Текст книги "Дилемма мисс Блам"

– Мы направляемся в дом моего деда и вскоре должны прибыть в Сквайр-Инн, где остановимся на ночь, – она смерила его холодным взглядом.

Лорд Хардвик расхохотался:

– Только не по этой дороге.

– Значит, мы сбились с пути? – выпалила Виктория, прежде чем смогла сдержать себя.

– Я знала! Я говорила вам это тысячу раз, – вскричала мисс Итеридж. – Когда мы доберемся до вашего дедушки, я попрошу его немедленно написать вашему отцу, чтобы он дал расчет этим идиотам.

Хардвик соскочил с подножки, оставив дверь кареты открытой:

– Могу я предложить дамам поехать со мной? Эта дорога действительно приведет вас к Блам-Каслу. Я каждый раз проезжаю мимо него по пути в свое имение. По существу, этот путь на несколько миль короче, однако здесь нет ни одного постоялого двора и приходится мириться с длинным и утомительным переездом. Если позволит погода и не случится ничего непредвиденного, то завтра на рассвете я смогу доставить вас к цели вашего путешествия.

– Я никуда не поеду в вашем обществе, – упрямо заявила Виктория. – Из-за вас, меня отослали из Лондона. С вами – ни шагу, и делу конец. – Она с непреклонным видом скрестила руки на груди.

– Пожалуйста, мисс Виктория, не упрямьтесь, – взмолилась мисс Итеридж. – Нас могут ограбить ночью в этом пустынном месте.

– Сомневаюсь, что во всей Англии найдется вор, который свяжется с подобной особой, – процедил Хардвик сквозь стиснутые зубы. – Однако вы, мадам, без сомнения, падете жертвой несправедливого рока.

Виктория понимала, что он намеренно пугает бедную женщину, чтобы принудить покориться его желаниям, но какова наглость – так оскорблять ее прямо в лицо! Это так уязвило Викторию, что она хотела захлопнуть дверцу кареты перед его носом.

– Мисс Виктория, как ваша компаньонка я несу ответственность за ваше благополучие и настаиваю, чтобы вы тотчас же вышли из кареты. Мы едем вместе с лордом Хардвиком. – С этими словами компаньонка схватила ридикюль и принялась подталкивать Викторию к двери.

Вздохнув, Виктория сменила гнев на милость, так как в глубине души она, и мысли не допускала провести здесь ночь.

Она осторожно выбралась из кареты, умышленно не замечая предложенную Хардвиком руку, и в ярости двинулась прочь. Единственное, чего она желала, это вызвать Хардвика на дуэль, взяв шпагу у дедушки. Эта мысль заставила ее усмехнуться. Хотела бы она знать, участвовала ли когда-нибудь женщина в дуэли. Она хорошо фехтовала и при виде шрама на щеке Хардвика злорадно подумала, что, по крайней мере, раз в жизни он был недостаточно проворен.

Как только вся компания разместилась в карете, Виктория и мисс Итеридж с одной стороны, а лорд Хардвик напротив, карета двинулась в путь.

В тусклом свете наружного фонаря Виктория осмотрелась внутри кареты. Сиденья, обитые мягкой кожей, были роскошны, хотя здесь было не так просторно, как в ее собственной карете.

Как будто читая ее мысли, Хардвик объяснил:

– Это мой экипаж для путешествий. Он меньше, чем обычная двухместная карета, зато легче для лошадей и позволяет ехать быстрее. А я почти всегда езжу один. Виктория молча кивнула и передвинулась в угол, устраиваясь на отдых.

К ее досаде, длинные ноги Хардвика, растянувшегося напротив с надвинутой на глаза шляпой, почти касались ее ног.

– Я предлагаю всем немного поспать, так как это будет долгая ночь.

Он забылся глубоким сном, чуть ли не раньше, чем отзвучали его слова. Тишину заполнило его тихое дыхание, сопровождавшееся время от времени случайным всхрапыванием.

Виктория откинула голову на подушку и плотнее завернулась в накидку, уверенная, что ни за что не сомкнет глаз. Но к ее удивлению, она открыла глаза оттого, что кто-то легко тормошил ее.

– Мисс Блам, мы подъезжаем к дому вашего дедушки. Пора просыпаться.

Она открыла глаза и увидела над собой улыбающегося лорда Хардвика. Ее первая мысль была, а том, какая темная борода выросла у него за ночь. Она моргнула два раза, потом осознала, где находится, и резко выпрямилась.

– Мисс Итеридж, мы почти дома, – Виктория потрясла компаньонку.

Мисс Итеридж очнулась и принялась поправлять шляпку. Маленькое коричневое перо стояло торчком, отчего компаньонка походила на встрепанную курицу.

– Ох, за всю ночь я не закрыла глаз дольше, чем на пять минут. Как я мечтаю о мягкой кровати и горячем завтраке!

Виктория мельком взглянула на лорда Хардвика: тот улыбнулся, но промолчал. Ночью Викторию несколько раз будил громкий храп компаньонки.

Несмотря на все перенесенные ночью лишения, настроение у Виктории улучшилось, как только они въехали по вымощенной булыжником дороге в ворота Блам-Касла. Свет занимающейся зари уже превратил тьму ночи в призрачно-серый сумрак. Солнце еще не встало над горизонтом, но уже рассыпало свои отблески на всю округу.

Блам-Касл, сложенный из огромных камней, стоял как безмолвный часовой, охраняющий окрестные холмистые поля. Хорошо сохранившиеся стены поблескивали в свете раннего утра, ибо граф Нотон был преуспевающим землевладельцем и получал огромное удовлетворение, поддерживая свои владения в образцовом порядке.

Даже в этот утренний час при звуках приближающегося экипажа двери распахнулись, и появилось несколько слуг.

Виктория холодно и бесстрастно поблагодарила лорда Хардвика за любезность и проследила, как его карета быстро удаляется по дороге. Лорд Хардвик ничем не выдал своего удивления, вызванного неучтивостью Виктории, которая не предложила ему даже позавтракать, прежде чем он продолжит путь.

Девушка почувствовал легкий укол совести, но она утомилась и была рада отделаться от его проницательных глаз и насмешливой улыбки. Казалось, он всегда видит ее с худшей стороны. К своей досаде, Виктория ощутила, что ей его недостает.

Дворецкий, с давних пор служивший у деда, терпеливо ждал, когда Виктория обратится к нему. Она поспешно объяснила причину их раннего приезда вместе с лордом Хардвиком. Бог свидетель, она хотела пресечь любые слухи, которые могли возникнуть оттого, что она прибыла в карете того самого человека, от которого бежала из Лондона.

Приятная церемония встречи осталась позади, и вот Виктория и мисс Итеридж очутились в главном зале Блам-Касла.

Зал был ярко освещен, хотя в нем и стоял промозглый холод, к которому примешивался запах плесени и тления. Несмотря на это, Виктория почувствовала себя дома. Она любила Блам-Касл и всегда первой бежала навстречу обитателям замка, которые сердечно приветствовали ее. Девушка понимала, что дом, должно быть, полнится слухами и предположениями о причине внезапного и необъяснимого приезда. Вчера на рассвете отец послал вперед слугу предупредить деда об их приезде.

– Добро пожаловать в Блам-Касл, мисс Блам. До чего приятно видеть вас. Ваша комната и комната мисс Итеридж ждут вас, если желаете подняться.

– И сию же минуту, Фостер. Ночь была утомительной. Может, вы пошлете кучера за нашими вещами и кузнеца, чтобы помочь Алеку и Сиду Карсону починить карету. Боюсь, что папа отправил нас в дорогу с кучерами, которые оказались не на высоте, а это не в обычаях нашего дома.

– Два неумелых олуха, – громко выразила свое мнение мисс Итеридж, молчавшая до этого.

– Ваш дедушка еще спит. Он не ожидал вас так рано. Однако я немедленно обо всем позабочусь и пошлю двух лучших кучеров привезти ваши вещи. В наши дни всегда есть опасность встретиться с разбойниками и ворами.

Он быстро поднимался впереди них по лестнице.

– Пожалуйте за мной. Я провожу вас и мисс Итеридж в ваши комнаты. Вам приготовили ваши обычные апартаменты. Вы не против, мисс Блам?

– О да, я не хотела бы другой комнаты. Я чувствую себя дома только в ней.

Виктория улыбнулась, вспоминая, какой трепет она испытала в тот день, когда из детской переселилась в большую просторную спальню, синюю с золотом, с собственной гостиной и глубокой нишей с окнами, смотрящими на холмистые луга.

– Как чувствует себя дедушка? Мама говорила, что он сдал в последнее время. Фостер поднялся по широкой винтовой лестнице в длинный коридор.

– Его светлость еще не оправился от приступа лихорадки, случившегося несколько недель назад, но я уверен, что ваш приезд поднимет его настроение. Осмелюсь сказать, что более подходящего времени для приезда нельзя было и выбрать, мисс Блам.

– Рада это слышать. Я не хочу, чтобы мой визит был в тягость дедушке. Это был внезапный отъезд, – мисс Итеридж ткнула Викторию пальцем, и та сменила тему. – Мы сейчас отдохнем пару часов, Фостер, а потом я хочу обойти все вокруг, увидеть новые цветы, которые посадили дедушка с садовником. Дедушка писал, что этой весной его сад будет одним из самых знаменитых в графстве.

– Да, мэм, это уж точно. Сказать садовнику, чтобы он пришел?

– Не надо, мы сами найдем дорогу в сад. Если мне понравятся какие-нибудь цветы, я пошлю за ним. – Она рассмеялась. – Не беспокойтесь, Фостер, я знаю, как дедушка дорожит своими новыми сортами. Я не сорву без разрешения ни одного стебелька.

Идя по коридору, она добавила:

– Люблю бродить по полям в это время года. Это пойдет мне только на пользу после стольких часов в тесной карете.

Они подошли к комнате Виктории, и дворецкий открыл дверь, пропуская ее.

Оказавшись внутри, Виктория заметила, какой усталой и взъерошенной выглядит ее компаньонка, и решила дать ей возможность прийти в себя.

– Вы можете идти, мисс Итеридж. Я смогу сама позаботиться о себе, а если мне что-нибудь понадобится, я позвоню горничной.

– Я не могу допустить, чтобы вы бродили по окрестностям одна. Позовите меня, когда решите отправиться на прогулку. – Компаньонка с непреклонным видом посмотрела на девушку. Она не хотела повторения скандала и не желала отпускать Викторию от себя ни на шаг. До недавнего времени Виктория не доставляла забот, и бдительность мисс Итеридж ослабла, но теперь все будет по-иному.

Закрыв за собой дверь комнаты, Виктория собралась прилечь отдохнуть. Протянув руку, чтобы взять с туалетного столика ридикюль, она с ужасом вспомнила, что оставила его вместе с зонтиком в карете Хардвика. Вдруг он подумает, что она сделала это нарочно? Придется послать слугу в Стоун-хаус. Похоже, что их пути с лордом Хардвиком снова пересекутся. Виктория надеялась, что это не приведет к неприятностям.

Если бы Виктория знала, что в эту самую минуту ее имя произносят в Стоун-хаус, она бы улыбнулась.

– Простите за беспокойство, сэр, – сказал Уоткин, дворецкий лорда Хардвика. – Грум нашел этот зонтик и ридикюль в вашей карете, и я подумал, что вы пожелаете вернуть их.

– Кто, черт побери, оставил это там? – вскричал Хардвик, уставившись на желтый яркий зонтик, без сомнения принадлежавших женщине. – Дайте вещи мне, Уоткин, – улыбнулся Хардвик. – Думаю, это вещи мисс Блам. Она приехала навестить своего деда.

– Должен ли я распорядиться, сэр, чтобы зонтик и ридикюль отослали?

– Нет, я собираюсь сам отвезти их. – Видя улыбку дворецкого, он добавил: – Так или иначе, мне нужно увидеться с ее дедом.

– Отлично, сэр, – Уоткин вышел, закрыв дверь. Хардвик повертел зонтик в руках. От него еще исходил слабый запах духов Виктории. Хотел бы он знать, что на уме у этой дерзкой малышки. Она может обвинить его, что он умышленно похитил ее зонтик. Он покачал головой. У него нет желания тратить время на юных барышень, отцы которых думают о свадьбе. Нет, он предпочитает более зрелых женщин, таких, как Френсис, которые ничего не ждут от его общества.

Все-таки в мисс Виктории Блам было что-то совершенно восхитительное. Ему нравились ее чистота и независимость. Снова вспомнилось ощущение мягких линий ее тела, которое он испытал, держа Викторию в объятиях. Она соблазнительна, задумался Хардвик, воскрешая в памяти вкус ее губ, ее невинность и манеру смотреть на него.

Добродетельные юные девицы – это западня, напомнил он себе, сознавая, что волочиться за Викторией было бы рискованным делом. Ее отец не допустит посягательств на добродетель дочери. Лучше всего выбросить ее из головы, заключил он, зная, что поедет в Блам-Касл только ради встречи с ней.

Глава пятая

Виктория проснулась после полудня, и ей потребовалось время, чтобы вспомнить, где она находится. Все произошло так быстро, что казалось нереальным. Но Виктория была не из тех, кто долго предается грустным мыслям. Она встала с кровати с пологом на четырех столбиках и позвонила горничной.

Бойкая молодая женщина лет двадцати трех появилась через несколько минут. Прислуга в Блам-Касле была отлично вышколена, и жизнь в доме шла как хорошо отлаженный часовой механизм.

– Добрый день, мэм, – входя в комнату и приседая в книксене, – сказала Айрис. – Вам принести завтрак? Виктория рассмеялась.

– Нет, конечно. Я хочу спуститься вниз. Сейчас, должно быть, время ленча, а я умираю с голоду. Айрис кивнула.

– Да, мэм. Я помогу вам одеться. Блюда расставлены на буфете. Ваш дедушка уже поел. Лорд Блам велел передать вам, что с нетерпением ждет вас в библиотеке.

За окном спальни весело щебетал крапивник, и Виктория радостно рассмеялась. Поющая птица – хороший знак, значит, все наладится в ее жизни. Виктория любила деревню и напевала, быстро расчесывая волосы и заплетая их в одну длинную косу с яркой шелковой лентой на конце. Закончив, она, посмотрев в зеркало, и осталась довольна. Розовое дневное платье отражало ее веселое настроение, и она вышла из комнаты, по-прежнему негромко напевая.

В Блам-Касле ничего не изменилось. В холле с портретов в позолоченных рамах на нее устремляли взор все те же суровые дамы и джентльмены в своих лучших уборах. В детстве она приходила и беседовала с людьми на портретах. Особенно ее завораживала одна картина, на которой была изображена женщина с маленькой девочкой, очень похожей на Викторию. В руках девочка держала большого белого котенка с розовой лентой на шее. Дед сказал Виктории, что маленькая девочка на картине – ее прабабушка, которая уже умерла. Но Виктории нравилось представлять, о чем мог думать ребенок, когда писался портрет.

Через холл она прошла к лестнице, которая вела вниз. Виктория часто воображала, как она спускается по этой лестнице в пышном белом подвенечном наряде. Глупые мысли, одернула она себя.

– Теперь, когда я опозорена, я потеряла все шансы на замужество, – пробормотала она и быстро спустилась, прогоняя эти мысли из головы.

Услышав звяканье фарфоровых тарелок, расставляемых служанкой на буфете, Виктория поспешила в столовую. Эта комната казалась слишком большой для такого количества людей, но в доме соблюдались традиции, поэтому каждый раз еду сервировали в столовой, где могла легко уместиться добрая сотня человек.

Обычно в их присутствии дедушка сидел во главе стола, а они с мисс Итеридж по обе стороны от него.

Только в столовой Виктория поняла, как она голодна. Ее аппетит соответствовал ее беспредельной энергии.

– Добрый день, мисс Блам, – приветствовала ее молодая служанка. – Что вы будете пить? Чай или молоко?

– Думаю, что стакан молока, – смеясь, ответила Виктория. – В деревенском воздухе есть что-то такое, что заставляет пить молоко.

Служанка улыбнулась и кивнула.

– Кухарка так и говорила. По ее словам, вы всегда первым делом пьете молоко, когда приезжаете сюда.

– Правда? Никогда не замечала! – Виктория рассмеялась счастливым смехом и приступила к еде.

. Да, это на самом деле замечательно, что она здесь, подумалось ей. Пропади пропадом этот Лондон со всеми его сплетнями.

После обильного ленча из баранины с картошкой Виктория почувствовала себя заново родившейся и готовой предстать перед дедом. Он всегда обожал ее, но сейчас она не знала, как дед отнесется к ее нежданному приезду.

Виктории не стоило беспокоиться. В ту секунду, как она вошла в его кабинет, он поднялся и распростер объятия.

– Как приятно видеть тебя, моя дорогая, – воскликнул он, ласково обнимая ее.

– Ох, дедушка, как чудесно оказаться здесь с тобой! В городе такая скука.

Она смотрела в его бледное лицо, снова ощущая, как сильно любит его. Хотя дед похудел с того раза, когда они виделись, в его глазах играли чудесные огоньки. Виктория считала, что ей повезло: она унаследовала от дедушки его дух и чувство юмора.

– Ты тут не моришь себя голодом?

– Ерунда, – отмахнулся он. – Нечего ожидать от старика, что он будет объедаться, как в юности. Дай-ка поглядеть на тебя. Со времени твоего последнего приезда ты превратилась в настоящую даму. Боже мой, разве она не красавица?! – Он обернулся к мужчине, который спокойно наблюдал за ними. – Обри, хочу вам представить мою внучку, Викторию Блам. Она решила оказать мне честь и пожить у меня. Думаю, вы захотите показать ей все, что сочтете достойным внимания. По существу, она будет самой подходящей компанией, когда вы ездите верхом по округе и успокаиваете арендаторов. – Дед снова повернулся к Виктории и пояснил: – Это мой сосед и добрый друг, сквайр Обри Мейнард.

Только сейчас Виктория обратила внимание на мужчину, который стоял в углу, греясь у огня. Мужчина приблизился с приветливой улыбкой:

– Добро пожаловать в Глостершир, – он поклонился. – Какое это наслаждение видеть среди нас юное лицо.

Перед Викторией стоял коренастый шатен с карими глазами. Он улыбался ей и казался симпатичным. При этом он чувствовал себя как дома. Было видно, что они друзья с дедушкой.

– Рада познакомиться с вами, мистер Мейнард. Он завладел ее протянутой рукой и слегка прикоснулся к ней губами.

– Я просто счастлив, мисс Виктория. Надеюсь, мне дозволено называть вас по имени. Здесь, в деревне, мы не так строго придерживаемся этикета, как вы, городские жители.

Он сразу понравился Виктории.

– Конечно, только так и называйте, – она грациозно села в кресло рядом с дедушкой. – Пожалуйста, джентльмены, продолжайте вашу беседу.

– Теперь, когда с формальностями покончено, присоединяйся к нам, дорогая. Обри принес чрезвычайно тревожные новости, и мне хотелось, чтобы ты их узнала.

– Пожалуйста, мистер Мейнард, – улыбнулась Виктория, – я хочу узнать все, что произошло за время моего отсутствия.

Больше всего Виктория любила своего деда за то, что он обращался с ней как с взрослой. Может, оттого, что был одинок, он часто делился с ней затруднениями, касающимися арендаторов и их семей.

– Большинство моих арендаторов ополчились против фабрики, которую построил в городе лорд Хардвик. Они считают, что новые машины отнимут у них работу. И, вероятно, они правы, – сказал Обри Мейнард. Он повернулся к Виктории, включая ее в разговор. – Наш сосед, лорд Нейл Хардвик, возможно, вы знакомы с ним.

– О да, я встречала его, – Виктория старалась сдержаться и не хмуриться. – В нем причина здешних неприятностей? Он пользуется довольно сомнительной репутацией в Лондоне.

– О, Хардвик славный парень. Просто он построил ткацкую фабрику, и это вызывает беспокойство у большей части местных жителей. – Мейнард скрестил ноги и нервно постучал пальцами по ручке кресла. – Полагаю, вы слышали о луддитах.

Виктория отрицательно покачала головой.

– Нет, не думаю. Что у них общего с лордом Хардвиком? Видимо, Мейнарду польстил ее интерес к разговору, так как он незамедлительно продолжил:

– Луддиты – это организация ткачей, которые борются против новых фабрик. Они дают обет сжигать их, если не будет другого выхода. Они полны решимости не дать фабрикантам отнять работу у их семей.

– Но разве владельцам фабрик не нужны люди? – Виктория все еще не понимала сути проблемы.

– Да, конечно нужны. Но наш народ привык прясть и ткать у себя дома. Раньше лендлорды, такие, как ваш дед и я, объезжали всю округу от дома к дому и забирали готовую пряжу или ткань. Несколько прядильщиков должны были выделывать пряжу, чтобы ее хватило для работы одного ткача, – Мейнард сделал паузу, чтобы убедиться, что она поняла.

Виктория кивком попросила его продолжать, и Мейнард снова заговорил:

– Теперь, чтобы заработать на жизнь, женщины и дети должны идти на фабрику и трудиться от зари до зари.

– Значит, теперь работа отнимает у них больше времени?

– О нет, возможно, они работают столько же. Но дома они могут прерваться и отдохнуть, когда устали. Они чувствовали себя намного свободнее, да и дышать свежим воздухом полезнее для здоровья.

Мейнард наклонился ближе.

– Я уже объяснял графу перед вашим приходом, что ездил в Лондон и совершил обход одной из этих новых фабрик. Она ужасна. Женщины и дети не старше восьми-десяти лет работают в душном полутемном помещении. – Он помолчал в раздумье.

– Пожалуйста, продолжайте. То, что вы говорите – ужасно, но я действительно хочу узнать больше. И у лорда Хардвика тоже на совести такие страшные вещи? – Виктория была готова идти войной против Хардвика.

Лорд Блам покачал головой.

– Я не думаю, что на фабрике Хардвика такая же преисподняя, как и на тех, о которых мне довелось слышать. Несколько недель назад он пригласил меня осмотреть его фабрику, и могу подтвердить, что там достаточно чисто и благоустроенно.

Не обращая внимания на выступления Блама в защиту Хардвика, Мейнард пришел в еще большее возбуждение, и в голосе его зазвучал гнев.

– Когда я был в Лондоне, то видел отвратительные вещи, – повысил голос разгорячившийся Мейнард. Было видно, что ему не хочется видеть различий между Хардвиком и промышленниками Лондона. Он повернулся к лорду Бламу и поморщился. – Я, правда, не думаю, что стоит рассказывать об этом столь нежному созданию, как мисс Виктория.

– Ох, пожалуйста, – взмолилась Виктория. – Я хочу узнать все подробности. Если Хардвик замешан в этом подлом деле, то я хочу помочь в борьбе с ним.

Блам кивнул головой.

– Расскажите нам, Обри. Виктория очень благоразумна, и у нее светлая голова, простите за небольшое бахвальство. Она не по летам рассудительная молодая женщина, и я уверен, что вы не допустите нескромных описаний в своем рассказе. Если эти фабрики наносят вред народу, она первая поможет нам бороться с ними.

Мейнард сделал глубокий вдох и подождал, пока собеседники сосредоточат внимание на его рассказе. Он соскользнул на край кресла и понизил голос, вынуждая их наклониться ближе к нему, чтобы расслышать его слова.

– В Лондоне я видел детей, троих или четверых, чтобы быть точным, которые стали калеками на этих фабриках. У одного рука попала в быстровращающийся станок, другого какая-то из новомодных бобин, отлетев, так ударила в глаз, что он тут же вытек. – Он удовлетворенно откинулся в кресле, сознавая, что поразил слушателей.

Рука Виктории метнулась ко рту, и она на мгновение затаила дыхание.

– Это возмутительно. Можем ли мы что-нибудь сделать? Порядочным людям в графстве стоило бы отвернуться от лорда Хардвика за подобное обращение с рабочими. – Она была рада найти какой-нибудь повод для неприязни к Хардвику, потому что его обаяние, мелькнуло у нее в голове, часто одерживает верх над ее здравым смыслом.

Лорд Блам жестом остановил этот гневный поток красноречия.

– Ну – ну, не стоит так торопиться с осуждением Нейла. Я знаю Хардвика с рождения. Он не будет причинять вред детям, заверяю вас. Если хотите, я готов держать пари на золотую гинею. – Блам покачал головой. – Виктория, думаю, что тебе следует объехать округу вместе с Обри. Вы оба можете поговорить с людьми. В общем, когда я встречусь с Хардвиком, я скажу ему, что вы хотите посетить его фабрику. Если землевладельцы будут вести себя достойным образом, то неприятностей с луддитами можно будет избежать.

– Превосходная идея, дедушка, хотя мисс Итеридж не любительница езды верхом, – Виктория улыбнулась, представив, какой протест, вероятно, вызовет эта идея у компаньонки. У леди была особая ненависть к лошадям.

Мейнард поднялся для прощания.

– Предложение звучит заманчиво, лорд Блам. Если я смогу перестроить свои планы и мисс Виктория будет так любезна, то мы объедем ваше поместье на следующей неделе. – Он повернулся к Виктории. – Вам подходит это время? – Я уже предвкушаю поездку.

– Хотел бы и я отправиться вместе с вами, но времена верховых прогулок для меня миновали. Теперь мои экскурсии ограничены поездкой в карете в церковь воскресным утром. Грустно, когда тело мужчины больше не в согласии с его духом. – Блам сделал попытку встать с кресла, потом, немного задержавшись, опустился обратно. – Пусть Виктория проводит вас до дверей, Обри, если вы не возражаете.

Виктория вскочила на ноги и грациозной походкой двинулась к двери.

– Буду очень рада, если смогу быть вам полезной, сэр. Для меня удовольствие познакомиться с вами, и я стану считать дни до нашей поездки на следующей неделе.

. – Если погода будет хорошая, я пошлю кого-нибудь из слуг с запиской, чтобы уточнить время, мисс Виктория.

– Это мне вполне подходит, мистер Мейнард. Я буду ждать сигнала от вас.

Как только дверь за Мейнардом закрылась, Виктория помчалась наверх к мисс Итеридж.

– Немедленно прекратите эту беготню, юная леди. Виктория подняла глаза и увидела компаньонку, стоящую наверху лестницы.

– Ох, мисс Итеридж, я только что познакомилась с самым очаровательным джентльменом, и мы собираемся на следующей неделе вместе поехать верхом.

Мисс Итеридж побледнела и затрясла головой.

– Разве вы забыли, как я ненавижу лошадей. И с чего это вы надумали согласиться на верховую прогулку?

– О, мисс Итеридж! – нежно обняла ее Виктория. – Это дедушкина идея. А теперь пойдемте в конюшню и сию же минуту выберем себе лошадей. Как же нам не ездить верхом, когда мы в деревне? – Она взяла почтенную даму за руку и повела вниз. – Ну, хватит ворчать. Я велю Силу выбрать для вас самую кроткую лошадь в конюшне.

– Хм! Зная этого болвана, можно ожидать, что он назло приведет огнедышащего бешеного коня.

– Вы слишком строги к бедному парню. Ну, пойдемте же, я знаю хорошую лошадку, а, кроме того, дедушка никогда де стал бы держать опасных лошадей. – Виктория увлекла компаньонку вниз прежде, чем та успела придумать другой предлог, чтобы уклониться от поездки.

– Если хотите знать мое мнение, любая лошадь опасна, – пробормотала под нос мисс Итеридж, однако последовала за Викторией без дальнейших возражений.

Они вышли из замка через боковую дверь и прошли к конюшням по длинной дорожке, выложенной камнем. Вчерашняя буря утихла, а сегодня яркое весеннее солнце нежило и успокаивало. Только слабый ветерок, дувший с полей, еще сохранял остатки холода.

Виктория вскинула вверх руки и глубоко вздохнула. Запах свежескошенной травы и цветущих трав пьянил и радовал. Она остановилась, обратив на компаньонку внимательный взор.

– Мисс Итеридж, я полагаю, что вы скучаете без суеты. Дама втянула носом воздух.

– Ну, я должна признать, что жила ожиданием сезона. Когда ваших сестер вывезли в свет, у вас в доме бывала масса волнующих моментов. Как мне запомнился день, когда ваша старшая сестра получила двадцать семь визитных карточек только за дно утро! А уж цветов!..

– Я, правда, не испытываю тоски по балам, – Виктория пожала плечами и добавила: – Между прочим, я взяла с собой все новые бальные платья. Я сказала маме, что незачем им пропадать зря. Думаю, мисс Итеридж, что все сложится чудесно.

– Что ж, посмотрим на этих лошадей, – угрюмо произнесла мисс Итеридж; выражение лица у нее было такое, как будто ее ведут на виселицу.

Они подошли к конюшням как раз в тот момент, когда Сид выходил из стойла с большой охапкой сена.

– Добрый день, мисс Блам. Вам нужна верховая лошадь?

– Да, нам с мисс Итеридж нужны два сильных скакуна; чтобы мы могли проехать по окрестностям.

– Извольте, мэм.

Дамы двинулись за грумом. По дороге Виктория заглядывала в закрытые стойла. Она знала по именам почти всех лошадей в Блам-Касле. Вдруг ее взгляд наткнулся на огромного вороного жеребца, который косил на нее глазом из угла своего стойла.

Она резко остановилась.

– Сид, чей это конь? Я не видела его раньше. Я хочу именно его.

Сид, бросившись назад, подоспел к Виктории, когда она открыла щеколду и собралась шагнуть в стойло.

– Нет, мисс Блам! Не делайте этого! Вам нельзя входить. Виктория остановилась и взглянула на него.

– Почему? Он злой? – она посмотрела на коня. Тот сверкал в ответ черными глазами, ноздри его раздувались. – Если присмотреться, он действительно выглядит не слишком радушным.

Сид подошел к стойлу и с громким стуком захлопнул створки. Рукой он успокоил жеребца, который пронзительно ржал и бил копытами.

– Тпру, мальчик, успокойся. Полегче. – Конь резко заржал и поднялся на дыбы.

– Этот зверь может убить, – выдохнула Виктория, которая не часто отступала перед лошадью. – На что дедушке такое животное?

– Это скаковая лошадь лорда Хардвика, Болотный туман, и, с вашего позволения, мисс, он сущий дьявол. Красавец, но опасен для тех, кого не знает.

– Почему он здесь? – Виктория разглядывала черного коня, который продолжал сердито бить копытом. Грум сконфуженно покраснел и опустил голову.

– Его взяли на время, мэм.

Внезапно Виктория поняла, что жеребец находится здесь для племенных целей, а грум считает это слишком деликатным предметом для обсуждения с ней.

– Неважно, Сид, теперь пойди и помоги нам выбрать двух лошадок, которые были бы нам по силам. Ты прекрасно знаешь, что я опытная наездница, но вот мисс Итеридж нужна более послушная лошадь. – Она взглянула на мисс Итеридж, которая шла, соблюдая безопасную дистанцию от стойла. – Если только вы, мисс Итеридж, не хотите проверить свое искусство на Болотном тумане. – Виктория веселилась, беззлобно поддразнивая компаньонку.

– Честное слово, я терпеть не могу любую лошадь. Зачем вы изводите меня? – казалось, женщина готова расплакаться.

Преисполнившись раскаяния, Виктория похлопала дочтенную даму по руке и предложила другой план:

– Если вы не напишете маме, что гоняюсь верхом, как бешеная, по всей округе, я попрошу у дедушки позволения поехать без вас. Здесь деревня, и люди не так цепляются за условности, как в городе. Поэтому если я поеду в обществе столь достойного джентльмена, как мистер Мейнард, то думаю, что дедушка согласится.

Компаньонка набрала полную грудь воздуха и выразительно постучала себя в грудь.

– Мисс Виктория, я не напишу ничего подобного вашей матушке. Однако вы должны обещать мне, что всегда будете вести себя, как подобает леди.

– Я знаю, что вы мне не поверите, мисс Итеридж, но я всегда поступаю именно так. – Обернувшись к Сиду, она сказала: – Теперь, когда все улажено, давай подберем мне хорошую кобылку. Раньше я всегда ездила на Цыганке. Можно ее заполучить?

– Да, мэм, и ей необходима пробежка. Она вам очень подходит.

Сид принялся открывать верхнюю щеколду дверей стойла, и створки легко распахнулись им навстречу. В стойле находилась красивая чалая кобыла с белой звездочкой на лбу, которая прекратила жевать и посмотрела на них.

– Привет, милая, скучала ли ты по мне? – Виктория поглаживала рукой голову лошади, которая прижалась к ее плечу. Повернувшись к Сиду, она кивнула и сказала: – Да, это то, что мне нужно. Если ты оседлаешь ее завтра утром к десяти часам, то я съезжу к викарию узнать, как поживает его жена. Когда я навещала их в последний раз, она неважно себя чувствовала.