Текст книги "Дисфункция реальности: Угроза"

Никто даже теоретически не допускал того, что обезумевшие звездолеты адамистов разрежут станцию на куски своими лазерами.

Все произошло слишком быстро. И вот теперь маленькие Гадж и Хайкал прижимались к своей матери Тайе. На их лицах застыло выражение безумного ужаса. Внутри шлюпки было очень жарко, воздух пропах рвотой. Этра не могла скрыть от впечатлительного детского сознания своих страданий, вызванных атакой кинетических снарядов, которые вошли глубоко в ее оболочку. По спине Гауры до сих пор бегали мурашки при воспоминании о предсмертных конвульсиях Кандры, погибшей от декомпрессии. Все эти стрессы, случившиеся за последние пятнадцать минут, несомненно оставят тяжелую, долго незаживающую травму даже в хорошо сбалансированной психике эдениста.

И все это случилось по его вине. Как начальник станции он был обязан принять меры предосторожности. Он знал о гражданском конфликте на Лалонде. Однако так ничего и не сделал.

– В этом нет твоей вины,– раздался в его сознании мягкий голос Этры. – Кто мог такое предвидеть?

– Я был обязан это предвидеть.

– У тебя было недостаточно информации, чтобы все предусмотреть.

– У меня было достаточное количество информации, которую я получил от «Илекса». Когда они покидали планету, на ней был настоящий хаос.

– Эти звездолеты пришли не с Лалонда. Это наемники с разных планет.

– И все же я мог что-нибудь сделать. Разместить людей в апартаменты, расположенные рядом со спасательными шлюпками. Но я не сделал ничего! Как там Кандра и остальные?

– Они во мне. Но сейчас не самое лучшее время для того, чтобы придать моему сознанию статус множественности.

– Да, конечно. А как ты? Как ты себя чувствуешь?

– Во мне был гнев и испуг. Теперь мне грустно. Какой же мрачной должна быть Вселенная, в которой могут иметь место столь бессмысленные акты.

– Мне жаль, что мы дали тебе такую жизнь. Ты заслуживаешь гораздо лучшего.

– Я рад, что я живу. И я может быть смогу жить дальше. Ни одна из воронок не глубже двадцати метров. Но я потерял большое количество питательной жидкости, а органы переваривания минералов пострадали от ударных волн.

Гаура крепко сжал рукой поручень. Он никогда не испытывал чувства ярости и беспомощности, но теперь он в полной мере познал их.

– Физические повреждения можно устранить. И они будут устранены, можешь в этом не сомневаться. Во всяком случае, пока жив хоть один эденист.

– Спасибо, Гаура. Ты очень хороший наблюдатель. Мне очень повезло, что именно ты и твои сотрудники присутствуют при зарождении моего интеллекта. Наступит день, когда Гадж и Хайкал побегут по аллеям моего парка, а я буду радоваться их смеху.

Плотный луч нестерпимо яркого белого света ворвался внутрь шлюпки через маленький, хорошо защищенный иллюминатор. Очередной град атомных взрывов опустошал космическое пространство. Дети снова стали рыдать.

Через восприятие Этры, возможности которого после катастрофы значительно ухудшились, Гаура увидел длинный белый выхлоп привода плавления третьего корабля эденистов, который, выполняя маневр торможения, приближался к ним. Судя по огромной скорости, это был военный корабль. Но контакта с ним не было, если не считать призывов какой-то женщины немедленно выключить аварийный маяк. Кто они? А кто те двое? Зачем они атаковали Этру?

Любой эденист с трудом переносил ситуацию, когда не мог получить ответ на свой вопрос.

– Скоро вы будете в безопасности,– сообщил Этра. Он расширил свой сигнал, чтобы его услышали эденисты обеих шлюпок. – Все вы будете в безопасности.

Гаура посмотрел в испуганные глаза своей жены.

– Я люблю тебя,– сказал он, обращаясь только к ней одной.

Яркость света ослабла. Он посмотрел в иллюминатор и, удовлетворяя любознательность детей, показал им через свое восприятие приближающегося спасателя.

Кто бы ни пилотировал этот корабль, он слишком быстро приближался к шлюпке.

Пространство, окружавшее шлюпку, было заполнено брильянтовым сиянием выхлопной струи привода плавления. Гаура вздрогнул и отдернул голову от иллюминатора.

– Он сейчас врежется!

За его спиной раздались испуганные крики. Между тем сверкающий туман выхлопной струи исчез, и в сотне метров от шлюпки появился огромный сферической формы звездолет. Из его темного силиконового корпуса, подобно усикам какого-то насекомого, выступали скопления сенсоров. Расположенные в центральной части корпуса ионные двигатели, препятствуя малейшему дрейфу корабля, выбрасывали фонтаны сверкающих лазурью ионов.

– Черт возьми!– хором воскликнули взрослые.

Звездолет приближался к шлюпке так, как будто двигался по твердой поверхности. И вдруг выдвинувшаяся из его корпуса труба переходного тамбура изогнулась и, лязгнув, опустилась на входной люк шлюпки.

Какое-то мгновение Гаура не мог прийти в себя. Он был потрясен. Даже космоястреб едва ли мог похвастаться такой точностью маневрирования.

Биотех-процессоры шлюпки сообщили, что открылся межкорабельный канал связи ближнего действия.

– Те, кто находится в шлюпке, как только откроется люк, пожалуйста, пройдите через трубу в зал отдыха, – скомандовал женский голос, который они уже слышали. – И сделайте это быстро! Нас преследуют боевые осы, а еще нужно успеть забрать ваших товарищей.

Тем временем люк уже открылся. Маленькая Гадж испуганно взвизгнула при виде того, как по трубе переходного тамбура плыл один из самых крупных космоников, каких когда-либо довелось видеть Гауре.

– Все в порядке,– сказал он своей встревоженной дочери. – Он… друг. Правда друг.

Гадж вцепилась в ткань костюма своей матери.

– Клянешься, папа?

-Ну-ка быстро сюда, шевелите своими задницами! – проревел Варлоу.

Напуганные дети притихли и сдерживали слезы.

Гаура не выдержал. После всего ужаса, который им пришлось испытать, услышать такие простые слова приветствия! Он расхохотался.

– Клянусь тебе, милая.

-О боже, они его раскололи, – сказал Джошуа, обращаясь к трем членам экипажа, которые оставались на мостике в тот момент, когда «Леди Мак» подошла ко второй шлюпке. Резко набирая скорость, над Этрой уже кружила еще одна боевая оса. – Я так и знал, что в конце концов они попробуют взять количеством, – он сделал защитный залп из трех боевых ос. Это было ужасное соотношение. Худшего для «Леди Мак» и быть не могло. Оборонительный заслон из трех ос давал минимальную надежду на то, что атакующая оса не прорвется сквозь защиту. Но если бы Джошуа стал совершать маневры уклонения, или перешел бы в атаку, или повернул бы назад, все осы (и свои и чужие) повернули бы к его звездолету, который стал бы для них более близкой, а значит, и более благоприятной целью.

– Господи! – рядом с Этрой появилась четвертая оса. Ему пришлось выпустить еще трех, уменьшив запасы боевых ос, которыми располагала «Леди Мак».

– Осталось пятнадцать, – сообщила Сара с наигранной бодростью.

Мазерные орудия звездолета открыли огонь по кинетическому снаряду, находившемуся в шестидесяти километрах. Пять зарядов с ядерными боеголовками взорвались в опасной близости от Этры, разложив на атомы последних атакующих ос.

– Неужели ты не мог сообщить нам об этом? – устало сказал Мелвин.

– Вы хотите сказать, что не знали?

– Нет. Но у меня всегда была надежда на то, что я ошибаюсь.

Джошуа открыл доступ к камере, установленной на палубе переходного тамбура. Добравшись до липкого гравитационного коврика, лежавшего у трубы переходного тамбура, Варлоу принял устойчивое положение и, хватая людей, выплывавших из трубы, кидал их вглубь помещения. Эшли и один из мужчин-эденистов, закрепившись на другом гравитационном коврике, хватали спасенных людей и просовывали их в потолочный люк, который вел в зал отдыха.

– Сколько еще осталось, Варлоу? – спросил Джошуа.

– Шестеро. Всего будет сорок один.

– Чудесно. Приготовьтесь к боевому ускорению, которое начнется как только тамбур будет закрыт, – для эденистов он повторил это предупреждение по аудио. Полетный компьютер выдал расчетный курсовой вектор, направленный в открытый космос, подальше от Мурора. При ускорении восемь g они могли без труда оторваться от других кораблей и, совершив прыжок, выйти из системы. Продолжительные перегрузки такой силы стали бы тяжким испытанием для эденистов (впрочем, и членам экипажа они не показались бы безделицей), но все же это намного лучше, чем остаться здесь.

– Джошуа, Гаура попросил сказать тебе, что некоторые дети еще очень малы и, возможно, не смогут выдержать больших перегрузок, – сообщил Варлоу. – Их кости еще недостаточно окрепли.

– Вот, черт! Детишки? Сколько им лет? Сколько g они смогут выдержать?

– Одной девочке еще нет и трех лет. Двум детям по пять лет.

– Проклятье!

– Что случилось? – спросила Сара. Ее глаза цвета морской волны, впервые с момента их прибытия в систему Лалонда потемнели, что не предвещало ничего хорошего.

– Не волнуйся, мы не будем этого делать.

Рядом с Этрой появилась пятая боевая оса. Тотчас взорвались семь ядерных зарядов «Леди Мак». Джошуа выпустил еще две осы.

– Если совершать прыжок прямо отсюда, без траектории выравнивания, то у нас уйдет пятнадцать секунд на то, чтобы убрать сенсоры и активировать узлы, – сказал он. – В течение десяти секунд нам придется лететь вслепую. Это не так уж долго.

– Ну так давай, – сказала Сара. – Запускай по ним всех оставшихся ос и уходи. Даже с поврежденной трубой номер один «Леди Мак» сделает восемь g. Для «Маранты» четыре g это предел. Мы сможем уйти.

– Вектор уже загружен, а у нас на борту дети. Черт! Черт! Черт!

Он увидел, как последний эденист с помощью Варлоу выбирается из переходного тамбура. Полетный компьютер уже закрывал люк.

«Делай что-нибудь, Джошуа Калверт, – сказал он себе, – и делай немедленно, иначе через двадцать секунд ты будешь покойником».

Он приказал полетному компьютеру активировать трубу плавления.

Еще целых две секунды он мог обдумывать решение.

В тактических программах ничего подходящего не нашлось. Даже отцу никогда не приходилось выбираться из такой кучи дерьма.

«Бежать нельзя, драться нельзя, прыгать нельзя, прятаться нельзя..»

– Вот оно! – заорал Джошуа.

Включились приводы плавления, и «Леди Мак» стала выходить на курсовой вектор, который Джошуа успел рассчитать, еще не обдумав до конца новую идею.

– Три g, курс прямо на газовый гигант.

– Джошуа! – взмолился Дахиби. – Мы не сможем прыгнуть, если ты поведешь нас внутрь системы.

– Заткнись.

Дахиби, заняв прежнее положение в своем кресле, стал цитировать Священное Писание, которое помнил наизусть с юности.

– Слушаюсь, капитан.

– Варлоу, активируй три капсулы ноль-тау, которые хранятся у нас в секторе С и засунь в них детей. У тебя есть четыре минуты максимум, до того как мы начнем ускоряться по-настоящему.

– Хорошо, Джошуа.

Сенсоры сообщили, что их преследуют четыре боевые осы. Джошуа ответил залпом из пяти. Он слышал, как Дахиби бормочет что-то вроде молитвы, которая звучала как панихида.

– Они идут за нами, – спустя минуту сказал Мелвин. «Маранта» со своей когортой уходила прочь от Этры.

– Это «Грамин», – сказала Сара, изучив передаваемый сенсорами образ. – Взгляни на угол отклонения его привода. Другого такого звездолета нет. Висслер всегда хвастался маневренностью своего корабля.

– Все чудесно, Сара, спасибо, – воскликнул Джошуа. – У тебя не найдется для нас какого-нибудь другого морального стимула?

Варлоу поднимался по трапу, который вел на палубу зала отдыха. Накаченные мышцы легко поднимали его, несмотря на увеличившуюся силу тяжести. Ступеньки из углеродного композита жалобно скрипели под его весом, втрое превышавшим обычный. Эденисты лежали на полу. Ни одно из амортизационных кресел не было активировано. «У них нет нейронных процессоров, – понял космоник. – Вот почему их дети капризничают, оказавшись в чрезвычайной ситуации. Они не могут лежать на голом полу».

Он подошел к самой маленькой девочке, бледной, с широко раскрытыми глазами, которая лежала рядом со своей матерью.

– Я положу ее в капсулу ноль-тау, – сказал он и наклонился. Еще у трапа он вставил в гнезда на своих локтях руки для переноски груза. Каждая из них имела широкий металлический манипулятор и их вполне можно было бы использовать в качестве колыбели. Девочка снова заплакала. – В капсуле не будет перегрузок. Объясните ей. Когда я буду поднимать ее, она не должна дергаться, иначе может сломаться позвоночник.

– Будь умницей,– обратилась Тайя к своей дочери. – Он отнесет тебя в безопасное место, где тебе не будет так больно.

– Он ужасен,– всхлипнула Гадж, когда к ней скользнули металлические захваты.

– Все будет хорошо,– сказал Гаура, усиливая эмоциональный импульс спокойствия, который излучала Тайя.

Стараясь не повредить позвоночник девочки, Варлоу поддерживал ее голову одним манипулятором, тогда как на трех других покоились ее торс и ноги. Он осторожно поднялся.

– Мне помочь? – спросил Гаура, приподнявшись на локтях. У него было ощущение, что на шею медленно давит гидравлический пресс.

– Нет. Ты слишком слаб, – Варлоу двинулся к выходу из зала. Диковинное существо пробиралось среди измученных тел с таким изяществом, которое совершенно не соответствовало его громоздкой фигуре.

Всего оказалось семь детей, которым еще не исполнилось десяти лет. Почти пять минут он переносил их из зала в капсулы ноль-тау. На вторичном уровне сознания он посредством нейронных процессоров наблюдал за обстановкой, в которой проходил полет. Атакующие звездолеты, как и «Леди Мак», двигались с ускорением три g. Заряды боевых ос постоянно взрывались, образуя в пространстве, отделявшем «Леди Мак» от ее преследователей, сверкающее облако плазмы.

Когда Варлоу опустил в капсулу последнего ребенка, «Леди Мак» шла над краем кольца в двух тысячах километрах над эклиптикой.

– Ну вот, слава богу, – сказал Джошуа, когда капсула закрылась. – Всем приготовиться к высокому ускорению.

Возросшая до семи g тяга «Леди Мак» еще больше усилила страдания эденистов. При всей выносливости их генинженированных тел, они не могли выдержать тяжкого бремени боевого полета в космосе.

«Маранта» и «Грамин» начали отставать. Сенсоры показали еще трех боевых ос, которые стремительно сокращали расстояние.

– Господи, сколько же этих чертовых штучек у них еще осталось? – спросил Джошуа, выпустив в ответ четырех из оставшихся у них шести ос.

– По моим расчетам, десять, – сказал Мелвин. – Возможно, больше.

– Чудесно, – изменив курсовой угол, Джошуа резко направил звездолет вниз, в сторону колец.

Медленно двигавшиеся куски грязного льда отражали непривычное излучение трех проносившихся мимо звездолетов. После тысячелетий спячки, нарушаемой лишь активностью магнитосферы газового гиганта, микроскопическую пыль колец пробудили отголоски взрывов атомных бомб. Темные кристаллики снега изящно приподнялись над слоем пыли. Температура, возросшая на несколько долей градуса, разрушила чрезвычайно хрупкие валентные связи между атомами. Оставшиеся позади звездолетов кольца покрылись рябью, как море перед надвигающимся штормом.

Те, кто находился на борту «Леди Макбет», открыв доступ к данным сенсоров, с изумлением наблюдали, как частицы, из которых состояли кольца, стали крупнее и изменили форму. А поверхность колец превратилась из зернистого тумана в твердую равнину, состоявшую из дрейфующих грязно-желтых валунов. Она занимала половину передаваемого сенсорами образа. Теперь кольца казалось стали своего рода полом Вселенной.

Из пусковой трубы «Леди Макбет» вылетела предпоследняя боевая оса. Почти в тот же момент от нее отделились боевые заряды, которые рассеялись, как стайка любопытных рыб. В сотне километров за кормой «Леди Мак» одновременно взорвались двадцать семь атомных бомб. Эти взрывы создали временную визуальную и электронную завесу. Корабль, невидимый для своих преследователей, изменил курс. Вспыхнули струи трех приводов плавления, и три зубца гелиевого пламени обрушились на снег и камень кольца. Ни одна физическая структура не смогла бы выдержать такой запредельной температуры. На том участке поверхности кольца, который испытал на себе это чудовищное воздействие, образовались впадины и гейзеры. Казалось, что в самой толще кольца что-то разорвалось. С ускорением, равным одиннадцати g, «Леди Макбет» нырнула прямо в кольца Мурора.

28

Когда Алкад Мзу прибыла к омываемой соленым прибоем береговой линии Транквиллити, соглядатаи уже находились там. Как всегда они держались в отдалении, на расстоянии нескольких сотен метров, прикидываясь безобидными отдыхающими, которым пришло в голову прогуляться вечерком по побережью да подышать морским воздухом. Мзу приметила двоих верховых, под предлогом катания на лошадях по холмам озиравших окрестности с высоких склонов, а всего за то время, пока шла по гребню крутого скалистого откоса к спускавшейся к пляжу тропе, она насчитала восьмерых наблюдателей. Примыкавший к бухте, куда лежал ее путь, отдаленный отрезок северного побережья представлял собой двухкилометровую изогнутую полосу серебристого песка, из которого то здесь, то там выступали верхушки валунов-полипов. В своих размашистых объятиях бухта удерживала несколько островков, поросших ивняком и пестревших мохнатыми цветами. Метрах в двухстах от тропы, на которой она сейчас стояла, река переливались через скальный гребень и пенистым водопадом низвергалась вниз, в каменный бассейн, вытекая из которого, терялась в песке. Свечение нависавшего над головой гигантского световода обиталища ослабло, и сейчас казалось, будто по его сочленениям разбросаны тлеющие абрикосово-красные угольки. Последние лучи улавливались водой и отражались на ее стеклистой, слегка волнующиеся поверхности чуть рябящим медным свечением.

Алкад осторожно двинулась по усыпанной галькой тропе, думая о том, что несчастный случай, пожалуй, положил бы конец всему самым ироническим способом. Ставшая уже привычной ноющая боль в левой ноге усилилась из-за крутизны склона.

Вживленные в ее сетчатку импланты уловили среди дюн на дальнем конце пляжа сплетенные тела нашедших уединение среди сгущавшихся теней, безразличных к окружающему юных любовников. Как-то по-детски светлые, почти белые волосы девушки резко контрастировали с ее черной кожей, тогда как ласкавший свою подругу юноша напомнил Алкад Питера. По-настоящему она больше не верила ни в каких богов, однако это сочла предзнаменованием.

Дойдя до кромки сухого теплого песка, Алкад Мзу поправила лямки своего легкого рюкзака, того самого, которой она взяла с собой в обиталище двадцать шесть лет назад. В нем имелись фляга, легкая куртка с капюшоном и аптечка, которую она непременно брала с собой на все прогулки. Постоянство ее привычек было хорошо известно, и вздумай она отправиться куда-нибудь без рюкзака, это немедленно насторожило бы агентов разведывательной службы.

Направляясь к центральной части пляжа, Алкад свернула с тропы и, видимо, чтобы сократить путь, двинулась прямиком через дюны, оставляя на порошкообразном песке глубокие следы. Трое соглядатаев пошли за ней, остальные продолжали наблюдение с гребня. Кроме того – этих ей удалось заметить только сейчас, – двое сержантов Транквиллити невозмутимо стояли у подножия утеся, рядом с водопадом. Должно быть, они расположились там заранее, предугадав ее возможный маршрут.

Что, впрочем, не явилось полной неожиданностью. Должно быть, Транквиллити сообщил Ионе Салдана обо всех этих так досаждавших агентству встречах с капитанами звездных кораблей. Девушка проявила вполне понятную и объяснимую осторожность. В конце концов, имея в своем распоряжении все остальное население, она могла об этом позаботиться.

Алкад устремила ищущий взгляд поверх широкой серой глади воды к южному побережью. Там, справа, в двадцати градусах вверх по кривой, на затененных южных террасах ярким опаловым пятном выделялся корпус Леймилского проекта.

«И впрямь, какой стыд», – подумала она с легким оттенком сожаления. Разбираться в чуждой технологии на основании лишь обрывочных сведений было делом нелегким и весьма интересным: ей удалось обзавестись в центре друзьями и добиться несомненных успехов. Сейчас весь центр был воодушевлен сделанной юным мусорщиком находкой – сенсорными воспоминаниями леймилов. Увлекательная работа над проектом открывала великолепные возможности и сулила блестящие перспективы. В другой жизни она с удовольствием посвятила бы себя именно такому роду деятельности.

Когда Алкад приблизилась к кромке воды, световод охладился настолько, что остались лишь пятнышки платинового свечения. Прибой с удовлетоворенными вздохами накатывал на песок. Транквиллити и впрямь представлял собой такое место, право жить в котором могло бы считаться наградой.

Поведя плечами, она сбросила рюкзак, после чего коснулась печатей на своих сапогах и начала разуваться.

Самуэль, оперативный сотрудник эденистской разведывательной службы, находившийся в шести метрах от спускавшейся по крутому откосу тропы, не мог не обратить внимания на одинокую женщину, стягивавшую, наклонясь, сапоги возле самой воды. Мзу отличалась постоянством привычек, среди которых обыкновение разуваться вечерами у воды отнюдь не числилось. Он поспешил за Паулиной Уэбб, вторым лейтенантом разведки космофлота Конфедерации, успевшей добраться до пляжа раньше него. В гуще росших у подножия утеса пальм она заколебалась, не будучи уверенной в том, что обстоятельства позволяют нарушить негласность наблюдений, покинуть укрытие и открыто приблизиться к объекту.

– Похоже, она собралась искупаться, – пробормотал Самуэль.

Паулина покачала головой. Агенты разведки космофлота Конфедерации и эденисты сотрудничали друг с другом и даже делились оперативной информацией, но до известных пределов.

– Одна? – спросила она. – Ночью?

– Доктор Мзу любит одиночество, хотя я допускаю, что это самое разумное решение в ее жизни, – отозвался он, возвращаясь мыслями в то утро, когда АВ-проектор в ресторане Гловера сообщил о снятии санкций с Омуты.

– Итак, что мы будем делать? – спросила нагнавшая их Моника Фолькс, оперативный сотрудник королевского разведовательного агентства, активировавшая импланты сетчатки как раз в тот момент, когда Алкад стягивала через голову свитер. – Правда, не знаю, чем-то мы все так переполошились. Доктор Мзу слишком умна для того, чтобы выбрать столь сложный и мучительный способ самоубийства. Не станет она топиться.

– А вдруг ей и вправду взбрело в голову немножко искупаться? – пробормотала Паулина, сама не слишком верившая в эту версию. – Вечерок-то погожий.

Самуэль молча наблюдал за Мзу. Разувшись и раздевшись, она стала вытряхивать на песок содержимое своего рюкзака. Небрежно, что не походило на нее, а потому насторожило агента.

– Что-то я в этом сомневаюсь,

– Сомневайся не сомневайся, но представь себе, какими дураками мы будем выглядеть, если нагрянем туда и вытащим из воды женщину, решившую просто-напросто ополоснуться и охладиться, – пробурчала Моника.

– А вы не думаете, что мы так и так выглядим дураками? – спросил эденист, несколько удивленно поджав губы. Вместо ответа Моника одарила его хмурым взглядом.

– Есть у кого-нибудь из вас соответствующие инструкции на непредвиденный случай? – осведомилась Паулина.

– Если ей приспичило утопиться, – заявила Моника, – то я мешать не намерена. Нет поднадзорной – нет проблемы. Мы можем паковать вещички и возвращаться домой.

– Ну, о том, что ты изберешь именно такую позицию, можно было догадаться.

– Да уж будь уверен, я не собираюсь сигать за ней в море.

– Можешь быть спокойна, этого делать не придется, – промолвил Самуэль, не отводя взгляда от поднадзорной. – В водах Транквиллити обитают дельфины с модифицированным восприятием. Если человек попадает на море в беду, они непременно придут на помощь.

– Обрадовал, называется! – фыркнула Моника. – Раз так, нам придется еще лет двадцать дергаться по поводу того, с кем эта чокнутая заговорит и что скажет.

Тем временем Алкад ввела в находившийся в пустом рюкзаке процессор код, крепившая ложное дно застежка разомкнулась, и композитный клапан отогнулся вверх, открывая тайник. Она потянулась за пролежавшим там нетронутым двадцать шесть лет программируемым силиконовым скафандром.

– Иона!– прозвучало обращение Транквиллити. – У нас назревает проблема.

-Прошу прощения, – обратилась Иона к гостям, собравшимся к ней на коктейль. Все они являлись членами Контрольного Банковского Совета Транквиллити и собрались обсудить падение доходов, связанное с существенным снижением интенсивности межзвездных перелетов. Биржу лихорадило, и Иона решила, что обговорить меры, необходимые для стабилизации положения, лучше всего в неформальной атмосфере дружеской вечеринки.

Сейчас она непроизвольно повернулась к окну своих апартаментов, и косяки мельтешивших на свету желтых и зеленых рыбешек бросились врассыпную.

– С чем связана проблема?

– С Алкад Мзу. Смотри.

В ее сознании сформировался образ.

Самуэль нахмурился, увидев, как Мзу достает из рюкзака какой-то предмет. Выглядел он нелепо, вроде футбольного мяча с приделанными крылышками, а разглядеть больше ему не удавалось даже при полном усилении имплантов.

– Что за чертовщина?!

Мзу застегнула на шее ворот, закусила загубник дыхательной трубки и запустила код активизации в управляющий процессор костюма. Черный мяч сплющился на ее груди и стал растекаться по коже.

Обе оперативных сотрудницы обернулись к Самуэлю, удивленные его резким восклицанием. Оба дежуривших под утесом сержанта двинулись через пляж.

– Иона! – мысли Транквиллити звенели от удивления, перераставшего в тревогу. – Я улавливаю формирование зоны гравитационного искривления.

-И? – прозвучал ее мысленный вопрос. Каждый звездный корабль, появлявшийся над Мирчуско, регистрировался в обиталище, и нужды в обычной сети стратегических спутников-детекторов, предупреждающих гравитационные искажения, таких, какие оберегают обычные поселения на астероидах и планетах, попросту не было. Возможности Транквиллити обеспечивали почти полный контроль над прилегающим космосом и почти мгновенный ответ на любую угрозу.

– Насколько близко появился звездный корабль? Приведите в готовность платформы стратегической обороны.

– Бесполезно. Это…

Поначалу Самуэлю показалось, что это тень, отбрасываемая вечерним облаком. Слабое жемчужное свечение световода делало колышущуюся поверхность моря мерцающей, и случайное облако отразилось бы на ней как раз такой темной кляксой. Однако когда агент поднял глаза, небо над темным пятном оказалось ясным. Потом послышался похожий на отдаленный раскат грома рокот. Он длился несколько секунд, а когда резко оборвался, в центре сгустка тьмы вспыхнула, озаряя обиталище длинными радиальными лучами холодного белого света, сияющая звезда. Море отразило это свечение, и на слепящем фоне четко обрисовалась затянутая, как во вторую кожу, в черный силикон полетного костюма фигура Мзу.

Потрясение было столь сильным, что Самуэль оцепенел, потеряв драгоценную секунду. Появившийся из сердца меркнувшей звезды черноястреб – сжатое яйцевидное тело в сто тридцать метров длиной, с подковообразной системой жизнеобеспечения, примыкавшей к спинному выступу, и расписанным под мрамор имперской паутиной синим корпусом – бесшумно заскользил над морем по направлению ко Мзу.

– Слезы Христовы! – в ужасе прошептала Паулина. – Эта штуковина прорвалась внутрь! Прорвалась прямо в долбаное обиталище!

– Схватите Мзу! – вскричала Моника, устремляясь вперед. – Ради Христа, остановите эту суку!

– Вернись! – заорал ей вдогонку Самуэль, однако Паулина уже выбежала из рощи вслед за агентом королевства. Усиленные мышцы позволили ей мгновенно развить огромную скорость. Чертыхнувшись, он тоже припустил бегом.

Мейер видел стоящую у кромки воды маленькую женщину в полетном костюме – «Юдат» разворачивался по направлению к ней. Внутренности его сжались в комок. Прыжок внутрь обиталища представлялся делом совершенно немыслимым, самым безумным трюком в истории космических полетов.

Однако они сделали это!

– Мы внутри!– глубокомысленно заметил «Юдат». – Но это еще полдела.

– Можно подумать, будто я этого не знаю.

– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?– прогрохотало в сознании ястреба.

Мейер вздрогнул. Возмущенный голос растревожил даже невозмутимого «Юдата».

– Эта женщина политический диссидент, преследуемый секретной службы Кулу,– торопливо зачастил Мейер. – Если кто и должен сочувствовать таким людям, то в первую очередь Иона Салдана. Мы просто хотим переправить ее в безопасное место.

– НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ! Я ЗАПРЕЩАЮ! «ЮДАТ», СЕЙЧАС ЖЕ ПРЫГАЙ НАРУЖУ!

Ментальное давление, оказываемое самим обиталищем, обладало невероятной силой. Мейеру показалось, будто кто-то вогнал в его череп мясницкий крюк, чтобы вырвать с корнями мозг. Удары сердца отдавались в ушах грохотом.

– СТОП!– гремело в сознании.

– Продолжай движение! – выдохнул он, вцепившись в подушки противоперегрузочного кресла. Из носа пошла кровь. Микрорегуляторы нервной системы отреагировали шквальным усилением метаболических процессов.

Алкад брела по мелководью, когда космоястреб виртуозно обогнул один из заполнявших бухту небольших островков. Она не сразу ощутила, насколько огромно это биотехнологическое существо, но то, что столь гигантская масса легко зависла в воздухе, показалось настоящим чудом. Влажные испарения моря покрыли привычный к глубокому холоду открытого космоса корпус ледяными узорами. Вода под огромным днищем забурлила и вспенилась под воздействием искривляющегося гравитационного поля. Потом ей показалось, будто горизонт накренился. «Юдат» развернулся на девяносто градусов и резко наклонился, опустив боковое крыло подковообразного модуля жизнеобеспечения к воде. Воздушный шлюз плавно открылся. Внутри стояла облаченная в полетный костюм с надежно крепившими ее к стенам шлюзовой камеры оранжевыми силиконовыми ремнями Черри Варне. Он сбросила вниз веревочную лестницу.

Пять человек сломя голову мчались по пляжу к воде.

– Убейте ее!– приказала Иона.

Сержанты выхватили лазерные пистолеты.

Алкад Мзу поставила ногу на первую ступеньку.

«Юдат» привел в действие мазер.

Моника Фолькс неслась по вязкому песку: команды нейроусилителей в сочетании с активизацией мышц позволяли ей без труда одолевать сто пятьдесят метров за девять секунд. Согласно приказу, отданному Транквиллити разведслужбе, в случае возникновения угрозы побега Мзу этому следовало воспрепятствовать любой ценой.

Поднимаясь по качающейся веревочной лестнице, Алкад прикидывала, какие из ее боевых имплантов могут оказаться наиболее полезными. Проблема, однако, заключалась в том, что они по большей части предназначались для ближнего боя. Да и на полетный костюм модели «Лунар» надежда была слабая. А сержанты – она осознавала это – уже выхватывали свои лазеры.