Текст книги "Задачи семейного воспитания. Избранное"

О наблюдениях над детьми

Встречаясь ежедневно, почти на каждом шагу, с какими-либо явлениями, мы до того привыкаем к ним, что не обращаем на них ни малейшего внимания. Явления могут быть велики, грандиозны, поразительны, но мы остаемся к ним равнодушными, проходим мимо, не замечая их. Что может быть величественнее, поразительнее звездного неба, восхода и заката солнца? А между тем большинство людей относится к ним с полнейшим равнодушием, – ведь и небо, и солнце мы видим слишком часто и привыкли к ним. Частая повторяемость явлений притупила впечатлительность нашего ума к ним, подавила любознательность по отношению к таким вещам, не удивляться которым, кажется, невозможно. Если же явления, будучи сами по себе в высшей степени интересными и важными, не имеют громадных размеров, не отличаются внешнею эффектностью и даже, может быть, сопряжены для нас с мелкими ежедневными хлопотами, самыми прозаическими заботами и беспокойством, то вся привлекательность и важность явлений утрачиваются, и мы смотрим на них нередко как на источники и причины наших беспокойств и забот, не только не наблюдаем и не изучаем их, но прямо стараемся отделаться, устраниться от них, насколько то возможно. Таким нередко бывает отношение родителей к своим детям.

На глазах родителей совершается возрастание детей. Это явление имеет глубокий и разносторонний интерес и значение, и научное и практическое. Быстрое развитие младенца в физическом и психическом отношениях дает возможность следить первые начала явлений биологических и психологических в пределах человеческой личности, формировку органов, возрастание энергии всех деятельностей и отправлений. А человеческий организм, история его развития есть, несомненно, один из самых интересных и важных предметов изучения. Если же мы прибавим к этому, что могут быть проводимы некоторые аналогии между развитием отдельной личности и всего человечества, что история развития детского ума, языка, нравственного и эстетического чувствований представляет нечто подобное истории тех же процессов во всем человечестве, – то высокий научный интерес быстрого возрастания младенца в физическом и психическом отношениях явится во всем своем величии. Практическое значение рассматриваемого факта состоит в том, что отдельная личность может быть правильно понята только тогда, когда известна история ее развития в первые годы. Основы, корни тех свойств, которые человек обнаруживает в зрелом возрасте, обыкновенно лежат очень глубоко, в очень ранних впечатлениях, в условиях первоначального развития. Не зная, как дитя было поставлено в первые годы своей жизни, мы не сумеем понять, как из него вышла такая, а не другая личность.

Таким образом, возрастание детей – факт глубокого значения и интереса. Между тем нередко интерес и значение этого факта заслоняются теми мелочными хлопотами и беспокойством, которые совершенно неизбежны при выращивании детей. Бывают такие родители, которые уход за детьми считают делом крайне скучным, ничтожным, могущим занимать только нянь, которые очень удивились бы, если бы услыхали, что внимательное и серьезное наблюдение и изучение детей может существенно содействовать решению весьма важных вопросов, что вообще каждое дитя заключает в себе целый мирок любопытных и ценных явлений. «Возиться с писклятами – по мнению многих не только родителей, но и родительниц – недостойно серьезного человека, интересующегося делами и разными общественными вопросами. При слове «дети» у многих в уме проносятся представления о пеленках, кашках, крике и ни о чем больше; при слове «детская» – представление о такой комнате, в которой чем реже бывать, тем лучше.

Родители, желающие наблюдать своих детей, признающие важность этих наблюдений, должны непременно запастись некоторыми предварительными сведениями о физическом и психическом развитии детей. Если начать наблюдения без всяких предварительных сведений о предмете наблюдения, то очень многое и очень важное ускользнет от наблюдателя. Тогда останется неизвестным, что имеет первостепенное и что второстепенное значение в истории развития детей, на чем нужно особенно сосредоточиться, какие свойства и в какое время появляются в наблюдаемом субъекте, какие явления особенно нужно подстерегать, за какими особенно следить. Хороший наблюдатель не тот, ум которого совершенно свободен от всяких представлений о предмете наблюдения, правильных и ложных, в сознании которого, как в зеркале, наблюдаемые предметы просто отражаются; хороший наблюдатель тот, который в наблюдаемом ищет известных свойств, оценивает их важность и значение, который знает, в которую сторону нужно смотреть, по какой дороге идти, чтобы добыть ценные и нужные сведения о предмете наблюдения.

Труд предварительного ознакомления с историей развития детей не должен пугать родителей, желающих наблюдать детей. Этот труд не особенно большой и в настоящее время может быть выполнен при помощи имеющихся на русском языке сочинений по психологии дитяти. Зато, ознакомившись предварительно с историей развития дитяти, родители могут сделаться толковыми и серьезными наблюдателями, что очень важно. Толковые наблюдения над детьми скрепят связь родителей с детьми, сделают отношения их более интимными и сердечными, дадут родителям средства глубже влиять на детей.

Нельзя сказать, чтобы в наших современных семьях всегда были достаточно живые и сердечные отношения между родителями и детьми; детская душа часто представляется потемками для родителей, отцы и дети не понимают друг друга. В самом деле, кому не приходилось быть слушателем родительских жалоб, что вот, в сыне или дочери неожиданно открылись такие-то недостатки, взявшиеся Бог знает откуда; что родительские воздействия, направленные на искоренение этих недостатков, оказываются недействительными; что дети неоткровенны, скрытны с родителями, замыкаются в свой собственный мир, что они обнаруживают упрямство и т. д. Мало-помалу между родителями и детьми возникают рознь, взаимное непонимание и отчуждение, семья раскалывается, составляет не одно многочленное целое, а два целых – с одной стороны родителей, с другой – детей. Откуда возникают эти семейные недоразумения между родителями и детьми, где искать корни семейных неладов и неурядиц?

Одна из главнейших, существеннейших причин подобных неурядиц есть малое знание родителями своих детей и обусловленное им неправильное отношение родителей к своим детям.

Родители, плохо наблюдающие за своими детьми, не знают, когда какое-либо особенное впечатление, благоприятное или неблагоприятное, западает в детскую душу, пускает в ней ростки, укрепляется; они узнают о таких явлениях только тогда, когда запавшие в душу впечатления уже развились, окрепли, сформировались. Кто заронил семя этого явления? Родители ответить не могут и в случае неблагоприятного характера явления прямо начинают с ним борьбу, принимают меры к его искоренению. Но не зная, как возникло явление, какие условия содействовали его развитию, родители не в состоянии придумать целесообразные меры к устранению недостатка, действуют наугад, часто невпопад и только раздражают детей. Начинаются взаимное недовольство и непонимание между родителями и детьми. По мере усложнения политической жизни детей, разнообразия и большего числа впечатлений, действующих на них, нежелательных свойств у детей появляется все больше, и рознь между отцами и детьми растет и увеличивается. Если впечатления, действующие на дитя помимо знания и желания родителей, благоприятного характера, то бороться с ними, конечно, нет нужды: во всяком случае дитя будет развиваться своим собственным путем, малоизвестным и понятным родителям, оно будет формироваться в такого человека, душа которого темна для родителей, – они будут сами по себе, а он – сам по себе, у всех будет свой особенный психический мир, малопонятный и доступный другим; и таким образом в конце концов родные люди сделаются друг другу чужими, стремления одного неинтересными для другого, и семья разбредется врозь, хотя бы физически она и помещалась под одною кровлею. То, что составляет душу семьи – взаимное понимание с полслова и даже без слов и горячее сочувствие друг к другу, отсутствует в такой семье.

Родители, желающие сохранить дружбу своих детей, гармонию между двумя поколениями, взаимное понимание и сочувствие, должны тщательно следить за своими детьми, их развитием и деятельностью. Детская душа должна быть для них совершенно открытою книгою, в которой они свободно могли бы читать. Ни одно новое явление в психике дитяти не должно ускользать от них. При тщательном наблюдении детей последние не будут удивлять своих родителей сюрпризами, проявлением неожиданных свойств, добродетельных и порочных, развитие дитяти представится родителям одним строго последовательным и законосообразным процессом. Хорошо зная детей, родители всегда будут в состоянии принимать самые действительные меры к их исправлению, не раздражая детей, не вызывая их на борьбу и сопротивление. В результате получается семейный мир и гармония, полное понимание друг друга, сочувственное отношение друг к другу. Между старшим и младшим поколениями будут дружба и сердечность, и отцы легко и без затруднений передадут все свои культурные приобретения, весь свой опыт и знание жизни своим детям. Преемственность в культуре, ее последовательный, спокойный ход будут обеспечены гораздо лучше при такой гармонии поколений, составляющих семьи.

И родителям приятно будет видеть и убедиться, что их дети не суть только чада по плоти, но и духовно; что те заветы, те идеалы, которые лелеял отец, не умерли с ним, не погибли безвозвратно, но что они, в измененной, конечно, форме, применительно к новым условиям, живут и действуют в сыне или дочери; что то, чего не могло сделать старшее поколение, будет выполнено свежими силами младшего. И родители могут тогда спокойно закрыть глаза, сойти со сцены со сладкой верой, что их идеи живы, хотя сами они и мертвы.

Тщательные наблюдения над детьми важны еще вот в каком отношении: взрослому человеку нередко приходится оглядываться назад – на свое прошлое, на период детства, отрочества, чтобы отдать себе отчет в каких-либо своих свойствах и склонностях. Это простое дело существенно затрудняется тем, что приходится прибегать почти исключительно к помощи своей памяти. Но помнится далеко не все; даже важное, и то помнится не совсем верно. На память полагаться много нельзя: она часто изменяет нам невольно, она требует проверки. А этой проверки взять неоткуда: первые годы жизни человека остаются покрытыми мраком неизвестности, и личная история человека оказывается без начала; несколько первых листков в ней выдрано, повествование прямо начинается с пятой или десятой страницы. Вспоминает, вспоминает человек – и все же никак не может уяснить себе начала и первоначального хода в развитии того или другого свойства. Едва ли родители вправе осуждать детей на такое бесплодное припоминание, оставлять для них в темноте первые основы и ступени их личного развития. Нам кажется, что родители должны вручать детям по достижении ими совершеннолетия краткую, но обстоятельно составленную историю их развития – от рождения до совершеннолетия. Такая история должна занимать видное место между приданым, которое родители дают своим дочерям при выходе замуж; она не только выяснит им их собственную личность, но послужит еще прекрасным руководством при обращении с детьми молодой матери. Многие дочери, выйдя замуж и сделавшись матерями, чувствуют недостаток в таком руководстве и очень сожалеют, что матери, пережив некогда все, что переживает теперь дочь, не позаботились снабдить своих дочерей соответствующим руководством. Нечего говорить о том, что в семьях совсем не ведется семейных хроник, историй, записей о деятельности наиболее выдающихся членов фамилии и т. п. Предположим, что кто-либо заинтересовался каким-либо свойством, встречающимся в двух поколениях фамилии, у отца и сына. Ему захотелось бы узнать, не встречалось ли это свойство раньше в семье, не владел ли им дед или прадед, при каких условиях данная черта была приобретена родичем и что способствовало ее укреплению в семье. На эти вопросы исследователь не получит ответа: о деде еще помнят кое-что, а о прадеде ходят уже часто мифические сказания, иногда же он и совсем неизвестен. Таким образом, исследование развития свойства в семье оказывается невозможным, а вместе с тем представляется затруднительным характеризовать и семью вообще, и отдельных членов ее; может быть, богатый психологический, психиатрический и биологический материал пропал, погиб, не принеся никому пользы. Каждой семье следовало бы вести свою историю, отмечать важнейшие факты в ее складе и развитии, характеризовать наиболее выдающихся членов и указывать те пути, то влияние, силой которых они сделались выдающимися деятелями.

Таким образом, с какой бы точки зрения мы ни взглянули на наблюдения над детьми: с теоретической или практической, с точки зрения интересов родителей или детей, ученых исследователей или самой семьи, – наблюдения постоянно оказываются делом весьма важным и серьезным, могущим дать благие результаты в самых различных отношениях. Между тем тщательных наблюдателей над детьми между родителями мало, и богатые своим содержанием явления пропадают бесплодно. А явления совершаются так близко, так часто, что не наблюдать их, пропускать мимо ушей и глаз как будто грешно.

* * *

Каждый отец, каждая мать, как бы далеко ни стояли от детей, волей-неволей, в большей или меньшей мере, становятся наблюдателями их развития. Родители, близко стоящие к детям, запасают большое количество наблюдений над развитием детей. Для таких родителей представляет важность вопрос о способе наблюдений над детьми. Чтобы извлечь пользу из своих наблюдений, чтобы с помощью их определить личность дитяти и правильные отношения к нему, для этого нужно быть уверенным, что в наблюдениях нет фальши, что факты детской жизни, отразившиеся в сознании наблюдателя, отразились именно так, в том самом виде, как они происходили в действительности. Если подобной уверенности нет, если возможно предполагать, что к фактам примешалось что-либо постороннее, то пользоваться такими фактами для каких-либо выводов и определений представляется затруднительным. Таким образом, от способа наблюдений всецело зависит ценность собираемого родителями материала относительно развития их детей.

Первое, что требуется при наблюдениях над детьми, – это тщательное замечание тех внешних знаков, в которых выражаются душевные состояния детей. Непосредственно войти в душу другого человека мы не можем, мы можем знать о душевной жизни других лишь настолько, насколько она выражается во внешних знаках, т. е. в мимике лица, в движениях конечностей и всего тела, в криках и членораздельной речи. Членораздельная речь есть, конечно, главнейшее орудие для ознакомления с душевною жизнью других; но и при ней другие внешние знаки весьма важное подспорье для взаимного наблюдения и понимания. Одна членораздельная речь без мимики и жестов холодна и мертва; игра личных мускулов, блеск глаз, бледность или краснота лица, движения – существенно дополняют смысл и впечатление членораздельной речи. Мы не ценим этих вспомогательных орудий только потому, что всегда встречаем их при разговоре, привыкли к ним и даже их действие часто относим к действию членораздельной речи. Без дополняющих простой разговор и ораторскую речь внешних знаков последние показались бы нам скудными, недостаточно действующими и на ум, и на сердце. А в период до овладения дитятею членораздельною речью мимика, жесты и крики остаются единственными путями к проникновенью в детскую душу; без тщательного наблюдения их понять дитя невозможно. Поэтому всякая небрежность в наблюдении внешности дитяти, невнимательность к изменениям его лица, тона голоса, движений преградят самый доступ к детской душе, закроют ее наглухо, и взрослому тогда ничего более не останется, как превратиться из наблюдателя детской психической жизни в фантазера на тему о душевном развитии дитяти.

За наблюдением внешних знаков следует истолкование их. Одной отметкой мимического выражения, движений, звуков ограничиться нельзя, – в них выражается мысль или чувство, придающие им смысл. Если мы не поймем, что выражается во внешности дитяти, мы ничего не поймем. Итак, необходимо истолковывать внешние знаки, а в их толковании и кроется один из главнейших источников заблуждений по отношению к психическому развитию детей. Дело в том, что внешние знаки, в которых выражается психическая жизнь дитяти, мы истолковываем применительно к себе, – иначе поступать мы не можем, – и вследствие этого очень легко переносить на дитя то, что составляет достояние взрослых. В первые же дни своей жизни дитя улыбается, иногда во сне, а иногда и в бодрственном состоянии. Что значит эта улыбка, как ее понимать? Так как взрослый улыбкой выражает определенное состояние духа, имеющее отношение к определенному состоянию, предмету или факту, то подобным же образом может быть истолкована и первая улыбка ребенка. Но более чем сомнительно, чтобы детской улыбке можно было приписывать то же психическое значение, что и улыбке взрослого. Дитя произносит в первый раз слово папа или мама. Опять, какой рой представлений возникает у взрослого при этих словах? И вот, слыша одно из этих слов из уст дитяти, взрослый может думать, что дитя уже знает, кто такие отец, мать, каково их отношение к дитяти и т. д. Но ничего подобного нет в первом детском слове папа или мама. Дитя подражает молитвенным движениям взрослых, кланяется пред иконой, поднимает руку кверху и производит ею какое-то неопределенное движение, что-то бормочет. Про дитя говорят тогда, что он молится, т. е. как будто бы имеет приблизительно то же психическое настроение, что и взрослые при подобных действиях. А между тем можно ли говорить о молитвенном настроении дитяти в полтора – два года?

Ввиду весьма близкой и возможной опасности неправильно истолковать внешние знаки психических состояний дитяти, при наблюдениях над детьми весьма важно и полезно разделять эти два момента: замечание внешних знаков и их истолкование. Внешние знаки должны быть тщательно отмечены прежде всего и потом указан смысл этих знаков и те основания, почему внешние знаки толкуются так, а не иначе. Другому лицу всегда должна быть предоставлена возможность критического отношения к объяснению, и в случае нужды возможность замены его другим, более состоятельным и правдоподобным.

Наблюдения принесут всю свою пользу лишь в том случае, когда они совершаются не урывками, когда пришлось – сегодня наблюдал, потом неделю пропустил, затем два или три дня опять наблюдал, опять прекратил наблюдения на пять дней и т. д., а систематически. Отрывочные наблюдения, даже произведенные тщательно и добросовестно, весьма много теряют в своей ценности вследствие отсутствия связи между ними. Замеченные факты становятся тогда не совсем понятными и несколько неожиданными. Дитя произносило до известного времени только нечленораздельные звуки, и вдруг о нем отмечается, что оно произносит целые слова, состоящие из двух – трех слогов. Как совершился этот переворот, как дитя из бессловесного сделалось словесным – остается неизвестным; переходные ступени потеряны, упущены из вида, а вследствие этого отмеченный факт представляется неясным. Дитя совершало руками лишь неопределенные движения и не могло удерживать в них даже и одного предмета, а о нем непосредственно вслед затем отмечается, что в каждой руке оно свободно держит по предмету и играет ими, не роняя на пол. Очевидно, в наблюдениях над развитием движений дитяти был значительный перерыв, последующий факт далеко отстоит от предыдущего. Систематичность наблюдений состоит в том, чтобы развитие какой-либо деятельности дитяти было прослежено во всех существенных и характерных моментах, чтобы последующие факты, при знании предыдущих, были понятны и ясны, чтобы между отмеченными фактами была генетическая связь, последующее вытекало бы из предыдущего. Для этого наблюдение должно быть постоянным, систематичным, длинных перерывов в наблюдениях нужно избегать; если возможно, то полезно следить за дитятей изо дня в день, хотя и не нужно предполагать, что каждый день даст что-либо новое, принесет с собой какое-либо изменение. Могут пройти целые дни, в которые деятельность дитяти будет оставаться в одном положении без сколько-нибудь заметных перемен.

Сделанные наблюдения должны быть в тот же день записаны. Откладывать записывание фактов не следует: память нам легко изменяет, утеривая некоторые черты из наблюденного и соединяя сколько-нибудь подобные факты. Отложив запись на несколько дней, мы уже не в состоянии отметить факт с такою определенностью, точностью и выразительностью, с какими мы отметили бы его в день совершения. Затем факт легко может смешаться с другими и даже затеряться, забыться, пропасть. К сожалению, у нас есть довольно матерей, которые не прочь наблюдать, готовы устно делиться своими наблюдениями, но которые очень ленятся записывать. Отметить факт на бумаге для них какой-то серьезный труд; лучше им пространно рассказать о нем десять раз подряд, чем один раз коротко занести в дневник.

Таким образом, наблюдать над детьми будет значить: замечать обнаружения их психической жизни, указывать, с приведением оснований, какое именно душевное состояние выражается в замеченных внешних знаках, записывать замеченные факты и вести наблюдения систематические, а не отрывочные. Наблюдения являются процессом сложным, требующим времени и труда. Поэтому важно выяснить те пределы, в которых может быть производимо наблюдение родителями над детьми.

Так как вся жизнь детей проходит на глазах родителей, то предметом наблюдения можно сделать всю жизнь дитяти, взятую в ее целом, т. е. рост дитяти, увеличение объемов органов и веса, появление и смену зубов, заболевания, разнообразные направления психического развития – памяти, органов внешних чувств, чувствований, движений и т. д. Но задаться такою задачею – значит, прямо взять на себя непосильный труд, погнаться не только за двумя, но за пятью зайцами и ни одного не поймать. Прейер, автор известной книги (Die Seele des Kindes), поставил себе целью наблюдение над всесторонним психическим развитием своего дитяти. Для этого он три раза в день в течение трех лет занимался с дитятей, утром, в полдень и вечером, ведя обстоятельный и подробный дневник своим наблюдениям. Он владел прекрасною подготовкою для наблюдений в обширных знаниях по физиологии (Прейер – профессор физиологии) и в знакомстве с общей психологией и трудами по психологии дитяти. При громадном количестве времени, затраченного им специально на наблюдения, и при прекрасной подготовке Прейер добыл весьма ценные и систематические данные относительно различных сторон психического развития дитяти. Задаваться подобною задачею большинству родителей невозможно: у них нет такой солидной подготовки к научному наблюдению, нет такой серьезной теоретической любознательности, они не в состоянии посвящать наблюдениям столько времени и вести их с такою систематичностью. Если бы родитель, владеющий достаточным досугом, поставил себе такую же широкую цель, как Прейер, то он едва ли бы получил такие же богатые результаты, как Прейер. Поле наблюдений над детьми обыкновенным родителям нужно значительно ограничить.

Нам кажется, что для родителей было бы очень полезно, если бы они одновременно не брались за наблюдение над развитием нескольких сторон психической деятельности, а ограничились бы какою-либо одною, например, наблюдением над развитием органов внешних чувств, движений, памяти, способности речи, какой-либо группы чувствований, способности наблюдения, влияния известной внешней обстановки и известных лиц на общий склад детской психики и т. д. Особенно такое ограничение поля наблюдения нужно рекомендовать тем родителям, которые производят наблюдения впервые, у которых только одно дитя или которые наблюдают над первым своим ребенком. Для них развитие дитяти представит слишком много нового, много трудных и непонятных явлений; следить за развитием нескольких сторон разом они не в состоянии, они неопытные еще наблюдатели, да и слишком беспокойно, с волнением относятся к каждому явлению в жизни дитяти. Но, ограничивая так сферу наблюдений родителей, мы не хотим сказать, чтобы родители закрыли глаза на все явления в развитии дитяти, кроме избранного круга, чтобы они не интересовались ничем, помимо известной группы явлений. Пусть наблюдают, пусть изучают, пусть записывают. Если подвертывается какой-либо интересный факт, если характерное явление само бросается в глаза, зачем же от него отворачиваться, зачем им пренебрегать? Но такие наблюдения будут отрывочны, несистематичны, генетической связи между замеченными таким способом фактами не окажется. По отношению же к избранному кругу явлений наблюдения должны быть систематическими, особенно тщательными, существенные моменты в их развитии и связь моментов не должны быть пропущены в наблюдении.

Если у родителей будет другое дитя и над ним они также будут производить наблюдения, как и над первым, тогда они явятся более опытными и искусными наблюдателями; наблюдаемые явления будут им уже знакомы, а потому они могут расширить сферу систематических наблюдений. Это расширение сферы наблюдений должно быть, конечно, в соответствии с количеством свободного времени, интересами и вкусами родителей. Но, во всяком случае, особенно расширяться не для чего: гораздо лучше и полезнее немногое сделать тщательно и систематически, чем многое кое-как и отрывочно.

Таким образом, наблюдения родителей над детьми представляются нам в таком виде: над общим и всесторонним развитием детей ведутся наблюдения несистематические, время от времени, делаются отметки только отдельных, наиболее выдающихся фактов, генетически не связанных между собою; над некоторыми избранными сторонами в развитии детей наблюдения ведутся систематические, с занесением в дневник всех важнейших моментов в истории явления и выяснением связи между ними.