Текст книги "Любовные похождения князя"

– Вот, патрон… Туда я попадаю в четверть десятого. Там уже полно пьяни… Представляете, как я там выглядел?.. Мой приход произвел фурор!..

Хитро улыбаясь, Пантелу поинтересовался:

– А почему?

– Черт побери! – отозвался наивный толстяк. – В «Чудесном улове» нечасто видят красиво одетых людей!..

– Ваша правда. И что дальше?

– Никто про это дело и слыхом не слыхал!.. Я обо всем рассказываю, угощаю направо и налево, сорок шесть су, отметьте, пожалуйста!..

– И что дальше?

– Даю разъяснения по поводу скандала в «Литерарии», затем упоминаю, что нашли Оливье, что он был задушен… что голова исчезла… Вот бедолага, все время его находят по частям!.. В конце концов я расчувствовался… пустил слезу… стал своим в доску… Был там один старик с лицом честного прохвоста по имени Бузотер, и я моментально попал к нему в приятели. Так вот! Натрепавшись вволю, я стал слушать других!..

Пантелу покачал головой:

– Неужели мы наконец услышим и про других!..

– Уверяю, вы будете огорошены!

– Почему?

– Потому что это невероятно!

– Неужели?

– Судите сами! Знаете, кого они обвиняют в убийстве Оливье? Знаете, кого эти мужики, у каждого из которых на совести два-три убийства, приплетают к преступлению?

Господин Пантелу не колебался.

– Фантомаса, – сказал он.

– Да, Фантомаса! Ну, вы меня просто ошарашили! Выходит, я зря трудился. А вы-то до этого как додумались, вы, Пантелу?

Ответственный секретарь «Столицы» перегнулся через стол и окликнул человека, приоткрывшего было дверь, но скромно отступившего:

– Входите! Это вы, Арнольд?

Затем повернулся:

– Ладно, дорогая моя Раздавленная Шавка, я сказал о Фантомасе потому, что сливки думают точно так же, как завсегдатаи «Чудесного улова».

– И так же, как все остальные! После «Чудесного улова» я отправился…

Но господин Пантелу оборвал собеседника:

– Хорошо!.. Хорошо, старина!.. Мне сейчас некогда! Набросайте строк шестьдесят. В два у нас идет экстренный выпуск, так что у вас есть сорок минут, чтобы подготовить материал!

– О Фантомасе нужно писать?

– Непременно! Даже присочините чего-нибудь побольше.

– Хорошо! Хорошо!

Великолепный парень удалился, не преминув пожать на пороге руку новому репортеру, скользнувшему в кабинет господина Пантелу.

– Как дела, Арнольд?

– Спасибо… Отлично!..

Арнольд воплощал собой новый тип журналиста, старого служаки, поседевшего на работе и убежденного в первоклассности своих новостей.

Господин Пантелу уважал его за прямодушие, профессиональную честность: он никогда не поставлял информации, если не был полностью уверен в ее достоверности и подлинности.

– У вас есть что-то новенькое?

– Так точно, дорогой секретарь. Я наметил три визита, если правильно понял ваше задание…

– А именно?

– К мадам Алисе…

– Замечательно…

– К Мике…

– Превосходно!

– К Жаку Бернару…

– Старина Арнольд, – оборвал его Пантелу, – над вами порой подсмеиваются, и совершенно напрасно! Разве с вами можно тягаться! Разумнейшая мысль – сделать три репортажа. А что дальше?

– А дальше, дорогой мой секретарь, если замысел и был неплох, то осуществить его оказалось делом почти невозможным!

– Дьявольщина!..

– Вот так-то! В «Литерарии» мадам Алисе я не нашел. Сказали, что она еще утром куда-то ушла… Кроме того, о преступлении она понятия не имела. Я просветил по этому поводу Шавана. Мадам Алисе отправилась к Мике…

– Так в «Литерарии» ничего?..

– Ничего!..

– А у Мике?

– У Мике я тоже опростоволосился; он так и не приходил после праздника, я справлялся у консьержки, от нее как раз узнал, что на пять минут разминулся с мадам Алисе…

– Вот незадача…

– Да, незадача… Итак, потерпев неудачу в «Литерарии» и у Мике, я отправился к Жаку Бернару.

– Застали его?

– Нет! Но я видел его консьержа.

– И что он?

– О! Это редкий экземпляр! Представляете, гибрид старьевщика с лудильщиком, через слово ляпающий со всего маху по днищу кастрюли или тазика!.. Бум! Бум! Разговаривать с ним – оглохнешь!..

– Отлично, вы об этом напишите! Очень живописно!.. Так что он рассказывал, этот лудильщик-старьевщик?

– Поносил Жака Бернара на чем свет стоит!

– За что?

– Они повздорили накануне.

– Из-за чего?

– Из-за пропавшего ключа.

– Он не знал о преступлении?

– Нет, но нисколько не удивился!

– Ну уж!

– Рассказать вам в двух словах, на что он намекал?

– На что же?

– Что Жак Бернар вполне может оказаться убийцей Оливье; поскольку Оливье в первый раз не умер, Жак Бернар, получается, самозванец!

– Ах, сукин сын, – вырвалось у господина Пантелу.

– Правда, неглупо?

– Да, черт побери! Даже здорово!..

– Я тоже так подумал… Об этом надо писать?

Господин Пантелу позвонил курьеру:

– Пришлите ко мне корреспондентов!

И когда те гуськом прошли в кабинет:

– Итак, друзья мои, материалы у вас при себе? Отдадите их Арнольду.

– Он пишет шапку? – с некоторой ревностью поинтересовался Мира.

– Да, шапку и заключение!.. Ничего не поделаешь, Мира, придется вам покориться! У него самая хитроумная версия!

– А какая?

– Это дело рук Жака Бернара!

Репортеры переглянулись. Раздавленная Шавка одобрительно кивнул:

– Неглупо! Ничего не скажешь… Ловко… У малого был прямой интерес убрать Оливье!..

Но Пантелу уже показывал на дверь:

– Ну же, господа, за работу! В два экстренный выпуск!

Он удержал Арнольда:

– Вы, старина, останьтесь, мы вместе напишем шапку! О! У меня есть план, мы вот как поступим… Заводим старую песню про Фантомаса! Трубим во все трубы о его виновности!.. Но это все для простачков. А в конце, после вашего интервью с консьержем Жака Бернара, пару язвительных фразочек, намеков на истинного виновного… Но ничего определенного, надо соблюдать осторожность!.. И наконец, в самом хвосте – обычная рекламка, дескать, призываем полицию найти преступника… Обещаем 10 000 франков и нашу медаль!.. Ну как, Арнольд? Пойдет в таком виде? Вы о чем-то раздумываете?

Старый репортер меланхолично покачал головой, вертя в руках ручку:

– Я думаю, дорогой мой, ваша статья замечательно построена, в таком виде ее и надо сохранить! Но не в обиду вам будет сказано, дорогой мой Пантелу, есть человек, который нас обоих заткнул бы за пояс…

– И кто он?

– Мальчик, который вас очень любил и которого я всегда вспоминаю с грустью, я был очень к нему привязан…

– Так кто же он?

– Пропавший Жером Фандор, дорогой мой!.. Как жаль, что он оставил журналистику!.. Даже здесь больше не появляется… Не ровен час, мы услышим о его смерти… Честно говорю, у меня сердце кровью обливается, когда я о нем думаю!.. А такие таинственные происшествия, как утреннее, заставляют сильно пожалеть о том, что его с нами нет! Случай рассказать о Фантомасе! Как он был бы счастлив!

Господин Пантелу меланхолично покачал головой.

– Вы правы! – сказал он. – К тому же он был хорошим товарищем, славным мальчиком в полном смысле слова, но что толку горевать! Очевидно, у Фандора есть дела поважнее журналистики. И потом, кто возьмется утверждать, что Фандор не вернется к нам в газету?

На улицу Вожирар выскочили газетчики, расталкивая прохожих, они неслись сломя голову с пронзительными воплями:

– Экстренный выпуск «Столицы»!.. Жуткое преступление на улице Гран-Дегре!.. Убит поэт Оливье!.. Подробности в номере!..

Торговцы производили оглушительный шум… Газета стремительно расходилась…

– Эй! – зовет прохожий.

Газетчик останавливается, подает ему номер:

– Прошу, ваша милость.

Прохожий погружается в чтение газеты, еще пахнувшей типографской краской, внезапно руки его начинают дрожать, а лицо заливает смертельная бледность:

– Они что там в «Столице», с ума посходили!.. Господи, твоя воля! Оливье мертв?.. Оливье убит?.. И опять Фантомас!..

Прохожий прошел несколько метров в поисках безлюдной улочки. Он читал и перечитывал большую статью в «Столице».

– Какой кошмар! – вслух произнес он. – Отвратительная история… И если мне только сильно не повезет, я погиб!..

Незнакомец в ярости скомкал газету и швырнул ее в ручей.

– А намеки в конце, это уж чересчур! Да это шито белыми нитками!.. Кого они хотят обмануть?.. Это же бросается в глаза! Черт возьми! Так я и дня не прогуляю на свободе!.. Что же делать? Куда идти?.. Как выходить из положения?.. Жак Бернар, бедолага ты мой, кажется, плохи твои дела!..

И прохожий – Жак Бернар – ибо это был он, бесцельно поплутав по улицам, неожиданно вытащил из кармана кошелек, пересчитал скудную наличность, затем, словно на что-то решившись, пожал плечами:

– Опять все против меня! Опять!.. Что ж, не стоит отчаиваться, главное сейчас не попасть в лапы префектуры!.. Бельгия?.. Нет… Это слишком близко и в то же время далеко! Лондон?.. Да!.. Отправлюсь-ка я в Лондон! Надо только сообразить, как вечером пробраться на корабль и затеряться в толпе тамошних горемык-безработных. Черт побери, и не мешкая! У «Столицы» прекрасно поставлена информация. Завтра же они объявят, что Жак Бернар сбежал. Черт побери, моя шутка явно не туда завела!

Глава 14
МНЕНИЕ ЖЮВА

Господин Пантелу отнюдь не шутил, когда, раздавая задания журналистам, ввернул, что не прочь «устроить разнос» господину Авару, дать ему небольшой урок, дабы впредь тот был поснисходительнее к несчастным журналистам, охотящимся за новостями.

Господин Авар действительно недвусмысленно приказал не допускать ни единого репортера на место преступления…

Господин Авар пребывал в дурном настроении, которое он и сорвал на бедняге Мира, заявившемся в этот момент на улицу Гран-Дегре, откуда он был, по его остроумному замечанию, «безоговорочно выдворен».

Честно говоря, у господина Авара имелось извиняющее обстоятельство. Предстоящее дело, преступление на улице Гран-Дегре, с первого же взгляда казалось крайне запутанным, таинственным, к тому же внушало большие опасения.

Обнаружить преступление, однако, было совсем несложно.

Дом под номером 42 по улице Гран-Дегре, довольно невзрачное строение, где актер Мике нашел сколь внезапную, столь и чудовищную смерть, был малонаселенным.

Нижние этажи были заняты под склады и мастерские. На пятом и шестом располагались три небольшие квартирки, в одной из которых и произошла трагедия.

Обитатели этого дома большей частью принадлежали к классу честных работяг. Они уходили спозаранку, не преминув оставить ключи у консьержки, которая, дабы увеличить скудное жалованье, положенное ей алчной домовладелицей, подрабатывала уборкой.

По правде говоря, консьержка, славная мадам Теро, почти не знала жильца с пятого этажа. Определенно ей было известно, что это сорокалетний мужчина относительно преуспевающего вида, который никогда не шумел и, главное, исправно вносил еженедельную плату за уборку квартиры.

На следующий после убийства день мадам Теро, открыв свою дверь и разнеся троим жильцам газеты, а именно, подсунув их под половички на лестничной клетке, взяла ключ и направилась на пятый этаж.

Неописуемы были ее изумление и ужас, когда, отворив дверь, она заметила изуродованный труп несчастного посреди залитой кровью комнаты, на куче отрубей.

Ночью мадам Теро не слышала ни единого вскрика. Она прекрасно помнила, что только раз отворяла входную дверь… А ужас, смешанный с изумлением, мешал что-либо понять в представшем перед глазами чудовищном зрелище.

Сделавшись бледнее смерти, консьержка отшатнулась назад. Вцепившись руками в перила, она завопила: «На помощь!» И подняла такой тарарам, что в мгновение ока переполошила всех соседей, проявивших к преступлению живейший интерес.

Наконец кто-то самый сообразительный отправился за полицией, явились ажаны, один из них позвонил в сыскную полицию. И ровно через час после обнаружения трупа в комнату, где произошло преступление, в сопровождении двух инспекторов, Леона и Мишеля, входил господин Авар.

С первого же взгляда глава сыскной полиции отметил особую чудовищность совершившегося в этих стенах.

– Ох! – вздохнул он, быстро переглянувшись с Леоном и Мишелем. – Дело явно скандальное… Опять расчлененный труп!..

Господин Авар еще раз неторопливо и тщательно оглядел зловещий хаос.

– Убийца, – заметил он, – действовал чрезвычайно осторожно… Посыпанный отрубями пол, резиновые перчатки, клеенчатая одежда… Мне думается, этот парень не новичок!..

Господин Авар жестом подозвал двух инспекторов, которые, словно воды в рот набрав, почтительно замерли на пороге.

– Первым делом, – сказал он, – нам надо выяснить, кто убит… Вероятно, это здешний жилец.

Господин Авар не договорил.

– Помогите-ка перевернуть тело! – приказал он.

Инспектора подхватили несчастное туловище за ноги и за плечи.

– Ну и ну! – прошептал господин Авар, разглядывая зияющую рану, всю в сгустках запекшейся крови. – Ну и ну! Чисто сработано… Тут, похоже, потрудился мясник или студент-медик…

В следующий миг господин Авар вызвал консьержку.

– Мадам, – осведомился он, – не могли бы вы по каким-нибудь приметам определить, не вашего ли жильца это тело? Как звали этого господина?

Консьержка, трясясь всеми поджилками, только и смогла ответить:

– Моего жильца звали господин Морло, но это не он! Господин Морло был гораздо крупнее. Гораздо крепче…

Женщина говорила слабым голосом и была близка к обмороку, поэтому господин Авар не стал упорствовать.

– Хорошо! – сказал он. – Благодарю вас.

Он собирался отпустить мадам Теро, но неожиданно вновь ее позвал:

– Я даю вам задание: незамедлительно вручите это кому-нибудь из полицейских, которых я оставил дежурить у входа.

Не переставая говорить, господин Авар чиркнул записку и надписал адрес.

– Я срочно вызываю Жюва, – разъяснил он Леону и Мишелю, – думаю, это преступление будет ему небезынтересно.

– Ваша правда, патрон. По почерку очень смахивает на Фантомаса.

Через каких-нибудь двадцать минут записка Авара была уже у Жюва. Одеться полицейскому было недолго, а вскочить в такси и на всех парах примчаться на улицу Гран-Дегре – считанные минуты.

Прибыв в трагическое жилище, он с порога спросил:

– Кто убит, шеф?

– Что значит «кто убит?» – возмутился господин Авар, появляясь перед знаменитым полицейским. – Мой бедный Жюв, об этом я не имею ни малейшего понятия! Вы слишком шустры! Во-первых, исчезла голова трупа, а во-вторых…

– Значит, жертва не опознана?

– Пока нет.

– Хорошо…

Жюв снял пальто и шляпу и с весьма непринужденным видом, казалось, даже не проявляя интереса к мнению господина Авара, который несколько потерял голову, начал кропотливо обследовать помещение.

– Вы не осматриваете мертвеца? – осведомился господин Авар, удивляясь, что Жюв, минуя труп, бросился к окну.

– Нет! – ответил Жюв. – Я смотрю, как вышел убийца…

При этих словах Жюв склонился над подоконником и указал на кровавый след.

– Глядите, – сказал он. – Я это предчувствовал. Убийца вылез в окно и спрыгнул на крышу. Вот след его каблука…

Жюв не провел здесь и двух минут и уже сделал важное открытие.

От удивления господин Авар подскочил на месте.

– Вы кудесник! – прошептал он. – Ведь убийца принял все меры предосторожности, чтобы не запачкаться кровью… Видите, резиновые перчатки, клеенчатый плащ…

Жюв философски пожал плечами, что было его любимым жестом.

– Всего не предусмотришь, – заметил он. – Уверен, убийца все время думал, как бы не запачкать руки, но он допустил большую оплошность, пнув жертву ногой. Вспомните, господин Авар, мы не раз наблюдали подобное, расследуя многочисленные преступления.

Жюв и в самом деле был недалек от истины. Как всегда, его рассуждения отличались безупречной логикой.

Но первое открытие не остановило полицейского.

– Теперь, – заметил он, – когда мы знаем, как убийца ушел, хорошо бы понять, кто убит…

Жюв вернулся к мертвецу, склонился над обезглавленным туловищем.

– Не очень-то легко будет его узнать, – прошептал он. – А в карманах ничего не нашли?

Господин Авар закусил губу.

Глава сыскной полиции попросту забыл обыскать жертву! Но сознаваться в этом ему не хотелось:

– Я ждал вас, Жюв… для этой процедуры…

Жюв понял… Улыбнулся… Но тактично промолчал.

– Хорошо, – сказал он, – давайте проверим карманы.

Леон и Мишель уже шарили по одежде мертвеца. Мишель изумленно вскрикнул:

– Глядите-ка! Письмо. Интересно…

Инспектор сыскной полиции отложил в сторону многочисленные предметы, извлеченные из карманов покойного, и протянул Жюву листок бумаги.

Знаменитый полицейский взял его и, без тени удивления в голосе, спокойно зачитал послание:

"Дорогой господин Оливье!

Очень жду вас; у меня скопилась куча корректур, где необходимо ваше мнение поэта-профессионала".

Жюв вчитывался в почти неразборчивую подпись, когда к нему подскочил господин Авар и почти силой вырвал листок из рук.

– Оливье! – воскликнул глава сыскной полиции. – Вы говорите, Оливье?.. Поэт Оливье?.. Тот малый, который вчера возник на празднике в «Литерарии»? Ну и дела!

Но в этот момент Леон, обыскивая последний карман пиджака, сделал новую находку.

– Патрон! – воскликнул полицейский. – Еще одно письмо! Вернее, конверт… Почерк другой, но адресат прежний. Лучше сами взгляните: господину Оливье, поэту.

Десять минут спустя между Жювом и господином Аваром возникли глубокие разногласия.

Они полностью разошлись во мнениях.

– Жюв, – категорично заявил глава сыскной полиции, – Жюв, тут не о чем думать! Черт побери, это же бесспорно! Мы находим в карманах покойника два письма, посланные Оливье; следовательно, мертвец и есть поэт Оливье.

Из-за его спины Мишель тихо добавил:

– Черт побери, если это Оливье, ну и гвалту будет после его вчерашнего возникновения.

Но Жюв медленно покачал головой.

– Оливье? – произнес он. – Вам хочется, чтобы это был Оливье? Гм… Невероятно!..

По правде говоря, господину Авару «невероятным» казалось необъяснимое равнодушие, спокойное безразличие, которое проявлял полицейский…

– Послушайте! – нервно перебил его глава сыскной полиции. – Что вы, Жюв, имеете в виду? Что вы тут находите невероятного – смерть Оливье?

– Нет! – отчеканил Жюв. – Эти письма!

И секунду поразмыслив, продолжил:

– Видите ли, шеф, на поверку запутанные дела оказываются гораздо проще, чем простые! А здесь все слишком просто! Понятно, что здешний жилец – убийца, но кто он, определить невозможно! С другой стороны, убийца предприимчиво отрубает жертве голову… и уносит ее с собой… Следовательно, ему не хочется, чтобы жертву немедленно опознали… Улавливаете, шеф?..

– Да, – согласился господин Авар. – Но к чему вы клоните?

– А к тому, – взорвался Жюв, – что если убийца унес с собой голову, крайне мало вероятно, чтобы он допустил ошибку, высшую неосмотрительность, оставив в карманах жертвы бумаги, по которым легко устанавливается ее имя!..

Аргумент Жюва был веским, господин Авар это понял.

– Все, что вы тут говорите, это очень серьезно… очень смело, вы понимаете? В конце концов…

Несколько мгновений поразмыслив, господин Авар упрямо продолжал:

– Во всяком случае, пока иной информации нет, я буду стоять на своем: это Оливье.

И почти срываясь, он повторил:

– К дьяволу! Сколько можно морочить себе голову! Мы находим в карманах мертвого улики, так давайте верить им!

Жюв и бровью не повел.

– Давайте! – простодушно откликнулся он.

Но вроде бы приняв теорию шефа, полицейский продолжал рыскать по трагической комнате.

– Что вы ищите? – вскоре спросил господин Авар.

– Ничего! – отозвался Жюв. – Ровным счетом ничего.

И сделал невинный вид. Господин Авар с удивлением услышал, как он бормочет себе под нос:

– Черт возьми, я ищу имя покойника!

По всей видимости, рассуждения шефа его нисколько не убедили.

Миновал час, но следствие так и топталось на месте. Под насмешливым взглядом главы сыскной полиции Жюв тщательно осматривал, ощупывал, изучал, обнюхивал заполняющие трагическую комнату предметы.

Он потрогал перчатки, расправил широкий клеенчатый плащ, дотошно обследовал складки окровавленной простыни…

Начав терять терпение, господин Авар осведомился у своего подчиненного:

– Ну что? Закончили? Надеюсь, вы понимаете, что прежде всего надо вызвать свидетелей, которые были знакомы с Оливье? Хоть это вы признаете?

Жюв несколько раздраженно передернул плечами, казалось, заколебался, затем решился:

– Будь по-вашему, шеф! Признаю!.. Это Оливье!.. Что вы намерены делать дальше?

Господин Авар, уже в шляпе, подталкивал к двери Леона и Мишеля.

– Первым делом, – объявил он, – я намерен вернуться в контору. Я еще не видел сегодняшней почты, преступление в Париже еще не повод, чтобы запускать дела…

Жюв не отвечал, и господин Авар вновь заговорил:

– Я хочу расправиться с текущими делами, а потом вернуться сюда. Вы меня подождете, или отправитесь собирать показания?

На сей раз Жюв решился:

– Бог мой, шеф! Я тут кое-что замерю, зарисую и…

– Тогда до скорого!

– Хорошо, до скорого! – заключил Жюв.

Когда за господином Аваром захлопнулась дверь, Жюв облегченно пожал плечами.

– Дурак! – пробормотал он. – До последней минуты я в этом сомневался, но теперь убедился окончательно. Служебные дела? Черт побери, с ними можно подождать! Какие, к дьяволу, дела, когда речь идет о преступлении Фантомаса!..

Последнюю фразу Жюв произнес в полный голос; несмотря на невозмутимый характер, он вздрогнул от собственных слов…

Фантомас!

Да! Он произнес ужасное, зловещее, кровавое имя!

Да! Он чувствовал, был абсолютно убежден, что перед ним новое преступление легендарного Повелителя ужасов!

Кто еще мог совершить преступление с такой ледяной жестокостью, с таким расчетом, с таким тонким мастерством?..

«Только Фантомасу, – размышлял Жюв, – могло прийти в голову предусмотрительно воспользоваться резиновыми перчатками, клеенчатым балахоном, саваном!..»

Оставшись в одиночестве, Жюв скрестил на груди руки и задумался.

– Внимание! – сказал он. – Попробуем разобраться по порядку. Судя по словам Авара, я единственный, кто догадался, каким образом было совершено преступление. Мне совершенно ясно: жертву завернули в большой саван, а смерть ее наступила в результате удушья, вызванного парами сильного анестезирующего средства, хлороформа, если верить желтым пятнам на простыне…

Жюв пересек комнату и поднял с пола уже осмотренное скорбное одеяние.

– Черт! – тихо выругался полицейский. – Когда я думаю, что эту простыню набросили покойному на голову, что она душила его последние хрипы, заглушала последние вопли, у меня мурашки ползут по коже!

Жюв вернулся к окну, расправил большое белое полотно, расстелил его на полу и тщательно стал изучать.

– Поглядим, – прикидывал Жюв, – должны же быть какие-нибудь следы, указывающие место, которое соприкасалось с лицом?

В следующее мгновение Жюв торжествовал:

– Черт возьми! Вот жирное пятно… В этом месте волосы терлись о простыню. Ага! Уже лучше… Мелкие дырочки, равномерные прорехи, следы зубов… Ошибки нет. Кроме того, именно здесь я обнаружил желтое пятно, указывающее место, куда брызнули хлороформом.

И Жюв задумчиво добавил:

– Вот именно! Человеку, замотанному в простыню, уснувшему, Фантомас мог преспокойно отрезать голову. Если смерть не сделала свое дело раньше, он умер от разрыва шейных артерий…

Жюв отложил простыню. Неожиданно его осенило.

– Вот оно! – прошептал он. – А что, если в отрубях…

Присев на корточки, Жюв с побледневшим лицом всматривался в окровавленные отруби.

Вскоре он торжествующе вскрикнул:

– Господи! У меня будет маска умершего!.. А получу я ее превосходнейшим образом… Фантомас об этом не подумал! Он сунул голову жертвы в отруби, получилась форма, мне остается только сделать слепок!

Через несколько мгновений оставив роковую комнату, Жюв побежал на бульвар Сен-Жермен, к торговцу химикалиями. Затем он вернулся на улицу Гран-Дегре и чрезвычайно аккуратно, используя искусные и хитроумные приемы, залил мягкий гипс в опилки. Полчаса Жюву пришлось выжидать. Но когда гипс затвердел, когда он вынул из отрубей застывшую пластину, когда взглянул на нее, то страшно побледнел и задрожал.

– Мике! – прошептал он. – Убит актер Мике! Господи, ошибки быть, не может! Этот характерный нос, я узнаю его!.. Я узнал бы его среди сотни тысяч!..

Полицейский осторожно завернул полученный слепок и поспешно покинул трагическое жилище…

Вскакивая в таксомотор, Жюв скомандовал водителю:

– На улицу Лепик!

Через несколько минут машина затормозила у дома респектабельного вида на углу улицы Аббесс.

Жюв отпустил машину и, войдя в здание, окликнул консьержку:

– Господин Мике у себя?

– Его нет.

– А где он?

– Понятия не имею!

– Давно он ушел?

Беседа происходила на лестнице второго этажа.

Консьержка заканчивала подметать; Жюв от нетерпения, пританцовывал на нижней ступеньке, казалось, готовый подскочить до крыши.

Консьержка не отвечала. Поставив метелку в угол и скрестив на груди руки, она грозно и недоверчиво взирала на Жюва.

– Вы долго еще собираетесь морочить мне голову, – в свою очередь поинтересовалась она, – отрываете от прямых обязанностей, выуживаете сплетни про жильцов? Может, хватит?! С двух часов все идут и идут такие вроде вас и все спрашивают: «Господин Мике здесь, господин Мике там…» Оставьте его в покое! Полагаю, он не обязан ни перед кем отчитываться? Подите прочь! Мне не о чем с вами разговаривать!

Жюв не был настроен долго спорить. Он нервно вытащил из кармана удостоверение личности, сунул его под нос консьержке, ткнул пальцем в типографский текст и, дабы помочь бедной женщине воспринять написанное, вполголоса зачитал:

– Префектура полиции! Инспектор Жюв!.. Видите, мадам, вам придется дать мне кое-какие разъяснения. Кроме того, это очень важно… Возможно, с Мике произошло несчастье…

– Ах! – пролепетала консьержка, становясь кроткой и приветливой. – Служитель правосудия, это же совсем другое дело! Что вы хотите узнать?

Прерывающимся голосом Жюв спросил:

– Когда вы в последний раз видели господина Мике?

– Вчера вечером, в восемь.

– И с тех пор он не возвращался?

– Нет, сударь…

– А могли вы его не заметить, предположим, если бы он вернулся поздно ночью?

– Такое иногда случалось, сударь, но утром я убираю у него, и когда он возвращается поздно и я этого не замечаю, то, поднявшись в квартиру, прекрасно вижу, дома он или нет…

– Часто он не ночует дома?

Консьержка слегка побледнела:

– Нет, сударь, право, нет! Действительно странно, что он не вернулся… Ну вот! Теперь я начинаю за него беспокоиться… С ним что-то случилось? Вы что-то знаете?..

Оставив без ответа вопросы консьержки, Жюв скомандовал:

– Вы у него убираете? У вас есть ключ? Проводите меня в его квартиру…

Ошеломленная консьержка повиновалась приказаниям полицейского.

– Сударь, это на третьем, дверь налево, – твердила она, пыхтя позади Жюва, который взбирался по лестнице огромными шагами.

Удивительно было Жюву очутиться у актера Мике.

Конечно, это было еще одним редчайшим совпадением в его полной приключений жизни.

Жюв никак не мог избавиться от мысли, что несколько месяцев тому назад вместе с Фандором, от которого до сих пор не было никаких известий, распутывая тайну пропавшего поезда, он познакомился с этим актером Мике, теперь, по всей видимости, павшим от руки Фантомаса.

Тогда Мике отказался рассказать Жюву правду.

Запуганный Фантомасом, он выбрал преступное молчание.

Но неисповедимая судьба распорядилась иначе: несмотря на трусость, он пал жертвой того, кого считал себе обязанным своим побегом.

Не обращая внимания на смятение застывшей сзади консьержки, Жюв бесцеремонно позаимствовал фотографию актера.

Затем, едва заметно кивнув на прощание честной привратнице, он большими шагами тронулся вниз.

Первым побуждением Жюва было вскочить в машину и гнать к господину Авару – скорее предупредить о важной находке.

Однако полицейский чувствовал, что тут еще требуется поразмыслить, и потому предпочел отправиться пешком, дав себе несколько минут отсрочки.

«Что все это значит? – думал Жюв. – Как можно сопоставить сегодняшнее убийство с убийством на набережной Отей?..»

Этот вопрос тревожил Жюва еще и потому, что со дня возвращения в Париж он увлеченно следил за всеми перипетиями загадочного убийства на набережной Отей.

Удаляясь от улицы Лепик, Жюв рассуждал следующим образом:

– С какой-то целью Фантомас убил Мориса-Оливье… Пока я, правда, не знаю мотива убийства, но, очевидно, узнаю, как только выясню, кем был этот Оливье на самом деле… Значит, пока это оставим… С другой стороны, Фантомас убил Мике. Тут я уже прекрасно понимаю почему. Мике было известно кое-что интересное, и Фантомас хотел заставить его навеки прикусить язык! Но есть еще одна любопытная вещь… Зачем, черт возьми, Фантомас, убив Мике, сунул ему в карман письма Оливье? С какой целью?..

Жюв углубился в размышления, но вдруг встал как вкопанный.

– О! Но… – прошептал он. – Неужели?.. О!

Вскоре Жюв продолжил свои рассуждения.

– В итоге, – шептал он, – раз Оливье-Морис убит на набережной Отей, значит, он никак не мог воскреснуть вчера вечером.

И Жюв, как всегда, с безукоризненной логикой стал прорабатывать различные вероятности:

– Предположим, это был самозванец… А самозванцем был Фантомас! Разве тогда все не становится на свои места?

Жюв сам ответил:

– Конечно! Конечно!.. Все становится на места! Фантомас возвращает Оливье из небытия. Отлично!.. Потом убивает Мике. Очень хорошо!.. Ради чего?.. Очевидно, чтобы отвлечь от себя подозрение. А для этого, черт побери, существует простейшее средство: выдать Мике за Оливье… На кого тогда падет обвинение? Естественно, на Жака Бернара, черт побери! То есть, наследника Оливье. Человека, прямо заинтересованного в смерти Оливье!

Удовлетворенно улыбаясь, Жюв вновь зашагал по улице.

– Кажется, – опять заговорил он сам с собой, – я распутал весь клубок. Остается только прояснить, кто такой Жак Бернар… Меня бы очень удивило, если бы это был не Фантомас! Фантомас, очевидно, мыслил так: он навлечет на себя подозрения, будучи в обличье Жака Бернара, поскольку он все равно собирался расстаться с ним, думаю, ему было глубоко безразлично, кого затем обвинят в преступлении. Превосходно!.. Жак Бернар должен быть Фантомасом…

В этот момент Жюв поравнялся с почтой. Он вошел туда, быстро написал пневматическое письмо.

«Никогда не знаешь, что может стрястись! – думал он. – Нелишне вечерком повидаться с Мишелем… Он отличный парень, может мне пригодиться».

В следующий миг Жюв остановил фиакр, назвал адрес: улица Гран-Дегре.

– Будем следовать протоколу, – прошептал полицейский. – Введем в курс дела Авара. Тем более, улица Гран-Дегре почти по пути к жилищу Жака Бернара…

Жюв вновь погрузился в свои думы.

И чем больше он думал, тем больше верил, что докопался до истины, тем больше убеждался, что под личиной Жака Бернара скрывается Фантомас.

Определенно, Жюв заблуждался, не ведая о многих, достаточно весомых деталях…

Прежде всего полицейский даже не подозревал, что преступление на набережной Отей в действительности было инсценировкой, фокусом!

Кроме того, он не знал, что Оливье и Морис – совсем не одно и то же лицо.