Текст книги "Экспедиции в Экваториальную Африку. 1875–1882. Документы и материалы"

Опять апфуру • «Патрон или флаг» • Батеке Осия • В государстве Макоко • Торжественная аудиенция • Сердечный прием • Династия Макоко • Доброта чернокожих • Обмен землей и флагом • Французский триколор – символ защиты и дружбы

Как я говорил выше, моей целью было заключение мира с убанги, известными по моему первому путешествию под именем апфуру[966]966
  В дневниках де Бразза утверждает, что убанги очень похожи на апфуру, за исключением причесок и татуировки, которая сходна с татуировкой абома (Ibid. Р. 187–188).


[Закрыть]. Эти убанги рождаются, живут и умирают со своими семь ями на прекрасных пирогах[967]967
  «<У вождя Нгубелы>, – рассказывает де Бразза в дневниках, – есть пирога, вмещающая двести человек. На ее носу и на корме – по бивню слона, а посредине – два слоновьих хвоста» (Ibid. Р. 179).


[Закрыть], на которых они единственные перевозят слоновую кость[968]968
  Слоновую кость убанги продавали ниже по течению – на реке Ква и в районе Нкуны (Ibid. Р. 191).


[Закрыть] и товары[969]969
  Самые любимые товары у убанги, по свидетельству де Бразза, – заколки, белый жемчуг и крупные ракушки (La Négociation… P. 49). Кроме того, предметом обмена у них являлись козлы, бараны, ткань, табак, соль и рыба (Les Cahiers… Р. 191, 193).


[Закрыть], курсируя между Алимой и Стэнли-пулом. Поэтому нужно было договариваться с их вождями, хозяевами реки[970]970
  Как сообщает де Бразза в своих дневниках, убанги некогда получили от батеке разрешение обосноваться на берегах Конго от Алимы до Стэнлипула, став их вассалами (La Négociation… P. 37).


[Закрыть].

Вождь Нгампе[971]971
  Нгампе не имел ожерелья власти, данного Макоко, и поэтому не являлся «вождем земли» (Les Cahiers… Р. 191).


[Закрыть] выказал нам доброе расположение[972]972
  Описание приема и переговоров с Нгампе см.: Ibid. Р. 189–191. См. также: Ibid. P. 192–195 (подарки от вождя и развлечения). В деревне Нгампе де Бразза провел три дня – с 15 по 18 августа (Ibid. P. 187–196).


[Закрыть] и взялся передать мои предложения вождям убанги[973]973
  Встреча с Нгампе произошла 16 августа (Ibid. Р. 189).


[Закрыть]. «Выбирайте, – говорил им я, – между патроном и флагом, которые я вам посылаю. Один будет знаком беспощадной войны, другой – символом мира, выгодного как вам, так и нам»[974]974
  Гораздо подробнее переговоры с Нгампе описаны в дневниках: «Бьют в барабаны, со всех сторон кричат, что вождь идет к белому, в резиденцию приносят две тигровых шкуры и одну подушку на шкуре. В ожидании вождя на нее усаживают ребенка. Наконец появляется вождь в окружении своих людей. Его жена садится с правой стороны, а дочь с левой. Присутствующие подходят к вождю для приветствия. Все они крепкие малые. Я тоже встаю, протягиваю руку вождю, затем сажусь на покрывало напротив него. Теперь наступает очередь приветствовать меня. Туземцы опускаются на колено и вкладывают свои руки в мои.
  Когда истекает положенная пауза перед началом разговора, я говорю вождю, что пришел от вождя белых выбрать место, где бы они хотели устроить свои деревни и т. д. и т. п… Тогда вождь встает и говорит, что он рад видеть у себя белых, что его земля – это их земля, а его люди – их люди. Кроме того, он говорит мне, что до этого у них был великий вождь, который объединял их, но после его смерти не осталось никого, кто бы управлял другими вождями, и что вождь белых людей придет, наведет порядок и будет править ими. Я отвечаю ему, что передам его слова вождю белых, который будет рад услышать их. Затем я добавляю, что вождь белых послал меня к нему также для того, чтобы он спросил убанги, хотят ли они мира или войны с белыми. «Возьми этот патрон и этот кусок материи, – сказал я ему, – и ступай к убанги. Скажи им: “Белые дали мне две вещи для вас. Одна – это мир, другая – война. Выбирайте то, что вы хотите. Если они возьмут материю, значит, войны больше нет, и мы будем торговать с ними. Если же они выберут патрон, значит, это война. Если они выберут войну, не говори им больше ни слова. Если они выберут мир, ты отдашь им этот кусок материи и скажешь, что когда они услышат, что белые плывут на своих больших пирогах, пусть их вождь прикажет отвезти на пироге к тем белым этот кусок материи. Это будет знаком того, что убанги хотят мира. Кроме того, поскольку убанги много плавают, они могут неожиданно встретиться с европейцами, и тогда пусть они прикрепят к шесту эту материю”» (Les Cahiers… Р. 189–190).


[Закрыть].

Позвольте мне сказать здесь несколько слов о незаменимом человеке, который сопровождал меня в моих походах. Батеке Осия, говорящий почти на всех наречиях Огове и Нижнего Конго, был больше, чем просто переводчик; это был бесценный советчик. Абсолютно преданный мне и нашему делу, в котором он видел выгоду и для своей страны, он был главной пружиной нашего предприятия, и своим успехом я прежде всего обязан ему[975]975
  См., напр.: Ibid. P. 194; La Négociation… P. 40–42.


[Закрыть].

Дав слегка перевозбужденным духам Конго время успокоиться, я направился к Макоко[976]976
  В его резиденцию в деревне Мбе (Ндуо), которая располагалась вдали от Конго (по местному обычаю, Макоко, «хозяину реки», запрещалось видеть ее). Отказавшись от попытки достичь Стэнли-пула водным путем (по Лефини), де Бразза решил выйти к нему с помощью Макоко, под властью которого находилась значительная территория по обеим берегам Конго выше водопадов Ливингстона. Покинув деревню Нгампе 18 августа (Les Cahiers… P. 196), де Бразза вместе с Нгампо вернулся к Лефини, дошел до Фафы и оттуда двинулся на юг, в Мбе (La Négociation… P. 14–15). Хотя он спешил опередить Стэнли, путь до Мбе занял у него десять дней; задержка была вызвана, по всей видимости, началом сезона дождей и плохим самочувствием нашего путешественника и его спутников (Ibid. Р. 21).


[Закрыть].

В этой части страны на плоскогорье почва плодородна[977]977
  Ср.: Ibid. P. 33.


[Закрыть], лучше обработана, чем во внутренних областях, население более многочисленно и достаточно миролюбиво. По этому поводу считаю необходимым заявить раз и навсегда: поскольку мусульмане не проникли в этот регион Африки, европейская цивилизация если и может столкнуться здесь с совершенно естественным недоверием ко всему тому, что есть нового, но никак не с враждебностью, ненавистью и фанатизмом, которые вынуждают нас продвигаться, например, от Сенегала до Нигера лишь с помощью оружия. Чтобы обеспечить там перевозку одной тонны товаров, потребовался бы немалый военный отряд. Здесь же великому белому вождю стоит только высказать желание, и тысячи туземцев готовы идти с ним. Правда, нам пришлось добиваться такого результата постепенно, шаг за шагом, но это потому, что немалое число племен и вождей тратило на выполнение своих обещаний очень много времени.

По прибытии[978]978
  Де Бразза добрался до Мбе 28 августа в 15:00 (Ibid. P. 21).


[Закрыть] в «Тюильри»[979]979
  Официальная резиденция французских королей и императоров. См. сн. 563 к «Путешествиям».


[Закрыть] Макоко, представлявший из себя несколько больших хижин, защищенных от любопытных взоров палисадом[980]980
  Палисад окружал не только «дворцовый ансамбль» Макоко. Все селение состояло из нескольких групп строений, каждая из которых была обнесена соломенным забором, образовывавшим квадрат; такая организация пространства служила целям обороны (La Négociation… P. 22).


[Закрыть], нас оповестили, что король желает видеть нас немедленно.

Мы приступили к наведению общего глянца и облачились в наши лучшие одежды; честное слово, мы выглядели довольно прилично[981]981
  О том, что надо быть празднично одетыми, они узнают еще на подступах к деревне. «К трем часам пополудни показывается деревня Макоко.
  Сопровождающие нас туземцы говорят, чтобы я переоделся и приказал своим людям сделать то же самое, так как Макоко очень важный вождь. По части парадного костюма у меня ничего нет, кроме мундира; я его и надеваю. Мои спутники меняют свои лохмотья на чистую матросскую одежду (Ibid. Р. 21).


[Закрыть].

Что касается меня, то я извлек из своего ящика парадный мундир младшего лейтенанта[982]982
  См. также: Ibid. P. 21.


[Закрыть], правда, немного потрепанный[983]983
  Прежде всего это относилось к его штанам (Ibid. P. 25).


[Закрыть], но золотые нашивки производили нужное впечатление. В то время как Осия звонил в дворцовые колокола[984]984
  «Железный колокол висит на шесте с внутренней стороны ворот. В этот колокол ударяют, чтобы известить о чьем-то прибытии» (Ibid. 22).


[Закрыть], сообщая, что мы готовы к встрече, я выстраивал в шеренгу своих людей, которые, по местному обычаю, держали оружие стволом к земле.

Вскоре ворота открылись. Многочисленные слуги разостлали перед моими тюками богатые ковры и львиную шкуру – королевский атрибут. Принесли также красивое медное блюдо португальской работы двух– или трехвековой давности, на которое Макоко должен был поставить свои ноги[985]985
  Согласно традиции, на это блюдо Макоко ставил ноги во время больших палавр (Ibid. P. 24).


[Закрыть]. Когда вокруг этого «трона» установили большой балдахин красного цвета[986]986
  Этот балдахин был сшит из восьми кусков красной саржи (Ibid. P. 25).


[Закрыть], появился король в окружении своих жен и главных должностных лиц; впереди шел великий колдун[987]987
  Более подробно выход Макоко и его свиты де Бразза описывает в дневниках: «Наконец, предшествуемый своими женами, появляется Макоко. На нем массивное медное ожерелье, как и у его первой жены. Четыре мальчика (пажи) несут на своих плечах сложенный отрез красной саржи. <…> Вождь облачен в огромный кусок материи, на его ногах и руках большие браслеты, а на голове шерстяной берет из ковровой ткани, закрепленный железный булавкой и украшенный двумя длинными перьями. Он высокого роста и покрыт татуировкой, традиционной для абома и местных батеке. За ним следует колдун, на ногах у которого матерчатые браслеты, густо увешанные ракушками, а на шее бусы из пятнадцати – двадцати нитей из ракушек, как у девушек, еще не выданных замуж. В левой руке он держит щит-фетиш, в правой – тонкую средневековую шпагу. Его голову покрывает берет, сделанный из перьев и волосков слоновьего хвоста; вместо ожерелья у него – два львиных зуба. Его пояс – из тигровой кожи, а застежками служат две крупные морские раковины, вставляющиеся одна в другую; на поясе нож…» (Ibid. P. 22). Ср. описание Макоко в письме Жака де Бразза, относящемуся к Третьему путешествию (Conférences et lettres… P. 333–334).


[Закрыть].

Макоко расположился на львиной шкуре, опираясь на подушки[988]988
  «Макоко садится на большой квадратный ковер из саржи в красную и синюю клетку, каждая сторона которого – четыре метра; на ковер брошена львиная шкура. Он опирается на огромную подушку из красной саржи» (La Négociation… P. 22).


[Закрыть]; по обеим сторонам устроились на корточках его жены и дети. После этого главный колдун торжественно приблизился к королю, бросился на колени и вложил свои руки в его. Затем он поднялся, подошел ко мне, сидящему на тюках напротив Макоко, и исполнил то же самое действо. Когда остальные по очереди повторили ритуал коленопреклонения, официальное представление завершилось[989]989
  В своих дневниках де Бразза описывает эту сцену несколько иначе: «Люди, которые привели меня (возможно, жители Фафы. – И. К., Е. К.), подходят к нему [Макоко] друг за другом, преклоняют перед ним колени и кладут ладони на землю рядом с его ковром, делая это с огромным почтением. По окончании этой <церемонии> встает колдун и опускается на колени передо мной; с правой стороны он втыкает шпагу в землю, а с левой кладет щит, после чего вкладывает свои руки в мои в знак уважения. Тогда я прошу сказать вождю, что в своей стране я тоже вождь и что когда два вождя встречаются, они пожимают друг другу руки в знак дружбы.
  Произнеся это, я поднимаюсь и иду пожать ему руку, а затем сажусь на тюк рядом с ним. Тогда начинается дефиле всех его жен, детей и придворных, которые приветствуют меня, вставая на колени… Это длится добрых полчаса. Те, кто привел меня, рассказывают о моих делах и подвигах с того времени, как они узнали меня, и сообщают, что я был на Олумо у Нгампе, чтобы говорить с ним о создании французского поста в окрестностях его деревни. После их речей я подтвердил Макоко, что сделал это, а когда узнал, что он является вождем всей земли между <деревней> Нгампе и Нкуной, пришел к нему сообщить о намерениях французов относительно его страны, в которой они хотят утвердиться. Церемония закончена, и для меня и моих голодных людей приносят горы фисташек и кукурузы, но очень мало маниоки» (La Négociation… P. 22–23).


[Закрыть]. За ним последовала короткая беседа. Вот ее краткое резюме:

«Макоко счастлив принять сына великого белого вождя Запада, чьи поступки свидетельствуют о его мудрости. Поэтому он оказывает ему гостеприимство и хочет, чтобы, покидая его королевство, он смог сказать тем, кто его послал, что Макоко дружески принимает белых, которые приходят к нему не с оружием, а с миром».

Династия нынешнего короля очень древняя. О ней было известно на побережье уже в XV в. Бартоломеу Диаш[990]990
  Бартоломеу Диаш ди Новаиш (ок. 1450–1500 гг.) – португальский мореплаватель, первым из европейцев обогнувший Африку с юга (1487 г.) и на обратном пути открывший мыс Доброй Надежды (1488 г.). Во время своего путешествия проплыл вдоль берегов Конго (ноябрь – декабрь 1487 г.).


[Закрыть] и Кадамосто[991]991
  Алвизе да Кадамосто (1432–1488 гг.) – венецианский мореплаватель; по поручению Энрике Мореплавателя совершил два путешествия вдоль побережья Западной Африки: во время первого (1455 г.) достиг устья Гамбии, во время второго (1456 г.) – устья Казаманса и архипелага Бижагош; открыл острова Зеленого Мыса. См.: Alvise da Cadamosto. El libro de la prima navigazione per l’Oceano alle terre de Negri della Bassa Ethiopia. Vicenza, 1507.
  Неясно, кого из упомянутых Кадамосто туземных правителей де Бразза принимает за Макоко. Кадамосто никогда не пересекал Гвинейского залива и не мог иметь никакой информации о государствах к югу от экватора. Первые достоверные сведения о регионе Конго европейцы получили только после путешествия Дьогу Кана, посетившего его в 1482–1483 гг. и установившего контакты с царством баконго.


[Закрыть] говорят о Макоко как об одном из самых могущественных правителей западной части Экваториальной Африки.

Хотя на картах XVI в. географическое положение королевства Макоко указано более или менее точно, Стэнли пересек его, не добыв никаких сведений об этой династии, живо интересовавшей его.

Хотя королевство сократилось вследствие инвеститур[992]992
  Инвеститура – в феодальном обществе предоставление сеньором своему вассалу права на держание земли.


[Закрыть], предоставляемых членам королевской семьи, и по другим династическим мотивам[993]993
  Де Бразза имеет в виду конфликт Макоко с представителями боковой ветви королевской династии, начавшийся еще во времена его отца. Этот конфликт стал причиной введения в государстве батеке вассально-ленной системы, что способствовало усилению центробежных тенденций. «Эта раздробленность… уменьшила влияние Макоко, который из абсолютного суверена превратился в сюзерена» (La Négociation… P. 29).


[Закрыть], держава Макоко все еще значительна[994]994
  Де Бразза пишет в дневниках: «…он [Макоко] на самом деле обладает огромным влиянием на территории от того места у Конго, где начинаются пороги, до впадения в него реки Мпака и до Нгамфуру в верховьях Лефини, Нгампе, Ньямпи, Нгандумо и Нгалионы» (Ibid. P. 21). И далее: «Он все еще остается подлинным правителем страны и очень печется о своем достоинстве. Его вассалы хорошо это знают. Во время церемонии нсья они становятся перед ним на колени и касаются земли у его ног, он же не отвечает на их приветствия. Вместо него это делает его жена, на шее у которой ожерелье инвеституры, и на всех приемах он строго соблюдает этикет, словно Людовик XIV» (La Négociation… P. 29).


[Закрыть], а религиозное влияние простирается до устья Алимы и даже далее.

Если в непосредственной близости от мест, где Стэнли дал свой последний бой, мне удалось заключить мир с племенами, обитающими к западу от них и имеющими опыт плавания по Конго, так это благодаря влиянию Макоко. Это благодаря его посредничеству французский флаг как знак мира и покровительства был водружен над селениями тех племен, в которых мы нуждались, чтобы обеспечить по Огове и Алиме наше сообщение с Конго (Мали Макоко на местном наречии).

Макоко очень хотел[995]995
  Этой информации нет в дневниках.


[Закрыть], чтобы новая деревня белых находилась рядом с его резиденцией Ндуо[996]996
  Мбе.


[Закрыть]. Не без сожаления он пошел навстречу моему желанию построить ее подальше, на берегах Нкуны[997]997
  Стэнли-пула.


[Закрыть], хотя я и объяснил ему причину моего выбора – до него было легче добраться «фалла», белым французам[998]998
  В то время у де Бразза возник также план создать французскую станцию немного ниже устья Ква, в деревне Нганшуно. Это место порекомендовал ему Мпоконтаба (30 августа). См.: Ibid. P. 26–27.


[Закрыть]. «Нтамо[999]999
  Нтамо – поселение на правом берегу Конго у выхода из Стэнлипула, на месте которого был основан Браззавиль.


[Закрыть] принадлежит мне, – сказал он, – я заранее отдаю тебе ту часть, на которую ты укажешь. Нгальеме[1000]1000
  Нгальеме – брат вождя Мпоконтабы, официальный представитель Макоко в зоне Стэнли-пула, надзиравший над местным вождем, вассалом Макоко, и за торговыми операциями в этом районе. Располагал отрядом в двести человек. Все необходимое ему доставляли из окрестных селений бывших рабов Макоко. См.: La Négociation… P. 31, 54–55.


[Закрыть] передаст мое решение вождям, которые получили эту землю в держание от меня и которые отныне твои вассалы».

По его просьбе я оставил на предоставленном мне участке сержанта Маламина и еще двух человек; Макоко предложил обеспечивать их продовольствием, пока я не вернусь, ибо знал, что я остался без средств.

Я прожил двадцать пять дней под крышей Макоко[1001]1001
  На самом деле всего тринадцать – с 28 августа по 10 сентября (Ibid. P. 21–33).


[Закрыть] и два месяца провел в его землях.

Он заботился о нас, как о собственных детях. Каждое утро его жена сама приносила мне еду[1002]1002
  Нгаша, одна из жен Макоко, обычно угощала де Бразза блюдом из растертых листьев маниоки с добавлением толченых фисташек (Ibid. P. 28).


[Закрыть]. Все спешили подарить нам какой-нибудь подарок[1003]1003
  См., напр., подарки Мпоконтабы (Ibid. P. 27, 30) и Нганшуно (Ibid. P. 31).


[Закрыть]; скромность же наших ресурсов вынуждала нас расплачиваться не столько вещами, сколько любезностями.

Каждый день я вел дружеские беседы с Макоко[1004]1004
  См.: Ibid. P. 27. В основном они обсуждали вопрос о создании французского поста на Конго для организации торговли через Алиму; де Бразза также рассказывал Макоко о Франции (Ibid. P. 23, 28, 30). В этих беседах иногда участвовали великий колдун и Мпоконтаба.


[Закрыть], чья любознательность не имела предела[1005]1005
  «Он не оставляет меня в покое, – пишет де Бразза в дневниках, – если я не у него, то он сам приходит ко мне» (Ibid. P. 28). Ср.: Ibid. P. 31–32.


[Закрыть].

Зная о белых только как о работорговцах и по эху ружейных залпов над Конго, он долго не верил рассказам своих подданных о нашем миролюбии. «Не страшась войны так же, как и белые, мы все же предпочитаем мир. Я обратился к душе великого мудреца, моего предка в четвертом поколении, и, узнав, что нам не следует сражаться ни против одних, ни против других[1006]1006
  Ни против французов, ни против Стэнли.


[Закрыть], решил обеспечить прочный мир, вступив в дружбу с тем, кто внушает мне доверие».

Ответив, как до́лжно, на эти чувства доброй воли и дружбы, мы заключили с королем договор, по которому он отдавал свое государство под протекторат Франции и предоставлял нам по нашему выбору территорию на берегах Конго.

ДОГОВОР,

заключенный между вождем Нгальеме, действующим от имени Макоко, правителя батеке Конго,

и

П. С. де Бразза, действующим в интересах Франции

Акт о приобретении в собственность уступленной территории и согласие на это вождей-вассалов Макоко, которые занимают эту землю.

От имени Франции и в силу прав, которые были мне пожалованы 10 сентября 1880 г. и 3 октября 1880 г. королем Макоко, я принял во владение территорию, которая простирается между реками Ине[1007]1007
  Джве.


[Закрыть] и Импила[1008]1008
  Мпила – небольшая речушка, впадающая в Стэнли-пул к северу от Браззавиля. Одноименное селение, расположенное в ее устье, половину населения которого составляли бубанги, являлось одним из двух главных опорных пунктов батеке в этом районе.


[Закрыть]. В ознаменование этого приобретения я водрузил в Окиле французский флаг в присутствии Нтабы, Сианхо Нгаекалы, Нгаеко, Жума Нвулы, вождей-вассалов Макоко, и также в присутствии Нгальеме, официально представляющего здесь власть Макоко. Я вручил каждому из вождей, которые занимают эту часть территории, французский флаг, чтобы они поднимали его над своими деревнями в знак того, что я вступил во владение ими от имени Франции. Эти вожди, официально оповещенные Нгальеме о решении Макоко, подчиняются его власти и принимают флаг. И своими символами, поставленными в конце договора, они удостоверяют свое согласие с решением Макоко о передаче указанной территории. Сержант Маламин с двумя матросами остается охранять флаг и временно назначается комендантом французской станции Нкуна[1009]1009
  «Приказ о назначении сержанта Маламина.
  Сержант Маламин временно назначается комендантом французской станции на Нкуне; он будет исполнять эти обязанности до того дня, пока его не сменит постоянный комендант.
  На посту коменданта французской станции на Нкуне Маламин обязан в меру своих возможностей оказывать помощь и содействие европейским путешественникам, прибывающим в этот регион, независимо от их национальности.
  Сержант Маламин может разместить свою штаб-квартиру или в Окиле, или в деревне Отьюлу, или же в каком-либо другом близлежащем пункте, но только не за пределами королевства Макоко.
  Лейтенант ВМФ, временный комендант французских станций Верхней Огове и Внутреннего Конго.
  П. Саворньян де Бразза.
  Окила, 3 октября 1880 г.» (Conférences et lettres… P. 416).


[Закрыть].

Отправляя Макоко этот документ в трех вариантах с моей подписью и знаками вождей, его вассалов, я свидетельствую о вступлении во владение этой частью земель Макоко для создания французского поста.

Составлен в Нкуне, в государстве Макоко, 3 октября 1880 г.

Подпись: Младший лейтенант П. С. де Бразза

Поставили свои знаки:

Вождь Нгальеме, представитель Макоко.

Вождь Нгаеко.

Вождь Сианхо Нгаекала, который носит ожерелье инвеституры, данное Макоко, и правит в Нкуне под властью Макоко.

Вождь Жума Нвула.

Вождь Нтаба.

Таково содержание этого договора, который был ратифицирован двадцать дней спустя после моего прибытия[1010]1010
  Де Бразза рассказывает о договоре, заключенном с Макоко 10 сентября 1880 г., т. е. 13 дней спустя после прибытия в Мбе (La Négociation… P. 32), однако приводит текст соглашения, подписанного в Нтамо 3 октября 1880 г., т. е. 36 дней спустя (Ibid. P. 55).


[Закрыть] на торжественном собрании всех ближайших вождей и вассалов Макоко[1011]1011
  На большой палавре в Мбе, в которой участвовали, помимо Макоко, великий колдун, Мпоконтаба, Нганшуно, другие вожди, старейшины королевской деревни (Ibid. P. 33).


[Закрыть]. Когда договор был подписан королем, вожди положили немного земли в шкатулку. Протягивая ее мне, главный колдун сказал: «Возьми эту землю и отнеси ее великому вождю белых; пусть она напоминает, что мы принадлежим ему»[1012]1012
  Сначала участники палавры обсуждали договор без участия де Бразза. Вторую часть палавры де Бразза описывает в дневниках так: «Наконец меня ввели и поставили перед вождями; Мпоконтаба начал говорить, но я прервал его, заявив, что должен услышать слово от самого Макоко, чтобы передать его вождю белых французов. Вот вкратце, что он сказал: “Мы любим белых. Скажи их вождю, чтобы они пришли и обосновались в нашей стране там, где они захотят, а что касается меня, то я даю вождю белых всю землю, которая находится под моей властью, и теперь она будет подчиняться ему.
  В знак этого дарения возьми эту шкатулку, в которую я положил крупицы земли из всех областей нашей плодородной страны. Отнеси ее вождю белых и скажи ему, что Макоко дарит ему свою землю. Пусть он пошлет вождя, чтобы управлять ею. Уезжая, оставь нам твой флаг, чтобы все знали, что Ндуо – отныне Ндуо фалла (французское. – И. К., Е. К.)”. Я написал два экземпляра этой декларации и отдал Макоко, чтобы он поставил на них свой знак, по которому сможет признать эту бумагу, и когда ему перевели текст, он сделал на них оттиск» (Ibid. P. 33).


[Закрыть].

А я, водрузив наш флаг перед хижиной Макоко[1013]1013
  Сделать это попросил де Бразза сам Макоко во время встречи с ним 9 сентября в качестве залога договора (Ibid. P. 32).


[Закрыть], сказал: «Вот знак дружбы и защиты, который я оставляю вам. Франция повсюду, где реет эта эмблема мира, и она защищает права всех тех, кто стоит под нею»[1014]1014
  Эта церемония завершилась трехкратным залпом из мушкета (Ibid. P. 33).


[Закрыть]. Я добавил, что с этого момента Макоко должен каждое утро поднимать флаг, а вечером относить в свою хижину, как это делал я.

Африканский флот • Большая палавра в деревне Нганшуно[1015]1015
  Нганшуно (Нганшумо, Нганчу) – вассал Макоко, управлявший землями батеке на правом берегу Конго. Первая встреча де Бразза с этим «молодым человеком с очень умным лицом» произошла в Мбе 6 сентября (Ibid. P. 30); он увидел в нем «задатки будущего вождя, который надеется усилить свое влияние с помощью белых и поэтому хочет стать их союзником» (Ibid. P. 31).


[Закрыть] • Достоинство вождей убанги • Злосчастный островок • Похороны войны • Раздача флагов • Французский флот • На Конго. Нкуна (Стэнли-пул) • Нтамо (Браззавиль) • Маламин и три человека остаются в Нтамо • В путь на запад • Обворованные под звуки музыки • Соло на ружье • Медные рудники • Следы белых • Встреча со Стэнли • Два исследователя

Я бы не поверил, если бы некоторое время тому назад кто-нибудь сказал мне, что мы так быстро закрепимся в этом регионе.

К тому же Макоко, будучи в курсе моих переговоров с вождями убанги и заинтересованный в их успехе, употребил все свое влияние, чтобы поддержать меня[1016]1016
  29 августа Макоко пригласил в Мбе вождя Нганшуно, чтобы сделать его посредником в переговорах между де Бразза и убанги (Ibid. Р. 24), а 30 августа устроил де Бразза встречу с влиятельным вождем Мпоконтабой (Ibid. P. 25–26).


[Закрыть]. Благодаря ему их исход оказался благоприятным, и теперь настал момент не без сожаления распрощаться с королем и отправиться[1017]1017
  10 сентября. Эту поездку де Бразза совершил на пироге по реке Нелеба, притоку Конго. См.: Ibid. P. 33.


[Закрыть] с Нганшуно к Большой Реке[1018]1018
  Сначала де Бразза спустился по Нелебе до деревни Мпоконтабы, где провел один день. Уехав из нее утром 11 сентября, он поздно ночью добрался до Конго и высадился у деревни Нганшуно. См.: Ibid. P. 33.


[Закрыть], где должно было состояться собрание вождей убанги[1019]1019
  Идея устроить встречу Пьера де Бразза с вождями убанги и Нгубелой (о нем см. сн. 119) исходила от Макоко (Ibid. P. 31). Де Бразза отправил им послание с предложением сделать выбор – война или мир с белыми. Однако вожди отказались от встречи и ответили: «Выбирай сам» (Ibid. P. 37). Только после того как Нганшуно и Нгубела 16 сентября пригласили их на палавру, те 19 сентября дали согласие встретиться с де Бразза (Ibid. P. 37–38).


[Закрыть].

Через несколько дней[1020]1020
  В последующем рассказе де Бразза объединяет два события – встречу с четырьмя вождями убанги 20 сентября (Ibid. P. 39–43) и встречу с восьмью другими вождями убанги 22 сентября (Ibid. P. 46–49).


[Закрыть] целая флотилия[1021]1021
  На встречу с де Бразза 20 сентября прибыло четыре огромные пироги (Ibid. P. 39), на встречу 22 сентября – шестнадцать (Ibid. P. 46).


[Закрыть] отличных пирог, выдолбленных из одного ствола[1022]1022
  В дневниках де Бразза рассказывает о выдолбленной из ствола пироге-хижине, куда вмещалось восемь человек и которая предназначалась для официальных поездок самого Макоко (Ibid. P. 24).


[Закрыть] и вмещавших сотню человек[1023]1023
  В дневниках говорится о тридцати (Ibid. P. 39).


[Закрыть] каждая, спустившись по реке, причалила напротив деревни Нгомбилы[1024]1024
  Нгомбела (Нгубела) – вассал Макоко, вождь батеке на левом берегу Конго, которому подчинялись местные вожди убанги. Де Бразза познакомился с ним 13 сентября в деревне Нганшуно, располагавшейся напротив его собственной деревни (Ibid. P. 34–35).


[Закрыть]. Все племена убанги западного бассейна Конго, обитавшие между экватором и королевством Макоко, желали присутствовать на этой палавре, которая откроет путь или к миру, или к войне. Собрание сорока вождей[1025]1025
  Явное преувеличение. Даже в большой палавре 22 сентября участвовало только восемь вождей. Правда, на ней присутствовали также Нгубела, Нганшуно и еще, как минимум, семь человек (см. список участников: Ibid. P. 48), а общее количество убанги, прибывших с вождями, составляло около двухсот мужчин и женщин (Ibid. P. 46).


[Закрыть], облаченных в праздничную одежду[1026]1026
  Описывая четырех вождей, прибывших на встречу 20 сентября, де Бразза в дневниках сообщает, что они заплетают бороду в косички, надевают на шею большое гладкое медное ожерелье, «напоминающее браслеты на ногах у женщин оссьеба», носят набедренные повязки с бахромой по краям (Ibid. P. 44). Еще более подробно он живописует вождей, участвовавших в большой палавре 22 сентября. Так, один из них имел головной убор в виде медного обруча, крепившего очень тонкую сетку, в которую было воткнуто множество медных кусочков в форме тигровых когтей, а его набедренная повязка, также очень тонкая, была раскрашена в черную, синюю и желтую полоску (Ibid. P. 48–49).


[Закрыть], являло поистине величественное зрелище.

Я взял слово среди полной тишины. Я сказал, что в вер ховь ях Алимы мы прибегли к оружию, но только ради защиты. Мы могли бы продолжать наше плавание. Тем не менее мы отступили, когда апфуру запретили нам двигаться дальше[1027]1027
  Ср.: Ibid. P. 41.


[Закрыть]; мы проявляли миролюбие повсюду, где бы ни останавливались, давая тем самым доказательство наших добрых намерений. Сейчас мы хотели бы основать одно селение на Верхней Алиме, а другое в Нтамо, чтобы производить там обмен европейскими и африканскими товарами[1028]1028
  Согласно дневникам, де Бразза на встрече 20 сентября заявил о том, что белые уже основали одно свое поселение на Ребаньи (Верхней Огове) и хотели бы создать еще два – в деревне Нганшуно и на Нкуне (Ibid. P. 42).


[Закрыть]. Заключение мира, необходимого условия для таких отношений, выгодно как их народам, так и нашему.

Обсуждение оказалось долгим, поскольку здесь затрагивалось множество различных интересов[1029]1029
  Как видно из дневников, встреча 20 сентября чуть было не закончилась провалом, когда де Бразза напомнил вождям убанги о прежних стычках их соплеменников с белыми (La Négociation… P. 41).


[Закрыть]. Но самое большое опасение убанги, о котором они до поры до времени умалчивали, было наконец-то высказано. Один из вождей важно и горделиво подошел ко мне и указал на близлежащий островок.

«Посмотри, – сказал он, – на этот островок. Мне кажется, что он расположен там для того, чтобы предостеречь нас и не верить обещаниям белых. Потому что он всегда будет напоминать нам, что здесь впервые пролилась кровь убанги от руки первого белого, которого мы увидели. Один человек, который убежал от него, назовет тебе в Нтамо число убитых и раненых… Нашим врагам удалось ускользнуть от мести, они спустились по реке, словно ветер; но если они попытаются снова подняться по ней, они от нас уже не уйдут»[1030]1030
  Эта сцена не описывается в дневниках.


[Закрыть].

Я ожидал встретить такие чувства среди прибрежных жителей Конго, но, признаюсь, бесстрашие оратора, выносящего приговор белым, произвело на меня сильное впечатление. Мне пришлось употребить все свое дипломатическое искусство, чтобы снять с нас ответственность за действия, в которых мы не принимали никакого участия[1031]1031
  И в речи перед четырьмя вождями 20 сентября (Ibid. P. 40–42), и в выступлении перед восьмью вождями 22 сентября (Ibid. P. 47–48) де Бразза следовал одному и тому же сценарию: он говорил слушателям о том, как два белых вождя пытались пройти через земли убанги, и один из них прорвался с помощью силы (намек на Стэнли), а другой (де Бразза, однако, не признался, что это был он) не стал вступать с убанги в войну и отступил; узнав об этом, верховный правитель белых людей наказал первого вождя и похвалил второго, а затем послал к убанги третьего вождя – де Бразза, чтобы установить с ними мир.


[Закрыть], и убедить их, что добрые отношения с нами станут не началом их эксплуатации, а, наоборот, защитят от подобных случаев и обеспечат им спокойную и счастливую жизнь.

Мир был заключен. Но сначала мы похоронили войну[1032]1032
  Далее описываются события, имевшие место уже 22 сентября (большая палавра).


[Закрыть].

Напротив того злосчастного островка, который чуть было не сыграл с нами недобрую шутку, вырыли яму. Один из вождей положил туда пулю, другой – кремень для ружья, третий высыпал из мешочка весь порох и т. д. После того как я и мои люди бросили в нее патроны, в яму опустили ствол дерева, который почти сразу пустил побеги. Наконец все это засыпали землей, и один из вождей произнес такие слова: «Мы хороним войну так глубоко, что ни мы, ни наши дети не смогут ее откопать, и дерево, которое вырастет здесь, будет свидетельствовать о союзе белых и черных».

«Мы тоже, – добавил я, – хороним войну. Пусть длится мир до тех пор, пока дерево не станет рождать пули, патроны и порох»[1033]1033
  Вот как де Бразза рассказывает об этой сцене в дневниках: «<Я сказал:> “Поскольку вы выбрали мир, то вождь белых приказал мне передать вам, что война похоронена так глубоко, что если убанги не начнут войны, то ни дети их, ни дети их детей не смогут ее откопать”. Взяв патроны, я бросил их в яму, вырытую для древка флага, и провозгласил: “Пусть война начнется только тогда, когда дерево, выросшее здесь, станет плодоносить патронами”. Я предложил главному вождю убанги бросить туда в свою очередь порох и пули. Когда он это сделал, я сказал: “Пусть война начнется только тогда, когда выросшее здесь дерево станет плодоносить пулями и порохом”. <…> После меня <вожди> бросили в эту яму по щепотке земли и поместили туда толстый ствол, еще зеленый, к которому прикрепили древко знамени. При поднятии флага были даны, по желанию убанги, пять ружейных залпов» (Ibid. P. 48).


[Закрыть].

Затем в знак мира мне вручили мешочек пороха, а я отдал им свой флаг[1034]1034
  «Когда вожди собираются уходить, я вручаю каждому из них по флагу. Это целая церемония. Каждый своим флагом касается триколора на древке, звучит труба, раздаются ружейные залпы» (Ibid. P. 49).


[Закрыть]. И тут же все вожди захотели иметь по флагу[1035]1035
  В дневниках де Бразза рассказывает о своем конфликте с Нганшуно 20 сентября – тот возражал против передачи флагов вождям убанги, желая быть единственным обладателем триколора (Ibid. P. 43–44).


[Закрыть], и, получив его, каждый потер свой о первый. Вскоре вся флотилия убанги украсилась триколорами.

Теперь создание нашего поста на Конго было гарантировано.

Я не буду вам описывать торжества, устроенные в нашу честь[1036]1036
  В дневниках они также не описываются, за исключением приема в деревне Нгубелы, где для де Бразза было устроено угощение из копченой рыбы и фисташек (Ibid. P. 50).


[Закрыть], а расскажу о том, как мы спускались по реке, чтобы завершить дело, так удачно начатое.

Мы плыли на тех замечательных пирогах, о которых я уже говорил[1037]1037
  На двух больших пирогах, которые предоставил Пьеру де Бразза Нгубела (Ibid. P. 52). Он также дал ему в сопровождение четырех своих людей и обеспечил провизией (козленок, маниока, кукурузное вино).


[Закрыть].

После пяти дней пути[1038]1038
  На самом деле плавание длилось три дня. Де Бразза уехал из деревни Нгубелы 28 сентября и прибыл на Нкуну 1 октября (Ibid. P. 52–53).


[Закрыть] – сила ветра заставляла нас несколько раз делать остановки[1039]1039
  Первый день плавания был безветренным (Ibid. P. 52–53), но уже 29 сентября из-за усилившегося ветра пришлось сделать несколько остановок; кроме того, батеке оказались неумелыми гребцами, что еще более замедлило движение (Ibid. P. 53).


[Закрыть] – вид Конго полностью изменился. До этого река катила свои волны между высокими берегами по руслу шириной от восьмисот до двух тысяч метров; теперь же водный горизонт расширился. Прямо перед нами появилась черная точка, похожая на корабль; за ней стали возникать справа и слева другие; они увеличивались; мы поняли, что это острова[1040]1040
  К лабиринту этих песчаных островков экспедиция подошла 1 октября (Ibid. P. 53).


[Закрыть]. Наши люди радостно кричали: «Нкуна» – так местные жители называли озерообразное расширение Конго, которое сейчас носит имя Стэнли-пул и на правом берегу которого находилось Нтамо, последнее селение перед порогами и конечная цель нашего путешествия.

По своему расположению Нтамо – ключ к Внутреннему Конго. Наши труды были вознаграждены. Нам первым предстояло взять этот ключ, но не для того, чтобы запереть реку, а чтобы обеспечить безопасное движение по ней.

По прибытии мы удостоились, благодаря дружбе с Макоко, самого теплого приема[1041]1041
  Сразу по прибытии 1 октября Пьеру де Бразза нанес визит Нгальеме, официальный представитель Макоко в зоне Нкуны; вождь убанги подарил ему сосуд с вином из сахарного тростника. Однако де Бразза остался недоволен тем, что Нгальеме не пожелал поделиться с ним информацией о географии этого региона. См.: Ibid. P. 53.


[Закрыть]. В течение восемнадцати дней туземцы старались превзойти друг друга по числу преподнесенных нам подарков.

Явились и вожди[1042]1042
  В дневниках де Бразза говорит только о двух вождях (Ibid. P. 54), хотя из приведенного выше (Гл. IV) текста договора видно, что их было, помимо Нгальеме, четверо. Один из них был, несомненно, Сианхо Нгаекала («вождь, которому Макоко передал эту землю в управление… у него есть ожерелье, данное Макоко»; Ibid. P. 54).


[Закрыть], чтобы принести мне, согласно договору, вассальную присягу. Во время большой палавры я заявил им, что выбрал для нас территорию между реками Джве[1043]1043
  Джве («Порог») – правый приток Конго длиной 200 км; берет начало на плато Булантангу к северо-западу от Браззавиля; впадает в Конго чуть ниже водопадов Нтамо; устье перегорожено цепью водопадов общей высотой 11 м (ныне там Браззавильская гидроэлектростанция). Ширина Джве при впадении в Конго составляла, по свидетельству де Бразза, 30–35 м (Ibid. P. 53).


[Закрыть] и Нупила[1044]1044
  Мпила (см. выше сн. 103).


[Закрыть] на правом берегу Конго. Акт о владении был составлен и подписан соответственно велениям Макоко, и над деревнями сразу же взвился французский флаг[1045]1045
  Вот как описывает де Бразза эту палавру в дневниках: «Я собирался поговорить с двумя вождями об учреждении станции, но Нгальеме освободил меня от этой заботы. От имени Макоко он сказал вождям, что Макоко отдал мне всю его землю и я могу выбрать места, где белые французы должны построить свои деревни. Что я смогу указать на любое место, какое мне понравится, и что, вернувшись, он должен сообщить Макоко о моем выборе. Со своей стороны, я сказал, что еще не знаю точно, какое место предпочту, так как не знаю, где должна кончаться дорога, которую белые собираются прокладывать, и поэтому на всякий случай возьму всю территорию между Нтамо и тем пунктом, где мы провели ночь перед нашим прибытием сюда. И что в знак своего вступления во владение я водрузил французский флаг, который поручил охранять вождям деревень, расположенных в этих местах. Затем в обмен на землю, которую выбрал, я вручил подарки вождям, предварительно выделив часть из них для Макоко, и посланец тотчас же отправился в его резиденцию вместе с моими дарами и новостями о том, что здесь произошло» (La Négociation… P. 55).


[Закрыть].

Это случилось 1 октября 1880 г.[1046]1046
  Это произошло 3 октября (Ibid. P. 54–55).


[Закрыть] После нашего отъезда из Франсвиля не прошло и трех месяцев: за это время отряд из десяти человек под командованием одного офицера без каких-либо происшествий одолел около семисот километров. Кроме полученных научных данных, мы увозили с собой договор о дружбе и протекторате, заключенный с самым могущественным вождем региона, и основали вторую французскую станцию на Конго в деревне Нтамо, которой Франция дала имя Браззавиль.

Я благодарю своих соотечественников. Честь обязывает, и я всегда буду помнить об этом.

Я оставил для охраны поста моего славного сержанта сенегальца Маламина и еще трех человек, а сам покинул эти края вместе с остальной частью отряда.

До этого времени добрая молва обгоняла нас, и нам повсюду оказывали гостеприимство. Теперь же мы чувствовали себя потерянными, для всех чужими. Вдобавок ко всем неприятностям, мы оказались, сами того не подозревая, в стране медных рудников, население которой относилось к нам весьма подозрительно.

В такой ситуации пытаться удовлетворить свое любопытство означало поставить под удар и прошлое и будущее. Лучше сменить маршрут. Признаюсь, что это мудрое решение далось мне с трудом, потому что оно откладывало на неопределенный срок исследование Ниари[1047]1047
  Квилу-Ниари – река в Экваториальной Африке протяженностью 705 км; площадь бассейна – 61 тыс. км². Берет начало на плато Булантангу. Верхняя часть реки носит имя Ндуо, средняя – Ниари, нижняя – Квилу. Исток ее расположен недалеко от истока Лефини. Сначала течет на юг до водопада Гау, а затем берет общее направление на запад; чуть ниже места впадения в нее Лудимы поворачивает на северо-запад, миновав Макабану – на запад, а затем на юго-запад и впадает в Атлантический океан на побережье Лоанго.


[Закрыть].

Мы вернулись в область с гористым рельефом, где приходилось постоянно подниматься и спускаться по склонам холмов высотой от пятидесяти до ста пятидесяти метров, а иногда и более, на вершине которых обычно располагались деревни, занимая, таким образом, выгодную для обороны позицию.

Нам казалось, что у нас вдруг появился шанс двигаться без задержки. Не успев прибыть в одну деревню, мы находили носильщиков, которые моментально освобождали предыдущих от ноши и, не мешкая, сами отправлялись с ней в путь. Но это длилось недолго.

Когда мы стали вновь понемногу приближаться к Конго, то столкнулись с менее доверчивыми и не столь услужливыми людьми, которые спешили скорее опустошать наши ящики, чем перетаскивать их. Впрочем, делали они это довольно оригинальным способом: чтобы усыпить нашу бдительность, хитрецы устраивали в нашу честь нечто вроде музыкального представления.

Их большим и маленьким флейтам я противопоставил наши. Излагая вождю наши претензии, я одновременно посылал в соседнее дерево несколько пуль из своего винчестера, и при звуках этой более приятной музыки украденные предметы тотчас же находились.

Пройдя примерно девяносто километров, мы оказались вблизи еще одного района медных и свинцовых рудников, и нам снова пришлось сменить направление. На этот раз мы повернули прямо к Конго и пошли через кварцевые и песчаные горы, окрашенные окисью углерода в красный и желтый цвет.

Местные жители рассказывали нам о белых людях. Мы находили здесь привозные растения: гуайяву[1048]1048
  Гуайява – вечнозеленое дерево или кустарник семейства миртовых с сочными ароматными плодами родом из тропической зоны Америки.


[Закрыть] и манговое дерево,[1049]1049
  Манго – вечнозеленое дерево семейства сумаховых со сладкими душистыми плодами родом из Индии; в V–IV вв. до н. э. распространилось в Восточной Азии, в Х в. н. э. проникло в Восточную Африку, а в XVI в. достигло Американского континента.


[Закрыть] а также европейские ткани. Но полагаться на туземцев приходилось все меньше и меньше. Враждебность, возраставшая по мере приближения к европейским постам, заставляла нас быть чрезвычайно осторожными. И я считаю большой удачей, что сумел избежать неприятностей, когда пересекал хаотичное нагромождение гор, тянущихся от реки Лвала[1050]1050
  Лвала (Лвало, Лвалу) – левый приток Лукасу, правого притока Конго.


[Закрыть] до Ндамби Мбонго[1051]1051
  Группа деревень басунди на правом берегу Конго к юго-востоку от Исангилы, выше водопада Йеллала.


[Закрыть] – того самого места, где я встретил Стэнли.

В тот день[1052]1052
  По свидетельству Стэнли, эта встреча состоялась 7 ноября 1880 г. (Stanley H. M. The Congo and the founding of its free state: A story of work and exploitation. London, 1885. Vol. 1. P. 230), по утверждению же самого де Бразза, она произошла 10 ноября (Voyage d'exploration de M. Savorgnan de Brazza. Ogooué et Congo // Revue Maritime et Coloniale. 1883. T. 77. P. 678). Вот как описывает эту встречу Стэнли:
  «К 10 часам утра я снова в лагере; я помылся, побрился, оделся и был готов к субботе. После обильного завтрака я сел почитать, но вскоре увидел юного Лутете Куну из Нсанды (деревни к северо-западу от Виви. – И. К., Е. К.), несущегося к лагерю с видом человека, у которого есть какое-то важное сообщение; запыхавшись, он подбегает ко мне и передает записку, на которой я обнаруживаю написанные грифелем слова: “Граф Саворньян де Бразза, лейтенант военно-морского флота”.
  В тот момент меня можно было извинить, что я не оценил, как должно, этого джентльмена. Когда я отправлялся в Африку в 1874 г., я ничего не слышал о нем, а в 1878 г. во время моих поездок по странам Европы лишь случайно узнал, что он последовал за де Компьенем, Маршем и Балле на Огове.
  Я обращаюсь к Лутете Куне за дополнительной информацией, и Лутете охотно рассказывает, как он, добравшись до деревни Ндамби Мбонго, был напуган, увидев высокого белого мужчину – по его словам, француза, – стрелявшего по деревьям из ружья, которое выпускает пули без остановки.
  – Скажи же мне, Була Матари («Крушитель скал», туземное прозвище Стэнли. – И. К., Е. К.), – <добавляет Лутете> – почему белые мужчины стреляют по деревьям? Чтобы убить злого духа?
  – Возможно, – говорю я. – Но что еще?
  – О! Когда он узнал, что я – твой человек, он дал мне этот кусок бумаги и приказал отнести его тебе.
  Час спустя появляется этот французский джентльмен в тропическом шлеме, в военно-морском голубом кителе, с ногами, обмотанными коричневой кожей, в сопровождении пятнадцати человек, в основном габонцев и моряков; все они вооружены магазинными винтовками Винчестера.
  Этот джентльмен, высокий, со смуглым цветом лица, выглядит очень усталым. Я приветствую его, приглашаю в палатку и предлагаю позавтракать.
  Я отвратительно говорю по-французски, и его английский не из лучших, однако мы ухитряемся понимать друг друга. Он много рассказывает о своих путешествиях, о своей поездке в Брюссель, о своих беседах с председателем Совета Международной Африканской ассоциации (Леопольдом II. – И. К., Е. К.), о реке Конго и о ее значении для Франции и цивилизации.
  Я узнал от него, что его первая экспедиция на Огове длилась три с половиной года, что ему удалось пройти лишь триста миль и что из этого путешествия он вынес убеждение, что не следует брать с собой спутников в новую исследовательскую экспедицию, чтобы робость и нерешительность других не стали бы помехой его планам, поскольку с их желаниями порой приходится считаться. На то путешествие он потратил много денег и потерял много времени, которое было гораздо дороже денег. Страна, которую он пересек, была неизведанной, туземцы подозрительными и враждебными к появлению на их земле белых, иногда капризными в своих желаниях, непостоянными в своих обязательствах – они разрывались между двумя чувствами: желанием заполучить товары белого человека и предрассудками, в том числе неразумным страхом перед любым новшеством.
  Тяжелым испытанием для него оказался момент, когда он впервые увидел Алиму и обнаружил, что не может продолжить ее исследование из-за нерешительности некоторых членов экспедиции и враждебности туземцев; еще тогда он решил возвратиться сюда один и завершить начатое. Однако, вернувшись в Европу, он узнал, что я спустился по Луалабе и Конго, и только тогда понял, что видел один из притоков Конго. Он приехал во Францию больным и истощенным, но, восстановив свои силы, опять отправился <в Африку> в конце 1879 г. Подготовив все должным образом, в феврале 1880 г. он вновь поднялся по Огове. На этот раз прежнее <гуманное> обращение с туземцами положительно сказалось на результатах его деятельности и деятельности его подопечных; каждое племя поставляло им свою долю работников, каждый вождь оказывал ему помощь, и наконец он оказался у Стэнли-пула; там он оставил охранника-капрала, а сам продолжил свое путешествие, двигаясь параллельно реке на расстоянии приблизительно тридцати миль от правого берега и после восемнадцати дней марша достиг Ндамби Мбонго, где и услышал, что я нахожусь рядом.
  Проведя двое суток в моем лагере, он отправился в Виви с несколькими из нанятых мной туземцев, которые несли его небольшой багаж. Какое-то время он отдыхал в Виви, после чего отплыл на одном из наших пароходов в Банану, а затем почтовым судном в Габон» (Stanley H. M. The Congo… P. 230–234).


[Закрыть] случай соединил на мгновенье двух человек, две противоположности: быстроту и медлительность, дерзкую отвагу и осторожность, силу и слабость. Однако крайности сходятся: наши столь различные пути, проложенные с одинаковым упорством, ведут к одной цели – прогрессу.

Стэнли – исследователь, как и я: мы добрые товарищи[1053]1053
  В своих дневниках де Бразза высказывает совсем иное отношение к Стэнли. «Стэнли, – заявляет он, – пятнает имя бельгийского короля, который его финансирует» (Les Cahiers… P. 201).


[Закрыть]. Но если наша цель одна и та же, то интересы, которые нас вели за собой, были разными. Нет ничего удивительного в том, что наши версии событий не всегда совпадали. Стэнли действовал от имени бельгийского короля и ради Бельгии, которая хотела создать в Африке нечто вроде международной фактории, где бы ей принадлежало абсолютное первенство.

Без сомнения, король бельгийцев был совершенно бескорыстен. Он отдавал свои миллионы с единственной целью цивилизовать дикие племена. Я полагаю, однако, что в основе гуманистических чувств бельгийского короля лежала определенная политическая идея. Я был далек от того, чтобы порицать его за это, ведь и у меня тоже была своя собственная политическая идея. Она была очень простой: если бы встал вопрос о захвате Конго, я бы предпочел, чтобы над этой прекрасной африканской землей развивался французский флаг, а не бельгийский «международный».

У меня никогда не было привычки путешествовать по африканским странам в качестве воителя, подобно Стэнли, которого всегда сопровождал легион вооруженных людей, и у меня не было нужды заниматься торговым обменом, поскольку я вел себя как друг, а не как завоеватель и повсюду встречал гостеприимных людей.

Стэнли привык заставлять уважать себя силой оружия, я же приходил как друг, а не как солдат. Вот почему я смог осуществить мирное завоевание, что так удивило этого американского исследователя, перешедшего на службу к бельгийскому королю. «Африканские короли смотрят на флаг, как на ярко раскрашенный кусок материи, из которого они могут сделать себе набедренную повязку», – утверждал Стэнли.

Вот в чем его ошибка. Туземные короли увидели в моем «куске материи» то, что я убедил их в нем увидеть. Позже Стэнли оказался первым, кому пришлось отнестись с уважением к этому «куску», и местные вожди удостоверились, что я не обманул их. Я сказал королю Макоко: «Вы знаете белого брата, который пришел сюда и с которым вы сражались. Так вот, придут другие и более сильные, чем он. Если вы водрузите символ, который я хочу вам вручить, они не ступят на вашу землю без вашего разрешения и никогда не посмеют стрелять в ваших подданных». Они исполнили то, что я им сказал, и французский флаг защитил их.

Бельгийский король предоставил огромные средства в распоряжение Стэнли: «Во Франции, – говорил Леопольд II одному из своих ближайших друзей, – де Бразза ничего не удастся сделать, он никогда не добьется ратификации своего договора. С Конго будут играть, как с игрушкой. Де Бразза употребил бы свое время с бо́льшей пользой, если бы присоединился к нам». Я цитирую дословно короля Леопольда!

Стоит ли добавлять, что я не согласен с ним и что моя вера в проницательность наших депутатов «ратифицировала» мою сокровенную надежду на то, что моя родина сумеет воспользоваться плодами этого мирного завоевания.

Но в тот день, когда в Африке два человека, уважающие друг друга, обменялись рукопожатием, каждый признал суровую необходимость миссии другого. Стэнли воздал мне должное. Со своей стороны ваш посланец будет всегда гордиться сердечным приемом, который оказал ему самый бесстрашный исследователь Африки.