Текст книги "Когда мне было двадцать"

Глава 32

Прошло два дня с момента нашей «недоссоры» на балконе. Мы с Никитой почти не разговаривали. Все эти дни шёл дождь, и мы тусовались дома: играли в настолки, я витала в облаках, опасаясь, что телефон в любую секунду зазвонит и моя жизнь рухнет.

Ещё через день во время завтрака мой телефон зазвонил, и на экране высветилось: «Антон».

– Настя, скажи, что ты перезвонишь, – сказала мама, не глядя на меня.

– Прости, это важно! – В её в глазах возник вопрос. – По поводу сессии, летней.

– Ну ладно, только не задерживайся, – кинула она мне вслед.

Я уединилась в их с папой комнате.

– Алло, – произнесла я, дрожа всем телом.

– Привет! – Голос был бодрым. – Это Антон.

– Привет, я поняла. – Пауза. – Есть новости?

– Да… – Он замолчал, и его голос уже не обнадёживал меня.

– Ну? – неуверенно спросила я, боясь его ответа.

– Я приеду?..

– Что?.. Зачем?.. Хочешь всё-таки познакомиться с родителями? – неловко пыталась я перевести в шутку этот разговор.

– Можно и так сказать. Ну что, приеду?

– Слушай, мой парень видел, как ты меня привёз, поэтому будет лучше, если мы встретимся с глазу на глаз. – И я продиктовала адрес места, где буду его ждать.

– Записал.

Повисло молчание.

– Ты что-то ещё хотел сказать или узнать?

– А-аа, нет… Точнее… слушай, я приеду завтра, как договорились, но ты должна мне пообещать…

– Смотря что, – насторожилась я.

– Повеселись сегодня. Поцелуй парня, обними маму, посплетничай с лучшей подругой…

После этих слов я зажала рот ладонью в надежде, что он не услышит, как плач пытается прорвать оборону.

Я собрала все свои силы в кулак и выдохнула:

– Всё настолько плохо?

– Ну, это лучше обсудить завтра. Понимаешь, ничего точного не быва…

– Всё настолько плохо? – крикнула я в трубку.

– Да, – сказал Антон, будто его заставили. – Лучше позвони брату, – попросил он.

– Ты же ему не сказал?

– Нет, но ты…

– Слушай, в тот раз возле клиники Артём согласился с тем, что я для него умерла. Кажется, теперь его мечта может сбыться.

– Не смей так говорить! Я тебе ещё ничего не сказал, а ты себя уже похоронила.

– Ладно, мне пора. До завтра.

– Позвони бра…

Не дав Антону договорить, я бросила трубку.

Я могла думать только о его словах – что мне надо сделать сегодня, этот разговор стоял громким эхом в моей голове. Я немного подышала и вышла обратно к столу с натянутой улыбкой. Все глаза были нацелены на меня.

– Что, я испачкалась чем-то? – И начала вытирать лицо, фальшиво улыбаясь.

– Настя, у тебя что-то не так с сессией?

Мама выглядела обеспокоенной, все смотрели на меня, в особенности Никита. Он глядел более пристально, чем остальные.

– Почему ты спрашиваешь? – Руки начали потеть, а такого почти никогда не бывало.

– Милая, мы слышали разговор, – мама снисходительно улыбнулась.

– Что именно вы слышали?

– Как ты кричала про серьёзность ситуации, – вмешался папа. Он был непроницаем. Когда дело касалось учёбы, он всегда становился более жёстким, чем обычно.

– Вы не понимаете… – Я чуть не начала рассказывать им правду, но потом что-то мне помешало, и я принялась врать: – Да, одногруппник подвёл меня с домашкой. Я попросила переслать её преподавателю, а он забыл, пришлось объясняться с преподшей. Но в итоге всё хорошо, она поставила мне оценку.

– Ну, слава богу, – сказал папа, и я заметила, как его лицо расслабляется.

И конечно же, все, кроме Даши и Никиты, продолжали на меня смотреть. Впрочем, Даша вскоре отвлеклась на Сашу. А вот мой парень (хотя, может, уже и не мой) продолжал глядеть, не веря ни единому моему слову.

После завтрака я предложила всем пройтись к водохранилищу, которое было в двадцати минутах ходьбы. Мама с папой отказались, у них какие-то дела, а остальные восприняли моё предложение с энтузиазмом. Все, кроме Никиты.

Мы с друзьями стояли в коридоре второго этажа.

– Простите, я, наверное, не смогу пойти, – сказал Никита, глядя на всех, кроме меня. Потом зашёл в свою комнату и закрыл дверь, не отвечая на вопросы друзей.

Все смотрели на меня с недоумением.

– Я с ним поговорю, – успокоила я ребят. – А вы пока идите переодевайтесь и собирайтесь.

Когда друзья разошлись по комнатам, я поднесла руку к двери, но передумала.

– Тук-тук, – игриво сказала я. – Никита, открой, пожалуйста.

Минуты через две замок щёлкнул, но дверь не открылась.

Я выдохнула и зашла в комнату. Никита сидел на кровати, в руках была очередная книга, – иногда мне кажется, что он с ними не расстаётся. И ещё кажется, будто он сюда взял только свои любимые романы. Как я раньше не заметила, что на самом деле в душе он романтик, который любит почитать на досуге Джейн Остин?..

– Ну?.. – произнесла я, скрестив руки на груди.

– Что «ну»? – Он даже не поднял на меня глаз, и меня это взбесило.

– Почему ты так себя ведёшь? Почему тогда ушёл? Почему сегодня отказываешься идти с нами? Что происходит? – Я задавала вопрос за вопросом, и голос мой звучал всё громче.

– Тише! – перебил он меня. – Успокоилась?

– Да, – только и смогла сказать я.

– Ты от нас всех что-то скрываешь, я слышал твой разговор с Дашей. Ничего не хочешь мне сказать?

– О каком разговоре идёт речь? – Притвориться дурочкой мне показалось самым лучшим вариантом.

– Не надо прикидываться, Насть! Я слышал не всё, но Даша сказала тебе бороться.

Я схватилась за голову, чтобы притупить неожиданную резкую боль. Она была настолько острой, что мне захотелось кричать.

– Что случилось? – Никита подбежал ко мне и подхватил, чтобы я не упала.

– Голова… – только и сказала я.

Через несколько минут боль начала отступать, и я смогла открыть глаза.

На лице Никиты застыл страх, эти эмоции нельзя спутать с чем-то другим. Он молчал и постоянно чесал затылок.

Со второй попытки мне удалось встать с кровати, куда он меня усадил. Я взяла Никиту за руки, он вздрогнул.

– Я знаю, что должна рассказать всё тебе, родителям и остальным. Но пожалуйста, я тебя прошу, можно я сделаю это завтра вечером?.. Давай сегодня просто сходим к воде, полежим, может, даже поплаваем… – Увидела, как его лицо потихоньку начинает расслабляться, и продолжила: – Поиграем в волейбол, встретим закат и уснём вместе. Пожалуйста, пойдём с нами! – Я подняла голову вверх, чтобы не дать слезе скатиться по щеке.

Он молчал и смотрел мне в глаза. Я хотела остановить время, и как жалко, что это было невозможно.

– Хорошо. – Лоб Никиты разгладился, он взял моё лицо в свои ладони и поцеловал в губы.

От его нежности мне ещё больше захотелось плакать.

Знаете, я поняла одну вещь: он всегда был таким романтиком-идеалистом, просто в обычной жизни скрывает это за маской безразличия и сарказма.

Вам никого это не напоминает?.. Я говорю о себе, если вдруг вы не поняли.

* * *

Мы пришли к воде довольно быстро: все прямо горели желанием искупаться, даже если вода ледяная, – на майских-то, конечно. Но сегодня термометр показывал +27, и нам было очень жарко.

Как только мы пришли, Никита закурил. Я не испытывала никакого желания повторять эксперименты с сигаретами: во рту до сих пор оставался неприятный привкус, я даже поморщилась от этой мысли.

Народу не было. Честно говоря, даже не знаю, какой дурак придёт сюда поплавать на майских праздниках. Хотя… я знаю нескольких.

– Чего улыбаешься? Что-то обсуждаешь сама с собой? – откуда ни возьмись возник Никита.

– Просто думаю, что мы, наверное, такие одни, кто решил поплавать на майских… – Я погладила его по плечу и с какой-то жадностью схватила за руку.

– Я смотрю, тебе уже получше… – Он неуверенно улыбался, и рука уже потянулась к затылку, как вдруг, сама от себя не ожидая, я перехватила её и обвила вокруг своей талии.

– С тобой мне всегда становится лучше.

Вдруг его улыбка пропала, и во взгляде появилась та самая нежность, которую он не так часто мне показывал. Но вот Никита стиснул зубы, скулы начали ходить ходуном. Напрягся.

– Я бы хотел сказать…

– Не надо, я всё знаю.

– Да?.. Ну и что же я такого хотел сказать?

– Знаешь, в одном старом фильме, который мы с мамой любили смотреть, главная героиня, работавшая в ФБР, шутила над своим коллегой и пела песню.

– Это из фильма «Мисс Конгениальность»? – прервал меня он.

– Откуда ты знаешь?! – возмутилась я и отодвинулась от него.

– Просто я читаю твои мысли. Но песенку я не помню. Что она пела?

– Я тоже точно не помню, но… – Опустила голову вниз, чтобы войти в роль, а потом подняла обратно, всё ещё стоя в его объятиях. – Ты влюблён, – начала я напевать, – ты хочешь меня поцеловать, ты жить без меня не можешь… Всё, дальше не помню, – заулыбалась я.

– Чёрт! – воскликнул Никита.

– Что? – испугалась я и сразу начала оглядываться.

– Как же ты права…

– В чём? – Я всё ещё не понимала.

– Я хочу тебя поцеловать!

Он порывисто поцеловал меня и поднял на руки.

Мы оба были в шортах и без футболок, на мне был лифчик от купальника (логично, не голой же мне там стоять). Мы целовались, никак не могли насытиться друг другом, но вдруг…

– А теперь опусти меня вниз.

– Знаешь, Насть, я всегда знал, что ты горячая, и, по-моему, сейчас самое время остудиться! – И Никита побежал к воде, держа меня на руках.

Я была ловкой и пыталась вырваться, но его хватка оказалась безумно крепкой. Я вопила и смеялась одновременно.

– Ну что вы стоите? – кричала я друзьям. – Помогите же мне!

– Я думаю, Никита знает, что делает, – сказал Егор, обращаясь к Наде. – А ты как думаешь?

– Я думаю, Насте нужно немного остыть, – подтвердила моя подруга.

– Ну спасибо! – кричала я.

Я уже почувствовала холодные брызги на коже… Никита вбежал в воду, но почему-то внезапно остановился. Я подумала: «Сейчас бросит в воду» – и зажмурила глаза, чтобы не видеть предстоящего холодного ужаса.

– Настя! – Я зажмурилась ещё сильнее.

– Что?!

– Открой глаза, – скомандовал Никита.

– Нет, тогда ты меня бросишь в воду.

– Я тебя брошу, если не откроешь глаза.

– Это шантаж! – возмутилась я.

– Ну что сказать, я плохой мальчик.

Я не смогла сдержаться и расхохоталась.

– Ах, так!.. Смеёшься надо мной?! Тогда кидаю!

Я приготовилась упасть, но ничего не последовало. Тишина.

Тогда я приоткрыла один глаз: передо мной всё ещё был Никита, он что-то говорил.

– Никита? – я не слышала собственного голоса.

Это было будто в немом кино. Может, ребята просто шутят надо мной? Все подошли, Никита поставил меня на ноги. Вода была ужасно холодной, но я была сосредоточена на другом: я их не слышала.

– Послушайте, если вы меня слышите, кивните все, – попросила я, но было чувство, что на самом деле я ничего не произнесла.

Ребята кивнули.

Я не успела толком испугаться, как откуда-то издалека донеслись их голоса.

– Настя! – Только сейчас я поняла, что все буквально кричат.

– Да? – отозвалась я, улыбаясь.

– Ты нас слышишь?! – кричал Никита мне в ухо.

– Не кричи ты так, слышу… – Я пыталась совладать со страхом и не показывать его друзьям.

– Я кричу, потому что ты не слышала. Что это было? – Он был возбуждён и взволнован.

– Ха, да я просто пошутила, ребят!..

– Нет, на этот раз не сработает! – Никита отошёл от меня на несколько метров. – Я не могу смотреть на это всё и ждать, когда ты расскажешь мне правду. Я чуть не умер от страха!

Смешно слышать это от него, потому что единственный, кто тут умирает, так это, кажется, я.

– Слушай, я же сказала…

– Настя, – перебил меня Егор, – идите с Надей и Дашей прогуляйтесь, нам надо поговорить. – Он снисходительно улыбнулся и кивнул головой в сторону берега.

Девочки не стали терять время, подхватили меня под руки и увлекли за собой.

– Насть, я понимаю, это твоё дело, но что происходит? – Надя смотрела мне в лицо.

Я воспользовалась этим моментом и переглянулась с Дашей, намекая, что нам с Надей надо поговорить наедине.

– Слушайте, я забыла! Мне надо было позвонить маме.

Да уж, врать её надо ещё поучить.

– Да, конечно, иди, – откликнулась Надя.

Подруга подождала, пока Даша отойдёт от нас на достаточное расстояние, а потом повернулась ко мне. Мы стояли друг против друга, и она смотрела мне в глаза.

– Что случилось, Насть?

– Ничего, – я улыбалась.

– Я не поверю ни на секунду твоей притворной улыбке! – Надя держалась серьёзно. – Что у вас с Никитой происходит?

Я смотрела на неё минуту, а потом вдруг решилась.

– Представь, что ты не можешь рассказать, что-то человеку, потому что не хочешь, чтобы ему было больно. Но от твоего молчания ему ещё больнее.

– Как же у тебя всегда всё сложно! – констатировала подруга.

– Ну, ты же сама захотела мне помочь.

Надино лицо наконец-то расслабилось, она попыталась улыбнуться.

– Всё зависит от вида боли. Подумай, что именно для него будет больнее, и действуй в зависимости от этого. Смотри сама…

– Да, наверное, ты права, – задумалась я.

– Насть, у меня ещё один вопрос… – Надя остановилась, будто ждала одобрения, я кивнула. – А что ты должна была ему завтра рассказать?

– То, что причинит ему боль.

– Думаю, тебе лучше сделать это сегодня, потому что я видела реакцию Никиты. Сейчас главное для тебя – не потерять его!

Надя смотрела выжидающе, а мне не хотелось идти к Никите, я просто хотела точно знать, что со мной.

– Может, лучше…

– Нет, – перебила она меня, – ты и так задолжала ему объяснение.

– Хорошо, – я повесила голову и вздохнула.

– Подними голову, не на казнь же собралась, – подруга засмеялась.

Ну да, на казнь я пойду завтра, так ведь?..

Я повернулась к Наде спиной и отправилась в сторону парней. Те о чём-то спорили, их руки летали в воздухе, все были на взводе и, кажется, из-за меня. Ребята не видели меня, потому что я шла медленно, тихо, а они были слишком увлечены разговором.

Интересно, о чём спорят? Я подходила всё ближе и стала различать отдельные слова, а когда приблизилась почти вплотную, там уже царило молчание.

Но вдруг Никита, который стоял ко мне спиной, прервал тишину.

– Вы не понимаете! Я не могу вечно её спасать и смотреть, как она гробит себя и при этом врёт не только мне, но и вам.

– Что?! – произнесла я неожиданно для себя самой.

Никита резко повернулся, его лицо было непроницаемо.

– Что ты слышала? – спросил он спокойно.

– А что ты хотел, чтобы я услышала?

– Наверное, так будет лучше.

– О чём ты? – Я провела рукой по лицу, обнаружила слёзы и удивилась, потому что мне казалось, я держусь хорошо.

– Я имею в виду твои странные встречи с «другом брата», – Никита показал пальцами кавычки. – То, что ты хочешь завтра мне рассказать, я сложил как дважды два.

Я смотрела на него, открыв рот, и только моргала.

– Круто! Ты даже не прокомментируешь?..

– Прости! – закричала я. – Но это ты сказал, что не можешь меня вечно спасать. Да я тебя ни разу об этом и не просила. Я вообще тебя сюда не звала!

Я понимала, насколько плачевна вся эта ситуация, я понимала, что вместо этих слов сейчас должна сказать, что люблю его. Именно… я люблю его всем сердцем, но с моих губ сорвались совсем другие слова.

– Отлично! Завтра я уеду, и ты меня больше не увидишь, обещаю.

Никита развернулся и зашагал прочь.

Я стояла словно камень, пока он не исчез за деревьями. А как только скрылся из виду, упала на колени и заплакала. Ко мне подбежали Егор и Саша, а чуть позже подоспели девочки.

– Что случилось? – спрашивала Надя.

Но так как я не могла ей ответить, это сделал Егор.

– Они расстались.

– ЧТО? – крикнули девочки хором.

– Я люблю его, – прошептала я, подняв на Егора мокрые глаза.

Всё, что было дальше, – пустота… и темнота.

Глава 33

Я очень давно так сладко не спала!

Потянулась и неохотно открыла один глаз. Потом другой.

На кровати сидел Никита. Сразу вспомнила, что мы поссорились, поэтому закрыла глаза и притворилась спящей.

– Ну, ты меня за дурака-то не держи! Я видел, что ты бодрствуешь.

– Я не хочу просыпаться, если ты пришёл ссориться и просить меня дать ответы, которых у меня сегодня нет.

Я оторвала голову от подушки и посмотрела на него.

– Я пришёл не ссориться, – сухо информировал он.

– Значит, чтобы сказать, что уезжаешь?

– Ты этого хочешь?

Девчачий мозг подсказывает соврать и сказать «да», сказать ему, чтобы катился… Но зачем это говорить, если сердце приказывает признаться в любви? Смотрю на него не отрываясь, и чувства будто становятся всё сильнее. Можно ли каждый день влюбляться в человека ещё больше?

– Нет, – только и смогла ответить я.

– Отлично! – Никита чуть нагнулся вперёд, и когда уже был прямо у моего уха, произнёс: – Прости.

– За что?

– За то, что ты услышала, и за то, что я сказал тебе после… – Он гладил мою руку.

Я молча смотрела на него.

– Послушай, ты не обязан заботиться обо мне и «спасать», – я показала руками кавычки, – меня постоянно.

– Ты не так поняла. Пока ты не подошла, мы с пацанами говорили о том, как я переживаю за тебя и о том, что… – Никита замялся.

– О чём? – напряглась я.

– О том, как ты что-то скрываешь. И те слова, которые ты услышала, когда подошла… Я просто сорвался… Иногда я не думаю, что говорю, – он опустил голову, – прости. Я никогда не умел выражать свои чувства правильно.

– Всё хорошо. – (Всё нехорошо). – Иди сюда! – Я протянула руки, чтобы его обнять, Никита лёг рядом и подтянул моё лицо к себе.

– Иногда… хотя нет.

– Что ты хотел сказать? – испугалась я.

– Я просто хотел с тобой кое-чем поделиться, а потом подумал, что мне будет стыдно.

– Эй! – возмутилась я. – Скажи, скажи, скажи… – начала я повторять, точно попугай.

– Ну ладно, – прервал он меня. – Просто иногда… чёрт, как же сложно… иногда я смотрю на тебя, и у меня возникает желание взять твоё лицо в свои руки и сжать, чтобы ты стала похожа на бульдога.

– ЧТО?!

Я совсем не понимала, к чему это. Что?.. О каком бульдоге идёт речь?..

Никита заметил моё непонимание и добавил:

– Я просто обожаю бульдогов.

– Подожди, – напряглась я, – это такие, что все в складках?

– Ой, вот только не надо сейчас говорить: «Я что, толстая, по-твоему?» – сказал он писклявым голосом.

– Это ты сейчас меня спародировал? – Я еле сдерживала смех.

– Не-е-ет конечно, – сказал Никита с сарказмом.

– Ах, ты…

Мы принялись щекотать друг друга, и в тот момент, когда мы, запыхавшиеся, лежали на спине, глядя в потолок, дверь открылась.

– Никита… – шептала мама. Она перевела взгляд на нас, заметила, как мы тяжело дышим, мы переглянулись и начали смеяться. – Я не хочу знать, что вы делали, но всё же…

Мы хохотали и не могли остановиться, пока мама в проёме двери ждала ответа.

– Мам, – задыхаясь, пыталась выговорить я. – Мы только что закончили щекотать друг друга, он просто мой голос… – Я не могла закончить.

– Я спародировал её голос, кстати, очень похоже, а она…

– Нет, ты лучше расскажи, как ты назвал меня бульдогом!

– Поняла, – прервала наши пояснения мама. – Насть, вижу, тебе лучше?..

Мы уже успокоились, и я смогла нормально ответить.

– Да, спасибо, – я улыбнулась маме.

– Ты лучше ему спасибо скажи! – Мама указала пальцем на Никиту, и моя улыбка пропала.

– В смысле? – вопрос был скорее к Никите, чем к маме.

– Когда Егор и Саша принесли тебя домой и Никита тебя увидел, чуть с ума не сошёл. А когда… – мама покосилась на парня, который сейчас походил на побитого щенка, – он узнал, что ты упала в обморок сразу после его ухода, скажем так, он чуть не вырвал все свои волосы.

Ошарашенная услышанным, я попросила маму выйти из комнаты, чтобы поговорить с Никитой один на один. Она, видимо, была в курсе нашей ссоры.

Мама уже закрывала дверь, когда вдруг снова её приоткрыла.

– И Никита сидел рядом с тобой больше четырёх часов, пока ты не пришла в себя, – добавила она и закрыла за собой дверь.

– Я… – начал было он.

– Не надо! – перебила я. – Просто хочу сказать спасибо тебе, Егору и Саше. Я боялась открывать глаза, потому что думала, что не увижу тебя рядом…

– К сожалению для тебя, я буду тут, пока ты не скажешь мне проваливать.

– А к твоему сожалению, я никогда не скажу тебе проваливать!

Мы снова стали смеяться.

После нашего разговора решила пойти к друзьям.

Поговорила с ними немного, но при этом валилась с ног: усталость подкатила незаметно, даже учитывая, что я проспала четыре часа. Недолго думая, снова попрощалась с ребятами и отправилась в свою комнату.

А через несколько секунд пришёл Никита.

Он молча на меня смотрел, а потом протянул пачку сигарет.

– Покурим?

– Покурим, – отозвалась я.

Мы стояли на балконе и смотрели в темноту. Я не знала, который час, да и знать не хотела. Думаю, мы просто оба надеялись, что эти мгновения станут вечностью. Никита смеялся над тем, как неловко я затягиваюсь сигаретой, а я в свою очередь смеялась над тем, с каким пафосом это делает он.

Нам было хорошо вместе, и я совершенно не хотела, чтобы наступал завтрашний день, потому что именно завтра всё решится.

Мы ещё немного постояли, Никита подождал, пока я докурю. В горле стало сухо и неприятно, и я попросила принести мне стакан воды. Он вернулся через минуту, мы легли в кровать, и мои глаза уже закрывались… Я боялась их закрывать – наверное, потому, что не была уверена, смогу ли открыть их завтра.

Но я знала, что должна сделать перед тем, как отключусь.

– Никита… – я сделала паузу, он не отвечал. – Я люблю тебя.

Молчание. Я уже подумала: может, он давно ушёл? Хотя… На чьей груди я тогда лежу? Мне пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него.

Никита безмятежно-сладко спал. Мне стало обидно: я наконец-то смогла признаться, а он уснул! Но, если честно, я почувствовала облегчение, что он моих слов не услышал. Я отодвинулась – не из-за обиды, а потому что мне вдруг стало жарко.

Перед тем как меня унесёт в сладкое небытие, я хочу вам сказать, что мне страшно. Я не признавалась в этом Даше, она ведь единственная, кто знает всю правду. Мне страшно настолько, что каждую секунду своего существования я дрожу, будто бездомный пёс, которого жизнь бьёт раз за разом.

Как вы думаете, смогу ли я со всем справиться? Просто я боюсь, что поступлю точно так же, как делаю всегда: опущу руки, и тогда меня уже не спасут.

* * *

Утром я встала раньше Никиты и приготовила завтрак. Мне было стыдно, что эти дни я была для всех обузой, каждый думал, как бы обо мне позаботиться, а я про них совсем забыла. Если сегодня мне предстоит узнать самую ужасную новость в своей жизни, я хочу успеть сделать хоть что-то приятное.

Я приготовила свои фирменные венские вафли. Когда друзья и родители почувствовали запах еды, они точно муравьи начали выползать на сладкий запах.

За завтраком все смеялись, при этом не отрываясь от вафель, благодарили меня, и смех был лучшим лекарством от негативных мыслей. Загрузив посудомойку, заявила, что хочу побыть одна, а на самом деле отправилась на встречу с Антоном.

Чем ближе я подходила к месту встречи, тем больше у меня тряслись руки.

Я увидела его машину ещё за десять минут до того, как дошла до неё. Антон стоял, опираясь на капот, выглядел он отлично, что уж тут говорить – красивый и задумчивый.

– Ты что-то рано? – удивился он.

– Ты предпочёл, чтобы я опоздала? – Я бы предпочла, но ненавижу опаздывать.

– Да нет! – Он улыбался, но было в этой улыбке что-то пугающее… Жалость?..

– Ну, что… – начала я. – Давай сразу к делу.

– А ты не хочешь подготовиться морально? – Антон поднял одну бровь.

– Я несколько дней готовилась… как видишь, – я показала ему свои руки, дрожащие, как у алкоголика. – Не помогло.

Он залез в машину и достал какие-то бумаги. Тремор усилился, и я думала, что зареву прямо сейчас, но неким волшебным образом сдержалась.

Следующие минуты были для меня самыми ужасными. Не хочу грузить вас страшными терминами и разными техниками лечения, которые мне теперь предстоит пройти. Вся информация про болезнь будто сразу стиралась из памяти.

Только одна фраза эхом стояла в моей голове.

– Я уверен, что прав, поэтому скажу тебе… – Тут Антон сделал паузу, но всё-таки произнёс: – У тебя опухоль мозга.