоду, мисс Ягодка.

Но ты же не хотел жениться, – заметила она смущенно.

Дэниел осклабился:

Во-первых, я хотел жениться, иначе не женился бы. Уж если кто и не готов к семейной жизни, так это ты.

– Ты меня даже не любишь, – прошептала она. На этот раз пришел его черед пожимать плечами.

Возможно, но ты мне очень нравишься, а это уже что-то, не правда ли? И я действительно хотел обзавестись женой. Мечтал просыпаться по утрам и видеть тебя в моей постели.

Джорджина вспыхнула, чувствуя обращенный на себя прямой взгляд Дэниела. Как все девушки, она грезила о любви и романтике, но давно уже поняла, что в ее жизни нет ни того, ни другого. И тем не менее смирилась с тем, что станет женой Питера. Так почему бы ей не смириться с тем, чтобы стать женой Дэниела? Он по крайней мере умеет слушать не только себя, но и других.

Видя, что она колеблется с ответом, Дэниел вынул из. ведерка со льдом бутылку.

Уладим все так, как принято на Диком Западе. – Наполнив стаканы, он передал один ей. – Сыграем? Если я выхожу победителем, ты соглашаешься стать моей женой. Если проигрываю, сама выберешь свою судьбу.

Джорджина пригубила вино и закашлялась. Удивленно уставившись на стакан, она проговорила:

Похоже, твои джинны решили нас напоить.

Дэниел сделал глоток и рассмеялся:

Ты права, но поскольку нам все равно больше нечем заняться до утра, будем пить и играть. Всю ночь что скажешь?

Джорджина невольно вздрогнула, натолкнувшись на взгляд Дэниела. Сердечко забилось, словно птица, которая хочет, чтобы ее выпустили на волю. У нее даже закружилась голова. Вот только от чего? От вина или от взгляда Дэниела?

Сделав еще глоток, она улыбнулась:

– Во что будем играть?

Дэниел усмехнулся:

– В покер, конечно.

– Но я не умею, – ответила Джорджина, заподозрив неладное и нахмурившись.

– А я тебя научу. Подожди меня, я сбегаю к джиннам и одолжу у них колоду. Интересно, что они о нас подумают?

Джорджина рассмеялась, представив себе лица Тай-лера и Эви. Но когда Дэниел вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, она перестала смеяться. Надо срочно решить, что делать.

И она решила проиграть. Нарочно. Да, выигрыш даровал ей право самостоятельного выбора того, что она хочет. Дэниел не мог ей дать этого. Он был не в силах вернуть ей фабрику отца. Он не станет поддерживать ее материально до тех пор, пока она не встанет на ноги, если она откажется быть его женой. Наконец, он не найдет ей мужчину, который полюбит ее такой, какая она есть.

Поэтому Джорджина решила проиграть. Она станет женой Дэниела, но не исключено, что он скоро пожалеет об этом. Она не умеет готовить. Никогда не будет послушной и кроткой. Она не является интеллектуалкой. И не такая хорошенькая, как Эви. Она вообще не знает, что это такое – быть настоящей женой. Но научится. Все же это лучше, чем идти на фабрику или в гувернантки. У незамужней женщины выбор невелик, да и тот наверняка для нее недоступен. По крайней мере в Катлервилле. Ее там слишком многие знают. Она станет его женой, но пока не скажет ему об этом.

Он вернулся спустя несколько минут, что-то весело насвистывая себе под нос.

Дэниел был самым милым человеком из всех, что она знала, хоть и несколько странным. Может быть, он не так красив, как Тайлер, но симпатичный. А когда Дэниел начинал улыбаться, то у нее сразу поднималось настроение. Восторг, светившийся в его глазах при взгляде на нее, пробуждал в ней странные ощущения. Правда, Джорджине приходилось видеть его и другим, С каменным лицом, сжатыми кулаками и яростью в глазах, но она твердо знала, что Дэниел никогда не обратит свою ярость на нее.

Все хорошо, мисс Ягодка, – пропел он, подвинул стулья к столу, швырнул на него колоду карт и, вновь наполнив их бокалы, поднял свой. – За победу? Джорджина пригубила вино.

Ты ненормальный.

Дэниел жестом пригласил ее сесть за стол и опустился сам.

Писатели все такие. Ты хоть понимаешь, что такое быть женой писателя? Между прочим, ты уже дала свое согласие сыграть, значит, ты такая же ненормальная.

Джорджина расслабилась.

– Да, но подумай, что будет, если ты выиграешь? Что станешь делать с сумасшедшей женой, которая к тому же не умеет готовить?

– Как что?! – воскликнул Дэниел радостно. – Заниматься любовью, конечно! – Распечатав колоду, он перетасовал карты и раздал по пять. – Главное в покере – получить на руки комбинацию карт, которая будет выше той, что окажется у соперника. Предлагаю делать небольшие ставки. Чтобы было интереснее.

Джорджина поняла, что ей придется выпить еще немало вина, прежде чем она успокоится. Когда Дэниел прямо высказался насчет своих намерений в отношении нее, она ощутила слабость в коленках и вынуждена была сделать большой глоток из своего бокала, чтобы прийти в чувство.

Значит, этой ночью они будут… Она опасливо оглянулась на роскошную постель. Нет, лучше не думать об этом.

Но у меня нет денег, – заметила она и принялась разглядывать свои карты. Интересно, какая тут комбинация?

Дэниел движением профессионала раздвинул свои карты веером и глянул поверх них на Джорджину. Взгляд его опустился на низкий вырез ее груди.

– А мы будем ставить на кон пуговицы.

– Пуговицы? – не поняла она.

– Дэниел достал из кармана листок бумаги, карандаш и после этого застегнул на себе жилетку и куртку.

У тебя их гораздо больше, чем у меня, но я лучше играю. Так что все справедливо. Итак, на кон ставятся пуговицы. После каждого розыгрыша тот, кого постигла неудача, расстегивает столько, сколько проиграл.

Предлеженные правила были настолько неожиданны, что Джорджина в первое мгновение растерялась. А когда наконец поняла, то залилась краской. Она прекрасно знала, что поставлена в неравные условия с Дэниелом, который хитро щурился на нее поверх своих карт. Через полчаса она будет сидеть перед ним в одной нижней рубашке, а он даже не расстегнет воротник куртки. Да, она заранее решила проиграть эту игру, но кто же знал, что он придумает столь странные правила?

Она с вызовом взглянула на него:

Ленты и завязки тоже считаются:

Дэниел простонал, но кивнул в знак согласия.

Хорошо, но имей в виду, что по мере расстегивания предметы одежды снимаются. Так будет честно. Проигрывает тот, кто первым разденется донага.

Джорджина сидела вся красная, но вместе с тем чувствовала необъяснимое приятное возбуждение. Стараясь не замечать на себе его насмешливого взгляда и вперив взор в карты, она спросила:

Какие бывают комбинации?