Текст книги "История Войска Донского. Картины былого Тихого Дона"

В походах и боях проходила жизнь донского казака. Вернулся с третьей перемены, а в четвертую уже и сына повел. Все жили вне Дона, в чужой земле.

И только старики собирались на рундуках, или на кладбищах, на голубцах, пели боевые песни и пили мед. Пропоют они песню, помолчат, и кто-либо скажет:

– Да, заслужили наши казаки Богу, государю и великому войску Донскому!

Такова была жизнь и обычаи донских казаков в пору величайшей их славы, в пору войн с французами. Этими обычаями крепко держалась старина, славное прошлое. Дети, почитая родителей, росли добрыми казаками и, возвращаясь со службы, по чести могли сказать:

– Да, заслужили наши казаки Богу, государю и великому войску Донскому!

61. Войны с Турцией. 1828–1829 годы

После смерти государя императора Александра I Павловича на престол Российских государей вступил родной брат его, император Николай I Павлович. Император Николай I с детства любил военную службу. Будучи наследником, он отбывал обязанности унтер-офицера, а потом и младшего офицера, отлично знал службу и уставы. Он сам лично проверял знание службы полков, стремился высоко поставить военное дело. Наблюдал за обучением кадет, требовал от офицеров точного исполнения долга. Русские солдаты в его время были стойки и непобедимы и, кроме того, честны и исправны. Много лет прошло с тех пор, много воды утекло, а и до сих пор, когда мы хотим сказать про кого-либо, что он образцово служит, мы говорим: – «это Николаевский служака». Всю жизнь служил николаевский солдат на военной службе. Молодым безусым рекрутом приходил он в полк из деревни и седым стариком возвращался домой. Служба казаков в те времена была легче солдатской: казак служил с переменой, со льготой. Но и от казака требовалась такая же точность и исполнительность. Государь император не раз лично видел боевую работу донцов и всегда восхищался ею. В те времена казаку было нелегко. Требовалась исправность в одежде, гораздо более чем теперь. Казаки и в походе были затянуты в мундиры и не снимали киверов.

Ларец и сабля, подаренные войску Донскому, которую носил Государь Император Александр I

А походов было много. С 1801 года, еще со времен императора Александра I велась непрестанная война на Кавказе, – там работали казаки. В 1826 году началась война с Персией, а в 1828 году и с Турцией. Донские полки участвовали во всех трех войнах.

8 октября 1828 года соединенные турецкие и египетские корабли были разбиты и уничтожены соединенными кораблями России, Англии и Франции под Наварином. Соединенные великие европейские державы наказали турецкого султана за те обиды, которые испытывали богомольцы, ходившие ко гробу Господню. Султан, взбешенный этим, приказал всем своим подданным готовиться к войне с Россией. Тогда государь император Николай I, 14 апреля 1828 года, объявил войну Турции. Пятью армейскими корпусами двинулась наша армия в Турцию. Три корпуса шли на Дунай, один шел морем на кораблях через Черное море и один на Кавказ. Во всех корпусах находились донские казачьи полки.

Как и всегда, казаки действовали впереди всех. В конце мая месяца 3-й корпус подошел к Дунаю возле Браилова. К корпусу прибыл государь император и приказал приступить к переправе. В этом месте река Дунай имеет 300 саженей ширины. Только что получено было приказание государя о переправе и пехота и артиллерия стали готовить плоты и понтоны, как казаки полков Ступачева и Секретарева разделись, сдали одежду на понтоны и, захвативши патроны и пики, бросились в волны Дуная. Этим донские казаки ускорили переправу третьего корпуса и помогли нашей пехоте укрепиться на турецком берегу.

Наша армия быстро подавалась к главной турецкой крепости Силистрии. Для разведки крепости, в июле месяце был послан регулярный полк под командой полковника Хомутова и донской казачий № 2 Тацына полк. День был жаркий. Дорога шла по прекрасной местности. В полдень оба полка стали на привале в лесу на тенистой поляне. Прилегли отдохнуть. В назначенный для выступления час полк Хомутова поднялся и ушел, казаки же, утомленные походом, бессонными ночами на сторожевой службе, разморились на жаре и теперь на холодке так разоспались, что и не видали, как ушла кавалерия. Вдруг часовой сделал выстрел, другой и третий. В казачьем стане поднялась тревога. Спросонок казаки не знали, куда сунуться. Кинулись к лошадям, да было уже поздно. На казачий привал налетели турки. В полку было много молодых казаков. Они растерялись. Кто схватил пику и не знает, что делать с ней без коня, другой нес вьюк, да так со вьюком и замер с разинутым ртом. Старые казаки схватились за ружья – да старое ружье не то, что теперешняя винтовка, – один выстрел сделал, а потом надо заряжать, возиться долго… Один из первых погиб полковник Тацын. Его так изрубили турки, что тело его потом узнали только по рукам да по золотому кольцу на пальце. Пять сотен казаков погибло под ударами кривых турецких ятаганов, лишь шестая успела сесть на лошадей и под командой есаула Вильфинга прорубилась сквозь турок.

За Дунаем война шла большею частью под крепостями. Осаждали Варну, Силистрию и Шумлу и брали эти крепости штурмами. Казакам приходилось нести только сторожевую и охранную службу, содержать летучую почту, стоять на заставах.

И на Кавказе наши войска должны были одолеть много крепостей. В августе 1828 года наши войска осадили сильную крепость Ахалцых. К туркам подошла помощь, но наши солдаты отбили подкрепление. У нас не хватало снарядов, не было продовольствия, а между тем к турецкой крепости шла подмога. 15 августа наши войска бросились на штурм. Вместе с егерями в город вскочили донские казаки 4-го взвода донской артиллерии.

Перед ними была тесная улица, стрелять некуда. Казаки живо раздобыли доски и балки, устроили на скорую руку помост и втянули на руках пушки на крышу одного из домов. Тут перед ними открылись целые площади, покрытые турецкими солдатами. Донские артиллеристы начали обстреливать их ядрами. И сейчас же изо всех окрестных домов со свистом полетели в них пули. Они решетили лафеты и колеса орудий и убивали и ранили ничем не прикрытых казаков. Вдруг крыша дома, не выдержав тяжести орудий, провалилась. Пушки опустились до самого клина, которым запиралась тогда казна. Турки сейчас же бросились на казаков.

– Ребята! – крикнул их офицер. – Неужели нам придется расстаться с нашими друзьями – пушками!?

– Нет, ваше благородие, не бывать тому! – крикнул казак Кундрюков, высокий, дюжий, широкоплечий донец.

– Не бывать тому! – подхватил и малолеток Григорий Силкин, только что пришедший с Дона. – Умрем, а не отдадим! Позвольте хоть перед смертью покончить саблями, по-казачьи, этих гололобых!

И восемь донских артиллеристов-канониров, оставшихся в живых из целого взвода, соскочили с крыши назад, на улицу, где стояли их лошади, и с обнаженными саблями вынеслись на турок…

Туркам и в голову не пришло, что казаков только восемь. Они думали, что целая колонна помчится за донцами, и побежали назад. Казаки вернулись к пушкам, с помощью егерей вытащили их и продолжали стрельбу…

Вскоре город был взят.

В следующем году там же, на Кавказе, отличился наш донской казачий № 12 полк, носивший тогда название – полка полковника Шамшева, и бывший в Закавказье под крепостью Баязетом. На крепость Баязет шла 19-тысячная турецкая армия. Полк Шамшева первый встретил турецкую кавалерию и атаковал ее, поколов и порубив до 200 человек.

Турецкая армия осадила Баязет. Донцы оказались в маленькой крепости. Им было поручено вместе с пехотой и городскими жителями оборонять часть стены. В продолжение 38 часов донцы 12-го полка отражали все атаки турок; они сваливали их лестницы, обстреливали из пушек и из ружей и при всяком отступлении турок Шамшев бросался за ними. Пехота колола их штыками, казаки – пиками. Сам Шамшев получил тяжелую рану в грудь. 13 дней Баязет был окружен турецкими войсками. Без воды и при уменьшенном довольствии, а последние дни и совсем без еды оборонялись наши войска и с ними казаки 12-го донского полка. Оборонялись до тех пор, пока не подошла к ним выручка. За эту оборону полк Шамшева получил георгиевское знамя с надписью: «За оборону крепости Баязета 20 и 21 июня 1829 года».

Император Николай I

Адрианопольским миром закончилась эта победоносная война. Наши войска прошли на Кавказе далеко за теперешнюю границу, а на Балканском полуострове стояли под самым Константинополем. Турции грозил полный разгром. Но император Николай великодушно возвратил почти все завоевания в Турции и только на Кавказе к нам отошел богатый Закавказский край с городами Поти, Анапой, Ахалцыхом и Ахалкалаки. Турецкий султан потерял свое могущество, и с этой нашей войны Турция начала слабеть и падать.

Но и нам война далась не дешево. В войсках, вследствие тяжелого климата, было много больных. За два года войны в нашей армии умерло до 80 000 человек. Немало погибло от болезней и донских казаков.

Донскому войску от лица благодарного отечества было пожаловано белое георгиевское знамя с надписью: «Верноподданному войску Донскому за оказанные заслуги в продолжении кампании против персиян в 1826, 1827 и 1828 и против турок в 1828 и 1829 годах».

Полки Сергеева, Карпова, Леонова и Басова получили знамена за Персидскую и Турецкую войны, и полки Бегидова, Рыковского, Ильина, Платова 2, Бакланова, Золотарева 4, Борисова и Чернушкина 2 – за Турецкую войну.

62. Польское восстание. 1831 год

25 ноября 1830 года в Петербурге было получено известие, как громом поразившее всю русскую столицу: 17 ноября в Варшаве, главном городе царства Польского, вспыхнуло восстание. Поляки убивали генералов, офицеров и солдат, покушались и на жизнь родного брата государева, цесаревича Константина Павловича, бывшего наместником государя в Царстве Польском.

У поляков было свое, отлично вооруженное и обученное войско. Оно стало на сторону мятежников, и скоро у предводителя восстания, генерала Хлопицкого, собралось до 130 000 человек солдат. Император Николай Павлович двинул против них армию, возвращавшуюся из Турции, под начальством генерала Дибича. Эта армия была подкреплена полками из Петербурга, и всего собралось до 190 000 чел.

На усмирение поляков пошли полки: из Петербурга л.-гв. Казачий и с Дона – Атаманский, Грекова 5, Ильина, Андреянова, Катасонова, Секретева, Кутейникова, Борисова, Карпова 4, Егорова, Карпова, Платова 2, Пименова и Киреева.

Многие из этих полков шли прямо из Турции на Польшу. Походным атаманом всех донских полков был назначен генерал Максим Григорьевич Власов.

Отряды русских войск, входившие в Польшу, должны были разделяться на небольшие части. К каждой такой части придавали несколько казаков: сотню, две; очень редко полк действовал вместе.

Казакам приходилось работать маленькими партиями, почти в одиночку.

Максим Григорьевич Власов, сын бедного казачьего офицера, казак Раздорской на Дону станицы, назначенный руководить всеми казачьими полками в Польше, родился в 1767 году. Его отец оставил его проездом на службу в Польшу девятилетним мальчиком у монахов Киево-Печерской лавры, и у них он научился грамоте. Когда отец его возвращался из Польши, он взял мальчика от монахов и определил его писарем в «гражданское правление». Но мальчика работа в канцелярии не увлекала; он родился и хотел быть казаком. И вот, он поступил в полк Грекова. Он сражался с Суворовым в Польше, с Платовым ходил на защиту Пруссии. В Турецкую войну 1808–1812 гг. Власов был в Атаманском полку. Все войны с Наполеоном он проделал с полком своего имени. Он был в очень тяжелых боях, сражался на Кавказе и ни разу не был ранен. Теперь он приехал руководить делами донцов против поляков. Но в его распоряжении не было ни одного целого полка. Он мог только наблюдать по донесениям, что делают донцы. Власову было 64 года, это был старый казак, старый воин. Не мог он оставаться в тылу. Его богатырское, казачье сердце рвалось к родным станичникам в самую сумятицу вечного боя на передовых постах.

Наказный атаман войска Донского, генерал-лейтенант Максим Григорьевич Власов. С 1836 по 1848 г.

7 февраля 1831 года он повел сам казаков в атаку на польских улан. У польских улан тоже были пики, как у казаков, но только с маленькими флажками у копья. Седой генерал врубился в ряды поляков. Но рука старика уже не была так сильна, как прежде. Уланы его окружили. Он получил восемь сабельных ран, ему разбили челюсть. Он упал с лошади. Уланы начали колоть его пиками, но в это время налетели на них казаки и перекололи их всех. Замертво вынесли казаки своего походного атамана из боя. Три месяца он пролежал в госпитале, лечась от ран, но едва встал, снова сел на коня и стал по-суворовски водить казачьи полки в бой. 14 июля Власов рассеял поляков при Неборове, а 2 августа при деревне Мацеевичах неожиданно напал на поляков, поколол пиками 2 батальона пехоты, разбил и рассеял восемь эскадронов конницы и взял два легких орудия. Отомстил полякам за свои раны старый донской генерал.

Имя этого славного генерала, бывшего потом войсковым атаманом, носит теперь 5-й донской казачий полк.

Много подвигов совершили донские казаки в эту войну. В месяце один из начальников отрядов, генерал Остен-Сакен, приказал состоявшему в отряде лейб-казачьему полку достать «кракуса». (Кракусами, в эту войну, в нашем войске называли плохо вооруженных поляков).

Полковник Краснов вызвал унтер-офицера Воронкова и сказал ему, чтобы он постарался взять в плен поляка.

– Поезжай сейчас, и смотри же, хотя и в тороках, а непременно привези живого.

– Сколько прикажете привезти их, ваше высокоблагородие?

– Сколько можешь, молодец! – сказал Краснов.

Воронков взял с собой несколько казаков и в ночь на 21-е мая отправился глухой дорогой к Рожанам. Не доезжая до местечка, он засел в кустах. Начало светать. От Рожан выехало пол-эскадрона, пятеро поляков выскочили вперед в дозор. Только что поравнялись они с засадой Воронкова, лейб-казаки выскочили на них, троих покололи, а остальных схватили за поводья и во весь опор примчали к своему отряду…

В бою на Понарских высотах, 7 июня, казак Подкатилов во время атаки на улан сбил улана с лошади, но переломил свою пику. На помощь упавшему улану подскочили его товарищи и заставили казака отступить без пики. Лейб-казаки отошли назад и выстроили фронт. Стал и Подкатилов на свое место. Поляки, рассыпавшись цепью, наездничали перед казаками, и один из улан играл и похвалялся поднятой сломанной лейб-казачьей пикой.

Зло взяло Подкатилова.

– Ишь, братцы, гляньте, как улан моею пикою чванится, как будто он ее из рук вырвал! А жаль! Славная была пика! В Турции я ею полдюжины некрещеных приколол. Ладно, брат, вот тебе и званый гость за пикой! – и Подкатилов, выхватив саблю, быстро подскакал к поляку, могучим ударом разрубил ему голову, и, выручив пику, поскакал к своему эскадрону, где явился командиру, ротмистру графу Орлову-Денисову, и доложил:

– Виноват, ваше сиятельство, что осмелился без вашего приказания выехать из фронта, но вы сами изволили видеть, можно ли было утерпеть? Да притом пика еще и сроку не выслужила: жаль ее было потерять!

Наши войска стягивались и медленно подвигались к Варшаве, где в городских укреплениях заперлись мятежники. 25 и 26 августа мы начали бомбардировку и штурм Варшавы. Мятежники, чувствуя, что им уже никак не удержаться, на рассвете очистили Варшаву, и Польша снова покорилась нам.

За взятие Варшавы Атаманскому Наследника Цесаревича полку были пожалованы на кивера отличия с надписью: «За Варшаву 25 и 26 августа 1831 года».

На польской границе

Остатки польских мятежнических банд уходили в Пруссию. И казаки до самой границы их преследовали. Во главе их стоял их походный атаман – генерал Власов. Донцы отбивали целые шайки поляков и отправляли их к нашей армии. Однажды донского казачьего Секретева полка старшина Попов с небольшим отрядом сопровождал польских пленников в городе Ломжу. Около деревни Хормеля на него напали мятежники, у которых было 2 эскадрона, 2 пушки и 1 рота пехоты. Попов не растерялся. Он отправил пленных с небольшим прикрытием, а сам с 29-ю казаками встретил атакой атаку польской конницы, мужественно врубился в их середину, убил командовавшего отрядом полковника, двух офицеров, многих рядовых поляков, далеко преследовал их и остановился только тогда, когда наткнулся на пехоту. С пленными майором, 3 офицерами и 3 рядовыми Попов догнал свою партию пленных и, как ни в чем не бывало, продолжал свое движение на Ломжу…

Усмирение поляков окончилось со взятием Варшавы, но еще долго стояли казачьи полки по границе и по всем почтовым трактам. Они несли ту службу, которую теперь несет пограничная стража. Взводами, полусотнями, редко где сотнями были раскинуты они по Польше и служили без отдыха, без перемены. Про эту польскую службу на границе, где в приграничных корчмах[40]40
  Корчмой на западе России называется трактир, кабак.


[Закрыть] встречались и немцы, и поляки, и казаки, поется в полках много песен.

 
Вот самая распространенная:
Говорили про Польшу, что богатая.
А мы разузнали – голь проклятая!
У этой у Польши – корчемка стоит,
Корчма польская, королевская.
У этой корчемки три молодца пьют,
Прусак да поляк, да млад донской казак.
Прусак водку пьет – монеты кладет,
Поляк водку пьет – червонцы кладет,
Казак водку пьет, да ничто не кладет.
Он по корчме ходит, шпорами гремит,
Шпорами гремит – шинкарку манит.
– Шинкарочка душечка, поедем со мной,
Поедем со мной, к нам на тихий Дон,
У нас на Дону, да не по вашему,
Не ткут, не прядут, не сеют, не жнут,
Не сеют, не жнут, да чисто ходют!
 

63. Император Николай I Павлович на Дону. 1837 год

В 1836 году генерал-лейтенант Максим Григорьевич Власов был назначен войсковым наказным атаманом войска Донского. Император Николай I, отправляя его из Петербурга в Новочеркасск, сказал ему:

– Послужи мне еще, Максим Григорьевич. Знаю, что ты страдаешь от ран, но эти раны так почетны, так славны, что жаль бы было запрятать их в какую-нибудь глушь. Пусть они будут на виду всего Дона и служат его молодежи примером, как служили отечеству старые его слуги. Пусть в тебе будет живой пример, что и такие раны не прекращают деятельности в подобных тебе богатырях, а таких богатырей было много в царствование покойного брата Нашего! Я помощник твой во всех случаях. Если встретишь какое затруднение или какой недостаток средств для пользы Дона, пиши прямо ко мне, да помни все, что я говорил тебе. Я люблю казаков, но не желал бы видеть их не казаками: надобно, чтобы на Дон не доходили никакие перемены ни в нравах, ни в обычаях. Пускай казаки остаются славными казаками двенадцатого года!

Казачий строй. Из устава строевой казачьей службы 1837 г.

Быстрый взгляд Императора Николая I подмечал все. Когда атаман Власов откланивался у Государя, Государь расспрашивал у него о вооружении казаков.

– Ты хорошо знаешь эту часть, – сказал Император, – кажется, у них все оружие не однообразное. Я заметил это в Калише. Разнокалиберность бросается в глаза.

Когда разговор зашел о лошадях, Государь сказал:

– Хорошо ли соблюдается порода донских лошадей?

Атаман ответил, что, к сожалению, эта часть запущена.

Государь пожалел о такой небрежности казаков.

– Конь – душа казака, – сказал Государь, – конь казака должен быть вполне пригодным для казачьей службы! Я боюсь, что, пренебрегая этими важным предметами, у меня, чего смотри, и казаков не будет. Позаботься всячески сохранить породу донских лошадей, надобно заимствовать эти породы от горских, от киргизских: с одной стороны горы, с другой степи – хорошее ручательство в требуемой для казаков породе лошадей…

В 1837 году Государь Николай Павлович, возвращаясь с Кавказа из Грузии, вместе с Государем Наследником Александром Николаевичем проехал через Аксайскую станицу в Новочеркасск.

19 октября Государь был в Новочеркасске. При проезде через Аксайскую станицу, атаман Власов докладывал о переводе столицы войска Донского на Аксай. Но Государь заметил, что и на Аксае только часть жителей будет близко воды, остальные же точно так же будут страдать от недостатка воды и ветров, и потому решено было оставить Новочеркасск на старом его месте.

В Новочеркасск и Государь, и Наследник въезжали верхом. У западных триумфальных ворот были выстроены эскадроны л.-гв. Казачьего и Атаманского полков. Государь поехал по Платовскому проспекту к собору, где был собран войсковой круг. При звоне колоколов и пушечной пальбе проехал царь в круг, выслушал приветственное слово донского архиепископа Афанасия и, приложившись ко кресту, сказал казакам:

– Любезные донцы! Ваши предки и отцы сослужили много служб государям и отечеству, и признательность монархов показывают эти грамоты, эти знамена и прочие царские клейноды. Я хотел явить новый знак своего расположения к вам и назначил атаманом своего первого сына, Наследника престола нашего. Надеюсь, что вы и потомки ваши не перестанете идти по пути славных предков ваших и заслуживать признательность отечества!..

Громовое «ура!» потрясло воздух, загрохотали пушки, загудели колокола. Государь взял поднесенный Власовым на бархатной подушке пернач и, обняв Наследника Цесаревича, вручил ему этот знак атаманского достоинства. И сейчас же донские генералы окружили Наследника и под сенью знамен подняли его на руках над головами народной толпы. Трудно описать, какой восторг охватил казаков. По старым, загорелым, морщинистым лицам текли слезы умиления. Крестясь, поднимались и опускались руки.

– Батюшка ты наш, атаман войсковой! – умиленно говорили донцы.

– Надёжа наша, красное солнышко наше! Пойдем в огонь и в воду за тебя, наш красавец ненаглядный!

– Да хранит же тебя Царь Небесный для счастья нашего.

Так совершилось торжественное перед всем войском Донским назначение атаманом Наследника…

На другой день, 20-го октября, Государь Император посетил строящийся собор, войсковое правление, госпиталь и гимназию. В гимназии Государь сказал столпившимся вокруг него детям:

– Учитесь, дети, усердно. Я хочу, чтобы со временем и из донцов были сенаторы, министры, главнокомандующие.

21-го октября Государь Император Николай I делал смотр собравшимся в Новочеркасске донским полкам. На смотр собралось 2 дивизиона л.-гв. Казачьего полка, 2 дивизиона Атаманского полка, 2 дивизиона л.-гв. Донской конно-артиллерийской батареи, 22 полевых полка, временно сформированных из наличных в войске офицеров и казаков, и 3 донских полевых конно-артиллерийских батареи.

Смотр был неудачный. Дул холодный ветер, поднимая и крутя столбы пыли. Люди полевых полков не равнялись, офицеры и урядники не знали своих мест, но главное – лошади были очень плохи, казаки скверно сидели и были грязно и неряшливо одеты.

Государь в справедливом гневе своем сказал Власову:

– Я ожидал видеть двадцать два полка казаков, а вижу каких-то мужиков! Никто не имеет понятия о фронте. А лошади!.. Это не казачьи лошади, а мужичьи!..

Тяжелый это был день для Донского войска.

22 октября Государь изволил отбыть из Новочеркасска. Закипела в войске работа. Донцы убедились, что нужно учиться и учить лошадей, что нужно действовать по каким-либо однообразным правилам. Атаман Власов был боевой генерал, он много воевал вместе с казаками и умел их учить. По его наставлениям, уже в 1838 году были изданы «Правила для состава и построения казачьих полков». Это был первый строевой казачий устав в войске Донском. По этим правилам, в казачьем полку положено было иметь – 1 полкового командира, 1 войскового старшину, 5 есаулов, 6 сотников, 7 хорунжих, 19 старших урядников и 19 младших, и из них 1 старший урядник – знаменщик и 1 младший урядник – его ассистент, 60 приказных, 1 полковой писарь, 1 лекарский ученик и 750 казаков. Полк делился на 6 сотен. В сотне полагалось 4 взвода. Сотня строилась в две шеренги, или лавы. В правилах были указаны повороты сотни по три и повзводно, построения колонн, лавы, правила пешего строя, церемониального марша, относа и приноса знамени.

Но Власов знал, что главная причина неудачи смотра и плохой подготовки офицеров происходила не оттого, что не было писанного устава, а оттого, что офицер казачий так мало получал жалованья, что не мог посвятить свое время военному делу, не мог иметь порядочной лошади, не мог чисто и по форме одеваться. Офицер получал всего 71 рубль в год. На эти деньги он должен был содержать себя, свою семью, иметь лошадь и чисто одеваться. Власов несколько раз просил о прибавке содержания офицерам, но прибавка не выходила. В день свадьбы Государя Наследника, августейшего атамана, 16 апреля 1841 года, Государь после свадебного обеда обходил гостей. В числе их был и донской атаман Власов. Государь подошел к атаману, положил ему на плечо руку и сказал:

– Ну, слава Богу, обвенчали мы атамана вашего. Любите и атаманшу, как его любите.

– У донцов, Ваше Величество, – отвечал Власов, – любовь к Монарху и августейшей фамилии его составляют другую религию их. Семейную радость вашу они примут, как радость собственную свою. Позволь, Государь, в этот радостный для всей России день, попросить у тебя особую милость твоим верным донцам.

И, не обращая внимания на то, что зала была полна русскими и иностранными генералами, посланниками и дамами, атаман войска Донского, прося за своих подчиненных, стал на колени и подал Государю бумагу, в которой была написана просьба о прибавке жалованья донским офицерам.

Государь, видимо, был недоволен. Он схватил атамана за руку и сказал:

– Нашел, когда просить! И как просить! Ты меня стыдишь перед чужими послами!

Черноморский казак в 1830 г. Художник А.О. Орловский

Но Власов думал иначе. «Да черт бы побрал всех иностранных послов ваших, – говорил он потом военному министру, генералу Чернышеву, – что мне они! Да перед кем стал я на колени, ведь перед своим царем! Да и зачем я стал перед ним на колени! Себе, что ли, милость выпрашивал какую, – нет, я просил за его же царских верных слуг, которым есть нечего! А что он сердится на меня! – Сердце царево в руце Божией!..»

Но Государь не сердился на атамана. На другой день на балу он был очень милостив к нему.

Для улучшения лошадей, в 1844 году издано было положение о конских табунах войска Донского и устроен был Провальский войсковой конский завод. На заводе определено было иметь 34 жеребца и 250 кобыл лучших русских, донских и кавказских пород. В 1851 году были открыты первые скаковые общества на Дону: Новочеркасское и Урюпинское.

1847 год надолго останется в памяти донских казаков. На Дону появилась холера. Она пришла на Дон из Грузии, появилась в Егорлыцкой станице, перекинулась в Ольгинскую, а потом в Аксайскую станицы и, наконец, пришла и в Новочеркасск. По 200, по 250 человек заболевало в Новочеркасске в сутки, умирало до 200. Не было улицы, по которой не несли бы гробов, не было дома, где не стоял бы покойник. В церквах отпевали по нескольку умерших сразу. Страх охватил население Новочеркасска. Не боялись казаки неприятеля с пулями и ядрами, но этого таинственного врага испугались. От него одна защита была – вера в милосердие Божие и усердная молитва. 29 августа из Аксайской станицы привезли чудотворную икону Божией Матери. Горячо молились перед ней новочеркассцы, молились о чуде… И чудо совершилось. На другой день холера стала ослабевать. Народ повеселел. Скоро холера и совсем прекратилась. За шесть недель холеры в Новочеркасске умерло до 5000 человек.

С 1858 года войско Донское входит в подчинение особому, вновь учрежденному управлению иррегулярных войск.

Во время холеры многие жители лечились особой Баклановской настойкой и верили, что она помогает. Верили потому, что любили вновь народившегося на Дону героя-казака, казака-богатыря, о котором приходившие из Грузии полки рассказывали чудеса, верили в то, что Яков Петрович Бакланов всех побеждал своим оружием, победит и холеру своей жестокой настойкой!..