Электронная библиотека » Питер Свонсон » » онлайн чтение - страница 7

Текст книги "Смерть им к лицу"


  • Текст добавлен: 12 ноября 2015, 23:01


Автор книги: Питер Свонсон


Жанр: Классические детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 11
Тед

Прежде чем распрощаться в гостинице «Конкорд-Ривер», после того как мы решили, что мне имеет смысл провести время в Мэне с Брэдом и Мирандой, мы с Лили назначили следующую встречу – через субботу в то же время на кладбище «Олд-Хилл», возвышавшемся на холме над площадью Монюмент-Сквеа в центре города. Там можно было посидеть на скамейке и поговорить, да и место безлюдное, не то что бар в гостинице.

В субботу вечером я приехал рано. В городе были туристы, но на холм никто не поднимался. Я сидел один на холодной железной скамье и смотрел на черепичные крыши домов, ведущих к главной улице. Небо гранитного цвета висело низко. Неумолимый холодный ветер носил по воздуху разноцветные листья. Я искал Лили, рассматривал машины, кружившие на Монюмент-Сквеа, хотя понятия не имел, какая у нее машина. Я постарался угадать. Что-то из классики, наверное, но с «изюминкой». Может, винтажный BMW или оригинальный мини «Остин». Но когда я заметил Лили, она не вышла из машины, а быстро шла по главной улице в зеленом пальто до колен; ее рыжие волосы развевались с каждым шагом.

Я наблюдал, как она подходила к кладбищу, и потерял из виду, когда она нырнула под крыши домов. Я радовался, что скоро увижу ее. Отчасти из-за возрастающей симпатии к ней, а отчасти потому, что мне не терпелось рассказать ей о своей поездке и о ключе, который я украл у Брэда. Я чувствовал себя ребенком, который получил хорошие оценки и торопится похвастаться маме.

Лили появилась на кладбищенской дорожке, выложенной плиткой. Она улыбнулась мне и села на другой стороне скамейки.

– Какой вид, – сказала она, немного запыхавшись от подъема на холм.

– Я видел, как вы шли по главной улице. Вы почувствовали, что за вами наблюдают?

– Нет, даже не думала об этом. Я волновалась, что опоздаю, и вы уйдете.

– Что вы, я бы не ушел. Мне столько нужно вам рассказать.

Она повернулась ко мне. В серых лучах октябрьского солнца ее лицо казалось бесцветным, а волосы ярче, чем я помнил, – удивительно живой цвет среди однообразных могил. Мне хотелось протянуть руку и дотронуться до нее, убедиться, что она настоящая, но я сдержался.

– Вы ездили в Мэн? – спросила она.

– Да, – ответил я, затем рассказал, как прошла неделя, о том, как я общался с Брэдом, был у него дома и взял ключ.

– Вы думаете, он не заметит пропажи? – спросила она.

– Не знаю. У него целая гора ключей в комоде. Это его бизнес, так что ему нужно много ключей. Насколько я понял, это дубликаты, которые открывают двери всех коттеджей.

– Что ж, пригодится. Только не забудьте избавиться от ключа, когда все закончится, или вернуть его на место. Нельзя хранить у себя никакие улики. Вы же понимаете.

Я кивнул, и Лили спросила:

– Что еще вы выяснили насчет дома? Уже известно, когда завершится стройка?

Брэд сказал, что собирается закончить в декабре, в крайнем случае – в начале января.

– Значит, придется поторопиться. Важно, чтобы все произошло до завершения работ.

Мы разработали план – где и когда я должен быть, и что мы оба должны делать. Лили говорила так, словно мы старшеклассники, которые обсуждают, кто что будет делать, когда мы представим итоговый научный проект. Я люблю копаться в деталях – приходится, учитывая особенности моей работы и деньги, которые я зарабатываю, – и мне захотелось все записать, но я понимал, что это запрещено. Как сказала Лили, это наша последняя встреча, перед тем как я овдовею, а потом мы сможем снова встретиться, как бы случайно, словно никогда не были знакомы. Пока мы говорили, а я пытался запомнить, что мне нужно сделать, вдруг будто что-то сдавило мне грудь. Я опустил голову.

Шея застыла, как деревянная.

– Все в порядке? – спросила Лили.

– Конечно. Просто не верится, что это происходит на самом деле. Одно дело – планировать вылазку в Мэн, а сейчас все совершенно по-другому.

Лили выпрямилась, прикусила нижнюю губу. В ее глазах читалась тревога.

– Вас никто не заставляет, понимаете? – сказала она. – Мы делаем это для вас, а не для меня. И меньше всего мне хотелось бы, чтобы вы совершили поступок, который будет мучить вас всю жизнь.

– Этого я не боюсь. Наверное, я переживаю, что что-то пойдет не так.

– Если сделаем все по плану, никаких проблем не должно быть. Позвольте спросить, если бы сегодня в Мэне произошло землетрясение, и Миранда с Брэдом погибли, что бы вы почувствовали?

– Радость, – ответил я, не задумываясь. – Это решило бы все мои проблемы, а они получили бы по заслугам.

– Так мы и поступим. Мы устроим землетрясение, которое похоронит их обоих. И когда мы сделаем все правильно, все, включая полицию, сочтут, что Брэд убил Миранду и сбежал из города. Все усилия они бросят на его поиски, но никогда его не найдут. Конечно, вы можете попасть под подозрение – ненадолго. Будет странно, если вас не проверят, но они не найдут ничего, указывающего на вашу вину, а я обеспечу вам железное алиби.

– Хорошо, я верю вам.

– Послушайте, если вы вдруг решите, что не хотите этого делать, дайте мне знать. Но вы зря беспокоитесь, что что-то пойдет не так. Если точно следовать плану, вы даже не попадете под подозрение. Миранда и Брэд получат по заслугам, а вам все будут сочувствовать. Ваша прекрасная молодая жена убита жестоким любовником. Да вам придется отбиваться от сочувствующих.

Лили улыбалась. Она убрала прядь со лба.

– Кстати, – произнес я, – это не главная причина.

– Нет?

– Нет… Вы ведь сами вызвались помочь.

Лили все еще улыбалась.

– Сюжет усложняется.

– Или упрощается, – сказал я.

Она рассмеялась.

– Точно, упрощается.

С минуту мы смотрели друг на друга, и улыбка Лили исчезла.

Она ссутулилась и застегнула пальто до конца.

– Замерзли? – спросил я.

– Немного. Может, пройдемся? Я здесь никогда не была.

Я согласился, и мы прошлись мимо покосившихся, обветшавших надгробий; Лили взяла меня под руку. Нам было хорошо вместе, даже когда мы молчали, словно старая пара, которую объединяют многие годы общих воспоминаний. Мы прочитали несколько надписей, большинство относилось к восемнадцатому веку, многие жизни оборвались настолько рано, что сейчас это посчитали бы трагедией. Но они прожили свою жизнь. И не важно, как молоды они были, когда погибли, все они уже давно ушли бы в прошлое.

Некоторые надписи настолько стерлись, что превратились в мудреные иероглифы, на многих надгробиях был высечен череп с крыльями и слова «Momento mori». Помни о смерти. Я провел рукой по резьбе – череп в форме лампочки, с круглыми совиными глазами и полным набором зубов. Между черепом и надписью были изображены две пары скрещенных костей.

– Интересно, когда перестали вырезать на плитах символы смерти? – спросил я. – Это так уместно.

– Действительно, – произнесла Лили, потянув меня за руку. Кладбище спускалось вниз на дальнем конце, и мы оказались под холмом, возле дерева, все еще украшенного желтой листвой. Почти одновременно мы обернулись друг к другу, я обнял Лили, и мы поцеловались. Я расстегнул ее пальто и обнял ее за талию. Ее свитер был невероятно мягким на ощупь. Она дрожала. – Все еще холодно? – спросил я.

– Нет, – ответила она, и мы снова поцеловались – страстно, притягивая друг друга к себе, словно хотели слиться воедино. Я провел рукой по ее свитеру, почувствовал ее ребра, грудь. Хрустнула ветка, и мы обернулись. На крутом склоне кладбища появилась длинная фигура, она наклонилась возле одной из могильных плит, чтобы сделать фотографию. Мы отстранились, но продолжали смотреть друг на друга. – Пора прощаться, – сказала она.

– Хорошо, – произнес я хрипло.

– Ты запомнил план? Повторить еще раз?

– Я все помню. Он здесь, – я показал на лоб.

– Что ж, замечательно.

Мы не шелохнулись.

– Когда все закончится, – начал я, – мы продолжим?

– С удовольствием.

– И ты расскажешь мне все свои тайны?

– Да. Я все расскажу. Жду с нетерпением.

Я вспомнил шутку, которую сказал в гостинице «Конкорд-Ривер», когда спросил ее, сколько человек она убила. И вновь я задумался, с кем же я связался. И вновь я ответил себе, что мне все равно.

– Нам надо уйти отсюда по отдельности.

– Знаю. А то окажемся на одной из фотографий этого человека.

Я посмотрел на склон. Человек фотографировал ряд покосившихся могильных плит.

– Я пойду первой, – сказала Лили.

– Хорошо. До следующей встречи…

– Да. До встречи… и удачи.

Она покинула меня, поднялась по кладбищенскому склону и исчезла за ним, человек с фотоаппаратом даже не взглянул в ее сторону. Я стоял на месте, еще чувствуя вкус ее губ. Я застегнул пальто и засунул руки в карманы. Небо, все еще гранитного цвета, слегка прояснилось, и я прищурился, глядя на нее. Впервые после того, как я принял решение убить жену, мне захотелось, чтобы это случилось прямо сейчас. Я чувствовал себя ребенком за неделю до Рождества, когда дни тянутся, и каждый из них кажется вечностью. Я хотел, чтобы Миранда умерла. Она превратила нашу любовь в посмешище. Она меня превратила в посмешище. Я вспоминал, как Миранда смотрела на меня раньше, и сейчас иногда так смотрела, как будто я – смысл ее жизни. А потом она вырвала мое сердце. Зачем мне делиться своими деньгами с женщиной, которая поступила так – растоптала мои чувства, как будто они ничего не значат для нее? Вот моя причина, и я убеждал себя, что верю в это.

А теперь у меня новая причина. Лили. Я сделаю это ради Лили. Я убью свою жену, чтобы быть с ней. И эта причина казалась важнее всех остальных.

Глава 12
Лили

До отлета в Лондон оставалась целая неделя, и я сказала Эрику, что жутко простудилась, и ему не стоит приезжать. Он согласился, при условии, что отвезет меня в аэропорт JFK во вторник. Я думала, мне будет тяжело провести рядом с ним в машине несколько часов, но все оказалось проще. Я вела себя так, будто ничего не случилось.

Летом мы с Эриком несколько раз говорили о моей поездке в Лондон. Я дала ему возможность высказать сомнения и опасения, но он настоял на том, что мы должны остаться вместе, без исключений. Он планировал приехать ко мне в октябре, через шесть недель после моего отъезда. Эрик уже купил билет. Так что когда мы прощались у аэропорта, он сказал:

– Шесть недель – кажется, это целая вечность, но на самом деле время пролетит быстро. Скоро увидимся.

– Слушай, – сказала я, – наверное, это прозвучит странно, но если ты считаешь, что эта разлука слишком длинная, я пойму. Если хочешь сделать паузу, познакомиться с кем-то, мне это не понравится, но я не буду мешать. Скажи прямо сейчас. А не потом.

Он смутился, его глаза впились в мои.

– Ты этого хочешь?

– Нет, совсем нет. Но я хочу услышать правду. Мне не понравится, если ты будешь изменять мне.

– Тебе не нужно беспокоиться об этом. Никогда.

Я искала на его лице малейшие признаки обмана. Я занималась этим много лет с родителями и могла безошибочно определить, когда мне врут. Но на лице Эрика я не увидела ничего, кроме любви и искренности.

– Жду не дождусь октября, – сказала я и крепко обняла его, пока нам не посигналил «Рейндж Ровер», которому мы мешали проехать. В каком-то смысле я не врала. Я действительно с нетерпением ждала приезда Эрика. Его лицо, невинное, любящее лицо, решило его судьбу. Я пока не знала как, но точно знала, что найду способ наказать Эрика, когда он приедет ко мне в Лондон.

* * *

Лондонский Институт искусств принимал всего несколько иностранных студентов в год, так что первую неделю я провела в гостинице «Рассел-Сквеа» вместе с сорока американскими студентами, прикрепленными к Международной академии учебы за границей, которая занималась исключительно американскими студентами. В течение недели, помимо приветствий, знакомств и координационных собраний, мы должны были разделиться на группы и арендовать жилье. Нам выдали список агентов по недвижимости, которые специализировались на временном жилье, и сказали, что легче всего найти квартиру группам по четыре– шесть человек. Как оказалось, многие американские студенты уже приехали группами. Я надеялась найти дешевую квартиру самостоятельно, но тут ко мне подошла симпатичная студентка со списком агентов в руках.

– Ты уже нашла группу? – спросила она.

– Нет, а ты?

– Нет, но моя старшая сестра уже проходила эту программу и сказала мне, что на самом деле делиться на группы не нужно – просто по какой-то причине они хотят, чтобы мы разделились на большие группы – но легче всего найти квартиру для двоих, вот я и заметила тебя. – Она выпалила все это, не переводя дыхания, с сильным техасским акцентом.

– Буду рада, – ответила я, довольная, что нашелся человек, который хоть немного разбирается в аренде квартир.

Она подпрыгнула, ее длинные темные волосы взлетели на плечах.

– Здорово! А то во всех группах есть и мальчики и девочки, пойми меня правильно, мне нравятся мальчики, но совсем не хочется жить с ними в одной квартире. Меня зовут Эддисон Логан. В семье меня зовут просто Эдди, но в Лондоне я решила назваться полным именем, Эддисон, но ты можешь называть меня как хочешь.

– Лили Кинтнер, – сказала я, и мы пожали друг другу руки.

После двух дней поисков мы, наконец, нашли однокомнатную квартиру в цокольном этаже в одном из домов эпохи короля Эдуарда в районе Мейда Вейл. До Института искусств приходилось долго ехать на метро, но район оказался самый приятный из тех, что нам показали. Эддисон сказала, что это единственное место, после которого не возникало желания сразу же принять душ, так что я согласилась. Я позвонила отцу, который преподавал в том семестре где-то в Калифорнии, и рассказала, что сняла квартиру в Мейда Вейл, и он ответил, что я шикарно устроилась, и упомянул паб «Принц Альфред», а в конце разговора пробурчал, что «единственный недостаток Лондона – чертовы американские студенты».

Мы с Эддисон оказались прекрасными соседками, в основном потому, что из-за наших расписаний почти не виделись. А примерно через три недели после приезда я стала видеть ее еще реже, потому что она начала встречаться с соотечественником-техасцем с ее курса, у которого была своя квартира в Камден Таун.

– Понимаю, это ужасно, проделать такой путь до Лондона, чтобы здесь встречаться с парнем из Лаббока по имени Нолан, но он такой милый.

– Не оправдывайся, – сказала я.

– А когда приезжает твой парень – Эрик, верно?

Я сказала ей, и она пообещала не попадаться на глаза, пока он будет здесь. Я стала убеждать, что это неважно, хотя действительно хотела, чтобы Эддисон не появлялась в нашей квартирке, пока Эрик будет гостить. Помимо учебы в институте, изучения лондонских книжных магазинов и музеев, я пыталась придумать, как убить Эрика и не попасться полиции. И, кажется, придумала.

Первая часть моего плана опиралась на страсть Эрика к соперничеству. Я сто раз наблюдала, как он играет в пул в Сен-Дане, и прекрасно знала, что он ненавидит проигрывать. Он старался скрыть это, но, когда проигрывал, особенно тому, кого не любил, умудрялся найти способ снова сыграть с этим человеком и выиграть. В то лето, когда Эрик приезжал ко мне в Монкс, он спрашивал меня про гигантский дуб на заднем дворе. Он заметил два выцветших флага, приколоченных к стволу, один пониже, а другой ближе к верхушке. Я объяснила, что однажды летом друг детства моего отца гостил у нас целый месяц, и они с отцом соревновались, кто залезет выше, и каждый повесил свой флаг. Они соревновались не одну неделю, но все кончилось, когда однажды ночью мой отец, напившись, свалился с первой ветки и сломал запястье. Рассказав Эрику эту историю, я знала, что он за хочет залезть на дерево. Так и случилось. Ему понадобилось не сколько попыток, но, наконец, удалось залезть выше, чем мой отец и его друг.

– Твой отец не будет возражать, если я повешу свой флаг?

Я рассмеялась.

– Ему все равно. Наоборот, это даже позабавит его.

– Необязательно, конечно, но, если ты думаешь, что ему будет весело, тогда стоит повесить.

– Ты всегда любил соперничать?

Он нахмурился.

– Я не люблю соперничать. Ты бы видела моего брата.

Тогда я подумала, что он плохо знает себя, но теперь воспринимала это как лишнее подтверждение его двуличной натуры. Он не хотел, чтобы люди знали, как страстно он желает выиграть любыми средствами. Он не хотел выдавать себя – ту часть своего характера, которую невозможно изменить. Так что, когда я услышала о пивном соревновании в грязном пабе под названием «Бутылка и стакан» в конце нашей улицы, то поняла, что смогу уговорить Эрика поучаствовать. Мой план не требовал, чтобы он напивался до потери сознания, но это значительно облегчит задачу.

* * *

Он приехал в Лондон в холодный, дождливый субботний день. Эддисон сдержала обещание, собрала сумку еще в пятницу вечером и уехала на несколько дней к Нолану.

– Дорогая, ты, наверное, так рада, – сказала она.

– Да, рада, – ответила я.

– А по тебе не скажешь.

– Волнуюсь, – сказала я. – Даже не знаю почему.

– Это пройдет минут через пять после того, как он приедет сюда. Ложитесь сразу в постель. – Она рассмеялась, прикрывая рот рукой.

Эрик вылетел из Нью-Йорка накануне вечером и должен был приземлиться примерно в восемь утра. Я выслала ему по электронной почте адрес, объяснив, как добраться до моей квартиры. Я не врала Эддисон, признаваясь в волнении, но я волновалась не из-за того, что надумала сделать с Эриком, а из-за того, что какое-то время нам придется провести вдвоем, прежде чем я смогу воплотить свой план в жизнь. Я знала, что он, скорее все го, сразу же захочет заняться сексом; и мне предстояло выдержать это. Я убеждала себя, что это будет проверкой моих чувств к нему. Я знала, что секс не изменит моего отношения к его обману, но, возможно, я передумаю относительно убийства. Я сомневалась, но проверить стоило. И если все пойдет по плану, Эрик пробудет здесь не дольше двенадцати часов. Я справлюсь.

В дверь позвонили в девять тридцать, и я поднялась по ступенькам на облупившуюся мраморную лестничную площадку, чтобы впустить его. Он казался уставшим, волосы на затылке торчали в разные стороны. Мы обнялись и поцеловались, и я повела его вниз, на нижний этаж, показала квартиру.

– Ты, наверное, устал? – спросила я.

– Да, но не хочу спать весь день. Может, вздремну часик, а потом сходим куда-нибудь.

– В конце улицы отличный паб. «Бутылка и стакан».

– Хорошо, дай только поспать. Максимум один час, но только вместе с тобой.

Я сказала ему ложиться, а сама собиралась присоединиться к нему позже, надеясь, что он успеет уснуть. Но, когда он вошел в спальню, а я целых пятнадцать минут заваривала себе чай, стараясь делать это как можно медленнее, я почувствовала, что действительно хочу пойти к нему. Не для проверки себя, а чтобы попрощаться. Я вошла в крохотную темную спальню; Эрик ворочался под одеялом, и я услышала его дыхание. Я разделась и легла рядом с ним. Он шевельнулся, но не проснулся. Он тоже был голый, и прикосновение его длинного теплого тела к моему не вызвало у меня отвращения, как я думала. Я провела рукой по его груди, плоскому животу и дотронулась до пениса. Он мгновенно напрягся, бурча что-то непонятное в подушку, затем медленно повернулся ко мне. Я развела ноги и прижалась к нему. Он хотел сказать что-то, но я притянула его голову к себе. Его волосы, хоть и немытые, приятно пахли. Я помогла ему войти, затем укрыла нас одеялом с головой, и мы занимались любовью в этой душной темной пещере, молча, синхронно двигаясь в замедленном сонном ритме.

Он снова заснул, когда мы кончили, а я отстранилась и до пояса вылезла из-под одеяла. Прохладный воздух приятно коснулся моего обнаженного торса, влажной кожи. В тот вечер я снова думала о том, что собиралась сделать с Эриком, и старалась почувствовать хоть каплю сожаления. Я сравнивала его с Четом, который хотел заняться сексом с ребенком, но, по крайней мере, Чет не притворялся, что любит меня. Эрик всю свою жизнь будет брать то, что хочет, и мучить тех, кто любит его. Я подарила ему свою любовь – свою жизнь, а он пренебрег и тем и другим.

Эрик проснулся ближе к вечеру, потерянный и голодный. Он принял душ, оделся, и мы вышли погулять. Мы купили сэндвичи и напитки и отправились в небольшой парк «Рембрандт Гарденс», примыкавший к каналу. Дождь прекратился, но небо все еще было тяжелым и темным, а вода капала с деревьев, повсюду стояли лужи. Я постелила куртку на деревянной скамейке, мы сели и принялись есть сэндвичи, управившись с ними как раз тогда, когда мелкий дождь забарабанил по листве над нашей головой.

– Жуткая погода, – сказала я.

– В такую погоду надо сидеть в пабе, – ответил он.

– По стаканчику? «Бутылка» недалеко отсюда. Только не обращай внимания на их пивное состязание. Прошу тебя.

– А что это?

Больше мне ничего не пришлось делать. Когда мы пришли в «Бутылку», невзрачный паб по лондонским стандартам, с голыми полами и деревянными скамейками, Эрик прочитал про пивное соревнование и принялся изучать имена победителей прошлых лет. Для того чтобы увековечить свое имя на стене паба, нужно было всего лишь в течение пяти часов выпить по одной пинте каждого из десяти сортов пива, которые подавали в пабе, в том порядке, в котором они стояли в баре. В туалете за вами следили, чтобы убедиться, что вас не стошнило. Эрик сказал, что вроде это несложно. Я была того же мнения и как раз говорила об этом со Стюартом, барменом, на прошлой неделе. Он сказал, что сочетание этих сортов – от черного портера и горького пива до легкого пилснера и сидра – значительно усложняет задачу. Он видел, как даже самые крутые парни сдавались, многих тошнило.

– Я справлюсь, – сказал Эрик мне и барменше, женщине средних лет, которую я не видела здесь раньше.

– Ты серьезно, Эрик? – спросила я, а барменша добавила: – Прекрасно, красавчик, – и достала бланк участия. – Напиши свое имя там, где написано «Старт», и время. Когда допьешь десятую пинту, тебе нужно дойти до бара и написать свое имя в конце, а потом делай, что хочешь. Большинство оставляют последние пинты в туалете.

Я поныла немного, но только для вида; я знала, что Эрик не передумает. Первое пиво принесли Fullers ESB, и я выпила с ним.

Мы отнесли наши пинты за угловой столик.

– У меня отпуск, – сказал он и сделал большой глоток.

– Совсем не хочется, чтобы тебя тошнило весь отпуск.

– Не волнуйся. Десять пинт за пять часов. Не проблема.

Я просидела с ним примерно три с половиной часа. Эрик был решительно настроен на то, чтобы выиграть; он заканчивал седьмую пинту, портер, и пил ее очень медленно.

– Никогда так не набирался, – сказал он, но из-за многочасового перелета и такого количества пива язык перестал его слушаться.

– Лучше сдаться, – сказала я. – Мне надоело сидеть в этом пабе.

– Не для того я проделал такой путь, чтобы сдаться. – Он огляделся. Несколько местных ребят, которые пришли недавно, заметили, что Эрик пытается оставить свое имя на стене. Я знала, что он продолжит, несмотря ни на что.

– Тогда я ухожу. Умираю от голода, а чипсы мне надоели до смерти. Куплю что-нибудь в индийском ресторане и буду ждать тебя в квартире.

– Прости, Лили.

– Не извиняйся. Веселись. Увидимся через несколько часов.

Ты помнишь, куда идти?

– Вниз по улице, верно?

Я ушла. Стемнело, набухшее небо стало темно-сиреневым, в воздухе повисла прозрачная пелена тумана. Я направилась прямо к индийскому ресторану на углу, куда ходила много раз. Я заказала рагу из баранины «роган-джош», курицу-корма и кока-колу, чтобы скрасить ожидание.

– Роган-джош без орехов? – спросила я, когда хозяин принес заказ. Я знала ответ, но хотела, чтобы он запомнил мой вопрос.

– Роган-джош без орехов, а вот в курице есть кешью.

– Точно, я знаю. Спасибо.

Я отнесла пакеты с едой домой. Оставила их на небольшом деревянном столике на кухне и пошла в спальню, чтобы обыскать чемодан Эрика. Он привез несколько смен одежды, книгу «Метод Питера Линча» и спортивный костюм для бега. Два шприца с инъекцией «ЭпиПен»[10]10
  ЭпиПен (EpiPen) предназначен для экстренной помощи при возникновении внезапных опасных для жизни аллергических реакций (анафилактического шока) на укусы насекомых, продукты питания, лекарства или физическую нагрузку. Реакция представляет собой результат попытки организма защититься от аллергена (постороннего вещества, вызывающего аллергию) при помощи выделения химических веществ в кровоток. Симптомы, указывающие на начало анафилактического шока, проявляются через несколько минут после воздействия аллергена и включают в себя: зуд кожи; покраснение и сыпь кожи; покраснение лица; опухание губ, горла, языка, рук и ног; симптом свистящего дыхания; охриплость голоса; одышку; тошноту; рвоту; спазмы желудка; в некоторых случаях – потерю сознания. Шприц-тюбик содержит адреналин, обладающий адренергическим действием. Он воздействует непосредственно на сердечно-сосудистую систему (сердце и кровообращение) и систему органов дыхания (легкие), предотвращая возможное смертельное действие анафилактического шока за счет быстрого сужения сосудов, расслабления легочной мускулатуры для облегчения дыхания, снятия опухлости и стимуляции сердечной деятельности. – Прим. пер.


[Закрыть]
лежали в пластиковом пакете во внутреннем кармане на молнии. Он должен был взять один с собой – я говорила ему сто раз – но знала, что он не возьмет. Аллергия на орехи могла привести к летальному исходу, но из тщеславия он не носил с собой шприцы.

– Чего ты хочешь, Кинтнер, чтобы я носил их в заднем кармане?

Он убеждал себя, что никогда не станет есть на людях то, что может содержать орехи. Я взяла шприцы и спрятала под матрасом, затем вернулась на кухню. Я проголодалась и поела немного прямо из контейнеров, прежде чем вывалить курицу в миску. Затем я разложила курицу в желтом соусе и методично стала выбирать каждое кешью, выкладывая их в каменную ступу, которую обнаружила в одном из многочисленных шкафчиков на кухне. Когда я убедилась, что вытащила все кешью, я взяла пестик и тщательно размолола половину орехов, затем смешала их с курицей и вернула все обратно в контейнер. Оставшиеся кешью я завернула в бумажное полотенце и спрятала за приправами в холодильнике. Я вымыла ступку с пестиком и миску и положила обратно на место. Контейнеры с едой я положила в морозилку. Эрик обожал курицу-корма, а ресторан, где мы заказывали ее в Нью-Честере, никогда не добавлял в нее орехи. Итак, декорации готовы. Оставалось только ждать.

Я попробовала почитать «Вечер выпускников» Дороти Сейерс, но не смогла сосредоточиться. Я не волновалась, но мне хотелось быстрее покончить с этим. Эрик начал соревнование примерно в час тридцать, так или иначе он должен закончить в шесть тридцать. Примерно в шесть пятнадцать в дверь настойчиво позвонили. Я вскочила. Я подумала, неужели он сдался, но когда подошла к двери и открыла ее, там оказалась Эддисон. Она рыдала и судорожно искала в сумке ключи.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 | Следующая
  • 4.2 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации