Электронная библиотека » Питер Свонсон » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Смерть им к лицу"


  • Текст добавлен: 12 ноября 2015, 23:01


Автор книги: Питер Свонсон


Жанр: Классические детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 2
Лили

В то лето, когда мне исполнилось четырнадцать, мама пригласила пожить у нас художника по имени Чет. Не помню его фамилии, а может, я ее никогда и не знала. Он поселился в небольшой квартирке над маминой мастерской. У него были толстые очки в темной оправе, взлохмоченная борода, всегда забрызганная краской, и пахло от него гнилью. Помню, как он уставился на мою грудь, когда нас представили. Лето было жарким, я надела джинсовые шорты и топ с бретельками. Мои груди были не больше прыщей, но он все равно разглядывал меня.

– Привет, Лили, – сказал он. – Зови меня дядя Чет.

– Почему? Вы мой дядя?

Он выпустил мою руку и рассмеялся – трескучим смехом, словно мотор заглох.

– Знаешь, я уже чувствую себя частью семьи, твои родители так заботливы и гостеприимны. Я смогу рисовать здесь целое лето. Невероятно.

Я ушла, ничего не ответив.

Он был не единственным жильцом. На самом деле в доме всегда было много гостей, особенно летом, когда мои родители могли отложить свои учительские обязанности и заняться тем, что они любили больше всего – алкоголем и адюльтером. Я говорю это не для того, чтобы изобразить свое детство в трагических красках. Я говорю, потому что это правда. И в то лето, лето Чета, у нас жили разного рода поклонники и дармоеды, студенты, бывшие любовники и нынешние любовники – они слетались, как мотыльки на свет, и исчезали столь же быстро. Помимо этого мои родители, как всегда, устраивали бесконечные вечеринки – их шум и гул доносился до меня сквозь стены моей спальни. Знакомая музыка, раскаты смеха, неуклюжий джаз и под конец, в ранние утренние часы, крики, стоны, иногда слезы и всегда хлопанье дверей в спальне.

Чет отличался от остальных гостей. Мама называла его свободным художником, имея в виду, что он не был связан с ее колледжем, не был студентом или преподавателем. Помню, отец называл его «бездомным дегенератом, которого твоя мать приютила на лето. Избегай его, Лили, кажется, у него проказа. И Бог знает что в бороде». Вряд ли отец верил в то, что говорил, – мама была неподалеку, и он говорил специально, чтобы она слышала, – однако его слова оказались пророческими.

Всю свою жизнь я провела в Монкс-Хаусе[5]5
  Monk’s House – Приют отшельника. – Прим. пер.


[Закрыть]
, так мой отец называл развалившийся, гниющий столетний викторианский особняк в часе езды от Нью-Йорка, в глухих дебрях Коннектикута. Дэвид Кинтнер – мой отец – был английским писателем, который большую часть денег заработал на экранизации своей первой и самой успешной книги – фарсе о сексуальных играх в закрытой школе, который стал настоящей сенсацией в 60-е годы. Он приехал в Америку по приглашению Университета Шепог и решил остаться, когда познакомился с Шэрон Хендерсон, моей мамой, экспрессионисткой и штатным преподавателем факультета искусств. Вместе они и купили Монкс-Хаус. Название появилось намного позже, в год, когда меня зачали, его придумал мой отец, который решил заполнить шесть спален творческими и интеллигентными гостями (молодыми девушками) и назвать особняк в честь дома, в котором жили Вирджиния и Леонард Вульф. А также в честь Телониуса Монка, любимого музыканта моего отца.

В доме было много странностей, например, всеми по забытые солнечные панели, увитые плющом, зал со старым кинопроектором, винный погреб с земляным полом и небольшой бассейн на заднем дворе, который редко чистили. Со временем он превратился в мрачный пруд, дно и стенки которого сплошь заросли водорослями, а поверхность устилала гниющая листва, фильтр, ставший бесполезным, был забит распухшими трупиками мышей и белок. В начале того лета я попыталась самостоятельно почистить наполовину высохший бассейн, стащила почерневший от плесени брезент, нашла сачок для ловли бабочек, которым собрала листья с поверхности воды, а потом, в прохладный июньский денек, наполнила бассейн из шланга. Я попросила по отдельности обоих родителей купить средства для дезинфекции бассейна, когда они поедут в магазин. Мама ответила: «Не хочу, чтобы моя дорогая дочь все лето купалась в химии». Отец обещал специально для этого поехать в магазин, но по глазам было видно, что он забыл о своем обещании, не успев договорить.

Несмотря на это, я все же плавала в бассейне всю первую половину лета, радуясь тому, что хотя бы не надо его ни с кем делить. Вода позеленела, дно и стенки стали скользкими от темных водорослей. Я представляла себе, что это самый настоящий пруд в лесной чаще, в секретном месте, о котором знала только я, а мои друзья – черепахи, рыбки и стрекозы. Я плавала на закате, когда жалобный стрекот сверчков достигал своего пика, практически заглушая шум вечеринок на застекленной веранде перед домом. В один из таких вечеров я заметила Чета с бутылкой пива в руке, он наблюдал за мной с опушки леса.

– Как вода? – спросил он, поняв, что его заметили.

– Ничего, – ответила я.

– А я и не знал, что бассейн функционирует.

Он подошел ближе, последние лучи заходящего солнца осветили его. На нем был белый комбинезон, забрызганный краской. Он глотнул пива, оставив пену на бороде.

– Никто им не пользуется, кроме меня. Родители не любят плавать. – Я отплыла на самое глубокое место, радуясь, что вода зеленая и мутная, и он не видит меня в купальнике.

– Может, я тоже приду поплавать. Не возражаешь?

– Мне все равно. Делайте, что хотите.

Он залпом допил пиво, причмокнув.

– Мне бы хотелось нарисовать этот бассейн. И, может, ты разрешишь нарисовать, как ты плаваешь. Что скажешь?

– Не знаю, – ответила я. – Как нарисовать?

Он рассмеялся.

– Вот так, как сейчас: ты в бассейне, в таком свете. Хочу создать картину. Обычно я делаю абстракции, но на этот раз… – Он не договорил, почесал ногу с внутренней стороны, и, помолчав, добавил:

– Ты хоть понимаешь, как ты чертовски красива?

– Нет.

– Так оно и есть. Ты красавица. Я не должен говорить тебе это, потому что ты еще так юна, но я художник, так что мне можно. Я понимаю красоту или, по крайней мере, делаю вид, что понимаю. – Он рассмеялся. – Ну что, подумаешь?

– Не знаю, приду ли я еще сюда. Вода грязная.

– Ладно. – Он оглянулся на лес позади него и кивнул головой. – Пойду возьму еще пива. Тебе принести что-нибудь? – Теперь он держал пустую бутылку вниз горлышком, и капли падали на нестриженую траву. – Пива, например.

– Я не пью пиво. Мне только тринадцать.

– Ясно, – сказал он, не двигаясь с места; он ждал, что я вылезу из воды. Он приоткрыл рот и снова почесал ногу с внутренней стороны. Я осталась в воде и стала кружиться, чтобы не смотреть на него.

– Офелия, – произнес он, обращаясь к самому себе. – Понятно. Еще пива.

Когда он ушел, я вылезла из бассейна, понимая, что больше мне не плавать этим летом, и ненавидя Чета за то, что он испоганил мой тайный пруд. Я завернулась в большое пляжное полотенце, которое захватила с собой, и побежала в ванную на втором этаже, ближайшую к моей комнате. Сердце заныло от боли, словно гнев внутри меня превратился в шар, который медленно раздувается, но никогда не лопнет. Я включила воду, залезла в душ и несколько раз выкрикнула самые отвратительные слова, какие знала. Я кричала, потому что меня душила злость, а еще потому, что хотела удержать слезы. Не помогло. Я опустилась на кафельный пол и рыдала, пока горло не заболело. Я думала о Чете – о том, как мерзко он смотрел на меня, а еще думала о родителях. Зачем они приглашают в дом незнакомцев? Почему их интересуют только сексуальные маньяки? После душа я пошла в спальню и стала рассматривать себя голую в большом зеркале на дверце шкафа. Я знала о сексе почти всю свою жизнь. Одно из моих первых воспоминаний – как мои родители занимаются этим под большим полотенцем на песчаном пляже во время отпуска. Я была в двух шагах от них, копалась в песке пластмассовым совком. Помню, в моей бутылочке был теплый яблочный сок.

Я повернулась и осмотрела себя со всех сторон, с отвращением взглянув на рыжий пушок между ног. Хоть грудь еле заметна, в отличие от моей подруги Джины, которая жила неподалеку. Я выпрямила плечи, и моя грудь стала абсолютно плоской. Если прикрыть рукой промежность, я выгляжу так, как в десять лет. Стройная, рыжая, с веснушками, из-за которых мои руки и шея казались темнее.

Я надела джинсы и футболку, хотя вечер был еще жаркий, и спустилась вниз, чтобы приготовить себе сэндвич с арахисовым маслом.

* * *

В бассейне я больше не плавала. Не знаю, искал меня Чет там или нет. Иногда я видела его на ступеньках квартиры над маминой мастерской, он курил сигарету и смотрел в сторону дома. А иногда он заходил к нам на кухню, говорил с мамой, обычно об искусстве. Его взгляд падал на меня, затем ускользал и снова возвращался.

Тем летом отец уехал недели на три. Сразу после того, как к нему приехали друзья из Англии, среди которых была молодая поэтесса по имени Роуз. Он представил нас: «Роуз, это Лили. Лили, это Роуз. Не соперничайте. Вы обе – прекрасные цветки». Роуз, худощавая, с большой грудью, пахла сигаретами с ароматом гвоздики. Пожимая мне руку, она уставилась на мою макушку. Я беспокоилась, что после отъезда отца Чет будет чаще появляться в доме. Но вместо него возник другой мужчина, с русским именем. Он нравился мне – исключительно потому, что у него была чудесная собачонка по кличке Горький. Мы не держали животных в доме с тех пор, как три месяца назад умерла моя кошка Бесс. Пока русский был в доме, Чет не появлялся, и мне стало спокойно. Но однажды поздним субботним вечером Чет зашел ко мне в спальню.

Я знала, что это суббота, потому что в тот вечер мама устроила важную вечеринку, о которой она говорила больше недели. – Лили, дорогая, прими душ в субботу, у нас вечеринка.

– Лили, помоги маме приготовить пирог со шпинатом, хорошо? Угостишь гостей.

Странно, что она так суетилась из-за этого вечера. Она постоянно устраивала вечеринки, но обычно с преподавателями и студентами колледжа. На этот праздник люди ехали из Нью-Йорка, чтобы познакомиться с русским. Отец еще не вернулся, и мама нервничала; кончики ее коротких волос уже торчали во все стороны из-за того, что она постоянно их приглаживала рукой. Почти весь день меня не было дома. По дороге, петлявшей между сосен, я отправилась к своему любимому месту – к поляне, обнесенной каменными стенами, у давно заброшенной фермы. Я швыряла камнями в деревья, пока рука не заболела, потом легла на холмике, поросшем мягкой травой, неподалеку от ивы. Я замечталась, представляя, что у меня другая семья – с занудными родителями, четырьмя братьями и тремя сестрами. Жара стояла неимоверная. Я чувствовала соленые капельки пота на верхней губе и, лежа на траве, смотрела, как темные, набухшие облака заволакивали небо. Услышав первые раскаты грома, я встала, стряхнула траву с ног и вернулась в дом.

Гроза бушевала не меньше часа. Мама пила джин и доставала блюда из духовки, болтая с русским о том, что буря как раз вовремя – лучшую музыку для вечеринки и представить нельзя – хотя я видела, что она расстроена. Когда гости стали съезжаться, небо снова прояснилось, единственным напоминанием о грозе был свежий воздух и непрерывный стук капель из водосточных труб. Я угощала закусками людей, которых никогда раньше не видела, затем улизнула в свою комнату, захватив с собой два кусочка холодного пирога на ужин.

Я ела в своей комнате и пыталась читать книжку в мягкой обложке, которую взяла с маминой тумбочки. «Крах» Джозефины Харт. Маме книжка не понравилась, она говорила, что это мусор, который выдают за настоящую литературу. Я решила ее почитать, но мне она тоже не понравилась. Книга об англичанине, как мой отец, который занимался сексом с девушкой своего сына. Все персонажи показались мне отвратительными. Я закрыла книгу и взяла Нэнси Дрю[6]6
  Нэнси Дрю (Nancy Drew) – литературный и киноперсонаж, девушка-детектив, известная во многих странах мира. Была создана Эдвардом Стратемаэром. – Прим. пер.


[Закрыть]
со своей полки. «Тайна аллеи дельфиниумов». Я знала, что слишком взрослая, чтобы читать Нэнси Дрю, но это была моя любимая книга. Я заснула за книгой.

Меня разбудил звук открывшейся двери. Свет из коридора пробрался внутрь, и громкая рок-музыка донеслась снизу. Я лежала на боку, лицом к двери, укрывшись до пояса легким покрывалом. Я приоткрыла глаза и увидела, что на пороге стоит Чет. Он заслонил собой свет из коридора, но его было несложно узнать из-за бороды и очков в темной оправе. Он покачивался, как дерево во время урагана. Я не шевелилась, надеясь, что он уйдет. Может, он искал не меня, хотя я прекрасно понимала, что меня. Я подумала, может закричать или попытаться выбежать из комнаты, но дом гудел от барабанов и басов, и вряд ли кто-нибудь услышал бы меня. К тому же, я была уверена, что Чет убьет меня, если закричу. Так что я закрыла глаза, надеясь, что он уйдет, но услышала, как он вошел в комнату и тихо закрыл дверь за собой.

Я решила не открывать глаза, притвориться, что сплю. Сердце билось в груди, словно обезумев, но я старалась дышать ровно. Вдох через нос, выдох через рот.

Я слышала, как Чет сделал несколько шагов. Я знала, что он стоит прямо надо мной. Я слышала его прерывистое дыхание, чувствовала его запах. Гниющий, затхлый запах, смешанный с запахом сигарет и алкоголя.

– Лили, – шепнул он.

Я не шелохнулась.

Он нагнулся ко мне. Снова произнес мое имя, еще тише на этот раз.

Я притворилась, что глубоко сплю и ничего не слышу. Я подтянула колени, свернулась калачиком, двигаясь так, как сделал бы спящий. Я знала, зачем он пришел, знала, чего он хочет. Он собирался заняться сексом со мной. Но насколько я понимала, это возможно, только если я проснусь, так что я собиралась и дальше притворяться спящей, чтобы он ни делал.

Я услышала скрип, зашуршали джинсы, кислый, пивной запах от бороды ударил мне в нос. Он улегся рядом со мной. Внизу отгромыхали басы, закончилась очередная песня и началась новая, точно такая же. Я услышала, как он медленно расстегивает молнию, затем последовал ритмичный звук, будто терли рукой взад вперед по свитеру. Кажется, он довольствуется собой, я ему не нужна. Мой план сработал. Звук стал быстрее и громче, он произнес мое имя несколько раз, хриплым шепотом. Я думала, он не будет трогать меня, но вдруг почувствовала, как его пальцы дотронулись до моей пижамы. В комнате было тепло, но холодные мурашки покрыли меня с головы до ног. Я заставила себя не открывать глаза. Чет сдавил мою грудь, уколол меня своими острыми ногтями, затем издал звук, похожий то ли на мычанье, то ли на вздох, и убрал руку. Я слышала, как он застегнул молнию и быстро вышел из комнаты. Он ударился об косяк на пороге, потом захлопнул дверь, даже не пытаясь действовать бесшумно.

Я лежала, свернувшись, еще минуту, затем встала с кровати, взяла стул и попыталась подставить его под дверную ручку.

Нэнси Дрю сделала бы так. Однако стул для этой затеи не подошел – он был слишком низкий – но все же лучше, чем ничего. Если Чет вернется, ему будет сложно открыть дверь, стул упадет и зашумит.

Я считала, что не смогу уснуть в ту ночь, но уснула, а проснувшись утром, лежала в постели и думала, что делать дальше.

Больше всего я боялась, что если расскажу маме о случившемся, она посоветует мне заняться сексом с Четом. Или рассердится, что я позволила ему войти в мою комнату, или что я позволила ему смотреть на меня в бассейне. Я понимала, что сама должна разобраться с ситуацией.

И я знала как.

Глава 3
Тед

В полночь я стоял на ступеньках нашего особняка, красные огоньки такси пронеслись по улице и исчезли из виду; я старался вспомнить, куда спрятал ключи от дома, уезжая в Лондон неделю назад.

Пока я открывал внешний карман чемодана, распахнулась дверь. Миранда зевала на пороге. На ней были короткая ночнушка и шерстяные носки.

– Как Лондон? – спросила она, поцеловав меня в губы. Изо рта у нее неприятно пахло, видимо снова заснула у телевизора.

– Сыро.

– Прибыльно?

– Да, сыро и прибыльно. – Я захлопнул дверь за собой и бросил багаж на паркет. В доме пахло тайской едой.

– Не ожидал увидеть тебя, – сказал я. – Думал, ты в Мэне.

– Я хотела увидеться с тобой, Тедди. Тебя не было целую неделю. Ты пьян?

– Рейс задержали, и я выпил несколько бокалов мартини. От меня пахнет?

– Да. Почисти зубы и ложись в кровать. Я валюсь с ног.

Я смотрел, как Миранда поднимается по лестнице в спальню на втором этаже, смотрел, как напрягаются и расслабляются мышцы на ее тонких икрах, смотрел, как ночнушка покачивается на бедрах, и вспомнил, как Брэд Даггет положил ее на стол, задрал ей юбку…

Я спустился вниз, где находились кухня и гостиная. Нашел в холодильнике упаковку креветок в соусе карри и съел их холодными, усевшись на разделочный стол.

Голова болела, хотелось пить. Я понял, что даже без сна у меня уже началось похмелье после того количества джина, который я выпил в баре аэропорта, а потом в самолете.

Рыжая девушка из бара тоже сидела в бизнес-классе, в соседнем ряду позади меня. В самолете мы болтали через ряды, хотя уже не обсуждали неверность моей жены. Старушка, сидевшая рядом со мной возле окна, заметила, что мы разговариваем, и предложила:

– Может, вы с женой хотели бы сесть вместе?

– Спасибо, – ответил я. – С удовольствием.

Она пересела ко мне. Я сказал стюардессе принести джин с тоником, затем попросил свою спутницу напомнить ее имя.

– Лили, – произнесла она.

– А дальше?

– Я скажу, но сначала сыграем в игру.

– Хорошо.

– Игра очень простая. Так как мы в самолете, а лететь долго, и вряд ли мы с вами снова увидимся, давайте говорить друг другу чистую правду. Обо всем.

– Вы даже не назвали мне свою фамилию, – сказал я.

Она рассмеялась.

– Действительно. Но именно так мы сможем играть по этим правилам. Если мы узнаем друг друга лучше, игра не получится. – Например?

– Хорошо. Я терпеть не могу джин. Я заказала мартини, потому что точно такой же стоял перед вами, и это выглядело так утонченно.

– Правда? – спросил я.

– Не осуждать, – сказала она. – Ваша очередь.

– Хорошо. – Я задумался на минуту, затем сказал:

– Я так сильно люблю джин, что иногда кажусь себе алкоголиком. Если бы я мог делать все, что хочу, то пил бы по шесть бокалов мартини за вечер.

– Неплохо для начала, – сказала она. – Возможно, у вас действительно проблемы с алкоголем. Жена изменяет вам. А вы? Вы когда-нибудь изменяли ей?

– Нет, никогда. Я испытывал… Как говорил Джимми Картер?.. Желание, конечно. Кстати, я уже представил, как занимаюсь сексом с вами.

– Неужели? – Она вскинула брови и казалась удивленной.

– Только правда, помните? – сказал я. – Не удивляйтесь. Скорее всего, большинство мужчин, которых вы встречаете, представляют отвратительные вещи о вас уже в первые пять минут общения.

– Неужели это правда?

– Да.

– Насколько отвратительные?

– Лучше вам не знать.

– А что если я хочу знать? – наклонилась она ко мне.

Я сделал глоток джина с тоником, кубик льда ударился о мои зубы.

– Интересно, – продолжала она. – Не представляю себе, как можно встретить человека и сразу же почувствовать желание заняться с ним сексом.

– Не совсем так, – сказал я. – Это скорее врожденная реакция, когда представляешь себе некий образ. Например, когда мы стояли в очереди на посадку, я смотрел на вас и представлял себе голой. Это само собой происходит. С женщинами такого никогда не бывает?

– Вы имеете в виду, что женщина, увидев мужчину, может сразу представить, как занимается с ним сексом? Нет, наверное. У женщин по-другому. Мы думаем о том, хочет ли мужчина, с которым мы только что познакомились, заняться сексом с нами.

Я рассмеялся.

– Да, хочет. Примите это как аксиому. Но больше я вам ничего не скажу.

– Правда, веселая игра? Теперь расскажите, как вы хотите убить свою жену?

– Ах, это, – сказал я, – я же пошутил.

– Уверены? Судя по вашему тону, это не было похоже на шутку.

– Признаю, что когда я увидел их в доме, я бы легко застрелил их обоих через окно, будь у меня с собой оружие.

– Значит, вы все-таки думаете о том, чтобы убить ее, – сказала она. Самолет загудел перед взлетом. Мы пристегнулись, и я сделал большой глоток джина. Всегда нервничал во время полета.

– Послушайте, – продолжила она. – Я не заставляю вас говорить то, чего вы не хотите. Мне просто интересно. Это часть игры. Чистая правда.

– Тогда начнем с вас. Я знаю только то, что вы не любите джин.

– Хорошо, – сказала она и задумалась. – Честно, я сомневаюсь, что убийство – такое уж страшное преступление, как говорят. Все умирают. Какая разница, если несколько гнилых яблок скинуть с дерева чуточку раньше, чем планировал Господь Бог?

А ваша жена, кстати, подходящий кандидат.

Гул моторов перешел на вой, и капитан приказал бортпроводникам занять свои места. Я радовался этой минуте промедления, потому что мне не пришлось сразу отвечать своей соседке. Ее слова перекликались с навязчивой мыслью, которая мучила меня уже неделю, с тех пор как я представил себе, как убиваю жену. Я уговаривал себя, что убийство Миранды окажет миру услугу, и вот появляется девушка, которая неожиданно дает мне нравственное право действовать сообразно с моими желаниями. И хотя меня шокировали ее слова, я был настолько пьян – джин приятно гудел где-то внутри – что думал, почему люди вообще хотят быть трезвыми. Я чувствовал, что мыслю абсолютно ясно и при этом никакие условности меня не сдерживают, и если бы мы с ней были наедине, думаю, я схватил бы Лили и попытался поцеловать ее. Вместо этого, после того как самолет оторвался от земли, я продолжил разговор.

– Признаюсь, мысль о том, чтобы убить свою жену, действительно кажется мне весьма привлекательной. Мы заключили контракт перед свадьбой, так что Миранда не получит половину моих денег, но ей достанется довольно солидная сумма, – достаточная, чтобы жить припеваючи до конца своих дней. О неверности речь в контракте не шла. Я мог бы найти юриста, который нанял бы детектива и открыл дело, но это дорого, а в итоге, потратив время и деньги, мне не избежать позора.

– Если бы она пришла ко мне и рассказала об этой связи, даже если бы созналась, что влюбилась в Даггета и хочет уйти от меня, я согласился бы на развод. Я бы ненавидел ее, но смог бы смириться с этим и жить дальше. Но я не могу смириться… не могу забыть… как они с Брэдом вели себя в тот день, когда они трахались в моем доме. Когда я разговаривал с ними, они держались так спокойно и убедительно. Миранда так легко лгала мне. Не знаю, где она научилась этому. Но когда я стал думать об этом, вдобавок ко всему, что знаю о ней, о том, как по-разному она ведет себя с разными людьми, то понял, что она именно такая – пустышка, фальшивая лгунья. Может, даже социопат. Не понимаю, почему я не замечал этого раньше.

– Думаю, она старалась быть такой, какой вы хотели ее видеть. Как вы познакомились?

Я рассказал ей, что мы познакомились на вечеринке по случаю новоселья у общих друзей в Нью-Эссексе одним летним вечером. Я сразу обратил на нее внимание. Другие гости были в летних платьях и застегнутых рубашках, а Миранда пришла в таких коротких шортах, что белые карманы висели ниже обрезанных краев, и в топе без рукавов, с изображением Джаспера Джонса[7]7
  Джаспер Джонс (Jasper Johns) – современный американский художник. – Прим. пер.


[Закрыть]
в виде мишени прямо на груди. В руках она держала банку пива Pabst Blue Ribbon и болтала с Чэдом Певоном, моим другом из колледжа, который и купил этот дом. Миранда смеялась, запрокинув голову. Мне сразу же пришли в голову две вещи: она самая сексуальная женщина из тех, которых я лично встречал, и Чэд Певон никогда в жизни не умел шутить, так над чем же она смеется? Я сразу отвел взгляд, ища среди гостей знакомое лицо. Честно говоря, увидев Миранду, я будто получил удар под дых: я внезапно осознал, что такие женщины, как она, существуют не только на страницах грязных журналов и в голливудских фильмах, и что, скорее всего, она здесь не одна.

Ее имя я узнал у жены Чэда. Миранда Хобарт. Она жила в Нью-Эссексе примерно год. Она была художницей и устроилась работать в кассе местного летнего театра.

– Она одна? – спросил я.

– Как ни странно, да. Поговори с ней.

– Вряд ли я в ее вкусе.

– Не узнаешь, пока не спросишь.

Мы все же поговорили, Миранда сама подошла ко мне. Вечеринка затянулась, и я решил посидеть в одиночестве на склоне лужайки позади дома Чэда и Шерри. За нагромождением крыш виднелись сиреневые отблески океана, на который временами падал свет маяка. Миранда уселась рядом со мной.

– Слышала, вы неприлично богаты, – произнесла она невнятно. Ее голос показался мне низким, без малейшего намека на акцент. – Все только об этом говорят.

Недавно я помог одной крупной социальной сети купить небольшую компанию, разработавшую программу загрузки иллюстраций, за сумму, которая даже мне казалась нелепой.

– Так и есть, – ответил я.

– К вашему сведению, я не стану спать с вами только потому, что вы богаты, – она дерзко улыбнулась.

– Спасибо, что предупредили, – ответил я; язык заплетался, крыши вдалеке покачивались. – Но, уверен, вы бы вышли за меня замуж.

Она запрокинула голову и расхохоталась. Именно такой я увидел ее впервые, когда она смеялась над словами Чэда, но теперь, вблизи, ее смех не казался фальшивым. Я рассматривал ее лицо и представлял, как прикоснусь губами к нежной коже на ее шее.

– Конечно, я бы вышла за вас замуж, – сказала она. – Это предложение?

– Почему бы и нет, – ответил я.

– Когда же свадьба?

– На следующей неделе, наверное. Думаю, торопиться не стоит. – Согласна. Это серьезное решение.

– Чисто из любопытства, – продолжал я, – хотелось бы узнать: мой вклад в наши отношения очевиден, а вот ваш пока нет. Готовить умеете?

– Не готовлю. Не шью. Могу пыль вытирать. Все еще хотите жениться за мне?

– Почту за честь.

Мы поболтали немного, а потом поцеловались прямо там, на лужайке, – вышло неуклюже, мы столкнулись зубами и подбородками. Она громко рассмеялась, а я сказал, что свадьба отменяется.

Но свадьба состоялась. Не через неделю, а через год.

– Думаете, она обманывала меня с самого начала? – спросил я Лили. Самолет взлетел, и мы оказались в том удивительном состоянии, которое принято называть воздушным путешествием – несемся из одной страны в другую с устрашающей скоростью на леденящей высоте и при этом преспокойно дремлем под кондиционерами, на мягких сиденьях, убаюканные равномерным урчанием двигателей.

– Видимо, да.

– Но когда она подошла ко мне… и сразу заговорила о том, что я богат. Это прозвучало как шутка, вряд ли она сказала бы это, если бы действительно пыталась заполучить мужа.

– Реверсивная психология. Если заговорить сразу, то это покажется невинным замечанием.

Я задумался.

– Знаете, – продолжала она. – Если она использовала вас, это еще не значит, что она не испытывала к вам никаких чувств, что вам было плохо вместе.

– Нам было хорошо. А теперь ей хорошо с кем-то другим.

– Что ей нужно от Брэда, как вы думаете?

– Что вы имеете в виду?

– В чем смысл? Она же рискует браком. Даже если она получит половину вашего состояния, ей, скорее всего, не достанется дом на берегу океана, о котором она столько мечтала. Связь с Брэдом может все испортить.

– Я много думал об этом. Сначала я решил, что она влюблена, но теперь сомневаюсь, что она вообще способна любить. Думаю, ей скучно. Очевидно, ко мне она уже охладела, я для нее – лишь источник дохода. Вряд ли она изменится, но она все еще молода и довольно красива, чтобы разбить сердце многим. Может, мне действительно стоит убить ее, чтобы избавить мир от такого наказания?

Я обернулся к своей попутчице, но не смотрел ей в глаза. Она сидела, скрестив руки, и я заметил мурашки на ее коже. Ей было холодно в самолете или это из-за моих слов?

– Вы окажете миру огромную услугу, – произнесла она почти шепотом, так что мне пришлось наклониться к ней. – Я действительно верю в это. Как я уже говорила, все мы умрем рано или поздно. Если вы убьете жену, вы сделаете только то, что и так с ней произойдет. К тому же убережете других людей от нее. Она – отрицательный персонаж. Из-за нее мир стал хуже. И за то, как она обошлась с вами, она заслуживает смерти. Все умирают, но мы не должны видеть своих любимых с другими людьми. Она нанесла первый удар.

В отсветах желтой лампочки над головой я видел множество бликов самого разного цвета в ее бледно-зеленых глазах. Она прищурилась, ее полупрозрачные веки казались мраморными. Близость наших лиц была намного интимнее секса, мы смотрели друг другу в глаза, и это удивило меня не меньше, чем если бы она залезла мне в штаны.

– Как же это сделать? – спросил я, и мурашки побежали по всему телу.

– Так, чтобы вас не поймали.

Я рассмеялся, и волшебство улетучилось.

– Так просто?

– Так просто.

– Еще мартини, сэр? – Стюардесса, высокая, стройная брюнетка с ярко-красной помадой, протянула руку к моему пустому бокалу.

Мне хотелось еще выпить, но у меня закружилась голова, когда я повернулся к стюардессе, и я отказался, попросив воды. Обернувшись снова к своей собеседнице, я увидел, что она зевает, вытянула руки вперед и кончиками пальцев дотронулась до мягкой спинки кресла впереди себя.

– Устали? – спросил я.

– Немного. Но давайте продолжим. Такого интересного разговора в самолете у меня еще не было.

В голове промелькнуло сомнение. Я для нее всего лишь интересный разговор? Представляю, как на следующий день она рассказывает подруге: «Не поверишь, в аэропорту я с таким типом познакомилась… Этот фрик рассказал мне во всех подробностях, как он собирается убить свою жену». Словно читая мои мысли, она дотронулась до моей руки.

– Извините, – сказала она. – Это прозвучало бестактно. Я серьезно отношусь к нашему разговору, по крайней мере, настолько серьезно, насколько вы сами хотите. Мы ведь играем в игру, помните, и, честно говоря, у меня нет никаких моральных возражений относительно того, что вы хотите убить жену. Она обманула вас. Она использовала вас, вышла за вас замуж. Она взяла деньги, которые вы заработали, а теперь изменяет вам с человеком, который тоже берет ваши деньги. Если хотите узнать мое мнение, она заслуживает наказания.

– Господи! А вы ведь не шутите.

– Не шучу. Но я просто незнакомый человек, который оказался с вами в одном самолете. Вам придется решать самому. Одно дело – желать смерти своей жене и совсем другое – убить ее; еще сложнее – не просто убить человека, а сделать это безнаказанно. – Вы знаете по опыту?

– Это не мое дело, – сказала она, снова зевнув. – Я посплю немного, если не возражаете. А вы думайте о жене.

Она откинула спинку кресла и закрыла глаза. Я подумал, не вздремнуть ли и мне, но мысли не давали покоя. Я действительно обдумывал возможность убить свою жену, но теперь я говорил об этом открыто. С человеком, который считал это прекрасной идеей. Эта женщина реальна? Я взглянул на нее. Она уже дышала глубоко и размеренно. Я рассматривал ее профиль, изящный нос, слегка загнутый на кончике, сжатые губы, верхняя чуть выдавалась вперед. Длинные вьющиеся волосы, завернутые за маленькие непроколотые уши. Самые темные веснушки на лице были на переносице, но, если посмотреть вблизи, мелкая россыпь веснушек покрывала почти все лицо – словно галактика едва различимых отметин. Она глубоко вздохнула и повернулась ко мне. Я отвернулся, ее голова легла мне на плечо.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 | Следующая
  • 4.2 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации