Текст книги "Под стук колес"

Кок-чай

– Нет, Василий Степанович, как хотите, но без Михаила я не поеду.

– Да пойми же ты, Алексей, у него сегодня пять машин на ремонте, а ты вне графика.

– Да причём здесь Ваш график? Моя машина стоит в степи. Пока доедем, пока сделаем, а зимний день, он чего? Правильно, короткий. А вдвоём, мы успеем.

Водитель карьерного самосвала МАЗ – 205, Алексей Воронов, уже полчаса доказывал директору автобазы, что без бригадира линии ТО-2, Михаила, ему никак не обойтись. Василий Степанович и сам это знал, но, честно сказать, ему жалко было парня посылать в степь. Мороз за сорок, туда почти пятьдесят километров, да целый день на улице.

– Ты хоть где её оставил?

– Да на окраине кишлака. – Алексей почувствовал, как директор начинает уступать.

– Там хоть погреться есть где?

– Да Вы что, Степанович! Там любой казах в дом пустит и чаем напоит, и накормит.

– Ладно, забирай. Скажи только, пусть людей расставит, а ты пока редуктор загрузи.

– Уже всё, давно, загружено Василий Степанович, – Алексей был доволен собой, – ещё вчера вечером.

Выходя из кабинета, он в коридоре столкнулся с Михаилом.

– Ну как? – спросил Михаил.

– Всё отлично, едем! Да, и ещё, слесарей расставил?

– Как всегда, все на своих местах.

Алексей хлопнул его по плечу.

– Тогда погнали!

Во дворе автобазы их ждал Сергей, и вскоре, выехав из посёлка, они помчались по необозримой, ровной как стол, казахской степи. Вокруг, на много километров ни одного ориентира, никаких знаков, вешек, или холмиков. Дорога то раздваивалась, то снова соединялась в одну, а то вдруг делилась на три части и расходилась в разные стороны. Белесое небо сливалось с заснеженной степью, и определить, где горизонт, и есть ли он вообще, было не возможно. Алексей с Сергеем говорили о будущем ремонте, а Михаил смотрел на дорогу, на заснеженную равнину, и ему казалось, что они катятся куда-то в неизведанную вечность и назад уже возврата не будет. Вот оно, настоящее, белое безмолвие, вспомнив Джека Лондона, подумал он.

Иногда машина попадала на «стиральную доску», и тогда Сергей сворачивал в сторону, и она шла по целине мягко, слегка покачиваясь, то теряя дорогу, то снова выходя на неё. Белый, алюминиевый зубр на капоте, олицетворял, мощь и надёжность двигателя, а тепло от него, создавало видимость комфорта.

Когда приехали на место, их вышел встречать хозяин дома, возле которого стояла машина. Это был казах, мужчина лет пятидесяти, среднего роста и крепкого телосложения. Невзирая на сильный мороз, он был одет довольно легко, и сразу пригласил всех в гости.

– Алексей, ребят бери, идём в дом, кок-чай пить будем. – Его широкое, скуластое лицо с раскосыми глазами, излучало доброту и гостеприимство.

– Спасибо Каербек, но извини, работы много, а зимний день, сам знаешь, короткий. Сейчас каждая минута дорога. Вот когда всё сделаем, тогда уж обязательно посидим.

А сделать действительно предстояло много. У МАЗА «полетел» редуктор заднего моста. Надо было отсоединить кардан, поддомкратить машину, выбить пальцы, что крепили рессоры, выкатить мост, снять редуктор, вставить новый, а дальше в обратном порядке. Всё, кажется, очень просто, но это только, кажется.

– Хорошо, – сказал Каербек, – заходите в любое время, кок – чай есть, шурпа есть, арака тоже есть.

– Спасибо уважаемый, зайдём, обязательно зайдём. – Заверил его Алексей. – А сейчас извини, не можем.

Первым делом выгрузили редуктор и Сергей уехал. Пока Алексей выставлял два домкрата, Михаил уже лежал под машиной и отсоединял карданный вал. Они работали слаженно, без суеты, но дело продвигалось медленно. Минус сорок, давало о себе знать. Даже сквозь тёплые, солдатские рукавицы, доставал ледяной холод металла. Не очень удобно в таких рукавицах крутить гайки, но и голой рукой её не возьмешь. А мороз искал малейшую лазейку, чтоб добраться до тела и Михаил, лёжа на снегу, под машиной, испытал на себе это полной мерой. Малейшее дуновение ветерка обжигало лицо. Студеный воздух разрывал легкие, и приходилось его цедить сквозь зубы, аккуратно, словно это был, знаменитый, уральский чай с барашками[3]3
  Существует обычай, в чашку горячего чая, добавляют раскалённые камушки и чай в чашке, начинает кипеть. Это и есть барашки.


[Закрыть].

Время от времени подходил Каербек, приглашая хоть немного погреться, а услышав очередное «некогда» обиженно качал головой и молча, уходил в дом.

Наконец-то они выкатили мост и облегчённо вздохнули. Но день повернул к вечеру, и надо было спешить. Работа пошла веселее. Они довольно быстро поменяли редуктор, затянули болты и начали закатывать мост на место. Вскоре снова подошёл Каербек.

– Ну что, уже заканчиваете? – С надеждой в голосе спросил он.

– Да, осталось немного. – Алексей шплинтовал пальцы. – Теперь трактор надо. Без буксира не заведём.

– Трактор, когда надо? – Спросил Каербек.

Я думаю, что через полчаса… Миша, как у тебя там?

– Ещё раз болты протяну и кардан готовый. – Откликнулся Михаил.

Вскоре машину завели и они, наконец-то вошли в дом. Ещё в сенях, раздеваясь, Михаил почувствовал, будто он проваливается в далёкое детство. На него вдруг повеяло, деревенским уютом, теплом и ещё чем-то таким знакомым и родным. В доме пахло свежеиспечённым хлебом, парным молоком, душистыми травами, что пучками висели напротив русской печи и радушным гостеприимством. Казалось, даже старые фотографии, что висели на стенах, были очень рады неожиданным гостям. Хозяин, не спеша, наливал в красивые, глубокие пиалы, густой чай приговаривая:

– Сначала кок-чай пьём, потом шурпа кушаем.

Михаил взял пиалу двумя руками и осторожно, чтоб не обжечься, сделал маленький глоток. От удивления он чуть её не уронил. Это был Божественный напиток! Такого аромата и вкуса нельзя было себе даже представить, Да и сравнивать было не с чем. Здесь был и нежный запах горького шоколада, и аромат цейлонского чая, и какой-то особый, не передаваемый вкус топленого, молока. Но главное, кок – чай разносил по уставшему организму тепло и наполнял его новой силой. Он чувствовал, как исчезает усталость, мышцы наполняются бодростью, а по всему телу разливается чувственная истома. А хозяин уже подавал на стол глубокие тарелки с душистой, вкуснейшей шурпой, и нарезал огромными ломтями ароматный хлеб домашней выпечки. Поужинали быстро и, поблагодарив Каербека за гостеприимство, начали собираться в дорогу.

– Михаил, садись-ка за руль, – сказал Алексей, – уж больно я что-то устал сегодня.

И снова дорога, но теперь уже они ехали по ночной степи. Мощные фары разрывали своими лучами вязкую темень, как бы вгрызаясь в неё всё дальше и дальше и невидимыми нитями, тянули за собой машину туда, в непроглядную даль, где их ждали и тепло, и уют домашнего очага. Ровно урчал двигатель. С чувством выполненного долга, дремал на пассажирском сидении, уставший Алексей. Внимательно вглядываясь в дорогу, Михаил размышлял о незабываемом вкусе, казахского, кок-чая.

Артист из Соктахана

Величественно возвышается над Зейской равниной Соктаханский хребет. Его сопки, стоящие ровным, широким полукругом похожи на огромных, сказочных воинов, что замерли в едином строю, не решаясь ступить на не знакомую для них землю. На протяжении тысячелетий, эти сказочные исполины покрылись густым разнолесьем, где рядом с берёзами и ёлками растёт и дуб, и ольха, и красавица пихта, и конечно, любимая всеми-лиственница. Вдоль подножия Соктаханского хребта, широкой, нескончаемой лентой тянется орешник. Кто-то называет его лещиной, кто-то фундуком, но его труднопроходимые заросли являются настоящей кладовой для всего живого в округе. Весной, все строители Зейской ГРЭС, приехавшие из разных уголков огромной страны, не могут оторвать взгляд от весеннего цветения багульника, что своим сиреневым цветом, словно волшебным ковром, укрывает все склоны величественного хребта. Убежавшая от своего родителя Станового, своенравная Зея прорвала преградивший, её Соктахан и устремилась к Амуру. Вырвавшись на свободу она, то раскинув свои берега по широкой долине, течёт медленно, не спеша, то вдруг сузившись, снова устремляется вперёд.

Тёплый весенний день клонился к вечеру. Закончив работу, бригада скалолазов, убрав снаряжение в вагончик, не спеша отправилась вниз. Там, у подножия сопки их ждала «дежурка», водитель которой, в ожидании пассажиров, занимался сбором берёзового сока. Уже вторую неделю они очищали двухсотметровую стенку от висящих камней и осыпей с целью обезопасить работу строителей, что уже были готовы, там, внизу, приступить к закладке фундамента новой котельной. Молодые парни, словно и не было тяжёлой работы, весело перекликаясь, разбрелись по склону в поисках «своих» берёз с висящими, на них банках. Уже три дня они поднимались наверх пешком, развешивая на выбранных берёзах ёмкости для сбора сока, а вечером, забрав содержимое, везли домой. Всем хотелось угостить своих близких, самым вкусным, свежим, настоящим, а главное, своими руками добытым, берёзовым соком. То слева, то справа, то где-то сзади раздавались восторжённые крики: «Эгей! Мужики! У меня сегодня самый сладкий!» «И у меня тоже!» «А у меня сегодня с кислинкой!» «А у меня почему-то сок салатного оттенка!» В этих весёлых перекличках сначала затерялся голос рыжеволосого шутника Геннадия, что где-то снизу, срочно звал всех к себе.

– Что случилось, Генка? – Закричал Николай.

– Наверное, медведя поймал, – откликнулся Юра. – А тот его не отпускает!

– Ребята, я серьёзно, не пожалеете! – Продолжал звать Геннадий. – Скорее ко мне!

Все заспешили на зов товарища и уже через пару минут, двенадцать скалолазов собрались возле Геннадия, который внимательно разглядывал мёртвого енота.

– И чего кричал? – Спросил Виктор, – я что, дохлого енота не видел?

– Это не енот, – сказал Олег, – а енотовидная собака.

– Нет, это енот, самый настоящий, – с загадочной улыбкой на веснушчатом лице, сказал Геннадий, и аккуратно пошевелил ботинком дохлое животное.

– Наверное, недавно концы отдал. – Сделал заключение Олег и тоже слегка потрогал его ботинком.

– А может шкуру с него снять, – предложил Юра.

– Поздно, – откликнулся Василий, – у него уже мездра не та.

– Так мужики, все затихли, и не шевелитесь, – Геннадий продолжал хитро улыбаться. – Я вам сейчас фокус покажу.

В ожидании фокуса все затихли, глядя то на дохлого енота, то на Геннадия. Так прошло минуты две, и вдруг енот ожил и начал медленно выползать из круга окруживших его ног.

– Ты куда? – Воскликнул Геннадий и топнул ногой.

Енот мгновенно замер! Сначала все опешили, но тут же раздался дружный хохот.

– Вот даёт! – Олег был в восторге.

– Так он у нас оказывается артист, – смеялся Василий.

– А я с него ещё и шкуру хотел снять, – хохотал Юра.

– Ты где его взял? – Спросил Олег.

– Да нигде я его не брал, он неожиданно на меня выскочил, я даже подпрыгнул с испугу и что-то крикнул, а он раз, и мёртвый. Стал шевелить его, а он не реагирует, ну я понял, что он прикидывается, вот вас и позвал.

Так повторилось два раза, но когда «мёртвого» енота перевернули на спину, то смеху не было предела. Некоторое время он лежал неподвижно и, кажется, даже не дышал, но потом поднапрягся, и медленно открыл один глаз, и так же медленно поворачивая свою смазливую мордочку, оглядел окружающих его людей. Дойдя до края, он резко закрыл глаз, откинул голову и опять умер. И снова взрыв смеха, разнёся по склону сопки. Такого поведения от зверька никто не ожидал.

– Ладно, мужики, – сказал Михаил, которого все уважительно называли Петрович. – Хватит издеваться над фауной. – Он аккуратно, носком ботинка, перевернул енота на брюхо. – Пусть идёт по своим делам, может его дома тоже кто-то ждёт.

Все затихли, наступила мёртвая тишина, и только слегка шумели качаемые лёгким ветерком ветви окружавших их деревьев. Через какое-то время, енот, не открывая глаз, медленно двинулся вперёд. Он прополз мимо ног Олега и Василия, явно не замечая блестящих триконей на их ботинках, потом, метров через пять, поднялся и как будто на полусогнутых ногах, не спеша затрусил по своим делам.

– Ну, Генка, вечно ты что-то устроишь, – смеясь, сказал Петрович и вся бригада, крепко держа свои ёмкости с драгоценной влагою, дружно направилась вниз.

г. Зея. Весна 1972 г.

Сохатый

После ужина, инженер партии Гидролестранса подошёл к костру и на небольшом, сделанном из жердей, столике разложил свои карты.

– Герман, – позвал он, – подойди-ка сюда.

– А что там интересного, что я ещё не видел?

– Помнишь, года три назад, мы вели трассу в верховьях Бардагона?

– Ну как же, Николаевич! Это где ты козла завалил. – Герман подошёл к столу. – И что?

– Там надо исправить один километр. Вот смотри. – Инженер показал на карту. – Мы стоим здесь, на Сергеевском ручье. Отсюда до той трассы 12 километров. Завтра заканчиваем этот участок и уходим на Бардагон.

Не заметно к столику подтянулись и остальные члены экспедиции.

– Я думаю, дня за три управимся. – Продолжал он. – Пойдут пять человек. Остальные и повариха остаются в лагере. Желающие есть?

– Обижаешь, начальник… Кто может отказаться от такой прогулки? – Откликнулся Валера, попивая мелкими глоточками из консервной банки, густой чифирь.

– Ладно, сам отберу кого надо. – Сказал Николаевич и свернул карту.

– Виктор Николаевич, – Николай тронул его за плечо, – я обязательно иду.

– Разберёмся, – улыбнулся тот, – налей-ка мне лучше чайку.

* * *

В день выхода на Бардагон, на завтрак, как всегда, была полная тарелка борща из консервированных ингредиентов, а так же, полная тарелка макарон по-флотски и компот в неограниченном количестве. К такому завтраку начал привыкать и интеллигентный Вадим, который считал, что булочка с маслом да чашечка кофе без сахара это именно то, что нужно нормальному человеку перед выходом на работу.

После быстрых сборов, все расселись и Виктор Николаевич провёл маленький инструктаж.

– И так! Первым идёт Николай с карабином, за ним Валера, Герман, Вадим и я с ружьём замыкающим. Расстояние, между идущими, не ближе трёх метров. Николаю внимательно смотреть под ноги, вперёд и по сторонам. Особенно когда выйдем на тропу.

– А чего боимся? – Удивлённо спросил Вадим. – До ближайшего посёлка 400 километров. На всю округу мы одни.

– Это ты в своём городе одинок, – улыбнулся инженер, – а здесь люди живут. Охотятся. Самострелы ставят, петли, капканы, ямы на тропе роют.

– Тайга – закон, медведь – прокурор. – Допивая очередную порцию чифиря, спокойно сказал Валера.

– Так, всё! Прекратили разговоры! – Инженер встал. – Первый пошёл!

Небольшой отряд вышел из лагеря и, растянувшись в цепочку, пошёл по разбитой лесовозами таёжной дороге строго на Запад. Через километр, дойдя до вырубленной делянке леса, дорога закончилась. Дальше стояла нетронутая тайга. Маленькая экспедиция, перейдя ручей, вошла в чащу как нож в масло. Шли, молча, берегли силы и пытались выдержать расстояние между друг – другом, но всё равно, ветки хлестали по лицам, а горячий пот смывал, деметил и комары радовались «дарам природы». Москитные сетки обычно не одевали, в них было душно и при ходьбе это чувствовалось особенно. Вскоре вышли на звериную тропу, и идти стало намного легче. Николай внимательно смотрел по сторонам и под ноги. Ничего не говорило о близком присутствии человека, но и звериных следов было мало. Вот совсем недавно, оставляя отпечатки игрушечных копыт, прошла осторожная кабарга. Где-то недалеко стучал дятел. На одной из нижних веток огромной пихты, сидела белка и внимательно следила за пришельцами. Её чёрная, нарядная шубка с белым галстуком, блестела в солнечных лучах, а огромный, пушистый хвост, красиво лежал на спине. По цепочке передали команду сделать привал. Нашли удобную поляну, остановились, сняли рюкзаки и попадали в полуметровый мох, как в перину. Воздух, напоенный ароматами хвои и багульника опьянял не хуже вина.

– Николаевич, посмотри по карте, где-то здесь был ларёк с газировкой. – Обратился Герман к инженеру.

– Там ещё и пиво было, – поддакнул Валера.

– Сейчас гляну, – и он достал карту. – Вот впереди только озеро, до него где-то километра три. Думаю, что можно будет искупаться.

После десятиминутного отдыха отряд снова пошёл вперед, и следующий привал сделали уже на берегу небольшого таёжного озера. Оно было в длину метров семьдесят и не более тридцати в ширину. Окруженное высокими, раскидистыми елями, прогревалось плохо, а ледяная вода отбивала всякое желание купаться. Подойдя к берегу, Вадим набрал полные лёгкие воздуха, раскинул в стороны руки, и от нечего делать закричал во весь голос:

– Эй! Дай лодку!

На том берегу зашевелились кусты, и показалась лохматая голова с огромной бородой.

– Чего орёшь? – Спросила голова.

Все опешили.

– Ты кто? – Спросил Валера.

– А вы кто?

– Мы экспедиция!

– А я бичую здесь. – Кусты раздвинулись, и на берег вышел небольшого роста коренастый мужик в энцефалитке и с топором в руке. Обойдя озеро, он подошёл, к ребятам. Поздоровались.

– А чем занят? – Спросил Николаевич.

– Да делянку для леспромхоза нарезаю.

– Один?

– А чё тут вдвоём делать? Конечно один.

– И не страшно одному-то? – Спросил Вадим.

Мужик внимательно посмотрел на него, оценивающим взглядом и глубокомысленно изрёк:

– Это люди как звери, а вот звери, лучше людей, да и ружьишко у меня есть. Тоже как у вас, шестнадцатка, – глядя на Николаевича, сказал он.

– А патроны? – Спросил Николай.

– Один остался. – Спокойно ответил бородач.

– Вот возьми. – Инженер протянул мужику пачку патронов. Тот не спеша взял боеприпас, поблагодарил, и вскоре, поговорив о том – о – сём, они снова отправились в путь. В два часа дня подошли к реке и на красивой поляне, разбили лагерь. Палатки поставили быстро, решили сначала перекусить, а потом сходить на трассу.

– А что нам этот километр, – накладывая на кусок сухаря тушёнку, начал вслух размышлять Герман. – Нечего и смотреть. Берём инструмент, и сегодня же всё сделаем. И прорубим, и с пикетируем. А завтра отдохнём, половим хариуса, сделаем малосол, ушицы похлебаем. Валера ты как?

– Да я всегда согласен.

– Николай, а ты?

– Я тоже за, – ответил Николай.

– А меня, почему не спрашиваешь? – Вадим повернулся к Герману.

– А куда ты денешься, – засмеялся Герман, – нас ведь большинство.

Вскоре в тайге весело застучали топоры, а через три часа, с шутками да прибаутками, работа была закончена. Ребята сложили треногу, упаковали теодолит и вернулись в лагерь. Уходя на трассу, Николай оставил палатку открытой, и теперь она была наполнена паутами. Огромные мухи метались по палатке в поисках выхода, но было уже поздно. Он быстро переловил их и сложил в заранее приготовленную коробку. Лучшей наживки для хариуса, было не найти.

Небольшие, до двух метров глубины, омутки Бардагона, за день прогрелись, течение почти не наблюдалось и все, дружно искупались в кристально чистой, прохладной воде. После ужина разошлись с удочками по реке, но вскоре стемнело и все вернулись в лагерь, хвастаясь своим уловом. Хариус клевал отменно, его тут же засолили и улеглись спать. Николай уснул быстро, но спал как всегда сторожко. Он всегда слышал сквозь сон и «лай» дикого козла, и треск ветки, и тихий шелест листвы. Такое состояние не раздражало, наоборот, он чувствовал себя часовым, что в любое время может защитить, в случае опасности, своих друзей. Вот и на этот раз Николай услышал треск сухой ветки. Звук был сильным и он проснулся. Рядом укрывшись с головой, в спальнике, мирно сопел Вадим. Снова, но уже ближе, раздался треск, кто-то явно шёл к ним в лагерь. Он посмотрел на часы, скоро четыре, начинался рассвет. Надо встретить гостя, решил Николай и начал быстро одеваться. Через минуту он уже стоял за толстым стволом лиственницы, с карабином в руках, и внимательно вглядываясь в сторону идущего звука. Кто-то шёл тяжело, не скрываясь, временами останавливаясь. Слышно было прерывистое, с хрипом, дыхание.

Из своей палатки, с ружьём, вылез Виктор Николаевич. Он тихо подошёл к Николаю.

– Давно стоишь? – Шёпотом спросил он.

– Да нет, минуты две. Как думаешь, кто это? – Тоже шёпотом спросил Николай.

– Думаю, что зверь. Скоро увидим. Приготовься.

Звук приближался, нарастало напряжение, минуты ожидания превращались в часы, но вот на поляну, из-за кустов ельника, высунулась голова лося. Он остановился, как бы осматриваясь, и решая для себя, туда ли пришёл. Николай начал медленно поднимать карабин, но инженер его остановил, жестом показывая, не стреляй. Лось снова пошёл вперёд. Движения его было не уверенными, дыхание тяжёлым. Он шел, покачиваясь из стороны в сторону, и было такое ощущение, что зверь вот-вот упадёт.

– Петля, – Виктор Николаевич показал на сохатого. – Видишь, как шея перетянута.

– И что теперь? – Всё также шёпотом спросил Николай.

– Он ведь не просто так пришёл. – Задумчиво прошептал инженер. – Надо будет снять с него трос или проволоку, что там у него…

Они положили оружие и медленно вышли из-за дерева. Зверь, увидев людей, остановился, широко расставив ноги.

– Так, Николай, идём медленно, без резких движений. Заходим с двух сторон. И главное, берегись передних ног.

Лось стоял неподвижно, наклонив огромную голову. Он с надеждой смотрел на медленно приближающихся к нему людей.

Николай увидел, что узел проволочной петли был с его стороны. Он не спеша дотянулся до него и начал осторожно разгибать проволоку, растягивая петлю, освобождая шею животного от смертельной удавки. Лось вздрагивал всем телом, но стоял, не сходя с места. Виктор Николаевич помогал ему с той стороны и через минуту, когда сняли петлю, они также медленно стали отходить от него. Лось, ещё какое-то время постоял, приходя в себя, и повернув голову, внимательно посмотрел на своих спасителей, словно хотел запомнить эти лица, и слегка шатаясь, бесшумно исчез в лесу.

– Да… Кому скажи, не поверят. – Николай оглянулся. Сзади стоял Герман. – Двенадцать лет по тайге хожу, но о таком даже и не слыхал. Николай почувствовал, как спадает нервное напряжение.

– Ну и что? – Улыбаясь чему-то своему, сказал он. – А я вот, в тайге первый год, а уже самого сохатого из петли вынул.

Все засмеялись, явно радуясь удачному спасению благородного животного. А в той стороне, куда ушёл сохатый, над отрогами Станового хребта, вспыхнул оранжевый пожар. Где-то далеко за сопками медленно вставало Солнце. Начинался новый день.