Текст книги "Седьмая чаша гнева"

Он присел на кровать и рассказал о случившемся. Бабушка выслушала его и сказала просто:

«Иди, ложись спать!»

«Ты, что, не веришь мне?» – воскликнул он удивленно.

«Почему же, я верю тебе, – сказала бабушка, зевая, – к тебе приходил домовой!»

«Зачем? Что ему от меня надо?»

«Не знаю, внучек? Только думаю, что ты покинешь этот дом, чтобы никогда не переступить его порога!»

Бабушка, как в воду глядела. Он уехал поступать в институт. И никогда больше не переступал порога этой квартиры.

И опять лезут воспоминания. Почему только такого содержания?..

Трижды пришлось ему пережить ночные кошмары. Один из них был связан с местным городским кладбищем.

Был поздний зимний вечер января 1947 года. Полтора месяца тому назад умерла во время родов двоюродная сестра отца. Ей было 36 лет, возраст, когда роды всегда протекают тяжело. А она разродилась двойней. На свет появились две крошечные девочки. Через два дня умерла одна из них, и ее похоронили в одном гробу с умершей матерью. И вот теперь, утром 13 января, умерла и вторая девочка. Сейчас за столом сидело двое мужчин. Одним был отец Его, второго звали Афанасием, он был мужем умершей родильницы и двух близняшек. Оба пили вино, почти не закусывая. На Афанасии был надет китель с погонами майора, на груди блестели прикрепленные к кителю ордена. Афанасию нужно было срочно отправляться на службу в Восточную Германию, а времени не оставалось. Поезд отправлялся днем, ходил он через день. За утренние часы похоронить ребенка, как положено, не получалось.

Отец, рубя воздух ладонью руки, сказал: «Все, Афанасий, успеем, если могилу заказать сегодня. Похороним рядом с ее матерью!»

«А не поздно ли?» – усомнился Афанасий.

«Почему поздно? – настаивал отец. – Сейчас 20 минут одиннадцатого. Полнолуние. Видно, как днем! Могильщик, он же сторож, находится на кладбище… Накинем сотню, он – все до утра сделает!

Отец сказал Ему: «Пойдешь на кладбище. Там в центре, вблизи церкви найдешь сторожа, закажешь вырыть могилу. Рядом с теткой Лидой, понял? Вот деньги, отдашь сторожу!»

Лидой звали умершую сестру отца, жену Афанасия.

Он не стал упрямиться, понимая, что другого выхода нет. Весь разговор от слова, до слова был ему слышен. Он был приучен к тактичному поведению, не вмешиваться в разговор, если к нему не приглашают. Идти не хотелось, но и бесплодный спор с подвыпившим отцом ничего бы не дал.

И вот Он на кладбище. Памятники, кресты, голые деревья. Светло, как днем и кладбище хорошо просматривается. Зима малоснежная, только кое-где пятнами виден снег. Земля скована морозом. Он тепло одет, но мороз находит щели, чтобы доказать человеку свое превосходство. Он уже облазил все кладбище, в поисках сторожа – все напрасно. В который раз он приходит к исходной точке, дереву, к стволу которого прибит кусок ржавой жести, на которой мелом корявыми буквами написано: «Сторож здесь». Чуть в стороне высится груда камней – все, что осталось от кладбищенской часовни, гордо именуемой – церковью. Вдруг потянул легкий ветерок и принес запах дыма. Он пригляделся и увидел в шести шагах, в глубине голого кустарника, трубу, на метр возвышающуюся над уровнем земли. Из трубы шел дым. Он подошел ближе и увидел дверь. Она располагалась горизонтально, видна даже прибитая гвоздями ручка. Он постучал в дверь ногой. Из-под земли послышалось: «Входи!» Он открыл дверь и стал спускаться по ступенькам лестницы в старый, приспособленный под жилье, склеп. И чугунную печурку, и скособоченный стол он увидел потом, когда пришел в себя. А пока у него дыхание перехватило от того, что увидел! В деревянном, некрашеном, гробу, наполненном стружками, сидел самый настоящий человек.

«Ну, чего уставился? – проскрипел он, выдыхая запах алкоголя. – Сторож я, сторож! Не бойся – не покойник я! Зачем пожаловал?»

Он, путаясь в словах, еще не придя в себя от изумления, смешанного со страхом, стал объяснять.

«Все – ясно! – сказал сторож, покидая гроб. – Давай деньги и показывай, где копать надо?».

Если к чему-то готовиться неприятному?.. Если ожидать что-то неприятное, это не означает, что встреча реальная все же не потрясет тебя. Вечер подходил к концу, он собирался провожать домой девушку, с которой познакомился этим вечером, когда к нему подошли двое сокурсников. Один из них сказал: «Хорошо, что мы разыскали тебя. „Додик“ велел передать, если к завтрашнему утру не будет отпрепарированы мышцы нижней конечности, можешь идти в деканат и забирать свои документы!» Додиком студенты звали между собой Давида Ароновича Сигалевича, в ту пору ассистента кафедры нормальной анатомии. Нет, Он не был злостным прогульщиком. Просто всю последнюю неделю на производстве, где трудился Он, подрабатывая на жизнь, был аврал с выполнением плана. Пришлось пожертвовать занятиями. Перед этим у него был неприятный разговор с деканом, который тоже указал ему на пропуски. Он пожаловался декану Василию Максимовичу Тоцкому на материальные трудности своего бытия. На что декан, сказал, сочувственно вздыхая:

«Да и у меня были в бытность студентом тяжелые дни, когда приходилось есть только хлеб с маслом!»

После такого разговора с деканом Он понял, что нужно как-то выкручиваться! И вот это время «выкручивания» наступило. Перспектива покинуть институт не устраивала его. Безденежье не позволяло куда-нибудь перебраться. Живя здесь, он мог еще рассчитывать на продуктовую передачу из дома. Правду сказать, последнюю передачу с рыбой он получил полгода назад… но все же?.. Время позднее, одиннадцать вечера, если не сказать ночи. Нужно попасть домой, взять пинцет и скальпель, захватить халат и успеть до полуночи добраться до морга, именуемого гордо – Анатомическим театром. Он не боялся трупов, привыкнув к множеству их во время войны. В институте приучили всех студентов мужского пола работать без перчаток, разрешая ими пользоваться только женщинам.

Анатомический театр находился на окраине города. От дома, где он снимал угол, было минут десять ходьбы. Сокращая путь к нему, приходилось пробираться вдоль одноэтажных зданий дореволюционной постройки, ни одного окна их не выходило в сторону тропинки. Далее простирался обширный пустырь. Встреча со злым человеком в таком глухом месте ничего доброго не предвещала. По-счастью, злые люди к моргу в ту пору не ходили. Освещения здесь тоже не было, не считая тусклой лампочки, висящей высоко на столбе, неподалеку от «театра». Редкие люди, ходившие этой тропой, пользовались в пути электрическими фонариками. Электрический фонарик для Него был недопустимой роскошью. Он полагался на память и чутье, шагая уверенно, минуя ямы и заросли бурьяна. Вот и столб с лампочкой. Ворота морга закрывались после полуночи. Он успел – ворота были открыты. Он зашел в сторожку за ключами от входной двери. В сторожке проживала Дуся, женщина неопределенного возраста, официально занимающая должность препаратора, т. е. младшего сотрудника, утилизирующего человеческие останки, после многочисленных манипуляций над ними бесчисленного количества студентов-медиков. Такой сотрудник ценился на вес золота. Где еще найдешь работника, выполняющего за жалкие гроши такую грязную работу? Такой и была Дуся, которая уже много лет работала, не жалуясь на свою судьбу. Этому позволяло и то, что умственное развитие Дуси остановилось тогда, когда ей исполнилось семь лет. Никто не мог ответить на вопрос: «Как и почему это случилось?» Есть вопросы, на которые никто и никогда не даст положительного ответа. Долго стучал он в дверь сторожки, пока из нее не вышла Дуся. Увидев молодого человека с халатом в руках, она без разговоров вручила ему ключ от входной двери. Света в двух длиннющих коридорах морга не было, Пришлось идти, придерживаясь внутренней поверхности наружной стены здания, правильно полагая, что она обязательно приведет к цели – секционной комнате №4, в которой хозяином был Сигалевич. Комната располагалась в самом конце здания, рядом с анатомическим музеем. Вот и заветная дверь. Она никогда не закрывалась на ключ. Оставалось, перешагнуть порог, протянуть вправо руку и нащупать выключатель. Так он и поступил, в тоже мгновение, падая на два трупа, лежащие на носилках, у самой двери. Они еще были теплыми. Похоже, санитарки, принесли их сюда, поставили на пол у входа и сбежали от страха перед самим зданием и его вечными обитателями. Вот тут он на себе почувствовал знаменитую фразу: «От страха волосы дыбом стали» У него дыбом стали волосы не только на голове, но на руках и ногах. Включив свет, он долго отводил душу, ругаясь так, как никогда не ругался, употребляя такие слова, которые никто от него ни разу не слышал. Успокоившись, он еще долго вылавливал в чане с раствором формалина труп. К утру задание было выполнено. Додик даже похвалил его, говоря: «Из тебя бы вышел настоящий препаратор!» Непонятно было только – какой?

Какую опасность может таить в себе обычное городское кладбище, да еще та часть его, которая уже многие годы не используется для захоронения усопших? Отец еще в детские годы приучил Его не бояться мест захоронений человеческих останков, говоря: «Нужно бояться живых, а не мертвых!» Урок им был твердо усвоен. И, тем не менее, с ним произошел один случай, оставивший память на всю жизнь. Их было пятеро: две девушки и три парня. Он оказался без пары. Впрочем, на этот раз это не имело никакого значения, так как пары не спешили расходиться. Просто бродили по центральной улице, одним концом выходившей на обширную без твердого покрытия площадь, за которой отчетливо проглядывались все элементы городского кладбища. Темой разговора почему-то избрали места захоронения. Один из парней предложил: «Хотите, я расскажу вам один анекдот про мертвецов?»

«Валяй!» – согласились остальные.

«Так вот, – начал Феликс, самый рослый из парней. – Как-то одна женщина спешила домой. Обходить кладбище стороной потребовало большого времени, но она решила его пересечь прямо. Уже смеркалось. Она шла, трясясь от страха, пока не увидела идущего по аллее какого-то мужчину. При виде его женщина успокоилась, подошла ближе и попросила провести ее к выходу из кладбища. Тот вывел ее. Прощаясь, она сказала: «Спасибо, что проводили меня! Я так боюсь мертвецов!»

«А чего нас бояться?» – ответил мужчина и исчез.

«И вовсе не смешно!» – сказала одна девушка.

«Да, наверное, страшно идти одному ночью по кладбищу?» – добавила другая.

«Да все это – ерунда! Чего бояться на кладбище?» – сказал Он.

Эта фраза стала основой возникшего спора. За бутылку коньяка Он обязался пересечь старую часть кладбища. От слов Он тут же перешел к делу. Перелез через каменную ограду и без тени страха углубился в лабиринт могил, памятников и старинных склепов. Остальные члены компании направились по дороге, отделяющей старое кладбище от нового, для того, чтобы, зайдя с другой стороны, ожидать прихода «смельчака». Он шел, не торопясь, ловко обходя могилы и памятники, пока что-то не заставило его обернуться. Он увидел, что в сером полусумраке, что за ним двигалось что-то белое и довольно крупных размеров. Сначала Он крепился, а потом не выдержал и побежал. Если бы можно было видеть его бег, то, вероятнее всего, все рекорды бегунов с преодолением преград были им перекрыты, Если бы нашелся хоть один свидетель, видевший, что он вытворял, перелетая через небольшие памятники и ограды. Он быстро устал, Не в силах дальше бежать, остановился. Страх исчез, его охватила ярость. Он поднял с какой-то могилы крупный обломок камня, и когда это, белое, приблизилось, метнул в него. Раздался собачий вой, сменившийся поскуливанием. И животное, с поврежденной ногой, быстро поковыляв, скрылось. Он устало опустился на могильную плиту. Не было сил анализировать, откуда и почему на кладбище в такое время оказалась белая собака? Почему она последовала за ним? Факт оставался один – это было реальное, живое существо, а не мифическое, заброшенное из небытия к нему навстречу. Когда он появился перед друзьями, лицо его было совершенно спокойно, никаких следов волнений на нем. Обращаясь к компании, Он сказал: «А теперь пойдем и разопьем коньяк. Ресторан открыт до двух часов ночи!»

Большинство из нас не обращает внимания на необычные события, имевшие место в нашей жизни до тех пор, пока они не приведут к каким-либо разрушительным печальным последствиям. И даже такой исход, не всегда заставляет нас искать причины. Мы со смехом, или безразличием, рассказываем приятелям и знакомым о фактах необычных. Считая их случайными, забавными. И начинаем мы свой рассказ примерно такими словами: «Забавная штука со мной приключилась…».

Асфальтированное шоссе было ровное, как стрела. Были спуски и подъемы. Запорожец брал их по инерции. Было жарко, и он опустил стекла дверей. Потом небо заволокло тучами, начался дождь, вначале слабый, потом настолько сильный, что «дворники» не успевали смахивать воду с ветрового стекла. Разразилась сильная гроза. Он не понимал, почему многие водители сворачивают с дороги и останавливаются на обочине. Опыта никакого. Не знал он того, что движущийся автомобиль – великолепная цель для молнии. Не знал он и того, как следует себя вести, если молния все-таки угодила в автомобиль? Нет, он не гнал машину. На спидометре его все время была одна и та же цифра – 60 км. Он обычно придерживался скорости в 75 км. Это была идеальная скорость для его «драндулета», на этой скорости мотор машины работал ровно, не перегреваясь в любую жаркую погоду, даже на затяжных подъемах. Но гроза и дождь не позволяли идти ему обычной крейсерской скоростью. За ним пристроился желтый «Москвич», еще сзади, то и дело, показывался передок новенькой «Газ-24». Похоже, что водителям более престижных марок, было зазорно двигаться в кильватере его, осмеянного многими анекдотами «Запорожца». Да, и он сам удивлялся, почему дали такое истинно казацкое название этой металлической крошке, величаемой остальными водителями «консервной банкой»? Спидометр отсчитывал километры, а строй машин не менялся. Но, такое положение не должно было длиться слишком долго. И действительно, водитель «Москвича» первым не выдержал. Он не стал мешать его обгону, но и не сбрасывал скорости. Но, когда в зеркало заднего вида увидел, что на обгон пошел и водитель «Волги», то всей кожей своею почувствовал опасность. Холод прошелся по ней, и в груди что-то заныло. Он сбросил газ и стал притормаживать. Жена спросила его: «Зачем ты останавливаешь машину прямо на проезжей части, а не сворачиваешь на обочину?»

Он только успел сказать: «Сама увидишь?»

И она увидела, как «Волга», ухватив левыми колесами грязь обочины, завиляв, перевернулась вверх колесами. А они, сидя в остановившимся «Запорожце», могли видеть, как в пяти метрах впереди юлой крутился «Москвич».

Где человека могут поджидать неожиданности? Вы правы, – конечно, на дороге! Каждый, покупающий быстро двигающееся транспортное средство, должен знать, что он приобрел не только стального друга, который будет бессовестно пожирать время, предназначенное жене и детям, но даст повышенные шансы стать калекой, попасть в тюрьму или, самое неприятное, – раньше времени предстать перед Всевышним! Причем, это может произойти вовсе не по вине хозяина стального коня. Какой-нибудь «Расхлябай» что-то оставит на дороге, что-то сделает с ней непутевое. Он спешил. И повод для этого был серьезный. Телефонограмма, принятая женой, звучала тревожно: «Папа умирает!» Речь шла о Его тесте, славном человеке, с которым у зятя установились самые добрые отношения. Между ними никогда не пробегала черная кошка. Дорога была длинной, 1300 км пути. Дорогу он знал прекрасно, выбирая ту, которая не была слишком загружена транспортом, двигающимся на юг и обратно. Дневное время миновало, наступала темная часть суток. «Москвич-412» прекрасно справлялся со своими обязанностями. Оставалось только внимательно следить за дорогой. На участке между Гадячем и Ромнами дорога всегда бывала относительно пустынной. Сейчас на ней не видно было ни огонька. Езда такая усыпляет водителя, но Ему, даже во сне такое присниться не могло… В одно мгновение он повернул руль влево, и автомобиль запрыгал по кочкам. Он прикладывал огромные усилия, чтобы взбесившееся рулевое колесо не вырвалось из рук. Машина остановилась, мотор заглох. Жена, больно ударившись об крышу салона, накинулась на мужа. Он осадил ее возгласом: «Глянь сама?» И она могла увидеть, что всю проезжую часть асфальтированной дороги перекрывает огромное бревно. Ремонтники не нашли ничего лучшего, как подвесить его, не поставив перед этим никакого предупредительного знака. Он глянул на часы, они показывали половину первого часа ночи. Остальная часть пути тоже была не без происшествий, но то были уже мелочи, они не таили в себе опасности. Приехали они к месту назначения, когда уже наступил рассвет. Около крыльца стояла крышка гроба. Как Он не спешил, встреча не состоялась. Тесть покончил с земными делами в 0 часов 30 минут.

Когда появилась первая трещина в его атеистическом восприятии мира? Этого Он не помнил. Что послужило толчком? Он уже забыл. Все случающееся с ним неординарное, необычное, он относил к разряду простых случайностей. Это не требовало никакого осмысления. Но вот наступает и такой момент, когда за простотой случившегося уже чувствуется что-то посложнее, не укладывающееся в разряд бессмысленного везения. Может, это случилось тогда, когда он, едва почувствовал себя уверенно сидящим за рулем «Запорожца», рискнул с семьей и добрыми друзьями махнуть в горы за кизилом. До этого он учился водить только грузовые автомобили. Тешило сознание того, что у него – права шофера-профессионала. Хотя, какой уже там профессионализм, когда наезжено всего 50 часов, да к тому же с инструктором, который, в случае чего, выправит так, как надо. Управлять легковым автомобилем, совсем не то, что крутить рулевое колесо грузовика! Машина подчиняется малейшему движению. Но, начал он свою поездку с грубейшего нарушения правил, посадив в салон четверых взрослых и троих детей. Автомобиль только прошел обкатку, двигатель работал хорошо. Поравнявшись на горной трассе с ответвлением дороги, ведущей вверх, он свернул. Его не насторожило то, что легковые автомобили расположились у самого подъема горной широкой тропы, на небольшой площадке. Никто из опытных водителей не стали забираться высоко в горы на своих механизированных колесах, а пошли пешком с сумками и рюкзаками.

Сейчас, лежа неподвижно на больничной койке, Он вновь, на этот раз, как будто со стороны, просматривал то, что произошло тогда, много лет назад, когда он был крепок телом и не думал, что судьба когда-нибудь бросит его в объятия тяжкого телесного недуга. Что такое автомобильный мотор в 27 лошадиных сил? Конечно же, это – не 27 лошадей, но все же – кое-что они значат. Эти лошади и завезли Его пусть и не слишком высоко, но туда, откуда спускаться было совсем непростым делом! Но, пока Он этого не ожидал, любуясь прекрасными видами, только начинающейся крымской осени, когда зелень еще бушует, но уже в нее начинают вплетаться желтые и багряные краски; воздух чистый, пьянит запахами растений и невероятной чистотой. Нашлась прекрасная поляна. Конь отдыхал, укрытый в тени дерева. Все живые существа, выбравшись из его тесного нутра, расправляли затекшие от неудобного сидения конечности. Решено было сначала собрать кизил, а потом уже и заняться желудками своими. Кизила повсюду было много. Год на него удался урожайный, темно-вишневого цвета сочные продолговатые ягоды с большущей косточкой обсыпали густо веточки растений. Кизилу набрали намного больше того, чем рассчитывали, заполнив все емкости. Потом уселись за скатерть-самобранку. Он никогда не садился за руль, употребив хотя бы каплю спиртного. Остальные выпили по стакану домашнего вина. Он, поев, лежал на спине, устремив взгляд в высокое, почему-то становящееся еще более далеким, голубое небо. Не мог Он предполагать, что его ждет через какие-то полчаса. Пикник на свежем горном воздухе окончен, все уселись. Начался спуск. Вначале все было в порядке. Потом… Возможно, все бы и окончилось без приключений, если бы на тропе не показались двое сборщиков кизила. Они просто не уступили дорогу машине. Возможно, это они сделали из презрения к автомобилю, претендующего на звание двух мотороллеров, объединенных одной крышей. Дороги ведь практически не было, была скособоченная широкая лесная тропа, переходящая в глубокую борозду – начальную стадию начинающегося развиваться оврага; вымывающаяся ливневыми дождями земля четко определила его очертания. Вот в эту промоину и сползли левые колеса автомобиля. Из них они никак не хотели выбраться. Автомобиль угрожающе наклонился. Казалось, вот-вот, – и он уляжется на бок. Движение вперед медленно, но продолжалось. А далее, впереди, был обрыв, глубиной в несколько десятков метров. Теперь Он понимал, почему никто кроме него в горы не поднимался. Он решил остановить машину и разгрузить ее от пассажиров. Но, несмотря на то, что тормозная педаль уже касалась пола кузова, «Запорожец» продолжал юзом двигаться. Тогда Он крикнул всем: «Выходите из машины все на ходу!» Высадка людей усложнялась тем, что для этого оставалась только одна дверца. Удивительно, как опасность заставляет всех двигаться. Мгновения, в машине остался только Он один. Снаружи был слышан пронзительный голос дочери: «Папочка!..» Для того чтобы оставить машину – времени уже не оставалось. До обрыва – несколько метров. И вдруг Он у самого края обрыва увидел невысокое тонкое деревцо. Оно не было крепким, но иного на пути ничего не было, и Он направил автомобиль на него. Глухой стук. Машина остановилась. Дерево потрескивало, но еще держалось. И он рискнул. Включив задний ход и нажав на газ, Он заставил машину подняться вверх по склону горы, и теперь уже по той же широкой тропе, оставляя в стороне промоину, ему удалось осторожно спуститься на горную автомобильную трассу. Правая нога его еще автоматически подергивалась, когда все остальное тело, уже, как-будто бы успокоилось. Чуть прижатое к колесу переднее крыло Он рывком выпрямил. В последствие никогда у него не возникало желания подниматься на автомобиле в горы.

«Гром не грянет – мужик не перекрестится!» – звучит пословица. Какая великая мудрость заключена в этой короткой фразе. Если жизнь идет нормально, без потрясений, кто станет копаться в истоках ее? Кому придет в голову мысль, разбирать дорогой механизм, безукоризненно работающий, только с целью покопаться в нем?

Приходит разорение и появляется желание понять, откуда все это свалилось на нашу голову? В какие времена появлялись пророки?

Ответ на все эти вопросы один: когда приходит беда, когда идет развал. Наступил развал в теле его, и задумываешься невольно, а что же душа? Почему не предупредила? Ведь и самой душе не слишком уютно в разлагающемся заживо теле. Предупреждение может и сверху придти. Только поймешь ли ты это? Или снова ответ будешь искать в мире случайностей?

Жаркий летний день. Позавтракав, решили выкупаться в море и немного позагорать на песочке. Поехать решено было в Юркино. Туда и дорога хорошая, людей там меньше, машину есть, где поставить, берег хорош, море близь берега мелкое – для внука есть, где попрыгать и понырять… Задумано – сделано. Умиротворенные, разомлевшие на ярком жгучем солнышке, возвращались оттуда домой. Он, сидящий за рулем «Москвича», любил быструю езду. Дорога это делать позволяла. На ней никогда не было интенсивного движения. Так было и на этот раз. Мотор не работает, а поет. На спидометре – 80 км. Это – предел для профиля такой дороги, ведь не трасса же государственного значения! Вот и деревня Глазовка, прежде, до войны и ранее, называемая Баксы. Небольшое закругление дороги, машина преодолевает пригорок. Местность впереди – закрытая. А дальше – кошмар! Его проезжая часть занята «Жигулями» темно-вишневого цвета. Объехать – невозможно, – встречный транспорт, грузовая автомашина. К довершению всех неприятностей, пассажиры «Жигулей» торчат по бокам своей машины. Расстояние небольшое, погасить скорость – невозможно! Справа глубокий и узкий кювет, густо обсаженный деревьями по обеим сторонам. Решено попытаться проскользнуть справа от «Жигулей», хотя Он понимает, что дело безнадежное. Машина отрывается от земли, взмывает вверх. Он не испытывает ни страха, ни растерянности! Видит, как навстречу летят густые ветви деревьев. Глухой удар. Передок машины зарывается в мягкую землю противоположного края кювета, зад, с багажником, повис на другом краю. Вся остальная часть машины взвешена, поскольку дна кювета задние колеса не достают. Машина находится поперек кювета, под 90 градусов ее прежнему движению. Как она могла вписаться так хорошо? В полутора метрах справа – ствол дерева, в метре слева – тоже. Здравому смыслу не разобраться. Быть такого не может – хоть весь отдел «динамики» на помощь призови! У водителя осталось на всю жизнь ощущение того, что огромная невидимая рука подхватила машину и, не бросила, не швырнула, а поставила. Это ощущение подтверждалось еще и тем, что сидящие в машине не получили никаких повреждений, ни ссадин, ни «синяков». Машина цела, только несколько царапин на кузове от колючек ветвей деревьев. Что касается участников движения, создавших аварийную обстановку, то они сбежали, оставив на произвол судьбы «пострадавших»! Когда с помощью друзей владелец извлек своего четырехколесного друга, он тут же, запустив двигатель, на нем покатил домой. Это происшествие и стало переломным моментом в сознании, атеизм в душе его гаснуть.

Он сопоставил происходящее с судьбой Айседоры Дункан.

Предопределенность судьбы Айседоры Дункан не вызывает у Него сомнения. Еще в ее молодые годы, автомобиль, везший двух ее малолетних детей, пробил решетку одного из парижских мостов и утонул в Сене. В 1925 году ее автомобиль столкнулся на полном ходу, пересекая остров Ситэ, с грузовиком, везущим овощи. Автомобиль Дункан был разбит и скомкан. Сама Айседора через два года погибла в автомобиле, задушенная собственным шарфом, конец которого втянулся ветром на ходу в колесо мчащегося авто.