Текст книги "Семь чудес и проклятие царя богов"

Глава 10
Если это выглядит как обман?.

Два дня.

Именно столько понадобилось докторам, чтобы наконец выписать Эли. Весь этот срок я много размышлял над увиденным сном. Но мы с Кассом так и не смогли понять, что он означал.

Основная задача состояла в том, чтобы убедить папу в целесообразности нашего плана. Он изо всех сил пытался вести себя так, будто у нас все в шоколаде и жизнь прекрасна и удивительна, но мы продолжали бомбардировать его логикой и мольбами, надеясь на скорую капитуляцию. Удивительно, как он не сбросил нас в одно из озер на ранчо Ла-Брея.

Когда Эли выписали, мы отпраздновали это все вместе. Причем сразу на двух этажах ее дома. На верхнем этаже мы с Эли и Кассом выложили на стол все нарытые нами данные и серьезно задумались, куда отправиться, чтобы нас там схватили.

В это время на первом этаже ее мама и мой папа обедали. И спорили. Ну, ладно, обменивались мнениями.

– Моему папе все это очень не нравится, – поделился я.

– Но он уже перешел от «Вы с ума сошли?» к «Может, поговорим о чем-нибудь другом?», – заметил Касс.

– Думаю, мама справится, – сказала Эли. – Я объяснила ей, что это единственный способ сохранить мне жизнь. А она сказала, что уже раз видела меня мертвой и не желает, чтобы это повторилось. У нее получится. Когда она хочет, она бывает очень убедительной. – Она застучала по клавиатуре. – Ладно, лучше взгляните сюда.

ПОЗНАЙТЕ МАГИЮ ДРЕВНЕГО РУФОНИ

●  С его целебными водами и культурой величайшего значения, что делает Руфони знаменитым.

●  Традиционный обед ждет вас в наших вкуснейших кафе на берегу.

●  Под неусыпным надзором знаменитого на весь мир Чуда Света «ЦАРЬ ЗЕВС».

– Похож на Торквина, у которого был плохой день, – сказал Касс.

– Это что, шутка? – спросил я.

– Прекрасно тебя понимаю, – отозвалась Эли. – Я тоже подумала, что это как-то подозрительно, но что-то не давало мне покоя. На всякий случай я решила проверить. И вот что нашла.

Она открыла новую страничку:

Mythdebunkers.org

Раскрываем обманы с 1998 г.

СТАТУЯ НА ПЛОЩАДИ РУФОНИ, ГРЕЦИЯ, ОНА ЖЕ СТАТУЯ ЗЕВСА В ОЛИМПИИ,

НЕНАСТОЯЩАЯ.

Мы получили письмо, в котором, согласно мнению некоего археолога, утверждалось, будто бы стоящая в маленьком городке в Пелопоннесе статуя является одним из Семи чудес Древнего мира: статуей Зевса в Олимпии.

ЛЕГЕНДА: Статуя появилась в оливковой роще недалеко от Руфони в 425 г. до н. э., приблизительно в то же время, когда началось возведение статуи Зевса. У ног статуи лежал мертвый юноша, проткнутый посохом Зевса. Потрясенные жители перенесли статую в город, решив, что она является посланием от самого Зевса и что благодаря должному почитанию Зевс станет для них миролюбивым и благосклонным покровителем.

ФАКТЫ: Статуя, стоящая на площади Руфони, не имеет ничего общего со статуей Зевса, которая, кроме всего прочего, изображала бога сидящим. Столь грубая попытка выдать ее за великое произведение античного искусства не вызывает ничего, кроме смеха. Кое-кто из ученых 19-го столетия выдвигал гипотезу, будто эта статуя была своего рода «черновым наброском» статуи Зевса. Но согласно заключению современных исследователей, ее можно отнести разве что к поделкам Викторианской эпохи, да и то с большой натяжкой.

Я глубоко вздохнул.

– Если это выглядит как обман и эксперты говорят, что это обман…

Эли нажала на кнопку «Вернуться» и вновь открыла сайт города Руфони.

– Присмотритесь к штуке в руке статуи.

Она увеличила изображение.

– Шар для боулинга? – высказался Касс.

Эли шлепнула его.

– Что, если это локулус? Подумайте об этом. Семь чудес построили для защиты локули. Когда мы нашли Колосса, он попытался нас убить. Что, если статуя Зевса тоже ожила?

– После чего погналась за кем-то, кто попытался забрать локулус, проткнула его посохом и вновь стала статуей? – закончил за нее Касс. – Кто мог прийти за локулусом? Кто вообще мог знать о нем?

– Кто-нибудь из Избранных, полагаю, – пожал я плечами.

– То есть статуя Зевса ожила и разделалась с вором, – сказала Эли. – Она превратилась в настоящего Зевса Громовержца и погналась за вором. А после того, как он его убил, Зевс вновь обратился статуей.

Касс скептически улыбнулся.

– Ладно, возьмем это за вариант. Что с остальными Чудесами?

– Ну, был еще маяк на острове Фарос, – ответила она, – но он в Александрии, а это большой шумный город, мы будем у всех на виду. Храм Артемиды находился в Эфесе в Турции, сейчас там постоянно бродят толпы туристов. Мы были у пирамид, и мы знаем, что Масса ушли оттуда. Думаю, Зевс – наш лучший вариант. Слушайте, вопрос не в том, правда ли это? Вопрос в том, могут ли Масса предположить, что это правда? Ставлю на то, что да. Готова поспорить, что они следят за этой штукой.

Прежде чем она закончила говорить, я услышал шаги на лестнице.

Мы замерли. В проходе показались папа и миссис Блек. У обоих были мрачные и усталые лица. Папа держал в руке телефон. Я практически видел написанное в его глазах слово «нет».

И решил заговорить первым.

– Январь, август, апрель, июль, – перечислил я. – В эти месяцы Эли, Марко, Кассу и мне исполнится четырнадцать. Я знаю, что ты собираешься сказать, пап. Твоя лаборатория трудится в поте лица над способом лечения. Но…

– Мы потерпели неудачу, – перебил папа. – Наша команда в лаборатории работала над созданием отключающего ген механизма. Но ничего не вышло. Ген мутирует, Джек. При попытке взаимодействия с его рецепторами он изменяется. Словно монстр, что отращивает новое сердце после того, как ты его убьешь.

– Это очень плохая новость, – пробормотал Касс.

– Что это значит? – спросил я.

Папа вздохнул.

– Это значит, что нам потребуется полгода на новые исследования, может, год…

Я почувствовал, как кровь прилила к лицу.

– У нас нет столько времени.

Мама Эли провела пальцами по волосам дочери.

– Это так.

Папа кивнул.

– Мы возвращаемся в гостиницу. Сколько тебе потребуется, чтобы собраться, Эли?

– Пять минут! – воскликнула Эли. – Может, четыре.

Папа отвернулся к двери и произнес нечто такое, чего я никак не ожидал от него услышать.

– Взлет через час. Куда бы вы, ребята, ни пожелали.

Глава 11
Бог лежебок

Вариант оставить локули дома даже не рассматривался. Мы с отцом оба были одержимы мыслью, что Масса – или кто-нибудь, нанятый Морти Ризом, – вломятся в наш дом и украдут их. Так что мы унесли их с собой в папин самолет. В целях безопасности. Также мы сложили в рюкзаки фонари и еду и зарядили аккумуляторы в телефонах.

Поездка выдалась напряженной. Мы шесть часов спорили о наших дальнейших действиях. Похудевшая после больницы и не успевшая до конца восстановить силы Эли вела себя непривычно тихо. Но к тому моменту, когда мы добрались до международного аэропорта в городе Каламата, план обрел свои финальные очертания. Мы с Кассом и Эли сядем в такси. Втроем. Мы решили, что если папа будет с нами, это вызовет подозрения у Масса. Кроме того, не будет никакого смысла, если его схватят вместе с нами.

Так что папа и локули остались на борту.

Меня била нервная дрожь. В такси, что везло нас, не было кондиционера, зато была дыра в полу перед пассажирским сиденьем. Из-под колес выстреливали камушки, пока мы с грохотом неслись по дорогам Греции. Вскоре вдалеке справа от нас показались горы Пелопоннеса, и в этот момент Касс сделал открытие.

– Ого! – воскликнул он, поднимая глаза от своего телефона. – «Руфони» переводится как «ноздря»!

– География! – отозвался наш водитель. (Он обо всем говорил на повышенных тонах.) – Севернее Руфони есть длинная гора с – как вы это называете? Гребень! Древние греки считали, что он похож на прямой нос! Греческий нос! Большой! Под горой есть две долины – круглые долины! Похоже на, это… thio Routhounia… две ноздри!

– С чего, – объявил Касс, – и надуло название Руфони.

– Касс, пожалуйста… – простонала Эли.

Касс заговорил в манере телеведущего:

– Наш автомобиль следует по влажному грунту, что характерен для окрестностей Руфони. Говорят, люди здесь слегка сопливят, они жесткие снаружи, но мягкие внутри.

– Ха! Смешной мальчик! – развеселился водитель.

Касс театральным жестом махнул в сторону окна.

– Экзотичные гигантские черные волосы, произрастающие здесь повсюду и усыпанные искрящимися на солнце зеленоватыми комочками слизи, встречают туристов по приближении…

– Фу, Касс, серьезно – фу! – скривилась Эли. – Можно его высадить на обочину?

Перед самым городом потянулись широкие поля, по которым бродили козы. Старики в потертых куртках со сгорбленными спинами, крепко держащиеся за узловатые деревянные трости, провожали нас взглядами. Старухи, все в черном, вязали что-то, сидя перед шаткими лачужками, а какой-то ослик, не обратив внимания на гудение клаксона такси, так и остался стоять и смотреть на нас посреди дороги. На меня напала паранойя. Я крепко вцепился в рюкзак.

Пока мы медленно проезжали через целое облако из крикливых куриц, я успел ознакомиться с надписью на нескольких языках на придорожном знаке:

ВЫ ПРЕБЛИЖАЕТЕС К РУФОНИ

ГОДОСТИ ВСЕГО ПЕЛОПОННЕСА!!!

– Годости? – удивился Касс.

– Видимо, имелась в виду «гордость», – предположила Эли.

В какую дыру мы угодили?!

– Может, стоило все-таки взять с собой папу? – спросил я. – Мы как-то далеко уехали от цивилизации.

– Нам нужно, чтобы Масса решили, что мы одни, – напомнила Эли. – Таков план. Если понадобится, мы ему позвоним.

Я кивнул. Папа обещал нанять вертолет, если потребуется, если вдруг что-то пойдет не так. Что звучало довольно странно, если учесть, что под «пойти так» подразумевался наш плен.

Я попытался представить брата Димитриоса и его банду в этих местах. Вот только мое воображение отказывалось представить хоть кого-либо, кто, будучи в здравом уме, отправится сюда.

Мы свернули и поехали по узкой улочке вдоль однообразных домиков, выкрашенных белой краской. Машину начало подбрасывать на рытвинах.

– Кто прокладывал здесь дорогу? – проворчала Эли. – Платон?

– Смешная девочка! – фыркнул таксист.

По центру города мы поползли со скоростью десять километров в час. Я мог с уверенностью сказать, что мы приближаемся к нужному месту, так как греческие мелодии становились все громче, а запах жареной еды – гуще. Темная узкая улочка закончилась большой круглой площадью, выложенной покатыми камнями, по периметру которой тянулись витрины магазинов. Мы заплатили таксисту и вышли из машины. Не знаю, что здесь готовили, но мой рот моментально наполнился слюной.

Я говорил, что был голоден?

Так вот, я был голоден. Я ничего не ел целых пять часов.

Был вечер, и большинство магазинов успели закрыться, зато кафе и рестораны бурлили жизнью. По площади не спеша и без какой-либо цели гуляли, держась за руки, люди. Бегали друг за дружкой дети, играя в догонялки. В ресторанах уличные коты, выпрашивая объедки, ласкались к ногам посетителей, которых развлекали музыканты и певцы в широких одеждах, играющие на тамбуринах, гитарах и странных инструментах, похожих по звуку на гобой. Старики, попивая кофе или незнакомый напиток янтарного цвета, играли в нарды за столиками под открытым небом. В баре «Америка!!» работали две огромные телевизионные панели: по одной шла трансляция матча по футболу с комментариями на греческом, а по другой повторяли старый ситком «Все любят Рэймонда» на английском.

В центре площади стоял Зевс.

Ну, или некто похожий.

Статуя торчала там, точно незваный гость на вечеринке. Никто не обращал на нее внимания. Лицо и плечи «Зевса» были усеяны выбоинками, точно он страдал каким-то кожным заболеванием. Глаза смотрели в сторону телевизионного экрана. Время сгладило глазные яблоки, из-за чего он напоминал взрослое «дитя кукурузы» из одноименного ужастика. В поднятой руке статуя держала шар размером с футбольный мяч, но из-за облепившей ее тучи голубей разглядеть его было практически невозможно.

– Склонитесь перед локулусом голубиного помета, – пробормотал Касс, пока мы неспешным шагом двинулись вокруг площади. – Трепещите перед Зевсом, Богом лежебок, что сейчас приближается к новому рекорду просмотра телевизора – двумстам миллионам часов без перерыва!

– Ты можешь хоть иногда быть серьезным? – прошипела Эли.

Я чувствовал на себе любопытные взгляды сидящих в кафе стариков. Один из музыкантов направился в нашу сторону сквозь толпу – девочка примерно нашего возраста, может, чуть старше. Ее юбка обтрепалась на краях, но красные, фиолетовые и синие пятна на ткани ничуть не поблекли, а яркие побрякушки так и сверкали. На щиколотках и запястьях девочки позвякивали браслеты. Поймав мой взгляд, она улыбнулась и спросила:

– Deutsch? Svenska? Eenglees?

– Э-э, инглиш, – кивнул я. – Американцы. Денег нет. Извини.

Один из официантов бросился к нам и криками прогнал попрошайку. После чего указал на свое кафе:

– Заходить! Еда! Рыба! Музыка! Я дам хороший цена!

Теперь уже все посетители кафе и любители кофе смотрели в нашу сторону.

– Плохо дело, – прошептал я. – Нам не нужно столько чужого внимания. В таких условиях похищение не организовать. Похитителям нужна тихая обстановка.

– Только не смотрите, – предупредил Касс, – но они здесь. На другой стороне площади. Если мы на шести часах, они на двенадцати. Слева от большого телевизора!

На экране «Все любят Рэймонда» сменила серия старого черно-белого сериала «Я люблю Люси». За круглым столиком сидело четверо мужчин в коричневых монашеских сутанах.

Массарины.

Не знаю, были ли это те самые головорезы, что пытались убить нас на Родосе. Мы были слишком далеко. Но точно такие же сутаны носили убийцы, что были готовы стрелять по тринадцатилетним детям из вертолетов.

– Что будем делать? – спросила Эли.

– Они уже раз пытались нас убить! – напомнил Касс.

– Тогда в Масса еще не знали, кто мы, – возразил я. – Помни, мы нужны им.

– И что, предлагаешь просто взять и подойти к их столику? – спросил Касс. – Типа, «Салют, чуваки! Не хотите ли пахлаву на десерт или, может, затеете похищение?».

– Пусть они нас увидят, – решил я. – Идите за мной.

Кратчайший путь к ним вел напрямик через площадь. Мимо и впереди нас в разные стороны шли люди, в воздухе разливался фоновый смех ситкома. Монахи ужинали и тихо беседовали, не обращая внимания на телевизор. Когда мы миновали статую, один из них посмотрел в нашу сторону. У него были сросшиеся густые брови и тяжелый злой взгляд.

Эли дернула меня за руку.

– Где Касс?

Я резко развернулся. Касс стоял в нескольких футах позади нас у подножия статуи. Он помогал какому-то плачущему малышу, упавшему и ударившемуся об камни. Родители мальчика, улыбаясь, благодарили Касса по-гречески. Касс сделал шаг назад и, споткнувшись об камень, упал на статую. Со стороны все выглядело так, будто он сделал это нарочно, чтобы отвлечь и рассмешить малыша.

– Я за ним, – сказал я.

Но прежде чем я успел сделать хотя бы шаг, до моего слуха донесся странный визг, точно провернулось колесо старой мельницы.

Маленький мальчик взвизгнул и бросился на руки отца. За моей спиной раздалась серия скрипов отодвигаемых стульев. Послышались крики.

В меня полетел острый обломок камня, и я поспешил пригнуться. Точно такие же снаряды разлетелись по всей площади.

Я попятился к кафе. Монахи вскочили со своих стульев и тоже отступали. На покинутых столах остались тарелки с недоеденными десертами и ужином. Часть их них валялась на полу.

– Джек! – закричал Касс.

Высоко над ним статуя Зевса, с которой посыпалась новая порция мраморных обломков, повернулась и завела за спину посох, целясь им в Касса.

Глава 12
Ба-а-альшие неприятности

– Касс, беги оттуда – эта штука думает, что ты хочешь украсть локулус! – закричала Эли.

Она подбежала к Кассу и потащила его прочь от статуи.

Скорость движения Зевса исчислялась сантиметрами. После каждого взмаха руки по мраморной оболочке разбегались новые трещины.

– Ллл… ок… ул… ссс…

Произнесенное им слово едва можно было разобрать. Каждый слог сопровождал душераздирающий скрип.

– Э-э… э-э… – Я продолжал медленно отступать. Язык превратился в наждак.

Позади царил настоящий хаос. Люди кричали. По камням стучали упавшие стулья. Дети плакали. Все поспешно покидали площадь. Эли схватила меня за левую руку, Касс – за правую.

Уже через пару минут на площади никого не осталось. Ни стариков. Ни говорливых официантов. Ни цыганок-попрошаек или играющих на бузуки музыкантов. Мы остались одни посреди гвалта от бубнящих телевизоров и хриплого треска мрамора.

Из земли потянулись усики зеленого, желтого и синего тумана. Они со свистом и завыванием закружили вокруг статуи.

Лицо статуи было неподвижно, но глаза пылали эмоциями. С хрустом разламывающегося камня она открыла рот и издала звук, похожий одновременно и на человеческий голос, и на стон земли при землетрясении. Потоки тумана набрали скорость и уплотнились, и в какой-то момент Зевс вдруг затрясся, будто его поразила одна из его собственных молний.

Мы могли воспользоваться шансом и сбежать.

Но мы не шевелились, увиденное настолько поразило нас, что наши ноги приросли к тому месту, где мы стояли: светящийся золотисто-белый шар почти беззвучно упал на камни площади и покатился в сторону одного из кафе. Его поверхность светилась от заключенной в нем энергии, и, видимо, она же выжгла подчистую покрывшую его за долгие столетия корку из песка и птичьего помета. Все мое тело завибрировало, точно кто-то невидимый начал водить смычком по моим артериям и венам, точно по струнам виолончели.

– Песня гептакиклоса… – пробормотал я.

– Так это правда локулус! – ахнула Эли.

Я не мог оторвать глаз от сферы. Я двинулся к ней, борясь с пульсирующей в голове болью. Я не мог ни о чем думать, кроме: «Если мы получим его и восстановим локулус исцеления, у нас будет четыре локули».

– Джек, что ты делаешь? – закричал Касс.

Я почувствовал, как Эли сжала мою руку и дернула в сторону. Мы врезались в Касса, который не шевелился и не отрывал взгляда от статуи. Мы с Эли посмотрели вверх. Прямо на наших глазах прожилки мрамора покраснели и посинели, а каменная поверхность начала медленно приобретать теплую гладкую структуру человеческой кожи.

Зевс уменьшался. Огромная статуя съеживалась до размеров обычного мужчины.

Или бога.

Туман рассеялся, и Зевс наклонил голову. Его глаза стали темно-карими, лицо приобрело смуглый оттенок, а волосы потемнели до темно-серого. Мышцы на руке сократились, когда он занес посох над головой и шагнул в нашу сторону.

– Локулуссс… – прохрипел он.

– Отдай его ему! – закричал Касс. – Он его не видит! Он думает, что ты украл его! Эй! Зевс! Ваша божественность! О Зевс! Посмотрите туда – он лежит на земле!

– Он не говорит по-английски! – сказала Эли.

– Я-Я-Я ДОБЕРУЗ ДО ДЕБЯ-Я-Я, МОЯ МИЛОЧГА! – взревела статуя.

– Похоже на английский! – заметил Касс. – Что он сказал?

– Погоди. «Я доберусь до тебя, моя милочка»? – изумилась Эли. – Из «Волшебника Страны Оз»?

Статуя передвигалась медленно и со скрипом. Было ясно, что она очень долго простояла неподвижно, и зрение ее подводило. Но отступать я не собирался. Я хотел добраться до локулуса.

– Ребят, я за ним. Прикройте меня. Отвлеките Зевса.

– У тебя крыша поехала? – закричал Касс. – Мы пришли сюда, чтобы нас похитили!

– Мы пришли сюда, чтобы спасти наши жизни! – возразил я. – Кто знает, может, второго шанса не будет? Прикройте меня!

– Н-но… – запнулся Касс.

Эли положила ему на плечо руку, после чего встала между ним и статуей и выпрямилась в полный рост.

– Эй! Мальчик-молния!

Статуя повернулась в ее сторону.

Я медленно, держась тени, попятился в сторону локулуса. Глаза статуи смотрели прямо на Эли. Зевс произнес несколько непонятных фраз. Немного напоминало греческий, в котором я был полный ноль, но ритм показался знакомым. Словно я слышал мелодию, но не мог определить, что за инструменты играют.

Давай, Маккинли! Сейчас!

Я развернулся. В слабом лунном свете можно было различить контур сферы в тени кафе. По мере приближения к нему Песнь гептакиклоса в моих ушах становилась все громче. Она заглушила динамики телевизоров и голос Эли. Локулус звал меня, точно живой. Я потянулся к нему и в этот момент услышал у себя за спиной нарастающий глухой скрежет.

– О-О-О, ЛЮ-Ю-ЮСИ, У ТЕБЯ БА-А-АЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ!

Я обернулся. Эли и Касс, опешив, выпучили глаза на статую.

– Можешь повторить? – вырвалось у Эли.

Статуя подняла одну ногу, вынесла ее вперед и с грохотом опустила на землю.

– НА ЛУНУ-У-У, Э-Э-ЭЛИС!

– Что он несет? – спросил Касс.

– «Я люблю Люси», – ответила Эли. – «Новобрачные». Это реплики из старых ситкомов.

Позади меня раздался громкий звук удара.

– Телевизор… – догадался я. – Зевс смотрел его многие годы. Может, десятилетия. Это единственные фразы на английском, которые он знает. Реплики из ситкомов и рекламы.

Теперь бывшая статуя смотрела на меня. Его зрачки казались черными затягивающими провалами. Мышцы на лице напряглись, губы сжались. Я схватил локулус, и моя рука дернулась, как если бы я сунул палец в электрическую розетку. Чтобы побороть вопль боли, мне пришлось что было сил стиснуть зубы.

– Джек! – закричала Эли.

Я обернулся как раз вовремя, чтобы почувствовать щекой мощный порыв ветра. Посох Зевса воткнулся в землю, чуть-чуть не попав по мне.

Крепко прижимая к себе локулус, я со всех ног бросился к краю площади. Эли и Касс быстро меня нагнали.

– За мной! – закричал Касс, сворачивая на неосвещенную улочку.

Пока мы бежали по городским кварталам, я то и дело ловил на себе взгляды из темных окон. Чьих-то матерей и отцов. Детей.

Позади, отражаясь от покрытых штукатуркой стен, прогремел голос:

– ЛО-О-ОКУ-УЛУ-У-УС!!!