Текст книги "Братья Sisters"

Глава 47

Лагерь Морриса и Варма с обеих сторон укрывали высокие лесистые холмы. Встав на самой высокой точке западного склона, мы рассматривали это весьма уютное миниатюрное поселение: кони и мулы стояли плечом к плечу, в один ряд; у чистой парусиновой палатки горел в ямке костер, а инструменты и седла были сложены аккуратно. Бледно-оранжевый солнечный свет лился на ветви деревьев, отражаясь в извилистой серебристой жилке реки. Чуть вдалеке от лагеря стояла горбатая плотина, у которой лениво плескалась вода. Не знаю, работает ли смесь Варма, однако место рыжий гений выбрал поистине превосходное.

Тут всколыхнулся клапан палатки. Я присмотрелся и увидел, как из нее вылезает не кто иной, как Моррис. Его было не узнать, настолько он отличался от того лощеного джентльмена, которого мы помнили: белье пятнали грязь и соль, волосы растрепались; из-под закатанных штанин и рукавов выглядывали пропитанные чем-то пурпурным конечности. Моррис не переставая улыбался и о чем-то говорил, должно быть, с Вармом, просто тот еще не вылез из палатки. Впрочем, слов мы не слышали – так далеко остановились от лагеря.

Аккуратно, стараясь не вызвать камнепад на тропе и не выдать тем самым себя, мы начали спускаться наискосок по крутому склону. Приближаясь к подножию холма, забрели в небольшой овражек и потеряли стоянку из виду. Когда же поднялись, то услышали голос Морриса. Ни с кем он не беседовал. Моррис напевал бодрую рабочую песенку. Похлопав меня по плечу, Чарли ткнул пальцем в сторону палатки. Оттуда, где мы остановились, запросто проглядывалось ее нутро, совершенно пустое. В этот самый момент у нас над головами прозвучала команда:

– Подняли руки. Иначе обоим по пуле в череп засажу.

Обернувшись, мы посмотрели вверх и на ветке дерева заметили мужчину, мелкого и с виду дикого. Победно сверкая глазками, он целился в нас из карманного драгуна.

– А вот и наш Герман Варм, – произнес Чарли.

– Верно, – ответил тип на дереве. – И раз вы знаете мое имя, то делаю вывод, что вы – посланники Командора. Я прав? Знаменитые братья Систерс?

– Так точно.

– Вы проделали долгий путь, и я почти что горжусь оказанным мне вниманием. Заметьте: не горжусь, однако близок к этому. – Я переступил с ноги на ногу, и Варм окрикнул меня: – Еще раз дернешься, и я тебя пристрелю. Думаешь, дурака валяю, а, милейший? Вы у меня на мушке, и курок я спущу, не сомневайся.

Варм и правда готов был всадить мне пулю в лоб. Он разве что дырку взглядом не прожег в том самом месте, где свинец пробьет мне череп. Как и Моррис, Варм закатал штанины и рукава. Обнаженная кожа имела все тот же пурпурный оттенок. Интересно, сработала золотоискательная жидкость или нет? По лицу Варма определить этого я не смог, ибо на его лице застыла ярость. Сейчас он думал лишь о том, как защититься от нас.

Чарли тоже заметил пурпурный оттенок его кожи и спросил:

– Виноград давил, Варм?

Рыжий, как кузнечик, потер друг о друга лодыжки и ответил:

– Отнюдь.

– Так, может, сегодня твой кошель толще, чем вчера? – спросил я.

Варм подозрительно произнес:

– Командор рассказал об изобретении?

– Ну, не то чтобы он сильно распространялся, – ответил Чарли. – О твоих занятиях мы узнали от Морриса.

– Что-то мне не верится, – произнес Варм.

– А ты у него спроси.

– А вот и спрошу. – Не спуская взгляда с нас, он дважды отрывисто и пронзительно свистнул. Издалека пришел точно такой же ответ, и Варм просвистел еще раз. Вскоре из-за деревьев на склоне показался Моррис. Улыбаясь, он шел вприпрыжку, но стоило ему увидеть нас с Чарли, как лицо его тут же приобрело выражение откровенного ужаса.

– Не бойся, они у меня на мушке, – успокоил Морриса Варм. – Я хотел осмотреть реку дальше вниз по течению и влез на дерево. И как раз вовремя. Заметил, как эти шельмецы крадутся к лагерю. Они прознали о наших опытах и теперь пытаются убедить меня, якобы это ты им все рассказал.

– Они лгут, – ответил Моррис.

– Не то чтобы ты сам рассказал, Моррис, – заговорил Чарли. – Куда вы отправились, поведал одноглазый из «Черного черепа», но самое важное мы узнали из твоего дневника.

Лицо Морриса приобрело скорбный вид.

– Постель, – сокрушенно произнес он, вспоминая. – Прости, Герман. Я совсем позабыл о чертовом дневнике!

– Ты спрятал его под одеялом и забыл забрать? – уточнил Варм. – Не переживай, Моррис, мы сильно торопились и были заняты. Тем более ты не один виноват. Разве не я посвятил этого циклопа из «Черепа» в наши планы? И за какую цену? За горшок вонючего рагу!

– Нет, нет, Герман, я…

– Забудь, Моррис, теперь это не важно, – уверенным тоном произнес Варм. – Мы опередили их. Теперь братья Систерс у нас на мушке, а не мы у них, вот что главное. Вопрос один: как быть с ними?

Лицо Морриса сделалось тупым и невыразительным.

– Ответ один – убить их.

– Нет, вы посмотрите! – воскликнул Чарли. – Этот человечишка провел в лесу неделю, и вот он жаждет крови.

– Погоди, – сказал Варм напарнику.

– Убить их – единственный выход, – настаивал Моррис. – Зароем тела здесь, и пока Командор хватится пропажи, пройдет месяц, не меньше. Мы к тому времени скроемся.

– Я только крепче спать буду, если избавлюсь от угрозы, – вслух подумал Варм.

– Пристрели их, Герман. Хватит рассусоливать.

– Мне, право слово, тошно.

Тут вклинился я:

– Можно мне сказать?

– Нет, – отрезал Моррис. – Герман, стреляй. Тебя отвлечь хотят.

– Пусть только дернутся – спущу курок, – заверил его Варм. – Эй, ты, толстый, говори, что хотел.

– Возьмите нас в долю, – попросил я. – Мы решили бросить Командора и больше на него не работаем.

– Не верю, – сказал Варм. – Ваше присутствие здесь ясно говорит об обратном.

– Сюда нас привели записи в дневнике Морриса, – вставил Чарли. – Мы хотим взглянуть на Светящуюся реку.

– И потом присвоить нашу добычу, так?

– Нас обоих впечатлило твое открытие и сила твоего разума, – сказал я. – Решение Морриса нам понятно, мы и сами приняли точно такое же. Командор нам больше не хозяин, а посмотреть на твое изобретение в действии страсть как охота.

Слова, произнесенные мной от чистого сердца, тронули Варма. Он призадумался, целясь в меня, но ответ, к сожалению, был не в мою пользу:

– Даже если вы говорите правду, будто предали Командора. В чем я лично сильно сомневаюсь. Так вот, даже если вы не лжете, ваши помыслы, как и прежде вызывают недоверие. Проще говоря, вы – воры и убийцы, которым не место в нашем предприятии.

– Никакие мы не воры, – возразил Чарли.

– Значит, просто убийцы, что ли?

– Вы оба работаете на износ, – заметил я. – Можем помочь. Еще две пары рабочих рук в хозяйстве сгодится. Будем вас защищать.

– Защищать? От кого?

– От любого, кто посягнет на добычу.

– А кто от вас защитит?

– Возьмите нас в долю, – потребовал Чарли, теряя терпение.

Жесткий тон его голоса помог Варму определиться с решением. Рыжий запрокинул голову, наводя ствол на Чарли, однако угол, под которым он взирал на нас, оказался чересчур неудобен. Когда я потянулся за револьвером, Варм откинулся назад до того сильно, что попросту свалился с ветки. Кувыркнувшись в воздухе, шмякнулся в густой папоротник и пропал из виду. Моррис, безоружный, бросился наутек. Чарли прицелился ему в спину, но я удержал его руку. Тогда братец вскинул другую. Поздно. Моррис скрылся в чаще.

Чарли, освободившись от моей хватки, хотел бежать следом за ним, но у того была слишком уж большая фора. Тогда братец вернулся к зарослям папоротника – отыскать Варма. Да вот беда: Варм ускользнул, ушел незамеченным. Какое-то время Чарли бессильно взирал на примятый папоротник, затем взглянул на меня и вдруг рассмеялся. Встреча с Вармом, если не считать наведенного на нас револьвера, вышла до того необычной, что ему, бледному и обескураженному, не оставалось ничего, кроме как хохотать.

Веселье, впрочем, длилось недолго. Когда мы вернулись к себе на стоянку, братца попросту охватил гнев.

Глава 48

Жбана на месте не оказалось. Он был так слаб, что мне и в голову не пришло привязать его. Однако в наше отсутствие Жбан встал и ушел.

Идя по следу из присыпанных пылью жирных капель крови, я поднялся на невысокий холм, окружающий нашу стоянку. Жбан, поднявшись сюда до меня, скатился ярдов на пятьдесят по невероятно крутому (почти отвесному) склону: собственный вес увлекал конягу, пока его туша не ударилась спиной о ствол гигантской секвойи. Он лежал, постыдно задрав ноги кверху, и я подумал о том, что за нелепая участь у всех домашних животных, сколько боли и бессмысленных мук уготовано им по жизни. Я даже хотел спуститься и проверить, не дышит ли еще Жбан, чтобы уж совсем избавить его от страданий, но конь лежал неподвижно, а значит, умер еще до моего прихода.

Я развернулся и пошел обратно в лагерь, где Чарли уже вовсю готовил оружие и патроны.

Смерть Жбана помогла успокоить его. Перестав злиться, братец тут же принялся утешать меня, предлагал вскладчину купить мне новую лошадь, такую же крепкую и резвую, как Шустрик, если не лучше. Я принимал его заботу, сделав вид, что мне и правда горестно, тяжело, хотя не так уж и сильно я расстраивался. Жбан умер, а вместе с ним и моя к нему жалость. Он был доброй скотиной, послушной и в то же время заметно отягощал мне жизнь. Мы не подходили друг другу, и теперь только легче. (Много месяцев спустя я начну тосковать по Жбану, и тоска не пройдет еще долго, однако в тот момент, в момент его гибели, я лишь испытывал облегчение.)

– Готов? – спросил Чарли.

Я кивнул. Зная наперед, что ответит братец, я все же спросил:

– Как будем действовать?

– Силой, как же еще.

– Они должны понимать, что мы могли запросто убить их.

– Я бы и убил, если б не ты.

– Им-то откуда знать, что я тебе помешал? – Чарли не ответил, и я как бы между делом предложил: – Можно еще войти в их лагерь без оружия, с поднятыми руками.

– Мне на такое отвечать-то стыдно.

– Я лишь перебираю возможности.

– Возможностей всего две: оставить Варма в покое или вернуться в его лагерь. Если возвращаемся, то силу использовать придется. Будь Варм ловчее, он бы застрелил нас во время первой встречи, и на сей раз он и Моррис колебаться не станут. Моррис теперь точно с оружием не расстается и разговаривать с нами не будет. – Чарли покачал головой. – Пойми, братец, действовать надо силой.

– Можно ведь еще вернуться к заначке Мейфилда…

– Мы уже об этом говорили, – отрезал Чарли. – Хочешь уйти – уходи. Но тебе придется топать назад до Сакраменто и там покупать новую лошадь. Решай сам. Я остаюсь и завершу работу с тобой или без тебя.

И я решил идти с Чарли. В конце концов, он прав: мы пришли в лагерь Варма и Морриса с миром, и нас не приняли. Свой запас милосердия братец исчерпал, да и искушение взглянуть на Светящуюся реку чересчур велико для нас обоих. Не устоять. Потом же, думал я, с убийствами надо завязывать. Если не на всю жизнь, то хотя бы на ближайшее будущее. Поделившись мыслями с Чарли, я услышал в ответ:

– Если эта идея тебе по душе, тешься ею. Но не забывай про Командора.

– Ах да. Значит, после его смерти точно завязываю.

Чарли, помолчав, добавил:

– За смертью Командора последуют еще убийства. Обвинения, долги… В общем, без крови точно не обойдется.

Выходит, предстоит пережить смутное время, а уж после-то точно уйду на покой.

– Темнеет, – сказал Чарли. – Пора нам выдвигаться, не то упустим их. Вдруг они отступят и спрячутся. Пойдем в обход и спустимся с восточной вершины холма. Застанем их врасплох, вот увидишь.

Поднявшись на ноги, Чарли помочился в огонь. Затухающее пламя отбрасывало последние отблески ему на лицо. Чарли повеселел. Он всегда становится счастливее, если есть чем заняться.

Глава 49

Мы обошли лагерь Морриса и Варма кругом, пересекли реку вброд примерно в миле вверх по течению и стали взбираться на вершину высокого холма, ровно напротив стоянки. Сквозь деревья мы видели, как мерцают угли в ямке для костра. Видели на берегу четыре винные бочки: одна пустая и опрокинутая, три других стоят ровно, не распечатанные. Ни Морриса, ни Варма видно не было. Зато их животные здесь. Значит, цель спряталась в палатке или где-нибудь поблизости: ждет во всеоружии нашего прихода. При этом Моррис, скорее всего, безостановочно молится, каясь в грехах. Варма я не знаю, но чувствую, что он преисполнен отваги и чувства правоты, кровь в его жилах бурлит. Варм себя же взял на «слабо» и жаждет увидеть, сработает засада или нет. Впрочем, что творится в его голове и голове Морриса, известно лишь им самим. Пока же я не видел ни того, ни другого, и в лагере царила могильная тишина.

Плотина же, напротив, оживала: с наступлением ночи повылазили бобры. Упитанные, в лоснящихся под млечным светом луны шубках, они принялись за свой нелегкий труд. Они сигали с плотины в воду, выныривали в стороне и оглашали округу низкими стонами: то ли сетовали на тяжкую бобриную долю, то ли подбадривали друг друга. Потом выбирались на берег в поисках веток, которые переправляли обратно к плотине. На верхушке этой конструкции, словно наблюдая за трудами сородичей, восседал самый жирный бобер.

– О, ты посмотри, начальник, – сказал я братцу. Чарли тоже следил за бобрами и кивнул в знак согласия.

И вот глава бобровой стаи неуклюже плюхнулся в воду и поплыл к берегу. Вышел нерешительно, будто опасаясь, что земля не выдержит его веса, однако осторожничал он недолго. Осмелев, бобер двинулся не куда-нибудь, а в лагерь к бочкам с золотоискательной жидкостью. Бесстрашно и решительно он сунул голову в пустую бочку. Запах из ее нутра у него вызвал отвращение, и вожак переметнулся ко все еще закупоренным сосудам. Встав у одной из бочек, бобер впился зубами в ее обод – захотел, наверное, опрокинуть ее и откатить или отволочь к воде. Вот смехота! Давно я так не веселился. Чарли же оставался угрюм и сосредоточен, понимая, что бобер, этот незваный гость, непременно заставит Варма и Морриса реагировать. Если они, конечно же, наблюдают за лагерем. Не прошло и секунды, как со дна долины раздались щелчки. Чарли оживился и мотнул головой.

– Ага! Слышал?

Вновь защелкало, и тут уже я разглядел, как темноту пронзают размытые черные тени – камни, устремленные в сторону упертого грызуна. Бобер тем временем сумел-таки опрокинуть бочку. Проследив за тем, откуда камни вылетают, мы увидели густую рощицу деревьев и кусты. Моррис и Варм засели аккурат под нами, у самого склона холма. Не сговариваясь, мы с Чарли начали красться вниз, чтобы зайти врагу с тыла.

– Беру на себя Морриса, – прошептал Чарли. – Ты следи за Вармом. Не убивай только, если он не даст повод. Стрельни разок ему в руку – так он еще сможет работать и говорить.

Я почувствовал, как раздуваюсь, как нутро мое растет и ширится, а разум тонет в черноте, словно в море пролитых чернил, которые все прибывают и прибывают. Обычное ощущение перед убийством. Кожу покалывало, волосы поднимались дыбом. Я становился кем-то иным или же просто выпускал на волю другую свою суть – ту, что всегда рада выйти из мрака и творить беззаконие. Во мне боролись два чувства: страсть и позор. Почему мне так нравится преображаться в животное? Я задышал часто и бурно. Чарли же оставался холоден и собран. Жестом он велел и мне успокоиться. Братец давно привык управлять мной: сначала подогреет, разозлит, а потом бросит в бой. Увы мне, увы кровопроливцу бездушному.

Вот я различил в темноте место, где схоронились Моррис и Варм. Видел смутные очертания их рук, когда эти двое швыряли в бобра камнями. Сейчас начнется пальба, и укрытие осветится ярким пламенем из стволов: каждый листик, каждую веточку станет видно как днем. Я даже представил застывшие в страхе и изумлении лица Варма и Морриса, когда они поймут, что их обнаружили.

Чарли вдруг хлопнул меня по груди: остановил, заглянул в глаза и позвал по имени, отрывая от мыслей.

– Чего? – спросил я, немного расстроенный столь грубым возвращением на землю.

Чарли ткнул в темноту пальцем и произнес тихо-тихо:

– Гляди.

Я мотнул головой, чтобы окончательно прогнать наваждение, и посмотрел в указанную сторону.

С юга к лагерю вышли трое. По винтовкам я сразу признал в них синеглазых братьев, что засели вниз по реке. При первой встрече, стоило мне упомянуть бочки с вином, их настороженные позы как-то сразу переменились. Вот они и пожаловали за пойлом.

Жирный бобер уже приволок добытую с таким трудом бочку к кромке воды, но тут старший из трех братьев ударил его ногой в живот. Бобер, покрыв порядочное расстояние по воздуху, шлепнулся в реку. Разгневанный, он принялся бить по воде плоским хвостом, предупреждая сородичей. Те разом побросали дела и нырнули, спасаясь в нутре плотины. Там они скучкуются, и жестокий человек не причинит им вреда. Их вожак покинул место действия последним. Двигался он неторопливо: то ли удар в живот ослабил его, то ли старый бобер спасал остатки гордости. Все же есть в этих животных нечто от нас, от людей: они мудры, осторожны и рассудительны.

Старший из братьев тем временем откатил бочку на место и после заглянул в палатку. Найдя ее пустой, он громко позвал:

– Эгей! Хозяева!

Мне показалось, что Моррис и Варм сдерживают смешки. Я озадаченно посмотрел на Чарли, и тут смешки сделались громче, перерастая в нездоровый хохот. Трое на берегу обеспокоенно зашевелились, стали переглядываться.

– Кто здесь? – позвал здоровяк.

Смех умолк, и раздался голос Варма:

– Здесь мы, а там кто?

– Мы с прииска чуть ниже по течению, – ответил старший брат. Пиная бочку, он пояснил: – Хотим купить у вас винца.

– Вино не продается.

– Заплатим как в Сан-Франциско.

Здоровяк потряс в воздухе кошелем, желая продемонстрировать честность намерений. Никто не ответил, и он, вглядываясь в темноту, позвал:

– Чего это вы в тени заныкались? Боитесь?

– Да не особенно, – ответил Варм.

– Так выходите, потолкуем по-мужски, как люди.

– Не выйдем.

– И вино не продадите?

– Не продадим.

– Ну так я возьму бочку и пойду восвояси?

Варм долго думал над ответом и наконец произнес:

– Восвояси, дружок, ты унесешь полмошонки, не более.

Тут уже Моррис не выдержал и, поддавшись настроению, захохотал как блажной. До того потешила его душонку угроза Варма. Чарли же, улыбаясь, взглянул на меня и сказал:

– Да они там вдвоем нализались!

Три брата отступили на песчаный берег и принялись шептаться. Когда же они договорились, старшой, кивнув, выступил вперед и произнес:

– Я смотрю, вы изрядно приняли на грудь, так что еще до восхода солнца начнете клевать носами. Брага хорошо усыпляет. Будьте покойны, к тому времени мы вернемся и заберем вино. А заодно и ваши жизни.

Ни ответа, ни издевки, ни смешков не последовало. Старший из братьев, гордо и напоказ вскинув подбородок, отступил к реке. Да, замашки у него барские, и напыщенного тона хватило, чтобы двое в засаде притихли. Впрочем, мы-то слышали, как Моррис и Варм быстро перешептываются. Поначалу совсем тихо, затем громче и горячее, пока наконец спор не зазвучал в полный голос. Моррис отчетливо выкрикнул:

– Не надо, Герман!

В следующую секунду грохотнул драгун, и старший из братьев повалился на землю, сраженный выстрелом в лоб.

Оставшиеся двое тут же припали на колено и открыли огонь из винтовок. Пьяная парочка ответила беспорядочной пальбой. (Небось, пригнулись там и зажмурились.) Чарли, не теряя времени, велел мне:

– Пристрели тех двоих. Если Варма убьют, все будет напрасно.

Со своего места я видел нападавших как на ладони. Двадцать секунд, и они мертвые валяются рядом с телом старшего брата.

Отражаясь от склонов, от верхушек деревьев, по долине понеслось рваное эхо выстрелов. И вслед за ним взлетел к небесам победный боевой клич Германа Варма. Рыжий гений не догадался, что это мы помогли ему в обороне. Решив, будто убийство трех братьев целиком его и Морриса заслуга, он безудержно ликовал.

Чарли, не сходя с места, выкрикнул:

– Победа не твоя, Варм! Это мы с братом стреляли так метко. Слышишь меня?

Бесноватые вопли тут же затихли. Моррис и Варм вновь зашушукались, оставаясь под прикрытием кустов и деревьев.

– Я так понял, что слышишь, – сделал вывод Чарли.

– Который из вас говорит? – спросил Варм. – Подлец или Жирдяй? С Подлецом разговаривать не желаю.

Чарли жестом велел мне подняться и держать слово. Я встал, надеясь произвести впечатление серьезного и уверенного человека. Впрочем, уверенности-то мне как раз не доставало. Смущенный, я заставил покраснеть и братца. Откашлявшись, я позвал:

– Эгей, там!

– Это ты, Жирдяй? – спросил Варм.

– Меня зовут Эли.

– Из вас двоих ты здоровяк? Тот, что поширше?

Моррис сдавленно захихикал.

– Здоровяк, здоровяк, – подтвердил я.

– Пойми, я вовсе не хочу тебя обидеть. Мне и самому бывает трудновато встать из-за стола. Так уж повелось, некоторым есть охота больше других. Ну и что нам теперь, с голоду помирать?

– Варм! – отрезал я. – Ты уже в стельку, но нам надо с тобой поговорить о важном. Сможешь? Или нам поговорить с Моррисом?

Варм спросил:

– Чего обсудить-то хотите?

– То же, что и прежде. Вы берете нас в долю, и мы работаем с вами заодно.

Ущипнув меня, Чарли прошептал:

– Ты что удумал?!

– С этим тройным убийством наша позиция слегка изменилась, – ответил я.

– Чего? Что изменилось? Эти двое так и сидят в темноте, готовые пристрелить нас.

– Да погоди ты. Посмотрим, что ответят. Мы еще можем добиться своего, не проливая крови.

Чарли сел и привалился спиной к дереву. Задумчиво пожевав губу, он ткнул пальцем в темноту: продолжай, мол.

– Варм, – позвал я. – Если считаешь, что обсуждать больше нечего, то вместо нас заговорят револьверы. Поверь, я от чистого сердца и абсолютно серьезно предлагаю мир.

Варм хохотнул.

– Ну да, ты предлагаешь отдать вам часть добычи. В противном случае вы нас застрелите. Видишь ли, по нашему расчету, предложение невыгодно.

Я ответил:

– Предлагаю честный труд. Свою долю мы заработаем. И потом, если б мы хотели вашей смерти, разве стали бы тогда убивать людей, что лежат перед вами?

Моррис вякнул что-то неразборчивое, и Варм передал нам:

– Моррис говорит: он вроде снял того, что был слева.

– Ничего подобного.

Варм какое-то время молчал, не говоря со мной. Впрочем, он и с Моррисом не перешептывался.

– Вы ранены? – спросил я.

– Морриса слегка задело, в руку. Жить будет, но руку жжет.

Я предложил:

– У нас с собой лекарство, которое снимет жжение. Есть спирт – промыть рану. Позвольте нам работать вместе с вами и защищать от бандитов и всякого, кто покушается на вашу территорию. Подумай, Варм. Сегодня днем вы были у нас в руках, и если б мы захотели, то убили бы вас.

Варм не ответил. Он молчал очень долго, и не было слышно даже, как они с Моррисом шепчутся. Похоже, им потребуется все имеющееся у них мужество, дабы решиться принять в свою компанию некогда кровожадных братьев Систерс. Потом вдруг послышался слабенький звук, постепенно набирающий силу. Сначала я не понял, чтó слышу, но после, догадавшись, не поверил ушам. Меньше всего я ожидал, что Герман Варм станет насвистывать песенку. Мелодия, пусть и незнакомая, пришлась мне по вкусу, такая неспешная и тоскливая. Слова к такой музыке повествуют о несчастной любви и безвременной смерти.

Варм, не переставая насвистывать, покинул укрытие и направился к лагерю по изогнутому хребту бобровой плотины. Отменный слух у него, отменный: мелодия в его исполнении гладко скользила по нотам, звуча то громче, то тише, переливчато, а временами сливаясь с бормотаньем реки. Варм все насвистывал, а Чарли тем временем встал и пошел вниз. Что будет дальше, я не знал, не знал и Чарли. Не догадывались ни о чем и Варм с Моррисом. Впереди нас ждала неизвестность, и вот я, не таясь, пошел ей навстречу.

Варм ждал, глядя вверх на склон холма и пытаясь высмотреть в темноте, как мы с братцем спускаемся. Мелодия с его губ срывалась все более чувственная, романтичная. Варм насвистывал ее, широко раскинув руки: ни дать ни взять артист на сцене приветствует публику.

Мы пересекли плотину и вышли на берег. Встали лицом к лицу с Вармом, и тогда же его мелодия смолкла. Он – дикий с виду мужичонка – был ниже меня где-то на фут. От него разило перегаром и горьким табаком. К телу с весьма объемным брюхом крепились тонкие ручонки и ноги. Варм смотрел на нас совершенно без страха, а значит, смерти он не боялся. Нравится мне этот человек, очень. И его смелый выход из укрытия и демонстрация силы духа уж точно впечатлили моего братца. Мы по очереди – сначала Чарли, затем я – скрепили с ним союз рукопожатием. Потом образовалась пауза – никто не знал, что сказать или сделать.

Моррис, по-прежнему не готовый к общению, предпочел остаться в кустах с запасом виски.