Текст книги "Мир после. Долина камней"

Глава 37

Спустя пять лет.

В Долине камней нет детских садов, поэтому декретный отпуск чаще всего длится несколько лет, пока ребёнок не пойдёт в нулевой класс – обучение начинается с 6 лет. Большинство женщин рожает подряд двоих детей сразу после замужества, успев поработать в лучшем случае год. Ни о какой карьере, конечно, речь не идёт. Но в этом смысле мне повезло: за время долгого отпуска я не растеряла навыки, скорее даже усовершенствовала, вот только возвращаться в кафетерий не хочется.

Все эти годы я общалась лишь с узким кругом людей, в основном родственниками, и, похоже, стала затворницей. Мне страшно выходить на работу, но дело не только в этом. Я не хочу до конца жизни печь торты. За время декрета я увлеклась шитьём. В поселении шьют в основном практичную одежду простого покроя. И ужасно скучных цветов. Красивое вечернее платье – только по заказу. Главное – внутреннее содержание, а не красивая обёртка. Что ж, я согласна, но какая женщина не любит наряжаться? У меня было достаточно времени, чтобы серьёзно заняться новым делом.

Я рисовала эскизы будущих платьев сперва на полях газет, потом Тёма отдал мне один из своих блокнотов. Сказал, что у меня здорово получается, я могла бы стать дизайнером одежды. На один из дней рождений он подарил мне толстый альбом, набор цветных карандашей и два небольших рулона тканей: белый в синюю клетку ситец и тёмно-зелёный бархат. Он радовался больше меня, видя, как загорелись мои глаза. Из ситца я сшила рубашки для него и Ванечки, а бархат ушёл на шикарное вечернее платье. Тёма аж заикаться стал, когда я вышла в нём из комнаты. Его взгляд был красноречивее всех комплиментов, что я когда-либо слышала.

Когда я заканчивала школу, я понятия не имела, кем хочу быть. Но Советник выбрал мне профессию, которой я должна посвятить всю свою жизнь. Это несправедливо. Я только сейчас нашла себя, нашла то, чем я хочу заниматься, что делает меня счастливой… Почему я должна тратить драгоценное время своей жизни, делая то, что мне совсем не хочется? Я не буду работать в кафетерии. Даже если меня туда притащат силой.

– Так нельзя, – хмурит брови Тёма. – Сделаешь только хуже. Отправят в шахты в качестве наказания.

– Пусть. Пальцем не пошевельну! Что они сделают? Будут бить плетьми?

– Ну это уже перебор, – он трёт подбородок и выглядит озабоченным.

– Я обращусь к Совету. Я принесу гораздо больше пользы обществу, если буду заниматься любимым делом!

– Да я не спорю, мне не надо ничего доказывать. Но правила есть правила! Все так живут!

– Мы жили иначе! Разве ты не помнишь? Мы могли поменять работу, когда захотим!

– Того мира больше нет, Ань. – он грустно смотрит мне в глаза. – Нам итак дали поблажку, разрешив не рожать второго ребёнка. Не искушай судьбу.

Это правда. Мне каждый месяц выписывают противозачаточные. Когда Ване исполнилось два года, нам прислали уведомление – напоминание, что пора бы снова подумать о потомстве. На очередном медосмотре молоденькая врачиха засыпала меня вопросами о частоте сексуальных контактов, менструальном цикле, атмосфере в семье. Пока я не оборвала её тираду, заявив, что не собираюсь рожать второго.

– Почему? – она удивлённо округлила глаза.

– Потому что не хочу.

– То есть как не хотите? Это ваш долг перед обществом.

– Перед обществом, которое меня искалечило, потому что я не такая, как все? Это общество у меня в долгу. И не торопится платить по счетам.

– Я не понимаю… – она захлопала ресницами, нервно теребя карточку.

– Мы с мужем решили, что у нас будет только один ребёнок. – настаиваю я. Даже жаль её. Она впервые сталкивается с такой ситуацией и не знает, как реагировать. Что-то быстро пишет в карточку дрожащей рукой, и на этом сеанс заканчивается.

Думаю, Тёма был совсем не против второго ребёнка, но не стал со мной спорить. В других условиях я бы и сама родила от него хоть пятерых, но я не хочу, чтобы мои дети жили в таком мире. Хватит того, что Ванечка обречён расти в Долине. Мы использовали прерванный половой акт (хотя однажды нас этот метод уже подвёл), и я постоянно заваривала чай из душицы – это мама подсказала, хоть и не одобряла моё решение. Но, конечно, нас не оставили в покое.

На этот раз пригласили к психологу. Меня одну. Я была готова к тому, что начнут обрабатывать, напоминать о великой миссии возродить человечество и слушала вполуха болтовню миниатюрной женщины в кресле напротив с забавными кудряшками пшеничного цвета.

– У вас были тяжёлые роды? – она раскрыла тетрадь и уставилась вопросительно на меня.

Я пожала плечами. Я родила один раз, как я могу сравнивать?

– У вас хорошие отношения с мужем? – продолжила она.

– Прекрасные!

– Но вы не хотите от него детей?

– У нас уже есть сын. Я не хочу, чтобы мои дети родились и жили здесь.

– Почему?

Внезапно меня осенило. Как я раньше до этого не додумалась?

– Потому что я потомственная ведьма. Вам не сказали? Дар может передаться ребёнку.

Она в замешательстве приоткрыла рот и выронила карандаш. Тут же суетливо наклонилась и только с третьего раза ухватила его. Я наслаждалась своим триумфом. В следующий раз меня пригласили на приём через пару дней. К обычному терапевту, мужчине лет тридцать пяти. Он ни разу не поднял на меня глаз, заявил, что не рекомендует нам заводить детей и выписал противозачаточные. Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться прямо в кабинете.

– Дар правда может перейти ребёнку? – пытал меня Тёма.

– Конечно.

– Значит, Ваня тоже может быть…

– Не думаю. Судя по всему, у нас передача по женской линии. Но это с возрастом проявляется, пока слишком рано. – успокоила я его.

Глава 38

Это была моя первая победа над системой. И в этот раз я тоже не собиралась отступать. Для начала решила поговорить с Командующим, раз уж мне так повезло и он – мой свёкор. К тому же обожает внука, Ванечка – его маленькая копия. Все мужчины Кудряшовы похожи друг на друга: солнечно-рыжие непослушные волосы, усыпанное веснушками лицо, крепкое тело. Ваня в его пять с половиной лет такой же рассудительный как отец и дед, иногда меня в дрожь бросает от его умозаключений.

Нас встретили радушно, накормили пирогами с клубникой, потом ещё пару часов пришлось вести светские беседы, прежде чем Святослав Никитич пригласил меня в свой домашний кабинет.

– Что ж ты неугомонная такая? – ворчал он, но смотрел по-доброму. – У нас все равны, я не могу позволить тебе делать, всё, что в голову взбредёт! Люди возмущаться начнут. Что ты всё воду мутишь?

– Я прошу не только для себя. Я хочу, чтобы вы изменили правила. Чтобы у нас была возможность сменить профессию. Это нормальное желание. Мы ведь так жили раньше, до эпидемии, помните?

– То раньше. Условия сейчас другие, ты не видишь? Это вынужденная мера. – он достаёт из ящика толстенную книгу, раскрывает перед собой и тыкает пальцем. – Советник просчитывает всё: сколько нужно врачей, учителей, сантехников, продавцов… на количество населения. Чтобы все были сыты, получили квалифицированную медицинскую помощь, чтобы за вами дерьмо вывозили наконец! И вот представь, все начнут бегать туда-сюда: то не хочу, это не хочу! Ты же первая взвоешь и придёшь ко мне возмущаться! – он стучит кулаком по столу.

– Я понимаю. Но у нас мало швей, одежды всё время не хватает, особенно детской! А готовить умеют все! Я принесу больше пользы, если займусь тем, чем хочу!

Он устало вздыхает, садится в кресло и откидывается на спинку, прикрыв глаза. Я терпеливо жду.

– Ладно. Обсудим это с Советником, проведём собрание. Общее.

– Спасибо.

– Пока не за что.

Командующий сдержал слово: в субботу нас всех собрали в большом зале администрации. Теперь это новое белое здание в центре города. Зал битком, хоть явка и не была обязательной. Я стою возле трибуны рядом с Командующим и Председателем Совета. Жутко нервничаю. Тёма с Ванечкой в зале, это придаёт мне уверенности, но всё равно руки потеют, я не знаю куда их деть. Боюсь, что, когда начну говорить, голос будет дрожать и моя речь окажется неубедительной. Вдруг меня вообще закидают камнями? Ко мне всё ещё относятся с насторожённостью, да я и сама не стремилась найти общий язык с жителями.

Я не готовила что-то специально, хотела, чтобы мои слова прозвучали искренне. Командующий обратился к жителям, объяснил, зачем мы собрались и предоставил слово мне. Я взошла на трибуну, прокашлялась, оглядела зал. Лица кажутся заинтересованными, мужчин явно меньше, чем женщин. Почему-то это успокаивает меня. Я просто рассказываю свою историю: как я сидела несколько лет дома с ребёнком, вся моя жизнь была сосредоточена на этом маленьком мирке, как я, играя с Ванечкой и помогая ему раскрашивать картинки, нарисовала свой первый эскиз. Вроде как в шутку. А потом мне захотелось новый костюм для сына. На день рождения. Я представила, каким бы он мог быть… И нарисовала. И подумала, что ведь я бы могла сшить его сама. Тёма помог мне начертить первые выкройки, мы вырезали их из старых газет. Купили в лавке швейную машинку с механической педалью, Тёма потом её усовершенствовал, поставил электропривод – сейчас уже мы можем себе это позволить.

Меня слушали. Никто не шумел. Не перешёптывался. А когда я закончила, в зале раздался робкий хлопок в ладоши. Затем ещё один. И ещё. Несколько женщин даже встали со своих мест. Я еле сдерживала слёзы. Святослав Никитич постучал по столу, призывая к тишине, и сказал то же, что и мне – невозможно позволить всем постоянно бегать с одной работы на другую. Всё развалится. Всё, чего мы с таким трудом добились за эти годы.

По залу пронёсся возмущённый ропот.

– Я полгода отработала в агрокомплексе. Дояркой. И полжизни сижу в декрете! – темноволосая женщина в пятом ряду активно жестикулировала, отпихивая тщедушного мужичка, видимо, мужа, пытавшегося её усмирить. – Троих родила, между прочим! Я уж и не помню себя, ту девчонку восемнадцатилетнюю! О чём она мечтала? Как представляла свою жизнь? Думаете, хочу я сейчас дояркой быть? Нет! Я бы детский сад открыла, сколько уже просим? Воспитателем бы пошла!

Женщины загалдели, поддерживая её, я победоносно посмотрела на Тёминого отца, он укоризненно покачал головой. Детский сад – это больная тема, женщины давно возмущаются, что их превратили в домохозяек, но мужскую часть населения это вполне устраивает. Рожай, смотри за домом и детьми. Поэтому многие стараются отстреляться сразу после свадьбы, выполнив план минимум, тогда ещё можно успеть и карьеру сделать.

– Тихо! – прогремел бас Командующего. – Советник допускает возможность смены профессии, но… (он поднимает указательный палец, подавляя поднимающийся гул в зале) вы должны будете сдать экзамен и набрать, как минимум, столько же баллов, сколько набрали в той профессии, из которой хотите уйти. Если в вашей отрасли нехватка кадров, переход невозможен и даже не будет рассматриваться!

– Сначала идёте с заявлением в Совет, – наконец подал голос Председатель, – если получите одобрение, далее – на тестирование к Советнику.

Моя вторая победа. Теперь нужно подготовиться к тестированию, убедить машину сложнее, чем людей, у машины нет эмоций.

Глава 39

Советник встречает меня улыбкой, можно подумать, он правда рад встречи, но это всего лишь программа. Я взяла с собой последние эскизы и разложила перед ним на столе. Он пробегает пустым взглядом: щёлк, щёлк, щёлк – сканирует, чтобы потом проанализировать. Я убираю эскизы и выдвигаю монитор, сосредотачиваюсь на тестах и почти забываю про Советника, стоящего как статуя за моей спиной. Отправляю результаты. В горле ком от волнения. Если провалю тесты, придётся вернуться в кафетерий.

– Сто тридцать шесть, – объявляет Советник, и я про себя издаю победный клич – на пятнадцать баллов больше, чем было в кулинарии. – Направление на работу придёт по почте.

– Спасибо! – я улыбаюсь. Сейчас он совсем не кажется мне страшным.

– Ты изменилась. Стала уверенней. Уже не считаешь, что здесь плохо? – он смотрит внимательно, будто изучает, чуть склонив голову набок.

– Считаю, что здесь есть что исправлять.

– Всегда рад обсудить твои идеи.

Я киваю на прощанье и покидаю комнату. В конце концов его даже жаль, он навечно заперт в четырёх стенах, вот уж у кого безвыходное положение.

Вечером укладываю Ванечку спать, завтра у него первый учебный день, а я выхожу на работу только на следующей неделе.

– Давным-давно сверхъестественные существа жили на Земле рядом с обычными людьми, в мире и согласии. Но потом на нашу планету обрушился страшный вирус. Люди были вынуждены спрятаться в подземных бункерах, где проспали пару сотен лет, до тех пор, пока Земля не очистилась. – у нас традиция: перед сном я всегда рассказываю Ване сказку. Придумываю на ходу. Все детские книжки, что удалось достать, мы давно перечитали ни по одному разу. – В новом мире сверхспособности исчезли. Говорят, что волшебные силы ушли, потому что ими долгое время никто не пользовался. А может они исчезли потому, что наука и волшебство несовместимы?

– А откуда тогда мы знаем, что волшебные силы не выдумка? Они точно были? – заворожённо смотрит на меня Ванечка.

– Так написано в наших учебниках истории. Но история переписывается, а иногда обрастает новыми подробностями, которые нельзя доказать или опровергнуть. Ведь очевидцев тех событий может уже и не быть в живых. Когда-то у меня тоже был дар, я могла делать удивительные вещи, веришь?

Ваня быстро кивает несколько раз, приоткрыв рот.

– Но люди боятся тех, кто не похож на них, поэтому они забрали мою волшебную силу.

– А разве можно забрать волшебство?

– Получается, что можно. У них есть лекарство, которое убивает способности.

– Тебе больно? – испуганно спрашивает сын.

– Нет, что ты, – я целую его в макушку. – Это давно было. Пообещай мне, что, если ты почувствуешь что-то странное… если с тобой будет происходить что-то необычное, ты мне сразу скажешь. Хорошо?

– Что необычное?

– Покалывание в руках, как бывает, когда отлежишь… или головокружение ни с того, ни с сего… Не было ничего такого?

Ваня мотает головой.

Надеюсь, у него нет дара, не хочу, чтобы ему пришлось пройти через то же, что и мне. Забавно, что, лишив способностей, они сделали меня лишь сильнее. Раньше я хотела сбежать, но теперь это невозможно сделать, не отказавшись от сына. Значит придётся драться. Я могу изменить правила, которые мне не нравятся. Хотя бы попытаться. Мы решили не скрывать от сына, что я была ведьмой. Всё равно рано или поздно он узнает от кого-нибудь из поселения. И кто знает, какую версию ему озвучат?

– Когда ты вырастешь, мы уйдём отсюда, – обещаю я Ванечке. – Будем жить сами по себе.

– Зачем? Разве нам здесь плохо? – удивляется он.

– Здесь не плохо… Но в Долине за тебя всё будет решать Советник, неужели ты не хочешь сам выбирать?

– Кто такой Советник? – не унимается Ваня.

– Компьютерная программа, – встревает Тёма. – Искусственный интеллект, он не решает за нас, он выбирает оптимальный вариант для нашего развития. Просто наша мама немного бунтарка.

Я хмурю брови. В этом плане мы с Тёмой никак не можем прийти к консенсусу. Он считает, что я зря настраиваю сына против. Пусть он сам решает, что ему нравится, а что нет.

– У него не будет выбора! Они внушат ему, что здесь рай земной! Ему ведь не с чем сравнивать, он не знает, что раньше мир был другим! – возражаю я.

– Но того мира больше нет, прошлое вернуть невозможно, разве ты сейчас не счастлива?

Я задумываюсь. Я счастлива. У меня есть любимый муж, замечательный сын, я добилась перевода на работу, которая мне нравится… Теперь меня уважают в поселении – после того выступления в администрации. Что не даёт мне успокоиться? Почему я не могу просто расслабиться и наслаждаться жизнью? Действительно ли я хочу сбежать отсюда? И захочет ли Ваня отказаться от всех благ и выживать в лесу?

– Какой бы хорошей не была система, всегда найдутся недовольные, – продолжает Тёма. – Ты не вписалась, но Ваня – не ты, перестань внушать ему, что здесь плохо. Он сам разберётся.

Я закусываю губу. Очень хочется поспорить, но понимаю, что Тёма прав. Я не вписалась. Попала не в тот бункер. Если бы я оказалась среди своих, всё было бы иначе. Но теперь я обычный человек и мне нужно научиться жить обычной жизнью.

Глава 40

Я вышла на работу, и на многие годы эти мысли оставили меня в покое. В швейном цеху мне сделали отдельный кабинет – отгородили двумя ширмами небольшой закуток. Я – ведущий дизайнер, разрабатываю модели одежды, в том числе для разных профессий. Меня даже по телевизору показывали! С тех пор, как в домах появилось электричество, каждая семья приобрела телевизор, а в центре города построили телебашню. Фильмы старые, те же, что крутили раньше в клубе, новые снимать по-прежнему некому. Но вот новостные выпуски всегда свежие, это намного интереснее, чем узнавать о произошедшем в поселении из газет.

Мы выпустили партию новой школьной формы, и к нам в цех прибыла съёмочная группа, снимали рабочий процесс, а у меня взяли небольшое интервью. Мы потом вечером всей семьёй смотрели. А Ванечка всем подряд рассказывал, что маму показали по телевизору. Вот уж не думала, что стану знаменитостью.

У сына тоже обнаружилась суперспособность, я говорю так в шутку, скорее это талант. Он круче всех шарит в технологиях (его слова), выиграл какую-то олимпиаду и получил в качестве приза планшет. У меня в детстве был похожий, я играла в разные игрушки, а мама часто ругала меня за это. Но у Ванечки я ни одной игры не обнаружила. «Это же для работы!» – важно заявил он, вытаращив на меня глаза.

Классный руководитель посоветовала записать его на информатику, что мы с Тёмой и сделали. Когда мы учились, информатика была только в старших классах и не у всех. Компьютеров то было всего шесть штук на всю школу. Из-за проблем с электричеством. Но сейчас это обязательный предмет в старшей школе, а для младшей – дополнительные занятия. Ваня делает большие успехи, сам написал несколько программных кодов (понятия не имею, что это такое, половину того, что он говорит, мы с Тёмой не понимаем).

Иногда я заговариваю с сыном о том, каким он видит своё будущее, намекаю на то, что мы может уйти и жить сами по себе. Делаю это не при Тёме, а то он злится. Но Ване неинтересно, ему нравится в поселении. Как-то я спросила, не раздражает ли его, что все дети одеваются одинаково? Он ответил, что одежда не должна отвлекать от учёбы, да и вообще – не важно, как ты одет, важно, на что ты способен! Не думаю, что это его мысли, так внушают в школе. Радует, что он хоть не стремится стать военным или полицейским, в наше время все поголовно грезили. Но Ванечку больше интересует искусственный интеллект и всё, что с ним связано.

Потом я перестала поднимать тему ухода из Долины, а если честно, и сама перестала об этом думать. У меня интересная работа, время от времени я ещё и беру заказы на дом, в основном от соседей – например, платье к празднику. Тёма уже главный архитектор и по-прежнему пишет картины, у него часто заказывают портреты. Расплачиваются обычно продуктами: яйцами, домашним молоком и фруктами-овощами с огорода. Редко – деньгами.

В Долине камней деньги не имеют особого значения: жильё в любом случае выдаст государство или поможет со строительством, если нет свободных домов. Скупить весь товар в лавке вы не сможете – не продадут, количество продуктов в одни руки ограничено, всем должно всего хватать. Но деньги можно тратить на вещи не первой необходимости, например, на кисти, краски и другие предметы, относящиеся к хобби. Правда они обычно в дефиците, далеко не всегда есть в наличие то, что нужно.

Я и сама не заметила, как перестала мечтать и ждать взросления Ванечки, чтобы покинуть поселение. Я научилась быть счастливой здесь. Дело не в месте, дело в людях, что нас окружают и в нас самих. Я буду бороться за счастье сына, если ему не подойдёт девушка, которую выберет Советник (хоть Ваня и уверен, что он не может ошибиться), теперь я знаю, что можно сопротивляться. Иногда я даже представляю, как мы с Тёмой нянчим внуков. Единственное, что беспокоит – вдруг кому-нибудь из них передастся мой дар? Но пока ещё рано об этом переживать. Поживём-увидим.

Когда всё хорошо и каждый день наполнен счастьем, время пролетает как один миг. Из зеркала на меня смотрит безусловно красивая женщина с едва наметившимися морщинками в уголках глаз. Завтра мне стукнет тридцать шесть. Тёма подходит сзади. Обнимает меня и щекочет щетиной шею. Недавно он снова отпустил бороду, говорит, так солидней. Мне нравится, напоминает о наших приключениях. Его рука скользит по моей ноге, задирая юбку и поднимаясь всё выше.

– Ваня увидит, – поддельно возмущаюсь я.

– Да он дрыхнет давно, – Тёма подхватывает меня на руки и несёт в нашу спальню.

Ночью мне приснилась бабушка. Я думала, что она больше не приходит, потому что я лишилась способностей. Они были вроде как проводником. Во сне было темно. Очень. Я не могла её разглядеть, только слышала голос. И голос от чего-то меня предостерегал, я так и не смогла разобрать слов. Проснулась в холодном поту, сердце норовит выскочить из груди, руки дрожат, на душе тревожно. Будто вот-вот произойдёт что-то страшное. Непоправимое. Я касаюсь рукой спящего рядом Тёмы, он что-то бурчит во сне. Встаю с постели и иду к окну. На небе полная луна, от этого на улице довольно светло. Ничего подозрительного. Я на цыпочках иду в комнату Вани. Он тоже крепко спит. Ещё несколько минут я стою, прислушиваясь и успокаивая себя. Это просто сон. Залезаю обратно в постель, прижимаюсь к Тёме, он тут же обнимает меня, я улыбаюсь и закрываю глаза.