Текст книги "Распятая истина. Правдивая история Украины"

Тайны – они и есть тайны

 
У царя, у Алексея —
Повелителя Расеи
Было много разных дел:
Малых, средних и огромных,
Ослепительных и скромных….
Тех, что сделать не успел…
 
 
Государственных и личных,
Дел домашних, заграничных
Царь свершить не успевал!…
Обязательных, случайных,
Всем открытых, скрытых, тайных,
Чтоб никто не слышал и не знал…
 
 
Любопытных слишком много
От «лукавого» и Бога…
Царь издал такой указ:
«Всем крамольных слов не слушать —
Отвернуть мирские души!..»
Тайных дел основан был приказ.
 
 
Дни и ночи в нём пытают
И признанья выбивают
Пилами, щипцами и кнутом.
У дьяков и у подьячих
Много способов горячих —
Будут долго помнить их потом.
 

30 января 1676 года в четыре часа пополудни комнатные стольники князья Голицын, Лобанов-Ростовский, Урусов, Хованский, Куракин, Долгорукий вынесли из государевых хором покрытый серебряной объятью и золотым аксамитом гроб с окоченевшим телом царя Алексея Михайловича и водрузили на обитые алым бархатом погребальные сани.

Вслед за гробом другие не менее знатные стольники, пыхтя, вытащили покрытое черным сукном кресло, на котором восседал заплаканный наследник четырнадцатилетний Федор Алексеевич. В этот же день в сенях, а потом и в трапезной кремлевских хором один из преданней их наперсник умершего царя, дьяк Приказа тайных дел Данила Полянский вместе с патриархом и ближними боярами привел к присяге новому царю «всяких чинов начальных людей». А уже через неделю молодой царь Федор Алексеевич по настоянию бояр отставил от должности Полянского и распорядился об упразднении Тайного приказа. Так внезапно исчезло зловещее учреждение, созданное по мысли царя Алексея.

Что же представлял собой Тайный приказ? Много мыслей возникало по поводу его существования. Некоторые считали его чем-то вроде русской инквизиции – тайного судилища и застенка, в котором тайно производились расправы с неугодными царю людьми. Другие считали Тайный приказ зародышем «тайной полиции», третьи – органом секретного надзора и управления, с помощью которого царь собирал нужные ему сведения, наблюдал за деятельностью других приказов, проводил в жизнь свои распоряжения. Действительно, по своим функциям Тайный приказ напоминал гитлеровское «гестапо» или сталинское НКВД. Один из современников царствования Алексея Михайловича, хорошо знакомый с дворцовыми порядками и тайнами, подьячий Посольского приказа Григорий Котошихин сбежал за границу и принялся, как это делают и сегодня, разоблачать царские секреты. Вот что он сообщает о Тайном приказе:

….в нём сидит дьяк да десять человек подьячих и ведают они и делают дела всякие царские, тайные и явные, и в тот приказ бояре и думные люди не ходят и дел не ведают, кроме самого царя, а посылаются того приказу подьячие с послами в государства и на посольские съезды и в войну с воеводами… И те подьячие за воеводами и послами подсматривают и царю, приехав, сказывают. А устроен тот приказ при нынешнем царе для того, чтобы его царская мысль и дела исполнялись все по его хотению, а бояре и думные люди о том ни о чём не ведали.

А документы тайного приказа свидетельствуют о том, что под личиной тихого и кроткого царя скрывалась глубоко мыслящая буйная натура. Когда царь испытывал к кому-нибудь личную неприязнь, он совершенно не считался с законами, им лично созданными и боярской думой подтвержденными. Он был способен на любое коварство и жестокость. Худая молва, вызванная злоупотреблениями некоторых бояр и восстания простых людей, причиной которых стали эти злоупотребления, требовали укрепления самодержавной власти. Но он не решился отстранить ненавистных народу бояр, временно удаляя их… Недоверие же оставалось… Это заставило его приблизить к себе «худородных любимцев» из числа молодых подьячих. Тайно от бояр он начал давать им ответственные и секретные поручения. Из этих людей позднее был создан Тайный приказ. Произошло это во время польского похода, когда царь отлучился на время военных действий из Москвы. Через вновь созданный приказ царь сносился с оставшимися в Москве преданными ему людьми. Использовалась при этом созданная царём тайнописная азбука, Правда, использовалась тайнопись редко в особо секретных случаях, большинство же распоряжений отдавались либо устно, либо обычным письмом Письменный указ прочитать мог только тот, кому он был адресован. Прочитав грамоту, полученную из тайного приказа, тут же должен был вернуть назад через посланца. Если адресата не оказывалось на месте письмо нераспечатанным возвращалось в приказ.

Выполнив поручение подьячие должны были немедленно сообщить об этом лично царю. Если донесение было в письменной форме, в нём не должно было и намека о сущности самого поручения. Форма была избрана такая:

«Что, по твоему, великого государя, указу задано мне, холопу твоему, учинить, и то, государь, учинено же».

Расходы, произведенные Приказом тайных дел, часто оформлялись так, что нельзя было узнать, на какие цели истрачены деньги. «Выдать такую-то сумму такому-то подьячему», – приказывал царь. Для работы в Приказе тайных дел отбирались только наиболее проверенные и способные, хорошо грамотные и сообразительные подьячие из других приказов. Некоторые даже проходили специальную школу обучения, созданную при Спасском монастыре.

Когда нужно было доставить особенно важное секретное письмо иностранному правителю, собственному послу или воеводе, царь посылал его не обычным послом, а с одним из подьячих Приказа тайных дел. Но ему давались при этом ещё и другие поручения: разузнать стороной о чем-нибудь, интересующем лично царя, собрать сведения о настроении населения в тех местах, где ему придётся проезжать, поговорить наедине с тамошними воеводами по вопросам, перечисленным в особом, составляемом лично царём наказе. Часто подьячим рекомендовалось даже скрывать, где они служат, а выдавать себя за каких-нибудь других лиц.

Выполнявшие сложные и щекотливые поручения подьячие Приказа тайных дел оплачивались выше служащих других приказов. Они кормились при дворце и получали значительные суммы на дорожные и иные расходы. На пошивку парадной одежды им выдавалось вдвое больше чем, например, подьячим Приказа Большого дворца. В дворцовых расходных книгах часто упоминались их фамилии. К большим праздникам они щедро награждались денежными подарками и съестными припасами. Наиболее старательным на дом посылались целые мясные туши. Служба в этом особом приказе и усердие при выполнении личных поручений царя способствовали успешному продвижению по служебной лестнице. Подьячие Тайного приказа назначались дьяками в другие приказы, а дьяки становились думными дьяками, но и тогда продолжали вершить прежние дела.

Главному доверенному лицу царя – дьяку Тайного приказа полагалось высокое по тому времени царское жалованье – триста рублей, не считая денежных подарков, вина и провизии из царских погребов. Кроме того его еще одаривали и земельными угодьями. Во многих грамотах этот дьяк именовался дьяком «в государеве имени», так как он имел право подписывать грамоты и указы, исходившие «из его, великого государя, царских палат ща его, государскими, тремя красными печатями».

За все время существования Приказа тайных дел должность дьяка в нём занимали четыре человека: Томила Перфильев, Дементий Башмаков, Федор Михайлов, он же Данило, Полянский. Несмотря на то, что все эти дьяки были незнатного происхождения, они приглашались за царский стол наравне с самыми родовитыми боярами, к немалой досаде последних. Дьяк Тайного приказа должен был находиться вблизи царя на тот случай, если он понадобится для какого-нибудь секретного поручения. Он обязан был принимать меры тайной охраны, сопровождать царя во время походов и выездов на охоту и богомолье, одним из первых встречая иностранных послов или посещения ими кремлевского дворца. Он же одним из первых провожал их.

Возникает вопрос: почему так была засекречена деятельность Тайного приказа?

Приказ тайных дел всегда занимался делами, интересовавшими лично царя. Это были, с одной стороны, дела первостепенной важности, связанные с чрезвычайными событиями, войнами, восстаниями, эпидемиями и другими стихийными бедствиями, часто угрожающими стране и вызывавшими у царя опасения за благополучный исход его царствования. С другой стороны, предметом постоянной заботы приказа было всё, что касалось личной безопасности и благополучия царя и близких к нему людей. Самым мелким, по тогдашним понятиям, дело, скажем, увечье, полученным в драке дворовым человеком какого-нибудь боярина, рассматривалось в Тайном приказе вне очереди если этот боярин был близким советником или родственником царя. Во время военных походов часто вскрывались большие злоупотребления со стороны бояр и воевод, наживавшихся на поставках обмундирования и продовольствия, обнаруживалась также их нерадивость и своеволие в руководстве военными действиями.

До какой дерзости доходили иные «начальные люди» видно, например, из содержания упоминаемого в сыскном деле о Борисе Тишине: «а… он хлеб, привезенный для ратных людей, отвёз к себе в поместье».

Тайный приказ ведал также Гранатным двором, изготавливающим боевые припасы, и сам проверял «чертежи гранатам, бомбам, пушкам и мортирам».

И, всё же, подавляющее число дел, рассматриваемых Тайным приказом, касалось личной безопасности царя и царской семьи.

После смерти царя в Тайном приказе оказались документы, касающиеся двух миллионов законченных дел. Сколько миллионов людей испытали на себе методы добывания «истины» под пыткой? Куда девался этот «черный» архив, собираемый более двадцати лет? Один ящик, три сундука, два дубовых, окованных железом сундучка, шестнадцать коробов и коробочек да четырнадцать холщевых простых и разноцветных мешков и мешочков, в совокупности напоминающих домашний скарб какой-нибудь захудалой боярыни – всё это наследие Тайного приказа по приказу уже младшего сына царя Алексея, Петра Первого было передано тайному советнику Никите Зотову, дабы тот их переписал и содержал в своей канцелярии.

Документы многие погибли при наводнениях в Санкт-Петербурге, куда архив перевезли. Оставшиеся сохранными долго лежали без движения, за исключением тех, которые использовались в политических целях…

 
Царь похоронен,
Федор – царь,
Подросток, но разумный,
Не хочет жить, как жили встарь,
Дьяков скликает думных.
 
 
Сложить велит
И сдать в охран
Все пыточные книги,
Скончалось сколько там от ран?..
И умерших на дыбе?..
 
 
Бояр, князей,
Да столбовых?
Пусть отпоют их в храме,
Просить Всевышнего, святых,
Простить всю эту драму.
 
 
Три сундука,
Да ящик,
Да сундучки, мешки, мешочки,
Шестнадцать коробов больших,
На этом бы поставить точку…
 
 
Собрать бы все
До кучи,
Похоже стало бы на скарб
Какой-то барыни, а лучше,
Купчихи, прячущей наряд.
 
 
А сколько судеб,
Сколько крови,
Терзаний, мук и горьких слёз?
Смертей чудовищных и воя,
Несбывшихся мечтаний, грёз!
 
 
Куда девался весь архив,
Ведь это только лишь остатки?
Петра Великого порыв…
Здесь не навел свои порядки.
 

Пример русского царя Алексея оказался заразительным. И в России и в иных странах подобное Тайному приказу создавалось, естественно, под другим названием.

Делу время, потехе – час

Эта фраза, когда-то произнесённая царем Алексеем Михайловичем, а затем записанная в руководство по соколиной охоте, написанном им, стала поговоркой, означающей – «всему своё время». И царь уделял всему внимание своё, строго соблюдая значимость каждого мероприятия, отделяя одно от другого.

Появилось у царя и время для потех, чего со смутных времен не наблюдалось. Страстью царя была соколиная и псовая охота. Он содержал больше трехсот смотрителей за соколами и имел лучших кречетов на свете. Их привозили ему из Сибири… Царь следил, чтобы кафтаны его сокольников были не просто удобны, но очень красивы и богаты, а сокольники не забывали о красоте и изяществе ведения охоты. Царь охотился на медведей, волков, тигров, лисиц или, лучше сказать, травил их собаками, чтобы потом самому с рогатиной или ножом идти на зверя. Не страшился он в одиночку с медведем в бой вступить. Когда он выезжал за пределы Москвы на охоту, Восточные ворота и внутренняя стена города запирались до его возвращения. Когда он отправлялся за город или в поле для увеселения, то требовал, чтобы его в это время никто никакими просьбами не беспокоил.. Выезды на охоту были очень пышными. Царь лично вникал во все мелочи содержания хищных питомцев, а однажды он пригласил европейского художника, бывшего при иностранном посольстве, чтобы тот нарисовал его сокольничьих с соколами, и, таким образом, прославил его в Европе.

Во времена царя Алексея театральные представления в Западной Европе были не редкостью. Помимо королевских театров и театральных трупп, было множество странствующих актеров комедиантов, которые разъезжали по странам, радуя обывателей своим искусством. От постановки произведений древнегреческих и римских писателей и мистерий на религиозные темы, стали ставить на сценах прославившихся Мольера и Шекспира. На Руси народ тешили своими представлениями скоморохи, а услаждался слух музыкой рожечников да гудошников, выступлениями песенников.

 
Государя позабавим,
Русь великую прославим,
И послов – господ из-за границы.
Ведь и мы не лыком шиты,
Иноземцы будут биты,
Вишь, какие постны у них лица!
 
 
Мы гудцы и скоморохи,
Инструменты, что ли, плохи?
Домры, гусли, сурны и волынки,
Посвистель, сопель, рожок,
Переплюнет всех гудок —
Это ль не веселые картинки?
 
 
Мы пустились вскачь и пляс,
Груди прыгают у нас,
Да в разнос пустились сами ноги,
Веселился весь народ,
Лица веселы господ,
Все же люди, пусть душой убоги.
 
 
Распеваем мы не зря,
Славим батюшку-царя, —
(У послов размякнут черствы души),
Будут помнить скоморохов,
На душе легко, не плохо,
Лучше будут думать, слушать.
 

Второй царь династии Романовых находил время и для увлечения музыкой. Сохранились сообщения, что иногда царь сам пел в церкви на больших церковных праздниках или торжествах. Царь отлично разбирался в способах и особенностях церковного песнопения, особенно хорового, и владел «крюковым письмом» – старинным русским безлинейным способом записи музыки. Более того, правитель России не брезговал лично поправлять певцов хора или дьяконов в церкви, если они, по его мнению, неверно исполняли псалмы или неслаженно пели.

Русские послы, вернувшиеся из-за границы, рассказывали царю о тамошнем театре как о чуде: «Объявилося море, колеблемо волнами, а в море рыбы, а на рыбах люди ездят, а вверху палаты небо, а на облаках сидят люди. Да спущался с неба сед человек в карете, да против его прекрасная девица, а кони под каретами как есть живы, ногами подрягивают… И многие предивные молодцы и девицы выходят из занавеса и танцуют, и многие диковинки делали».

Прошло чуть больше года после женитьбы царя на Наталье Нарышкиной, и у царственных супругов родился сын Петруша, будущий царь Петр I. Алексей Михайлович не знал, как угодить жене, хотел ее развлечь, потешить. Тут он и вспомнил про театр. Царь отправил своего посланца за границу с поручением найти мастеров, «которые умели б разные комедии строить», режиссеров то есть. А сам тем временем приказал возвести близ летнего дворца на Яузе особую «комедийную хоромину» с просторным залом. Стены были обиты дорогим сукном, невысокий подиум заменял сцену.

Оставалось уладить ещё один немаловажный вопрос – следовало заручиться одобрением Церкви. Известно, каким гонениям подвергались скоморохи и прочие «игрецы». Разрешение было получено, при условии что представление будет религиозным по содержанию и по духу.

Театр был почти готов, когда посланец вернулся из-за границы, не выполнив поручения царя – ехать в неведомую страну мастера комедийных дел отказались. Тогда царь обратился к Матвееву: уж он-то знал всех иностранцев в Москве. Матвеев вспомнил, что есть в Немецкой слободе пастор Иоганн Грегори, человек сведущий в науках и искусствах.

Грегори не слишком обрадовался такому предложению, но оно звучало как приказ: «Учинити комедию, а на комедии действовати из Библии Книгу Есфирь». Грегори перевел на русский язык немецкую пьесу на этот сюжет под названием «Артаксерксово действо»; в Европе ее обычно играли в школах и университетах. Пастор набрал юношей-иностранцев из Немецкой слободы и русских недорослей из подъячих и слободских. Им предстояло играть не только мужские, но и женские роли. Только один взрослый исполнитель был привлечен на роль царя Артаксеркса. Пастор привлек к работе живописца, декораторов, портного для шитья «потешного платья», органиста с музыкантами – и работа закипела. Всего над спектаклем работали шестьдесят с лишним человек, сроки перед труппой были поставлены наикратчайшие.

Грегори трепетал при одной мысли о провале. Премьера состоялась 17 октября 1672 года. Придворным и знатным людям были разосланы приглашения: «Быть с Москвы нарошно к государю в село Преображенское». Наконец, зрители заняли свои места. Присутствовала, конечно, царица Наталья Кирилловна, взрослые царевны и сестры царя, но все женщины сидели отдельно, за особой решеткой. И спектакль начался. Это был культурный шок! Десять часов кряду зрители напряженно следили за действием, не вставая с мест. Впервые русский зритель наблюдал не религиозную мистерию, а художественную иллюзию самой жизни, и эта великая иллюзия была столь нова и правдоподобна, что ее принимали за действительность!

Спектакль окончился… Русский зритель не знал аплодисментов. Все расходились молча, потрясенные до глубины души. Грегори не знал, жив он или уже мертв.

И случилось невероятное: царь принял в Кремлевском дворце всю труппу с ласкою. Он одарил артистов деньгами и дорогими тканями, а пьесу велел переплести в красный сафьян с золотым тиснением. Особо отметил государь исполнителя главной роли Фридриха Госсенса и произвел его в чин прапорщика.

О театре заговорили, многие хотели посмотреть невиданное представление. И по распоряжению Алексея Михайловича уже в самой Москве было устроено еще две сцены.

Устройство любых театрализованных представлений никогда не одобрялось влиятельной православной церковью. Однако Алексей Романов сознательно шел на все это, и не видел тут серьезных нарушений своей православной дисциплины и нравственности. Естественно, за театральное зрелище приходилось отбивать земные поклоны в храме божьем…

Увлеченный многими новинками, приходившими из-за границы, царь то и дело позволял себе смотреть сквозь пальцы на старинный московский уклад жизни, и даже нарушал его. Не терпящий, когда кто-то при нем лично испытывает неудобства или стеснения, второй Романов начал ослаблять строгости и пышности придворного церемониала, если это не касалось демонстрации величия государства или дипломатических дел. Царь запросто ездил и ходил вечерами по Кремлю, в котором тогда еще располагались дворы важнейших бояр, а то и по окрестным московским улицам, наведываясь к знакомым дворянам. В питье Алексей не злоупотреблял, но в тесном кругу вечерней пирушки мог и приложится. После того, как в 1654—56 годах царь во время военных походов на запад побывал в Полоцке, Вильно и иных городах, он произвел некоторые перестановки в своих покоях. Например, он ввел в русский обиход обои, поставил у себя первые образцы «немецкой», т.е. европейской мебели. В украшении его деревянного дворца в Коломенском появились элементы европейского барокко.

Дальше – больше. В конце своего правления Алексей Михайлович начал ездить по Москве и ее окрестностям не в русском возке, а в немецкой карете. В самой Москве при нем значительно увеличилось число иностранцев, они чаще стали появляться при царском дворе.

Алексей Михайлович любил приглашать на свои пиры иностранных гостей. Обеды, устраиваемые царем, поражали своим богатством и разнообразием. В Европе существовало четкое различие манер поведения представителя каждого сословия. Иностранцев изумляло, когда Алексей Михайлович Романов, после богатых пиров, в Страстную неделю Великого поста, шел в простой одежде, с непокрытой головой, словно обычный простолюдин, в церковь.

Русский царь Алексей Михайлович имел довольно привлекательную внешность – мягкие черты полного и румяного лица, которое обычно было приветливым, яркие голубые глаза. Волосы Алексея в молодости были русые. Румянец и весьма полная фигура нового государя по русским представлениям XVII века говорили о телесном и даже душевном здоровье. Очень живой характером и любознательный человек, местами мягкий, даже нерешительный и боязливый. Он любил всякие новости и диковинки, был очень теплым и искренним к своим друзьям и родственникам. К разным иностранным вещам царь относился или благожелательно, или, по крайней мере, не мешал им, а то и не брезговал использовать сам.

Любознательность Алексея Михайловича была чрезвычайной. Он интересуется садоводством, охотой, политическими и военными делами, строительством кораблей, устройством разных механизмов, и даже слухами о дальних экзотических странах. Однажды царю доставили изображение египетских иероглифов, покрывавших Обелиск Константина в Стамбуле. В другой раз самодержец просил русского посла в Дании прислать ему телескоп, так как он заинтересовался звездным небом и астрологией.

Не повезло царю Алексею Михайловичу, дела его многочисленные и, безусловно, важные казались малыми на фоне преобразований, проводимых его сыном Петром Великим. Однако, не вызывает сомнений, что реформы Петра были в немалой степени подготовлены деятельностью его отца, пусть и не всегда последовательной. Во время правления царя Алексея Михайловича Россия возвратила себе в войне с Речью Посполитой Смоленск, присоединила Левобережную Украину и Киев, в основном, завершила покорение Сибири, вела активное строительство Засечных черт на юге. Во внутренней жизни государства прошла денежная «медная» реформа, церковная реформа патриарха Никона. Состоялись попытки строительства флота и создания армии европейского типа. Русское Государство стало гораздо крепче как в отношении политического строя, так и в отношении благосостояния.