Текст книги "Нейтронный Алхимик: Конфликт"

Когда боевой корабль Ральфа появился над Омбеем, он увидел девять транспортных звездолетов королевского флота. Сухогрузы типа «Орел», сопровождаемые пятнадцатью фрегатами, швартовались к низкоорбитальной станции. Здесь же находились двадцать пять огромных транспортных кораблей, способных нести по семнадцать тысяч тонн груза. Это были самые большие из когда-либо построенных звездолетов – обеспечение их полетов и содержание влетали в копеечку. Королевство Кулу постепенно заменяло их кораблями, более подходящими для коммерческих перевозок.

Сухогрузы обслуживались старыми дельтавидными челноками СК500-090 типа «Буревестник» – единственными кораблями «Орбита – Земля», которые могли принять на борт четырехсоттонные грузовые контейнеры транспортных звездолетов типа «Орел». Всем кораблям в ближайшее время предстояло списание, но это был первый груз, доставленный на Омбей. Многие из «Буревестников» провели последние пятнадцать лет в нафталиновой обертке на резервной базе королевского флота в пустынях Кулу. Теперь космопланы снова ввели в действие, после того как команды обслуживания установили на них новое оборудование, взятое из скудных боевых запасов.

Однако корабли флота не шли ни в какое в сравнение с космоястребами. Их собралось здесь около восьмидесяти, и каждый час подлетали новые. Нижние грузовые трюмы были заполнены контейнерами (которые перевозились затем на планету с помощью обычных гражданских флайеров). Прежде на орбитах королевства никогда не встречалось такого количества биотехзвездолетов.

Увидев их у доков, Ральф ощутил то же неприятное благоговение, которое он испытал на Азаре. Он был одним из тех, кто начал эту заваруху, кто подал импульс, приведший в движение не одну звездную систему. Теперь никто не мог предотвратить последствия, и ему приходилось лишь ждать того или иного завершения событий.

Флайер приземлился в лагере полковника Палмер. Она встретила Ральфа у трапа. За спиной у нее в группе офицеров он заметил Дина Фолана и Билла Данца. Оба улыбались. Полковник Палмер пожала Хилтчу руку и с преувеличенным интересом осмотрела его новый мундир.

– С возвращением, Ральф. Или мне нужно называть вас сэром?

Он и сам не привык к своей форме – темно-синему кителю, на плечах которого блестели по три рубиновых зернышка.

– Я точно не знаю. Меня назначили генералом в армии Освобождения, первым ее офицером – после короля, конечно. Приказ о создании такого подразделения был подписан три дня назад и объявлен во дворце Аполлона. Я получил должность старшего стратегического координатора.

– Вы хотите сказать, что стали в армии Освобождения первым номером?

– Да, – ответил он. – Кажется, где-то с этого краю.

– Тогда вам и карты в руки.

Она кивнула в сторону Передового форта.

– Так вы говорите, что вернулись с пополнением?

– Ситуация все ухудшается. Вскоре сюда прибудет полмиллиона приставов и один Бог знает сколько команд поддержки. Теперь мы принимаем даже наемников.

– Вы согласились брать наемников?

– Это не моя идея. И я беру все, что мне дают.

– Понятно. Какие будут распоряжения, сэр?

Он засмеялся.

– Продолжайте выполнять свою задачу. Кто-нибудь из них пытался прорваться?

Палмер повернула голову и посмотрела на жуткое облако. Ее лицо стало строгим и суровым.

– Нет. Они торчат по ту сторону огненной стены. Их там много. Мы думаем, что они ведут за нами постоянное наблюдение. Но им видны только мои патрули.

Она ткнула большим пальцем назад, за плечо.

– Они еще не знают о нашем сюрпризе.

– Отлично. Нам не удастся скрывать это вечно. Но чем дольше, тем лучше.

– На прошлой неделе они передали нам детей. Это было единственное интересное событие, случившееся после вашего отъезда.

– Детей?

– Да. Женщина, назвавшаяся Стефани Эш, привезла к огненной стене семьдесят три неодержанных ребенка – чем, признаюсь, жутко напугала охрану блокпоста. Наверное, она собирала малышей по всему полуострову. Мы поместили их в лагерь для перемещенных лиц. Я думаю, ваша подружка Яннике Дермот уже послала своих экспертов, чтобы выяснить, что творится по ту сторону барьера.

– Мне нравится получать такие сообщения.

Он покосился на красное облако. Ему показалось, что странный сгусток теней вернулся на его край. Пятно стало эллипсом, нависшим над магистралью. Оно как будто наблюдало за ним – хотя, конечно, это было плодом воображения.

– Я хочу осмотреть блокпост, – сказал он полковнику. – Затем мы поедем в Передовой форт, и я приму бразды правления городом.

Билл и Дин отвезли его к заставе на бронемашине морской пехоты. По пути Хилтч с удовольствием пообщался с ними. Их прикрепили к бригаде Палмер в качестве связистов. Они оказывали помощь различным техническим группам, которые Роше Скарк направлял к огненной стене. Им хотелось узнать побольше подробностей его встречи с королем. Они ужасно огорчились, что Ральф не стал датавизировать им видеозапись принца Эдварда, играющего во дворце Аполлона, но эти кадры были засекречены. Вот так появляются легенды, подумал Ральф. Ему было смешно, что он тоже мог способствовать их рождению.

Пехотинцы лихо отсалютовали приехавшим на блокпост. Ральф душевно поболтал с ними несколько минут. Солдаты, похоже, вообще не обращали внимания на красное облако, но вот Хилтчу было страшно. Оно нависало над ними в трех сотнях метров – взбитое вихрями и плотно упакованное в огромный ком без щелей и просветов. На самом краю слои переплетались. Визгливый стон сталкивающихся вихрей с дьявольской точностью отзывался эхом в человеческих костях. Миллионы тонн ядовитой влаги, точно по приказу колдуна, повисли в воздухе, готовые рухнуть вниз в конце света. Как же мало усилий потребовалось одержимым для воплощения такого феномена, думал он. Наверное, он недооценивал их силу. По правде сказать, Ральфа беспокоило не столько красное облако, сколько намерение, создавшее его.

– Сэр! – крикнул один из пехотинцев. – Вижу пешего врага в трехстах метрах от нас!

Дин и Билл тут же заслонили Ральфа собой. Их гауссовы ружья нацелились в сторону огненной стены.

– Полагаю, инспекций на сегодня хватит, – сказала полковник Палмер. – Давайте вернемся к бронемашине. Пожалуйста, Ральф.

– Подождите.

Он выглянул из-за спин бойцов и увидел одинокую женскую фигуру, которая медленно приближалась к магистрали. Женщина была одета в кожаную форму. Ее лицо то и дело озаряли красные вспышки. Он сразу узнал ее. Собственно, Ральф был бы даже разочарован, если бы она не появилась.

– Эта женщина не представляет угрозы. Во всяком случае, пока.

Он проскользнул между Биллом и Дином и встал посреди дороги, глядя на незваную гостью. Дойдя до первого шлагбаума, Аннета Эклунд остановилась. Она вытащила из кармана небольшой мобильник и, вытянув антенну, набрала номер.

Блок связи Ральфа сообщил о поступившем вызове, и офицер переключился на аудиосвязь.

– Привет, Ральф. Я полагала, что ты вернешься. И ты действительно вернулся. Ты даже привез с собой друзей.

– Да, это верно.

– Почему бы тебе не позвать их? Присоединяйтесь к нашей вечеринке.

– Успеется еще.

– Знаешь, я разочарована. Это совсем не то, о чем мы договорились в Экснолле. С тобой и с княгиней Салдана. Да, мой милый, в такое время никому нельзя доверять.

– Обещание, данное под нажимом, не подлежит безусловному выполнению. Я уверен, что у тебя имеются тысячи юристов, которые подтвердят это правило.

– Ральф, мне казалось, что я тебе все объяснила. В отличие от живых мы ничего не теряем.

– Я не верю тебе. Мы уничтожим вас, чего бы нам это ни стоило. Если вы одержите победу, то человечество закончит свое существование. Мне кажется, мы ничем не заслужили такого конца!

– Ты со своими идеалами просто воплощенное упорство, Ральф! Неудивительно, что ты нашел себе местечко, где надо исполнять, а не рассуждать. Оно идеально тебе подходит. Поздравляю, Ральф, ты нашел себя. Не каждый может похвастаться этим. В другой Вселенной тебя сочли бы везунчиком. Я даже завидую тебе.

– Спасибо.

– Есть такая отвратительная фразочка, отштампованная еще в мою эпоху. Но, похоже, она по-прежнему в цене – ее и тогда произнес солдафон, погрязший в бесцельной войне: «Чтобы спасти эту деревню, нам пришлось ее разрушить!» Что, по-твоему, ты сделаешь своим крестовым походом с Мортонриджем и его населением?

– То, что должен сделать.

– Однако мы никуда не денемся, не так ли, Ральф? Мы всегда будем здесь. Мудрейшие умы в галактике размышляли над нашей проблемой. Ученые и священники искали ответы и утешали себя философскими выводами. Люди уже потратили миллионы и миллиарды часов, раздумывая, что делать с нами – с бедными вернувшимися душами. И они не пришли ни к какому решению. Ни к какому, Ральф! Вам осталась только эта жалкая карательная акция, устроенная в надежде на то, что вы поймаете десяток одержимых и поместите их в ноль-тау.

– Да, пока мы не нашли решения. Но скоро найдем.

– Не найдете. Нас больше, чем вас. Здесь вступает в игру простое арифметическое превосходство.

– Латон сказал, что это можно сделать.

Эклунд рассмеялась.

– И ты веришь ему?

– Эденисты считают, что он прав.

– О, да, эденисты. Самые новые и смышленые из всех твоих друзей. Неужели ты не понимаешь, что они прекрасно обойдутся без вас, адамистов? Ваше падение в их интересах, и они делают все, чтобы исполнить этот коварный отвлекающий маневр. Адамисты теряют одну планету за другой, но ваша Конфедерация увязла здесь, как в болоте.

– А что ты скажешь о киинтах?

Последовала небольшая пауза.

– При чем тут киинты?

– Они хорошо знают, что такое бездна. И утверждают, что решение есть.

– Какое?

Хилтч крепче сжал блок связи.

– Оно неприменимо к нам. Каждая раса должна отыскать собственный способ. И мы его найдем. Главное, что он есть. Я верю в человеческую изобретательность.

– А я нет, Ральф. Я верю в нашу гнилую природу, которая ненавидит и завидует, бывает лживой, жадной и эгоистичной. Ты не забыл, что я шесть веков пылала в огне чистых эмоций, тех, что движут нами? Я была осуждена на них и точно знаю, кто мы есть на самом деле. О, это не прекрасный образ! Далеко не прекрасный.

– Сначала убеди в этом Стефани Эш. Ведь за тобой не все одержимые – и даже не большинство.

Аннета выпрямилась и с вызовом прищурилась.

– Так или иначе, но ты проиграешь, Ральф. Ты лично проиграешь. Тебе не удастся победить энтропию.

– Мне жаль, что твоя вера осталась в бездне. Представь, чего ты могла бы достичь, если бы помогла нам, а не боролась с человечеством.

– Держись от нас подальше, Ральф. Я ведь поэтому и пришла сюда, чтобы передать тебе одно маленькое сообщение: держись от нас подальше!

– Ты же знаешь, я не могу.

Эклунд резко кивнула и двинулась в обратный путь. Ральф печально смотрел ей вслед. Вокруг Аннеты запрыгали тени. Они изменили очертания ее фигуры, превратили ее во что-то другое, а затем поглотили.

– О, боги, – прошептала полковник Палмер.

– Это то, с чем мы боремся, – ответил Ральф.

– Вы уверены, что полумиллиона приставов будет достаточно?

Ральф не успел ответить. Послышался нарастающий рокот грома. Все подняли головы и увидели, что край красного облака опускается. Точно сила одержимых, создавших этот феномен, в конце концов иссякла и колоссальная масса воды вот-вот обрушится вниз. Потоки ярких испарений вырвались из низвергающегося вала и устремились к земле быстрее, чем это позволяла гравитация.

Люди бросились врассыпную. Ральф тоже побежал. Нейросеть высвобождала из его мышечных тканей огромную энергию, и он несся все быстрее и быстрее, подавляя желание обернуться и открыть стрельбу из термоиндукционного пистолета по ядовитым каскадам.

Его нейросеть получила поток информации из штаба на Гайане. Низкоорбитальные спутники следили за ходом событий. Рапорты от патрулей и сенсоров, расположенных вдоль огненной стены, сообщали, что весь передний фронт облака пришел в движение.

– Платформы СО приведены в боевую готовность, – датавизировал адмирал Фарквар. – Может быть, нам нанести ответный удар? Мы рассечем эту дрянь на части.

– Оно остановилось, – закричал Билл. Ральф оглянулся на бегу.

– Подождите, – передал он адмиралу.

В ста пятидесяти метрах за ними основание облака достигло земли. Туманные волны обрушились на землю и хлынули в разные стороны. Облако будто уравновесилось и застыло на месте. Даже гром утих.

– Они не нападают, – датавизировал Ральф. – Повторяю, это не нападение. Выглядит так, словно они хлопнули дверью. Что происходит на остальных участках границы?

Он осмотрелся по сторонам, используя усиленные сетчатки. Облако прижималось краем к выжженной земле вдоль огненной стены. Глухая стена мягко загибалась вверх, достигая в высоту трех километров. В какой-то мере она выглядела еще страшнее, чем прежде. Без свободного пространства над землей облако казалось неприступным барьером.

– Подтверждаю ваше наблюдение, – сообщил адмирал Фарквар. – Облако закрыло проход на всем протяжении границы. Оно опустилось и у побережья.

– Прекрасно, – прошипела Палмер. – И что теперь?

– Это психологический барьер, – тихо ответил Ральф. – Перед нами по-прежнему только вода. Ее перемещение ничего не меняет.

Полковник Палмер медленно осмотрела трепещущий край светящейся тучи, оценивая расстояние, и вздрогнула.

– Да, психологический.

Она спала, обняв подушку. Ей снилось, что она обнимает Джошуа…

– Иона…

С ее губ сорвался стон.

– Господи, ну что еще? Неужели я не могу немного помечтать?

– Прости, мне не хотелось тебя будить, но у нас возникла интересная ситуация, связанная с киинтами.

Иона приподнялась, опершись на локоть, потом села. Несмотря на то, что Транквиллити говорил ласково и тихо, она разозлилась. У нее был трудный день – к череде обычных дел добавился прием военной эскадры Мередита. И еще на нее нахлынуло ощущение одиночества.

– Все нормально.

Она с раздражением поправила волосы.

– Беременность делает меня ужасно вздорной. Тебе придется смириться с тем, что я буду такой еще восемь месяцев. А затем начнется послеродовая депрессия.

– У тебя много любовников. Выбери одного и навести его. Я хочу, чтобы ты была в форме. Мне не нравится, что ты нервничаешь.

– Довольно циничный совет. Но секс требует слишком много физических усилий – лучше я проглочу какую-нибудь таблетку.

– Насколько я могу судить, человеческий секс – это в основном механические действия, и при этом каждый думает только о себе.

– На девяносто процентов это верно. Однако мы миримся с такой ситуацией, потому что всякий раз надеемся найти остальные десять процентов.

– И ты веришь, что Джошуа – твои десять процентов?

– Он где-то между девяноста и десятью. Но я выбрала его – наверное, потому, что не могу сдержать бунт гормонов.

– Выработка гормонов достигает пика только на последних месяцах беременности.

– У меня эта фаза развивается раньше.

Она направила мысленный приказ процессору поляризованного окна, и комната наполнилась зеленовато-голубым светом. Иона потянулась за халатом.

– Ладно, хватит болтать о пустяках. Давай посмотрим, что там с нашей таинственной киинт. И да поможет тебе Бог, если это окажется ерундовым делом.

– Лиерия села в метро и направилась к звездоскребу «Сент-Клемент».

– И что тут такого?

– До сих пор киинты никогда не ездили на метро. Я думаю, у нее очень важное дело – особенно если учесть столь поздний час.

Келли Тиррел помешали на самом интересном месте программы РТМ – «Реальности текущего момента». В эти дни она посвящала ей большую часть своего времени.

Некоторые из контрабандных программ, которые она достала, представляли собой блоки воспоминаний, записанные при медицинских исследованиях различных психотравм. Они проникали в ткани ее мозга настолько глубоко, что отключали подсознание. Их следовало использовать только под наблюдением врача, и было неразумно подавлять ими собственные воспоминания – причем так долго, как это делала она. В результате ее эмоциональный отклик на стимуляцию восприятия с каждым разом усиливался, и реальный мир казался все более заторможенным и унылым.

Один ловкий парень, с которым она встречалась в прошлом году на съемках документального фильма, научил ее сливать контрабандные программы со стандартным коммерческим полносенсом. Подобные программы относились к числу самых притягательных – и вызывающих наибольшее привыкание, поскольку такие программы были пределом отрицания действительности. Они предлагали выход – бегство в иную личность, в измененную реальность, исключавшую твое прошлое со всеми его бедами. Оставалось только настоящее. Жизнь в одном-единственном моменте, который растягивался на несколько часов.

В ее новой виртуальной реальности одержание и бездна были некими понятиями, существование их исключалось абсолютно. Когда она вставала, ела, справляла нужду или спала, реальный мир казался ей жутко неправдоподобным в сравнении с той полной наслаждений жизнью, которую Келли вела на другой стороне электронного перевала.

В этот раз, выйдя из РТМ, она никак не могла вспомнить, как же откликаются на вызовы через нейросеть. Воспоминания о таких вещах погружались на самое дно ее памяти и весьма неохотно всплывали к уровням осознания; времени на это всякий раз требовалось все больше и больше. Вот и сейчас она с трудом поняла, что находится не в аду, а в своих апартаментах. Освещение было выключено, окна переведены в режим светонепроницаемости. Отвратительно сырая простыня, на которой лежала Келли, пропахла мочой. На полу валялись пустые пакеты, бутылки и разбитые бокалы.

Ей захотелось нырнуть назад, в виртуальное убежище. Она давно махнула рукой на реальную Келли. Но ее деградация была столь очевидной, что ей стало страшно.

«Я не позволю себе умереть».

Как бы сильно контрабандные программы ни повредили ее рассудок, она не хотела уходить за край физической реальности. Это можно позволить себе только в ноль-тау – в чудесной пустоте вечного забвения.

А до тех пор ее мозг будет жить иллюзорной жизнью, получая искусственные удовольствия и стимулированные возбуждения. Жизнь должна быть радостной, разве не так? Теперь, когда она узнала правду о смерти, ее уже не интересовало, какими способами можно достичь этой радости.

Наконец ее мозг уловил сигнал сетевого процессора квартиры. Кто-то стоял за дверью и просил разрешения войти. Келли застыла на месте. Из «Коллинз» не звонили уже неделю (или даже больше того). Причиной размолвки стало интервью, во время которого она накричала на епископа Транквиллити. Ее рассердила жестокость Бога, который навязал ничего не подозревавшим душам ужасную бездну.

Сигнал повторился. Келли села, быстро перегнулась через край кровати – и ее вырвало. В голове немного прояснилось. Она закашлялась и дрожащими руками схватила с прикроватного столика стакан с водой, расплескав почти все его содержимое. Выпив все, что осталось, она вздохнула. Стало легче.

Всхлипывая от жалости к себе и морщась, она с трудом поднялась с постели и накинула на плечи одеяло. Медицинская программа ее нейросети предупредила о серьезном понижении уровня сахара в крови. К тому же организм был сильно обезвожен. Келли отключила программу. Звонок в дверь повторился опять.

– Отстань, – прошептала она.

Свет, казалось, бил прямо в глаза и обжигал мозг. Келли глубоко вздохнула, пытаясь сообразить, с какой стати ее нейросеть прервала программу РТМ. Это не могло случиться только потому, что кто-то решил навестить ее и теперь не оставляет в покое дверной сигнал. Неужели хрупкие волоконца, вплетенные в ее синапсы, засбоили из-за нарушений биохимического равновесия?

Она проковыляла в гостиную к селектору.

– Кто там?

– Лиерия.

Келли не знала никакой Лиерии, а чтобы выяснить это, нужно было порыться в ячейках памяти. Она тяжело опустилась в глубокое кресло, укрыла ноги одеялом и велела процессору открыть дверь.

На пороге стояла взрослая киинт. Ее снежно-белое тело исходило ярким сиянием. Разинув рот и запрокинув голову, Келли разразилась истеричным смехом. Вот это да! Да она себе окончательно мозги РТМ-программами выжгла!

Лиерия пригнула голову и с трудом протиснулась в дверной проем. Потом, стараясь не задевать мебель, направилась в гостиную. В коридоре уже маячили любопытные соседи. Дверь затворилась, и замок закрылся. Но Келли не отдавала такого приказа. Она разом оборвала смех и снова задрожала. Все это происходило на самом деле. Ей захотелось вернуться в РТМ.

Лиерия заняла примерно пятую часть гостиной. Ее щупальца были втянуты и походили на этакие огромные луковицы. Треугольная голова слегка покачивалась из стороны в сторону, пока огромные глаза осматривали комнату. Ни один домошимп не убирал здесь несколько недель. Повсюду лежала пыль. Дверь на кухню была открыта. На кухонном столе громоздились пустые пакеты из-под рационов и немытая посуда. В углу, у стиральной машины, возвышалась гора грязного белья. На письменном столе валялись клипы и процессорные блоки. Киинт перевела взгляд на Келли. Та вжалась в кресло и вцепилась руками в подлокотники.

– Как вы добрались сюда? – с трудом выговорила она.

– Сначала на метро, затем на служебном лифте, – датавизировала гостья. – Там было очень тесно.

Келли испугалась.

– Я не знала, что вы умеете это делать.

– Пользоваться лифтом?

– Нет. Датавизировать.

– Мы разбираемся немного в вашей технологии.

– Ясно. Я это к тому, что… Впрочем, неважно.

Ее репортерская натура постепенно брала верх над замешательством. Визит киинт был невероятным событием.

– Ваше посещение конфиденциально?

Лиерия расширила дыхальца и засопела.

– Это вам решать, Келли Тиррел. Вы хотите, чтобы публика узнала о вашем нынешнем состоянии?

Келли изо всех сил старалась не подать виду, что задета.

– Нет.

– Я вас понимаю. Знание бездны может приводить к серьезным расстройствам.

– Как вы справились с этим? Скажите, пожалуйста. Хотя бы из жалости. Я не хочу быть пойманной в ловушку. Я не выдержу этого!

– Извините. Я не могу обсуждать это с вами.

Келли снова одолел приступ кашля.

– Тогда зачем вы пришли ко мне? – наконец выговорила она, утирая выступившие слезы.

– Я хочу купить информацию. Ваши сенсвизы с Лалонда.

– Мои… Зачем они вам?

– Они нам интересны.

– Конечно, я могу отдать их киинтам. В обмен на информацию о том, как вы избежали бездны.

– Вы не можете купить такую информацию. Ответ находится внутри вас.

– Только не вешайте мне лапшу на уши! – взорвалась Келли. Злость помогла ей преодолеть смущение перед ксеноком.

– Моя раса искренне желает людям добра и понимания. На те деньги, которые я дам вам за информацию, вы можете купить покой для вашего ума. Если бы я пошла в корпорацию «Коллинз», они взяли бы себе большую часть этой суммы. Как видите, мы не желаем вам вреда. У нас другие намерения.

Келли угрюмо взглянула на гостью. И как она сама не догадалась? «Ладно, девочка, – подумала она, – давай мыслить логически». Она запустила медицинскую программу в режиме мониторинга и на основе полученных результатов активировала соответствующие программы подавления и стимуляции для стабилизации работы мозга и тела. Это мало ей помогло, но Келли успокоилась и задышала ровнее.

– Зачем они вам?

– Нам не хватает данных об одержимых. Нас интересует эта тема. Информация о вашем визите на Лалонд представляет собой прекрасный отчет из первых рук.

Келли одолело профессиональное любопытство.

– Я имела в виду не это. Если бы вам понадобилась информация об одержимых, вы могли бы просто купить мои репортажи у «Коллинз» – в том виде, в каком они были выпущены в эфир. Их тысячу раз повторяли.

– Эти сюжеты неполные. Корпорация «Коллинз» редактировала их, чтобы создать серию ярких сюжетов. Мы понимаем их коммерческий подход, но такие коррективы нас не устраивают. Я хочу иметь полные записи.

– Хорошо, – многозначительно ответила Келли, точно после продолжительного и глубокого размышления.

Самозапустилась аналитическая программа, выдав список вопросов, которые помогли бы ей определить, что на самом деле интересует ксенока.

– Я могу представить вам полный отчет о моих встречах с одержимыми и, в частности, мои наблюдения за Шоном Уоллесом. Это без проблем.

– Нам нужна полная запись вашего пребывания на Лалонде, начиная тем, как вы прибыли в звездную систему, и заканчивая отлетом. Нас интересуют все подробности.

– Все подробности? Но это сенсвиз. Я вела запись непрерывно. Такое условие мне поставила наша компания. То есть там записано и то, как я посещала дамскую уборную, – если вам это о чем-нибудь говорит.

– Нас не смутит человеческий процесс выделения.

– А я могу оставить себе ту часть, где зафиксировано мое пребывание на «Леди Макбет»?

– Впечатления команды о дисфункции реальности, полученные с орбиты планеты, являются неотъемлемой частью записи.

– Так… Сколько вы можете предложить за нее?

– Назовите вашу цену, Келли Тиррел.

– Один миллион фьюзеодолларов.

– Это слишком дорого.

– Вы просите полную запись, а это многие и многие часы. Впрочем, мое предложение относительно отредактированного отчета по-прежнему в силе.

– Я заплачу вам названную сумму. Но только за полную запись.

Келли с досадой стиснула зубы. Ее хитрость не сработала. Киинт оказалась слишком хитрой, чтобы угодить в ловушку.

«Не надо форсировать события, – подумала она. – Бери что можешь, а причину внезапного любопытства ксеноков выяснишь позже».

– Вот и хорошо. Я согласна.

Из тела Лиерии вытянулось щупальце. Белые отростки сжимали кредитный диск Юпитерианского банка.

Келли бросила на него заинтересованный взгляд и поднялась с кресла. Ее кредитный диск валялся где-то на столе. Шаркая, она проволокла себя целых три шага до письменного стола и с видимым облегчением опустилась на стул.

– Я советую вам хорошо перекусить и отдохнуть перед тем, как вы вернетесь в вашу виртуальную среду, – датавизировала Лиерия.

– Отличная идея. Я так и сделаю.

Келли на миг перестала перебирать видеодиски и пачки с комплектами записей. Как, черт возьми, киинт узнала, что она пользовалась программой РТМ? «Мы разбираемся немного в вашей технологии». Придерживая одной рукой одеяло, она выудила диск из-под записывающего блока.

– Нашла, – сказала она наигранно-спокойно. Лиерия быстро проверила запись. Щупальце оставило на столе диск Юпитерианского банка, отростки сжались в кулачок, а когда разжались снова, на «ладошке» оказался небольшой темно-синий процессорный блочок. Это было похоже на фокус, секрета которого Келли не знала.

– Пожалуйста, вставьте ваши клипы в блок, – датавизировала Лиерия. – Он скопирует сенсвиз.

Келли подчинилась.

– Я благодарю вас, Келли Тиррел. Вы пополнили запасник знаний нашей расы очень ценной информацией.

– Пользуйтесь случаем, – грубовато ответила она. – При том, как вы обходитесь с нами, мы едва ли протянем достаточно долго, чтобы оказать вам большую помощь.

Дверь квартиры отворилась. Дежурившие в коридоре любопытные обитатели «Сент-Клемента» в мгновение ока исчезли. Лиерия удалилась с удивительной быстротой и легкостью. Дверь закрылась. «Уж не приснилось ли мне все это?» – в смятении подумала Келли. Она взяла кредитный диск и взглянула на цифры. Один миллион фьюзеодолларов.

У нее появился ключ к вечности в ноль-тау. Ее адвокат уже торговался с «Коллинз» о переводе ее накоплений из пенсионного фонда компании на счета эденистов – по примеру Эшли Хенсона, только она не станет требовать, чтобы ее выводили из ноль-тау каждые несколько столетий. Пока что бухгалтерия «Коллинз» сопротивлялась…

Возникала проблема, от которой хотелось бежать в фальшивую реальность. Теперь ей требовалось добраться до обиталища эденистов. Только там ее тело могло храниться в безопасности целую вечность.

Хотя… Эта упрямая профессиональная часть ее сознания задавала тысячи вопросов. Чего же на самом деле хотела киинт?

«Думай! – свирепо приказала себе Келли. – Думай, черт бы тебя побрал! На Лалонде случилось что-то важное. Настолько важное, что киинт пришла в мою квартиру и купила сенсвиз за миллион фьюзеодолларов. Этого события не было на дисках „Коллинз“ – его посчитали незначительным и неинтересным. Но если оно не вышло в эфир, то как о нем узнали киинт?.. По логике, кто-то рассказал им о нем – вероятно, сегодня или вчера. Человек, который видел всю запись или по крайней мере те части, которые не понадобились „Коллинз“».

Келли радостно улыбнулась – впервые за долгие месяцы. Этот человек должен был иметь какую-то связь с киинтами.

– Проанализируй каждую беседу с участием киинт в течение этой недели, -сказала Иона. – Обрати особое внимание на разговоры, в которых касались Лалонда – пусть даже мимоходом. Если не найдешь никаких намеков, начни проверку более ранних воспоминаний.

– Все относящиеся к делу эпизоды проверены. Я могу гарантировать точность воспоминаний только в пределах четырех последних дней. Моя кратковременная память рассчитана на сто часов. После этого второстепенные детали отбрасываются, и я оставляю лишь важную информацию. Без такой селекции мояпамять не могла бы сохранять события, происходящие внутри меня.

– Мне это известно. Но Лиерия нанесла визит Келли в середине ночи, значит, событие, побудившее ее к действию, произошло недавно. Разве я не говорила тебе, что киинты замышляют какую-то каверзу? К сожалению, в данном случае мы не можем апеллировать к договору о ненападении, который был подписан моим дедом.

– Да, мы не можем ссылаться на это соглашение. Они хитры. Мне не удается перехватывать разговоры по сродственному каналу – особенно между взрослыми киинт. В лучшем случае я иногда улавливаю какой-то невнятный шепот.

– Черт! Если ты не вспомнишь нужный эпизод, нам придется отозвать всех, кто задействован в проекте «Леймил», и опросить их каждого в отдельности.

– В этом нет необходимости. Похоже, вот оно.

-Прекрасно!

– Покажи мне эту сцену.

Память отворилась перед ней. Она увидела пляж и зеркальную водную гладь. Почти у самой воды возвышался большой песчаный замок. «Ад и проклятье!»

Джей проснулась от того, что чья-то рука настойчиво трясла ее плечо.

– Мамочка! – испуганно всхлипнула она. Фигура казалась зловещей и темной – темнее теней, окружавших ее.

– Прости, крошка, – прошептала Келли. – Это не мама. Это я.

Девочка успокоилась. Потянувшись, она села на кровати и обняла колени.

– Келли?

– Да. Прости, пожалуйста. Я не хотела испугать тебя.

Джей принюхалась. В ее глазах сверкнули искорки любопытства.

– Чем это пахнет? И который теперь час?

– Почти полночь. Сестра Эндрюс убьет меня, если я задержусь здесь больше двух минут. Она впустила меня только потому, что мы с тобой были неразлучными подругами на «Леди Мак».

– Ты давно ко мне не приходила.

– Я знаю.

Келли стало совестно.

– В последнее время я себя плохо чувствовала, – виновато прошептала она. – Мне не хотелось, чтобы ты видела меня в таком состоянии.