Текст книги "Экспедиции в Экваториальную Африку. 1875–1882. Документы и материалы"

Выше я рассказывал об отношениях между южными фанами, или оссьеба Огове, и давними обитателями этой земли и коснулся их первых контактов с нами. Теперь мне остается дать краткую историю северной ветви этой расы, павинов Габона, и их связей с местными племенами, населяющими морские берега, и с европейцами. Лучше всего это сделать, предложив читателю отрывок из статьи генерала Федерба[524]524
  Луи Леон Сезар Федерб (1818–1889 гг.) – французский военный деятель и администратор; генерал (1863 г.); губернатор Сенегала в 1854–1861 гг. и 1863–1865 гг.; основатель Дакара. В момент написания статьи служил в Сенегале в качестве начальника инженерных войск и управляющего путей сообщения (с 8 декабря 1852 г.) в чине капитана 1-го класса. О нем см.: Coursier A. Faidherbe, 1818–1889: Du Sénégal à l'Armée du Nord. Paris, 1989; Demaison A. Louis Faidherbe. Paris, 1932; Hardy G. Louis Faidherbe. Paris, 1947.


[Закрыть], опубликованной в журнале «Иллюстрасьон»[525]525
  «Иллюстрасьон» – французский иллюстрированный еженедельник, издававшийся в Париже с 1843 по 1944 гг. Освещал обширный круг тем, обращая преимущественное внимание на актуальные вопросы политической, экономической, социальной жизни, науки, культуры, спорта. См. о нем: Marchandiau J.-N. «L’Illustration» 1843–1944, vie et mort d’un journal. Toulouse, 1987.


[Закрыть] 26 ноября 1853 года, о первой волне павинов, дошедшей до побережья: «Племя павинов, воинов и умельцев, охотников за слонами, мастеров по железу, пришло из внутренних областей страны и постепенно расселилось по побережью. Павины – каннибалы, но не в такой степени[526]526
  Мнение о каннибализме фанов приобрело широкую популярность благодаря дю Шайю: Chaillu P. B. du. Voyages et aventures en Afrique équatoriale. Paris, 1863. Ch. 9-10; Idem. Journey to Ashango-Land and further penetration into Equatorial Africa, 1863–1865. London, 1867. P. 429–432. См. также: Burton R. F. Two Trips to Gorilla Land and the Cataracts of the Congo. London, 1876. Vol. 1. Ch. 9. Марш пишет, что никогда не находил у оссьеба никаких следов людоедства, но при этом не сомневается в том, что они его практикуют (Marche A. Op. cit. P. 275); он даже сообщает об обычае оссьеба после каннибальской трапезы вырывать себе один зуб (Ibid. P. 288). Определенные сомнения по поводу людоедства фанов высказывает де Компьень (Compiègne V. de. Op. cit. Vol. 1. P. 159). Анализ рассказа дю Шайю и порожденной им традиции см.: Demeulenaere A. Le récit de voyage français en Afrique noire (1830–1931). Essai de scénographie. Berlin, 2009. P. 108.


[Закрыть], как жители некоторых островов Южного моря[527]527
  Южное море – имя, данное Тихому океану Васко Нуньесом де Бальбоа, первым увидевшим его (в 1513 г.) европейцем (оно простиралось к югу от Дарьенского перешейка, отсюда и название). В XIX в. этот термин обозначал часть Тихого океана к югу от Японии и Гавайских островов. С 2000 г. Южным называется океан, омывающий Антарктиду.
  Людоедство в XIX в. было распространено среди туземных племен Новой Зеландии, Маркизских и Соломоновых о-вов, Новой Каледонии, Новой Гвинеи и о-вов Фиджи, которые даже получили прозвище «острова каннибалов».


[Закрыть]…

Капитан Боден[528]528
  Огюст Лоран Франсуа Боден (1800–1877 гг.), французский военный моряк и колониальный администратор, был командующим Военно-морским дивизионом у Западных берегов Африки в 1851–1854 гг., в чине капитана 1-го ранга. До этого, с 1 декабря 1847 г. по 21 августа 1850 г., занимал пост губернатора Сенегала. Позже контр-адмирал (1855 г.), губернатор и командующий Военно-морским дивизионом Французской Гвианы (с 19 февраля 1856 г. по 18 мая 1859 г.), командующий военно-морскими силами в Алжире (с 3 апреля 1860 г. по 4 октября 1862 г.).


[Закрыть], начальник Военно-морского поста у Западных берегов Африки[529]529
  Т. е. командующий созданного в 1839 г. Военно-морского дивизиона у Западных берегов Африки, задачей которого было обеспечивать безопасность французских факторий на Горе, на Золотом Береге и в Габоне. С 26 февраля 1859 г., когда Горе был переподчинен губернатору Сенегала, его главной базой стал пост, построенный в 1850 г. к югу от Форт-Омаля в местечке под названием «Плато» рядом с основанным в октябре 1849 г. селением Либревиль (ныне на этом месте находится президентский дворец); в зоне ответственности Дивизиона остались, помимо Габона, три фактории Золотого Берега – Гран-Басам, Асини и Дабу; с 1865 г. последние получили отдельное управление.


[Закрыть], имел намерение в прошлом году[530]530
  1852 г.


[Закрыть] посетить деревни павинов, но его всячески отговаривали от этого местные мпонгве[531]531
  Мпонгве – габонский этнос из одноименной этнической группы. Мпонгве первыми из банту прибыли в зону Габонского эстуария и заселили его еще до появления европейцев в конце XV в. В XVI–XIX вв. они являлись главными посредниками в торговле между белыми и племенами внутренних районов; их язык омьене долго служил основным средством общения в западных областях Габона. В XIX в. численность и экономическое могущество мпонгве стали быстро сокращаться. Они раньше других габонских этносов испытали влияние европейской культуры и христианства и в 1842–1846 гг. приняли французский протекторат. В начале ХХ в. в условиях миграционного давления фанов урбанизировались. После Второй мировой войны играли важную роль в социальной и политической жизни Габона. В настоящее время их численность составляет от 1 до 4 тыс. чел.; они живут в Либревиле и его ближайших окрестностях. О мпонгве см.: Bucher H. Mpongwe Origins: Historiographical Perspectives // History in Africa. Vol. 2. 1975; Idem. The Atlantic slave trade and the Gabon Estuary: The Mpongwe to 1860 // Africans in bondage: studies in slavery and the slave trade / Eds. Ph. D. Curtin and P. E. Lovejoy. Madison, 1986. P. 137–154; Idem. The Mpongwe of the Gabon Estuary: A History to 1860. Madison, 1977 (диссертация); Hauser A. Notes sur les Omyènè du Bas-Gabon // Bulletin de l’Institut Franсais d’Afrique Noire. Sér. B. Vol. 16. 1954. No. 3–4. P. 402–415; M’Bokolo E. Le Gabon précolonial: étude sociale et économique // Cahiers d’Etudes africaines. Vol. 17. 1977. No. 66–67. P. 331–344; Raponda Walker A. Op. cit. P. 12, 49–59.


[Закрыть], которые, не жалея красок, рассказывали ему о тысячи препятствий и опасностей, ожидавших каждого в подобном путешествии. Тем не менее Боден побывал в одном из их селений, Акуенго[532]532
  Это селение являлось аванпостом фанов на Комо; основная зона их обитания находилась намного дальше, в Хрустальных горах.


[Закрыть], на Комо, где был приветливо встречен жителями[533]533
  В 1853 г., когда он вместе с Луи Эдуардом Буэ-Вийоме поднялся на 200 км вверх по Комо до подножий Хрустальных гор (чуть выше совр. Мбеля); в результате французы выяснили, что Комо стекает с этих гор и что из-за мелководности она трудно проходима даже для небольших судов.


[Закрыть]; как выяснилось, мпонгве также пытались настроить павинов против нас; например, они убедили их в том, что мы съедаем негров, купленных у работорговцев, и что наше вино готовится из негритянской крови, подвергшейся переработке.

Установив отношения между служащими французского поста и павинами, мы сможем помочь последним совершать прямые сделки с белыми или хотя бы немного умерить всевластие местных торговцев, сыграв на страхе, что мы привлечем к морю народ, которого они очень бояться и которому не способны оказать сопротивления»[534]534
  Faidherbe L. Etablissements français sur les côtes d'Afrique. Le Gabon // L'Illustration. 26 novembre 1853. P. 347–348.


[Закрыть].

В течение двадцати трех лет коммерсанты и племена побережья следовали линии поведения, которую так хорошо описал Федерб. Торговые посредники, движимые собственными интересами, изображали павинов как жестоких и несговорчивых дикарей, грабителей и каннибалов, которых надо уничтожать огнем и мечом.

Перед этими примитивными и невежественными людьми они кичились своей причастностью к власти белых, создавая впечатление, будто эта власть озабочена единственно тем, чтобы поддерживать их ложь, их жульнические сделки, а иногда прикрывать их распущенность по отношению к прекрасному полу, которую как богачи они себе позволяли; они действительно были богатыми; это для них павины, чье число все более и более увеличивалось, добывали каучук в лесах, примыкающих к побережью. Экспорт приносил им многомиллионные доходы[535]535
  Экспорт каучука из Габона начался в 1853 г.


[Закрыть], а дикари за свой тяжелый труд получали лишь несколько сотен тысяч франков.

Гражданские и военные власти, сконцентрированные в Либревиле, почти не вмешивались в их отношения, а если и вмешивались, то защищали только одну из сторон; так что павины познакомились с нашей цивилизацией исключительно как с силой, постоянно подвергавшей их наказанию, – деревни павинов просто сжигались.

Прошло уже двадцать три года с их появления на побережье, но до сих пор наш контроль над судоходными реками Габонского эстуария не распространяется далее ружейного или пушечного выстрела и сохраняется до тех пор, пока там стоят наши канонерки.

И теперь, когда выродившиеся племена, которых мы поддерживали, исчезли, сметенные массовым вторжением павинов; когда каучуковые запасы ближайших к побережью лесов оказались исчерпанными[536]536
  Быстрое исчезновение каучуковых деревьев и лиан было связано с нерациональным способом их эксплуатации: туземцы безжалостно вырубали их, добывая сок из листьев и стеблей, вместо того, чтобы делать подсечку. См.: Guillaume H. Du miel au café, de l'ivoire à l'acajou: la colonisation de l'interfluve Sangha-Oubangi et l'évolution des rapports entre chasseurs-collecteurs pygmées Aka et agriculteurs (Centrafrique, Congo) 1880–1980. Louvain; Paris, 2002. Р. 300.


[Закрыть]; когда ради стабильного процветания нашей колонии мы встали перед необходимостью развивать промышленность и сельское хозяйство, – вместо того, чтобы использовать силу нового народа, который бы своим трудом заставил плодоносить эту благодатную землю, особенно пригодную для культуры кофе, сахарного тростника и какао, мы сталкиваемся с глубоко укоренившимся в нем чувством ненависти, враждебности и агрессивности по отношению к белым, что делает неизмеримо трудным сближение, столь нужное для мира и блага этой страны.

Но вернемся к оканда и ошеба Огове, павинам из внутренних областей, которые помогли перенести по суше через их территорию наш багаж и среди которых я и мой эскорт в составе двух лапто прожили несколько месяцев в полной безопасности.

Торги завершились; деловая суета покинула землю оканда; погода нам благоприятствовала, и мы были готовы к отъезду. Пришло время прощаться с нашими друзьями, которые, хотя и с печалью в сердце, желали нам доброго пути: из всех деревень, мимо которых мы проходили, до нас доносились слова: «Да пребудет мир с вами!»

Адума очень гордились тем, что поведут наши пироги, груз которых значительно увеличился за счет освобожденных рабов, к слову, очень плохих гребцов; они радовались, что скоро увидят родной край. Батто, один из вождей, удостоился чести вести мою лодку.

Оканда, чувствуя себя под нашей защитой, планировали использовать плавание ради личных дел. Каждый гребец погрузил на борт сундучок, полный самых разнообразных вещей. От тяжести лодки едва не уходили под воду.

Наша эскадра состоит на этот раз из тридцати трех пирог, из них семь больших, на которых находится по восемнадцати или двадцати гребцов, двадцать пирог среднего размера и десять маленьких[537]537
  Ошибка в подсчете.


[Закрыть]. Последние с двумя или тремя гребцами на борту выполняют разведывательные задачи, следуя впереди или позади колонны.

Несколько молодых женщин оканда сопровождают своих мужей; они ночуют в разбитом на песчаной мели лагере и садятся в свои муссики, как только замечают, что мы слишком удалились от них. Мы запаслись большим количеством мпунду (сушеная или обжаренная на огне маниока) на случай, если павины, когда мы будем проезжать мимо них, окажут вооруженное сопротивление или же откажутся продать продукты питания, что, по правде говоря, маловероятно.

По пути нам приходится задержаться на два или три дня на островах напротив устья Офуэ, чтобы подождать отставших.

Мбуенджиа, нганга[538]538
  Нганга (у фанов – нган) – жрец, обладающий властью над фетишами. См.: Bruel G. Op. cit. P. 260.


[Закрыть] фетишей в верховьях Огове, совершает с некоторой пышностью ритуал очищения: он дает каждому старшему по пироге кулек из листьев с зернами, травинками, когтями или шерстью животных – словом, всеми предметами, которым суеверие приписывает сверхъестественную силу.

По возвращении расходы на культ будут оплачены из расчета один баран и один накомарник с лодки.

Несколько камешков и немного земли, помещенных на носу пироги, обеспечивают путешественникам покровительство ларов[539]539
  Боги домашнего очага.


[Закрыть].

Впрочем, перед тем, как решиться на отъезд, каждый старший по пироге советуется со своими личными фетишами, какую линию поведения выбрать; лучшей считается та, которая пришла ему на ум в момент контакта с духами.

Духи готовы подсказать людям решение только тогда, когда те разбудят их, тряся ротанговой флягой, наполненной зернами, и окропляя слюной, смешанной с соком пережеванной колы[540]540
  Речь идет о плодах (орехах) дерева кола, вечнозеленого тропического растения из семейства стеркулиевых высотой до 20 м, которые содержат кофеин и имеют острый вкус. Они вызывают эйфорию и стимулируют работу сердца и деятельность нервной системы. Во многих западноафриканских племенах практиковалось индивидуальное или коллективное жевание колы, нередко в ритуальных целях.


[Закрыть].

Некоторые виды камыша и другие травы, растущие перед обителью фетишей, также считаются оберегами. Гребцы обматывают ими лодыжки или запястья и не снимают в течение всего путешествия.

Конечно, туземцы увидели волшебную силу и в вспышке бенгальских огней, когда те внезапно осветили весь лагерь, живописно разбросанный по маленьким островкам и песчаным мелям.

На следующий день, весело рассевшись по лодкам, мы поднимались вверх по Огове, увозя в нашу новую штаб-квартиру багаж, долгие месяцы остававшийся в Лопе.

Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, насколько плохо был закреплен наш груз – наспех и в беспорядке. Проходя один из тех порогов, которые особенно опасны, потому что почти незаметны, моя пирога делает ошибочный маневр, поворачивается к течению боком и не слушается гребцов; несколько мгновений спустя мы ударяемся о скалу и останавливаемся; поток сразу же обрушивается на ящики, связанные лианами. Я думаю только о том, чтобы спасти секстант и хронометр. Мы рискуем лишиться многих вещей. Верный Амон прилагает все усилия для их спасения. Мои промокшие книги, бумаги, карты представляют жалкое зрелище.

От большого порога Паге[541]541
  Порог к западу от места впадения в Огове Малой Окано.


[Закрыть], бурлящего у подножья массива Моквеле (восточной оконечности Долины Оканда), до нашего лагеря, который вечером мы разбиваем выше большого острова Мбама, Огове пролагает свое русло между холмами – отрогами высоких соседних гор. Левый берег менее холмистый, чем правый; оба они покрыты лесом.

Мы плывем по теснинам, напоминающим теснины в стране окота или апинджи, однако рельеф гор иной: если там они представляют собой вертикальные или косые гребни, местами с провалами, то здесь это горизонтальные пласты, наложенные друг на друга в форме чешуи. Меняется и характер порогов, а следовательно, и действия гребцов. Шесты помогают мало, поэтому люди размещаются на каменистом берегу, и в то время как двое самых сильных, оставшихся на пироге, держат направление и смягчают удары, другие, опираясь о скалы, тянут лианы и, напрягая все свои мускулы, с невероятной медлительностью тащат за собой лодки, которые постоянно заливаются водой[542]542
  Ср.: Marche A. Op. cit. P. 277–278.


[Закрыть].

У западной оконечности острова Мбама мы причаливаем почти у подножия Моконго. Гора отвесно поднимается приблизительно на сто пятьдесят метров. Фаны, живущие в деревнях, расположенных на высоких берегах, контролируют узкий проход, защита которого не представляет для них никаких трудностей.

Адума и оканда, кажется, встревожены, увидев фанов, бегом спускающихся к самому краю реки. Они так близко, что можно различить жемчужины в бородах, заплетенных в косички, тонкие камыши, протыкающие ноздри у женщин, и татуировки.

Вооруженные как обычно, фаны узнают меня и встречают с нескрываемым дружелюбием. Мы покупаем у них кое-какие продукты. Остановка здесь коротка, поскольку мы должны до ночи миновать Нджего, на что потребуется три часа энергичной гребли.

Порог Нджего, то есть «Тигр»[543]543
  Туземцы называли «тиграми» местных леопардов. Порог Нджего находится на правом рукаве Огове, образованном островом Мбана.


[Закрыть], обязан своим именем грохоту волн, которые стремительно несутся по коридору шириной не более двадцати метров. Небольшой лесистый островок, покоящийся на высоких скалах, делит здесь Огове на два рукава; но этот коридор, как бы вырезанный между двух отвесных стен, – единственный, по которому можно пройти, и мы готовы рискнуть. Мои страхи, что гребцы оробеют, лианы порвутся и пироги опрокинутся, на этот раз, к счастью, не оправдываются: к вечеру мы беспрепятственно прибываем к месту нашей новой стоянки.

Утром мы расплачиваемся за свой ночной отдых. Неожиданно поднявшаяся на восемьдесят сантиметров вода унесла две лодки. Боайя и его люди на пустых пирогах бросаются на поиски.

После двух часов головокружительного спуска они находят лодки, целыми и невредимыми выброшенными на берег недалеко от Ашуки. Несколько туземцев приходит им на помощь; мы ждем довольно долго, пока уплывшие пироги и их спасители не присоединятся к общему каравану. Наконец 20 марта мы снова пускаемся в путь.

Несмотря на дружеское расположение, проявленное павинами, оканда и адума не чувствуют себя в безопасности, поэтому они дают знать павинам о моем присутствии, распевая во все горло песенку гребцов и настойчиво повторяя мое имя, хорошо тем известное:

«Едет командир.

Отныне он – вождь страны»[544]544
  Похожим образом вели себя оканда и на обратном пути (июнь 1877 г.), когда, при прохождении Бове, чтобы предотвратить нападение оссьеба, они попросили находившегося с ними Марша возглавить их колонну и оповещали об этом вооруженных врагов, очень громко распевая: «Это оканда спускаются, и Малеси, Малеси с нами!» (Ibid. P. 333).


[Закрыть].

Нам предстоит теперь преодолеть отрезок пути, гораздо более трудный, чем прежде, – порог Оганджи и водопады Бове.

Утром мы проходим несколько порогов и достигаем устья небольшой, но очень строптивой речушки Икано[545]545
  Малая Окано.


[Закрыть]. Ее бурлящий поток еще долго сохраняет свой след в водах Огове, русло которой доходит здесь до восьмисот метров в ширину.

Немного дальше – новый изгиб; Огове расширяется еще больше: мы находимся у Оганджи. У левого берега река образует, в зависимости от сезона, то небольшой водопад, то непроходимый порог; мы плывем мимо правого берега, тоже довольно каменистого, в надежде найти менее опасный проход, пусть даже он потребует больших усилий. Вскоре мы оказываемся в лабиринте островов и скал, среди которых взгляд напрасно ищет какой-нибудь фарватер. По высоким берегам, отстоящим друг от друга на пятьсот или шестьсот метров, можно определить только общее направление реки; однако гребцы останавливаются и, показывая на облако, белеющее на юго-востоке, кричат: «Бове!»

Грохот водопада едва различим среди шума окружающих нас вод, но постепенно заглушает его. Мы продвигаемся вперед; последний остров остается позади, и уже ничто не защитит нас от бушующих стремнин и водоворотов. Надо останавливаться, разгружать пироги, переносить по суше груз, а потом и сами лодки.

Посередине реки груда скал, между которыми корчатся несколько хилых кустарников, отражает напор волн, разбивая их на два потока. Левый, пятидесяти метров в ширину, обрушивается вниз сплошной массой с четырех– или шестиметровой высоты. Правый бьется о сверкающие и отполированные глыбы черного гранита и несется с неистовой силой по наклонной плоскости[546]546
  Вот как описывает Бове Марш: Водопад «перегораживает реку с северо-востока на юго-запад. В то время (10 августа 1876 г. – И. К., Е. К.), поскольку вода была низкой, она проходила только через главный сток, находящийся у левого берега и по форме напоминающий широкую подкову. Этот берег образован холмами высотой от двухсот пятидесяти до трехсот футов, густо покрытыми лесом, и он круто обрывается вниз. Поток достигает водопада, описав кривую, и устремляется со страшной быстротой в воронку из скал. Пусть читатель представит себе эту массу воды, которая в пятистах метрах выше по течению образует бассейн, раскинувшийся более чем на один километр, и которая несется по проходу шириной не более пятидесяти метров. <…> Трудно определить точную высоту водопада, так как вода, устремляющаяся в воронку, создает нечто вроде вихря и, крутясь вокруг себя, вздымается вверх. <…> Центральную часть водопада Бове образуют скалы различного размера и различной формы, сгрудившиеся на наклонной плоскости, среди которых наперекор ветру и воде держатся несколько скрюченных деревьев. <…> Выше и ниже по течению тянутся отмели из мелкого и красноватого песка, в котором поблескивают слюдяные чешуйки» (Marche A. Op. cit. P. 279–281).


[Закрыть].

Нужно переносить багаж и тащить пироги по гранитным скалам водопада. По моему зову Нааман и все его павины в количестве двухсот или трехсот человек спешат нам на помощь. Они включаются в эту утомительную работу[547]547
  Вот как описывает Бове Марш: Водопад «перегораживает реку с северо-востока на юго-запад. В то время (10 августа 1876 г. – И. К., Е. К.), поскольку вода была низкой, она проходила только через главный сток, находящийся у левого берега и по форме напоминающий широкую подкову. Этот берег образован холмами высотой от двухсот пятидесяти до трехсот футов, густо покрытыми лесом, и он круто обрывается вниз. Поток достигает водопада, описав кривую, и устремляется со страшной быстротой в воронку из скал. Пусть читатель представит себе эту массу воды, которая в пятистах метрах выше по течению образует бассейн, раскинувшийся более чем на один километр, и которая несется по проходу шириной не более пятидесяти метров. <…> Трудно определить точную высоту водопада, так как вода, устремляющаяся в воронку, создает нечто вроде вихря и, крутясь вокруг себя, вздымается вверх. <…> Центральную часть водопада Бове образуют скалы различного размера и различной формы, сгрудившиеся на наклонной плоскости, среди которых наперекор ветру и воде держатся несколько скрюченных деревьев. <…> Выше и ниже по течению тянутся отмели из мелкого и красноватого песка, в котором поблескивают слюдяные чешуйки» (Marche A. Op. cit. P. 279–281).


[Закрыть], не очень уверенные в успехе предприятия. Ложка соли каждому из моих новых друзей – щедрое вознаграждение за труд.

К пяти часам вечера дело закончено. Пироги снова спущены на воду в небольшом бассейне, удобной гавани, созданной природой за порогом. Мы вышли наконец из зоны скалистых плато. По моим расчетам, разница между уровнем нашего лагеря и тем местом, где мы высадились, составляет пятнадцать метров.

Амон падает от усталости. Моряк, ставший речником, он теперь умело руководит гребцами, как настоящий туземный вождь.

От Наамана, моего давнего друга, и главных вождей я получаю подробную информацию о местности. Здесь изобилие каучуковых лиан[548]548
  В этих областях были распространены два вида каучуковых лиан – Landolphia Kleini и особенно Landolphia owariensis, вечнозеленые плодовые растения из семейства кутровых, порой достигающие 10 м высоты.


[Закрыть], но никто не добывает из них живицу. Фаны-макеи Верхнего Комо, которые имеют некоторые связи с местными павинами, не придают каучуку большого значения, так как очень сложно доставлять его к побережью. Я узнаю, однако, что обитатели Комо совершают достаточно далекие путешествия по суше, несмотря на их опасность, ведь деревни постоянно конфликтуют между собой. Походы предпринимаются, чтобы найти невесту среди более бедных племен и по ходу дела приобрести немного слоновой кости, заплатив в пять раз меньше цены, установленной на побережье.

Фаны умеют ловить много вкусной рыбы с помощью вершей, которые они устанавливают поперек течения в узких проходах между порогами. Но их основная добыча – это дичь: фаны охотятся на диких быков, антилоп, даже на слонов, а из обезьян – на горилл[549]549
  Горилла – самый крупный из существующих приматов; обитает в Центральной Африке. В данном случае речь идет о горилле западных равнин (Gorilla gorilla), населяющих густые влажные леса гористых, равнинных и болотистых районов Габона. Рост – 165–175 см, вес – 140–205 кг. Она более стройная и проворная, чем восточная (особенно горная) горилла, и имеет менее темную (нередко коричневую или сероватую) и менее густую шерсть. Сейчас популяция западных горилл насчитывает около 225 тыс. особей. Они питаются плодами и порой насекомыми, живут семейными стаями, состоящими из вожака-самца, 5–7 самок и их потомства и иногда нескольких самцов-недоминантов. Ведут главным образом древесный образ жизни; на высоте около 2 м над землей строят жилище из сучьев, листьев и мха; по земле передвигаются, как правило, на четырех лапах.


[Закрыть], которых они, как видно, боятся больше других зверей. Соль у них ценится очень высоко из-за трудности ее доставки по суше. Нехватку соли восполняют содой, получаемой из пепла окультуренного тростника.

На следующий день, 21 марта, пройдя небольшое расстояние, мы встречаем несколько плотов с фанами; в полной панике те начинают отчаянно грести к берегу, но затем, узнав меня, меняют направление и продолжают спуск по реке. Они возвращались из леса в деревню Наамана с запасом орехов ндика[550]550
  Ндика – богатое жиром и протеином семя съедобного желтого плода (напоминающего манго) дерева оба (Irvingia gabonensis), из которого туземцы выжимали масло.


[Закрыть] и нджави[551]551
  Нджави (джаве) – крупное семя сочного плод дерева джаве (африканского грушевого дерева), из которого получали вкусное масло, богатое пальмовой кислотой и являвшееся важным компонентом туземной кухни.


[Закрыть]. Они отправились туда, как обычно, пешком; затем, собрав урожай, соорудили из комбо-комбо плоты, легкие, как пробка, сами собой плывущие по течению.

После полудня мы прибываем в две большие деревни <вождя> Буно, чьи жители своими враждебными действиями вынудили де Компьеня и Марша в 1873[552]552
  В 1874 г.


[Закрыть] году прекратить экспедицию. За несколько месяцев до нас они стреляли в доктора Ленца, который возвращался в Европу после того, как побывал со мной в стране адума.

Ко мне приходят вожди. «При появлении белого, – объясняют они, – наши люди сделали то, что делали всегда, увидев плывущую пирогу. Но с тех пор ружья молчали, и когда два твоих белых человека прибыли к нам, мы стали их друзьями». Я на деле убеждаюсь в том воздействии, которое оказала на них встреча с Балле и Маршем, первыми поднявшимися по Огове, чтобы встретиться со мной у адума. Наша беседа с вождями имеет немедленный результат: все наши пироги, лишенные провизии, наполняются бананами. Мы покупаем у них табак[553]553
  По свидетельству Марша, табак возделывали все племена, которые он посетил, даже пигмеи (Marche A. Op. cit. P. 343), и его курили все, включая рабов (Ibid. P. 327). В особо значительных масштабах табак выращивали бакале и умбете. Его распространенность позволяет Маршу сделать следующий вывод: «Эта культура кажется совершенно типичной для Африки. Так считали Кэмерон и Стэнли, и это наводит на мысль, что хотя родиной табака обычно считают Америку, у него также и африканское происхождение» (Ibid. P. 343). В действительности же табак был завезен в Африку европейцами в конце XVI – начале XVII в. В Габон он, по-видимому, попал через Конго, где использование табака прослеживается с 1692 г. (Merolla G. Relatione del viaggio nel regno di Congo nell' Africa meridionale. Napoli, 1692. P. 460). См. более подробно: Laufer B., Hambly W. D., Linton R. Tobacco and its use in Africa. Chicago, 1930.


[Закрыть] – главный продукт их земледелия[554]554
  О возделывании табака фанами см.: Laufer B., Hambly W. D., Linton R. Op. cit. P. 186–187.


[Закрыть] – и расстаемся добрыми друзьями.

К одиннадцати часам следующего дня мы достигаем реки Ивиндо.

В пути один из оканда украл табак у мальчика-павина, и его наказание послужило уроком для других[555]555
  Марш рассказывает о таком же событии, случившемся во время его плавания вместе с Балле в середине августа 1876 г. вверх по Огове (Marche A. Op. cit. P. 284).


[Закрыть]. Несколько дней спустя одного из вождей-павинов приговорили к штрафу за то, что он попытался украсть соль у одного из гребцов. Три курицы и гроздья бананов, которые составили штраф, были порезаны на куски и брошены в воду, чтобы дать туземцам истинное представление о нашем правосудии[556]556
  Похожим образом поступил Марш во время пребывания у бакале (Ibid. P. 247–248).


[Закрыть].

Мы потратили тринадцать часов на то, чтобы одолеть на пирогах двадцать шесть километров, отделяющих Бове от острова Кандже в месте слияния Ивиндо и Огове. Огове снова возвращается к своему главному – восточному – направлению, слегка отклоняясь на юг. После горного массива, где реке приходится вплоть до земель оканда пробиваться сквозь довольно глубокие ущелья, ее встречает совсем другой ландшафт. Если смотреть поверх густой зелени, покрывающей теперь уже низкие берега, то перед взором предстает целый ряд плато, на которых украшенные лесом холмы прочерчивают свой волнообразный рисунок. При половодье Огове – красавица, несущая с огромной скоростью свои воды между берегами, отдаленными друг от друга на триста метров. При спаде воды она оказывается поделенной на шесть участков гладкими скалами, которые образуют такое же число порожистых преград; ширина русла между ними не более ста метров. Едва миновав одну преграду, ты встречаешься со следующей, преодоление которой требует столь же изнурительного труда. Три последних порога, особенно Банганья[557]557
  Порог у подножья горы Отумби.


[Закрыть], представляют реальную опасность.

Тем не менее мы проходим этот длинный в сто семьдесят пять километров коридор, прорезающий от Нджоле до Ивиндо основной массив горной цепи. Теперь Огове будет следовать параллельно морскому побережью; порогов станет намного меньше, и появится несколько участков, пригодных для судоходства.

Реку Ивиндо, которую фаны называют Агине, т. е. «Черная», из-за темного цвета воды, можно считать – после Нгунье – главным притоком Огове. При своем впадении в Огове она делится небольшим островком Кандже на два рукава. Южный имеет в ширину двести метров, северный же намного у́же и загроможден скалами; по моим расчетам, дебит Ивиндо составляет немного больше трети дебита Нижней Огове. Она, кажется, находится на очень низком уровне, в то время как Огове почти достигает максимума; мы можем заключить, исходя из несовпадения между разливами реки и сезоном дождей, что бассейн Ивиндо занимает достаточно большую область к северу от экватора.

23 марта мы продолжаем подниматься по Огове: отныне свободная от всяких препятствий, она разматывает свою широкую темную ленту сквозь лесные просторы[558]558
  «Начиная с этого места (устья Ивиндо. – И. К., Е. К.), – пишет Марш, – пейзаж становится монотонным: порогов или мало, или совсем нет; лес подходит к самому берегу» (Ibid. P. 286).


[Закрыть]. Мы оставляем справа небольшую речушку Эйло[559]559
  Имеется в виду река Дибо (Исило), правый приток Огове 140 км длиной; при впадении в Огове ее ширина достигает 30 м.


[Закрыть], темную, как и Ивиндо, а слева реку побольше – Лоло и в ночь с 14 на 15[560]560
  Опечатка. Речь идет, конечно, о 24 и 25 марта.


[Закрыть] причаливаем к песчаной отмели около острова Забуре, вождя, доказавшего мне свою преданность, когда в лесу, тяжело заболев, я не мог даже идти.

Деревня Забуре расположена выше по течению, в трех километрах от берега. Желая повидаться с ним, я заблаговременно покидаю лагерь, чтобы потом успеть вернуться к назначенному сроку отъезда.

Ранним утром я подхожу к деревне, окруженной, как это принято у павинов, палисадом. Я был знаком со всеми жителями по моему прошлому визиту, но тем не менее поступил неосторожно, поскольку, не дождавшись ответа на свой призыв, принялся сам отодвигать бревна, закрывавшие потайной ход. В тот момент, когда через низкое и узкое отверстие я выходил наружу, какой-то павин вдруг сбил меня с ног, бросившись между мной и юношей, готовым выстрелить. К счастью, выстрел ушел в воздух: его отвел этот человек, Забуре, узнавший меня. Я был немного возбужден, когда, дружески похлопывая по спине молодого стража, дрожавшего от страха, убеждал родных не наказывать его. Ведь он вообразил, что перед ним враг, что извинительно для такого юнца, тем более что в то время деревня, недавно ввязавшаяся в войну с соседями, денно и нощно была начеку.

На выстрел в великой тревоге сбежались все павины; они старались загладить свою вину, хотя я их ни в чем не обвинял. Я попросил не волноваться по этому поводу и закупил у них продовольствие.

Полчаса спустя мы загрузили пироги большим количеством бананов и маниоки.

После Ивиндо нам больше не встретилось никаких островов или островков, поэтому нам пришлось ночью пристать к крутому берегу и разбить стоянку в лесу, совсем рядом с рекой.

Мы расчищаем землю от травы и опавших листьев, вдыхая воздух, пропитанный запахом гнили, и сожалеем о песчаных отмелях.

Оканда натянули накомарники и лениво покуривают индийскую коноплю[561]561
  Конопля индийская (Cannabis indica) – однолетнее растение семейства коноплевых, отличающееся от конопли обыкновенной меньшим размером (до 1,5 м) и более широкими и короткими листьями; имеет много ветвей и пирамидальную крону. Содержит сильные психотропные вещества, в том числе тетрагидроканнабинол, поэтому издавна использовалось как наркотическое средство. Первоначально его сушеные листья жевали, затем курили; существует гипотеза, что этот обычай распространили в Южной и в Центральной Африке голландские мореплаватели в XVII в. (Nelson R. A. Op. cit.). У фанов курение конопли было элементом религиозных церемоний.


[Закрыть], смешанную с табаком. Недальновидные адума, продавшие свои последние циновки, ложатся на сырую землю, едва прикрытую тонким слоем опавшей листвы.

Повсюду зажигаются тысячи огоньков; их свет отражается в куполах густой зелени, в неясной тьме которой угадываются силуэты стволов высоких деревьев, окружающих нас.

Лагерь приобретает величественный и таинственный вид.

Гребцы отдыхают после трудного дня и тихо переговариваются между собой. Главная тема – страна адума, где у нас будет всего в достатке.