Текст книги "Исполнитель"

Остановившись возле неприметной двери, окрашенной бурой охрой, Первей постучал, негромко и деликатно. Послышались шаги.

– Кто там? – раздался женский голос.

– Это я, миссис Джеймс.

Дверь отворилась, придерживаемая женской рукой.

– Здравствуйте, сэр Перуэй. Давно вы не посещали нас!

– Как ваше здоровье, миссис Джеймс?

– Ох, сэр Перуэй, ну какое может быть здоровье у бедной вдовы, лишённой мужской ласки? – вдова засмеялась, весело и бесстыдно. Хорошая женщина.

– Ничего, миссис Джеймс. Настанет день, и вы обретёте своё. Не может такая женщина, как вы, долго оставаться одинокой, это было бы несправедливо. На месте Господа нашего я уже бросил бы все остальные дела и занялся поисками подходящего для вас мужа, – и они засмеялись вдвоём. Нет, определённо хорошая женщина, ласковая и весёлая.

– Вы, верно, к мистеру Патрику?

– Верно, миссис Джеймс. Неужели его нет дома? Это было бы из ряда вон выходящее событие.

– Ох, не говорите, сэр, вы должны повлиять на него, разве это дело – целыми днями сидеть взаперти, такому молодому человеку…

Войдя в комнату Патрика, рыцарь застал его в «позе лотоса», в одних штанах и без рубахи.

– Здравствуй, Патрик. Как успехи?

– Здравствуйте, сэр Перуэй…

– Просто Первей.

– Хорошо, Перуэй… А успехи не очень. Дальше «протянутой верёвки» у меня пока никак. Всё, что мне пока удалось – два раза уронить квартирную хозяйку.

Рыцарь засмеялся, и Патрик, через секунду осознав двусмысленность собственной шутки, засмеялся вслед за ним.

– Хочу обрадовать тебя. Послезавтра в Эдинбург придёт датский корабль, и на следующий же день мы с тобой отправляемся в свите Его Сиятельства датского посланника по особым делам на его родину, то есть в Данию. Он разрешил мне взять с собой слугу, то есть тебя.

* * *

Волны раскачивали судно, тяжело и шумно били в борта, почти заглушая мерные удары барабана в трюме, задающие ритм гребцам. Уже шестой день галера шла на вёслах, так как восточный ветер не стихал ни на минуту, не позволяя поднять парус. Вёсла тяжко вздымались и снова падали, вспенивая воду, но галера двигалась медленно, едва преодолевая сопротивление ветра. Первей от души порадовался, что ему не приходится сейчас сидеть на скамье в трюме.

–… Помилуйте, ваше сиятельство. Они, конечно, каторжники и сволочи, но это не делает их могучими, как тролли. Они просто не могут грести быстрее, поверьте мне. Мы меняем их каждые два часа, но ведь они гребут днём и ночью. Вот если бы у меня было ещё полста гребцов, дело пошло бы немного быстрее, мы могли бы их менять через каждый час.

– Так посадите на вёсла своих матросов!

– Ваше сиятельство, у меня нет полсотни матросов.

– Чего вы хотите, Ханссен? Чтобы я и мои люди сели на вёсла с вашими каторжниками?

– Ни в коем случае. Я только объясняю, что быстрее идти мы не сможем при всём желании, ваше сиятельство.

Посол оставил капитана и зашагал по палубе.

– Чёрт знает что! – раздражённо бросил он, проходя мимо рыцаря, глядевшего вперёд, чуть перегнувшись за борт. – Представляете, герр Перуэй, мы мелем воду почти шесть суток, а земли ещё ни в одном глазу. Эти мерзавцы не хотят работать!

– Если позволите, ваше сиятельство, – как можно проникновеннее сказал Первей, – я посоветовал бы капитану ещё уредить ритм барабана.

– Почему? – посол остановился рядом, с любопытством глядя на рыцаря.

– Потому что эти мерзавцы гребут уже шестые сутки подряд. Если они начнут валиться, боюсь, как бы нам всем и впрямь не пришлось сесть на вёсла, чтобы не погибнуть в море. А мне бы очень этого не хотелось, так как воспоминания ещё свежи.

Посол захохотал.

– Да, вы и впрямь отменный нахал, герр Перуэй.

Галера зарылась носом в волну, вздрогнув всем корпусом, и поток солёных брызг окатил господина посла с головы до пят.

– А, черти бы всё это взяли! – выругался датчанин, отряхиваясь, как собака после купания. – Всё, я пошёл в каюту! Герр Перуэй, я так понял, вы играете в шахматы?

– Немного.

– Что ж, когда вам надоест пялиться на эти водяные горбы, заходите ко мне.

– Хорошо, ваше сиятельство.

Хлопнула дверь кормовой каюты, снабжённая пружиной. Проводив взглядом господина посланника, Первей снова уставился в круговерть волн, тянущуюся до горизонта. Наверное, вот так и выглядела первозданная хлябь, подумал рыцарь… Странное дело, но водяной хаос не только не усиливал, но даже снижал сосущее чувство под ложечкой, переходящее порой в позывы к рвоте. Как они выдерживают это большую часть своей жизни, мореходы?

Мимо протопал капитан Ханссен, и морда у него была столь угрюмой, что вряд ли кто-то из матросов рискнул бы в такой момент сунуться к нему с вопросом. Рыцарь тоже не собирался, однако Ханссен внезапно заговорил сам.

– Герр Перуэй, это правда, что вам пришлось прокатиться на галере Его Величества?

– Было такое, – без улыбки ответил Первей, помедлив. – Судебная ошибка, обычное дело для славного Датского королевства.

– Бывает, – кивнул капитан, без малейшего сочувствия – просто принял к сведению. – Однако я это к чему… Стало быть, в случае чего я могу рассчитывать на вас если и не на весле, то по крайней мере на откачке? И на вашего человечка, само собой.

Они встретились глазами.

– Я не могу указывать их сиятельству, слишком важная птица. Однако любой матрос, то и дело клянущий: «черти бы это всё взяли», ходил бы у меня с разбитым носом, и при первом удобном случае я бы скинул его на берег без расчёта. Море не любит проклинателей, герр Перуэй.

Капитан помолчал.

– Нюхом чую, буря надвигается неслабая.

– Да, герр капитан, – медленно ответил рыцарь. – В случае чего, вы можете рассчитывать на меня, как вам покажется удобнее. Более того, рискну предположить – и на их сиятельство тоже. Жить хочется всем, мастер Ханссен.

Капитан снова кивнул, принимая к сведению.

– Эй, тюлени! – зычно заорал он, обернувшись к корме. – А ну, работать всем! Кладём мачту, живо!

* * *

Волны лезли на палубу остервенело, как пираты на абордаж, пенные потоки не успевали уходить в клюзы фальшборта, и оттого судно выглядело уже практически затонувшим. Рокот барабана был не слышен за воем ветра и тяжкими ударами волн, однако вёсла всё так же равномерно и слаженно врезались в воду, из чего можно было заключить – команда галеры продолжает упорно бороться за жизнь, держа корабль носом против ветра. Достаточно одной хорошей волне ударить в борт, и всё, подумал Первей…

«Родная?»

Пауза.

«Не бойся ничего. На сей раз все будут живы»

«Думаешь?»

«Просто знаю»

– Не спать, не спать!!! – голос капитана Ханссена был подобен гласу иерихонской трубы. Сам капитан вместе с кормщиком, настоящим седым викингом двухметрового роста, орудовал парой здоровенных рулевых вёсел, стоя на крыше кормовой пристройки, служившей одновременно рулевой площадкой, и как их обоих до сих пор не убило ударом рукояти, для рыцаря оставалось загадкой.

Первей выплеснул очередное кожаное ведро и сунул его вниз, принимая следующее. Чуть ниже стоял господин посланник, одетый в мокрые штаны и ботфорты, а также роскошный парчовый жилет прямо на голое тело. У самого трюмного люка торчал, раскорячась, Патрик, принимающий вёдра из трюма. Живая цепочка работала молча и слаженно, и даже их сиятельство воздерживался на сей раз от проклятий – не тот момент, чтобы призывать на свою голову силы ада.

– Быстрей, быстрей!!!

Живую цепочку водооткачки венчал герр Перуэй, торча по пояс из вентиляционного люка кормовой надстройки – пожалуй, единственного места на корабле, которое не захлёстывали бешеные волны. Кожаный ремень, которым рыцарь был привязан за пояс к лестнице, не позволял ему вылететь вслед за выплёскиваемой водой при особенно сильных ударах волны, и этим весь доступный комфорт ограничивался. Баранья кацавейка, невесть откуда взявшаяся, была пропитана водой и потом насквозь, и неизвестно ещё, чем больше. Что касается сапог, то вода там уже не хлюпала, поскольку стояла вровень с краем, причём малейшая убыль немедленно пополнялась с каждым новым ведром. Ещё бы скинуть мокрые штаны, подумал мельком рыцарь, как заведённый принимая полные посудины, и было бы можно какое-то время жить… Экая мерзость, мокрые штаны… Нет, нельзя, неприлично размахивать гениталиями перед самым носом у их сиятельства, это может быть расценено как оскорбление…

«Родная, не подскажешь, как скоро закончится это светопреставление?»

«Не скоро, только завтра к полудню»

«Ты не представляешь, как я обрадован. Завтра к полудню, это ж пустяки. Вот ежели б на недельку такая буря…»

«Потерпи, родной мой. Ну нет иного выхода. Только терпеть»

– Шевелитесь, шевелитесь!!!

Особо могучая волна, захлестнув нос, с радостным гулом пронеслась по палубе и с силой ударила в кормовую пристройку, однако окошки оказались закрыты крепкими ставнями, и толстая дубовая дверь, удерживаемая пружиной, тоже не поддалась. Первею даже почудилось разочарованное шипение в голосе схлынувшего потока – эх, не удалось… Язычок пламени в масляной лампе, привинченной к стене, заколебался было, но не погас и разгорелся вновь.

– Их величество считает, что морское путешествие экономит силы и особенно время посольства, – их сиятельство сунул Первею очередное кожаное ведро. – При всём уважении к короне, у меня возникли серьёзные сомнения на сей счёт…

– Меня беспокоит другое, – прокричал рыцарь, перебарывая голосом рёв урагана. – Нам всем надо здорово помолиться, чтобы после бури оказался попутный ветер…

«Родная? Как насчёт ветра?»

Пауза.

«Не надейся, мой милый. Ветер останется встречным, хотя и не особенно сильным»

«А вот это уже не шутки»

* * *

Весло казалось таким тяжёлым, словно было целиком отлито из свинца. Первей покосился на Патрика: в темноте трюма было не разобрать выражения лица, однако тяжёлое дыхание свидетельствовало – парень выдохся.

– Брось так упираться, Патрик… Передохни…

– Я как вы, сэр Перуэй…

В носовой части трюма горела масляная коптилка, дававшая уже достаточно света для того, чтобы разглядеть барабанщика, сидевшего прямо под ней. Мужчина неподвижно смотрел перед собой стеклянным взглядом, и только ладони отбивали по тугой коже ритм – тум… тум… тум… А ведь, пожалуй, тоже та ещё работёнка, подумал мельком рыцарь, ворочая неподъёмное весло. Сколько он уже вот так колотит – сутки? Нет, больше…

Мысль мелькнула и исчезла, и снова под черепом звучит только бессмысленно-ровный ритм барабана – тум… тум… тум… Прямо под лавкой вповалку лежали каторжники – не лежали даже, валялись, как трупы, забывшись мёртвым сном. Наверное, сейчас их не разбудить даже палачу с калёными клещами, снова мелькнула вялая мысль. Такой переход способен угробить даже троллей – неделя в пути, и всё на вёслах… Да в довершение всего ураган… И опять в голове пусто, и только звучит барабан – тум… тум… тум…

Положение было отчаянное – пожалуй, даже отчаяннее, чем во время бури. За время буйства стихии галеру отнесло довольно далеко назад, и в дополнение к этому установившийся юго-восточный ветер исключал возможность использовать парус. Если, разумеется, не попытаться вернуться назад, к британским островам… Будь это норд-ост, или даже чистый ост, как во время урагана, промелькнула в голове Первей очередная мимолётная мысль, пожалуй, капитан Ханссен приказал бы повернуть на юг, в Голландию… А так остаётся одно – тум… тум… тум…

Патрик тихонько застонал сквозь стиснутые зубы.

– Я выдержу… наставник… я обязательно выдержу….

– Да выдержишь, выдержишь, – прохрипел Первей как можно более ободряюще. – Теперь… уже… совсем чуть осталось… до смены…

Прямо перед носом у рыцаря темнели пятнами пота на полотне рубах спины гребцов с передней банки – матрос и один из людей господина посланника. Все, кто мог стоять на ногах, образовали дополнительную смену гребцов, давая возможность измученным каторжникам хоть как-то восстановить силы. Датчане – морской народ, мелькнула новая смутная мысль. Вот даже слуга и тот неплохо ворочает веслом… Наверное, ещё сотни полторы лет назад прадеды этих парней наводили ужас на всё побережье… тум… тум… тум…

– Смена! – в распахнувшемся трюмном люке возникла фигура надсмотрщика, волосатого детины в одних кожаных штанах. – Благодарность от нашего капитана, господа, и вы, ребята, идите жрать свою кашу, – обратился детина к матросам, сидевшим на вёслах. – Эй, сволочи, вставайте! Хватит дрыхнуть! – это уже каторжникам.

Стиснув зубы, рыцарь потащил вконец раскисшего Патрика к лестнице. Ладно…потом… Сейчас главное – дойти.

«Дойдёте, мой милый. Тут уже близко. Вот-вот станет виден берег»

«Вид берега с марсовой бочки и земля под ногами не одно и то же вообще-то»

«И тем не менее»

На рулевой площадке виднелись двое – капитан Ханссен и их сиятельство собственной персоной. Господин посланник по особым поручениям выглядел, пожалуй, недостаточно презентабельно для королевского приёма, зато для пиратской люгги – в самый раз. Впечатление не портил даже парчовый жилет, впрочем, уже изрядно потрёпанный и со свежей прорехой. И рулевое весло посол держал, кстати, вполне профессионально…

– Кнуд таки свалился, – прогудел капитан, встретив недоумённый взгляд рыцаря. – Трое суток без сна… Их сиятельство благоразумно решили помочь.

– В следующий раз я непременно поеду посуху, – господин посланник хищно оскалил зубы, – и пусть нас даже всю дорогу преследуют орды крымских татар… всё равно это не идёт ни в какое сравнение с прелестями морского путешествия в зимнюю пору!

– Ваше сиятельство, я должен принести вам свои извинения, – склонил голову рыцарь.

– Не понял… – прищурился посланник.

– Ну как же… Вы оказали мне честь, пригласив сыграть партию в шахматы, а я вместо этого…

Датчанин захохотал, и спустя секунду капитан присоединился к нему со своим иерихонским басом.

– У вас служат крепкие ребята, ваше сиятельство, – прогудел капитан, отсмеявшись.

– А я не держу при себе людей, которые умеют только кланяться, – внезапно остро глянул на капитана господин посол.

– Земля! – заорал вдруг из своей корзины марсовый.

– Слава Богу, наконец-то! – посол стремительно обернулся, вглядываясь по ходу корабля – Я уж думал, мы всю оставшуюся жизнь проведём в море…

* * *

Казалось бы, что может быть проще – большая деревянная лохань, наполненная горячей водой, а сколько удовольствия! Первей нежился, не шевелясь. Нет, лучше ванны нет ничего, ну разве что настоящая русская баня.

«Родная, отзовись»

«Я слышу тебя, мой милый. Я думаю»

«О чём?»

«О разном. Например, о том письме. Я разработала для тебя хорошо продуманный путь – из Дублина в Роттердам на английском судне, затем до Гамбурга на ганзейской когге, потом верхом до близкой датской границы… В результате ты оказался бы здесь, в Копенхавне примерно в тот же срок, только не служащим при датском королевском посланнике, а на положении иностранца-нелегала, без покровителя, зато с массой проблем»

«О чём это говорит?»

«Вот именно. О чём?»

«Мужчина всегда умнее женщины, не потому, что умнее, а потому, что мужчина»

«Желторотик несчастный»

«От ведьмы слышу. И вообще, скоро я стану самым счастливым в мире. Я твёрдо рассчитываю на твои титьки, Родная»

Шелестящий бесплотный смех долго не утихает.

«Нет, ты совершенно невозможен»

На этом диалог рыцаря с Голосом Свыше был прерван. В дверь негромко постучали.

– Да, войдите!

– Герр Перуэй – на пороге ванной комнаты возник вестовой. – Их сиятельство требует вас к себе.

– Сейчас буду, только оденусь.

* * *

– Садитесь, герр Перуэй, – посол сидел возле камина, вытянув ноги в мягких туфлях к огню. – Вам предстоит новая морская прогулка. Вы, кажется, бывали в Ноугороде?

– Да, ваше сиятельство.

– Очень хорошо. Вам предстоит найти одного очень любопытного человека, он находится где-то в ноугородской земле, а где – точнее неизвестно. Вы должны найти его и передать вот это, – датчанин протянул Первею очень толстый пакет, обшитый вощёной кожей. – Вы отправитесь в путь, как только пройдёт ледоход на русских реках, то есть примерно через неделю. У вас есть вопросы?

– Вы не назвали имя, ваше сиятельство.

Датчанин помолчал, вороша угли в камине изящной кованой кочергой.

– У него странное русское имя – Кощей. Впрочем, мало ли у русов странных имён. Например, Перуэй – ничуть не лучше, вы не находите?

– А по-моему, гораздо лучше, ваше сиятельство, – улыбнулся Первей.

Посол захохотал.

– Ну несомненно, герр Перуэй, это была просто шутка. Я тоже буду в Ноугороде чуть позже, в конце мая, и надеюсь, к этому времени вы найдёте этого… Кощея и получите от него… то, что он вам передаст. Как только вернётесь в Ноугород, немедленно явитесь в лавку некоего Ньюкиты Горохова, что на Мясном Ряду. Через него будете держать связь со мной, личной встречи не ищите, при необходимости я сам вас найду. Ещё вопросы?

– Больше нет, ваше сиятельство. Всё будет сделано.

– Рад это слышать, господин Перуэй, – слово «господин» датчанин произнёс по-русски – Идите, готовьтесь.

* * *

«Ты слышишь меня, мой рыцарь?»

«Да, моя Родная»

«Всё это очень странно»

«Что именно?»

«Всё. Ты знаешь, как зовут того чёрного мага? Его зовут Кощей»

Первей даже остановился.

«Ты полагаешь?..»

«Я пока не знаю. Но у нас с тобой есть время, и я разберусь. Уж в этом-то я разберусь! Значит, так. Положи эту книгу на свой стол, за ночь я её прочитаю»

«А, это книга… Но она же запечатана»

Короткий смешок.

«Ничего, я прочту, я у тебя ужасно грамотная. И надо будет кое-что просмотреть в голове господина королевского посла по особым поручениям»

«Ты и это можешь?»

Снова короткий смешок, довольно злой.

«Как всякий человек, он спит. И видит сны. Я всё увижу и узнаю, мой милый»

* * *

-…Ап! Отбито. Ап! Нападай!

Деревянные мечи сталкивались с сухим треском. Оба партнёра пребывали в одних холщовых штанах, прыгая, как дерущиеся коты. Неплохо, совсем неплохо, подумал рыцарь, ловя и отбивая быстрые, чёткие удары. Да что там неплохо – парень вполне мог бы служить в королевской гвардии. Хотя гвардейцы нынче пошли не те, и при дворах всё больше в чести родословная, а не личное бесстрашие и умение владеть мечом…

– Ну всё, Патрик, хватит! Уфф…

Наставник и ученик разом опустили мечи.

– Должен сказать вам, сэр Перуэй… – грудь шотландца, блестящая от пота, часто и сильно вздымалась, – вы непробиваемы, как стена замка…

– Не бывает таких стен, Патрик, которые нельзя было бы пробить, – улыбнулся рыцарь, снимая с цепочки серебряный кувшин рукомойника и склоняясь над медным тазом, – Ну-ка, полей мне!

Некоторое время они мылись, отфыркиваясь от удовольствия. Солнце било в частый оконный переплёт, преломляясь в разноцветных стёклах мини-витража, и вода в тазу колебалась, щедро разбрасывая солнечные зайчики по потолку каюты. Корабль шёл ровно, будто бы даже чуть пританцовывая на некрупной балтийской волне, и свежий юго-западный ветер давал надежду на скорое окончание пути.

Никогда ещё Первею не доводилось путешествовать с таким комфортом. Ему с Патриком была выделена отдельная каюта в кормовой пристройке, настоящая каюта с окнами в частых стеклянных переплётах, с персидским ковром на полу и свечами в серебряных трёхсвечных подсвечниках.

Большой датский корабль шёл в Новгород по торговым делам, но, разумеется, капитан не мог отказать его сиятельству, и взял на борт двух пассажиров. Целыми днями Первей и Патрик занимались теперь магией и фехтованием, скрытые от глаз команды.

В дверь постучали, и на пороге возникла веснушчатая мордочка местного юнги.

– Не желаете ли завтракать, господа? Господин капитан приглашает вас…

– Разумеется, мы примем любезное приглашение господина капитана, – широко улыбнулся Первей.

Стол в капитанской каюте был сервирован лишь немного проще, нежели в столовой господина датского посланника по особым поручениям. А ведь ещё каких-то полвека назад всё было иначе, подумал рыцарь, разглядывая плетёную из витой серебряной проволоки ажурную вазу с фруктами и бокалы венецианского стекла. Тогда пассажиры ели отдельно, капитан же разделял свою трапезу с командой, согласно древним традициям викингов. Одна команда – одна семья…

– Доброе утро, господин капитан! – первым поприветствовал хозяина каюты рыцарь, склонив голову в знак уважения. Патрик старательно повторил светские манеры наставника, и Первей чуть улыбнулся – всё правильно, парень, светские ухватки порой могут быть важнее умения махать мечом.

– Доброе утро, господа! Хорошо ли спалось? – капитан, могучий русоволосый мужчина с руками толщиной в ляжку взрослого человека, являл собой само радушие.

– У вас великолепный корабль, мастер Рагнарссон, и спать тут спокойнее, нежели на русской печке – Первей вновь учтиво склонил голову, садясь на предложенное место. – Я даже забыл, что нахожусь в море.

– Да, «Ласточка» ходит неплохо, – хмыкнул Рагнарссон. – Чтобы конкурировать с вездесущей Ганзой, герр Перуэй, нужно иметь корабли не хуже. Знаете, что самое главное в корабле? А, юноша?

– Ээээ… Скорость? – Патрик был явно застигнут врасплох. – Или эта… как её… остойчивость?

– Возможно, господин капитан имел в виду трюм, – улыбнулся Первей.

– Верно! Что значит бывалый человек, – засмеялся капитан. – Судно может ходить, как ветер, и быть непотопляемо, как запаянный медный поплавок, но если в трюм можно запихать лишь скудные пожитки команды, команда та сожрёт корабль не хуже морского червя, что свирепствует в южных водах. Вы, должно быть, занимались когда-то торговлей, герр Перуэй?

– Бывало, – улыбнулся рыцарь. О том, что эти торговые операции отличались некоторой специфичностью, он уточнять не стал. Торговля есть торговля, в конце концов, и медные пуговицы ничуть не хуже прочих товаров.

– Их сиятельство упоминал, якобы не так давно судьба заносила вас в Московию…

– И это правда, господин капитан.

– Вот такой вопрос… – капитан энергично жевал мясо. – Торговля с Ноугородом, это хорошо, но в последнее время Москва растёт, как на дрожжах. Не могли бы вы рассказать мне насчёт тамошних порядков? Сведения настолько противоречивы…

Весь остаток завтрака Первей рассказывал всё, что знал, насчёт московских порядков, и хотя знал он не особенно много, к концу беседы у него сложилось стойкое ощущение, что даже в подвале тайного приказа вышеупомянутой Московии из него не извлекли бы столько сведений. За десертом настала очередь Патрика – господина капитана интересовали цены и таможенные порядки в далёкой Ирландии.

– Уфф… – вернувшись к себе, Патрик с размаху опрокинулся на кушетку, привинченную к полу на случай сильной качки. – Извините, сэр, но у меня возникло смутное подозрение насчёт допроса…

– Торговец, лишённый любопытства, обречён на разорение, Патрик, – улыбнулся рыцарь. – И хотя сведения наши не слишком ценны, в любом случае, мясо и вино мы честно отработали.

Они взглянули друг на друга и разом рассмеялись.

– А можно, я вас тоже спрошу, Перуэй, – внезапно решившись, негромко, очень серьёзно спросил юноша. – Вы никогда ничего не рассказываете о вашем Голосе Свыше. Вы только иногда разговариваете с ней во сне.

– А вот это плохо, Патрик, – так же негромко и столь же серьёзно ответил рыцарь. – Возможно, тут мог бы помочь хороший кляп.

* * *

Ночная лампадка давала света ровно столько, чтобы обычный человек мог не натыкаться на стены и мебель в каюте, однако Первею хватало и этого. Он лежал на спине, слушая плеск волн за бортом, скрип снастей и лёгкое сопение Патрика, спящего сном невинного младенца. Если ветер не переменится, завтра корабль войдёт в Неву, это уже Новгородчина…

«Родная, отзовись»

«Да, мой рыцарь»

«Тебе удалось?»

Пауза.

«Мне удалось многое выяснить. Очень, очень любопытные вещи»

«Я весь внимание»

«В общем, так. Этот… Кощей пообещал твоему патрону, его сиятельству, эликсир бессмертия. Да, да, ни много ни мало. В обмен он потребовал эту книгу»

Первей озадаченно смотрел в потолок.

«Так эта книга…»

«Эта книга – сочинение некоего полуграмотного мага-самоучки, сборник разнообразных маловразумительных сведений в области лозоискательства, гадания и простейших магических фокусов, вроде «натянутой верёвки». Но для человека, несведущего в магии, она выглядит весьма солидным трудом»

«Тогда зачем она этому Кощею? Ведь насколько я понял, он очень сильный маг»

Короткий смешок.

«А она ему и не нужна. Ему нужен датский посол, имеющий прямой доступ к королю»

«Точнее, пожалуйста»

«Куда уж точнее. Он приступил к следующей части своего плана – прямому подчинению королевских особ. Книга – приманка, при помощи которой его сиятельство датский посол попадёт в мышеловку. Ведь должен же был Кощей что-то потребовать от датчанина в обмен на столь необычную услугу. Если бы он потребовал золото, это вызвало бы подозрения, посол умный человек. А так – старый колдун, безвылазно сидящий на острове, никак не может достать крайне нужную ему древнюю книгу, а господину послу, с его обширными связями, это вполне по силам. В обмен колдун готов поделиться бессмертием, которого у него накопился некоторый излишек»

Короткий смешок.

«Не мог же Кощей прямо заявить послу, что собирается превратить его в вурдалака, чтобы затем поступить к нему вроде как на службу, и уже вплотную заняться при его содействии датским королевским семейством»

Первея уже пробирала дрожь.

«Ты ещё не знаешь, мой милый, что подобные же планы у Кощея имеются в отношении магистра Ливонского ордена, короля Ржечи Посполитой и Великого князя Московского. Только датский посол клюнул первым. Так что времени у нас мало. Всё должно закончиться этой весной»

* * *

Купол собора Святой Софии сверкал золотом, настоящим половодьем красок пестрела толпа горожан и гостей города, съехавшихся со всех концов земли на новгородский торг. Даже у самого Первея, немало повидавший на своём веку городов и базаров, рябило в глазах, что касается Патрика, в жизни не бывавшего дальше Белфаста, то он вконец потерял ориентировку, глазея направо и налево с открытым ртом, то и дело натыкаясь на прохожих и рискуя вовсе потеряться в бурлящей толпе.

Первей размышлял. Прежде всего следовало вернуть себе своего ненаглядного Гнедка, во что бы то ни стало. Затем следовало закупить снаряжение, да и оружие подходящее не помешает – вертлявые и хлипкие европейские шпаги не внушали рыцарю особого доверия.

«Родная, отзовись»

«Я слышу тебя, мой милый»

«Как мне быть? После всего я не могу вот так взять и обменять Гнедка на пуговицу. Этот купец, Савелий Петрович, поступил со мной честно и здорово помог тогда, в Ревеле»

Короткий смешок.

«Ну неужели в этих бескрайних торговых рядах не найдётся человек, остро нуждающийся в пуговице? Вон тот толстый перс, например, просто алчет её»

Первей еле сдерживал смех.

«Как, уже?»

«Но, разумеется, ты должен как следует подать свой товар. Вперёд, рыцарь!»

– Патрик, – рыцарь потряс за рукав своего спутника, и тот в ответ затряс головой, будто приходя в себя после морока. – Патрик, очнись и слушай меня внимательно. Стой здесь и никуда не отходи. Я сейчас вернусь. Не отходи никуда, иначе искать тебя придётся месяц, понял? – парень вновь затряс головой.

* * *

– Почтенный купец, не желаете ли взглянуть на мой товар?

Толстый крючконосый перс лениво перебирал чётки.

– Эй, слюшай, какой товар. Ми не биром чужой товар.

«А чем он торгует, Родная?»

Пауза.

«Смотря где. Здесь он уже распродал свой товар – шемаханские ковры и шелка. А обратно… Обратно он обычно уходит с грузом молодых русских девушек»

Первей уже катал желваки. Ладно…

Перс неверно истолковал его молчание.

– Что, шибко хороший девка, да? Пириводи, кажи где, будем смотреть, однако.

«У него есть семьсот рублей серебром плюс сто золотых динаров на чёрный день. Проси всё, он отдаст»

Первей уже сосредоточился, чувствуя знакомую дрожь… Всё.

– Вот, – рыцарь протянул на ладони пуговицу, совершенно позеленевшую. – Как товар?

Перс уже трясся, позабыв про чётки.

– Сколько ти пиросишь, слюшай?

– Недорого. Семьсот рублей серебром да сто динаров золотом.

– Нет. Давай сто рублей, а?

– Восемьсот.

– Слюшай, нет. Давай двести, а? Нет, триста, слюшай…

– Девятьсот. И сто динаров сверху.

– Слюшай, нету у миня такой денги, а? – купец чуть не плакал.

– Тогда тысяча. И сто динаров. Берёшь?

На перса было жалко глядеть.

– Ну, как знаешь… – Первей начал закрывать ладонь, но купец уже вцепился в руку мёртвой хваткой.

– Не нада, не ходи никуда. Сичас хожу, денги будут, а?

«И долго он будет ходить, Родная?»

Короткий смешок.

«Да нет, недолго. Сейчас займёт у своих, уж больно понравилась ему эта пуговица. Вот только отдавать ему будет нечем»

«Ничего. Это ему за слёзы русских девок»

Пауза.

«Ты прав, мой милый. Ты прав абсолютно, и мне нечего добавить. Только…»

Пауза.

«Что только?»

«Знаешь ли ты, рыцарь, что вот прямо сейчас произнёс очередной Приговор? Нет, не исполнил предначертанное – ты сам приговорил этого человека?»

Рыцарь молчал, чувствуя наползающий холодок. Сам? Он сам? Да кто он такой, чтобы творить Приговоры?

«Если ты возьмёшь семьсот, ну пусть семьсот пятьдесят, этот купец останется жив. Но за триста заёмных рублей ему не рассчитаться. Его убьют, рыцарь, зарежут свои. Или придумают кое-чего похуже, восточные люди жестоки и злопамятны»

Перс уже возвращался, за ним шёл зверообразный мужик явно восточной наружности, весь заросший бородой, угрюмо зыркающий бешеными глазами. Этот тип толкал перед собой фигурку, замотанную с ног до головы в покрывало, нетвёрдо стоявшую на ногах. Ещё на плече амбала висели два связанных вместе ковровых мешка.

– Слюшай, нету такой денги нигде! – купец выглядел расстроенным. – Я тибе часть своим товаром отдам, бири, слюшай!

– Что за товар? – Первей всё смотрел на зверообразного мужика, придерживающего волосатой ручищей тоненькую, явно девичью фигурку.

– Пойдём унутрь, смотреть будешь, – забормотал купец, понижая голос. – Шибко хороший девка, свежий персик, слюшай.

«Внимание, рыцарь» – Голос Свыше был напряжён. – «Фокус с пуговицей не лишает человека сознания и даже отчасти воли. Этот купец тоже задумал фокус. Как только ты войдёшь внутрь лавки, этот волосатый зверь ударит тебя по голове медной дубинкой, обшитой кожей, вон она у него в рукаве. А вечером всё устроят так, что тебя никто не найдёт»

«Понял» – Первей подавил ярость, сейчас нельзя, нельзя… Привычная дрожь сменилась вроде как холодком. Всё.

– Ну пойдём, – вздохнув, рыцарь скинул ставшую мягкой и безвольной руку амбала с плеча невольницы, подтолкнул девушку ко входу в лавку. Туда же был втолкнут купец, и последним вошёл в дверь Первей, ведя амбала за руку – тот глядел неподвижно перед собой стеклянными глазами, вяло переступая ногами. Дверь захлопнулась.

– Молчи и не двигайся! – приказал персу рыцарь, запирая дверь лавки на засов. Мог бы и не говорить. Купец тоже смотрел на Первея стеклянными глазами, даже не помышляя о каком-либо сопротивлении или бегстве.