Текст книги "Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история"

«It’s fuck a fresher week![19]19
  Что-то вроде «Чертова неделя новичков!» (анг.). Выражение содержит сексуальные коннотации и подразумевает появление новых девушек.


[Закрыть]»
Женщины в Оксбридже

Большая прелесть Оксфорда, а на самом деле вся прелесть Оксфорда – в том, что там нет девушек.

Комптон Макензи. «Синистер-стрит» (1914)

10 октября 1986 года над привратницкой Магдален-колледжа в Кембридже развевался черный флаг. Многие студенты надели черные или темно-коричневые галстуки и траурные повязки. Неужели умер кто-то из товарищей, а то и знаменитый профессор, или, не дай бог, ректор? Нет! Случилось нечто гораздо худшее, по крайней мере для мачо из Магдален-колледжа: последний в Оксбридже мужской бастион накануне принял решение обучать и девушек, впервые за четыреста сорок четыре года. В тот же месяц некоторые студенты объединились в клуб «Черный октябрь», дабы каждый год со всей мыслимой эксклюзивностью отмечать годовщину великого несчастья.[20]20
  Двусмысленность, основанная на омонимичности английского balls (баллы) и balls (яйца): «У Сомервилла достаточно баллов…»


[Закрыть]

А несколько лет спустя бурлит уже Оксфорд. Окна Сомервилл-колледжа залеплены стикерами и постерами с красными надписями: «НЕТ» или «ДА». Голосование по поводу реформы образования? За лейбористов? Против вхождения Великобритании в еврозону? Нет, впервые за сто тринадцать лет су ществования женского колледжа решается гораздо более важный вопрос: принимать или не принимать студентов-мужчин. Sommerville’s got enough balls[21]21
  Букв.: существо женского пола, не имеющее степени бакалавра.


[Закрыть] – написано на футболках протестующих студенток или: We don’t need go mix[22]22
  Игра слов: to go mixed – стать смешанной (школой), to mix – смешивать, взбивать (посредством миксера, мясорубки). Что-то вроде «Нам не нужно становиться смешанной школой / мы не нуждаемся в мясорубке».


[Закрыть]. Споры продолжались два года, потом в колледже появились первые юноши.

История борьбы за равноправие оксбриджских женщин полна странных событий. Это теперь девушки входят и выходят из колледжей, словно так было всегда. Но достаточно одного взгляда на стены холлов и залов, увешанных портретами знаменитостей прошлого – известных воспитанников, выдающихся профессоров, – сплошь парадные портреты мужчин. На этой академической «ярмарке тщеславия» женское лицо все еще большая редкость. В уставах всех без исключения колледжей имелся фундаментальный параграф: «Ни одна женщина не может вступить в данный колледж». Вплоть до 1874 года для членов конгрегации колледжей действовал также запрет на женитьбу. Даже scouts (прислуга студентов) могла быть только мужского пола. По своему монастырскому происхождению колледжи – хранящие целибат вотчины книжной учености, школяров и хористов, магистров и бакалавров, джентльменов и итонских мальчиков – мир мужчин в ватиканской концентрации.

О «патриархальном механизме» Оксфорда и Кембриджа писала Вирджиния Вулф: «Все наши родственники мужского пола в свой срок заглатывались этой машиной и потом, в возрасте лет примерно шестидесяти, вновь всплывали где-нибудь далеко – директорами школ, адмиралами, членами кабинета, юристами».

Между тем даже некоторые старейшие колледжи Оксбриджа были основаны женщинами. Например, Баллиол-колледж, названный в честь рыцаря xiii века, едва ли появился бы, если бы не энергия его вдовы Дерворгиллы, равно как и оксфордский Уодхэм-колледж, который не возник бы, не будь Доротеи Уодхэм. Именно она догадалась разместить библиотеку прямо над кухней, чтобы книги постоянно подсушивались. Шесть из старейших колледжей Кембриджа также обязаны появлением женщинам. Однако до второй половины xix века не было ни одного колледжа для женщин.

В Англии, как и везде, умным женщинам предпочитали утонченных и красивых женщин. Именно в лондонском салоне леди Монтегю около 1750 года родилось понятие «синий чулок». Ярлык «синий чулок» (так именовали ученых девиц на языке предрассудков, выходящем за рамки разумного) прочно закрепился за воспитанницами первого в Англии интерната, дающего девушкам университетское образование, – Гёртон-колледжа в Кембридже, основанного в 1869 году. Инициатор его основания Эмили Дэвис поселила своих воспитанниц в деревушке на окраине города, на безопасном расстоянии от мужских колледжей. Студенткам предстоял неблизкий путь: три километра до лекционных залов и почти восемьдесят лет до признания колледжа полноправной частью университета. (В Германии женщины получили право обучаться в университетах Фрайбурга и Гейдельберга лишь в 1900 году.)

Вторым по счету, тоже в Кембридже, был основан женский Ньюнэм-колледж (1775). Лишь потом настал черед консервативного Оксфорда. Ассоциация за женское образование в 1878 году открыла там Леди-Маргарет-холл, именуемый в народе LMH (ЛМХ), а вслед за ним в 1879 году – Сомервилл-колледж. И если в Кембридже следующие два женских колледжа появились лишь во второй половине xx века – Нью-холл и Люси-Кавендиш-колледж, то в Оксфорде еще до конца xix века возникли три: Сент-Хьюз-колледж, колледж Св. Анны и колледж Св. Хильды.

Чтобы новички в Оксбридже не оробели, первая лекция знакомит их с университетами. Для девушек она, наверное, самая мучительная. Все, что столь щедро разлито в окружающей академической атмосфере (аура многовековой истории, древняя архитектура, богатые библиотеки, сады, спортивные площадки), принадлежит мужчинам, и со всей этой роскошью, веками накапливавшейся ученостью, уютом и эксклюзивностью, их колледжи никогда не смогут конкурировать, причем девушки это знают. Тем решительнее борются они за то, чего могут добиться: за одинаковое для всех образование, равные академические права.

Лишь постепенно места их поселения превращались в полноценные колледжи с собственным учебным процессом. Несмотря на либерализм коллег, официальная университетская политика долго оставалась ограничительной. То и дело проводились кампании и митинги. В мае 1897 года полноправные члены Кембриджского университета должны были проголосовать «за» или «против» права женщин на получение академических степеней. Подавляющее большинство проголосовало «против» и до поздней ночи праздновало победу на рыночной площади. В 1884 году в своей проповеди декан Дж. В. Бертон с библейским апломбом уверял студенток Оксфорда: «Низшими по отношению к нам создал вас Бог и низшими до конца времен вы останетесь». Еще в середине 1930-х годов, по воспоминаниям писателя Найджела Николсона, профессор истории в Хэртфорд-колледже заявил нескольким студенткам: «Я не читаю лекций undergraduettes[23]23
  Так в Англии принято называть выпускников Оксфорда, Кембриджа и некоторых других элитных университетов.


[Закрыть] (недоучкам)».

В 1881 году в Кембридже девушкам разрешили сдавать выпускной экзамен. Впрочем, ученой степени они не получали все равно. Потом настала очередь the other place: в 1920 году, через два года после введения в Англии избирательного права для женщин, Оксфорд гарантировал студенткам право на те же академические степени, что и их сверстникам мужского пола. Кембридж присоединился к этому правилу лишь в 1948 году. Тогда же Ньюнэм-колледж и Гёртон-колледж вошли в состав университета на равных правах с мужскими колледжами, а их ректоры-женщины получили положенные им место и право голоса в Сенате. И лишь в 2003 году впервые за всю восьмисотлетнюю историю университета вице-канцлером Кембриджского университета была избрана женщина – профессор антропологии Элисон Ричард.

Шаг за шагом наступая по всем направлениям, женщины отвоевывали себе права и заняли подобающее место в Оксбридже. В 1908 году, ровно через сорок лет после появления первых undergraduettes, знаменитый дискуссионный клуб «Оксфорд-Юнион» решился приглашать девушек – правда, только в качестве слушательниц. «Осквернение священного союза болтовней и ядовитыми духами скучающих дам означало бы конец искусства дебатов», – предупреждала в 1930-е годы одна из ведущих национальных газет. Лишь в 1964 году женский филиал «Оксфорд-Юнион» был принят в основной клуб в качестве полноправного члена. А в 1977-м президентом клуба стала студентка ЛМХ Беназир Бхутто, будущая премьер-министр Пакистана. Когда в 1993 году впервые в истории руководителем одного из отделов Британской разведки была назначена женщина – Паулин Невилл-Джонс, old boys[24]24
  Отмеченный многими наградами английский фильм в жанре черной комедии (1997).


[Закрыть] сразу почувствовали, что она «одна из них»; во всяком случае это был Оксфорд, пусть даже и ЛМХ.

Долгое время казалось, что неконтролируемый натиск столь ярких талантов внушает мужчинам страх. В 1927 году конгрегация Оксфордского университета проголосовала за ограничение количества мест для женщин. Каждому из пяти женских колледжей была выделена квота; все вместе они были вправе принять не более семисот восьмидесяти студенток. Лишь в 1956 году эти квоты были официально увеличены в Оксфорде, а в Кембридже и того позже – в 1960 году. Из-за этих ограничений, в частности, женские колледжи были бедны, а значит, талантливые девушки из не слишком обеспеченных семей лишались возможности получать образование в Оксбридже. Впрочем, ситуация постепенно менялась. В 1973 году из десяти тысяч трехсот тридцати одного студента Оксфорда было лишь две тысячи девяносто четыре девушки. А год спустя плотину прорвало: Оксфорд стал смешанным.

Брасенос, Хэртфорд, Джизус, Сент-Кэтринс и Уодхэм – вот первые пять мужских колледжей, решившихся обучать девушек. После принятия Акта о половой дискриминации (1975) остальные колледжи также ощутили необходимость внести изменения в уставы, нередко против воли студентов. Так, девушкам, впервые появившимся в Крайст-Черч-колледже в 1981 году, пришлось пережить Full Monty[25]25
  Букв. «звери Хильды», или «бестии Хильды» (имеются в виду студентки колледжа Св. Хильды).


[Закрыть] по-оксфордски: студенты танцевали во дворе колледжа стриптиз, напоминавший то ли воинские пляски, то ли языческий праздник плодородия. Правда, этот «Танец дождя Крайст-Черч» не стал традицией. Оксбриджские девушки лучше, чем когда-либо прежде, осознавали: учиться придется не просто блестяще, но лучше, чем лучшие из студентов. Писательница Антония Фрэзер, выпускница ЛМХ, вспоминает 1950-е: «Всем студенткам моего поколения приходилось писать по два эссе в неделю в отличие от студентов-мужчин, писавших по одному».

Со временем, однако, конкуренция между полами нормализовалась. Но тут статистика выявила новое отклонение. Через год после начала совместного обучения, в 1973-м, примерно по двенадцать процентов студентов и студенток Оксфорда выдержали выпускной экзамен на «отлично»; в 1996 году среди мужчин таковых было уже двадцать три процента, а среди девушек – только четырнадцать. Неужели с мозгами у них все же не столь хорошо? Или они хуже адаптируются к давлению Оксфорда?

Тем временем и колледжи для девушек принципиально менялись. Прошли времена, когда единственным мужчиной в девичьей резервации был садовник. Первым стал принимать студентов-мужчин в 1979 году старейший из женских колледжей, Гёртон; в 1986-м, в год столетнего юбилея, к нему присоединился Сент-Хьюз. Студентки Сомервилл-колледжа протестовали: зачем? что за глупость! Ведь после того как девушкам разрешили оставлять приятелей-студентов у себя на ночь, отпала всякая необходимость принимать их в колледж на учебу. Впрочем, эти аргументы показались главе колледжа гораздо менее убедительными, чем статистика «Норрингтонского списка», то есть высших экзаменационных результатов. Пока мужские колледжи не начали принимать студенток, этот знаменитый документ безоговорочно отдавал пальму первенства Сомервилл-колледжу, а с тех пор уже никогда; с подобной проблемой столкнулись Ньюнэм-колледж и Нью-холл в Кембридже. Похоже, самые сильные абитуриентки отдают предпочтение смешанным колледжам.

В Гёртон-колледже и Сент-Хьюз-колледже, пионерах женского образования, мужчин тем временем стало больше, чем женщин. «Они погрязли в мужчинах, которых пустили к себе, и утратили свою притягательность», – говорят Hildabeasts[26]26
  Должность reader в Оксфорде и Кембридже – следующая по старшинству после профессора и примерно соответствует доценту; должность lecturers – на ступень ниже.


[Закрыть], особо воинственные экземпляры из колледжей вымирающего вида, то есть чисто женских.

В Оксбридже сегодня чуть больше сорока процентов учащихся – девушки, как и в большинстве других университетов Британии. И цифра эта давно не меняется, хотя число абитуриенток женского пола постоянно растет. Всего семнадцать процентов профессоров Оксфорда – женщины, а в Кембридже их и того меньше (хотя все-таки больше, чем в университетах Германии). Что это, оборотная сторона совместного обучения? Мужские в прошлом колледжи продолжают по инерции приглашать в преподаватели преимущественно мужчин, но ведь и женские в прошлом колледжи ныне отдают им предпочтение. В Сомервилле (и не только) три четверти преподавательского состава – мужчины. Какая ирония! По утверждениям решившихся на протест дам из академической среды, в 1990-е в Оксфорде почти девяносто пять процентов всех назначений и повышений по службе касались исключительно мужчин. Это похоже на дискриминацию по половому признаку, но оксбриджские дамы по-прежнему с большим недоверием относятся к любым предложениям по изменению системы квот.

Не вызывает сомнений, что женщины отвоевали равные с мужчинами права на образование. Они вполне преуспели в качестве readers и lecturers[27]27
  Праздник, завершающий академический год.


[Закрыть] и даже на высших академических должностях. Но, вглядываясь в лица за high tables (высокие, или ректорские столы в столовых колледжей, за которыми сидят старшие преподаватели и почетные гости) или присутствуя на заседаниях факультетских советов, легко усомниться, что отвоеванные права им удалось реализовать в полной мере. По сути, Оксбридж остается миром мужчин, духовным питомником мальчиков из обычных школ и old boys – несмотря на аромат «Шанель», порой здесь весьма силен дух мачизма. В царящей атмосфере подиума давление необходимости быть успешной студенткой и одновременно сохранять сексуальную привлекательность, и без того весьма ощутимое, усиливается многократно.

Тем крепче держится Ньюнэм-колледж за свой статус: «Членами конгрегации колледжа могут быть только женщины». Именно в Ньюнэм-колледже в 1997 году произошел курьезный эпизод. Женщина-астрофизик, за много лет до того перенесшая операцию по изменению пола, была забаллотирована как транссексуал. Инициатором выступила одна из коллег, радикальная феминистка Джермейн Грир: по закону, мол, она по-прежнему считается мужчиной и потому не может входить в управляющие органы женского колледжа.

На ум приходит еще один случай. В 1995 году в Майский день[28]28
  Праздник, завершающий академический год.


[Закрыть] – традиционный праздник студентов Оксфорда, кульминацией которого является коллективный прыжок с моста Магдален-бридж, – вместе со всеми прыгнула Черуэлл Джослин Уитчард, студентка колледжа Св. Хильды. Прыгнула обнаженной, «в поддержку борьбы за феминизм и равные возможности». С тех пор последний женский колледж Оксфорда уважительно именуют St.-Thrillda’s[29]29
  В вольном переводе – Колледж Священного Трепета.


[Закрыть].

Гром среди ясного неба[30]30
  В оригинале непереводимая игра слов. Выражение out of the blue (откуда ни возьмись, гром среди ясного неба) одновременно намекает на принадлежность к спортивной команде Оксфорда или Кембриджа.


[Закрыть]: регби, «Бумс!»[31]31
  Bumps (анг., жарг.) – традиционные оксбриджские соревнования, во время которых вдоль реки выстраивается несколько команд гребных восьмерок, обычно семнадцать – восемнадцать на расстоянии полутора лодочных корпусов друг от друга. Задача каждой команды – столкнуться с лодкой, стоящей впереди, прежде чем сзади врежется следующая лодка.


[Закрыть] и гребная гонка

Гибель Кембриджа как учебного заведения неизбежна, но он имеет большое будущее в качестве места проведения водных спортивных мероприятий.

Бен Лэтэм, ректор Тринити-холла (xix век)

Известная шутка колониальной эпохи характеризует Африку времен британского мирового господства как «страну черных под управлением синих». «Синие»[32]32
  Участники одного из официальных спортивных соревнований между Оксфордом и Кембриджем.


[Закрыть] – спортивные звезды Оксбриджа, которые различаются по цвету фуфаек: темно-синие в Оксфорде, голубые в Кембридже. Стать «синим» по-прежнему очень почетно, почти как получить степень бакалавра. Только члены Varsity-team – команды, представляющей свой университет на состязаниях, – получают вожделенный «синий». Победа или поражение не имеет значения: Вы становитесь «синим», даже если приходите вторым.

Впрочем, местное академическое учение о цвете различает не только «синий» и «голубой»; есть еще «полный синий» и «наполовину синий» (и то и другое не следует путать с Oxford Blue, острым сыром с плесенью). «Полностью синими» в Оксфорде и Кембридже традиционно считаются лишь некоторые виды спорта. Бадминтон, стрельба из лука и настольный теннис – лишь «наполовину синие». В 1997 году вслед за сквошем и баскетболом «полностью синими» были признаны спортивные танцы. Наряду с боксом, крикетом, футболом и легкой атлетикой таковыми издавна являются регби и гребля, королевские дисциплины атлетов Оксбриджа. Впрочем, эстеты вроде Стивена Спендера никогда не чувствовали себя особенно хорошо среди атлетов. Даже Оскар Уайльд лишь по недоразумению вошел в восьмерку Магдален-колледжа: «Не вижу смысла в том, чтобы вечер за вечером спиной вперед добираться до Иффли[33]33
  Населенный пункт на Темзе, в этой части называемой Исидой.


[Закрыть]». Однажды студент Тринити-колледжа Вивиан Холланд, сын Уайльда, встретил однокашника, Рональда Фирбэнка, признанного кембриджского денди времен короля Эдуарда. Фирбенк в спортивной форме шел по направлению к колледжу. Холланд спросил его, чем он занимался. «Играл в мяч». – «Регби или футбол?» – «О, что-то не помню». – «Ну, мяч был круглый или продолговатый?» – «Честно говоря, мне так и не пришлось увидеть его вблизи!»

До xix века, когда спортивная подготовка в колледжах приняла организованную и даже форсированную форму, студенты отдавали предпочтение гребле, охоте, стрельбе и рыбалке – квадривиуму джентльменского досуга. Сегодня ежегодные соревнования проводятся почти по всем видам спорта: Cuppers[34]34
  Игра на кубок между колледжами (в Оксфорде) (анг., жарг.).


[Закрыть] – между колледжами, Varsity[35]35
  Спортивные соревнования университетских сборных команд между Оксфордом и Кембриджем (анг., жарг.).


[Закрыть] – между университетами. Встреча регбистов обоих университетов на Твикенхэмском стадионе во второй вторник декабря транслируется по телевидению. Этот матч Varsity – событие национального масштаба: многие ведущие оксбриджские регбисты рано или поздно становятся профессиональными игроками сборной страны.

Спортивное противостояние между Оксфордом и Кембриджем началось с крикета в 1827 году, еще до знаменитой гребной гонки. Крикетные команды обоих университетов, состоявшие исключительно из любителей, играли тогда в высшей лиге вместе с профессиональными командами графства – типичная оксбриджская привилегия. Раз в году они встречались на нейтральной территории, на лондонском поле Lord’s. Помимо университетских полей Fenner’s в Кембридже и The Parks в Оксфорде, это была единственная крикетная площадка во всей Англии, где можно было бесплатно посмотреть игру команд высшей лиги. Подлинные фанаты «ритуала в белом» (который нам, жителям континента, представляется не менее странным, чем пляски зулусов, посвященные богу плодородия) в анораках и с термосами в руках до сих пор собираются там на открытие сезона в апреле.

Тут самое время остановиться (лучше всего в Оксфорде, в Cricketer’s Arms), чтобы провозгласить тост за Чарлза Берджесса Фрая. Он трижды становился «синим» в легкой атлетике, крикете и футболе, а также выступал за сборную Англии во всех этих дисциплинах. Будучи студентом Уодхэм-колледжа, в 1893 году он установил мировой рекорд по прыжкам в длину (между двумя сигарными затяжками), а потом стал легендарным крикетным бэтсменом. Его партнер по сассекской команде, индийский принц Раньитсинхьи, стал также национальным героем: крикетная карьера принца, начатая в Кембридже, блестяще описана Яном Бурумой в романе «Игра махараджи».

Образ крикетного виртуоза Чарлза Фрая с патриархальной викторианской бородкой, напоминающего «греческого бога с деревянной битой», стал иконой оксфордского клуба Vincent’s. Среди спортивных клубов обоих университетов этот – один из самых прославленных. В число его членов (а их никогда не бывает более ста пятидесяти) принимают, как гласит устав клуба от 1863 года, с учетом самых разных качеств: «Социальные, физические и интеллектуальные качества учитываются должным образом». Дамы не допускаются в клуб и по сей день, разве что в качестве приглашенных спутниц. Клубу Vincent’s принадлежит одно из лидирующих мест среди оксбриджских анахронизмов. Его помещение на Кинг-Эдвард-стрит оклеено изнутри фотографиями знаменитых товарищей по клубу, среди которых два премьера (Макмиллан и Дуглас-Хоум), два короля (Эдуард VIII и Олаф Норвежский), вице-король Индии и множество архиепископов. Те, кто носит клубный галстук – три короны на темно-синем фоне, – имеют более высокие шансы в карьерной гонке, особенно внутри old boys network[36]36
  Сеть выпускников Оксфорда и Кембриджа (анг., разг.).


[Закрыть] лондонского Сити.

Когда-то президентом клуба Vincent’s был невролог сэр Роджер Баннистер, 6 мая 1954 года занявший первое место в забеге на одну милю по оксфордской Иффли-роуд; именно он преодолел магический рубеж четырех минут. Там же в свое время тренировался и лорд Порритт, впоследствии личный врач Георга VI, получивший бронзовую медаль в стометровом забеге на Олимпиаде 1924 года в Париже. Фильмы вроде «Огненных колесниц» (1981, реж. Хью Хадсон), рассказывающие о жизни лорда Порритта, вносят лепту в мифологию оксфордских «синих», как, впрочем, и сегодняшние спортивные знаменитости: звезда крикета Имран Хан или граф Сноудон, так и не получивший ученую степень, зато ставший обладателем заветного звания «синий» как участник победившей в 1950 году кембриджской восьмерки гребцов. «Команду противника нужно по-настоящему ненавидеть, – сказал он, – как на войне. Вы думаете об оксфордцах, как о немцах». Ровно за сто лет до него образцовый викторианский писатель и спортсмен Чарлз Кингсли в романе «Олтон Локк» описал гребную гонку в Кембридже как воплощение имперской Englishness (английскости): «В ней проявляется подлинная английская природа… Та, что защищала Гибралтар, одержала победу при Ватерлоо, создала Бирмингем и Манчестер, колонизировала каждый уголок земли – та самая свирепая, серьезная и жесткая энергия, которая со времен римлян была присуща лишь англичанам, отличая их от других народов».

Как сообщают исторические хроники, уже к 1793 году гребля стала одним из самых любимых студентами видов спорта. Если сегодня пройтись по всем колледжам, внимательно разглядывая граффити на стенах, можно даже решить, что Оксбридж – единственная в мире академия гребли. Свежей или выцветшей уже краской чуть ли не на каждой стене намалеваны перекрещенные весла, а над ними – год, несколько имен и таинственная надпись: «Хозяин реки». Такой эмблемой вправе украсить себя тот колледж, чья команда выиграла ежегодный «Бумс!». Гонка «Бумс!» проводится в «Неделю восьмерок»[37]37
  Принятое в Оксфорде название для пятой недели третьего семестра – праздничной недели в начале июня, когда проводятся гребные гонки восьмерок, балы, концерты, театральные представления и другие мероприятия (в Кембридже – Майская неделя).


[Закрыть], именуемую в Кембридже Майской неделей, – иначе говоря, в пятую неделю третьего триместра[38]38
  Trinity Term – последний из трех академических триместров, принятых в Англии, пятая неделя которого приходится на начало июня. Букв.: триместр Троицы.


[Закрыть]. Этой гонкой, сопровождаемой всевозможными концертами, балами и большой попойкой, завершается академический год.

В гонке «Бумс!» восьмерки разных колледжей стартуют друг за другом с определенным интервалом. Каждая лодка пытается догнать предыдущую, чтобы, толкнув, вывести ее из игры. Гонка продолжается четыре дня; в каждом следующем этапе принимают участие лидеры предыдущего, сумевшие подняться на четыре позиции, а абсолютный победитель провозглашается Хозяином реки. Этот странный вид водного спорта зародился и процветает именно в Оксфорде, за Иффлийским шлюзом – там, где Темза слишком узкая для параллельного движения нескольких восьмерок. Ход гонки документируется с 1815 года, когда выиграла команда Брасенос-колледжа. Впрочем, общенациональным хитом остается другая регата, так называемая гребная гонка: дуэль восьмерок Оксфорда и Кембриджа.

Предельно простая по форме, гребная гонка со временем превратилась в нечто гораздо большее, чем просто спортивное мероприятие. Раз в году каждая английская семья да и нация в целом делятся на «синих» и «голубых». На традиционном праздновании победы в отеле «Савой» в 1979 году Гарольд Макмиллан признался: «Мой отец учился в Кембридже, поэтому детьми мы болели за Кембридж, в то время как наша няня страстно сопереживала Оксфорду». Не менее решительно высказался автор детективов Колин Декстер, к тому времени уже более тридцати лет проживший в Оксфорде: «Мне по-прежнему хочется, чтобы выиграл Кембридж». Более четырехсот миллионов телезрителей по всему миру ежегодно наблюдают за битвой двух университетских команд, которые не входят не только в мировую, но даже в английскую элиту академической гребли! Просто морок какой-то, совершенно иррациональный, как и сам Оксбридж.

Первая подобная гонка состоялась в 1829 году на Темзе возле Хэнли. Победил Оксфорд. Нынешним маршрутом – от Патни до Мортлейка (в прошлом – деревушки, а ныне районы Лондона) – восьмерки ходят с 1845 года. Начиная с 1856 года соревнования проводятся ежегодно, как правило, в последнюю субботу марта, когда погода наименее предсказуема. Дистанция (четыре мили триста семьдесят четыре ярда, то есть почти семь километров) более чем втрое длиннее олимпийской. Оксбриджским гребцам не угрожают стоячие воды – они борются с коварной, быстрой, полноводной рекой; да и двигаться они должны не прямолинейно, а по S-образной кривой. Идеальная комбинация сложных условий исправно подкидывает случайности. Кембриджская восьмерка перевернулась в 1859 и 1978 годах, оксфордская – в 1925 и 1951-м, а в 1912 году, столкнувшись, перевернулись обе. Но до сих пор ни одна команда не была дисквалифицирована.

Они тренируются по шесть часов в день, шесть дней в неделю, шесть месяцев в году – мучение похлеще самой гонки. Кембриджцы тренируются на реке Уз, оксфордцы – на Исиде (местное наименование Темзы). Редко когда в командах не бывает спортсменов, импортированных из Америки: президенты оксбриджских клубов рекрутируют лучших гребцов из Беркли, Бостона и Гарварда. Время от времени в гонках участвуют немцы – так, в победившую кембриджскую восьмерку (1998) входили чемпионы мира по академической гребле Марк Вебер и Штефан Форстер.

Кембриджу принадлежит и рекорд трассы – шестнадцать минут девятнадцать секунд (1998), и ее антирекорд – двадцать шесть минут пять секунд (1860). В 1981 году впервые у руля мужской восьмерки села девушка – Сьюзен Браун из Уодхэм-колледжа. И хотя организация оптимальных условий для тренировок в любом случае потребляет немалые спонсорские средства, денежных премий за победу не предусмотрено: кодекс чести любителей – добиться высшего класса не через кассу. Кубок от производителя водки, вручаемый победителям Его Высочеством, – относительно недавнее приобретение. Общий счет (по 2002 год включительно): 77 (Кембридж): 70 (Оксфорд). Ничья была зафиксирована лишь однажды – в «мертвой гонке» 1877 года, когда «Оксфорд выиграл, и Кембридж тоже» (журнал Punch).

Вечным неудачником остается университетская восьмерка из Лондона. Purples («Лиловые») – истинные чемпионы, которых уже много лет не может одолеть никто. Именно по этой причине они отстранены от участия в эксклюзивной национальной дуэли. Вызов, поступивший от тренера лондонцев Марти Эйткена («Лодочная гонка – событие весьма скучное»), что называется, не вписался в поворот. Соответствующим был и ответ, полученный в 1991 году из Оксфорда:

«Это частная гонка между двумя старейшими университетами Англии. Участие Лондона все испортило бы». Тренер кембриджской команды изрек еще одну фразу, ставшую классикой: «Марти – австралиец и не слишком разбирается в культуре». В самом деле, будто цель гонки – всего лишь определить, кто быстрее!

Скорость находится на последнем месте среди приоритетов участников Черепашьих гонок. Почти тридцать лет состязания «черепах» между Баллиол-колледжем и Корпус-Кристи-колледжем входят в число важнейших спортивных мероприятий академической среды. Апофеоз медлительности, абсурднейшее из соревнований – вполне в духе Льюиса Кэрролла. К примеру, невозможно забыть финал 1993 года, когда Роза Люксембург, «черепаха» из Баллиола, в драматичнейшем финишном спурте обошла соперницу Томасину из Корпус-Кристи всего на несколько дюймов.