Текст книги "Возвращение любви"

3

Холли разбудил настойчивый звонок телефона, и она с ужасом поняла, что не слышала будильника и проспала, и сейчас, должно быть, больше девяти.

Она обычно не просыпала, но теперь, неожиданно, ее жизнь перестала быть обычной, и вчера, закрыв за Робертом дверь, она каким-то образом забыла закрыть дверь своей памяти, да так, что он снился ей всю ночь, возвращая ее в прошлое, во времена, когда они были любовниками и она считала, что он любил ее. Поэтому вряд ли удивительно, что когда в конце концов она погрузилась в глубокий сон без сновидений, то проспала.

Она протянула руку за телефонной трубкой и сонным голосом сказала:

– Алло!

– С тобой все в порядке? – услышала она обеспокоенный голос Джона. – Я только что звонил тебе в офис, но мне сказали, что тебя нет. После вчерашнего…

Она мгновенно напряглась. Откуда Джон знает, что Роберт заезжал к ней? Как он мог?..

– Ты так плохо выглядела, когда мы уходили с вечера.

Она вдруг поняла: Джон понятия не имеет, что Роберт заезжал к ней, и он беспокоится по поводу ее нездоровья во время ужина. Ее охватило отчаяние и чувство вины, когда она торопливо заверила его:

– Со мной все в порядке, Джон, я просто проспала.

– Я подумал, может, пообедаем вместе, – сказал он.

– Нет, извини, я не могу. У меня совещание, и я никак не могу его отменить.

Это было правдой, однако, когда она повесила трубку, ее не покидало ощущение вины. Что с ней происходит? Джон – приятный интеллигентный человек, чье общество ей всегда доставляло удовольствие, и все же она почувствовала облегчение, когда смогла ему отказать. Ну почему?

Ее реакции были так непонятны ей самой, что она чувствовала себя больше подростком, чем зрелой женщиной.

Она села в кровати, слегка дрожа. Нет, она не вернется в прошлое. Роберт больше не интересует ее. Все кончено… Кончено! Она получила урок; пусть она все еще ранима в воспоминаниях о прошлом… но тем не менее. Теперь она другая. Мудрее, рассудительней, женщина, а не ребенок, и как женщина она чуяла опасность быть ввергнутой в ситуацию, когда она опять станет уязвимой для него.

Она будет сторониться Роберта, она сведет их контакты к минимуму. В конце концов, если человек наследственно предрасположен к какой-нибудь болезни, не будет же он делать все, чтобы спровоцировать эту болезнь, так ведь? Лучше быть осторожной, избегать какой-нибудь конфронтации или вызывающего поведения.

Но зачем Роберту испытывать ее? Чего он от нее хочет? Он дал ей ясно понять о своих чувствах к ней, когда уехал, не так ли?

Но ведь вечером он ласкал ее… целовал… намекал…

На что конкретно он намекал? Что находит ее сексуально привлекательной?

Как он мог? Все-таки он играет в какую-то жестокую игру, проверяет ее. Лучше всего его игнорировать, делать вид, что его просто не существует. Он скоро устанет мучить ее и переключит внимание на кого-нибудь другого.

И потом, ему не придется долго искать того, кто отнесется к нему с гораздо большим пониманием, – Анджела, например.

К счастью, совещание было назначено на одиннадцать, но все же, приняв душ, она позвонила своей секретарше, чтобы предупредить, что задерживается.

– Что случилось? – с тревогой спросила Элис. – Звонил Джон и сказал, что вчера вечером ты себя неважно чувствовала.

– Сочетание слишком роскошных блюд и музыки, – соврала Холли, – но сейчас я чувствую себя хорошо. К совещанию я приеду.

Она прошла в спальню и увидела свое отражение в зеркале. При виде себя с мокрыми и спутанными волосами и без косметики она сморщила нос и состроила себе физиономию.

Лето выдалось жарким, и ее кожа слегка загорела от работы в саду, хотя, поскольку она была светлокожей, то всегда прятала от солнца лицо.

По непонятной для себя причине она вдруг сорвала с себя полотенце и стала разглядывать свое изображение в зеркале.

У нее было крепкое тело, частично из-за работ в саду, а частично из-за занятий в спортивном классе, куда она заставляла себя ходить раз в неделю – как для того, чтобы снимать напряжение, так для того, чтобы быть в форме.

Она не слишком увлекалась физическими упражнениями, но считала, что каждый человек должен заботиться о своем здоровье, и поэтому ее кожа была блестящей и эластичной, кожей человека, следящего за диетой, а глаза и волосы излучали здоровье. У нее были узкие бедра, тонкая талия, стройные ноги и, поскольку она считала, что ее грудь немного полнее, чем ей бы того хотелось, она выбирала одежду, которая оптически скрадывала ее.

Она рассматривала свое тело как часть организма, который следует содержать в надлежащем порядке, чтобы он функционировал исправно.

Ей было важнее чувствовать себя здоровой и полной силы, чем то, как выглядело ее тело, и тем не менее сейчас она задавала себе вопрос, а как бы ее оценил мужчина. Когда она была подростком, ее формы были более округлыми; она вспомнила, что Роберт любил ласкать ее, гладить кончиками пальцев и целовать – и не только в губы. Он целовал ее тело, груди, живот, ее тонкую талию, ее гладкую кожу с внутренней стороны бедер, ласкал ее, как будто ему нравился ее вкус.

Она в ответ тоже целовала его, но более робко, более нерешительно, всегда как бы восхищаясь его телом… им самим.

Холли вспомнила, что, когда он захотел интимных ласк ртом, она запретила ему, придя в ужас от того, что он предложил, и отстранилась от него в волнении. Он не стал спорить или уговаривать, просто стал ласкать ее грудь, целуя соски до тех пор, пока она вся не изогнулась в нетерпеливом ожидании.

Она услышала, как рядом с ней кто-то прерывисто дышит. Холли закрыла глаза, но тут же открыла их, мгновенно осознав, что слышит собственное дыхание. Она увидела в зеркале, как грудь у нее тяжело вздымается и опускается, а соски набухли и затвердели. Ее охватила дрожь при виде своего возбужденного тела, и она стремительно отвернулась от своего изображения, не желая этого признавать.

Как будто в компенсацию за свои чувства она надела костюм, который купила случайно, и в котором сразу же разочаровалась.

Он был слишком грубо сшит для ее хрупкой фигуры и сидел на ней чуть ли не карикатурно по-мужски, а его тусклый бежевый цвет никак не шел к ее чисто английской коже.

Спустившись вниз, она поняла, что опаздывает, и, делая себе крепкий кофе, быстро продумала все основные вопросы повестки.

Торговля требовала больше новой продукции, но она намеревалась настаивать на своем решении не торопиться: уж лучше пусть у них будет маленькая производственная база, чем они будут расширять производство, которое идет вразрез с представлениями кампании об охране окружающей среды.

Она надеялась, что, как только Пол вернется из Южной Америки, они смогут начать более детальное изучение новой продукции, используя информацию, которую он там собрал. Торговля в действительности была вотчиной Пола, и у него лучше получались с ними контакты, чем у нее, хотя с самого начала она настаивала, где только можно, что ей нужны коммерсанты, которые разделяют ее приверженность делу защиты окружающей среды.

Весь транспорт, задействованный в торговле, работал на очищенном бензине, и у водителей были инструкции накручивать как можно меньше километров. Чтобы обосновать свое требование, она привезла их всех в ближайший город днем в пятницу и заставила постоять на большой транспортной развязке, вдыхая отработанные газы, напомнив, что всем этим дышат их дети.

Она приехала на фабрику и офисный комплекс на окраине городка в половине одиннадцатого, ловко запарковав машину в специально отведенном для этого месте, затем вышла из нее и заперла.

Аренда была дорогой, и Поль считал, что специально построенный для этой цели комплекс в другом месте был бы экономичней. Однако Холли настаивала на продлении аренды, так как развитие их дела вело к обновлению старого завода, тянувшегося вдоль узкого и заброшенного канала, а ей нравилась идея не только возродить к жизни это заброшенное непривлекательное место, но и модернизировать завод, включая переработку отходов, и ее подход во многом оправдал себя.

Некоторые деловые люди также нашли себя здесь: одна местная предприимчивая чета открыла бар и ресторан с видом на канал, и сейчас то, что когда-то было мутным грязным потоком, стало спокойно текущей живой водой, по берегам которой гнездилась разная живность.

Посреди заводской территории был сооружен крытый портик, и зал заседаний выходил окнами на него, а прилегавший к нему кабинет Холли выходил на канал.

Элис, ее секретарша, посмотрела на нее с улыбкой, когда она вошла в кабинет, и ее улыбка должна была означать, что она заметила, во что одета Холли.

– Знаю. Это не самая моя удачная покупка, – согласилась Холли с молчаливой оценкой своего костюма. – Честно говоря, никогда не думала, что смогу поддаться рекламному ажиотажу. Я купила его, прочитав ряд статей в газетах. Есть важная почта?

– Ничего срочного, – ответила Элис. – Есть довольно интересное письмо от садовода, который спрашивает, не заинтересует ли нас органически выращиваемая лаванда, и еще одно от кого-то, кто спрашивает, не купите ли вы рецепт крема для рук его бабушки. Мы также начали получать результаты опытов по воздействию крема для лица из авокадо.

– И?..

– Пока хорошие. Всем, кто пользовался им, он понравился, и пока никто не заявил о побочных эффектах, хотя одна женщина написала: ее мужу так понравился его вкус, что он считает – из него надо сделать лосьон для тела.

Они обе рассмеялись, а затем Элис предложила:

– Кофе?

– М-м… да, пожалуй.

Несмотря на неоднократные попытки, Холли так и не смогла преодолеть своей любви к крепкому кофе.

Совещание прошло без каких-либо сбоев, хотя Холли все время чувствовала на себе тайные взгляды, которые ее коллеги-мужчины бросали на костюм.

Он несомненно произвел на них впечатление, решила она, только какое? Она не поняла до тех пор, пока совещание не закончилось и все гурьбой не вышли из зала заседаний, и тогда начальник отдела по связям с общественностью нерешительно подошел к ней и неуверенно сказал:

– Этот костюм… ты не собираешься надеть его на презентацию, Холли?

Широко улыбнувшись ему, она соврала:

– Не знаю, может, и надену… А что? Он кашлянул, смущенный, и стоял, переминаясь с ноги на ногу, прежде чем сказал:

– Видишь ли, я просто подумал, что, может, лучше чего-нибудь поспокойнее… какой-нибудь другой цвет.

Серьезно заверив его, что она подумает о его замечании, Холли закрыла дверь зала и прошла в свой кабинет.

– Что-нибудь не так? – спросила Элис, видя, что Холли нахмурилась.

– Нет-нет, ничего особенного. Я просто подумала, когда наконец мужчины перестанут воспринимать женщину по внешнему виду, а начнут ценить ее как личность.

Теперь настала очередь нахмуриться Элис, и Холли покачала головой.

– Ой, не обращай на меня внимания, Элис. Я, наверное, старею.

Зазвонил телефон. Элис сняла трубку и сказала:

– Это Элен Гаррисон из Лондона.

– Соедини ее со мной, – попросила она Элис и, улыбнувшись, сняла трубку. – Привет, Элен.

– Привет. Послушай, мне надо увидеться с тобой по поводу газетной информации о новых духах. Я понимаю, это неожиданно, но не могла бы я приехать сегодня днем? Если ты свободна, мы могли бы обсудить вопрос за ужином вечером, а утром я бы вернулась в Лондон.

Холли заколебалась и полезла за дневником, хотя знала наверняка, что сегодняшний вечер у нее свободен. Дело в том, что она терпеть не могла этот аспект своего дела, не любила бывать на публике… и ей было неуютно от того, что общественность ассоциирует деятельность ее кампании именно с ней.

Она как-то жаловалась Элен, что иногда ей кажется, будто она кукла, которую выставили вперед как символ процветающей деловой женщины, которая все еще сохраняет свою женственность… свои корни.

Элен посочувствовала ей, однако заметила, что такова жизнь, в деловом мире, во всяком случае, что глава кампании мужчина также никогда не откажется попозировать, если это послужит увеличению доходов предприятия.

– Может быть, и так, – согласилась Холли, добавив с горечью: – Но мужчинам не приходится давать интервью разодетым в платья от лучших модельеров и прическах, подогнанных под представления фотографа о моде, а затем быть представляемыми в качестве объектов любопытства просто потому, что они остаются мужчинами.

Элен рассмеялась, а затем неодобрительно покачала головой, при этом сухо заметив:

– Старайся выглядеть наилучшим образом, Холли. Ты не представляешь, со сколькими женщинами мне приходится иметь дело, которые буквально плачут от того, что не соответствуют сложившимся стереотипам привлекательности и сексуальности, с женщинами, которые в ужасе от того, что их заурядная внешность может отразиться на их бизнесе. Я знаю, как нам всем хочется, чтобы о нас судили по способностям, а не потому, как мы выглядим, но, к сожалению, такова жизнь.

– Я свободна сегодня вечером, – наконец сказала Холли и осторожно добавила: – Но ты знаешь, как я отношусь ко всему этому.

– Да, я знаю, – согласилась Элен. – Но это важный шаг вперед для тебя… для кампании. Я знаю, ты веришь в свою продукцию, Холли. Так что тебе не так уж будет сложно сказать другим людям об этом.

Если бы все было так просто, подумала Холли со вздохом десять минут спустя, когда повесила трубку.

Элен была умна и убедительна, и в конце концов сделать так, чтобы новые духи получили широкую рекламу, – ее работа.

С самого начала Холли настояла на том, чтобы ее продукцию не рекламировали невероятно шикарные модели, чьи образы невольно заставляли других женщин чувствовать себя дурнушками. Она хотела, чтобы ее продукция говорила сама за себя, но она тогда не представляла себе, что это повлечет за собой столько работы с прессой.

– Элен приедет сегодня позже, во второй половине дня, – сообщила она Элис. – Ты не могла бы заказать ей номер в Сарле Мэнор? Да, и еще, пожалуйста, столик на вечер у Алистера.

В середине дня раздался совершенно неожиданный звонок от брата. Междугородная связь была на удивление хорошей, и, по непонятной причине, от звука голоса Пола и его жизнерадостности у нее комок подкатил к горлу и защемило сердце.

Они с Полом, такие разные во многих отношениях, были при всем том очень близки, и она очень скучала по нему этим летом.

Какое-то время они обсуждали выпуск новых духов, а затем он сказал:

– Мне кажется, я нашел здесь кое-что, что обещает оказаться очень интересным. Я хочу привезти это домой и основательно исследовать, что означает, конечно же, прохождение всех формальностей, связанных с импортом и экспортом. У меня все готово, но ты не знаешь, как все бывает. Мне, возможно, придется задержаться здесь еще на пару недель. Да, кстати, я могу взглянуть на твое детище, хочешь знать, как оно поживает?

Мужчины-коллеги сначала сомневались, когда она объявила, что кампания купит и будет защищать участок тропических лесов, но она проявила решимость и сказала, что будет платить из своего кармана, если они откажутся санкционировать покупку.

В конце концов они сдались, и хотя, как она позднее узнала, кто-то сообщил обо всем репортерам, она сказала себе, что от этого ценность защиты окружающей среды не меняется, хотя лично она предпочла бы, чтобы общественность ничего не знала. Она боялась, что бескорыстная акция может быть воспринята как самореклама исключительно в коммерческих интересах – а это как раз то, чему она противилась, точно так же, как считала, что, если кампания делает пожертвование, то только анонимно.

– Послушай, мне не хочется говорить об этом по телефону, но у меня здесь действительно есть кое-что интересное, так что, как только покончу с формальностями, выезжаю домой.

– Надеюсь, ты успеешь к презентации новых духов, – напомнила Холли.

– Не беспокойся. Я успею. Есть какие-нибудь новости? Что-нибудь интересное?

Холли помолчала, затем неохотно сообщила:

– Нет, разве только… Роберт Грэхэм вернулся. Он купил Холл.

– Правда? Старина Роберт. Я помню, он всегда мечтал о нем.

Холли пронзила острая боль. Роберт никогда не говорил ей об этом… Никогда не делился с ней.

Позже, когда уходила из офиса, она сказала себе, что это еще раз доказывает ее правоту – она никогда ничего не значила для Роберта.

Перестань, говорила она себе по дороге домой. Перестань думать о нем. Его нет в твоей жизни – и все.

И тем не менее, заперев переднюю дверцу машины, она коснулась кончиком языка губ, как будто хотела почувствовать его губы на своих.

Она яростно сомкнула их, гоня от себя опасные мечты, которые, как змеи, вползали в ее сознание.

Ну, неужели ей больше не о чем думать? – презрительно вопрошала она себя, – неужели в действительности так скудна ее жизнь, что она не может занимать себя мыслями, которые хороши разве что для неопытных девчонок?

Что толку грезить наяву о таком человеке, как Роберт?

Но он ласкал ее… целовал ее…

Она сделала нетерпеливый жест рукой, как бы пытаясь отмахнуться от грез. Вот в чем лежала опасность того, что она никогда не вступала в отношения с другими мужчинами. Часть ее так и осталась в прошлом, часть ее по-прежнему была самым опасным образом не защищена от страданий.

Ни одна женщина не может забыть своего первого мужчину. Но так цепляться за эту память было слишком саморазрушительно.

Чего она добивается? Хочет наказать себя за то, что Роберт ее не любил, доказать себе, что она была не достойна любви?

И чьей любви? Любви другого мужчины или Роберта?

Нет, не то, она не дура, самоистязающая себя, – она зрелый и разумный человек. Такой разумный, что по сути позволила Роберту обнимать и целовать себя? Это что же получается, разумно? Ее лицо исказилось. Разумно было бы приказать ему уйти… а еще лучше вообще не открывать дверь. К черту его причины, каковы бы они ни были, пора подумать о своих, пора спросить себя со всей строгостью, почему она до сих пор не может отказаться от прошлого.

Другой мужчина – другой любовник мог бы ей в этом помочь, но она не позволяет иметь себе другого мужчину, другого любовника. Вместо этого она цепляется за воспоминания… и мучает, мучает себя.

А может, единственный способ избавиться от них это позволить себе – что? Чтобы ее ласкали… целовали… ей овладевали.

Что с ней происходит? Неужели она и вправду хочет вернуться к несчастью и боли, которые причиняет любовь к нему? Нет, конечно же, нет. Она не такая женщина. А, может, такая?

4

– Ты похудела?

От осуждающего вопроса Элен Холли легонько вздохнула и солгала:

– Да нет, не думаю. Ты удачно добралась?

– Ты сама знаешь железные дороги, – скривившись, ответила Элен. – Хотя, должна признать, они всячески стараются; вместо того чтобы оставить всех в покое и тишине, когда поезд останавливается по непонятным причинам, они начинают тебе в деталях объяснять, почему поезд стоит на месте. Уж не знаю, что лучше, – добавила она с ухмылкой.

Они обе рассмеялись.

– В любом случае, спасибо, что приехала встретить меня. Извини, что свалилась на тебя так неожиданно, но не хотелось упускать такой блестящей возможности. Главное, что я хотела обсудить, – это контракт между тобой и одним из твоих клиентов, молодой женщиной-модельером, которая использует натуральные и, где это возможно, переработанные материалы. Я кое-что видела из ее работ и подумала, что, если бы ты при презентации новых духов сфотографировалась в одном из ее туалетов, тем самым подчеркнув ваш обоюдный интерес ко всему природному и естественному, это было бы здорово. У Холли вытянулось лицо.

– Ну-ну, я знаю… но подумай все-таки, – настаивала Элен, выходя вслед за Холли из вестибюля гостиницы и направляясь к автомобильной стоянке.

– Я хочу сказать, что с точки зрения средств массовой информации это исключительно интересно. Она сделала этот костюм из натуральной неотбеленной шерсти, а поверх идет накидка из шотландки, настоящий шотландский плед, который она приобрела на блошином рынке. Эффект потрясающий…

– Не стоило тратиться… – сухо оборвала ее Холли. – У родителей в доме есть такой плед, мы его используем в качестве подстилки для собаки, на нем вдобавок полно натуральных собачьих волос.

Элен замедлила шаг и вопросительно взглянула на нее.

– Так тебе не нравится эта идея?

– Ты знаешь, как я «люблю» фотографироваться и появляться в печати, – уклончиво ответила Холли, видя ее разочарование. – Если бы можно было как-нибудь использовать ее работы, не привлекая для этого меня…

– Что ж, можно попробовать, но это не тот эффект. Куда, кстати, мы направляемся? – спросила она, когда Холли завела мотор. – Мы могли бы поужинать в гостинице.

– Я подумала, что для разнообразия мы могли бы посетить новый бар-ресторан, который недавно открылся. Он мне нравится. Там очень простая еда…

– Натуральная и здоровая? – добавила Элен. – Ладно, сдаюсь.

– Он располагается в средневековом сарае, и можно наблюдать, как повара хлопочут на кухне, – продолжила Холли, не обращая внимания на ее замечание. – В этом что-то есть. Я подумала, что это место могло бы стать хорошим фоном для съемки рекламы наших духов.

– Мне казалось, мы уже остановились на местечке в Уэлсе, с его холмами и туманами.

– М-м… но у духов зимний аромат; здесь же есть камины и некая первозданная примитивность, которая хорошо сочетается с моим представлением об этих духах.

– О, то есть ты хочешь сказать, что для потребителей аромат должен ассоциироваться не с запахом мокрых овец, а с запахом сырого дерева, – съязвила Элен, но тут же извинилась; но у Холли было чувство юмора, и она рассмеялась, хотя и защищала в этот момент свое детище.

До ресторана оказалось недалеко. Они поставили машину на стоянке, посыпанной гравием. В фонарях, освещавших это место, использовался аккумулированный за день естественный свет, объяснила Холли, а гравий был результатом переработки сырья, который раньше добывали из расположенной неподалеку шахты, где теперь находилось озеро.

– Переработанный или непереработанный, но тем не менее обдирает мне каблуки, – проворчала Элен, хотя Холли заметила, что она сразу же умолкла, как только они вошли в сарай, и с интересом стала оглядываться вокруг. – Ну что ж, – согласилась она спустя несколько секунд, – действительно, неплохо. И пожалуй, ты права насчет рекламы. А как ты думаешь, владельцы согласятся?

– Не знаю. Я с ними об этом не говорила. К тому же, я не знаю достоверно, кому это заведение принадлежит. Я знаю администратора. Он местный, а вот кто стоит над ним… Мы что-нибудь выпьем или сразу же пройдем к своему столику?

– Ой, давай поедим. Я умираю с голода, и к тому же за столом нам будет удобней разговаривать.

Улыбающийся официант проводил их до места и, вручив меню, удалился.

– Я подумала, – начала Элен, как только они сделали заказ. – Было бы хорошо, если бы ты смогла приехать в Лондон на несколько дней. Тебе дополнительно понадобится одежда для презентации и…

– Не знаю, смогу ли я, – прервала ее Холли. – Поскольку Пол в отъезде…

– Но ведь он вернется накануне, не так ли?

– Да, – неохотно согласилась Холли. – Но все равно я не уверена…

– Что ж, можно немного отложить… – Элен замолчала, когда официант принес заказ, и, попробовав блюдо, одобрительно заметила: – М-м… очень вкусно. Твой администратор определенно знает в этом толк.

– Он такой же мой, как и твой, – сухо ответила Холли.

– Бог мой, а он очень даже ничего, – протянула Элен, уставившись куда-то поверх плеча Холли. – Держится независимо. Вот это мужчина! Не отворачивайся, – предупредила Элен. – Он смотрит в нашу сторону. Или, вернее, в твою. Вот, всегда мне не везет. Послушай, он направляется к нам.

Повинуясь какому-то шестому чувству, Холли напряглась и резко обернулась, и в менее чем в трех футах от себя увидела Роберта, который явно направлялся к их столику.

Он подошел к ним, и ей ничего не оставалось, как представить его Элен, которая, казалось, не поняла ее молчаливого намека, что ей не хотелось бы, чтобы Роберт задержался возле них надолго, а вместо этого начала усиленно флиртовать с ним, забыв про еду и всячески пыталась вовлечь его в разговор.

К своему облегчению, она услышала, как Роберт заботливо сказал:

– Я мешаю вам ужинать. Я думаю, мне лучше…

– Нет, нет, совсем не мешаете. Мы как раз ждали, когда нам принесут основное блюдо, и я так наелась, что с удовольствием сделала бы перерыв, – горячо возразила Элен, похлопав себя по плоскому животу и смотря на него широко раскрытыми глазами в попытке привлечь его внимание к своей стройной фигуре. – Вы ждете своих друзей?

– Нет, сегодня я здесь ужинаю один. Мне это место порекомендовал друг, и я решил попробовать.

– Один? Ну как же так? В таком случае, может, вы присоединились бы к нам, а, Холли?

Что ей оставалось? Она пожала плечами и сказала как можно непринужденней:

– Мы уже съели закуску и…

– А я не против еще подождать, когда принесут основное блюдо, – перебила Элен, добавив игриво: – Если, конечно, вы не предпочитаете быть один, Роберт…

Холли напряженно ждала и молилась про себя, чтобы он проигнорировал легкий флирт Элен и ушел, но, к ее неудовольствию, он ответил:

– Вряд ли. Я с удовольствием присоединюсь к вам.

Словно по мановению волшебной палочки, откуда-то возник официант, и точно также появился дополнительный прибор с тарелкой и стул, а Роберт объявил, что отказывается от закуски и будет есть основное блюдо вместе с ними.

Спустя десять минут, стоически пытаясь справиться с едой, которая в нее уже не лезла, Холли молча выслушивала кокетливые замечания Элен и вопросы, которые та задавала Роберту.

– Значит, теперь вы налаживаете свое дело здесь. Наверно, после Нью-Йорка здесь все очень непривычно.

– Я бы не сказал. Я давно собирался вернуться сюда.

Рука Холли с вилкой замерла на полпути ко рту, и на ее лице появилось плохо скрываемое удивление. Но, с другой стороны, чему удивляться? Потому что она решила, что он уехал навсегда? Точно так же, как ей были неизвестны его планы относительно покупки Холла, она могла не знать и о других его желаниях. В конце концов почему он должен был делиться с ней? Она для него ничего не значила… совершенно ничего.

Ее глаза неожиданно наполнились слезами, и она растерялась. Она положила на стол вилку и часто заморгала, отвернувшись от них, молясь, чтобы он этого не заметил.

Она почувствовала, что он повернул голову в ее сторону. Ее охватила паника, и она отчаянно заморгала.

К этому времени и Элен заметила что-то неладное и уставилась на нее с немым вопросом, и Холли ответила глуховатым голосом:

– Ничего, ничего, соринка в глаз попала. Сейчас пройдет.

– Ой, это всегда так неприятно, правда? – сочувственно заметила Элен, перестав кокетничать с Робертом, чтобы пожалеть ее. – Уж и не знаю, сколько раз у меня из-за этого портился весь макияж.

Холли полезла в сумочку за платком, чтобы быстренько высморкаться, и услышала, как Роберт сказал:

– Я рад, что встретил тебя здесь, Холли. Я хотел договориться с тобой, когда ты сможешь посмотреть сад.

Поскольку Элен внимательно и с любопытством слушала, она вынуждена была объяснить ей, что Роберт хочет получить от нее совет, как перепланировать сад, что неизбежно привело к тому, что разговор пошел о доме.

– Потрясающе, – горячо сказала Элен. – Как раз то место, какое нам нужно для съемок рекламы новых духов, Холли, правда?

– Мне казалось, что мы уже сделали свой выбор в пользу этого места, – напомнила ей Холли. Неужели Элен всерьез пытается завладеть вниманием Роберта? Сначала она подумала, что та лишь просто флиртует, но теперь не была в этом уверена.

Резкая смена в своем настроении от равнодушия к возмущению удивила ее. Ей нравилась Элен, и они хорошо ладили между собой, но сейчас неожиданно показалось, что консультантка ей антипатична.

– Но почему бы нам не использовать разные фоны? – легко сказала Элен.

– Боюсь, дом не в таком виде, чтобы его сейчас фотографировать. Часть его просто в аварийном состоянии… – вмешался Роберт.

– Но ведь вы там живете…

– Я живу в коттедже неподалеку, – поправил ее он.

– Вы собираетесь использовать это место как рабочее и жилое одновременно?

– Да, я так планирую. Я сокращаю количество своих клиентов и смогу обойтись штатом из трех человек. Живя в Нью-Йорке, я понял, что, помимо зарабатывания денег, в жизни есть и нечто другое, хотя иногда это очень поздно начинаешь понимать.

– Да, большинство преуспевающих мужчин не в состоянии снизить нагрузки до тех пор, пока этого не требует здоровье, – согласилась Элен, добавив: – Должна признаться, я восхищаюсь вами. Не знаю, хватило бы у меня духа бросить карьеру в Нью-Йорке и перебраться в Англию, в провинцию.

– В то время как Холли смотрела на Элен со смешанным выражением возмущения и негодования на лице от такой неприкрытой лести, Роберт лишь пожал плечами и сказал:

– Я всегда хотел вернуться сюда, но были… были причины, по которым я не мог этого сделать раньше.

Причины… Что он имел в виду – женщину, какую-то женщину, которая держала его в Нью-Йорке? Если так, почему ее нет здесь с ним сейчас? Кто она? Чем занимается? Что может быть важнее для нее, чем находиться рядом с Робертом? Начав задавать себе эти вопросы, она потеряла канву разговора.

– Холли! Вернись.

Она неожиданно почувствовала, что Роберт трогает ее за рукав, и вернулась к действительности, глаза ее широко раскрылись, когда она инстинктивно отпрянула от него.

На ней было скромное вечернее платье, но руки ее были обнажены, и даже легкое прикосновение его пальцев так возбудило ее, что она отреагировала на него как на ласку. Она вела себя прямо противоположно тому, чего требовали ее чувства. Она хотела не отстраняться, а прильнуть к нему, требуя ласки… ласки, которая в былые времена означала бы прелюдию к занятиям любовью.

– Бедняжка Холли, ты чего-то заметалась, – поддела ее Элен. – О чем это ты думала? О новых духах?

– Или о некоем администраторе из больницы? – цинично осведомился Роберт.

Чувствуя себя неловко от пытливого взгляда Элен, Холли покачала головой и ответила:

– Ни то, ни другое. Со мной это бывает. Мне сегодня звонил Пол. Он думает скоро вернуться.

Как она и рассчитывала, упоминание имени брата изменило тему разговора, и Элен вновь заявила, что надеется, Пол не забыл свое обещание возвратиться к презентации новых духов.

– Нет-нет, он успеет, – заверила ее Холли. Они все уже закончили трапезу, и ей не терпелось освободиться от тягостного присутствия Роберта. Она уже не знала, что хуже, – сидеть и бояться сказать что-либо, что привлечет к ней внимание, или слушать, как Элен флиртует с ним.

– Не хочу торопить тебя, Элен, – сказала она, – но ты говорила, что у тебя билеты на ранний поезд.

– Да, я помню. Но нам еще есть что обсудить, правда? Мы можем это сделать в гостинице, если ты не возражаешь.