Текст книги "Ак-Орда. История Казахского ханства"

Об улучшении экономической ситуации в Дешт-и Кипчаке нам сообщают и находки из Чингульского кургана (Украина) – захоронения кипчакского хана, раскопанного советскими археологами в 1981 году. К сожалению, казахстанские историки в своих трудах о находках из этого кургана, датируемых концом XII – началом XIII века[2]2
  В кургане были найдены златотканые византийские ленты, которые производились в Константинополе до 1204 г.


[Закрыть], практически не сообщают, что опять же связано с привычкой рассматривать историю казахов исключительно в границах современного Казахстана. Между тем Чингульский курган считается одним из самых богатых кипчакских захоронений, найденных археологами. Причем то, что захоронение является действительно кипчакским, а не огузским или печенежским, подтверждается кипчакской тамгой на поясной чаше в виде двух параллельных линий.

Помимо коллекции разнообразных видов оружия и доспехов (сабля, ножи, кольчуга, щит, колчан, налучье, позолоченный шлем) в кургане были обнаружены очень дорогие экземпляры одежд и украшений – кафтаны из шелковых тканей, расшитые золотом, дорогая посуда, золотые перстни с камнями, электровая цепь, гривны из золота и электра, парчовые пояса с серебряными пряжками. По оценкам специалистов, все эти предметы роскоши были изготовлены в Византии, Китае и странах Западной Европы. Так, например, в отношении кафтанов А. Елкина, один из первых специалистов, изучавших находки, отметила: «Малиновые шелковые одежды, шитые золотом, – это придворные византийские костюмы. Пользоваться драгоценным красителем – малиновым червецом – в Византии могли люди царского рода и приближенные к ним. Золото в наряде символизировало власть».

Как видно, по своему материальному положению безымянный кипчакский хан ничем не уступал монархам земледельческих государств. Учитывая же, какое громадное количество курганов было разграблено кладоискателями в последующие времена, можно смело утверждать, что таких богатых ханов в кипчакской степи было достаточно много.

Еще одним подтверждением возросшего благосостояния степняков является зафиксированный в русских летописях факт использования в боевых действиях кипчакскими ханами дорогостоящих военных технологий, а именно, так называемого «греческого огня» – зажигательной смеси, состав которой на протяжении веков хранили в секрете византийцы. К слову, современные историки до сих пор не выяснили, из каких конкретно компонентов состоял все-таки этот самый «греческий огонь».

Естественно, что русские князья, находившиеся в тесных взаимоотношениях с кипчаками, владели полной информацией о том, какими темпами обогащаются соседи. Тем более, что Русь переживала не самые лучшие в экономическом отношении времена. Бесконечная гражданская война способствовала полному упадку сельского хозяйства и торговли, в результате чего существенно снизились доходы князей. Не случайно, что именно во второй половине XII в. русские князья с очевидными грабительскими целями предпринимают несколько походов (1164, 1172, 1184, 1186 гг.) на ту же Волжскую Булгарию.

В итоге Мстиславу не составило большого труда убедить всех князей совершить грабительский поход в «поле половецкое». Внезапный набег оказался успешен и принес огромную добычу. Однако при дележе награбленного князья рассорились. Как выяснилось, Мстислав посылал своих воинов разорять кипчакские аулы посреди ночи, тайком от других князей.

На следующий год кипчаки нанесли ответный удар. Одна группа кипчаков была разбита берендеями князя Михаила Георгиевича. Но другой отряд нанес поражение дружине князя Василько Ярополковича. Причем опять некоторые русские князья выступили на стороне кипчаков. В промежуток с 1171 г. по 1184 г. русским князьям пришлось отражать несколько набегов кочевников. Больше всего русским доставлял хлопот хан Кончак – человек невероятной физической силы и редкой предприимчивости. Именно он использовал в боях с русскими «греческий огонь», а также баллисты. Описывая этого хана, летописцы не скупились на бранные эпитеты, и только уже это показывает, какую опасность для русских земель представлял Кончак. Тем не менее, в борьбе с внешним противников кипчаки и русские продолжали выступать заодно. Так в 1182 г. русские князья и кипчакские ханы совершили совместный поход на богатую Булгарию, который, впрочем, сложился неудачно.

В 1185 г. князь Игорь Северский пытался перенести военные действия на территорию противника и предпринял поход, который был отражен в таком памятнике древнерусской словесности, как «Слово о полку Игореве». Но кампания оказалась бесславной. Дружина Игоря была полностью разгромлена на р. Каяле. После чего война закончилась тем же, что и все предыдущие, не принеся никакой практической пользы ни одной из сторон.

Далее внимание кипчакских ханов было отвлечено совсем другими делами. В том же 1185 г., когда кипчаки и русские резали друг друга на Каяле, в Болгарии, находившейся под властью Византии, началось восстание против метрополии, которое возглавили два брата, кипчаки по происхождению – Федор и Асен. К весне 1186 г. им удалось освободить значительную часть страны, и Федор был коронован под именем Петра. Так началась история «Второго Болгарского царства». Однако летом того же года византийский император Исаак II Ангел (1185–1195) нанес поражение повстанцам. В результате Петр был вынужден признать свою зависимость от империи, но его брат не собирался сдаваться так просто и ушел за помощью к своим сородичам-кипчакам. Последние решили поддержать Асена, и уже осенью на Балканах появились отряды степной конницы. Это определило успех всего дела. Византийский император, потерпев поражение, в 1187 г. был вынужден признать независимость Болгарии.

В дальнейшем никак не желавший смириться с территориальными потерями Исаак пробовал продолжать свою политику по возвращению Болгарии в лоно империи, но, несмотря на некоторые локальные успехи, усилия были тщетны. Так в 1188 г., воспользовавшись уходом кипчаков в свои кочевья, Исаак вновь вторгся в Болгарию и сумел нанести поражение Петру. Болгарский царь оказался вынужден подписать очередной мирный договор и отдать в заложники своего младшего брата Ивана (Калояна). Но с Асеном, который также был венчан на царство и обладал большей властью, чем Петр, Исааку справиться никак не удавалось.

Летом 1190 г. Исаак осадил болгарскую столицу Тырново, но после двухмесячной осады в византийском войске вдруг распространились слухи о том, что на выручку Асену идут кипчаки. Поддавшись общей атмосфере паники, Исаак отдал приказ спешно отступать, и, как вскоре выяснилось, это было непредусмотрительным решением. Узрев такую картину, Асен бросился развивать успех и организовал засаду в одном из горных ущелий. Византийская армия была истреблена практически полностью, причем произошедшее скорее следует назвать побоищем, нежели сражением. Охране императора в чудовищной давке даже пришлось рубить своих же бойцов, чтобы организовать коридор для бегства Исааку.

Преемник Асена и Петра, их младший брат Иван (1197–1207), в продолжавшейся ожесточенной борьбе против Византии также решил прибегнуть к эффективной помощи кипчакских ханов. С их помощью в 1201 г. Иван полностью очистил от греков территорию Болгарии и уже стал помышлять о переходе в наступление на Константинополь.

Но все эти планы были сорваны. Болгарский царь потерял самую боеспособную часть своей армии – кипчаков. Оказалось, что пока кипчаки одерживали победы на Балканах в 1202 г., на беззащитные кипчакские кочевья решил совершить набег русский князь Роман Волынский. Естественно, что война с женщинами, детьми и стариками закончилась безоговорочной победой князя Романа. Византийский император Алексей III (а именно его дипломатическими усилиями был вызван этот набег) имел все основания быть довольным собой. Нападение Болгарии на Византию не состоялось. Русские же благодаря крайней непредусмотрительности Романа вызвали удар кипчаков на себя.

Вернувшись, полыхающие гневом кипчаки в январе 1204 г. овладели Киевом, устроив в нем страшный погром при деятельной поддержке князя Рюрика Ростиславича, который имел свои счеты с Романом. «Варвары опустошили домы, храм Десятинный, Софиийский, монастыри; умертвили старцев и недужных; оковали цепями молодых и здоровых; не щадили ни знаменитых людей, ни юных жен, ни священников, ни монахов», – с горечью будет описывать это событие Н.М. Карамзин шестьсот лет спустя. Не будем спорить, вероятно, кипчаки действительно допустили немало жестокостей при взятии древней столицы, но ведь главным виновником этого нападения был князь Роман, чего, кажется, до сих пор не могут понять современные российские историки.

В 1205 г. Рюрик предал кипчаков и перешел на сторону Романа Волынского, вместе с которым совершил набег на степняков. Впрочем, Роман Волынский вскоре погиб, а Рюрик вновь примирился со своими союзниками. Кипчакские ханы получили возможность вновь вернуться на Балканы.

К тому времени международная ситуация успела измениться коренным образом. Предводители «Четвертого крестового похода» (1202–1204) вместо трудноосуществимых планов по освобождению «гроба господня» решили нанести удар по ослабевшей Византии. 13 апреля 1204 г. крестоносцы взяли штурмом Константинополь. Византия пала. На ее месте возникла так называемая Латинская империя, правителем которой стал Балдуин Фландрский.

Болгарский царь Иван недолго оставался в хороших отношениях с новыми хозяевами Константинополя, поскольку крестоносцы собирались установить контроль над всеми землями, некогда принадлежавшими Византии. Осуществлению этих планов помешал заключенный между кипчаками и русскими мир.

Начавшаяся в 1205 г. латинско-болгарская война закончилась сокрушительным поражением крестоносцев под Адрианаполем. Тяжеловооруженные рыцари не сумели ничего противопоставить кипчакской тактике боя с ложными отступлениями и стремительными обходами противника по флангам. Сам император Балдуин был взят в плен на поле боя и посажен в тырновскую темницу, где через год скончался.

Что же касается русско-кипчакских отношений, то серьезных конфликтов между сторонами больше не было, и далее они действовали только в союзе. Дружеским отношениям способствовало и широкое распространение среди кипчаков православия, что снимало с повестки дня идеологические противоречия между двумя этносами. В 1217 г. кипчакско-русские войска совершили поход в Болгарию, помогая сыну покойного царя Асена Ивану занять отцовский престол. В 1218 г. кипчаки помогли русским князьям отбить Галицию у поляков и венгров. Около 1222 г. войска сельджукского султана Алаеддина Кейкубада вторглись в Крым и захватили Сугдей (Судак), находившийся под контролем кипчакских ханов. На помощь к кипчакам пришли русские, но объединенные силы были разгромлены сельджуками. После этого поражения кипчаки и русские плечом к плечу сразились с монголами на Калке, но об этом будет рассказано ниже. А сейчас вернемся к взаимоотношениям кипчаков и Хорезма в преддверии монгольского нашествия.

В 1200 г. после смерти Текеша новым правителем Хорезма стал его сын полукипчак Мухаммад. Главной угрозой для Хорезма Мухаммад считал каракитаев, которые продолжали контролировать территорию Мавераннахра. Поначалу обстоятельства способствовали амбициозным планам молодого хорезмшаха. Последний каракитайский гурхан Чжилугу (1169–1213) оказался не слишком компетентным государем и не сумел справиться с сепаратистскими настроениями своих наместников, превратившихся, по сути, в самостоятельных царьков. К тому же в 1198 г. каракитаи потерпели поражение в войне с гуридскими правителями. Коренное население также воспринимало Мухаммада как единоверца-мусульманина, который сможет положить конец долгому и унизительному чужеземному господству.

Все эти факторы позволили Мухаммаду в 1207 г. без особого сопротивления овладеть Бухарой. Помимо этого Мухаммад нанес поражение гуридам и овладел Балхом и Гератом. В 1209 г. в Ургенч прибыл каракитайский посол Туши, который в категоричной форме потребовал возобновления уплаты дани и вообще вел себя необычайно дерзко. Как передают источники, в ходе аудиенции Туши даже уселся на престол рядом с Мухаммадом. Такое поведение, разумеется, не могло остаться безнаказанным. И сам посол, и его сопровождающие были изрублены в куски, которые затем выбросили в Амударью. Война стала неизбежной.

Срочно мобилизовав все свои войска, в 1210 г. Мухаммад двинулся на каракитайского гурхана. Битва под Таразом не принесла победы ни одной из сторон, но каракитаи отступили, благодаря чему Мухаммад счел себя победителем. Жители Баласагуна, столицы каракитаев, как оказалось, тоже втайне симпатизировали хорезмшаху и, ожидая его скорого прихода, закрыли ворота перед гурханом, отказавшись впускать его в город.

Однако Мухаммад был отвлечен от продолжения кампании набегами кипчаков – бывших подданных Кадыр-буку-хана, которые, возможно, действовали по соглашению с каракитаями, и это обстоятельство сыграло злую шутку с баласагунцами. После шестнадцатидневного штурма разъяренные каракитаи овладели городом и устроили в нем грандиозное побоище, истребив только из знатных семей около семи тысяч человек. Количества же погибших простолюдинов никто и не считал.

Понятно, что террор в отношении своих подданных не прибавил популярности гурхану, чем не преминул воспользоваться его недавний вассал, предводитель найманов Кучлук. В свое время гурхан Чжилугу, нуждаясь в любой поддержке, хорошо встретил Кучлука, бежавшего в 1205 г. из Монголии под натиском Чингисхана, и даже женил его на своей дочери Кунику. «Моих племен много. Они рассеяны в пределах Эмиля, Каялыка, Бешбалыка. Если я получу разрешение я соберу их и с помощью этого племени (найманов) окажу помощь и поддержку гурхану», – обнадеживал Чжилугу беглый найманский царевич и, демонстрируя свою лояльность, даже перешел из христианства в буддизм. Но, освоившись на новой родине и получив представление о всей слабости гурхана, Кучлук перешел к активным действиям.

Смещения Чжилугу желали многие его подданные, разочарованные развалом некогда могучей державы. Еще в 1209 г. перестали подчиняться гурхану уйгуры, правитель которых идикут Барчук убил каракитайского наместника в Гаочане и тут же признал себя вассалом только набирающего силу Чингисхана. В 1211 г. примеру уйгуров последовал карлукский Арслан-хан, который также умертвил наместника и ушел под опеку Монгольского ханства. Точно также поступил и другой карлукский хан – правитель Алмалыка Вадзар. Некомпетентность Чжилугу стала очевидной.

Осенью 1211 г. в результате заговора находившийся на охоте гурхан был арестован, и вся полнота власти перешла к Кучлуку. Последний, впрочем, не стал проявлять кровожадности по отношению к своему тестю, который оставался формальным правителем каракитайского государства, и предоставил ему возможность умереть естественной смертью, что произошло в 1213 г.

Получив в свои руки всю полноту власти, Кучлук начал репрессии в отношении мусульман, которых считал истинными виновниками всех бед в государстве. Очевидно, что на это решение повлиял опыт событий 1210 г., который действительно позволял воспринимать мусульманское население как «пятую колонну». Приспешники Кучлука заставляли мусульман отрекаться от веры в пользу буддизма или христианства, а в случае непокорности грабили и убивали их. Помимо этого Кучлук предпринял поход на Алмалык, однако ввиду приближения монгольского войска под командованием одного из любимых полководцев Чингисхана Хубилая, был вынужден отступить.

В этой ситуации все благоприятствовало для наступления хорезмшаха Мухаммада на каракитаев, но ему было не до Кучлука. В 1212 г. против хорезмшаха подняли восстание жители Самарканда, доведенные до белого каления поведением кипчакского гарнизона. Причем активное участие в восстании принял вассал Мухаммада – представитель караханидской династии хан Осман. Практически все кипчаки были перебиты. Бушующая толпа просто разрывала степняков на куски. Самому Осману с большим трудом удалось сохранить жизнь своей жены – дочери Мухаммада.

Получив такие сведения о произошедшем восстании, Мухаммад сразу же двинулся к Самарканду. Город был взят, после чего были казнены около 10 тысяч человек, среди которых был и зять Мухаммада – Осман. Интересно, что последний был предан смерти по требованию своей жены, вероятно, не сумевшей простить мужу своего страха и унижения.

В 1216 г. против Мухаммада неожиданно восстал кипчакский Гаир-хан. О причинах мятежа можно только гадать, но вероятно, что степного хана не могло устроить усиление хорезмшаха, распространявшего свою власть на значительное количество кипчакских племен.

Противостоять Мухаммаду на равных Гаир-хан не мог, потому выбрал другую древнюю степную тактику и отступал на север, рассчитывая измотать противника. Но Мухаммад упрямо шел по пятам, когда вдруг неподалеку от р. Иргиз наткнулся на разоренные становища какого-то неведомого племени. Это были аулы меркитов, разгромленные сыном Чингисхана Джучи.

2. Монголы

Наступление XIII века в истории человечества не предвещало ничего необычного. Католическая Европа все так же вяло продолжала бороться с сельджуками, усиливался Хорезм, а в Дешт-и Кипчаке не кончалась междоусобная распря. В далеких от внимания средневековых историков степях Монголии также происходили ничем не примечательные на первый взгляд события. Но именно там зарождалась новая держава, которой суждено было стать гегемоном на политической карте мира.

Началось все с того, что в 80-х гг. XII века ханом небольшого монгольского улуса был избран некий человек по имени Тэмуджин, нареченный после этого титулом Чингисхан. Путь к престолу для него был нелегок: много бед пришлось познать Тэмуджину, но еще труднее было объединить Монголию, такую же раздробленную страну кочевников, как и Дешт-и Кипчак. Тем не менее, ему это удалось. В 1206 г. в ходе курултая на р. Онон Тэмуджин был избран первым всемонгольским ханом и получил почетное имя Чингисхан.

Оказалось, что амбиции Чингисхана не ограничиваются простым «собиранием монгольских земель». Уже в 1207 г. монгольский хан развязал войну против Тангутского государства, а сын Чингисхана Джучи привел к покорности кыргызов и ойратов. В следующем 1208 г. Чингисхан обрушился на своих старых противников – ранее откочевавших на Иртыш меркитов и их союзников-найманов. После этого меркиты бежали еще дальше на запад в кипчакские степи, а найманы, как уже сообщалось в первой главе, нашли убежище у каракитаев.

В 1209 г. власть Чингисхана добровольно признают уйгуры, а в 1211 г. – карлуки, доселе являвшиеся подданными каракитайского гурхана. В 1216 г. новый поход на меркитов по приказанию отца совершил Джучи. Такая враждебность по отношению к этому племени у Чингисхана зародилась с давних пор. Еще во времена далекой молодости меркиты, совершив набег на Чингисхана, увезли в плен его жену Борте, где она провела некоторое время. Вследствие этого злые языки утверждали, что Джучи не приходится Чингисхану родным сыном. Простив жену и признав сына, Чингисхан на всю жизнь возненавидел меркитов.

Джучи сумел нагнать меркитов, совершив поход в несколько тысяч километров по кипчакским степям вблизи р. Иргиз. Поскольку пленных монголы практически не брали, истребляя всех мужчин выше колеса телеги, меркиты оказали бешеное сопротивление, но были разгромлены. Однако на следующий день после тяжелого сражения уже уходившие на родину монголы неожиданно столкнулись с армией хорезмшаха Мухаммада. Джучи не имел от своего отца полномочий на осуществление внешнеполитической деятельности и потому оповестил Мухаммада о своих исключительно мирных намерениях. Но среднеазиатский властитель по неведомым причинам проявил агрессивность и атаковал монголов. Битва была упорной и не принесла перевеса ни одной из сторон. Ночью монголы отступили, оставив на месте своего лагеря разожженные огни. Таким образом, поле боя осталось за Мухаммадом, что по средневековым правилам признавалось победой.

Этому акту откровенной агрессии на нейтральной территории Чингисхан не стал придавать большого значения, поскольку основная часть монгольской армии была задействована в войне с чжурчжэнями. Более того, в 1218 году между среднеазиатским и монгольским государствами были установлены торговые и дипломатические отношения. Но в том же году правитель Отрара кипчак Гаир-хан, с которым к тому времени примирился Мухаммад, подверг грабежу большой монгольский караван.

О причинах этого поступка историки спорят до сих пор. Многие ученые предполагают, что монгольские купцы осуществляли разведывательную деятельность, и Гаир-хан был просто вынужден прекратить это безобразие самым решительным образом. Однако здесь необходимо заметить, что послы и купцы во все времена занимались сбором информации. Желающий может найти сколько угодно подтверждений этому и в новейшей истории. Тем более что Средняя Азия не являлась для монголов «землей незнаемой». Поскольку монголы торговлей не занимались, все купцы Чингисхана были отрарцами, сыгнакцами, самаркандцами и прочими «сартаульцами». Так что, всю необходимую информацию Чингисхан уже имел.

Остается неясным, являлось ли истребление купцов инициативой Гаир-хана или совершалось по указанию шаха Мухаммада. Кто-то из историков склонен винить во всех этих событиях кипчакскую военщину, которая действительно занимала в империи хорезмшахов привилегированное положение и отличалась своей необузданностью. Мухаммад зачастую ничего не мог поделать со своими строптивыми подданными, поскольку кипчаки пользовались покровительством своей соплеменницы – матери шаха, Тюркан-хатун. Как выразился Ан-Насави, кипчаки для хорезмшаха Мухаммада «…были вышивкой на его ножнах, покровом его достояния и распорядителями в его государстве».

Однако в Хорезме помимо кипчаков была еще одна сила, которая, вероятно, даже превосходила по своей влиятельности степных военачальников. Только эти люди не мозолили глаза средневековым хронистам, поскольку успеха они привыкли добиваться, не привлекая к себе внимания, ведь большие деньги не любят излишнего шума. Как нетрудно догадаться этой силой было купечество. Вот, к примеру, каким образом один из мусульманских авторов Истахри описывал население Хорезма: «Среди свойств его жителей – богатство и стремление проявить свое мужество. Они более всех жителей Хорасана рассеяны (по чужим местам) и более всех путешествуют».

Первоначальное возвышение хорезмского купечества было связано с тем, что в отличие от торговцев Самарканда или Бухары они были более связаны с кипчакской степью – главным животноводческим районом Центральной Азии. Впоследствии успешные походы Текеша и Мухаммада открыли для них небывалые до той поры возможности взять под свой контроль большую часть торговли на мусульманском Востоке, чем они, разумеется, не преминули воспользоваться. Вслед за богатством пришла и власть. Сам Мухаммад или тот же Гаир-хан даже не заметили, как превратились в послушных исполнителей воли всемогущих купцов. Хорезм стал классическим олигархическим государством.

Образование Монгольского государства изменило всю систему если не мирового, то по крайней мере азиатского рынка. Монголо-тангутская (1205–1210) и монголо-цзиньская (1211–1216) войны невероятным образом обогатили нищую степную страну. Вчерашние голодранцы-пастухи теперь щеголяли в соболиных шубах и шелковой китайской одежде, а любимое мясо ели с серебряных и золотых блюд. Едва ли не первыми об этом проведали купцы Мавераннахра и Туркестана. И поскольку с рынков родных городов они были безжалостно изгнаны хорезмийцами, большая часть этих полубанкротов на свой страх и риск двинулась в Монголию. Здесь они явно пришлись ко двору. Чингисхан отдал всю торговлю в руки этих купцов, которые шустро принялись за дело. Уже скоро на рынках Туркестана, Мавераннахра и Хорезма появились новые виды разнообразных товаров из далеких стран. Причем все продавалось по удивительно низким ценам, поскольку закуп осуществлялся не у производителей, а у грабителей. Экспорт же в Монголию не возмещал убытков, поскольку тамошний рынок был слишком мал, да и конкуренция на нем с китайскими товаропроизводителями являлась делом трудным и малоперспективным.

В послании, которое через купцов Чингисхан передал Мухаммаду, говорилось: «Купцы являются опорой страны. Это они привозят владыкам диковинки и драгоценности и нет нужды препятствовать им в этом. Я со своей стороны не намерен мешать нашим купцам торговать с вами. Надо, чтобы мы оба действовали совместно ради процветания наших краев. Поэтому мы приказали, чтобы отныне между всеми странами, на земле установился мир, чтобы купцы безбоязненно направлялись во все края».

Злополучный караван, разграбленный Гаир-ханом, состоял из 500 верблюдов, нагруженных драгоценностями, шелками и мехами. Учитывая, что товар не был каким-то ширпотребом, это был гигантский объем, все равно что 500 вагонов по меркам сегодняшнего дня. Причем за этим караваном должны были последовать другие. Видимо, у многих хорезмийских купцов от угрозы демпинга серьезно ухудшилось самочувствие. Необходимо было предпринимать что-то, способное кардинально остановить этот поток импорта, пусть даже это повлечет за собой войну. Купцы ведь ничего не смыслили в военном деле и полагали, что хорезмшаху, «тени Аллаха на земле» и «Второму Александру Македонскому», не будет стоить больших трудов справиться с каким-то степным дикарем. И не так уж важно кого именно убедили купцы отдать приказ истребить караван. Важно то, что именно экономика была причиной начавшейся в 1218 году войны между двумя империями. Среднеазиатские мусульмане стремились не допустить появления нового и сильного игрока на экономической карте мира.

Чингисхан мало смыслил в нюансах экономической теории и такого инцидента не ожидал, поскольку воевать с Хорезмом не собирался. «Сообщи мне, то что произошло – случилось ли по твоему желанию? Если это случилось не по твоей воле, тогда мы требуем кровь убитых и твоего наместника в Отраре, которого надобно доставить к нам в самом жалком виде, униженным и обесчещенным. Но если это сделано по твоей воле, тогда ответственность несешь ты, ибо я не исповедую твою религию и не одобряю твоих действий. Ты принадлежишь к религии ислама, а ведь купцы эти тоже были твоей религии. Тогда как же расценивать этот приказ, который ты отдал», – говорилось в послании Чингисхана, которое его послы доставили в Хорезм.

Как можно убедиться, требования были достаточно корректны, и монгольский хан еще оставлял пути для заключения мира. Наследник Мухаммада Джелал-ад-дин рекомендовал отцу выдать Гаир-хана. Но с монгольскими послами, отправленными для выяснения подробностей инцидента, обошлись самым неласковым образом. По приказу хорезмшаха, монгольский посол Ибн Кафраджени Богра был предан смерти, а другим двум сопровождающим были отрезаны бороды, что на мусульманском Востоке являлось одним из позорящих видов наказания.

Разумеется, что после всех этих провокаций Чингисхан был просто вынужден начать войну, и удивляет тот факт, что огромное количество историков полагает, что фактическими инициаторами обострения отношений между двумя государствами были монголы. В исторической науке бытует устойчивое мнение, что если бы хорезмшах не дал никаких предлогов, Чингисхан все равно бы начал войну. В. Бартольд считал: «Конечно, нашествие монголов на владения хорезмшаха совершилось бы, может быть, несколько позже и без этого повода». Такого же мнения придерживается и Т. Султанов, который пишет: «Война между Чингиз-ханом и султаном Мухаммадом действительно была неизбежной и причиной тому был не поступок хорезмшаха или его отрарского вассала Йиналчука. Для крупных скотоводческих хозяйств необходимы обширные пастбища, и стремление кочевой знати приобрести новые пастбища неизбежно порождало завоевательные войны». Высказывая такие мысли, историки, видимо, забывают о старой истине, что история не терпит сослагательного наклонения. Что же касается утверждения Т. Султанова о том, что монголы стремились расширить свои кочевья за счет государства хорезмшахов, то оно не подтверждается никакими фактами. Если бы монголам нужны были дополнительные пастбища, наверное, их внимание привлек бы в первую очередь Дешт-и Кипчак. Однако даже после завоевания территории современного Казахстана лишь мизерное число монголов переселилось на постоянное жительство в кипчакские степи.

«Странно, что Чингис-хан простил хорезмшаху стычку (войну!) с отрядом Чжочи, где только убитых со стороны султана было 20 тыс., значит, речь шла и о тысячах жизней монгольских воинов, и столь огромное значение придал инциденту в Отраре», – пишет Е. Кычанов в книге «Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир». Только непонятно, что же тут странного? Битва на Иргизе была честным и открытым вооруженным столкновением сторон, в то время как истребление беззащитных купцов попирало все негласные нормы международного права того времени.

По этой причине Чингисхан стал спешно готовиться к войне. Первым делом необходимо было нейтрализовать старого врага Кучлука, который в любой момент мог ударить в спину. Это дело Чингисхан поручил своему полководцу Джэбэ.

Задание оказалось не слишком трудным. Как выяснилось, монголы располагали полной информацией о внутренней политике Кучлука. Джэбэ стоило только огласить позицию чрезвычайно веротерпимого Чингисхана о том, «чтобы каждый человек придерживался своей веры и хранил бы в религии путь своих предков», как мусульмане сразу же стали скопом переходить на сторону завоевателей. Кучлук бежал в Бадахшан, где был схвачен и убит. После этого дорога на державу Хорезмшахов была открыта.

Монголы выступили в поход с берегов Иртыша в сентябре 1219 г. Впрочем, уже на тот момент армия Чингисхана состояла не только из монголов. В ее состав также влились карлуки и уйгуры. Существует различные мнения о численности войск Чингисхана. Разные исследователи называют разные цифры, которые колеблются от 120 до 200 тысяч человек. В любом случае (и с этим согласны практически все историки) монгольская армия серьезно уступала в численности войскам Мухаммада, который под лозунгом джихада мог бы мобилизовать до 400 тысяч бойцов.

В связи с этим в исторической литературе давно упрочилась манера изображать шаха Мухаммада как слабовольного, глупого и трусливого правителя. В доказательство обычно приводится ход военной кампании 1219–1221 гг. Дело в том, что Мухаммад не внял советам многих своих придворных, в числе которых был его наследник Джелал-ад-дин, и не пошел на генеральное сражение, предпочтя позиционную войну. В городах и крепостях были существенно усилены гарнизоны, которые получили задание обороняться самостоятельно. Исходя из этого, современные историки, которые знают, чем все в конечном счете закончилось, нелестно отзываются о военных и политических способностях мусульманского государя.