Текст книги "Семь чудес и проклятие царя богов"

Питер Леранжис
Семь чудес и проклятие царя богов

Моим маме и папе, что прочли ВСЕ с самого первого предложения

Seven Wonders Book 4: The Curse of the King

Copyright © 2014 by Peter Lerangis

Illustrations copyright 2014 © Torstein Norstrand

Published by arrangement with HarperCollins Children's Books, a division of HarperCollins Publishers

© Демина А. В., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Глава 1
Ярость Тяфки

Неприятно, когда тебе остается жить меньше года, но куда хуже находиться в полицейской машине, пропахшей потом, сигаретами и собачьими какашками.

– Полицейские Нью-Йорка хоть когда-нибудь чистят свои машины? – простонал Касс Уильямс.

Я отвернул нос к наполовину опущенному окну. Эли Блек сидела на другом конце заднего сиденья, тогда как Касс застрял посередине. Снаружи из окна жилого дома лилась музыка. Какая-то пожилая женщина с чихуахуа на поводке увидела нас и начала что-то кричать, но что именно, я не смог разобрать.

– Ну ладно, и что нам делать теперь, господин Разрушитель? – спросил Касс.

– Меня все еще зовут Джек, – отозвался я.

– «Разрушивший будет править» – так говорилось в пророчестве, – подключилась Эли. – И твоя мама указала на тебя.

– Мы были невидимы! Она могла указать на… – Я осекся. Время было за полночь, но эти двое так сверлили меня глазами, что мне захотелось надеть солнцезащитные очки. Может, бросить последний локулус под поезд было не самой удачной идеей. – Слушайте, мне жаль. Правда. Но мне пришлось это сделать, иначе все бы погибли. Вы бы поступили точно так же!

Эли вздохнула.

– Да, ты прав. Просто… С этим сложно вот так взять и смириться. Я хочу сказать, у нас был шанс. А теперь…

Она печально пожала плечами. «Нам конец», – вот что она не договорила. Из-за генетической мутации нам предстоит умереть, не дожив до четырнадцатилетия. А я уничтожил наш единственный шанс на исцеление. Для этого нам необходимы были семь локули. Теперь же один из них превратился в осколки на железнодорожных путях.

Я откинулся на спинку вонючего сиденья. Машина затормозила перед невысоким кирпичным зданием полицейского участка, и полицейская за рулем объявила:

– Вот мы и дома!

Это была высокая женщина с длинным лицом, назвавшаяся офицером Вендель. Ее напарник, офицер Гомес, поспешил покинуть пассажирское сиденье. Он был почти одного роста со мной, но в два раза шире. Когда он вышел из машины, кузов приподнялся над дорогой на целый дюйм.

– Твой папа внутри, парень, – сказал он. – Разберитесь с ним, и постарайся, чтобы мы больше с тобой не встречались.

– Он постарается, – пообещала Эли.

– Стойте! – закричала старуха с чихуахуа. – Это дети дьявола!

Офицер Гомес было замер, но другой полицейский замахал ему, призывая зайти в участок.

– Вы идите, – тяжело вздохнул он. – Мы разберемся с миссис Пимм.

– Я ее узнала, – зашептала Эли. – Она появляется в титрах программы «Сумасшедшие соседи Нью-Йорка».

Офицер Гомес повел нас по короткому грязному коридору. Я покосился на свой рюкзак, что висел у него за плечом. Тот вздулся двумя одинаковыми округлыми буграми: внутри были локулус полета и локулус невидимости.

Полицейский уже раз заглянул внутрь, но, к нашей удаче, без особого интереса.

Офицер Вендель толкнула дверь в комнату ожидания. Папа при виде нас медленно поднялся с пластикового стула. Он был бледен и заметно вымотан.

– Офицеры Гомес и Вендель, округ Вашингтон-Хайтс, – представился Гомес. – Нам поступила информация о пропаже детей. Мы нашли их в ходе расследования инцидента у мавзолея Гранта.

– Благодарю вас, офицеры, – сказал папа. – Что за инцидент? Они в порядке?

– В целости и сохранности. – Гомес опустил рюкзак на стол. – Нам поступили жалобы на шум, людей в странных костюмах, но когда мы оказались на месте, их уже не было.

Офицер Вендель хихикнула.

– Ну, кроме пары чудиков в сутанах у железнодорожных путей, собиравших какой-то мусор. Видимо, вечеринка успела закончиться. Добро пожаловать в Нью-Йорк!

Папа кивнул.

– Это радует. Тогда… Тогда я забираю их домой.

Он потянулся к рюкзаку, но офицер Вендель уже начала его расстегивать.

– Мы должны проверить, – извиняющимся тоном сказала она. – Таковы правила.

– Офицер Гомес уже его проверял! – возразил я.

Прежде чем Гомес успел ответить, из коридора послышалось визгливое тявканье. Та старуха с собакой зашли в участок. Офицер Вендель повернулась на шум.

Я хотел стащить рюкзак со стола, но Вендель потянула его в сторону и вытащила оттуда шар размером с баскетбольный мяч – локулус полета.

– Мило… – пробормотала она.

– Это глобус, – вырвалось у меня. – Нам задали… нарисовать на нем страны…

– А это еще что?.. – удивленно выдохнула офицер, ударившись ладонью об невидимый второй локулус.

– Ничего! – воскликнул Касс.

– В буквальном смысле, – добавила Эли.

Вендель попыталась подцепить второй локулус.

– Он из стекла?

– Из особого стекла, – подтвердил папа. – Такого прозрачного, что, уверен, вы даже его не видите!

– Ого… – пробормотала Вендель, держа в руках… совершенно ничего. Точнее, ничего, что мог бы различить человеческий глаз. – Я чувствую его, но не…

– Я не сумасшедшая, так что перестаньте обращаться со мной как с сумасшедшей, я видела их, говорю вам! Они порхали в воздухе, как птицы! – Под конец фразы миссис Пимм уже визжала, а я наконец вспомнил, где слышал ее голос и видел ее лицо.

Тусклое пятно света, падающее из открытого окна. Она стояла там и смотрела на нас в тот самый момент, когда тени из Галикарнасского мавзолея несли нас по улицам. Другими словами, она стала одной из немногих свидетелей черного потока из невидимой армии Артемиссии.

Я бросился к двери и выглянул наружу.

– И-и-и-и-и!

Первой меня заметил чихуахуа. Он извернулся из рук хозяйки и, оскалившись, побежал по коридору в мою сторону.

– Вон они! Эти проклятые дети! – Теперь уже и сама миссис Пимм в сопровождении двух крупных полицейских направилась ко мне. – Они плыли над дорогой… разговаривали с духами! Ко мне, Тяфка, назад!

Я отскочил в глубь комнаты, преследуемый голосящим Тяфкой.

Офицер Вендель оставила мой рюкзак. Вместе с Гомес они окружили чихуахуа, пытаясь ухватить его за ошейник. Миссис Пимм принялась бить по ним своей клюкой. Двое других полицейских схватили ее за плечи.

– Где локулус? – шепнула Эли.

Там.

Я не мог рассмотреть сам шар, но я четко видел ровную круглую ямку на ткани лежащего на столе рюкзака – логично было предположить, что именно там покоилась невидимая сфера. Проведя рукой по воздуху над этим местом, я нащупал прохладную гладкую поверхность.

Теперь я мог видеть локулус. А значит, я стал невидимым.

– Есть!

Эли осторожно приблизилась ко мне. Я сжал ее руку, а за секунду до того, как она исчезла, Касс тоже успел схватиться за нее.

Папа в изумлении застыл у стены. Убедившись, что Касс и Эли оба держатся за локулус, я отпустил руку Эли и потянулся к отцу.

– При прикосновении, – тихо сказал я, – сила перейдет от нас к тебе.

Он вздрогнул, ощутив мои пальцы на своей руке. Но это было ничто по сравнению с выражениями на лицах миссис Пимм и полицейских. У них у всех в буквальном смысле отвисли челюсти. Перед ними на полу разлилась лужица кофе из уроненной чашки.

Я услышал, как Тяфка на всей скорости, которую позволяли его короткие лапки, ринулся к выходу.

Мы последовали за ним с той лишь разницей, что мы не спешили.

Даже весь департамент полиции Нью-Йорка не способен остановить то, что они не могут увидеть.

Глава 2
Новость дня, ыналп и толстая дама

Папина маскировка заключалась в шляпе и накладных усах, из-за которых он постоянно чихал. Волосы Эли, светлые после окрашивания из дешевого, купленного на Пенсильванском вокзале баллончика с краской для волос, были убраны под бейсболку. На Кассе была толстовка, а на щеке красовался искусственный шрам, тогда как я довольствовался толстыми солнцезащитными очками, безжалостно натиравшими мне переносицу.

Папа с Эли сидели по одну сторону узкого столика, Касс и я – по другую. Кроме нас, в нашем маленьком купе пассажирского поезда никого не было, из-за чего наша маскировка выглядела довольно-таки глупо. По крайней мере, на мой взгляд.

Никому из нас так и не удалось поспать. Горизонт за окном заалел, возвещая о скором восходе солнца.

– Мы преодолели двести сорок девять миль после въезда на территорию штата Пенсильвания и сейчас находимся в пятидесяти четырех целых и трех десятых мили от границы с штатом Огайо, – сообщил Касс.

– Спасибо, мистер GPS, – отозвалась Эли.

– Серьезно, как ты это делаешь? – спросил я. – По углу восхода солнца?

– Нет. – Касс ткнул пальцем в пронесшийся за окном узкий дорожный знак. – По милевым отметкам.

Папа прикрыл рот.

– А-а-апчхи-и-и!

– Ребят, может, снимем все это? – предложила Эли. – Я проверила кучу новостных сайтов, лент и социальных сетей, и нигде нет ни слова о нас.

– А вдруг мы теперь в списке самых разыскиваемых людей Америки? – возразил Касс. – Что, если наши фотографии висят во всех почтовых отделениях отсюда и до самого Падьюка?

Папа, поморщившись, оторвал с губы усы.

– Касс, у слова «разыскиваемый» есть один важный нюанс. Проще всего предсказать, как поступит человек, когда знаешь, чего он хочет. Полицейские Нью-Йорка совершенно точно не захотят, чтобы журналисты узнали о том, что они разыскивают четырех людей, которые исчезли прямо у них из-под носа.

– Главная новость сегодняшнего дня: исчезновение из полицейского участка! Подробности в выпуске новостей в одиннадцать часов! – произнес Касс в манере диктора теленовостей.

Эли затянула осветленные волосы в хвост.

– Когда доберемся до Чикаго, я смою этот жуткий оттенок.

– До этого твои волосы были голубыми, – напомнил Касс.

Эли показала ему язык.

– А мне кажется, тебе идет, – быстро добавил я. – Не то чтобы голубой был плох. Вовсе нет. Как и оранжевый.

Эли молча уставилась на меня так, будто я заговорил с ней на санскрите. Я отвернулся. Определенно, иногда мне стоило держать язык за зубами.

Касс захихикал.

– Может, ей удастся окрасить свои волосы в красный от твоих щек.

– Когда мы окажемся в Чикаго, Эли, ты сядешь в самолет до Лос-Анджелеса, – сказал папа, – и полетишь к своей маме.

– И что я ей скажу? – спросила Эли.

– Правду, – ответил папа. – Она должна обо всем узнать. И должна сохранить все, что случилось, в тайне…

– Не получится! – перебила Эли. – Я хочу сказать, я пропала на несколько недель! Она затеет федеральное расследование!

Отец покачал головой.

– Нет, когда поймет, что на кону. Что остается шанс спасти вас. Наша задача на данный момент – создать твердое алиби для всех нас, которое бы объясняло, куда вы трое исчезли и почему вернулись все вместе спустя столько времени. Нам нужно как-то все это увязать, чтобы было что отвечать на вопросы. А их у жителей нашего города будет предостаточно. Как и у жителей твоего, Эли.

– Но… э-э… – неуверенно начал Касс. – Как я вписываюсь в эти ыналп?

– Ыналп? – переспросил отец.

– Планы, – перевел я. – Наизнанский, помнишь? Он говорит на нем, когда чувствует себя глупо. Или нервничает.

– Или ястиоб, – добавил Касс.

Папа посмотрел ему прямо в глаза. Ему было известно о прошлом Касса. Честно говоря, я и представить не мог, что творилось в голове Касса. Главным образом потому, что я понятия не имел, каково это, когда оба твоих родителя сидят в тюрьме по обвинению в грабеже. Но я отлично представлял себе, что ждет Касса: ему предстоит до восемнадцати лет находиться под присмотром органов опеки. Что в нашем случае означало – до самой смерти.

– Разумеется, у меня есть план, – сказал папа. – Не яс-беспо… бя-еспо…

– Ясйокопсеб? – договорил за него Касс. – В смысле, «беспокойся»?

Папа оставил лист бумаги, на котором по буквам записывал это слово задом наперед.

– Именно! – подтвердил он.

– Хорошо, не буду, – согласился Касс, выглядя при этом очень и очень обеспокоенным.

* * *

– Следующая остановка – Чикаго, Иллинойс!

По вагону разнесся голос кондуктора, и одновременно с этим в окно хлынули первые лучи солнца. Эли и Касс успели заснуть, да и я сам был на пути к этому.

Папа с воспаленными глазами поставил финальную точку в списке, над которым мы колдовали последние несколько часов. Я успел перечитать его, наверное, уже раз сто.

– Хм, – выдавил я.

Эли вздохнула.

– Сложно.

– Не для наших умов, – добавил Касс.

– Думаю, у нас получится, – возразил папа, сделав глубокий вдох.

1. Джек теряет память в больнице Бельвиля. Посреди ночи уходит из нее, сам не зная куда.

2. Дж. оказывается в лесах Хоппервиля, где засыпает. Его находит бомж, оставшийся неизвестным.

3. Бомж связывается с Риком С.*, тот не смог установить личность Джека, но понимает, что ему необходимо сложное лечение. Он отправляет Дж. в Стэнфорд.

4. В Стэнфорде доктор Уолш возвращает Дж. память.

5. Уолш связывается с папой Дж., и тот летит к ним.

6. В больнице Дж. кладут в одну палату с мальчиком, пострадавшим в ходе автомобильной аварии. Он связался с плохой компанией, но сам парень хороший (Касс). Они становятся друзьями.

7. После знакомства с Кассом папа решает его усыновить.

НАПОМИНАНИЕ: Позвонить маме Эли и придумать алиби для нее. Папины друзья по колледжу нам помогут.

*Познакомила доктор Флуд. Все чисто.

Рик С. подтвердит.

Живет в Хоппервиле, работает поставщиком медицинских грузов в грузовой компании, никогда не встречался с Дж.

Написать письмо Уолшу. За ним должок или два.

Собрать все необходимые бумаги как можно быстрее.

– Мне нравится часть про «плохую компанию», – заметил Касс.

– Теперь твоя очередь, Эли. – Папа не собирался расслабляться. – Нужно нечто такое, во что бы твоя мама точно поверила.

– Мы с мамой не новички в придумывании алиби, – ответила Эли. – Я уже давно работаю под прикрытием на правительство. Можно сказать, что я участвовала в проекте ЦРУ. Куда проще, чем ваше нагромождение лжи.

Папа снял шляпу и провел пальцами по седеющим волосам.

– Вы не должны забывать, ребята, что о ваших исчезновениях сообщали в новостях. К счастью для нас, лишь в местных. Другими словами, было три исчезновения, произошедших в разное время и в разных местах. Точнее, четыре, если считать Марко. Теперь же вы все трое оказываетесь вместе. До этого момента никто не связывал ваши исчезновения в одну цепочку. Поэтому для нас главное – это разработать правдоподобные истории, чтобы оставить все случившееся на уровне местных новостей.

– Никакой огласки, – согласилась Эли. – Никаких снимков в сети и сообщений в соцсетях.

Отец кивнул.

– Попросите – настойчиво – ваших друзей не болтать. Пусть все останется в узком кругу.

– Обещаю не рассказывать о случившемся своим корешам из «плохой компании», – влез Касс.

– Секретность, слаженность и действие – только так мы сможем справиться с вашей генетической проблемой, – подытожил папа.

Мы промолчали. Нам троим приходилось прилагать все наши силы, чтобы не заострять внимания на огромном жирном воображаемом слоне с черной надписью «С 14-летием!» и черепом под ней на его боку.

– Мы можем больше никогда не увидеться, – произнесла Эли тихим, слабым, совсем не похожим на нее тоном.

– Я скорее умру, чем позволю этому случиться, – с суровым лицом и с твердостью и яростью во взгляде заявил папа. – Я не буду знать ни сна ни отдыха, пока моя компания не найдет способ исцеления.

– А если она не найдет? – спросил я.

Папа бросил на меня свой коронный «я-тебя-когда-нибудь-подводил?» взгляд.

– Ты знаешь семейный девиз Маккинли. Еще ничего не кончено…

– Пока не запоет толстая дама. – Я невольно улыбнулся. У семьи Маккинли было с дюжину девизов, и этот был один из любимейших отца.

– Ла-ла-ла, – с улыбкой пропела Эли.

Папа расхохотался.

– Прости, Эли, ты не подходишь под описание.

Касс, довольно долго молчавший, тихо спросил:

– Мистер Маккинли? Насчет седьмого пункта…

Папа тепло улыбнулся.

– Вот об этом нам точно не стоит беспокоиться. Потому что в чем-чем, а в этом я уверен на все сто процентов.

Глава 3
Враг интересного

– Речь о сопрано, – сказал я, прокручивая страницу Википедии на экране компьютера. Мы были дома уже целых десять дней, и все это время прошло в бесконечных делах: мы купили двухъярусную кровать, стол, велосипед и одежду для Касса, встречались с учителями и друзьями, раз за разом повторяя выдуманную нами историю, закрашивали белую лямбду на наших затылках и так далее и тому подобное. Сегодня нам предстояло пережить первый после возвращения полный учебный день, и я нервничал. Что автоматически вылилось в желание болтать о чем угодно, лишь бы не о том, что меня по-настоящему волновало, к примеру, о загадочной фразе папы про толстую даму.

– Всегда ненавидел этот сериал, – откликнулся Касс с верхней полки кровати.

– Какой сериал? – не понял я.

– «Клан Сопрано», – пояснил Касс. – В моей последней приемной семье им засматривались все семнадцать лет, что я провел у них. Ну, это мне казалось, что это длилось аж семнадцать лет.

– Нет, я про толстую даму, – сказал я. – Это она олицетворяет сопрано, оперную певицу. Смысл этой фразы в том, что опера не закончится, пока оперная дива не возьмет свою высочайшую ноту.

– А, – сообразил Касс. – А если она не толстая? Опера продолжится?

– Это стереотип! – воскликнул я.

Касс, что-то проворчав, сел, свесив ноги с края кровати.

– Стереотипы я тоже ненавижу.

После нашего возвращения Касс напоминал тринадцатилетнюю кудрявую версию доктора Джекилла и мистера Хайда. Половину времени он был полон жизни и не уставал уже бессчетное количество раз благодарить папу за то, что тот согласился его усыновить. В остальное время все его мысли были сосредоточены на… оставшемся у нас времени. На нашем плачевном положении.

На том факте, что нам предстояло умереть.

Вот. Я сказал это.

Следует признать, мне претило облекать эту мысль в слова. Я старался не думать об этом как о бесспорном факте. Точнее, старался вообще об этом не думать. Ведь толстая дама еще не пропела, так же? Папа старался изо всех сил, чтобы опера не заканчивалась.

Я должен был оставаться оптимистом ради Касса и себя самого.

– Странно это, – пробормотал Касс.

– Что странно? – спросил я.

– Ген 7ЧС, – ответил Касс.

– Конечно, это странно, – согласился я. – Он спит себе спокойно в ДНК многие поколения, а потом – бам! – и проявляется в людях вроде тебя или меня.

– Нет, я о том, что из-за него мы сами превратились в стереотипы, – сказал Касс. – Это всегда не давало мне покоя. Ну, например, что Профессор Бегад звал нас Воином, Моряком, Техником и Портным. Он мог с тем же успехом обозвать нас Воякой, GPS-ником, Гиком и… кто там подразумевался под Портным.

– Тот, кто объединяет всех, – подсказал я. – Так говорил Бегад.

– Сшивает… Вышивает… Он придумывает, как достать локули из древних хранилищ! А, нет, постой, еще кое-что! Теперь наш обновленный Джек еще и Разрушитель! – Касс устало хохотнул. – Ты хоть что-нибудь понимаешь? Я – ничего. Поначалу все это выглядело так классно – мы станем суперлюдьми, вау! Но последние недели превратились в один бесконечный кошмар. Тебе не хотелось быть обычным – как все остальные дети?

– Выше нос, Касс, – призвал я, собирая со стола всякую мелочь. – Обычность – это враг интересного.

Я рассовал по карманам ручку, телефон, деньги и жвачку. Последним я взял со стола осколок локулуса.

Он стал чем-то вроде моего талисмана. Все эти десять дней я постоянно таскал его с собой. Может, потому что он напоминал мне о маме. Я на самом деле верил, что она бросила его мне в ноги нарочно, что бы по этому поводу ни думали Касс или Эли.

Кроме того, это была крутая штука. На ощупь осколок был гладким и прохладным – не совсем как металл или пластик, но такой же плотный и суперпрочный. Я поднял его, подставляя под солнечные лучи.

– Ты его износил, – заметил Касс. – Мне кажется, он съежился.

– Сжался, – поправил я.

– Как скажешь. – Касс спрыгнул с кроватной полки. – В любом случае ты скорее Портной, чем Разрушитель. Последнее больше подходит Марко.

– Ну и кто теперь мыслит стереотипно? – хмыкнул я.

Касс хихикнул.

– Где-то в мире Масса готовят Марко Рамсея стать новым королем Атлантиды, пока ты, я и Эли учимся в седьмом классе. Только мне кажется, что мы могли рассчитывать на нечто большее?

С этими словами он вышел в коридор и скрылся в ванной. Стоило захлопнуться двери, как я услышал дверной звонок, что было довольно странно для 6:39 утра. Сунув осколок в карман, я выглянул в окно. У бордюра был припаркован белый мини-вэн с надписью «WREE-TV» на боках – местный телеканал.

Так-так. Кому-то явно не спится в поисках сенсаций.

– Простите, мы не даем интервью, – услышал я приглушенный голос папы.

– Мы считаем, люди захотят послушать вашу удивительную историю, – ему ответил высокий женский голос. – В ней есть все – чувства, характер, толика грусти…

– Благодарю вас. – Папа не дал ей договорить. – Слушайте, я знаком с директором вашего канала, Морти Ризом. Уверен, как отец он поймет наше желание не выставлять нашу частную жизнь напоказ.

Тон журналистки смягчился.

– Если вас беспокоит вопрос компенсации, мы готовы…

– Компенсации? – Папа в изумлении расхохотался. – Погодите. Морти отправил вас подкупить меня?

– Мистер Риз ставит ваши интересы превыше всего, – заторопилась женщина. – Эта история может привлечь внимание к такой важной теме, как черепно-мозговая травма. Руководства больниц осознают тот факт, что им необходимо усилить безопасность…

– Уверен, мистер Риз, будь он так сильно взволнован этой проблемой, сможет лично проспонсировать больницы, – отрезал папа. – Моя личная жизнь не является предметом торговли, уж извините. И между нами говоря, ему следовало бы знать, как получать новостные сюжеты законным путем.

– Мистер Риз высококлассный профессионал… – возразила журналистка.

– А я высококлассный воздушный гимнаст, – отбил папа. – Спасибо, но нет, спасибо.

Я услышал, как решительно захлопнулась дверь.