Текст книги "Строго посещает Господь нас гневом своим… Император Николай II и революция 1905-1907 гг"

Крестьянское происхождение большинства рабочих накладывало на них свой отпечаток. Многие рабочие постоянно поддерживали связь с деревней, сохранили крестьянское мышление. Так, еще в конце XIX века на некоторых фабриках Московской губернии до 80 % рабочих летом уходили на полевые работы. Число отхожих рабочих постоянно росло, составив в 90-е годы около 7 млн. человек.[178]178
  Платонов О.А. Указ, соч., с. 61.


[Закрыть] Такие рабочие, будучи оторванными от своей среды, до конца не были приняты и в новой городской. В основном, это касалось рабочих европейской России. На Урале рабочий класс жил своей жизнью и «пришлых» в нем было мало.

Попав в город, вчерашние крестьяне пытались скопировать крестьянские формы хозяйствования, создавая рабочую артель наподобие крестьянской общины. Артель, как и община, по своей сути была явлением антикапиталистическим, подобного которому ничего не было в Западной Европе: на капиталистическом предприятии существовал выборный орган, дух которого был антикапиталистический! Артель, как и крестьянский мир, выбирала из своей среды старост, старшин и других выборных, решала вопрос о наказании или поощрении своих членов. Со временем артель становилась влиятельным органом рабочего самоуправления на производстве. Бывали случаи, когда артельщики брали завод в аренду. Но рабочее самоуправление сталкивалось с непониманием и сопротивлением большинства хозяев заводов и их администраций. Последние стремились управлять производством по западному образцу, игнорируя рабочее самоуправление. «Бывший крестьянский сын делался придатком машины, фабричным винтиком. Неудовлетворенность таким трудом вызывала у рабочего чувство протеста и нередко толкала его на саботаж, пьянство, прогулы, забастовки, протесты» (О.А. Платонов).[179]179
  Платонов О.А. Указ, соч., с. 63.


[Закрыть]

Именно в этих, нравственно-бытовых проблемах, а не в жесткой эксплуатации рабочих со стороны правительства и собственников, таилось главное недовольство рабочего класса. Что же касается материального положения рабочих, то оно было разным для различных категорий рабочих, часто нелегким, но и не катастрофическим, как это изображалось революционной, а затем и советской пропагандой в течение десятилетий, и материальное положение пролетариата имело четкую тенденцию к улучшению. Верховная русская власть всегда заботилась о рабочем классе. Еще Екатерина II впервые во всем мире запретила ночной труд женщин и детей. Характерно, что трудовой кодекс Императрицы был запрещен, как крамольный, во Франции и в Англии.[180]180
  Бразоль Б. Л. Указ, соч., с. 8.


[Закрыть] Император Александр III в 1882 году специальным законом урегулировал правила работы детей, запретив труд детей моложе 15 лет; была введена фабричная инспекция. При Императоре Николае II в 1897 году был установлен нормированный рабочий день, он не должен был превышать в будние дни 11 часов, а в праздничные дни – 10 часов в сутки. Отметим, что законодательно рабочий день был ограничен лишь в четырех государствах Европы: Франции, России, Австрии и Швейцарии. Если сравнивать продолжительность рабочего дня в России и вышеназванных государствах Европы в 1900–1903 годах, то окажется, что цифры вполне сопоставимы. Так, во Франции рабочий день равнялся 12 часам, в Австрии и Швейцарии – 11 часов.[181]181
  Большая Энциклопедия. Под редакцией С. Н. Южакова. СПб., 1904, т. 19, с. 101.


[Закрыть]

В остальных странах рабочий день вообще не регламентировался. Правда, регламентация рабочего дня в России касалась только фабрично-заводских рабочих, то есть 21 % от общей численности рабочего класса. Остальные группы рабочих полностью зависели от хозяина. В 1898 году на заводах вводится бесплатная медицинская помощь, в 1903 году введена должность рабочего старосты, на заводах разрешаются забастовки.

Большинству фабрично-заводских рабочих, выходцев из крестьян, было тяжело приспособиться к непривычным условиям труда в городе. Обстановка фабрики, жесткие временные рамки работы, дисциплина, царящая на заводах, – все это угнетало вчерашнего крестьянина. Участились случаи прогулов, пьянства. Естественно, что рабочий пытался найти виновного в таком положении дел. Именно поэтому врагам строя удалось впоследствии так легко втянуть рабочих в политическую борьбу. К любой забастовке, к любому митингу рабочих немедленно примазывались темные личности, как правило, не из среды рабочих, которые выдвигали политические лозунги и подстрекали рабочих на новые стачки и забастовки, число которых неуклонно росло: в 1893 году на заводах, контролируемых Инспекцией труда, было 68 забастовок, в 1896 – 118, в 1897 – 145, в 1899 – 189, в 1900 – 125.[182]182
  Бразоль Б.Л. Указ, соч., с. 9.


[Закрыть] Неуклонно росла и численность пролетариата, что было вызвано курсом правительства на индустриализацию, а вместе с тем, росла и социальная напряженность в городах, особенно в Петербурге и Москве.

В начале XX века правительство, сознавая всю опасность рабочего движения, руководимого революционерами, предприняло попытку перехватить инициативу. Эта попытка теснейшим образом связана с именем С.В. Зубатова, начальника Московского охранного отделения. Личность Зубатова, безусловно, яркая и по-своему выдающаяся, а также его деятельность на посту руководителя русской системы государственной безопасности, были настолько противоречивы, что до сих пор вызывают споры. Прослужив на оперативной работе долгие годы: от рядового секретного сотрудника до руководителя крупнейшего подразделения, Зубатов, как никто другой, представлял себе опасность революционных группировок. Еще будучи простым секретным сотрудником, он использовался в операциях по внедрению в революционные организации. Благодаря самоотверженной и чрезвычайно опасной работе, Зубатова была окончательно обезврежена «Народная воля». «Зубатов, – писал один из руководителей Московской охранки, П.П. Заварзин, – был одним из немногих правительственных агентов, который знал революционное движение и технику розыска».[183]183
  Перегудова З.И. Политический сыск России 1880–1917. М., 2000, с. 75.


[Закрыть] К этому надо добавить, что Зубатов был убежденный монархист, не мысливший Россию без Царя. «Те, кто идут против монархии в России, – говорил Зубатов, – идут против России, с ними надо бороться не на жизнь, а на смерть».[184]184
  Архив Русской Революции (далее АРР). М., 1993, т. 15, с. 123.


[Закрыть]

Поэтому, возглавив Московское охранное отделение, Зубатов убеждал власти, что состояние русского политического сыска не соответствует современной обстановке. Особенно указывал Зубатов на опасность проникновения революционеров в ряды пролетариата. Пользуясь расположением Великого Князя Сергея Александровича и опираясь на его поддержку, Зубатов предложил чрезвычайно смелое решение: не плестись в хвосте событий, а возглавить их. Он предложил создать рабочие союзы, тайно контролируемые полицией и властью. Эти союзы должны были организовывать забастовки и стачки, являться выразителями недовольства рабочих и тем самым держать рабочее движение под контролем. «Зубатов исходил из совершенно правильной мысли о том, что интересы государственной власти отнюдь не тождественны с узко понимаемыми интересами предпринимателей; что рабочие могли улучшить свое положение совершенно независимо от каких-либо политических требований» (С.С. Ольденбург).[185]185
  Ольденбург С.С. Указ, соч., с. 191.


[Закрыть] Идеи Зубатова были поддержаны Великим Князем Сергеем Александровичем, обер-полицмейстером Москвы Д.Ф. Треповым, князем П.Д. Святополк-Мирским, и – сначала – министром внутренних дел В.К. Плеве. Горячее неприятие зубатовские мероприятия вызвали у С.Ю. Витте, который не оказал им никакой поддержки. В 1901–1903 годах Зубатов организовал рабочие союзы в Петербурге («Собрание русских фабричных рабочих Санкт-Петербурга») и в Москве («Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве в Москве»). 19 февраля 1902 года, в годовщину освобождения крестьян от крепостной зависимости, московские рабочие, под руководством «зубатовских» организаций, провели массовую манифестацию возле памятника Императору Александру II с пением «Боже, Царя храни!». Похожие мероприятия прошли и в Петербурге. Одновременно Зубатов был создателем «Еврейской независимой рабочей партии», целью которой было взять под контроль участие евреев в революции. При этом руководители рабочих союзов тесно общались с руководителями «Еврейской независимой рабочей партии». Во главе и той, и другой организаций стояли доверенные люди Зубатова. Некоторые исследователи называют их его агентами, но доказательств того, что эти люди были агентами в прямом смысле слова, то есть просто осведомителями, работающими под псевдонимами на платной основе или по убеждениям, до сих пор не имеется. Скорее всего, все в этой игре, и Зубатов, и руководители организаций, преследовали каждый свои цели, приноравливая деятельность партнеров к своим интересам и возможностям. Однако, создавая такие организации, Зубатов не продумал до конца механизм их защиты от проникновения вражеских элементов. Этот просчет сыграл впоследствии роковую роль. «Идея Зубатова была верна и не нова, но проведение ее в жизнь было уродливо и неправильно. Оно явилось казенным, полицейско-кустарническим и шло, как говорится, не по принадлежности» (генерал А.И. Спиридович).[186]186
  АРР. Т. 15, с. 154.


[Закрыть]

Во главе Союза рабочих был поставлен священник Г.А. Гапон. Гапон родился в городе Беляки Полтавской губернии, в семье крестьянина. С детства он был очень впечатлительным и экзальтированным ребенком. Большое влияние на него оказала не менее экзальтированная мать, обладавшая авторитарным характером. За «грехи» мать часто ставила маленького Георгия в угол, где он простаивал часами, обливаясь слезами, думая о своих грехах. Истовая религиозность сочеталась в мальчике со стремлением к недозволенному и запрещенному. Сам Гапон вспоминал: «Помню рассказ деда. Меня поразил случай из жизни св. Иоанна, епископа Новгородского, когда он усердно молился, а злой дух, всеми способами стараясь смущать его, прыгнул в чан с водой, стоявший в келье, а святой муж поспешил перекрестить чан и тем закабалил черта. Черт взмолился, чтобы его выпустили и обещал сделать все, что пожелает св. Иоанн. Епископ пожелал быть немедленно перенесенным в Иерусалим, и в ту же ночь они съездили туда и обратно, и святой освободил черта. Рассказ этот произвел на меня большое впечатление: я заплакал, но в то же время желал, чтоб и мне представился такой случай поймать черта».[187]187
  Гапон Г. История моей жизни. Берлин, 1925, с. 9.


[Закрыть]

Это желание «поймать черта» будет преследовать Гапона всю жизнь и станет главной причиной его рокового участия в провокации 9 января и трагической смерти на приозерской даче. Закончив Полтавское Духовное училище, Гапон был рукоположен во священники. Но перспектива быть рядовым сельским батюшкой мало прельщала честолюбивого отца Георгия. Благодаря протекции местного епископа, он попадает на аудиенцию к К.П. Победоносцеву с просьбой разрешить ему учиться в Петербургской Духовной Академии. Победоносцеву Гапон не понравился, но протекция уважаемого епископа сделала свое дело, и Гапон был принят. Уже в Академии Талон активно включается в общественную жизнь. Он ездит по рабочим жилищам, общежитиям и заводам, исповедует и причащает больных, ободряет впавших в уныние, отпевает умерших, крестит детей. Яркая внешность, ораторский талант и священническая ряса делают свое дело – священник Гапон становится популярным среди рабочих. Эта его популярность обращает на себя внимание и Зубатова, который решил, что лучшего знамени для своего рабочего союза ему не найти. Однако то же самое поняли и эсеры, которые начинают исподволь подбираться к Гапону. Последний становится дружен со многими из них, в первую очередь, с П.М. Рутенбергом. Особенно эти контакты усилились после отставки Зубатова. Спиридович писал, что «разрешив Гапону широко работать в Петербурге, власти как бы забыли, что там не было человека, который бы присматривал за ним, руководил бы им, держал бы все движение в руках, как это делал Зубатов».[188]188
  АРР. Т. 15, с. 187.


[Закрыть] Сейчас трудно сказать, когда простые дружеские отношения переросли в сотрудничество Гапона с эсерами, но сам факт, что к началу 1905 года Гапон, вольно или невольно, был игрушкой в эсеровских руках, не вызывает сомнений. Как мы увидим из событий, предшествующих 9-му января 1905 года, Гапон действует заодно с эсерами. Сделать это было несложно, так как любые его контакты с революционерами не вызывали подозрений полиции в общем контексте деятельности «Общества фабрично-заводских рабочих». Постепенно в деятельности «Общества» все больше набирали силу антиправительственные тенденции, и «Союз» приобретает совершенно иной смысл, чем тот, который Зубатов вкладывал в свои рабочие организации. При этом надо учесть, что накануне 1905 года «Общество фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» насчитывало уже 20 тысяч человек. Это была невиданная для тех времен цифра. Если учесть, что руководящий ими Гапон все больше склонялся к правилам игры по эсеровскому сценарию, то «Общество» представляло собой бомбу замедленного действия необыкновенной силы.

Были и другие симптомы, убедительно свидетельствовавшие, что зубатовские организации явно уклонялись от своих первоначальных целей. В апреле 1903 года в Одессе был учрежден «независимый» союз во главе с Хугом Шаевичем, который, по совместительству, был одним из лидеров «Еврейской независимой рабочей партии». Каждый член союза при вступлении вносил в кассу 50 копеек, а затем ежемесячно 10 копеек. Союз фактически постоянно занимался подстрекательством, что в конце концов привело к общей фабрично-заводской забастовке. Вспоминая об этом уже после событий 9 января, министр финансов В.Н. Коковцев в письме к Императору Николаю II писал: «Я дерзаю обратить Всемилостивейшее внимание Вашего Императорского Величества на полное тождество причин и состава Санкт-Петербургской забастовки с забастовкой, имевшей место в г. Одессе в 1903 году, с тем лишь различием, что в одном случае был еврей Шаевич, а в другом – священник Гапон».[189]189
  «Красный архив». 1925, т. XI–XII, с. 14.


[Закрыть]

Безусловно, одесская забастовка была крупным упущением Зубатова и стоила ему карьеры. Возмущенный Плеве доложил Николаю II, что забастовку организовал сам Зубатов. И хотя это было не так, формально ответственность за нее нес Зубатов, за что он и получил отставку. Отправленный в отставку Зубатов сохранил до конца свои монархические убеждения. Когда в марте 1917 года пришло известие об отречении Императора Николая II, С.В. Зубатов покончил собой. С отставкой Зубатова его организации остались практически не контролируемыми со стороны полиции.

Одесская забастовка, впервые в России, сопровождалась таким опаснейшим явлением, как всеобщая стачка, которая в один миг парализовала город. Становилось очевидно, что враги строя будут бить в самое больное место – в фабрично-заводскую промышленность. Используя имеющееся недовольство фабрично-заводских рабочих и нагнетая его, на словах сочувствуя их экономическим требованиям, революционеры стремились втянуть рабочих в политическую борьбу, сделать заложниками ситуации, с тем, чтобы использовать их в своих подрывных целях. Совершенно неожиданно полиция, сама того не подозревая, оказала помощь революционерам. Революционеры, через подставных лиц, прикрываясь экономическими лозунгами, успешно действовали на фабриках и заводах. Особенно успешно они работали в Петербурге и Москве. К 1905 году в среде столичного пролетариата накопилось ярко выраженное недовольство, не связанное пока с конкретными требованиями. При наличии заинтересованных сил достаточно было любого, самого ничтожного, повода, чтобы это недовольство выплеснулось наружу. Такие силы в России и за ее пределами имелись.

Глава 4
Силы революции

Революционные группировки

Главными действующими силами подготавливаемой революции были так называемые «революционные партии», которые на самом деле партиями, в классическом западном понимании, вовсе не были, а являлись экстремистскими радикальными левыми группировками, целью которых было уничтожение существующего государственного строя в России. Эти группировки сыграли в революции 1905–1907 годов ударную роль. Ниже мы кратко рассмотрим главные из них.

«Партия социалистов-революционеров» (эсеры)

Так называемая партия социалистов-революционеров, или эсеров, была террористической организацией, сыгравшей одну из самых главных ролей в подготовке и проведении революции. Она возникла в начале 1900-х годов на обломках «Народной воли», с которой эсеров, по их собственным словам, связывало идейное и тактическое сродство. В 1902 году несколько разрозненных социал-ре-волюционных группировок («Союз социалистов-революционеров», «Рабочая партия освобождения России» и другие) объединились в одну «Партию социалистов-революционеров». Несмотря на то, что эсеры, действительно, взяли за идейную основу народовольчество, их руководящий состав заметно отличался от «Народной воли». По существу, основатели «Партии социалистов-революционеров», народники В.М. Чернов, Ф.В. Волховский, Н.В. Чайковский, Е.Е. Лазарев, Л.Э. Шишко являлись лишь знаменем эсеров. Истинной движущей силой партии стало молодое поколение левых экстремистов, главными из которых были М.Р. Гоц, Г.А. Гершуни и Е.Ф. Азеф. Партия эсеров изначально финансировалась из-за границы силами, так или иначе заинтересованными в свержении самодержавного строя. Львиную долю своего финансирования партия получала от японской разведки и международных еврейских организаций.[190]190
  Подробнее об этом см. разделы «Японские спецслужбы» и «Еврейский финансовый капитал».


[Закрыть] У истоков создания партии стояло два человека, тесно связанных с Зубатовым. Это Маня Вильбушевич и Евно Азеф. Они официально дали согласие на сотрудничество с полицией, продолжая при этом вести собственную игру. Вильбушевич стала активным деятелем сионистского движения в России, а Азеф – крупнейшим провокатором.

Главной своей задачей партия провозглашала уничтожение Самодержавия и построение социализма. В программе эсеров значились типичные для революционных демократов цели: «признание неотъемлемых прав человека и гражданина: полная свобода совести, слова, печати, собраний и союзов; свобода передвижения, неприкосновенность личности, равное избирательное право, демократическая республика» и так далее.[191]191
  Программы политических партий России. М., 1917, с. 48.


[Закрыть] Главную свою задачу эсеры видели в созыве «Учредительного собрания на демократических основах для ликвидации самодержавного режима». В построении социализма лидеры эсеров собирались в первую очередь опираться на крестьянство, в отличие от большевиков, которые делали ставку на пролетариат. Однако с самого начала в эсеровском руководстве главную скрипку начинают играть люди, для которых идеология имела второстепенное, если не третьестепенное, значение.

В 1902 году в созданной партии окончательно победила ставка на террор, противники которого были оттеснены от руководящего положения. Главным идеологом террора стал Гершуни. Он же стал инициатором и главным создателем Боевой Организации партии (БО), на которую было возложено приведение в исполнение «приговоров» Центрального Комитета. Постепенно БО превратилась, как пишет Анна Гейфман, «в нечто вроде секты, члены которой считали, что только они по-настоящему несут “революционный крест России”».[192]192
  Гейфман А. Революционный террор в России. Перевод с английского. М., 1997, с. 71.


[Закрыть] Фактически именно БО руководила партией: она, если ей это представлялось необходимым, могла игнорировать решения ЦК. Во главе БО стояли Гершуни, Азеф и Борис Савинков. Идеологические вопросы мало волновали всех троих. Гершуни занимался кадрами для терактов, Савинков непосредственно осуществлял теракты, а Азеф вообще говорил, что он в партии «только до становления конституционного строя».[193]193
  Гейфман А. Указ, соч., с. 71.


[Закрыть] Таким образом, этих разных людей объединяла не идеология, а стремление уничтожить императорский строй в России, и террор, как таковой, являвшийся для них своего рода бизнесом, так как за каждый теракт эсеры получали крупные денежные суммы, которые так же, как и деньги, добытые грабежом в так называемых «экспроприациях» («эксах»), шли на финансирование партии. Любое крупное политическое убийство приносило эсеровским вожакам «кучу денег».[194]194
  Гейфман А. Указ, соч., с. 80.


[Закрыть]

Свою главную задачу БО видело в убийстве Царя. О.А. Платонов приводит воспоминания Б.И. Николаевского, человека, очень близкого к эсерам: «У эсеров были планы проникнуть на прием во дворец в составе одной из многочисленных депутаций. С большой горячностью ухватился Азеф за предложение одного молодого социалиста-революционера, который только что окончил курс Духовной семинарии; этот юноша, убежденный террорист, имел возможность, приняв сан, при помощи своих влиятельных родственников получить место священника где-либо недалеко от Царского Села. Он надеялся, что в рясе священника ему удастся как-нибудь найти возможность приблизиться к Царю и выступить в роли исполнителя приговора партии. Священник, убивающий Царя, – эта комбинация явно нравилась Азефу, и он настойчиво уговаривал юношу немедленно отстраниться от других революционных дел и целиком отдаться выполнению данного плана. Был целый ряд и иных планов и проектов».[195]195
  Платонов О.А. Терновый венец России. История цареубийства. М., 2001, с. 153.


[Закрыть] Одновременно террор должен был развернуться против ближайших помощников Царя.

Главную свою опору эсеровские руководители видели в молодежи. Именно среди молодых людей, в основном, недоучившихся студентов, партия, и в первую очередь, БО, находила своих исполнителей. Талантливый демагог Гершуни лично ездил по губерниям России и создавал партийные ячейки. С этого момента эсеры будут стоять за всеми громкими террористическими актами начала XX века. Генерал Спиридович писал: «Убежденный террорист, умный, хитрый, с железной волей, Гершуни обладал исключительной способностью овладевать той неопытной, легко увлекающейся молодежью, которая, попадая в революционный круговорот, сталкивалась с ним. Его гипнотизирующий взгляд и вкрадчивая убедительная речь покоряли ему собеседников и делали из них его горячих поклонников. Человек, над которым начинал работать Гершуни, вскоре подчинялся ему всецело и делался беспрекословным исполнителем его велений. Ему особенно поклонялись революционные девицы».[196]196
  АРР. Т. 15, с. 160.


[Закрыть]

Первым террористическим актом эсеров стало убийство министра внутренних дел Д.С. Сипягина. Первоначально Гершуни поручил убийство исключенному из Киевского университета студенту А. Покотилову, выходцу из богатой дворянской семьи, брат которого был руководителем Русско-Китайского банка, но затем изменил свое решение в пользу другого студента-недоучки С. Балмашева (Покотилов, расстроенный тем, что не он убьет министра, заболел нервной экземой).[197]197
  Прайсман Л. Г. Террористы и революционеры, охранники и провокаторы. М., 2001, с. 28.


[Закрыть]2 апреля 1902 года Д.С. Сипягин прибыл в Мариинский дворец, где проходило заседание Кабинета Министров. Когда он направлялся на заседание, к нему подошел Балмашев, переодетый в адъютантский мундир, и, протянув ему пакет с вынесенным приговором, дважды выстрелил в министра. От полученных ранений Д.С. Сипягин через час скончался. Перед смертью он сказал: «Я верой и правдой служил Государю Императору и никому не желал зла». Так погиб один из самых порядочных и преданных России и Престолу государственных деятелей. Государь тяжело переживал убийство Сипягина, чью память он всегда благоговейно чтил. Балмашев был предан военному суду и по приговору суда повешен. Это была первая смертная казнь времен Царствования Николая II. В ночь после убийства Сипягина некий Мельников нанес несколько ножевых ранений одному из московских филеров, под наблюдением которого он находился, и скрылся. Убегая в спешке, он выронил сверток, в котором оказался типографский шрифт и прокламация БО, возвещающая об убийстве Сипягина. Так в Охранном отделении узнали о существовании Боевой Организации эсеров. Генерал Спиридович писал: «Свалилась, как снег на голову, Боевая Организация. Откуда это, кто во главе ее?»[198]198
  АРР. Т. 15, с. 155.


[Закрыть]

Вскоре БО стала заявлять о себе всё больше и больше. Убийство Сипягина открыло первую страницу эсеровского террора. Одновременно с убийством Сипягина готовилось убийство Обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева, которое не состоялось лишь благодаря счастливой случайности. 29 июля 1902 года столяр Фома Качура, член БО, стрелял отравленными стрихнином пулями в харьковского губернатора князя И.М. Оболенского. Сам губернатор остался невредим, но начальник городской полиции был ранен. 6 мая 1903 года эсер Егор Дулебов убил уфимского губернатора Н.М. Богдановича. Все эти убийства готовились лично Гершуни, который вселял в исполнителей чувство животного страха и, одновременно, восхищения. Жандармский генерал Спиридович вспоминал о том, как террористы-исполнители боялись Гершуни: «Качура трепетал перед ним. В тюрьме он начал давать показания против Гершуни только после того, как ему показали фотографию последнего в тюремной одежде и в наручниках».[199]199
  АРР. Т. 15, с. 162.


[Закрыть] Эсеры приняли также активное участие в организации крестьянских беспорядков в Малороссии в 1902 году. Именно эсеровские эмиссары натравливали крестьян на помещиков, призывая грабить усадьбы.

Гершуни становится одним из опаснейших политических преступников, организатором террористических банд, сеявших смерть и ужас на улицах русских городов. Немедленного обезвреживания Гершуни потребовал сам Император. Все силы политической полиции и корпуса жандармов были брошены на поимку эсеровского главаря, задействована вся агентура Охранного отделения. Вскоре эти мероприятия дали положительный результат: по оперативной информации Гершуни был арестован генералом жандармерии А.И. Спиридовичем. И тут обнаружилась любопытная особенность личности боевика Гершуни, которая, была, видимо, свойственна всем руководителям эсеровского террора. Посылая рядовых боевиков на смерть во имя идеи, предвещая грядущую славу и благодарную память потомства, сами лидеры боевиков красиво умирать не собирались. По кодексу чести партии, арестованный террорист должен был не скрывать своей принадлежности к партии и использовать суд, как политическую арену для разъяснений целей и задач движения. Прошение о помиловании, а тем более покаяние со стороны эсера-террориста считалось непростительной слабостью и предательством. Однако сам Гершуни не только не пошел на эшафот, но, наоборот, отрицал свою причастность к политическим убийствам и кончил тем, что написал покаянное письмо на имя Государя Императора с просьбой о помиловании. Как пишет Анна Гейфман, Гершуни «был вполне согласен пожертвовать своим революционным идеализмом перед лицом угрозы собственной жизни, несмотря на его прославленную смелость и силу воли».[200]200
  Гейфман А. Указ. соч., с. 75.


[Закрыть]

И дело было здесь не в трусости, а в том, что между декларируемыми идеями эсеровской партии и целями руководства БО была огромная разница. Гершуни, и иже с ним, были глубоко безразличны идеи, политические цели и задачи движения. Главной их целью был террор, и вовсе не имело значения, чем он будет прикрываться. Террор стал их профессией. Без преувеличения можно сказать, что лидеры эсеров были профессиональными террористами. Выбор этой профессии у каждого определялся разными причинами: у кого душевным предрасположением, из «любви к искусству», у кого стремлением к власти, у кого холодным материальным расчетом. Последнее играло во всей эсеровской деятельности немалую роль. Лидеров политического террора недаром называли «убежденными террористами». Для убежденного террориста главное – продолжать террор, а чем эта возможность будет достигнута (предательством, покаянием, отказом от содеянного) совершенно неважно. В эсеровских лидерах мы снова видим ту аморальность, какая присутствовала у Бакунина, Нечаева, Ишутина и других начинателей террора. Перефразируя Ленина, заменив слово «революция» словом «террор», можно сказать, что кредо эсеровских террористов было: «Нравственно все то, что идет на пользу террора». Гершуни добился своего: смертная казнь была ему заменена пожизненной каторгой.

С арестом Гершуни не закончилась деятельность БО. Место Гершуни в ее руководстве занял другой боевик – Б.В. Савинков. При нем БО достигла апогея своей деятельности и стала ведущей боевой силой начавшейся революции. Савинков, как и Гершуни, был «убежденный террорист». Никаких истинных эсеровских убеждений он не имел. Один из основателей «Партии социалистов-революционеров», В.М. Чернов, называл Савинкова «лишь попутчиком», человеком, по сути дела, безразличным к программе партии, и террор нужен был ему для «ощущения собственной исключительности».[201]201
  Савинков Б. Воспоминания террориста. Л., 1990, с. 9.


[Закрыть] Примечательно, что после того, как эсеровская партия в октябре 1905 года «временно отказалась» от террора, Савинков никак не мог найти себе занятия. «Основная проблема для него была суметь умереть. А тут вдруг лавиной обрушилась новая проблема – суметь жить» (В.М. Чернов).[202]202
  Савинков Б. Указ, соч., с. 9.


[Закрыть] Жить жизнью нормального человека Савинков не умел и при первой возможности снова принялся за любимое дело – убивать. Великий Князь Александр Михайлович дал интересную и правдивую характеристику Савинкову: «Солдат удачи, поэт, “великий любовник”, блестящий рассказчик, великий лгун, любитель поесть, мастер и раб громких слов, Борис Савинков боролся со всеми режимами только во имя самой борьбы. <…> “Революция и контрреволюция – мне все равно, – признался он одному моему знакомому в 1918 году. – Я жажду действия! Единственное мое желание – это дать работу самодовольным бездельникам, которые слоняются на задворках без толка, и отбить у них охоту заниматься любовными похождениями ”. Народное воображение, не подозревая, что представляла на самом деле личность Савинкова, причисляло его к “лику святых” революции и приписывало ему все политические убийства, происшедшие в первом десятилетии двадцатого века. А говоря по правде, убил он собственноручно всего одного старого городового, оказавшегося безоружным».[203]203
  Гейфман А. Указ, соч., с. 76.


[Закрыть]

Сам Савинков писал, что боевики «часто вступали в организацию по причинам, отличным от идеологических принципов, и образ террориста, как человека, действующего исключительно согласно глубоким и неизменным политическим принципам, прикрывает более сложную реальность».[204]204
  Перегудова З.И. Указ, соч., с. 33.


[Закрыть] Эта фраза очень примечательна и показывает нам, что истинная суть террористических организаций не имела ничего общего с их идеологией, которая являлась лишь прикрытием подлинных целей руководителей.

Первым громким делом Савинкова стало убийство министра внутренних дел В.К. Плеве, осуществленное, как и все остальные преступления, с особым цинизмом, в середине дня. Плеве был энергичным и умным министром. Его личность далека от того образа «держиморды», который рисовало себе русское общество в начале XX века и который был затем растиражирован во многих исторических трудах советского периода. В.П. Мещерский писал, что Плеве представлял собой «серьезного, погруженного в раздумье над делом, умного, спокойного и ободряющего своим видом государственного человека, говорящего о том, что знает, и знающего, чего он хочет».[205]205
  Дневники Императора Николая II. С. 119–120.


[Закрыть] В.К. Плеве был назначен на должность министра 4 апреля 1902 года, после убийства Сипягина. Во время аудиенции у Императора Плеве изложил свою политическую платформу: он не верил в постоянный рост революционного движения. Русский народ, считал он, предан Престолу. Недовольство среди отдельных групп населения вызвано хитроумными кознями и подстрекательством кучки злонамеренных лиц, которых надо обезвредить. Для этого надо усилить полицию, обновить методы ее работы, расширить ее полномочия, увеличить финансирование. Все преступные выходки социалистов, считал Плеве, совершаются по приказу зарубежных финансовых воротил, ищущих в России дешевую сырьевую базу. Нужно повысить качество работы агентуры за границей.[206]206
  Хлыстаков Э. Босиком среди гадюк. М., 1992, с. 3.


[Закрыть] Император Николай II полностью согласился с платформой Плеве, которому были предоставлены широкие полномочия, к исполнению его начинаний были подключены все ресурсы и силы государства. Большое внимание стало уделяться так называемой «Заграничной охранке», во главе которой был поставлен Л.А. Ратаев. Кроме этого, Плеве вел работу в рядах самой полиции, где, по его мнению, было много тайных сторонников революции и членов масонских лож. При этом Плеве опирался не только на полицейские и силовые методы. Вопреки расхожим утверждениям, именно Плеве, наряду с Великим Князем Сергеем Александровичем, вначале поддержал нововведения Зубатова и содействовал им. Неоднократно встречался Плеве и с представителями оппозиции, в том числе и с арестованным Милюковым, с целью склонить их на сторону правительства, убедить в ошибочности выбранного ими пути.