Текст книги "Книга о радости и страдании"

Встреча двух реальностей

Предмет нашей веры иногда приобретает для нас такую реальность, что под влиянием его изменяется вся наша жизнь, несмотря на то что самый предмет, его определенные черты ускользают от нашего познания.

Уильям Джеймс

Реальность нашего внутреннего мира и реальность Божественная встречаются в глубине человеческого сердца, когда мы намереваемся приблизиться к пониманию своей веры и того невидимого мира, к которому она обращена.

Приведу пример, как понимал эту высшую реальность православный богослов В.Н. Лосский в конце своей жизни: «Уклоняясь от Троицы, как единственного обоснования всякой реальности, всякой мысли, мы обрекаем себя на путь безысходный, мы приходим к апории, безумию, к разрыву нашего существа, к духовной смерти. Между Троицей и адом – нет никакого иного выбора».

И еще один опыт соприкосновения с невидимой реальностью, который приводит американский философ и психолог XIX–XX веков У. Джеймс. «Бог имеет для меня большую реальность, чем всякий другой предмет, мысль или личность. Я положительно чувствую Его присутствие, и это чувство тем сильнее, чем более согласована моя жизнь с Его законами, как бы написанными в моем теле и моем духе».

И наконец, хочу привести неоспоримое свидетельство невидимой реальности – исторически засвидетельствованные факты, когда новомученики Церкви Русской ради невидимой реальности отдавали видимую реальность своей жизни и своих семей.

Человек влечется к неведомому и невидимому миру Господа Иисуса Христа. Не всегда осознанно, не всегда понимая, что именно в нем привлекает. Но состояние души говорит о дефиците в главном. Настанет время, когда она услышит слова Спасителя, которые примет как свои, и поймет, Кого ей недоставало. А пока вечные вопросы к Богу, которого не знаешь и которому не веришь, – о жизни и смерти, о зле и добре, о страдании и спасении, о Боге и человеке.

Душа интуитивно ищет прикосновения к иным уровням бытия. В самом поиске она ощущает сокрытые глубины в себе и в мироздании. Она начинает отвечать на призыв красоты, молчания, уединения, бесконечности неба или пустыни. Человек осознает, что главное содержание его личности и самой жизни находится в потаенных сферах сердца. Оно ждет часа, когда на него обратят внимание, с ним заговорят, будут его слушать. Ему есть что сказать, ибо на этой глубине наше родство с Богом и к ней Он обращается.

Но человек чаще всего не достигает этих глубин. Либо не знает, как в них спускаться, либо боится их в себе и самого себя. Они находятся под многими наслоениями опыта, сложившегося в жизни без Бога. Их открытие похоже, как говорил владыка Антоний Сурожский, на археологические раскопки древних цивилизаций. Но мало об этих глубинах просто знать, они предназначены стать определяющими полноту бытия. В них живет «сокровенный сердца человек». Они и есть та добрая почва, которая может принять зерна истины и принести добрый плод. Но, как все настоящее, добрая почва лежит на глубине. К ней нужно пробиваться сквозь затвердевшие слои поверхностных представлений о самом себе, о человеке и о жизни.

Необходим новый, объемный взгляд на мир, когда определяющим смысл земной жизни в пространстве и времени становится небо. Где третьим измерением будет вечность. Плоскостное сознание лишает человека духовного зрения и слуха, а также искажает суть самой личности. Монтень говорит о необходимости сбросить с души бремя незнания себя, которое угнетает ее: «Недостаточно уйти от свойств толпы, укоренившихся в нас. Нужно расстаться с собой и затем снова обрести себя (но уже на новой глубине)».

Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17: 21).

Но человек Его там не находит. Хотя Бог просит: «Сыне, дай Мне твое сердце». Господь неоднократно говорит о нашем сыновстве Ему. И в притче о блудном сыне, и об отце, который даст сыну не камень, а хлеб, и в молитве «Отче наш». Значит, это достоинство заложено в глубине сердца. Оно залог воссоединения заблудшего сына с Отцом. Господь по-прежнему верит в нас и не лишает Своей любви и доверия. Бог не только призывает отдать сердце, но и показывает, как это сделать.

Сердце создано, чтобы быть единой реальностью с Божественной, и способно любить Его любовью. Господь Иисус Христос ест и пьет с грешниками и мытарями, и Его любовь пробуждает в них забытый образ Божий. Они не только освобождаются от греха, но рождаются в жизнь вечную через встречу с Ним. Путь к принятию в себя новой жизни непрост. В мире будете иметь скорбь. Меня гнали, будут гнать и вас (Ин. 16: 33; 15: 20). Тем не менее человек, которого коснулся Христос Спаситель, не только не уходит от Него, а следует за Ним и живет Им. Достигают этого не многие, хотя природа званых и избранных для всех одна, и цель одна, и призыв один – следуй за Мной и будешь совершен.

А следует за Христом прежде всего сердце.

В нем сокрыто удивительное свойство, которое является главным в обретении жизни с Богом. Сердце способно перерастать пределы любви, обусловленной земной жизнью, и раскрываться для любви, заложенной Творцом, – если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? (Мф. 5: 46). В таком сердце раздвигаются границы конечности мира, и оно узнает горизонты мира бесконечного. Оно, знавшее опыт жизни временной, приобщается вечности, смертное принимает в себя бессмертное.

И это не по трудам, не по заслугам человека, а по обещанию Иисуса Христа, что Бог Сам придет в сердце любящего Его и обитель у него сотворит. В нашем смертном теле живет бессмертная душа, способная вместить полноту Божия присутствия. Господь стоит и стучит, и ждет, когда мы откроем Ему. И тогда исполнятся слова: Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14: 23).

О глубине сердца, в котором совершается тайна богообщения, владыка Антоний говорит: «В человеке есть голод к познанию, тоска по любви, изумление перед красотой, и сколько бы он ни познавал, только шире и шире разверзаются его познавательные способности; сколько бы любви ни вошло в его жизнь – его сердце делается все глубже и шире; сколько бы красоты он ни пережил через музыку, через природу, через произведения искусства, у него все еще остается способность принять бесконечно больше. И человек вдруг обнаруживает, что бесконечно громадный мир слишком мал, чтобы заполнить его до края. И может начать ставить перед собой вопрос: что же меня может заполнить, если ни знания, ни любовь, ни красота не могут удовлетворить меня до конца?»

Наше маленькое сердце никто и ничто не может наполнить, кроме Самого Бога. В этом убеждается сам человек, когда перестает казаться, а начинает быть тем, кто он есть. На том уровне, где затихают страсти и замолкают голоса суеты, неуместны фальшивые ноты и не нужны маски, человек встречается не только с самим собой, но и с миром неповрежденной Божественной природы. В нем исчезает время и меняется восприятие окружающего пространства, что необъяснимо по логике видимого, материального мира. Нечто похожее происходит с физическими законами на скорости света. Сверхъестественное восприятие времени и пространства известно опыту подвижников, и этот опыт не является житийной выдумкой. Где действует Дух Божий, там меняется природа видимого мира – «побеждается естества чин».

Сокровенная глубина сердца – то место, где совершается встреча временного и вечного, где Господь открывается в несгораемой купине и Фаворском свете, в тихом веянии ветра и молчании пустыни. В огне открылся Господь Паскалю, и он ощутил Его как превозмогающую, единую, исконную, истинную реальность. Чего нельзя было доказать – Недоказуемый явил Себя Сам, покорил, захватил душу. Паскаль смог записать: «Огонь. Уверенность, уверенность, уверенность. Ощущение, радость, мир».

Бог и по сей день открывается «кому Сын Божий хочет открыть» как невидимая живая реальность. Открывается по-разному, как и Сам говорил, – огнем и светом, миром и любовью. Господь Сам усматривает сердце, к которому будет обращен Его призыв. На глубине сердца происходит рождение свыше свободной и цельной личности, о чем говорил Господь Никодиму. За рождением следует жизнь и путь за Христом. Каждый шаг за Ним ведет на новый уровень познания истины, а значит, и своего сердца.

В эту глубину снисходит Дух Святой, внося в тварный мир нетварный преображающий свет. В этом случае становится возможным Богу то, что невозможно человекам: любить врагов, не ответить на удар, воздать вчетверо обиженным, простить семьдесят раз по семьдесят.

Казалось бы, в этот мир истины нас ведет вера.

Но на деле вера слишком часто представляет собой запутанную комбинацию иллюзий, стереотипов, душевной незрелости, языческих представлений о Боге. Ему предъявляются необоснованные требования и ожидания. Его обвиняют во всех бытовых и личных неудачах, в собственных глупостях, на Него обижаются, Ему угрожают, что разуверятся, если Он не оправдает ожиданий.

Но все же, на всякий случай, остаются. Даже такая «верность» из-за страха дает свои плоды. Как чудо, после долгих мучительных лет хождения в церковь, воспринимается открытие, что Бог больше наших бытовых представлений о Нем. Человек выходит на новый уровень понимания себя, веры, Бога.

Начинается поиск Бога как Он есть, а значит, глубины своего сердца. Туда ведет невидимая лестница под названием «нищета духовная». Каждая ее ступенька обнаруживает в нас затвердевшую толщу озабоченности и поглощенности преходящим и ничтожно малое желание вечного. Подъем по этой лестнице от земного к небесному меняет внутренне устроение души. Если в начале пути человек слышит о Боге извне, то Самого Бога начинает узнавать изнутри самого себя.

Все истинное, дарованное Создателем, душа должна открыть в себе сама. Духовные законы жизни заложены внутри нее, Бог их пробуждает к действию и к приумножению.

Главная трудность – приблизиться к этой глубине, понять, что она существует, а потом уже ее познание. Все высшие движения души рождаются не от воспитания, но закладываются Творцом и Им же вызываются к жизни. Ревность пророков Моисея и Илии, верность патриарха Авраама и Иоанна Крестителя, огонь пророка Исаии и преподобного Серафима – вечные дары Бога человечеству. Им даны, к Нему ведут и Ему посвящаются.

 
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился…
И Бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею Моей…»
 

А.С. Пушкин

Глубина – это не обилие глубоких мыслей и чувств, это мгновение полной свободы от шума пустых, бегающих помыслов, это когда сердце целиком внимает тайне невидимого мира, когда «да молчит всякая плоть». Это наполненная тишина и живое молчаливое присутствие вечности. На этом уровне сердцу приоткрывается необходимый опыт полного доверия Живому Богу. Современная поэтесса Зинаида Миркина, в зрелом возрасте пришедшая ко Христу, точно описывает момент соприкосновения двух миров – души и вечности:

 
Сверкнет у времени граница,
Когда часы замрут во мне,
Когда все небо отразится
В моей сердечной глубине.
Когда весь купол многозвездный,
Весь целокупный небосвод
С моею внутреннею бездной,
Как взгляд со взглядом, совпадет.
И будет где Живому Богу
В сем мире обрести приют.
 

Как бы ни был труден путь из нашей «внутренней бездны» к «многозвездному куполу», человек призван идти по нему. Дорога не пустынна. По ней навстречу идет Господь Иисус Христос. Евангелие, молитва, литургия и таинства – это возможности Его услышать. Если прикосновение к Нему совершится, не узнать это невозможно. Оно будет самым достоверным из того, что было и есть в жизни. Так было с кровоточивой, с сотником, с самарянкой, Закхеем, с идущими в Эммаус. Есть все основания назвать мир вечности, Царство Небесное объективной реальностью, потому что прикосновение к нему дает неоспоримые, объективные и бессмертные плоды для мира видимого.

Эта жизнь ждет нас, она рядом. Но явно дает о себе знать только в мгновения полной немощи и немого удивления перед ее непостижимостью и величием. Возникает ощущение, что она чутко следит живым взором за душой, чтобы открыться в ней бесконечностью, ограниченной узкими рамками падшего мира. Подтверждение тому не только евангельские сюжеты, но жизнь современников, которые приняли Господа Иисуса Христа в глубине сердца. Не надо смущаться, что их немного. Избранных всегда мало.

Открывая Евангелие, человек входит в неведомый мир новых понятий и откровений. Вначале Иисуса Христа не понимают и ближайшие ученики. Но впереди каждого ждет эпизод, на который душа отзовется, откликнется, узнав в нем близкий и согласный себе опыт. Человек ощутит, что его внутренний мир не отделен, не чужд Премудрости, заключенной в мироздании. На Божий призыв рождается ответ, возникает потребность искать живую связь с Ним. Невидимый мир перестает быть холодным и равнодушным, как мир видимый, исчезает ощущение одиночества и бессмысленности жизни. Это начало восстановления связи двух миров – человеческого и Божественного.

Евангелие может достичь глубины сердца, если человек ищет истину не для того, чтобы опровергнуть ее, а чтобы вслушаться и раздвинуть границы миропонимания.

Идущие за Христом чувствуют, что Он принес весть о жизни хотя и непонятной, но настоящей, которую ищет их душа. Они загораются желанием сделать ее своей, войти в нее. Юноша спрашивает, как наследовать жизнь вечную, ученик говорит: «Я пойду за Тобой, куда бы Ты ни пошел», Никодим приходит тайно, Петр говорит, что другой жизни ему не надо: «Ты имеешь глаголы вечной жизни», апостол Павел не слышал слов Иисуса, но он понял все, приняв Его в глубины своей ревностной души. Апостолы стали первыми, для кого Спаситель открылся как Истина, освещающая мир. Каждый следующий за Христом вступает на путь вечности, потому что Он и есть жизнь вечная, как Сам сказал.

После нарушения человеком верности Творцу совершилась духовная катастрофа космического масштаба – наподобие ледникового периода или тектонических сдвигов, кардинально менявших жизнь на планете. Подобным образом с падением человека образовалась новая реальность падшего мира с глобальными искажениями человеческого духа. Сменилась иерархия ценностей, исказилось миропонимание и осознание своего первородства. Образ Божий оказался в тени образа земной необходимости. Человек утратил остроту духовного видения. Жизнь, потеряв измерение бесконечности, расплющилась в плоскость конечного времени и пространства. Господь о ней скажет, что она ничего не стоит: кто хочет душу свою сберечь, потеряет ее (Мф. 16: 25). Произошло «чудо» – плоть без боя захватила власть.

Человек не только принял новую жизнь, но добровольно отдал себя целиком под ее власть. Хотя она тяжела, ибо в ней страдание, несправедливость и смерть. А поскольку она утратила измерение неба, ее смыслом стало выживание между рождением и смертью. Высшие стремления сведены к самосовершенствованию и построению светлого будущего. Возникшая действительность определила главную цель – любой ценой держаться за жизнь в рукотворном временном мире, даже если он похож на ад. Новая жизнь обрела неумолимого и равнодушного управителя – время. Мир, отступивший от Бога, устал сам от себя. Люди не справились с ролью бога. Тем не менее образ Божий, который никто не отменял, хранил память об Отчем доме. Поэтому всегда стоял и стоит вопрос о реставрации отношений с миром невидимым, о принятии в себя красоты и гармонии истины.

Бог не покидает человека. Он остается Тем, в Ком человечество будет находить истину и смысл бытия. Он будет зажигать в людях неведомый огонь и свет вечности, будет выстраивать спасение попавшего в беду Своего творения. В глубине человеческого духа сохраняется память о рае, жажда святого и возвышенного. Хотя пропасть между земным и небесным мирами существует, но преодолеть ее Своей смертью и Воскресением пришел Христос. Он первым объединил в Себе земное и небесное: когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего (Гал. 4: 4) в мир, чтобы открыть путь к «новому небу и новой земле». Бессмертное освятило Собой смертное, вечное дало новый смысл временному. Время стало путем не к умиранию, но к встрече с жизнью вечной. Господь «разверз небеса и сошел» Сам.

Первые слова проповеди Христа Спасителя – не только о существовании нового бытия, Царства Божия, но и о его близости и достижимости. Оно не абстракция и требует внутренних перемен: покаяния и веры в Благую Весть о спасении. Иисус Христос не просто рассказывает о нем, Он свидетельствует, и так, что мало кого оставляет равнодушным. Одних интригует, других привлекает, третьих настораживает, иных настраивает против Себя.

Следовать за Ним желают многие, но не все готовы пойти на риск кардинальных внутренних перемен. Не все могут трезво оценить, что ими движет – эмоциональный порыв или зрелость выбора.

Иисус Христос готовит своих учеников к странному состоянию – телом находиться в мире, где ждут гонения и скорбь, а духом жить в мире горнем. Приводить первый ко второму ценой всей жизни, находя в этом высший смысл и высшее счастье.

Парадоксальная Божественная реальность.

Господь говорит о трудностях, о том, что Его избранники не от мира сего и будут гонимы, как и Он, оставят дом и близких, а они продолжают следовать за Ним. Он не обещает им ни земного благополучия, ни успеха, ни покоя, ни здоровья, а апостол Павел вскоре скажет, что они как сор для мира, как прах… попираемый доныне (1 Кор. 4: 13). Что же привлекает учеников?

Привлекает и покоряет сам Христос как личность, как вестник иного высшего мира, ибо Он Сам этот мир и истинная жизнь. Они многое еще не понимают в Нем и в Его словах, но чувствуют правду слов и невиданную любовь Его сердца. Это оказывается сильнее, чем предупреждения о трудностях. Его Крест становится критерием правды.

Несомненно, самое убедительное, но и таинственное место и время встречи временного и вечного миров – Божественная литургия. Когда мы погружаемся в евхаристические молитвы, в какой-то момент возникает ощущение присутствия живой, личностной Вечности. Звучат слова: «Ты от небытия в бытие нас привел еси, и отпадшия восставил еси паки, и не отступил еси, вся творя, дондеже нас на Небо возвел еси и Царство Твое даровал еси будущее». А в молитве Василия Великого просим даровать нам «вместо земных небесная, вместо временных вечная, вместо тленных нетленная».

В мир отпадший входит Божие присутствие, мир, не тронутый грехом. Невидимое Божие присутствие освещает предстоящий ему мир временный. Неуловимо наступает мгновение, когда Дух Святой касается принесенных даров. Чудо этой встречи даже не в том, что она происходит, а в том, что отпавший мир вновь покрывается милостью Пресвятой Троицы. Каждая литургия непостижима и неповторима тайной реального присутствия живой вечности. В сердцевине ее присутствия меняется измерение и масштаб всего происходящего в видимом мире. Время исчезает. Таинство совершается в единстве двух реальностей – любовью Троицы. Предстоящему миру подается исцеляющая милость. И, не лишая свободы, Бог сохраняет доверие к человеку. История спасения продолжается.

У французского писателя Франсуа Мориака результатом такой встречи стал необходимый человеку опыт любви: «Я верю, что любим таким, каков я был, таким, каков я есть, таким, каким меня видит мое собственное сердце, когда оно судит и осуждает меня. Как же трудно убедить в этом самого себя, но это верно для каждого верующего в отдельности. Величие человеческой души. Какими бы мы ни были посредственными, опустившимися и глупыми, есть в нас что-то, что привязывает Тебя к нам. Мы не считали бы друг друга глупцами и занудами, если бы наш взгляд мог проникать в глубину души до той части Божией, которую Ты знаешь и в которой Ты пребываешь, где Ты обитаешь».

Сомнение, верность и риск

Три составляющих нашей веры – сомнение, верность и риск. Связь между ними не очевидна, но она есть и вполне закономерна.

Речь, разумеется, не о том сомнении, которое смущает и отравляет веру и заслуженно оценивается как грех или внутренняя незрелость. О нем говорит апостол Иаков: сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой. Да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа. Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих (Иак. 1: 6–8). И церковный мир призывает решительно отбрасывать сомнения, избегать их и еще дает совет – верить без сомнения.

Святой не тот, кто таков от рождения по плоти, как безгрешный памятник святости, а тот, кто, побеждая себя и искушения, вырастает в верного ученика Христова. Тот, кто из званого становится избранным. Мысль, что все понятно и открыто в Божественной реальности, означала бы для него заблуждение и остановку в главном.

Если сомнения как проявления ищущего разума исключить из процесса познания мира, в первую очередь невидимого, то как быть с естественной для человека потребностью думать, задавать вопросы и находить ответы? И возможно ли, чтобы конечное творение во всей полноте познало бесконечного Творца, временное постигло вечное? Каждый человек стремится познать вечное в границах своего понимания. На этом пути сомнение играет роль побуждения к следующему шагу приближения и познания. Но как бы идущий ни был совершенен в своем поиске, путь к Богу бесконечен и на пути будут возникать новые ситуации, которые будут ставить новые вопросы, бесконечный поток вопросов.

Смущение возникает от безнаказанности и торжества зла, от веры верующих и крещеных, от взаимодействия Церкви и мира, от торжества несправедливости, от проявлений язычества, от чудес и евангельских событий, которые смущали еще современников Господа Иисуса Христа. Перечень проблем и событий, вызывающих острые вопросы и недоумение, велик и обновляется ежедневно. Было бы нечестным свою леность мысли и страх перед правдой прикрывать благочестивой фразой – на все Промысл Божий. Сомнение – важная и необходимая грань восприятия и познания человеком себя, своей веры, Бога. Его высоко ценил Данте: «Сомнение доставляет мне не меньшее наслаждение, чем знание».

Этого состояния человек не ищет для упражнения ума и развлечения, но оно является необходимым и естественным проявлением нашего соприкосновения с жизнью. Оно подразумевает умение наблюдать и удивляться, созерцать, задавать вопросы, искать ответы, уметь слышать других и учиться от них. Далее – иметь мужество находить и признавать ошибки в собственных рассуждениях и поступках и мудрость их исправлять. Человек, умеющий сомневаться в своей праведности и исключительности, открыт и доброжелателен по отношению к миру. А это придает силы, потому что исчезает страх быть тем, кто ты есть, страх, что твои знания о Боге не совершенны. Напротив, отказ от сомнений (а значит, и познания) приводит либо к страху, закрытости, либо к самоуверенности. Сомнение – признак движения и развития, отсутствие его – знак тупика и движения вспять, лишение внутренней свободы поиска, радости собственного мышления, духа творчества. Божий дар личностной уникальности блекнет и помещается в тесные рамки сложившегося стандарта. Это справедливо для обеих крайностей – излишней самоуверенности и болезненной неуверенности. Французский ученый Анри Пуанкаре хорошо об этом сказал: «Есть две одинаково удобные позиции: либо верить во все, либо во всем сомневаться; то и другое избавляет от необходимости думать».

О конструктивном сомнении прекрасно известно не только людям науки, но и любому думающему человеку. О ценности такого подхода в науке митрополит Антоний говорит, что серьезный ученый, добившийся положительных результатов в работе, начинает подвергать ее критическому анализу и искать ошибки, уточняет достоверность найденных решений. В вере, как особом понимании и видении феномена бытия, сомнение столь же допустимо и необходимо и играет не меньшую роль.

В Священном Писании достаточно примеров сомнения святых, никак не нарушающих их верность Богу. Псалмопевец, видя несправедливость жизни, взывает: Не напрасно ли я очищал сердце мое и омывал в невинности руки мои и подвергал себя ранам всякий день, и обличениями всякое утро? (Пс. 72: 13–14).

Иоанн Креститель посылает своих учеников ко Христу спросить: Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого? (Мф. 11: 3). Захария, отец Иоанна Крестителя, сомневается в вести архангела. Апостол Фома даже вошел в историю как «неверный», хотя был один из самых верных и любящих. И все они остаются верными работниками Бога.

Речь не о сомнении-грехе, не о колебании или сожалении о выбранном пути, а об очередном шаге к пониманию бесконечного. Сомнение не в существовании Бога, а в том, таков ли Он, каким я Его знаю или о Нем слышу. Сомнение как ощущение чрезвычайной поверхностности своего понимания слов Христовых и возникающее стремление к достижению недостижимого. Оно порождает необходимую уверенность каждый день начинать сначала восхождение к истине. Сомнение как открытость к слышанию голоса самой истины и как готовность у нее учиться. Оно рождается от осознания своей малости, призванной вырастать в достоинство чада Божия.

Цельностью обладал только один Человек – Сын Божий. Потому что Он есть Истина. Были святые, избранные еще в утробе матери, которые не сомневались в своем пути и в своей любви, но до последнего дня понимали, что самоуверенность и обольщение успехами есть остановка и падение. Они сомневались не в Божией любви и святости, а в своей, не в Божиих словах, а в своих.

У философа и протестантского теолога Пауля Тиллиха есть справедливое наблюдение, что «элемент сомнения, пусть и побежденный, присутствует даже у святых. У них оно проявляется, согласно житиям, в виде искушения, сила которого возрастает вместе с ростом святости». И далее он пишет, что побежденное сомнение ведет к святости, подавленное – к фарисейству и мертвой вере. Можно утверждать, что сомнение преодолевается не подавлением, а мужеством и верностью. Мужество не отрицает сомнения, а принимает его, принимая и риск.

Такое целомудренное сомнение – один из самых ценных даров, ведущих через смирение кратчайшим и верным путем к Богу. Оно целомудренно, потому что в нем нет стремления опровергнуть истину, заменить ее на свою, найти в ней ущербность. Такое сомнение есть результат встречи реальности земной с реальностью вечности, когда первая желает понять вторую и научиться от нее. Самый верный путь разрешения таких сомнений – вопрошание Истины, просьба ответить на возникшие вопросы и непонимание. А непонимание вполне закономерно при встрече конечного и бесконечного, пока не произойдет приобщение первого ко второму.

Сомнение, которым мы должны разумно пользоваться как предоставленным инструментом, рано или поздно откроет новую грань истины тому, кто дерзновенно вопрошает Бога. Ибо Господь с каждым говорит по-особому и каждому открывает то, что нужно этой душе. И только ей, в той мере, к которой она готова. Если же она удовлетворится повторением чужого, пусть и святого, но не рожденного в своем опыте, то не услышит голоса, обращенного к ней, и пройдет мимо своего призвания. Вырваться из привычного на просторы неизведанного, еще никому не открытого, всегда сложно, но игра стоит свеч.

Об этом небольшая притча. Каждый день птица находила себе укрытие в ветвях сухого дерева, стоявшего посреди огромной необитаемой пустыни. Однажды ураган вырвал дерево с корнем.

И пришлось бедной птице пролететь сотни километров в поисках укрытия – пока она не очутилась в саду, где журчала вода и благоухали увешанные плодами деревья. Если бы сухое дерево уцелело, никакая сила не заставила бы птицу покинуть насиженное место.

Наша вера представляет собой пространство с редкими, поверхностно узнанными точками. Основная его часть – «белые», неведомые области. Сомнения становятся тропами к этим неизведанным территориям веры и связующей тканью между разрозненными частями живого целого.

Мы призваны быть открытой системой познания. Умеющей думать, сомневаться, находить честные ответы и становиться верными по свободному выбору.

На первый взгляд может показаться сомнительным и странным – как это сомнение ведет к верности. Но именно так и есть, потому что утверждение в вере происходит, когда возникающие вопросы направлены не на опровержение истины, а на ее честный поиск.

Верность – удивительно красивое свойство человеческой личности. Она во многом определяет ее достоинство и внутреннюю силу и вызывает уважение даже у врагов. Были времена, когда слово коммерсанта котировалось надежнее государственных бумаг и обязательств. Он готов был потерять прибыль, но не честь и доверие к своему слову. Деньги уходят в никуда, а честное имя – в вечность, принося прибыль всему человечеству. Человек, обладающий этим даром, не упрям и не высокомерен, напротив, поскольку он верен не амбициям, а истине, его восприятие наиболее адекватно и дальновидно. Он одновременно тверд в главном и открыт к диалогу, способен слышать и учиться, уточняя путь к истине. Благодаря верности, как свойству личности, сохраняется оптимальное восприятие реальности как она есть. Верность истине обретает от нее мудрость. Поэтому особенно чутко видит окружающий мир, находя разрешение сомнений, проясняя представление о Боге, уступая в частном, но открывая новые грани вечного. Если в шкале ценностей высшим приоритетом является дух, а не плоть, то человек будет воспринимать себя как образ Божий и стремиться к нему. Если во главе угла одинокое, самодовольное «я» и его интересы, а окружающий мир вместе с Творцом – лишь средство обеспечения, то вместо мудрой верности будет непреодолимая принципиальность в воспринятой картине мира. Твердость будет отстаивать не реальную личность, созданную Богом, а виртуального индивидуума, существующего для самого себя и зацикленного на себе. Верность себе и Богу гибка, рассудительна и непоколебима, ради высших ценностей. Твердость, рожденная инстинктами самодостаточного «я», упряма, слепа, настойчива, ради приземленных и преходящих желаний.

Верность чрезвычайно высоко ценит Бог и потому так настойчив в воспитании ее в Своих чадах, в каждом, кто хочет идти за Ним. Сам Он верен Себе и Своему замыслу о сотворенном мире. Он нигде и никогда не выделяет людей по признаку профессиональных талантов, поэтому и любит и умирает за каждого. В этом Он тоже неизменно верен Себе. Настойчивость и неотступность человека при полной самоотдаче в достижении цели заслуживает Его одобрения и похвалы: «о, женщина, велика вера твоя», «добрый и верный раб, в малом ты был верен, над многим поставлю тебя». И ничто так сурово не наказывает Бог, как неверность человека и народа.