Текст книги "Блаженны милостивые. Благотворительная деятельность Великой княгини Елизаветы Федоровны"

Глава 3
Благотворительная деятельность в Москве

Ильинское

Прибыв в Москву в 1981 году, Великая княгиня с супругом поселились в его имении Ильинское в шестидесяти километрах от Москвы, на берегу Москвы-реки.

Баронесса Буксгевден писала в своей книге: «Ильинское было настоящей русской усадьбой, подобной тем, которые описал в своих романах Тургенев. Великий князь Сергей Александрович и его жена жили простой сельской жизнью, вместе со своими слугами и немногими избранными друзьями, которые – по принятой в России традиции – подолгу гостили у них в имении. Все это необычайно нравилось Великой княгине…»

К ним приезжало множество гостей, и каждый увозил оттуда частицу душевного тепла, дарованного Елизаветой Федоровной. Князь Феликс Феликсович Юсупов-младший также вспоминал: «Усадьба их была устроена со вкусом, в духе английского сельского дома. В гостиных стояли кресла с кретоновой обивкой и многочисленные вазы с цветами… Елизавету Федоровну я обожал…»

В дневнике Императора Николая II записано: «Переодевшись… отправились по Московско-Брестской железной дороге до ст. Одинцово, откуда в экипаже до Ильинского. Радость неописанная попасть в это хорошее тихое место!» Племянница Сергея Александровича, в будущем королева Румынии Мария, вспоминала: «Тетя Элла обладала ангельской красотой… Проведя с ней вечер, каждый ожидал часа, когда сможет увидеть ее на следующий день». «Если бы можно было хоть на одно мгновение воскресить ее… Вот она идет! С этой дивной улыбкой, играющей на устах, с румянцем на лице, сравнимым лишь с цветущим миндалем, и почти робким взглядом ее удлиненных ярко-голубых глаз. Она держит в руке несколько веточек майского ландыша – ее любимого цветка».

В своем дневнике Император писал: «Какая тишина, какое спокойствие. Все веселы, довольны. На душе у меня было так тихо… Холодная погода, но ясно. Странно, здесь, в Ильинском, я чувствую себя более дома, чем летом на Дудергофской даче… После завтрака до 6 часов была репетиция. Потом мы с Сергеем вдвоем вышли погулять. Солнце садилось, освещая холодными румяными лучами оголенную осенью природу и золотя желтые верхушки деревьев. Мы разговорились. Он рассказывал мне про свою жену, восхищался ею, хвалил ее; он ежечасно благодарит Бога за свое счастье».

Константин Константинович также рассказывает о празднике на Воздвижение Креста Господня, организованном для крестьян великокняжеской четой: «Пятница, 14 сентября. После завтрака переправились на шлюпках через реку на тот берег, где Сергей устроил народный праздник. Собралась пестрая толпа крестьян и зажиточных, и бедных, со множеством детей. Сперва мальчики прыгали в мешках, и прибежавшим первым (Елизавета Федоровна) дарила разные вещицы. Потом была лотерея. Крестьяне-домовладельцы подходили по очереди и вынимали билеты, по которым выигрывались предметы, которые давала выигравшим Элла; проигрыша не было. Байковые одеяла, платки, ситец на платье и рубахи, самовары, сапожный товар, фарфоровые чайники и чашки с блюдцами составляли выигрыши». Вдохновляемый безмятежной жизнью в поместье брата и созерцанием его прекрасной супруги Великий князь написал стихи, которые были положены на музыку известными композиторами – П.И. Чайковским, А.К. Глазуновым, С.В. Рахманиновым и другими.

В Ильинском в разное время побывали величайшие деятели культуры – П.А. Вяземский, А.И. Полежаев, А.П. Елагина, В.А. Жуковский, А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Е.А. Баратынский, В.Ф. Одоевский, П.В. Киреевский, Ф.И. Шаляпин. Усадьба была и оставалась своеобразным культурным центром.

Уже в свой медовый месяц Великая княгиня начала ходить по избам крестьян, вникала в их бедность и нужды, старалась оказать немедленную помощь. Баронесса Буксгевден вспоминала: «Она (Елизавета Федоровна. – Прим, авт.) искренне интересовалась жизнью простых селян и с радостью исполняла роль “щедрой барыни”». Однако всегда и во всем советовалась с супругом. Их племянница и воспитанница Мария Павловна вспоминала: «В их отношениях была какая-то сдержанная нежность, основанная на готовности тети согласиться с любым решением мужа по всем вопросам, большим или малым».

В переписке управляющего двором сохранилось много прошений от крестьян о помощи, об устройстве на работу. Множество телеграмм и благодарностей, просьб о жертвовании на воспитание сирот. Великокняжеская чета постоянно занималась решением этих вопросов. Одним из них было обращение девушек-наборщиц частной типографии Е.К. Гербек. Девушки пели в церковном хоре храма святых Адриана и Наталии и мечтали пропеть литургию в храме села Ильинского для Великого князя и княгини. «Не было такой просьбы, с которой нельзя было к ней обратиться. Как благодарно и преданно любили ее и Сергея Александровича крестьяне!» – вспоминала матушка Надежда, последняя сестра Марфо-Мариинской обители. Также в доме Великой княгини видели глухонемую девочку, которую приютила Елизавета Федоровна.

Современник рассказывает о молодой великокняжеской чете: «Чем только не обязаны им здесь крестьяне: и школами… и больницами, и щедрой помощью в случаях пожара, падежа скота и всякой другой беды и нужды… Нужно было видеть августейших помещиков в селе Ильинском в день престольного праздника, в Ильин день, среди крестьян после обедни на ярмарке. Почти все привозимое скупается ими и здесь же раздаривается крестьянам и крестьянкам от мала до велика. Крестьяне сел Ильинское, Усова и других, как дети, сердечно сроднились с Их Высочествами».

В 1892 году Великим князем и княгиней был построен родильный приют для сельчан в память умершей после родов 12 сентября 1891 года Великой княгини Александры Георгиевны, жены Великого князя Павла Александровича, родного брата Сергея Александровича (ее дети, Великая княжна Мария Павловна и Великий князь Дмитрий Павлович, были взяты на воспитание Великой княгиней Елизаветой Федоровной). В этой больнице часто совершались и крещения новорожденных детей, чьими восприемниками были сами Сергей Александрович и Елизавета Федоровна. «Вот только идти туда роженицы не хотели. Боялись. Привыкли русские женщины рожать, где Бог пошлет: в поле, в огороде, на сенокосе, за горшками у печи. Одна женщина вспоминала: “Но я все же набралась мужества и пошла в роддом, благополучно там родила, за что получила 25 рублей, два воза дров и много детского белья… а после этого и повалили бабы со всей округи рожать в приют”». Деревянное здание родильного приюта не было разрушено, однако до нашего времени сохранились только крепкие бревенчатые стены.

В 1892 году вспыхнула эпидемия холеры. 11 июля Великий князь Сергей Александрович утвердил «Краткое наставление о мерах предупреждения от холеры», составленное санитарными врачами. Наставление было опубликовано и бесплатно раздавалось жителям Московской губернии при эпидемии 1892 и 1893 гг. Помимо этого, были организованы санитарные попечительства по улучшению состояния территорий в городе, приняты меры для улучшения питания бедных (устройство столовых, чайных), учреждены ночные дежурства для оказания на дому помощи заболевшим, не производилось осмотров городскими врачами пассажиров на железных дорогах по всей Московской губернии. В 1893 году холера добралась до Ильинского. Великокняжеская чета тут же создала наблюдательный медицинский пункт, который действовал до тех пор, пока опасность не миновала. Одновременно с этим были поставлены палатки и изба для стационарного ухода за больными, из военного госпиталя Великого князя Сергея Александровича были приглашены в помощь врачу фельдшеры и санитарки. Также доктор оказывал крестьянам срочную медицинскую помощь, в том числе им были успешно проведены операции в родильном приюте. Земский врач Н. Комаривский отмечал самоотверженность великокняжеской четы и духовенства, принимавших участие в борьбе наравне с медицинским персоналом, и говорил, что преодолеть холеру они смогли благодаря этим дружным действиям. По итогам работы Московской городской санитарно-исполнительной комиссии за 1893 год, по сравнению с 1892 годом смертность от холеры снизилась в 1893 году до 44,8 %.

В 1903 году Россия прославляла преподобного Серафима Саровского. В Успенском соборе Кремля была выставлена для поклонения мантия преподобного Серафима. Многие получали исцеление, прикладываясь к этой великой святыне. 20 июля 1903 года в Москве в половине восьмого утра был отслужен молебен, и мантия святого Серафима, принадлежавшая московскому генерал-губернатору Великому князю Сергею Александровичу, была привезена в Ильинскую церковь.

Во время Русско-японской войны, уже после смерти Сергея Александровича в 1905 году, Великая княгиня Елизавета Федоровна в селе Ильинском содержала лазарет для раненых. Здание лазарета сохранилось до наших дней. Сейчас в нем – сельская библиотека.

В течение всей жизни Великая княгиня не оставляла своей опекой село Ильинское. 30 августа 1907 года в 5 часов утра генералу Владимиру Федоровичу Джунковскому доложили по телефону, что в Ильинском большой пожар. Он прибыл туда в самый разгар бедствия. Каково же было удивление генерала, обнаружившего, что раньше, чем он, в Ильинском оказалась Елизавета Федоровна. «Мы застали на пожарище, – пишет В.Ф. Джунковский, – Великую княгиню, которая ободряла служащих, потерпевших от пожара».

В 1907 году не без участия Великой княгини Елизаветы Федоровны была отреставрирована церковь в честь пророка Илии, о чем сообщалось в «Московских церковных ведомостях»: «Весь иконостас был реставрирован, возобновлена настенная живопись, драгоценные ризы на иконах вновь вызолочены. Елизавета Федоровна пожаловала в храм дорогие облачения, была на богослужении. Литургию пели учащиеся церковной школы. Крестьяне Ильинского поднесли Великой княгине хлеб-соль».

После революции усадьба Ильинское была национализирована. И 6 мая 1918 года в имение приехал В.И. Ленин с сестрой Марией Ильиничной. Вечером на охоте Ленин посоветовал открыть в бывшем дворце дом отдыха для рабочих. В кратчайшее время в усадьбе был создан санаторий для рабочих Трехгорной мануфактуры[2]2
  Сохранилось удостоверение на имя Емельяна Петровича Шлепнева, выданное фабрично-заводским комитетом Трехгорной мануфактуры, что он является ответственным за помещения и инвентарь бывшего имения Ильинское.


[Закрыть], который позже был переорганизован в дом отдыха, получив название «Ильичево».

В 1925 году В.Ф. Джунковский писал о посещении села Ильинское: «Родильный приют не пострадал и во время революции, крестьяне его сохраняли от расхищения, и он остался нетронутым. Я нашел его, каким видал в 1912 году».

В 1924 году дворец сгорел, а в 1937 году закрыли церковь св. пророка Илии. В начале 1940-х гг. в Ильинском были устроены дачи для партийного руководства, и вся территория усадьбы скрылась за высоким забором. В настоящее время на территорию усадьбы доступ закрыт. В усадьбе сохранился лишь небольшой фрагмент полуразрушенной галереи.

Елизаветинское благотворительное общество

К концу XIX века выросло число детей из беднейших семей, нуждающихся не только в заботе, воспитании, но и в спасении жизни. Согласно уставу Елизаветинского благотворительного общества, цель его состояла в «попечении о вскормлении и воспитании законных младенцев, которые по бедности и беспомощности их родителей могли бы остаться, за отсутствием такового попечения, без приюта и призрения».

Сегодня, к сожалению, об этом обществе, развернувшем широкую деятельность, историки почти не упоминают. Хотя до сих пор в Москве и на территории бывшей Московской губернии сохранились здания, принадлежавшие обществу.

Помимо Елизаветы Федоровны, в обществе состояли такие почетные члены, как Его Императорское Высочество Великий князь Николай Михайлович и Его Королевское Высочество владетельный герцог Эрнест Гессенский, брат Великой княгини.

Генерал-губернатор Москвы Великий князь Сергей Александрович обратил внимание московского митрополита Иоанникия на большое количество детей, оставшихся без попечения родителей. В столице уже был Воспитательный дом в Ведомстве учреждений Императрицы Марии, но он явно не справлялся с таким потоком детей. В тот же год, 21 марта 1890 года, к Государыне Марии Федоровне обратился почетный попечитель Воспитательного дома Борис Александрович Нейдгарт с предложением по созданию нового специального благотворительного учреждения для детей и просил о высочайшем ходатайстве перед Великой княгиней Елизаветой Федоровной стать во главе этого благотворительного общества.

Официальная история возникновения дошкольных учебных заведений берет начало с 1839 года, когда Император Николай I утвердил «Положение о детских приютах» на основе «Дома для призрения трудящихся», устроенного известным благотворителем А.Н. Демидовым в 1833 году. Его функцией выступало предоставление бедным возможности заработать, не будучи отягченными заботой о детях, и ввиду невозможности пристроить их на время рабочего времени. Впоследствии этот приют получил название Первого образцового. Во время дневного призрения детей кормили и с ними занимались. У Демидова тут же нашлись последователи – петербургские благотворители купец Жуков и гражданин Лаваль, которые создали еще четыре подобных заведения, назвав их «дневное убежище». В 1835 году все пять приютов вошли в одно ведомство под покровительство Ее Императорского Величества.

Главной функцией общества было учреждение и содержание яслей и приютов для призрения младенцев. Яслями в то время называли дневные приюты для детей, не умеющих ходить, а приютами – учреждения для детей более взрослых. Кроме того, общество могло отдавать младенцев на вскармливание и первоначальное воспитание в другие благотворительные учреждения и частным лицам. Но Елизаветинское благотворительное общество не ограничилось только этим – впоследствии были созданы временные убежища и уездные учреждения по всей губернии и в Петербурге. С большой долей вероятности можно сказать, что деятельность общества затронула и другие города России, но подтверждающих документов пока найдено не было.

17 января 1892 года Государь Император Александр III утвердил устав общества. Позже последовало благословение московского митрополита Леонтия и одиннадцати благочинных священников Москвы на привлечение московских приходов и монастырей к совместной благотворительной деятельности с Елизаветинским благотворительным обществом. Образовалось более 220 елизаветинских столичных комитетов, во главе которых стали отцы благочинные.

«Каждый комитет возглавлялся настоятелем, протоиереем храма. В состав комитета входил староста церкви и прихожане, члены общества. Комитеты действовали в пределах территории церковного прихода, причем в размерах средств прихода. Комитеты должны были устраивать ясли и приюты для постоянного или дневного пребывания законнорожденных детей. К нуждающимся в призрении детям относились те, у которых были бедные и порочные родители, и дети, не имеющие матерей и родственников. Разрешалось объединение средств соседних приходских комитетов по устройству совместных детских учреждений».

Елизаветинское общество представляло собой разветвленную структуру, осуществлявшую широкомасштабную благотворительную деятельность. Руководил обществом Совет, в состав которого входили 10 членов: Московский городской глава, врач, управляющий, директор Воспитательного дома, старшина купеческого сословия, секретарь Великой княгини. Сама «Великая княгиня Елизавета Федоровна как попечительница общества имела конкретные права и обязанности. Кроме общего руководства Советом общества и его комитетов, только с ее разрешения осуществлялось открытие каждого детского учреждения, назначались члены Совета, при этом окончательное утверждение председателя Совета осуществляла Императрица Мария Федоровна. Дипломы почетным членам общества выдавала и лично подписывала Великая княгиня Елизавета Федоровна…»

«Управление Елизаветинским благотворительным обществом с начала 1892 г. и в последующем периоде происходило путем проведения совещаний. Первое заседание Совета состоялось 6 февраля 1892 г., и на нем членами Совета было предложено Б.А. Нейдгарту принять звание первого почетного члена общества. Первое торжественное заседание Елизаветинского общества под председательством Августейшей попечительницы состоялось 18 апреля 1892 г. Это заседание проходило в генерал-губернаторском доме[3]3
  Великого князя Сергея Александровича.


[Закрыть]. На заседании были рассмотрены вопросы о первых поступивших денежных суммах, заявления об открытии яслей и приютов, заслушан адрес на имя Великой княгини о нуждающихся детях от игумений одиннадцати московских женских монастырей (о принятии ими на попечение 50 девочек), рассмотрен список вступивших в общество членов и жертвователей».

К открытию общества, «сочувствуя его святым целям, москвичи уже пожертвовали более 90 тысяч рублей. Немало пожертвований было сделано от лиц, пожелавших остаться неизвестными». «…Не далее как вчера, – свидетельствует одна из руководителей общества, – скромно одетая старушка вручила председателю Совета в его квартире 1000 рублей, пожелав остаться неизвестной… Несомненно, всегда чуткие к добру сердца москвичей охотно будут и впредь отзываться на это человеколюбивое христианское дело, на котором, видимо, почиет Божие благословение».

В Совет Елизаветинского общества стало поступать много прошений о помощи и содействии. Так, жительница Сергиева Посада в связи с тяжелым психическим заболеванием мужа просит принять в приют Елизаветинского общества трех детей – Марию семи лет, Алексея шести лет и Антонину трех лет. Больной крестьянин Миронов, находящийся без средств к существованию, просит принять в Елизаветинский приют Московского Новодевичьего монастыря дочь Наталью шести лет. А москвичка Богомилова, оставшаяся вдовой с пятью детьми, из которых старшему одиннадцать лет, а младшему один год, просит взять дочь Юлию в Елизаветинский приют Новодевичьего монастыря.

На открытии первых Елизаветинских яслей при приходе храма Рождества Богородицы в 1892 году иерей произнес проникновенную речь: «…Поселившаяся среди нас Августейшая супруга Царственного брата, Благоверная Государыня Великая княгиня Елизавета Федоровна, своим любвеобильным оком проникла и в эту непроницаемую темь столичной бедности и нищеты – усмотрела в ней те бедствия, какие несут несчастные дети неимущих родителей, в сердце своем следуя заповеди Спасителя о призрении детей, с трогательной любовью простерла к ним свои благодеющие руки, призывая и нас всех поспешить на помощь, чтобы облегчить горькую участь этих невинных созданий».

За год существования Елизаветинского благотворительного общества, на 1 января 1893 года, в нем состояло 25 почетных членов, 128 действительных членов и 2751 жертвователь. Капитала в кассе Совета имелось на сумму 57 000 руб. процентными бумагами и в кассах приходских благотворительных комитетов Москвы – 68 069 руб. Согласно уставу общества, Совет и комитеты должны были ориентироваться на свои капиталы, полученные от членских взносов жертвователей, театральных представлений, концертов, лотерей. Запрещалось обращаться за материальной помощью в Ведомство учреждений Императрицы Марии. За первый год работы общества в кассу Совета поступило до 60 000 руб. пожертвований и в кассы столичных комитетов – 78 524 руб.

Елизаветинские столичные комитеты

Согласно уставу Елизаветинского благотворительного общества, в обязанности Елизаветинских комитетов входили: 1) устройство и поддержание Елизаветинских учреждений и 2) оказание помощи в воспитании детей – трудовой, материальной и денежной.

Как правило, в Елизаветинских комитетах проходили заседания, обычно ежемесячные, где обсуждались и разрешались наиболее важные вопросы местной детской помощи. В первую очередь это были вопросы, связанные с изысканием средств, а также выдачей денежной и материальной помощи в виде обуви и одежды бедным детям своего района.

Так, например, открытый в Сергиевом Посаде Елизаветинский Троице-Сергиевский комитет организовал приют-ясли. Учрежденный местной жительницей А.П. Дьяконовой, он быстро нашел сочувствующих на это благое дело и в Сергиевом Посаде, и в Москве, и в более отдаленных районах России. «Первая лепта на учреждение Сергиево-Посадских яслей была пожертвована от известного благотворителя, досточтимого отца протоиерея Иоанна Кронштадтского».

Однако были комитеты и бездейственные, и объяснялось это либо отсутствием сочувствующих лиц, т. е. лиц, заинтересованных в этом деле, либо малочисленностью прихода, либо исключительно торговой спецификой района, в котором население только торгует, но не живет. Таким комитетом стал Николо-Москворецкий. Также причиной могло стать и то обстоятельство, что уже имелось церковное попечительство, отнимающее на свои нужды работников и средства (комитет Вознесения на Моховой). И могло случиться особое препятствие в виде ремонта церкви, что произошло в Михайло-Овчинниковском комитете. Сам же Елизаветинский комитет считал действительно оправдывающей только первую причину – отсутствие сочувствующих лиц, что прямо или косвенно и явилось причиной непроизводительности других комитетов. Так как Сергиевский комитет в Рогожской заставе ясно показал, как при энергии руководителей и сочувствии местных жителей, привлеченных ими вместе со средствами на благое дело, удалось значительно облегчить жизнь местных детей.

Кроме всего вышеперечисленного, на Елизаветинские комитеты Инструкцией 1901 года было возложено еще обследование семейного и общественного положения лиц, обращающихся к Совету общества с ходатайствами. Впоследствии эта обязанность перешла к другим административным структурам.

Елизаветинские приюты

Ежегодно, начиная с 1892 года, приходские комитеты стали открывать новые ясли, приюты, называемые с высочайшего соизволения августейшими именами семьи Дома Романовых, по названию церкви при учреждении или именами почетных членов общества.

21 апреля 1893 года был открыт Елизаветинский приют, учрежденный А.К. Якобом первоначально в виде яслей, но впоследствии воспитывавший 10 мальчиков школьного возраста.

15 ноября 1893 года появился Елизаветинский приют имени Е. И. В. Великого князя Сергея Александровича в Архангельском переулке Мясницкой части, учрежденный председателем Елизаветинского комитета при церкви Архангела Гавриила Московского почтамта, тайным советником К.Г. Радченко. В приюте было 20 вакансий для детей школьного возраста, из них 18 детей посещали школу, но при этом в самом приюте велись «повторительные домашние задания», изучались французский и немецкий языки, музыка, рисование и переплетное мастерство. В приюте была хорошо подобранная библиотека и выписывались журналы для юношества. По окончании курса воспитанники определялись на службу в Московский почтамт, причем попечителями выдавались пособия на обзаведение («подъемные»). Лето дети проводили на даче в Николаевском поселке в Химках. В приюте существовали три стипендии: Государыни Императрицы Марии Федоровны, Великого князя Сергея Александровича и тайного советника Радченко.

25 ноября 1893 года был создан Староконюшенный приют, который впоследствии (в 1894 году) с высочайшего соизволения был переименован в Елизаветинский приют имени Ее Императорского Высочества Великой княжны Ольги Николаевны. Попечительницей стала фрейлина Их Императорских Величеств С.И. Тютчева, помощницей – жена статского советника Е.И. Карцова, почетным попечителем – камергер Высочайшего Двора Л.М. Савелов. Приют был рассчитан на 20 мальчиков школьного возраста.

20 октября 1894 года учредили Елизаветинский приют княгини З.Н. Юсуповой, графини Сумароковой-Эльстон, которая взяла на себя звание почетной попечительницы приюта. Воспитанницами были 15 девочек школьного возраста, и еще 5 вакансий оставались на распоряжение княгини Юсуповой. На лето детей вывозили на дачу в Сокол ово Клинского уезда.

29 декабря 1894 года был открыт Дорогомиловский приют, которому в 1905 году было присвоено наименование Елизаветинский приют в память 25-летия бракосочетания Их Императорских Величеств Государя Императора Александра Александровича и Государыни Императрицы Марии Федоровны, на 15 мальчиков школьного возраста, 10 из которых ходили в городскую школу и один старший обучался в реальном училище. Содержание приюта было обеспечено специальным капиталом в 40 600 рублей в процентных бумагах, пожертвованных московским обществом старообрядцев. Усилиями Н.И. Сахарова была устроена бесплатная баня для детей. Два воспитанника заботами помощника попечителя Д.С. Соколова были трудоустроены.

14 февраля 1897 года был учрежден Елизаветинский приют имени Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны. Попечительницей стала супруга генерал-майора А.К. Серебрякова, а ее помощницей – дочь статского советника В.П. Богданова. В нем было 55 мест для детей от шести месяцев до двух лет. Подросшие дети переводились в малолетний приют имени Августейшей попечительницы общества. Источниками содержания выступали отпускаемые ежегодно Великой княгиней Елизаветой Федоровной 1810 рублей, а также стипендиатные капиталы имени барона Г.Н. Шиллинга, барона Л.Г. Кнопа и М.А. Бороздина по 5000 рублей каждый и, помимо этого, пожертвования попечительского персонала и суммы из общих средств кассы общества.

5 августа 1900 года появился Елизаветинский приют имени обер-гофмейстера Б.А. Нейдгарта, состоявший под надзором персонала приюта имени Августейшей попечительницы общества. В приюте воспитывались 20 мальчиков школьного возраста, посещающих городскую школу.

11 мая 1901 года был открыт Елизаветинский приют, учрежденный Ф.А. Леонгардт, которая и выступила попечительницей. Приют был рассчитан на 14 воспитанниц, обучающихся в гимназии О.Ф. Протопоповой, в Голофтьевской школе Общества поощрения трудолюбия и в Александро-Мариинском городском училище. На летний отдых воспитанницы вывозились на дачу Знаменского монастыря в Кузьминках.

30 января 1902 года был учрежден Елизаветинский приют имени Августейшей попечительницы общества Ее Императорского Высочества Великой княгини Елизаветы Федоровны. Попечительницей стала дочь статского советника А.М. Языкова (с 19 марта 1914 года). В приюте было открыто 75 штатных вакансий для малолетних детей, дошкольного и школьного возраста. Из воспитанников посещали городскую школу 23 девочки и 14 мальчиков. С детьми дошкольного возраста, разделенными на группы, занимались воспитательницы, которые обучали малышей чтению, ручному труду и лепке из глины. Содержание приюта оплачивала сама Елизавета Федоровна (10 000 рублей). Кроме того, шли проценты со стипендиатных капиталов имени Великого князя Сергея Александровича (5000 рублей), И.К. Прове (5000 рублей) и М.А. Бороздина (5000 рублей) и использовались попечительские взносы и суммы из касс самого общества.

9 мая 1907 года открылся Елизаветинский Рогожский приют, учрежденный А.Н. Смоленским, ставшим почетным попечителем приюта, на 10 девочек, которые должны были обучаться грамоте, счету, уходу за детьми, рукоделию, пению и домашнему хозяйству, и из них пять воспитанниц посещали городскую школу и пять обучались в самом приюте. В летние месяцы девочки вместо поездки на дачи совершали подмосковные экскурсии. Приют содержал Елизаветинский Рогожский комитет.

Елизаветинские ясли

В Елизаветинских яслях дети, подлежащие по уставу покровительству, получали дневное содержание. В праздничные дни ясли не работали, то есть, по сути, они стали прототипом современных детских садов. Устройство и содержание яслей было возложено на местные Елизаветинские комитеты.

Елизаветинские Сущевские ясли, рассчитанные на 10 детей, были открыты 6 апреля 1893 года. Но 1 декабря 1913 года они закрылись в связи с увольнением попечителя и надзирательницы от их должностей. Врач стал врачом-консультантом общества. До самого дня закрытия еще производилось устройство детей, три девочки были переведены в Первое Елизаветинское убежище.

24 мая 1893 года открылись Елизаветинские Спасские ясли, учрежденные А.В. Фомичевым, на 10 детей. Почетным попечителем и содержателем яслей стали почетный член общества, почетный гражданин Алексей Фомичев и его супруга, а после их смерти – их сын Аркадий Фомичев.

31 марта 1897 года начали свою работу Елизаветинские Воскресенские ясли, рассчитанные первоначально на 10, потом, по расширении помещения, на 24 ребенка, а в 1913 году количество воспитанников достигло 34. Попечителем яслей стал московский купец Г.В. Яковлев. Дети дошкольного возраста обучались молитвам, чтению, счету и рукоделию.

25 июля 1902 года открылись Елизаветинские Алексеевские ясли, рассчитанные на 10 детей и находившиеся под общим наблюдением председателя местного Елизаветинского комитета протоиерея Крестовоздвиженской церкви в Алексеевской монастыре А.И. Грузова, супруга которого Л.И. Грузова состояла смотрительницей яслей безвоздмездно.

В ознаменование двухсотлетия со дня кончины святителя Димитрия Ростовского 28 октября 1909 года были открыты Елизаветинские Иоанно-Воиновские ясли, председателем которых стал приход церкви св. Иоанна Воина Елизаветинского комитета в лице священника Х.А. Надеждина.

Елизаветинские очаги

Это были учреждения, сходные с Елизаветинскими яслями, которые также брали детей на дневное содержание. Отличие было в контингенте – это были дети «интеллигентных тружеников и тружениц». Дети из беднейших семей принимались бесплатно, прочие же за плату не больше трех рублей в месяц с одного ребенка, пяти рублей – с двоих из одной семьи и семи рублей – за троих.

В очагах проводились занятия в соответствии с программами начальных училищ или детских садов, но уклон делался в художественном направлении. Дети занимались музыкой, пением, танцами, рисованием, лепкой, выжиганием по дереву и другими видами творчества. С 15 мая по 15 августа очаги не работали и детей отпускали на каникулы.

Первый Елизаветинский детский очаг был открыт 26 октября 1902 года. В связи с решением расширять этот вид детской помощи 4 февраля 1913 года появился второй Елизаветинский детский очаг. Для этого членами комитета очагов были выделены денежные средства, в частности З.Г. Рейнбот. Профессор В.Ф. Снегирев бесплатно предоставил свою квартиру. Попечительство над вторым очагом приняла на себя княгиня Н.П. Оболенская.

Делами очагов заведовал Комитет детских очагов Елизаветинского благотворительного общества.

Елизаветинские временные убежища

Согласно Инструкции Елизаветинским столичным комитетам (от 1901 г.), учреждаемые последними Елизаветинские временные убежища назначались для помещения детей на срок не более трех месяцев. Поводом к помещению в убежище служила потеря родителями заработка, болезнь, временная отлучка и т. д. Однако практика показала, что пребывание детей в убежище задерживалось, что вынудило Совет общества удлинить срок пребывания для особо уважительных случаев до шести месяцев.