Текст книги "Тройное убийство в Лурде"

Глава III

Хозяин дома заколебался, словно ему вдруг пришло в голову, что происшествие, о котором он собирался рассказать, слишком незначительно.

– Было где-то без четверти восемь вечера, – начал он с задумчивым видом, затягиваясь трубкой. – Я заметил красивую молодую блондинку, которая прохаживалась на автобусной остановке. Это была одна из тех элегантных женщин, каких здесь редко встретишь, вы понимаете? Автобус подъезжает, останавливается, но она не садится в него. «Так, – говорю я себе, – у нее, должно быть, свидание…» И продолжаю наблюдать за ней из-за ставни. Чуть позже подходит мамаша Тревело; она местная, я ее хорошо знаю. Ее дочь живет недалеко отсюда, в Шато-дю-Мор, и каждый раз, приезжая ее навестить, она возвращается в Лурд восьмичасовым автобусом.

Коплан спросил себя, каким чудом этот человек еще жив. Если бы он имел несчастье выдать свое присутствие…

Поглощенный рассказом, старик хмурил лоб, чтобы яснее излагать факты.

– Вдруг, – продолжил он, – на другой стороне перекрестка останавливается машина, из нее выходит мужчина и направляется прямо к молодой блондинке. Не знаю, о чем они говорили, но на вид сильно спорили. Я думал, она уедет с ним, но не тут-то было… Подъезжает вторая машина, молодая женщина идет к ней, а ее друг за ней по пятам. Они завязывают разговор с сидящими в этой машине. Вдруг дверца распахивается, блондинку втягивают внутрь и – раз! – машина уезжает, оставив мужчину одного на дороге. Я подумал, что он бросится в погоню. Ничуть не бывало: стоит на одном месте и смотрит по сторонам, даже не глядя на машину, уезжающую в сторону По, а потом медленно возвращается к машине, на которой приехал! Как раз в этот момент по перекрестку проходят двое. Я их иногда вижу здесь, но имен не знаю. Водитель машины еще подождал несколько минут, потом тронулся с места и поехал в Лурд. Тут я и спросил себя: что это значит? Уверен, будь вы на моем месте, вы бы посчитали это подозрительным.

Старик не подозревал, насколько точно он выразился! Коплан несколько разочаровала точность деталей, полученных благодаря невероятной удаче в самом начале поисков. Это было настолько хорошо, что он с трудом верил.

– Да, – согласился он, выпуская дым из ноздрей, – любопытная история. Но может быть, все очень просто… Напридумываешь всякого, а потом действительность оказывается гораздо менее странной.

Он едва удержался от того, чтобы задать вопрос, жегший ему губы. Того, что он узнал, будет достаточно на ближайшее время. Раздавив сигарету, он протянул руку старику и сказал:

– Как знать? Может быть, в один из следующих дней вы услышите о произошедшем поблизости похищении? Со дня на день вы можете стать знаменитостью как свидетель номер один.

Улыбка, игравшая на его лице, доказывала, что он не верит ни единому слову, сказанному им.

– Э, нет! Никаких историй! – ответил старик. – Известность мне не нужна.

«Возможно, – подумал Франсис, – но она непременно приходит к убитым». А у этого одинокого человека были все необходимые данные, чтобы стать четвертой жертвой.

– Спасибо за воду, – бросил Франсис, уходя. Машина дрогнула, набрала скорость и помчалась в сторону По.

В дороге Коплан восстанавливал в памяти разрозненные элементы дела, которые после рассказа живущего на перекрестке человека становились более ясными.

Женщина была похищена в месте, где один из похитителей назначил ей свидание. Он обратил внимание на трех свидетелей, и они были убиты в течение ночи; однако четвертый свидетель, о котором никто не подумал, потому что он прятался за ставнями, избежал участи остальных.

Коплан не стал интересоваться описанием людей и машин, участвовавших в операции. В ближайшем времени это будет бесполезно и даже опасно. Да ему и не нужны были эти сведения, чтобы вести свои поиски.

Когда он продумал свои дальнейшие действия, он чуть сильнее нажал акселератор и больше уже не смотрел на окружающий пейзаж.

Он приехал в По около девяти часов. Первой его заботой было закрыться в одной из телефонных кабинок на почте. Его очень быстро соединили с комиссариатом Лурда. Ша-пюи был на месте; он только что пришел.

– Окажите мне услугу, – попросил Коплан инспектора. – У вас ведь там есть под рукой несколько журналистов?

– Целый полк. Налетели как саранча.

– Прекрасно. Попросите их написать, кроме репортажа о трех убийствах, одно объявление. Оно должно выглядеть независимым, но фигурировать в одной и той же колонке. Улавливаете?

– Более или менее… А какой текст?

– Заголовок: «Было ли похищение?» Затем: «Молодая женщина была силой увезена на машине в прошлую среду, около восьми часов вечера, с перекрестка О-Вив. По крайней мере, так утверждает единственный свидетель, живущий рядом. Если при происшествии присутствовали другие люди, просьба направлять письменные заявления в комиссариат Лурда. Подписываться необязательно». Записали?

Шапюи записал переданный собеседником текст. Потом буркнул:

– Да, готово. Но я не имею права…

– Действуйте! – отрезал Франсис. – Я вас прикрою. Передайте сообщение в местные газеты, посмотрим, что это даст. В принципе я не жду ничего нового, по крайней мере для вас. Настаивайте, чтобы объявления поместили в сегодняшние дневные выпуски. Ясно?

– Ясно, – согласился Шапюи без малейшего энтузиазма.

Коплан повесил трубку и вышел из здания почты. Он размышлял, какой эффект произведет приготовленная им бомба. Типы, зарезавшие Малара, Гурена и старуху Тревело, испытают шок, прочитав, что есть еще один свидетель. Рассуждая логически, это сводило на нет весь смысл предыдущих убийств.

Тот факт, что полиция вроде бы не восприняла дело всерьез и не нашла связи с тремя убийствами в Лурде, должен был подтолкнуть банду к незамедлительным действиям.

Смущало несоответствие между довольно безобидным событием, за которым наблюдал старик, живущий в доме на перекрестке, и убийствами трех людей. Зачем такие особые предосторожности?

Озабоченный Коплан принялся искать кафе: для него наиболее срочным делом было съесть несколько рогаликов.

Уже стемнело, когда Франсис остановил машину в зарослях кустарника в двух километрах от перекрестка О-Вив. Луна спряталась за облаками, но те двигались довольно быстро на восток, вскоре должно было посветлеть.

Коплан, не торопясь, пошел по дороге. Его обгоняли автобусы. Из некоторых доносились застольные песни.

Потом все стихло. Время от времени бесшумно проезжал велосипед с мигающим фонариком.

Скоро Франсис подошел к дому. Ему было неприятно использовать старика как приманку, но он надеялся вовремя вмешаться, когда бедняге будет угрожать опасность.

Ему пришлось потрудиться, чтобы найти подходящее место, откуда он мог бы следить за дорогой и входом в дом и удобно расположиться, оставаясь невидимым.

Наконец он остановил свой выбор на крохотной лужайке, окруженной кустами, и растянулся на ней во весь рост. Подавляя жгучее желание закурить, он достал пистолет и снял его с предохранителя. Так он начал дежурство, обещавшее стать удачным.

Хозяин дома, очевидно, уже лег: ни в одном из окон не было света.

Мимо пулей пронеслась машина, и свет ее фар на секунду выхватил из темноты фасад дома, потом все снова погрузилось в темноту.

Прошел бесконечный час. Внимание Коплана мало-помалу притуплялось. От коварной прохлады немели мускулы. Ожидание нервировало его. Он похвалил себя за то, что проверил, появилось ли сообщение в газетах, потому что если бы у него были на этот счет сомнения, он мог бы все бросить и вернуться к традиционным, гораздо более удобным методам.

Больше всего его раздражало то, что не было ничего основательного, вокруг чего можно было бы построить рассуждения. Контуры этого дела были еще очень расплывчатыми, как всегда бывает вначале.

Вокруг царила полная тишина. Ночное спокойствие нарушали только шорох листьев да иногда пронзительный крик летучей мыши или далекий сигнал клаксона.

Съежившийся, замерзший, с расходившимися нервами, Коплан решил размяться. Он встал и энергично потер руки и ноги, бросая взгляды по сторонам, но почти ничего не увидел, потому что луна никак не могла вырваться из-за закрывавших ее облаков.

Он еще никогда в жизни не желал с такой силой, чтобы попытались убить невиновного. Но, судя по тому, как шли дела, никто не собирался это делать.

При первых проблесках рассвета ему пришлось признать, что противник не попал в поставленную ловушку или счел благоразумным оставить в живых ускользнувшего свидетеля. Это, конечно, объяснялось очень просто. Преступники понимали, что у свидетеля было время все рассказать и убирать его было уже поздно…

Надежда скоро закончить это дежурство придала Франсису сил. Он потянулся, как хищник, убрал пистолет в кобуру и вышел из своего укрытия, предварительно убедившись, что поблизости никого нет.

Прежде всего он сделал несколько энергичных движений, потом пробежал метров двести, затем снова вернулся к дому.

И вдруг его охватила волна запоздалого страха: у него мелькнула мысль, что старика могли убить до начала его дежурства!

Он бросился вперед, одним прыжком вскочил на крыльцо и начал обеими руками колотить в дверь. Ответа не было, и он стал стучать еще сильнее.

Он испытал невыразимое облегчение, когда ставни раздвинулись и возмущенный голос сердито крикнул:

– Давайте! Не стесняйтесь, нахал вы этакий! Коплан готов был обнять его.

– Это я! – крикнул он, как будто это было достаточным извинением за тарарам.

– Вижу! – разъяренно завопил старик. – Что на вас нашло? Опять нужна вода?

Вытянув шею, подняв глаза, Франсис ответил совсем другим тоном:

– Нет, спасибо. Полиция! Откройте!

Старик так удивился, что едва не вывалился из окна. Его ярость разом улеглась и уступила место смущению.

– Полиция, господи! – воскликнул он. – Э… Подождите, я иду.

Очевидно, он никак не мог одеться, потому что Коплан прождал минуты три, прежде чем открылась дверь. Он властно вошел в коридор, заставив отступить шестидесятилетнего хозяина дома.

– Ваше имя?

Тот проглотил слюну и с таким же трудом, как если бы признавался в совершении преступления, ответил:

– Жюль Дютроше. Что…

– Вопросы задаю я. Мне нужны подробности по инциденту, о котором вы рассказали мне вчера. Постарайтесь говорить ясно.

– Ладно… я не отказываюсь, но…

– Как можно лучше опишите мне молодую женщину, которую, по вашим словам, похитили.

Дютроше начал перечислять детали, которые, собранные воедино, могли послужить для создания антропометрической карточки.

Коплан допрашивал его три четверти часа, задавая вопросы обо всем: о машинах, о сидевших в них людях, о последовательности фактов. Он изо всех сил старался запутать свою жертву, задавая вопросы в лоб, чтобы увидеть, не будет ли противоречий со вчерашним рассказом. Он без конца грубил несчастному, обвиняя его во лжи, оскорблял, угощал сигаретами и тут же грозил посадить за оскорбление полицейского при исполнении служебных обязанностей. Короче, он вел допрос первой степени в чистом виде.

После этой сердечной беседы Коплан получил точные сведения, все было восстановлено в деталях, недоставало только имен действующих лиц.

После допроса Коплан заявил:

– А теперь вы поедете со мной. Дютроше побледнел.

– Как? – пробормотал он.

– Да. Одевайтесь и следуйте за мной.

– Вы… вы меня арестовываете?

Коплан улыбнулся так, что успокоил бы самого трусливого буржуа.

– Нет, нет. Просто я хочу спасти вас от возможной мести. Оставаясь здесь один, вы подвергаетесь большой опасности. У вас есть родственники в провинции?

Немного успокоившийся Дютроше, однако, продолжал сидеть с нахмуренным лбом.

– У меня живет брат в Арьеже.

– Хорошо. Поезжайте и отдохните у него несколько дней. Собирайтесь, я вас жду.

Через четверть часа Коплан и его пассажир ехали к Лурду. Добрались они туда к середине утра. Франсис вошел в первое попавшееся бистро и позвонил Шапюи.

– Опять вы? – сказал инспектор по телефону.

– Как всегда, я, – ответил Коплан. – У меня в машине есть один клиент. Вы могли бы подъехать сюда и разобраться с ним?

– Что? – удивился Шапюи. – Вы поймали преступника?

– Нет, это единственный оставшийся в живых свидетель, и мне не хотелось бы, чтобы с ним случилась беда.

– Где вы?

– Площадь Жанны д'Арк. Кафе возле почты.

– Хорошо, я еду.

Коплан уже собрался повесить трубку, когда вновь услышал голос собеседника:

– Кстати… У меня для вас новость! Ваш свидетель не единственный.

– Да? У вас есть другие?

– Один. Результат вашего объявления… Подождите. Шапюи на несколько секунд отложил трубку; Коплан услышал шелест бумаги.

– У меня есть письмо, – сообщил инспектор, – от некой мадемуазель… Клодет Берваль, отдыхающей в Баньер-де-Бигор, гостиница «Дофэн», улица Орлож. Она утверждает, что видела похищение.

Франсис моргнул. Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки…

– Браво, – сказал он. – Приезжайте побыстрее, чтобы я успел повидать эту девушку до завтрака.

Он повесил трубку, вышел и вернулся в машину.

– Сейчас за вами приедут, – сказал он Дютроше, – чтобы вы сделали письменное заявление. Затем вас проводят на вокзал и посадят в поезд. У вас есть деньги?

– Ну… немного, – осторожно ответил Дютроше.

– Вот вам добрый совет. Исчезните на недельку; когда вы вернетесь, нависшая над вами угроза будет устранена.

– Вы правда считаете, что…

– Ставлю десять против одного. Если бы хоть на долю секунды они заподозрили, что ваш дом не пуст, вы бы сейчас лежали на столе в морге.

Пожилой человек тяжело вздохнул. Он совершенно не понимал, почему вдруг его жизнь оказалась в опасности. Что общего у него с теми неизвестными с перекрестка?

Коплан не счел нужным объяснять ему. Он говорил о погоде до тех пор, пока его не сменили неразлучные Шапюи и Байон.

Сдав Дютроше с рук на руки, он включил зажигание и тронулся с места.

Коплан был очень доволен, что получит свидетельство второго человека. Ведь часто люди совершенно искренно считают, что машина черная, тогда как она серая, или же маленький толстяк с усами оказывается высоким и худым очкариком. Свидетели нередко совершают такого рода ошибки, и не стоит запускать огромный аппарат службы безопасности прежде, чем будут проверены пусть даже самые искренние заявления.

Коплан преодолел сорок километров менее чем за сорок пять минут. Он вошел в гостиницу «Дофэн» ровно в одиннадцать часов и спросил у дежурного, находится ли мадемуазель Берваль у себя в номере. Получив утвердительный ответ, он сел в кресло и стал листать вчерашнюю газету. Ему не пришлось долго ждать. Едва слышные шаги по покрытой толстым ковром лестнице заставили его поднять глаза. Его как будто ударили в лоб, он так и впился глазами в очень красивую девушку, примерно двадцати пяти лет, приближающуюся к нему.

Глава IV

Бедра словно амфора, пышный бюст и чувственное лицо пришедшей делали из нее идеального свидетеля, с такими Франсис любил встречаться во время расследований. Длинные пушистые ресницы, глубокий взгляд и чуть слишком полные губы делали ее лицо особенно привлекательным, тем более что у этой брюнетки с коротко подстриженными волосами были голубые глаза и смуглая кожа.

Коплан встал и едва заметно поклонился.

– Я позволил себе побеспокоить вас из-за письма, отправленного вами в комиссариат Лурда, – сказал он, отвечая на немой вопрос, который выражали поднятые брови Клодет Берваль.

Молодая женщина сразу же расслабилась.

Ее полные губы раскрылись в улыбке. Очень приятным голосом она сказала:

– Быстро вы…

Коплан пригласил ее сесть напротив него и, сев сам, окинул взглядом красивые ноги собеседницы.

– Быстрота – условие успеха, – объявил он полушутливо-полусерьезно. – Я хотел спросить вас о некоторых деталях. Итак, вы считаете, что присутствовали при похищении?

Она поправила:

– Не считаю, а уверена.

Твердый тон молодой женщины обещал первоклассные показания. Коплан поудобнее расположился в кресле, скрестил ноги и, с удовольствием изучая лицо Клодет Берваль, начал допрос:

– Вы были на перекрестке О-Вив в указанный час? Задавая вопрос, он сказал себе, что убийцы упустили отличную добычу.

– Я пришла туда задолго до него и ушла только около девяти часов, потому что стало слишком темно.

– Черт! А чем это вы так долго занимались в таком пустынном уголке?

– Наблюдала за насекомыми, – ответила она, скромно опустив глаза.

Тут же ее лучистый взгляд поднялся, и она продолжила тем же серьезным тоном:

– Я энтомолог. Поймала отличный экземпляр муравьиного льва и изучала через лупу его поведение.

– Понимаю, – серьезно ответил Франсис, скрывая веселое удивление.

Он действительно повидал в жизни всякого! Эта красавица с волнующими формами проводит время, наблюдая за насекомыми!

– И… в каком положении вы были, когда следили за вашей добычей? – невозмутимо спросил он.

– Лежала, разумеется!

Ну конечно. Именно поэтому она и осталась жива! Никто не догадывался, что она лежала в траве. Никто, даже Дютроше.

– За перепончатокрылым нужно наблюдать долго, чтобы что-нибудь узнать, – объяснила она. – Эти насекомые зарываются в землю, поджидая свою жертву, и…

Коплан почувствовал, что если он даст возможность углубиться в эту тему, то получит превосходные сведения о муравьиных львах.

– Я бы очень хотел быть натуралистом, – перебил он, чтобы вернуть себе инициативу, не теряя расположения собеседницы. – А кроме ваших… перепончатых, что еще вы видели?

Возвращенная к реальности, Клодет Берваль пересказала факты, свидетельницей которых оказалась. Звук разговора заставил ее поднять глаза; она увидела молодую блондинку, не слишком красивую, по ее словам, которая спорила с черноволосым мужчиной лет тридцати, представительного вида.

Когда она закончила свой рассказ, Коплан отметил, что ее заявление совпадает с показаниями Дютроше. В то же время она сообщила два очень важных уточнения: машина, которой управлял мужчина на перекрестке, была черным «пежо 404». Девушку увезли на «студебеккере» последней модели. Эти важнейшие сведения позволят Франсису действовать более эффективно.

– Еще одна маленькая деталь, – сказал он. – С того места, где вы находились, вам был виден почти весь дом на перекрестке?

– Конечно, я лежала почти напротив него! Забавно. Она находилась в том же самом месте, откуда вел свои наблюдения он сам! Жаль, что между их пребыванием там была разница в двадцать четыре часа… Ему было бы не так скучно.

– Ставни были закрыты или открыты?

– Открыты. Во всяком случае, в момент моего прихода, – поправилась она, внезапно нахмурив лоб. – После я не обращала на них внимания.

Золотой свидетель, наблюдательный и добросовестный. Коплан узнал что хотел, но продолжал допрос. Его интерес к насекомым приобрел вдруг неожиданные размеры. Так что, когда он покинул красавицу, он узнал крайне важные вещи. В частности, что муравьиный лев питается простыми муравьями и что Клодет Берваль не носит лифчик.

Ведя машину с внешней небрежностью, Коплан влетел в Лурд. Он поехал прямо на почту; в телефонной кабине он набрал номер комиссариата.

– Говорит Коплан, из контрразведки. Инспектор Шапюи здесь?

– Да, – ответил комиссар Котре усталым голосом. – Передаю ему трубку.

Послышался стук положенной трубки, неясный обмен репликами, потом к аппарату подошли и ясно слышный голос произнес:

– Шапюи. Вы удачно попали. Я собирался уходить.

– И речи быть не может! – сказал Франсис. – Предупредите префектуру и попросите найти «студебеккер» последней модели, голубовато-стального цвета, находившийся в департаменте От-Пирене в последние сорок восемь часов. Нужно также распространить описание блондинки – оно фигурирует в показаниях Дютроше, – и постарайтесь ее найти, даже если придется опубликовать объявления в газетах. То же самое в отношении типа, с которым у нее было свидание на перекрестке О-Вив. Пусть следят за вокзалами, аэропортами и портами. Велите провести поиски на заправочных станциях департамента, чтобы установить, заправлялась ли там американская машина, возможно, это даст нам указание, в каком направлении она поехала. Дютроше уехал?

– Полчаса назад, – ответил Шапюи, ошеломленный речью Коплана и его резким тоном.

– Вы знаете, куда он поехал?

– Да. В Тарасконе у его брата есть бистро на улице Раффен.

– Хорошо. У вас есть что-нибудь новое?

– Нет, ничего.

– Спасибо, – сказал Коплан и повесил трубку.

Он был рад возможности немного отдохнуть после бессонной ночи, тем более что большую часть предыдущей он провел за рулем своей машины, в которой приехал из Парижа в Лурд.

Выйдя из здания почты, он заметил поблизости ресторан.

Направляясь к нему, он купил газету и две пачки сигарет.

Вечером, после ужина и контрастного душа, Коплан вышел из гостиницы, где снял номер, и пошел подышать свежим воздухом.

Плотная толпа заполняла улицы, ярко сияли окна магазинов.

Вдали слышался гул толпы паломников, которая двигалась непрерывным потоком, сверкая бесчисленными светлячками зажженных свечей.

Коплан остановился на несколько секунд посмотреть на зрелище, которое, ему пришлось в этом признаться, было не лишено величия. На секунду у него даже сжалось сердце при мысли об этих бесчисленных верующих, больных и калеках. По его спине пробежал холодок, и он вдруг почувствовал желание бежать от песнопений, звучавших как громогласный стон, и по возможности быстрее уйти из этого средоточия человеческих несчастий.

Он широкими шагами прошел вверх по улице и направился в сторону вокзала. Так он подошел к указателю, показывавшему дорогу на По.

Он помнил, что Малар был убит на этой дороге, буквально на границе Лурда. Франсис решил пойти в ту сторону.

Фонари стали реже, на небе ярче заблестели звезды. Через несколько минут Коплан оказался совсем один на довольно крутой дороге.

Вдали он видел дрожащие огоньки свечей, соединявшихся в призрачный свет над толпой паломников. Сакре-Кер, основные контуры которого были обозначены сотнями электрических лампочек, выглядел феерическим храмом.

Франсис ровным шагом пошел по склону, миновал последние дома и углубился в совсем пустынную местность.

Здесь был убит Малар. Преступник напал на него сзади, внезапно, поэтому не было ни криков, ни борьбы. Откуда убийца начал следить за своей жертвой? С перекрестка О-Вив?

Маловероятно. Малар довольно много времени провел у Зиньоля и ушел от него только около одиннадцати часов, значит через три часа после похищения. Действительно ли преследователь шел за ним пешком до полуночи? Убитый должен был его заметить!

С другой стороны, это были явно не пассажиры «студебеккера», которым пришлось бы ехать со скоростью пять километров в час, чтобы ликвидировать Малара… А человек, имевший свидание с блондинкой, не мог в одиночку проследить за тремя свидетелями похищения.

Тогда что?

Коплан заметил, что чем больше он размышлял об обстоятельствах трех убийств, тем меньше понимал, как и почему они были совершены. Он подумал, что место для нападения было выбрано отлично. На двести метров ни одного дома, дорога зажата между высокими склонами, темнота абсолютная.

Когда Франсис доставал сигарету, он вдруг заметил движение какой-то тени на земле и понял, что на него кто-то нападает. Прежде чем обернуться, он отскочил вправо, и в плечо ему ударило тело, несшееся со скоростью поезда. От удара он развернулся, пошатнулся, но сохранил равновесие. Тонкая черная фигура чуть не упала, однако удержалась, развернулась и бросилась на него, подняв кинжал.

Коплана охватило жестокое удовлетворение. Его левая рука метнулась навстречу невидимому запястью руки, державшей оружие, в то время как кулак правой словно снаряд вылетел туда, где должна была быть голова нападавшего. Ни та, ни другая не достигли цели, но противники с силой сшиблись.

Коплан с яростью сдавил прижавшееся к нему тело, но ужасный удар коленом в низ живота вызвал у него острую боль. Эта боль заставила его согнуться пополам, прижав руки к ушибленному месту…

Чтобы дать себе короткую передышку, он, свернувшись, покатился по земле, зная, что нападающий не сможет точно нанести удар.

Он лежал, свернувшись, и ожидал приближение врага. Удивительно легкие шаги справа предупредили его. Он тут же начал новую атаку: бросился вперед с силой, которая, казалось, могла сокрушить даже броню танка. Его голова, как таран, ударила типа в живот.

Должно быть, этот человек был очень худым, потому что буквально отлетел назад и упал на спину в трех метрах от Франсиса. Но он, несомненно, был резиновым, потому что тотчас вскочил на ноги, не выпустив кинжала. Коплан заколебался. Если этот налетчик думает, что шутка будет продолжаться, он ошибается… В тот момент, когда человек занес над ним нож, Франсис перехватил на лету его руку и провел зажим, заставивший того разжать пальцы. Нож со звоном упал на бетон, но человек не стал сопротивляться навязываемому ему движению, они упали вместе и покатились по дороге, переплетенные в яростной, беспощадной борьбе. Мерзавец тоже владел дзюдо!

Франсису на секунду показалось, что его левая рука отрывается, настолько сильно она была выкручена. Ребром правой он резко ударил убийцу по адамову яблоку и вырвал захваченую руку. На этот раз он не захотел рисковать. Его рука снова взлетела, и он уже из всех сил стукнул нападавшего. Прямой удар угодил ему в челюсть. Тип понял, что дело принимает скверный оборот. С невероятной ловкостью он вскочил на ноги и попытался удрать. Коплан схватил его за волосы и пригвоздил к месту.

– Подожди, малыш, – усмехнулся Франсис, – мне надо сказать тебе пару слов.

Он отвесил убийце прямой удар, которым разбил ему лицо. «Получатель» пошатнулся, отступил на три шага, потом его колени подогнулись и он рухнул.

Коплан подошел, пнул лежащее тело ногой и пробурчал:

– Встань, подонок, и быстро…

Он неясно видел, как его противник пошевелился, поднес руку ко рту, чтобы заглушить крик боли, но не подчинился. Коплан выдал ему второе стимулирующее средство, более точное, чем первое. Тип перевернулся и больше не шевелился.

Франсис перевел дух. С трудом сдерживая смертельную ненависть, напрягавшую все его мускулы, он слегка нагнулся и повторил хриплым голосом:

– Встать, я тебе сказал. Живо!

С таким же успехом он мог обращаться к мешку со свеклой. Тот притворился мертвым, несомненно придумывая трюк, который помог бы ему выкрутиться из этой ставшей критической ситуации.

Коплан нагнулся и вцепился в одежду типа, но почувствовал отвратительную вялость, и это заставило его разжать пальцы. Он отступил, нахмурил брови, потом покопался в кармане, ища свою зажигалку.

Слабый дрожащий свет пробежал по лицу лежащего человека. С первого же взгляда Франсис понял, что его противник, иностранец, мертв.

Неприятно пораженный, он распрямился, чтобы подумать. Ведь не мог же его прямой удар отправить человека на тот свет!

Озабоченного Коплана отвлекли от размышления светлые точки, которые вдруг возникли в темноте. Это были фары машины.

Франсис быстро поднял тело, легкость которого его удивила. Труп весил меньше пятидесяти килограммов. Взвалив свою зловещую ношу на плечо, Коплан поискал глазами укромное место, где он мог бы быстро спрятаться. Его сердце забилось чуть сильнее, когда он понял, что никакой возможности сделать это нет: с одной стороны насыпь, с другой – крутой обрыв, спускающийся к железнодорожным путям.

Свет фар увеличивался на глазах. В возбуждении Коплан избрал невероятный способ. Повернувшись спиной к приближавшейся машине, он снял тело с плеча, опустил его так, чтобы ноги его касались земли, и схватил левой рукой за лацканы пиджака.

Конечно, даже на ногах парень выглядел не очень хорошо, его лицо было искажено жуткой гримасой. Коплан рассчитывал, что своим плечом он скроет лицо мертвеца от взглядов пассажиров машины.

Достав из кармана сигарету, он, небрежно держа ее в правой руке, стал громко разговаривать со своим ужасным собеседником.

Свет приблизился и расширился до такой степени, что охватил всю местность. Франсис не переставал говорить идиотские фразы, размахивая рукой, как будто что-то показывал. По спине у него пробежали мурашки: не очень-то приятно, если тебя застанут беседующим с трупом. Коплан от всей души надеялся, что автомобилисты не окажутся слишком любопытными. Когда автомобиль поравнялся с ним, он медленно повернулся, чтобы скрыть своего спутника. Мотор урчал: крутизна спуска позволяла ехать только на второй скорости, не быстрее сорока километров в час.

Машина проехала своей дорогой. Сразу же наступила темнота, еще более густая, чем раньше.

Со вздохом облегчения Коплан разжал руку и хладнокровно позволил «жмурику» упасть. Тот свалился на асфальт с глухим стуком.

В глубине души Франсис был разъярен. Этот труп стеснял его. Тип умер слишком быстро и особого интереса уже не представлял. Однако обыскать его было необходимо.

Он опустошил карманы покойного и переложил их содержимое в свои, даже не посмотрев. Потом в свете зажигалки он рассмотрел лицо покойного, поразившее его в момент, когда проезжала машина. Черты лица умершего, вместо того чтобы расслабиться, сохраняли странную скованность.

Коплан понял, что произошло. В одном из карманов мертвеца он нашел его паспорт и раскрыл его на первой странице.

Убийцу звали Кристо Валиенте. Он был пуэрториканцем.

Но какого черта он отравился цианидом?