Текст книги "Величайшая подводная битва. «Волчьи стаи» в бою"

Глава 2
ВОЗРОЖДЕНИЕ ПОДВОДНЫХ СИЛ КРИГСМАРИНЕ

По условиям Версальского мира 1919 года Германии, потерпевшей поражение в Первой мировой войне, запрещалось иметь подводные лодки. Однако, несмотря на ограничения Версальского договора, немцы, осознавшие мощь этого вида морских вооружений, накопившие огромный опыт их боевого применения и строительства, не прекратили заниматься проектированием субмарин.

Уже в начале 1920 года, в обход всех запретов, германские судостроительные фирмы «Германия-Верфт» и «Вулкан-Верфт» продали в Японию проектную документацию подлодок U-142 и U-117. В Стране восходящего солнца под руководством немецких конструкторов японцы построили две новые субмарины, в испытаниях которых приняли участие бывшие офицеры-подводники кайзеровского флота.

Летом 1922 года в Гааге, в нейтральной Голландии, судостроительные фирмы «Вулкан» из Штеттина, «Германия» из Киля и «Везер» из Бремена открыли некое конструкторское бюро. Зарегистрировано оно было под названием «Голландское предприятие – инженерная контора по судостроению». Возглавил бюро в составе 30–40 сотрудников профессор Ганс Техель – главный конструктор германских подводных лодок периода Первой мировой войны. Финансировали «контору» из секретного фонда рейхсвера, а также известный как «пушечный король» Густав Крупп фон Болен-унд-Гольдбах.

Фирма объявила о том, что берет на себя разработку проектов подводных лодок и технический надзор за их строительством. Были сделаны предложения ряду государств, при этом немцы назначали более низкую цену на свою продукцию, чем их конкуренты – проектные и кораблестроительные предприятия Италии и Франции.

Основой предлагаемых проектов послужили наиболее совершенные подводные корабли кайзеровского флота – лодки типа UB III. Заказчики хоть и не сразу, но нашлись. В конце 1920-х годов к услугам гаагской фирмы обратились ВМС Финляндии. Финны хотели иметь скоростную, маневренную подводную лодку среднего водоизмещения, в 1930–1931 годах их флот пополнился тремя субмаринами типа «Ветехинен».

В 1927 году состоялось подписание контракта на проектирование подводной лодки для ВМС Испании. Лодку, получившую обозначение Е-1, заложили на верфи в Кадисе по доставленной из Гааги документации в 1930 году. Однако случившаяся весной 1931 года в Испании буржуазно-демократическая революция и разразившийся глубокий кризис поставили под вопрос возможность приобретения субмарины испанцами. Чтобы найти нового покупателя, строительство Е-1 широко разрекламировали, для ознакомления с кораблем в Испанию пригласили специалистов из многих стран. В конце концов лодку приобрела Турция, где она получила название «Гюр». Испытание турецкой субмарины, как и финских лодок, проводили немецкие офицеры, «замаскировавшиеся» под инженеров.

Проектом заинтересовалось и командование советского ВМФ. В 1932–1933 годах в Испанию были откомандированы ведущие специалисты в области советского подводного кораблестроения. Е-1 произвела на них хорошее впечатление, и в 1933 году между «Союзверфью» и фирмой «Дешимаг» – совладельцем «Голландского предприятия» был заключен договор о разработке подводной лодки для СССР. Немецкий проект был частично переработан советскими инженерами и реализован в серии удачных подводных лодок типа «С» – «средняя».

Строило гаагское бюро и подводные лодки малого водоизмещения. Так, для Финляндии оно разработало и построило субмарину прибрежного действия «Весикко».

В результате деятельности «Голландского предприятия» немцы получили бесценный опыт для создания отвечающих требованиям своего времени субмарин. Он обобщался в отделе экспериментального судостроения рейхсмарине и в начавшей работать еще в 1920-х годах в Берлине фирме с ничего не значащим названием «Инженерное бюро по экономике», на деле являвшейся конструкторским бюро подводного кораблестроения. Возглавлял его инженер Фридрих Шеффер, впоследствии один из ведущих немецких конструкторов подлодок. А в 1934 году Крупп создал на верфи «Дешимаг» в Бремене филиал «Голландского предприятия», и туда «потянулись» из-за границы многие немецкие конструкторы и инженеры.

В обстановке строжайшей секретности, на основе спроектированных для Финляндии, Испании, СССР подводных лодок, немцы разработали проекты подводных кораблей для собственного флота: финские и испанская субмарины легли в основу типов IIА (прибрежного действия) и VII, советская «С» подозрительно напоминала типа IА, ставшую прототипом для океанской лодки типа IX.

16 марта 1935 года Гитлер в одностороннем порядке денонсировал Версальский договор и объявил о военном суверенитете Германии. Державы-победительницы в Первой мировой войне никаких реальных мер по противодействию этому не приняли. Дальше – больше: 18 июня 1935 года было подписано англо-германское военно-морское соглашение. Согласно договору Германия получила право строить надводный флот равный 35 процентам водоизмещения английского флота. Относительно подводных лодок, то их водоизмещение должно было составить 45 процентов от водоизмещения английского подводного флота.

Что произошло с политическим руководством «нации мореплавателей»? Оно забыло о роли, которую играли морские коммуникации, связывающие их остров с колониями? В чем причина такой уступчивости англичан?

Заигрывание Великобритании, а позже и Франции с потенциальным противником вскоре превратилось в политику «умиротворения» агрессора и имело главной целью направить гитлеровскую агрессию на восток и «столкнуть лбами» Германию и СССР. Апогеем этой политики стал Мюнхенский сговор 1938 года «западных демократий» с Гитлером, решивший участь Чехословакии. Вернувшийся из Мюнхена британский премьер-министр Чемберлен заявил тогда нации: «Я привез вам мир!» А менее чем через год германские войска вторглись в Польшу, и началась Вторая мировая война…

Получив официальное «добро» на создание подводного флота, немцы уже к осени 1935 года имели 11 подводных лодок типа II. Эти удачные, простые по конструкции субмарины водоизмещением 250/300 т, со скоростью 13/8 узлов[2]2
  В числителе указаны надводные, в знаменателе подводные данные.


[Закрыть], имевшие дальность плавания экономическим ходом 1050/35 миль, были вооружены тремя 533-мм торпедными аппаратами и 20-мм автоматической зенитной пушкой.

Однако субмарины типа II, пригодные лишь для прибрежных действий, не удовлетворяли командование флота ни боевой мощью, ни скоростью, ни дальностью плавания. Немцам нужны были корабли, способные действовать на океанских морских путях. И летом 1935 года на верфи «Везер» в Бремене они заложили две лодки типа IА, водоизмещением 862/983 т, со скоростью хода 17/8 узлов, дальностью плавания 6700/80 миль, вооруженные четырьмя носовыми и двумя кормовыми торпедными аппаратами с боезапасом 14 торпед, одним 105-мм орудием и одним 20-мм зенитным автоматом. Экипаж составлял 43 человека. Лодки получили тактические номера U-25 и U-26. Увы, они оказались неудачными: при срочном погружении возникал опасный дифферент на нос, неудовлетворительной была и маневренность под водой. Дальнейшее строительство лодок типа I прекратили. Обе субмарины погибли летом 1940 года в ходе боевых действий. И лишь к 1939 году на их основе разработали более совершенную океанскую подлодку типа IX водоизмещением 1032–1610/1153-1800 т, со скоростью хода 16–19/7 узлов, дальностью плавания 8100/63 мили, с экипажем 48–57 человек, вооруженную аналогично лодке типа I.

«У-боты» II серии Дёниц изначально хотел использовать как учебные, но из-за нехватки подлодок большая их часть приняла участие в боевых действиях

«Рабочими же лошадками» подводного флота Германии в годы Второй мировой войны стали субмарины типа VII нескольких модификаций. Их было построено более 700 единиц, и «семерка» стала рекордсменом – никогда более подлодки одного типа не строились в таком количестве.

В реальную же силу германского флота субмарины превратились во многом благодаря деятельности Карла Дёница, назначенного летом 1935 года командующим флотилией подводных лодок.

Дёниц родился в 1891 году в семье инженера-оптика. На флоте – с 1910 года. После обучения в военно-морской академии в г. Мервин он служил вахтенным офицером на легком крейсере «Бреслау», на нем же в 1914 году принял боевое крещение. В 1916 году Дёниц перешел в подводный флот и вскоре стал «фанатиком» этого вида морских вооружений.

На субмарине U-29 под командованием подводного аса В.Фортсмана (34 потопленных судна общим водоизмещением 200 тыс. тонн) он участвовал в четырех боевых походах в качестве штурмана.

В 1917 году получил назначение на должность командира подлодки – минного заградителя U-25. Воевал на Средиземноморье, совершил два боевых похода, в которых выставил минные заграждения, и торпедировал пять судов противника. Атака конвоя, идущего на о. Мальта, утром 4 октября 1918 года стала последней для его корабля. При погружении лодка внезапно получила большой дифферент на нос и «провалилась» на глубину более 90 м (предельная глубина погружения U-25 составляла 60–70 м). Дёниц не растерялся, установил горизонтальные рули на всплытие и сумел поднять корабль на поверхность. Субмарину выбросило из воды… в самом центре вражеского конвоя; ведя артиллерийский огонь, к ней устремились эскадренные миноносцы охранения. Уйти же под воду было невозможно – при экстренном всплытии израсходовали весь запас сжатого воздуха. Лодка получила несколько попаданий, стала тонуть, Дёниц скомандовал: «Всем покинуть корабль!» Большинство экипажа удалось спасти, но подводники угодили в плен.

Из плена Дёниц вернулся в 1919 году. В отделе кадров штаба флота ему предложили продолжить службу в военно-морских силах. И хотя за годы войны Дёниц превратился в ярого сторонника подводных лодок, служить пришлось на надводных кораблях (командовал миноносцем, флотилией миноносцев), в Главном морском штабе в Берлине.

На корветен-капитана[3]3
  Звания соответствуют званиям капитана 3-го ранга, капитана 2-го ранга в российском флоте.


[Закрыть] К.Дёница обратил внимание главком ВМС Эрих Редер. Характеризуя Дёница, адмирал писал: «усердный, находчивый и честолюбивый офицер, профессионал высокой квалификации с самостоятельным мышлением и задатками лидера». Вскоре последовало производство в чин фрегаттен-капитана и назначение на должность командира легкого крейсера «Эмден» – одного из немногих боевых кораблей, построенных в «послеверсальской» Германии.

На «Эмдене» в 1935 году Дёниц совершил дальнее плавание в Индийский океан вокруг Африки. По возвращении в Вильгельмсхафен его ждал сюрприз. На борт крейсера прибыл гросс-адмирал Редер, который сообщил фрегаттен-капитану о решении назначить его на должность командующего подводными силами. Дёниц вспоминал: «Решение главнокомандующего было неожиданностью… Я был далеко не в восторге от нового назначения. Воспринял это назначение как перевод на запасный путь».

Впрочем, Дёниц являлся военным человеком до мозга костей. Фрегаттен-капитан имел семью: жену и трех детей, но жизнью его был военно-морской флот, и он с энтузиазмом взялся за порученное дело. Подводные силы германского флота в то время представляла всего одна 1-я флотилия «у-ботов»[4]4
  U-boot – широко распространенное в Германии сокращение от Unterseeboot – подводная лодка.


[Закрыть] «Веддиген»[5]5
  Названа в честь германского подводного аса Первой мировой войны Отто Веддигена, прославившегося потоплением 22 сентября 1914 года сразу трех английских броненосных крейсеров «Кресси», «Абукир» и «Хог». Погиб в марте 1915 года вместе с экипажем подлодки U-29, протараненной знаменитым линкором «Дредноут».


[Закрыть]. В состав флотилии первоначально входили 11 субмарин типа II, и Дёниц поставил перед собой и подчиненными задачу – привести лодки в полную боеготовность в течение полугода.

Командиры подлодок и другие офицеры отбирались в 1-ю флотилию очень тщательно. Экипажи комплектовались исключительно добровольцами.

В 1936 году 22-летний Эрих Топп служил на легком крейсере «Карлсруэ». Еще мальчишкой он читал рассказы о германских подводниках Первой мировой войны и мечтал стать моряком-подводником. Все решила личная встреча с Дёницем: «На учениях наш корабль был мишенью для подводных лодок. Они стреляли по нам учебными торпедами, а руководил всем Дёниц. Я предоставил ему свою каюту, и мы в конце концов разговорились. Он спросил меня, не хотел бы я вступить в ряды подводников, и я ответил, что с детства мечтал служить на подводной лодке, и тогда он сказал: «Посмотрим, может, что-нибудь и удастся сделать». В следующем году Топп подал рапорт в школу подводников. «Мечта сбылась!»– писал он, правда, первый визит на лодку слегка его отрезвил: «То было великое разочарование. Меня словно заживо замуровали. Конечно же, я знал, что места здесь будет мало, но не знал, что настолько. И потом этот запах и духота. Все это ужасно подавляло. Однако привык я довольно быстро и постепенно лодка стала моим домом».

Дёниц старался набирать таких же, как Топп, молодых и честолюбивых офицеров, готовых мириться с теснотой и неудобствами, потому что служба на подлодке им нравилась и обещала быструю карьеру. Одним из этих офицеров был Ганс Фердинанд Массман, поступивший служить на подводную лодку в 1938 году в возрасте 21 года, сразу же после окончания военно-морского училища: «Я был горд и удивлен тем, что меня сразу же взяли на курсы подводников. Ведь в отличие от большого корабля, крейсера или эсминца на подводной лодке можно было довольно быстро получить высокое звание».

Некоторых на подлодки привлекала особая атмосфера товарищества, взаимопонимания. Рихард Амштейн, например, пришедший на флот в 1930 году в возрасте 20 лет, вспоминал: «У меня друг служил на флоте. Вот он мне и сказал: «Знаешь, парень, а ведь ты можешь на мир посмотреть, побывать в разных странах. Главное, чтобы команда была небольшой. И тогда не будет никакого «стариковства», никакого казарменного режима».

В самом деле, особые взаимоотношения среди членов экипажа подводной лодки в какой-то степени были обусловлены спецификой службы на тесной субмарине: здесь все на виду со своими недостатками и достоинствами, здесь от профессионализма и хладнокровия одного может зависеть жизнь всех, здесь люди даже выглядят по-особенному: «После пятинедельного плавания трудно отличить офицера от рядового матроса: никто не брился, никто не носил положенной по уставу формы». На подобные вольности, нетипичные для любого рода германских вооруженных сил, Дёниц смотрел сквозь пальцы, тем более что они способствовали формированию у его подчиненных представления о принадлежности к избранным, элите Кригсмарине.

Подготовка подводников велась в учебном центре, созданном в Киле еще в октябре 1933 года: в целях конспирации он получил название «училища противолодочной обороны» (!).

Обучение будущих офицеров-подводников проходило в весьма суровой атмосфере и строилось на принципе «командует тот, кто умеет подчиняться». Физические и психологические нагрузки выдерживали не все, встречались и такие, кто подумывал о самоубийстве…

«Я хотел заразить команды подводных лодок энтузиазмом и верой в это оружие, – вспоминал Дёниц, – воспитать в них чувство постоянной боевой готовности. Успеха во время войны, если учитывать трудности, с которыми встречаются подводные лодки во время боя, можно достигнуть только при наличии высокого морального духа у членов экипажа лодок. Одного боевого мастерства недостаточно…

Я верил в боевую мощь подводной лодки и по-прежнему считал ее превосходным оружием нападения в военных действиях на море и самым лучшим носителем торпедного оружия».

Дёниц стремился проводить боевую подготовку в обстановке, максимально приближенной к боевой. Он резонно считал, что подводные лодки в мирное время должны действовать и добиваться желаемых результатов в условиях, напоминающих те, в которых они могут оказаться во время войны. «Подводные лодки должны были как можно дольше находиться в подводном и надводном плавании, – писал он в своих мемуарах, – причем в отдаленных морских районах и при любой погоде. Цель заключается, прежде всего, в том, чтобы приучить личный состав к длительному пребыванию на подводной лодке, «оморячить» его и научить тех или иных специалистов правильно обращаться с системами, механизмами и навигационными приборами.

Полугодовая учебная программа была разбита на ряд задач возрастающей сложности, которые заранее доводились до сведения экипажей подводных лодок. Особенно настойчиво добивались мы усвоения основных положений. Так, до того как в декабре 1935 года подводные лодки вышли на полигон для боевой торпедной стрельбы, каждая из них выполнила по 66 учебных атак в подводном и столько же в надводном положении.

…Я и флагманский механик флотилии были единственными офицерами новых подводных сил, имевшими боевой опыт. В октябре 1935 года мы начали с того, что переходили в море с одной подводной лодки на другую. Инженер-механик учил технической эксплуатации двигателей и технике управления лодкой при погружении, а я – атаке под перископом и в надводном положении. В любую погоду мы были в море и неустанно обучали подводников».

Ветеран-подводник Ганс Рудольф Резинг вспоминал о временах службы на 1-й флотилии «у-ботов»: «Он (Дёниц) лично нас тренировал. Сам организовывал учения, выходил с нами в море и следил за тем, как мы выполняем задания. По завершении определенного этапа обучения он собирал нас вместе, и тогда уже каждое действие обсуждалось в подробностях. Он интересовался нашим мнением. Происходил оживленный обмен идеями, и в итоге мы учились друг у друга».

К концу периода обучения были подведены итоги. Уровень подготовленности 1-й флотилии командование Кригсмарине признало высоким. Осенью 1936 года Дёница повысили в звании – он стал капитаном цур зее[6]6
  Капитан 1-го ранга.


[Закрыть] и его официально назначили «фюрером подводных лодок» – командующим подводными силами.

Сам он так оценил результаты своей деятельности в то время: «…Скоро моряки флотилии «Веддиген» стали энтузиастами подводных лодок. Неустанная боевая подготовка, осуществление принципа «в море – дома», выработка у команды сознания, что боевая подготовка имеет важное значение, что усердие поощряется, что мастерство подводников растет, все это воодушевляло личный состав. Я постоянно изучал своих подчиненных, это было моим правилом, и они тоже скоро хорошо узнали меня. Возникало взаимное доверие».

Для подводников Дёниц являлся не только грамотным и хладнокровным командиром, которому они обязаны своими успехами в овладении нового вида военно-морских вооружений. Подчиненные видели в нем «отца родного». Эрих Топп вспоминал: «У него была потрясающая харизма. И офицеры, и рядовой состав были им просто очарованы. Наращивание материальной базы подводного флота не имело для Дёница решающего значения, главным оставались люди. Его заботили даже самые скромные знаки внимания по отношению к нам, и когда экипажи сходили на берег в увольнение, им выдавались специальные посылки с продуктами для родственников. Дёниц лично беседовал не только с офицерами, но с матросами. И поверьте, он знал многих по именам». Так что прозвище «папаша Карл» немецкие подводники дали своему командующему не случайно.

Итак, к началу войны Германия располагала хоть и небольшим, но вполне боеспособным подводным флотом, с вышколенными экипажами, готовыми выполнять любой приказ командования. Известную роль играли и идеи национал-социализма, пустившие глубокие корни в подплаве Кригсмарине.

Поражение в Первой мировой войне вычеркнуло Германию из числа великих военно-морских держав. Однако после Версаля немцы продолжали считать Великобританию и Францию потенциальными противниками. В случае военного конфликта руководство рейхсмарине не могло даже и мысли допустить о возможности дать решающее морское сражение – в море просто нечего было вывести.

В 1925–1939 годах немцы построили 4 линкора, 3 «броненосца» – фактически тяжелых крейсера, 3 тяжелых крейсера, 6 легких крейсеров и около трех десятков эсминцев. Противостоять англо-французским ВМС: 22 линкорам, 8 авианосцам, 85 крейсерам и 189 эсминцам – германский флот не мог.

Когда в январе 1939 года Гитлер утвердил программу строительства мощного военно-морского флота – «план Z», приоритет наконец был отдан крупным надводным кораблям: линкорам, тяжелым и легким крейсерам, авианосцам. И хотя предполагалось построить 249 подводных лодок, политическое и военное руководство рейха по-прежнему полагало, что действия субмарин не смогут привести к решительному результату в борьбе с Великобританией.

Дёниц же считал, что высшее командование недооценивает роль подводных сил. Он неоднократно высказывался об этом в докладных записках и публикациях и, кроме того, упрямо стремился проводить в жизнь свои представления о тактике субмарин.

«Фюрер подводных лодок» исходил из опыта Первой мировой войны. Главные причины неудач в действиях германских подлодок он видел в том, что их использовали неверно – в одиночку, и особенно этот недостаток проявлялся в тот период, когда противник ввел систему конвоев. В воспоминаниях Дёниц писал: «После введения Англией системы конвоев эффективность действия подводных лодок резко упала. С появлением конвоев море опустело. Немецкие подводные лодки выходили в море поодиночке, обычно долгое время ничего не обнаруживали, а потом неожиданно натыкались на большие группы транспортов в 30–50 судов и более, следовавших в охранении большого числа военных кораблей различных классов. Подводная лодка атаковала конвой в одиночку. Если командир имел крепкие нервы, атаки повторялись в течение нескольких суток, пока он и его подчиненные не выдыхались окончательно. И даже если подводной лодке удавалось потопить несколько судов, число ее жертв составляло очень незначительный процент от всего состава конвоя. Конвой же, несмотря на эти атаки, продолжал следовать по назначению, и, как правило, в дальнейшем ни одна немецкая подводная лодка его не обнаруживала. Суда приходили в Англию, доставляя туда большие запасы продовольствия и сырья.

Следовательно, надо было сделать так, чтобы против крупных конвоев действовало возможно большее число подводных лодок».

Впервые мысль об атаке конвоев группами субмарин высказал, очевидно, фрегаттен-капитан Бауэр. Еще весной 1917 года он подал командованию рапорт с просьбой предоставить в его распоряжение первую же вступившую в строй океанскую подлодку, чтобы выйти в Атлантику и лично изучить возможность группового применения «у-ботов» против конвоев. Тогда предложению Бауэра не уделили должного внимания.

К разработке и совершенствованию групповой тактики подводных лодок, известной под названием тактики «волчьих стай», Дёниц приступил сразу после назначения командиром флотилии «Веддиген».

В ходе учений и маневров тактические приемы отрабатывались в самых разнообразных вариантах. Сначала для поиска и перехвата противника использовалась завеса подводных лодок. Обнаружившая конвой субмарина доносила о нем командованию, атаковала, а остальные подлодки шли ей на помощь. Такой метод, впрочем, мог дать успех лишь в том случае, если конвой имел меньшую, чем у подводных лодок, скорость. Для действий против быстроходных конвоев применялся эшелонированный в глубину боевой порядок. На предполагаемом пути следования противника развертывалась разведывательная завеса, за ней располагалась одна или несколько групп «у-ботов». Отрабатывалось и круговое расположение субмарин. В этом случае лодка, первой заметившая конвой, вошедший внутрь круга, сообщала о нем и продолжала поддерживать контакт, наводя другие лодки группы.

Учебные торпедные атаки проводились из надводного и подводного положений, но предпочтение Дёниц отдавал все же ночным торпедным атакам из надводного положения с близких дистанций (до 600 м). «Выстрел с близкой дистанции давал попадание наверняка, – писал он. – Даже если на атакуемом судне замечали след торпеды, оно не успевало уклониться». Кроме того, визуально обнаружить подводную лодку ночью в надводном положении было чрезвычайно трудно – над поверхностью воды возвышалась лишь низкая, захлестываемая волнами надстройка и небольшая ходовая рубка.

Дёниц вспоминал: «Впервые тактика действий подводных лодок в составе группы была применена на больших маневрах осенью 1937 года. Я как командующий подводными силами находился на плавучей базе подводных лодок в Киле и управлял по радио подводными лодками в Балтийском море. Им была поставлена задача найти в открытом море к северу от побережья Померании и Восточной Пруссии соединение кораблей и конвой «противника» и, сблизившись с ним, атаковать его. В ходе маневрирования наведение группы подводных лодок на «противника» увенчалось успехом».

Зимой 1938/39 года руководство подводных сил Кригсмарине провело командно-штабные игры, в ходе которых отрабатывались вопросы групповой тактики: занятия лодками исходных позиций, ведения поиска, наведения и атаки конвоя, а также управления действиями подводных лодок. При этом командование «противника» имело в своем распоряжении все пространство Атлантического океана и могло свободно определять маршруты следования конвоев.

На основании учений Дёницем был сделан вывод о том, что для успешной борьбы против торгового судоходства и блокады Британии Германии понадобится не менее 300 подводных лодок. Из них 100 должны находиться непосредственно в районах боевых действий, 100 – на переходах из баз в районы боевых действий и 100 – в базах, на ремонте, а экипажи – на отдыхе.

Подтверждение правильности своих выводов Дёниц нашел, проанализировав итоги учений, проведенных в мае 1939 года. На будущем театре военных действий – в Атлантике, к западу от Пиренейского полуострова и Бискайского залива, 20 германских подлодок опробовали групповую тактику, проведя нападение на «конвой» условного противника.

Между тем внешнеполитическая обстановка в Европе продолжала обостряться. После отклонения Польшей требования Германии о территориальных уступках[7]7
  Передача Гданьска и предоставление экстерриториальной автомобильной магистрали и железной дороги, которые связали бы Германию с Восточной Пруссией.


[Закрыть] руководство рейха развернуло активную подготовку к вторжению в Польшу. Гитлера не смутили заявления правительств Великобритании и Франции о предоставлении Польше гарантий безопасности. Он мало верил в возможность вступления этих стран в войну против Германии в ответ на нападение на Польшу. «Мы видели этих жалких червей в Мюнхене, – говорил Гитлер. – Они слишком трусливы, чтобы атаковать. Дальше блокады они не пройдут…»

Тем не менее становилось понятным, что в сложившихся условиях выполнение «плана Z» нереально. И Дёниц, считавший подводные лодки единственной силой, способной поставить Англию на колени, 28 августа 1939 г., отправил Главнокомандующему флотом очередную докладную записку. В ней «фюрер подводных лодок» констатировал, что в случае возникновения войны между Германией и Великобританией Кригсмарине, в том числе и подводные силы, не в состоянии выполнить главную задачу – сокрушить торговое судоходство противника. Он в который раз подчеркнул, что наиболее эффективным средством борьбы с британским военным и торговым флотом являются подводные лодки. Так как они не требуют столь длительных сроков постройки, как крупные надводные корабли, Дёниц предложил всеми возможными средствами, в том числе за счет свертывания строительства последних, довести численность подводных лодок «по крайней мере» до 300 единиц. Причем командующий подводными силами настаивал на строительстве субмарин VII серии как наиболее пригодных для действий в Атлантике. Он считал, что выгоднее иметь четыре лодки водоизмещением по 500 т, чем одну – водоизмещением 2000 т, поэтому предложил строить лодки серий VII и IX в соотношении 3:1.

Командующий флотом адмирал Бем решительно поддержал соображения, содержавшиеся в докладной записке Дёница. Разделял их в данный момент и гросс-адмирал Редер, отдавший с началом войны приказ прекратить строительство всех крупных кораблей, еще не спущенных на воду, отменить строительство подводных лодок, предусмотренных «планом Z», и ускорить строительство «у-ботов» тех типов и в таком количестве, которые требовал Дёниц.

Но время было упущено. Германия вступала в войну, имея всего 57 лодок, сведенных в семь боевых и одну учебную флотилию. Из них к 1 сентября в боеготовом состоянии находились 46 субмарин, и лишь 22 подводные лодки являлись пригодными для действий в Атлантике.

Союзникам просто повезло, что политическое руководство Германии и командование Кригсмарине долго не прислушивались к предложениям Дёница по количественному составу подводного флота.