Текст книги "По ту сторону добра"

– Там, за стенами этого бокса, много вооруженной охраны, у них жесткие принципы и методы. Что мы сможем сделать? Общаясь с ними, их не удастся заговорить. – София немного приуныла, и все это остро почувствовали.

Оуи послал ей ободрения и оптимизма, но немного не рассчитал силу, и София охнула и застонала от удовольствия.

– Извини, не рассчитал. – Бросил он ей, а пока она приходила в себя, добавил для всех: – Вы привыкли общаться иначе, поэтому лучше вы будете разговаривать, а я буду сохранять ментальную связь только с вами. Мы будем думать и действовать сообща, так что недоразумения исключены. И еще, я ничего не знаю о месте, в которое мы направляемся, и я не понимаю, что ждет меня там, за стеной. Если вы представите место вашего обитания, то это должно мне помочь.

На его просьбу все откликнулись с большим энтузиазмом. Каждый представлял что-то свое, а Оуи сосредоточенно ловил информацию из всех источников одновременно. Для него это тоже было в новинку, и приносило большое удовлетворение. Спустя каких-нибудь пару минут, он уже знал о Лондоне больше, чем каждый из его товарищей в отдельности. Он даже мог найти все самые злачные места, где можно выпить, поесть и снять девочек, хотя последнее он не знал что означает. Этими сведениями он был обязан охраннику, который тоже подошел к заданию ответственно.

– Мне непонятно несколько вещей. – Заявил он, когда представление закончилось. – Особенно феномен, который вы называете «деньги», для чего они?

– На них можно приобрести все, что тебе нужно. – Пояснила Мария.

– Приобрести? – Все равно не понял Оуи.

– Купить. – Подсказал Генри, но видя, что это не помогло, добавил: – Обменять деньги на то, что тебе нужно.

–Хм, – удивился Оуи – кто же согласится обменять на полезную вещь эти цветные лепестки?

– Это не обязательно понимать, когда ты увидишь, как это работает, то просто станешь этим пользоваться, как и все мы. А после поймешь, что это удобно. – Решила закрыть тему София.

– А как вам это? – спросил Генри и стал передавать образы старинного замка на берегу небольшого озера. Мощеные тропинки, ухоженные аллеи, кованые ворота, каменные позеленевшие стены, высокие окна, резные дубовые двери, широкие коридоры, просторные комнаты, роскошная мебель, золоченые канделябры на стенах… – Мое родовое поместье Облдор. Могу предложить в качестве гнезда.

– Ого! – Удивилась Мария, – так ты из богатеньких. Как же ты оказался здесь?

– Меня всегда привлекала наука, и кроме того, хотелось достичь в жизни чего-то самому. Я в поместье редкий гость. Редкий, но желанный. Сейчас там только управляющий да несколько слуг, но если мы его обживем, то и поместье расцветет. Может быть, как раз настало время вернуться к обычной жизни.

– У тебя небось и имя имеется? – не удержалась Лиза, он в ее глазах сразу вырос, ведь до этого известия она считала его оболтусом.

– Генри Браун фон Облдор, к вашим услугам.

Генри поклонился с таким достоинством, что Лиза была вынуждена ответить на это глубоким реверансом. Всех эта история позабавила, даже Оуи, хотя он и не понимал, о чем тут идет речь, однако ему передалось общее шаловливо-радостное настроение, и он живо почувствовал себя в кругу друзей.

– Что, мы сейчас вот так просто выйдем из этой лаборатории, со всеми ее кодами доступа и постами охраны, сядем в наши автомобили и отправимся в старинный замок строить светлое будущее? – С иронией поинтересовалась София, и мысленно напомнила всем, что у них нет пока повода так веселиться, и что вероятно, их всех ждет безвременная смерть от рук военных или тайной полиции.

Но Оуи ее успокоил на этот счет, сообщив, что никто их убивать не станет, потому что они все добрые люди и зла никакого не делают, так что даже слуги зла вряд ли поднимут на них руку, побоятся Великого Духа. Скорее всего, объяснил он им, что им помогут выйти отсюда люди, которые только что появились в его поле чувств, и должно быть они захотят даже их сопроводить до замка.

– Что за люди?! – Ужаснулась Мария.

Все тут же напряглись, страх разлился между ними, как море дегтя. Один Оуи оставался безмятежен и радостен.

– Не волнуйтесь. Я чувствую их уверенность, когда они проходят посты охраны. Они легко зашли в здание, видимо, так же легко выйдут, и мы выйдем вместе с ними. – Чувствуя, что страх усиливается, и его уговоры не помогают, он распространил на них свое спокойствие.

Дискомфорт тут же растворился, умиротворение наполнило все сердца. Мария посмотрела вокруг, увидела спокойные лица друзей и удивилась, почему она так переполошилась, если все под контролем?

На этаже послышались шум и крики, бряцанье оружием и топот форменной обуви.

– Удивительно, сколько силы, уверенности и агрессии чувствуется в этих Оуни. Я такое встречал только у животных в брачный период. – Восхищался Оуи, и это восхищение передавалось окружающим.

София удивлялась, почему ей, склонной к панике, эти события не внушают ужаса. Она как в бреду весело наблюдала, как вооруженные до зубов люди уверенным шагом направляются прямиком к ним, как они лихо врываются в бокс сквозь белое облако озона….

Предводителем у них оказалась женщина. Майор по званию, она заслужила свой чин и уважение подчиненных не в каменных стенах штабов, не в канцеляриях войск. За свои сорок четыре года она успела побывать во многих горячих точках и с честью выходила из многих опасных заварух.

Женщина уверенно прошла на середину комнаты, прямо в окружение работников лаборатории. Пятеро ее спутников стали смирно в нескольких шагах позади нее – крепкие парни, невозмутимые лица, руки за спинами.

– Майор Остель спец войска при министерстве обороны. – Четко отрапортовала она в воздух, строго глядя поверх голов присутствующих. – Предупреждаю сразу, здание находится под нашим контролем, любая попытка побега или саботажа будет расценена как измена, нежелание сотрудничать – как предательство. Где доктор Дженкинс? – С последним вопросом она опустила взгляд на восторженное лицо Оуи.

Для Оуи это было удивительное переживание. Он чувствовал ее силу, уверенность, даже жесткость, и это поражало его. Он и не думал, что женщина может обладать подобными качествами характера и так эффективно их использовать. От его взгляда не ускользнуло абсолютное подчинение ее спутников, причем добровольное и преданное. Это завораживало.

Возникла неудобная пауза.

«Что за недотепы? – Подумала Остель, оглядевшись по сторонам: – Совсем мозги у них закисли что ли? Вот к чему приводит долгое нахождение в закрытом помещении».

– Мне нужен начальник и пациент. – Повторила она с ударением на двух последних словах.

– Мр. Дженкинс бежал. – Спокойно констатировала Мария.

– Что значит бежал? – Немного раздраженно повернулась она к Марии. Ее злило, когда что-то начинало идти не по плану, это всегда чревато различными осложнениями.

– «Бежал» – сменил место дислокации с целью исключения задержания или лишения жизни. – Пошутил Генри, и работникам лаборатории эта шутка показалась очень уместной.

Майор, привыкшая к тому, что штатские в ее присутствии всегда трепещут от страха, от подобного отношения к своей персоне пришла в бешенство. Она уверенно шагнула к Генри, при этом грубо нарушив его личное пространство, и прошипела:

– А ты тут у нас шутник?!

Генри в свою очередь сделал титаническое усилие, чтобы не прыснуть смехом ей в лицо. Поистине, эта была забавная женщина. Кажется, у нее мания величия.

Работники лаборатории не только чувствовали настроение Генри, но и слышали его мысли.

Остель, впервые повстречавшая такой волевой отпор, спрятала голову в плечи и разъяренно окинула взглядом своих обидчиков. Их осклабленные, ухмыляющиеся рожи вселяли в ее сердце сомнение и ужас. Виделось, что этим ненормальным вполне комфортно сейчас, когда вокруг проводятся мероприятия, как раз направленные на то, чтобы лишить людей ощущения комфорта, уверенности, контроля, свободы. Чудовищная догадка посетила ее голову.

– Да вы обкурились, или обкололись чем-то! Что за бардак?! – Воскликнула она.

– Мэм, мы абсолютно трезвы. Доктор Дженкинс вколол себе редкий препарат, не прошедший испытаний даже на животных. Действие препарата не изучены, побочные эффекты не известны. Ничего удивительного, что он покинул лабораторию и оставил рабочее место.

Гнев и подозрения еще не оставили Остель. Она обратилась к Софии, к единственному человеку в адекватном состоянии.

– А пациент?

– Пациента тоже нет. – Невозмутимо сообщила София и добавила: – Он оказался человеком, незаконно плененным и вывезенным из его страны разбойниками. Нам пришлось его отпустить.

– Что?!. – Захлебнулась от возмущения Остель. – Мне сообщили, что за него отвалили 30 миллионов евро. Он стоит дороже чем этот комплекс. А вы поверили ему?! Поверили этим басням?!

Она в отчаянии закрыла лицо руками, повернулась, будто хотела спешно уйти, но потом передумала и вернулась в прежнее положение. Оуи не вынес ее мучений и решил помочь ей.

Остель понимала, что это конец ее карьеры, конец ее триумфа, такого провала она не ожидала. Ей была поставлена простая задача – произвести арест профессора и взять под контроль ситуацию в лаборатории, пока не пребудут военные ученые, чтобы принять дела у штатских. И так провалить задание! Ну и черт с ними! В конце концов, сколько можно прожигать свою жизнь выполняя приказы целесообразность которых сомнительна. Вся ее карьера – участие в чем-то лично ей непонятном. Может быть теперь, когда все кончено, она сможет заняться собственной жизнью. Она неожиданно поняла, что в ней что-то надломилось, и теперь она уже не сможет быть прежней, будто сошла с ума. Здравый смысл ей подсказывал, что для человека потерпевшего полный крах, она слишком хорошо себя чувствует. Этому должно было быть логическое объяснение. Должно быть, ее одурманивают каким-то газом, потому и персонал ведет себя так неадекватно. Она встряхнула головой, чтобы сбросить наваждение. Но приподнятое настроение не оставляло ее. Остель помнила последнее средство, которое никогда прежде ее не подводило – злость. Злость вытесняет отчаяние, радость, боль, страх, одиночество и многое другое, что она в изобилии испытывала в своей жизни. И она постаралась разозлиться на себя, что позволяет себе быть такой слабой, ничтожной неудачницей. Она подняла взгляд и зацепилась за самого странного субъекта. Этот смазливый, улыбающийся юнец в греческой накидке явно не вписывался в общий контекст лаборатории. Он словно сбежал с маскарада и теперь, не отрываясь, пялился прямо на нее. Да, сомнений быть не могло, это он виновен во всех ее проблемах, это он гипнотизирует ее, он гипнотизирует всех… Злость молнией ударила ей в голову. Одним движением она выхватила свой Магнум и приставила его ко лбу незнакомца.

– Прекрати это, слышишь! – Властно скомандовала она.

– О, нет! – Испугалась Мария.

– Вот и конец всему! – Подумала София.

– Эх, а какой был чувак! – Сокрушался Генри.

– Что прекратить? – Совершенно обыденно спросил Оуи.

Все остолбенели. Остель от этого спокойного голоса, а ученые от звуков, которые услышали их уши.

– Ты можешь говорить?! – С какой-то досадой, или даже упреком воскликнул Генри.

– А ты подумал, что я не могу? – Удивился Оуи и посмотрел на Генри с такой обезоруживающей нежностью, что тому стало немного неловко.

Пистолет Остель теперь бестолково смотрел в висок смазливого. Такой игнор она просто не могла переносить.

– Да я тебе сейчас мозги вышибу! – Буквально заорала она и истерически прыснула, представив себе, как по-идиотски она сейчас выглядит.

Ее спутники забеспокоились, стали неуверенно переминаться. Команды к активным действиям они не получали, но ситуация впервые, но явно, выходила из-под контроля.

– Она не сделает этого.– Успокаивающе поднял руку Оуи, отвечая на мысленный выкрик Марии.

– Почему это не сделаю? – Неуверенно переступила с ноги на ногу майор.

– Потому что ты добрая и красивая женщина. – С этими словами Оуи медленно поднял руку и нежно прикоснулся тыльной стороной ладони к ее теплой щеке. – Я восхищен твоей силой и упорством, не думал, что женщина может быть способна на такое.

Словно через это прикосновение в сердце Остель влилось его восхищение. Что-то светлое, теплое, знакомое из далекого детства всколыхнулось в ней, и вспомнилась мама в ее родной деревне, мама заплетает ее волосы, а на душе так хорошо и спокойно, нежные материнские прикосновения приятно волнуют, мелкие волоски на шее от этого поднимаются и холодок пробегает по спине. Где-то за окном пропел петух, и запах из русской печи щекочет ноздри. Под босыми ногами прохладные доски пола, немного шершавые, такие знакомые…

Две слезинки проторили себе путь по загорелым щекам Остель. Она и не помнила уже, сколько лет назад последний раз плакала. Забыла это чувство облегчения, которое приходит с подобными слезами в трудные моменты жизни.

– Прекрасное воспоминание. – Умилился в свою очередь и Оуи.

Он нежно забрал у нее пистолет, и аккуратно сунул его обратно в кобуру. Ее руки безвольно повисли, и он по-братски горячо обнял ее, и она рыдала на его плече. А ее спутники изумленно переглядывались, ошеломленные, обескураженные ходом событий.

– Как ты узнал, о чем я вспомнила? – Умоляюще спросила Остель и подняла на него заплаканные глаза.

– Просто я слышу твои мысли, чувствую как ты и вижу то, что вспоминаешь ты. Это было красивое воспоминание. – Мысленно передал ей Оуи.

Когда она увидела, что он говорит не раскрывая рта, поняла смысл его слов, то бессильно упала перед ним на колени.

– Господь мой и бог мой! – Выдохнула она с благоговением.

– Ты меня явно с кем-то путаешь. – Поднял ее с колен Оуи. – Я не был и уж точно никогда не буду богом. Я всего лишь человек, сохранивший древнее наследие человечества. Было время, когда все люди могли общаться ментально, и не только с подобными себе, но и с животными, со всеми у кого есть душа. Потом большая часть людей уклонилась во зло и стала уничтожать все вокруг. Те, кто хранили себя, опасаясь полного истребления, ушли далеко и жили в тайне, служа гармонии и доброте, передавая потомству знания и способности. Те же, кто служил злу стали истреблять друг друга в бесконечных войнах. Люди, потерявшие способности, оказались в стороне от этих конфликтов, потому что не представляли для других ни интереса, ни угрозы. В конце концов, остались только те, кто деградировал.

– А что же стало с теми, кто спрятался? – Мысленно спросил один из спутников Остель. Они тоже попали под ментальное влияние Оуи, но тот уже так мастерски контролировал свои эмоции, что они не заметили перехода и вошли в общение незаметно для себя.

– А те, постоянно гонимые злом, интенсивно истреблялись, потому что противление злу всегда вызывало падение и последующую смерть падших. Люди утратившие ментальное общение всегда подозрительны, недоверчивы и боязливы. Страх заставляет их порождать насилие. Ненависть ко всему, что непонятно или сильнее их, вынуждает к непримиримости. Много раз на протяжении веков наш вид пытался договориться с вашим, но всякий раз наталкивался на зло, вероломство, жадность. В конце концов, мы решили жить своей тайной жизнью, и мириться с неизбежными потерями непротивления. Нас осталось мало, как и мест где еще возможно установить гармонию и хранить ее.

Тихая грусть побочным эффектом распространилась на всех. Оуи заметил, что все приуныли и ободрился.

– Не время унывать. Возможно, сегодня все изменится. Мы можем больше не пытаться договариваться со злом, а вступить с ним в борьбу посредствам добра. Это уже будет не пассивная позиция. Мы воспользуемся фактором неожиданности и начнем строить гармоничное общество в самом центре зла. Если у нас получится, то это будет великая миссия. Кто знает, не сможем ли мы с вами вернуть всему человечеству утраченное счастье.

Остель внимательно вслушивалась в свои мысли и чувства, переживала все, что передавал им Оуи, видела образы страшных битв, прекрасных лесов, чувствовала горечь поруганного доверия веков, ощущала тысячелетнее вероломство, дышала умиротворяющим духом лесных жителей и хотела жить с ними. Она внезапно поняла, что сражалась всю жизнь не за то, что так жаждала ее душа, и мир во всем мире не завоевать с оружием в руках. Почему же раньше это древнее суеверие так крепко господствовало в ее сердце. Почему ей так долго казалось, что только убивая противника, можно обеспечить чье-то счастье, только наступая и смиряя других можно обрести в конце концов мир?

– Я хочу служить этому! – уверенно заявила она, и встала смирно перед Оуи, как стоят перед командиром.

– Нам нужна любая помощь, Элеонора. – С благодарностью взял ее за плечи Оуи.

– Элеонора? – Удивился Генри.

– Мое полное имя Элеонора Остель. – Смущенно призналась она и потупилась.

– Надо же, какая перемена в человеке. – Подумала Лиза и вспомнила, какой была эта женщина десять минут назад.

Все тут же услышали ее мысли и увидели ее воспоминания в своих головах. Элеонору залила краска стыда.

– Простите. – Только и нашлась, что подумать Лиза.

– К этому невозможно привыкнуть. – Сокрушенно покачал головой Генри.

– Ну, что же, нужно отправляться. – Подумал Оуи.

– Выступаем! – Привычно скомандовала Элеонора и стушевалась.

– Все хорошо, продолжай. – Подбодрил Оуи. – Нам понадобится много лидеров.

Похищение

День подходил к концу. Закат уже окрасил небо на западе в розовые тона, а легкий ветерок приносил ночную прохладу. Тучи москитов собрались над головой и оглашали окрестности гудением и писком. Мохнатая скала, на которой они так удобно устроились, нависла над гладью небольшого озера. Жарким днем она впитала в себя солнечное тепло и теперь щедро его отдавала, отчего находиться на ее мягких боках было необычайно приятно. Вода в озере прозрачна настолько, что несколько крупных рыбин были заметны даже в закатных сумерках, они как призрачные тени медленно перемещались, иногда встречались и замирали величественно и грациозно.

Стив засмотрелся на них, думая о том, сколько умиротворения вокруг и в чем причина, что он никогда ранее не испытывал такого блаженного спокойствия. Аиа не мешал его созерцанию. Ему пришлось надолго отключиться после того, как Стив поведал ему о своих намерениях по отношению к его дочери. Размышления отца длились уже несколько минут, но это не вызывало волнения у Стива, потому что окружающая гармония в природе уже без участия Аиа настраивала его на безмятежность.

– Странное происшествие, – наконец очнулся Аиа – даже и думать не мог, что «заблудшего» может заинтересовать кто-то из нашего рода в таком плане. Скорее я мог бы предположить, что ты попытаешься навредить моей дочери, нежели взять ее в жены. Ёу была против того, чтобы я приводил тебя в семью, потому что это для нас опасно. Она сообщила мне свое мнение, и я чувствовал ее тревогу, опасения, озабоченность. Подобного не было более ста лет. Обычно мы доверяем ведению Великого Духа и принимаем обстоятельства без страха и озабоченности. Но бывают особые случаи, когда внутренний мир кого-то из нас нарушается, и это бывает к большим переменам. Чаще всего это означает нарушение равновесия между добром и злом в нашем окружении, и последует либо большой прорыв добра, либо падение перед злом.

Твои намерения по отношению Юе все сильно осложняют. Во-первых, она еще слишком юна, чтобы ее спасать. Во-вторых, что может быть общего у вас? Вы из разных миров, у вас разные цели и призвания. Она не сможет выжить среди «заблудших». Ты не приспособлен к жизни среди Оуни. У тебя нет способностей, чтобы заботиться о гармонии, а чем здесь еще можно заниматься? Кроме того, наши женщины и без того мало рожают, а с потерянным наследием у вас вообще может не быть детей, тогда не будет продолжаться род, а нас и без того осталось слишком мало, чтобы пренебрегать возможностями продолжения рода. А что касается твоего признания, что ты без нее жить теперь не можешь, то это тоже не в пользу вашего союза. Твоя эмоциональная неуравновешенность приведет к падению моей дочери. Это уже проверено веками – всякое падение начинается из эмоциональной неустойчивости.

Стив на удивление спокойно воспринял слова Аиа. Он ожидал чего-то подобного, потому что схожие мысли приходили и ему в голову, однако все это не могло отменить того, что произошло. Любовь пришла, и ей противиться не было ни сил, ни желания.

– Пусть все идет своим чередом. – Думал Стив. – Я останусь с вами, кто знает, может и мне найдется дело в этом месте, тогда многие вопросы отпадут сами собой. А там посмотрим, может быть, мне удастся завоевать любовь вашей дочери.

– Не могу понять, что ты вкладываешь в эту мысль. Как можно завоевать эмоции кого-то? И какое отношение это может иметь к созданию семьи?

– А разве у вас женятся не по любви?

– Не понимаю. Я четко слышу твои мысли, но не вижу смысла что-то делать по любви. Создавать семью по любви, кажется, то же что умереть с досады. Почему бы не делать это по жалости, или из радости? Как можно строить жизнь на основании эмоций? Они сейчас одни, через минуту другие. Сойдетесь по любви, разойдетесь по обиде. У нас женятся исключительно для продолжения рода. Женщины после ста лет становятся неплодны, поэтому мужчины вынуждены спасти их от этого состояния, раньше, чем это с ними случится. Поэтому в создании семьи большее значение имеет долг, предназначение, чем любовь, милосердие, доброта, радость и все подобное. Отсутствие эмоций не помешают мне продолжить род и выполнить мое предназначение, что в конечном итоге только и имеет смысл.

– Выходит, что вы не любите своей жены и детей?

– Почему же? Я испытываю к ним добрые чувства: любовь, привязанность, нежность, милосердие и другие, но эмоции могут быть, их может не быть, это ничего не меняет, и их необходимо контролировать, не позволять им влиять на наши решения. Когда мой сын принял решение оставить нас для поисков своей спутницы, я испытывал чувство досады, гнева, разочарования. Эти эмоции разрушительны и должны искореняться, иначе они толкнут к неверным решениям и поступкам. Если бы я позволил им расти во мне, то воспрепятствовал своему сыну идти его путем, лишил бы его свободы, данной ему Великим Духом, утратил бы доверие сына, его уважение, свое отцовское влияние. Я начал бы господствовать в жизни иного человека, а это путь зла, прямо ведущий к тирании. Тираны скоро превращаются в чудовищ разрушающих все вокруг. Тиран неспособен создавать гармонию вокруг, он живет в плену своих иллюзий. Он уверен, что гармония, это то, что он считает правильным, а если кто живет иначе, то тот виновен в разрушении гармонии.

– Так что же теперь делать, если я полюбил вашу дочь? Пытаться разлюбить ее, так что ли? – Досада и разочарование вспыхнули в душе Стива. Аиа поморщился, прикрываясь от этого переноса.

– Я не собираюсь диктовать тебе, как поступать. Ты сам должен сделать выбор линии поведения. Я только хочу сказать, что нам часто приходится делать то, чего нам не хочется, потому что это правильно. Допустим, мне понравилась другая женщина, неплодная, и, руководствуясь своими желаниями, я сделал выбор в ее пользу. Ёу при этом, возможно, тоже станет скоро бесплодной, потому что я не спас ее, а та, другая, не родит мне детей, и я не исполню предназначение и не продолжу свой род. Сколько неприятностей от одного заведомо неверного решения. Что же делать мне с чувствами? Если они мне не мешают, могу оставить, если мешают, должен с ними расстаться.

– Значит, вы не позволите Юё стать моей женой? – Продолжал огорчаться Стив.

– Я не стану ей препятствовать. Ведь это ее жизнь. Но полагаю, что она сделает правильный выбор….

Он не успел развить свою мысль до конца, потому что его отвлекли. Стив был на связи, но не смог уловить то, что всполошило Аиа. Тот вскочил на ноги и стал внимательно всматриваться в уже темнеющие джунгли.

– Что-то случилось? – Озабоченно поднялся Стив.

– Это Юё! Это было ее страдание! – Выпалил тот и бросился вперед через кусты.

Стив кинулся за ним, но уже напрочь потерял его из поля зрения.

– Аиа! Где ты? – Послал он мысленный зов.

– Я иду на запад. Они схватили ее. – Тут же последовал ответ.

– Кто схватил ее! – Леденея от ужаса завопил он вслух.

– Заблудшие, я их чувствую. Поспеши Стив. – Прозвучало у него в голове.

Стив поднажал. Не выбирая дороги, напролом мчался он через джунгли. Ветви деревьев рвали его одежду, кочки и ямы бросали его на землю, но он не замечал препятствий, в рост или на коленях он устремлялся в том направлении, где садилось солнце.

Вдруг обычные голоса джунглей были нарушены короткой автоматной очередью. Сразу же все стихло. Замолчало все, даже насекомые и птицы, которые постоянно озвучивают лес, смолкли.

Стив с разбегу влетел в болотистый затон и тут же погрузился по грудь в зловонную грязь. Прилагая отчаянные усилия, он выполз на берег, потеряв несколько драгоценных секунд. Миновав затон, он вырвался из леса в дельту реки всю сплошь поросшую тростником. Высокая трава повсюду была очагами вытоптана, несколько кривоватых тоннелей примятого тростника уходили в глубину этого зеленого моря.

Стив замер в растерянности. Куда, в какой тоннель теперь.

– Стив…. – Услышал он в голове голос Аиа.

Тяжело дыша, он осмотрелся вокруг и заметил поодаль поднятую над растительностью руку. В один рывок он оказался радом с Аиа. Тот лежал на спине бледный и уставший. Вся грудь была залита кровью. Стив в отчаянии осмотрел раненого и нашел по крайней мере пять огнестрельных ран в груди. Легкие были прострелены в двух или трех местах. Кровь была повсюду и продолжала с пеной вырываться из дырочек во время дыхания. Стив раньше уже видел подобное, сомнений не было, при данных обстоятельствах это были смертельные ранения. В отчаянии он склонился над умирающим и слезы бессилия потекли на горячие раны.

– Спаси мою дочь, Стив… Они убьют ее…. Будут долго мучить, а потом все равно убьют….– Услышал он. – Не медли…. Оставь меня….

Стив рукавом утёр слезы.

– Куда они ушли? В какую сторону?

– Туда… – Махнул рукой Аиа в сторону одного из тоннелей.

Стив с участием сжал плечо умирающего и поднялся.

– Я сделаю все, что в моих силах.

И с этими словами он устремился в тростник.

Трудно передать, что представляет из себя пробежка среди травы выше человеческого роста. Примятая трава постоянно путается под ногами, так что через пару шагов приходится подниматься с колен и опять разгоняться. Плотные поваленные стебли хлещут в лицо и режут острыми листьями кожу. Кровь смешиваясь с потом и грязью, течет по лицу, пропитывает одежду. Москиты сплошным покровом облепляют все открытые участки кожи, так что застилают глаза.

Скоро под ногами захлюпала вода. Стив в очередной раз упал на колени, голова погрузилась под воду, охладила разгоряченное лицо. Он решил сделать паузу, отдышаться. Впереди, недалеко он различил человеческие голоса. Силы тут же вернулись, открылось второе дыхание. Он ринулся вперед и шагов через двадцать вырвался из тростника на широкую поляну. Оказавшись на отрытом пространстве, он тут же пожалел о своей неосмотрительности. Несколько стволов тут же поднялось в его направлении.

Их было семеро. Все вооружены. Камуфляжные костюмы, винтовки М-16, сигары в зубах, похоже они остановились перекурить. Пятеро белых, один индеец и темнокожий, видимо, американцы. Под ногами, словно мешок, девушка. Неподвижное тело, неестественная поза, волосы спутались, перемешались с листвой и сломанными веточками, лица не видно. Либо мертва, либо без сознания.

Стив с деланным спокойствием вышел из воды, стараясь не глядеть в отверстия стволов. Сейчас надо было определить, кто тут главный. Люди развязано расположились на сухих болотных кочках. С одной из таких кочек поднялся бородатый громила и шагнул навстречу Стиву.

– Что за болотное диво! – С усмешкой рявкнул он, остальные неуверенно хохотнули. – Кто таков?

Стив подошел вплотную к здоровяку, отчасти чтобы продемонстрировать свою храбрость, отчасти чтобы обезопасить себя от стволов направленных на него.

– Мое имя Стив Гордон. – Как можно более ровным голосом представился он. – Я отстал от экспедиции британского зоологического сада три дня назад.

Предводитель недоверчиво обошел Стива вокруг, прикидывая насколько можно доверять этому оборванцу.

– Оружие?

– Все утонуло в болоте. Оружие, рация, вещмешок, все утонуло, потому и отстал. В болоте нахлебался, пока отошел, вернулся к лагерю, а они уже тю-тю. Три дня по джунглям слоняюсь. А тут услышал выстрелы, подумал, люди, спасение.

– Люди – да, спасение – вряд ли. – Усмехнулся верзила и отступил на пару шагов от Стива.

Он сразу же почувствовал себя очень одиноко. Стволы, опущение было, вновь поднялись в его сторону, ухмыляющиеся лица давали понять, что ему тут не рады. А что делают в джунглях с теми, кому не рады?

Тугой ком подкатил Стиву к горлу, засосало под ложечкой. Он попытался незаметно сглотнуть, но получилось очень красноречиво.

– Бум! – Дернул оружием один из ближайших к Стиву негодяев.

Стив непроизвольно вздрогнул. Вокруг засмеялись.

– Скажи, какой резон нам спасать тебя? – Продолжил предводитель, сел на свое место и принялся сосредоточенно точить прекрасный охотничий нож. – Мы занимаемся контрабандой, а этот бизнес незаконен во всех странах без исключения. Мы тебя спасем, а ты нас сдашь, как только представится удобный случай. По твоему лицу видно, что ты законопослушный гражданин. Для нас безопаснее грохнуть тебя здесь….

– У меня есть немного денег в Англии, я мог бы заплатить вам за спасение. – Перебил его Стив, так как уловил щелчок предохранителя, видимо, у кого-то чесались руки, и этот кто-то теряет терпение.

Это заявление сразу вызвало живой интерес в глазах окружающих, всех кроме предводителя.

– Заплатить? Сколько ты можешь заплатить? Покроешь расходы на эту поездку. – Тоном не терпящим возражений заявил он.

– Сколько?

– Пятьдесят тысяч долларов.

– Согласен. – Осторожно согласился Стив.

– Этого мало. – Усмехнулся здоровяк.

– Я могу нести аборигена. – С надеждой предложил Стив и указал рукой в сторону Юё.

Предводитель подозрительно нахмурился.

– И по десять тысяч каждому сверху. – Спешно выпалил Стив.

– Мне двадцать. – Все так же недоверчиво глядя торговался здоровяк.

– По рукам. – Кивнул Стив.

– Отлично, девочки, у нас есть носильщик за сто тридцать тысяч долларов. – Захохотал здоровяк, подошел к Стиву и хлопнул его по спине. – Поздравляю, твоя кандидатура рассмотрена, и ты принят на работу… Но, смотри, если мне покажется, что ты водишь нас за нос, я сам порешу тебя без предупреждения. – И он многозначительно покачал перед носом Стива огромным ножом. – Пора, поднимайтесь, лентяи! – Заорал он и замахал руками.