Текст книги "Дилемма"

18
Друзья
19 октября, пятница

Ранган проснулся. Он лежал, свернувшись калачиком, на полу своей камеры. Ужин предателя, который ему дали после допроса, он съел, но от новой кровати без ремней отказался. Не заслужил комфорта.

Ему снились странные сны. Ильяна сражается с безликими силуэтами – играет с ними в «тяни-толкай». А потом умирает – в темноте, одна, в слезах. Ее сердце останавливается, и сознание затухает. Еще снились какие-то удивительные дети. Растерянные, запуганные.

Ранган кое-как сел. Тело затекло от долго сна на твердом полу. Бедро болело, левая нога почти отнялась. Он начал сонно растирать затекшую икру.

Ильяна. Наверное, она еще борется, не сдается. Вот уж кто никогда не предаст друзей. Она сильная, настоящий боец. А его сон просто означает, что ему стыдно – стыдно за свою слабость, трусость. Ильяна бы скорей рассталась с жизнью, чем предала свои убеждения.

Интересно, ей сообщили, что он раскололся? Может, теперь ее хотя бы прекратят пытать? Надо надеяться… Что она скажет, когда узнает? Станет ли его презирать? Возненавидит ли?

А Кейд? А Уотс? Они что подумают?

Ранган вспомнил свою жизнь – такую легкую, безоблачную. Богатые родители. Привлекательная внешность. Успех всегда давался ему легко – и в учебе, и в музыке. Золотой мальчик. Днем – гениальный ученый, ночью – модный диджей.

И женщины… О, как он любил женщин! И они отвечали ему взаимностью. Сколько их было в его жизни… Каждые выходные он уходил из клуба с новой девчонкой, иногда с двумя. Здесь, в камере, он множество раз онанировал, вспоминая их лица, тела, их выкрутасы в постели… Причем не просто вспоминал, а просматривал в нексусе записанные видеоролики – разумеется, снятые без разрешения самих девушек.

Какая легкая жизнь… Ранган Шанкари, международный плейбой.

Ну-ну.

Теперь-то он понял, как это все было глупо. Что хорошего он сделал людям? Всю жизнь он только брал – и ничего не давал взамен. Брал деньги у родителей. Брал девушек, даже не зная, как их зовут. Ему было совершенно плевать, кто они такие, – лишь бы были безбашенные и красивые.

Только одно его дело хоть чего-то стоило – нексус. И что же? Когда их вечеринку в Сан-Франциско накрыли, он попытался сбежать. Потом ему дали второй шанс – в этой вонючей камере. Уж теперь-то он мог продемонстрировать всем силу своих убеждений. Но нет. Стоило спецслужбам чуть-чуть затянуть гайки – и он раскололся как миленький.

Кому какая разница, что он подохнет в этой камере? Он так зациклился на собственной персоне, что мог вообще не появляться на свет – миру от него ни жарко ни холодно.

Жалкий никчемный придурок.

Черт!

Ранган с размаху ударил кулаком в пол и выругался от резкой боли.

И вдруг…

Вдруг он ощутил чье-то сознание.

Очень слабо. Юный разум, странный и какой-то неправильный, тянулся к нему из пустоты…

Бобби закрыл глаза и почувствовал у себя в голове новых друзей – Тима, Тайрона, Альфонсо, Педро, Джейсона, Хосе, Паркера и всех остальных. Они были такие же, как он, – аутисты. Однако главное, он чувствовал их по-настоящему. Они были настоящие.

Еще в этом здании работали взрослые, они приходили и устраивали ему всякие контрольные, но взрослых Бобби не чувствовал. Он знал почему: у них нет НЕКСУСА, а значит, они глупые и ни капельки не настоящие.

Хотя порой кого-нибудь из детей уводили подальше, Бобби и все остальные по-прежнему их чувствовали, даже на расстоянии. Например, один раз Ника увели и дали ему контрольную по математике и английскому, и Ник стал выполнять задания. Некоторых ответов он не знал, но все равно отвечал правильно, потому что у него в голове были его друзья, которые знали ответы.

А потом Ника увели еще дальше, так что он совсем ПРОПАЛ из головы Бобби, и Бобби ужасно испугался, что Нику сделают БОЛЬНО или что его УБЬЮТ. А потом Ник вернулся и сказал, что все было хорошо, он просто писал какие-то специальные контрольные. Бобби успокоился.

На следующий день увели самого Бобби. Сперва ему давали тесты по математике, английскому и естествознанию, а еще всякие игры и головоломки, а потом его заперли в специальной комнате, где он СОВСЕМ НЕ ЧУВСТВОВАЛ ДРУЗЕЙ, и он опять забоялся. Но ведь Ник вернулся, и Тим сказал, что все остальные мальчики раньше тоже возвращались, значит, и он вернется.

На Бобби надели какую-то шапку и дали ему тест по испанскому – наверное, по испанскому, потому что испанского он не знал, просто догадался. Тест он написал очень плохо, но он же не виноват, что ему дают контрольные по незнакомым предметам, да ведь?

Потом его отвели обратно, и он очень радовался, что снова чувствует друзей. Он показал им <КОМНАТУ> и <ТЕСТ> и <ШАПКУ> и <ИСПАНСКИЙ>, и очень-очень радовался, что у него есть такие понимающие и умные друзья. Вот бы они были всегда!

Ночью ему приснилось, как будто он – Педро, или Альфонсо, или Хосе, а на следующий день его снова повели в ту комнату и снова дали тот же тест, только на этот раз он ЗНАЛ ВСЕ ОТВЕТЫ и даже ответы на новые вопросы, которых вчера не задавали.

Бобби понял, что узнал испанский от Педро, или Альфонсо, или Хосе, потому что у них тоже был нексус.

Ночью, после отбоя, он лег в постель, закрыл глаза и почувствовал какого-то человека, очень грустного и одинокого. Этот человек был не такой, как его друзья, скорее как папа. Взрослый. Бобби вышел на связь с этим грустным далеким человеком и поздоровался.

19
Долгие прощания
Середина октября

Остаток пути до дома Сэм и Джейк спорили.

– Но от меня есть польза! – говорила она. – Я знаю этих детей, я люблю их! И они меня любят!

– Конечно, Суни, – ответил Джейк. – Я им все это рассказал. Думаешь, я сам не хочу, чтобы тебя взяли? Руководство фонда осторожничает. У них уже были… инциденты.

– Надо что-то придумать.

– Надеюсь, я смогу их уговорить, только потребуется время.

– А мне что делать? Молча сидеть и ждать? Страдать от неопределенности?

– Ты же знаешь, как я хочу быть с тобой.

– Нет, – отрезала Сэм. – Не знаю.

– Потому что сидишь, как в танке! – взорвался Джейк. – Откройся – и все узнаешь.

Сэм чуть его не оттолкнула:

– Пошел ты!.. Должен быть другой способ!

Джейк перевел дух.

– Суни, надо подумать о детях. О том, что лучше для них.

– Лучше разлучить их с любимыми?

– Господи, Суни, да хватит думать только о себе!

– А как же Кхун Мэй? Она ведь тут главная.

Джейк вздохнул:

– Кхун Мэй уже согласилась.

– Ты спросил ее первой?! – воскликнула Сэм.

– Да, – ответил Джейк. – Потому что знал, как ты отреагируешь.

К дому подъехали на рассвете. Стояла полная тишина. Они коротко обсудили историю, которую расскажут детям, натянули улыбки и принялись усердно транслировать в мир радостные и счастливые мысли.

Но дети, конечно, сразу все поняли.

Сэм еще несколько дней умоляла Джейка и Кхун Мэй придумать другой способ, затем стала придумывать его сама.

Она могла попросить деньги на приют у Ананды.

Или вернуться на Пхукет и принять предложение Ло Пранга.

Или открыть благотворительный фонд, собрать средства для приюта.

Или продать образцы своих клеток и генных модификаций четвертого уровня на черном рынке.

Все эти идеи Сэм забраковала.

За Анандой наверняка пристально наблюдает УПВР.

Благотворительность – не ее конек, она ничего в этом не понимает.

Частые победы в схватках для Ло Пранга привлекут к ней лишнее внимание, в том числе УПВР. Да и неизвестно, как далеко захочет пойти Ло Пранг. Очень скоро он попросит ее бить людей за пределами ринга.

А если продать гены… С их помощью будут убивать, это точно. Убивать людей вроде нее, которые пытаются защищать свою страну. Нет, у нее еще есть совесть. Она не пойдет на такое даже ради приюта.

Значит, выхода нет.

На вторую ночь она проснулась в ужасе: ей казалось, что в приют ворвались люди в масках. Они хотели забрать ее, забрать Джейка, отнять у них детей.

Кошмар!

Страшный сон не отпускал еще долго. Сэм с трудом разлепила глаза и посмотрела на дверь. Там стояли люди в масках, плохие люди.

Нет, никого нет.

Это был не ее кошмар, а кошмар детей. Он захлестнул ее с головой, парализовал, пригвоздил к кровати. Она лежала, не в силах пошевелиться.

А ну встань! заорала на себя Сэм. Наконец кошмар рассеялся.

Она с трудом встала с кровати. Перед глазами все плыло, комната вертелась, в углах чернели тени злодеев, пришедших разлучить ее с детьми. Сэм потеряла равновесие, припала к стене, усилием воли развеяла страшные видения. Открыла дверь и пошла по коридору этого жуткого сумасшедшего дома: из всех углов к ней тянулись страшные черные лапы. Наконец Сэм добралась до комнаты девочек. Джейк был уже там, будил детей и прижимал к себе заплаканную Сараи.

Сэм поспешила дальше, в комнату мальчиков – чтобы разбудить их, успокоить, согреть любовью.

Дети просыпались, и оживший кошмар понемногу отступал. Сэм и Джейк собрали всех детей в одной комнате, чтобы они увидели друг друга, и по очереди обнимали их, гладили по головам.

Сэм судорожно прижимала к себе Кита и излучала любовь, уверенность и ласковые мысли. В голове у нее прояснялось.

Джейк умоляюще поглядел на нее.

Сэм ничего не сказала.

На третью ночь – с тех пор как на Джейка напали, она не приглашала его к себе и спала одна – Сэм взяла планшет и начала искать информацию о фонде «Майра».

Фонд основал миллиардер Шива Прасад, сколотивший состояние на биотехнологиях. Легенда гласила, что Шива был выходцем из самых бедных районов города, сиротой, dalit – «неприкасаемым». Со временем он превратился в одного из ведущих игроков на рынке биотехнологий, жестокого и неумолимого магната, но потом вдруг изменился, подался в филантропы – что не редкость среди богатеев, которых кризис среднего возраста вынудил задуматься о вечном.

Сэм читала дальше. Фонд «Майра» внедрял программы по борьбе с нищетой в Индии, Азии и Африке, стараясь обеспечить питанием, вакцинами и образованием жителей Индии, Пакистана, Бангладеша, Бирмы, Камбоджи, Лаоса, Нигерии, Кении и множества других стран. Фонд поддерживал разработки генетически модифицированных сельскохозяйственных культур – высокоурожайных и высокопитательных, – а также содержал сеть экспериментальных, необычайно эффективных детских приютов в Индии и Азии.

В Сети нашлась и куда менее приятная информация. Сэм прочитала слухи о жестоком убийстве эритрейского военачальника, который совершил вооруженный налет на поезд с провизией, предназначавшейся для борьбы с голодом в его стране. Вора нашли распятым на кресте. Он умер от жестоких пыток, а рядом на кольях висели головы его ближайших соратников. Больше поезда с провизией никто не грабил.

Коррумпированный лаосский правитель, который подменил поставленные фондом лекарства пустышками, а настоящие препараты продал на черном рынке, повесился в собственной гостиной.

Еще была история про криминальную группировку в Бирме: бандиты похитили и несколько дней насиловали трех работниц «Майры». Всех преступников нашли мертвыми, связанными по рукам и ногам. Они умерли от внутреннего кровотечения в результате изнасилования тупым предметом.

Хотя официальных обвинений «Майре» не выдвигалось, многие считали, что именно руководство фонда так жестоко расправляется с бандитами.

Еще Сэм нашла статью о происшествии, которое помнила и сама. Приют для неприкасаемых сирот в Бихаре, Северная Индия. Среди местных ходили слухи, что в приюте проводят незаконные эксперименты: детей превращают в солдат со сверхъестественными, магическими способностями. Обстановка накалялась. Однажды ночью деревенские жители закрыли ворота приюта снаружи и подожгли здание. Приют сгорел дотла вместе с тридцатью пятью детьми и несколькими сотрудниками.

Сэм невольно содрогнулась. Она вспомнила собственное детство, подозрения жителей Маэ-Донга, брошенную в окно бутылку, нападение на Джейка.

После происшествия был суд, но судья снял с поджигателей обвинения в убийстве.

Неделю спустя преступников, судью и прокурора распяли на крестах и сожгли заживо неподалеку от деревни.

Сэм выключила планшет и несколько минут молча лежала в темноте. Может ли нечто подобное случиться и здесь? Деревенские жители настроены очень агрессивно – когда их терпение закончится? Стоит ли винить фонд «Майра» за осторожность и нежелание принимать в свои ряды человека с улицы?

И если бы что-то такое случилось… если бы кто-то причинил боль ее любимым детям… разве она обошлась бы с преступниками менее сурово?

Сэм вздохнула. Какая же она эгоистка! План Джейка не понравился ей лишь потому, что ее хотели оставить за бортом. Нужно довериться Джейку. Он в самом деле хочет детям только добра и действует в их интересах. Со временем он найдет способ взять ее на работу.

Утром она поговорила с Джейком и Кхун Мэй. Сказала, что они правы, и извинилась за свою неадекватную реакцию. Джейк настороженно принял ее извинения.

А потом Сэм просто стала получать удовольствие от общения с детьми, смаковать последние деньки.

Какое это было славное время! Сэм скачала обновления для нексуса, установила музыкальную игру, и в последний день они все вместе – девять детей, Сэм и Джейк – бегали по траве, ловя переливающиеся ноты, рассыпая в воздухе радужные аккорды и творя друг для друга беспорядочную великолепную музыку. Сараи свистела, Мали играла на флейте, а Кит отбивал ритм палкой на доске, и в воздух взлетали новые ноты. Маленький Арун бегал за ними, ловил, прижимал к себе и отпускал, вновь рождая звуки.

Потом они помогли детям собрать нехитрые пожитки и улечься. Сэм положила спящего Аруна в кроватку, подоткнула одеяло Киту, который всегда спал с любимым пандой, подержала за руку Сараи, убрала волосы с ее лба и поцеловала. Пообещала как можно скорее приехать к своей сестричке.

– Я тебя люблю, – сказала Сараи.

– И я тебя. – Сэм улыбнулась и пожелала ей спокойной ночи. – Увидимся в сновидениях.

Она вышла из комнаты. В коридоре ее поджидал Джейк. Впервые за неделю она пригласила его к себе.

– Меня зовут Сэм, – прошептала она в перерыве между поцелуями. – Зови меня Сэм.

И она совсем чуть-чуть ему открылась: позволила ощутить свое наслаждение, свою нежность и веру в то, что рано или поздно Джейк найдет способ быть вместе с ней.

Позже, когда они лежали в кровати, крепко обнявшись, она показала ему свое детство, затем сестру, тот жуткий вирус и пожар в Юкка-гроув. Джейк обнял ее, излучая покой, утешение и смирение.

Пока этого достаточно, решила Сэм. Все остальное покажу потом, когда мы снова будем вместе.

Они уснули в обнимку. А утром приехали люди из фонда «Майра».

20
Заточение
19 октября, пятница

– На помощь! На помощь!

Чен барабанил в двери лифта до тех пор, пока не разбил кулаки в кровь и не потерял голос.

Бесполезно. Он находился глубоко под землей, в сотнях метров от поверхности. На табло по-прежнему горела надпись «ЗДАНИЕ ОЦЕПЛЕНО» – единственный источник света в огромном темном лифте.

Что происходит? Это не просто механическая поломка. Надпись на табло означает, что стряслась какая-то беда. Неужели его покойная жена попыталась вырваться на свободу? Мог ли он каким-то образом этому поспособствовать? Чен похлопал себя по одежде: может, на нем спрятано какое-то устройство? Она умудрилась что-то ему подсунуть?

Нет, есть объяснение попроще. Противники прогресса одержали верх. Многолетняя патовая ситуация между сторонниками либерализма и гласности – gong kāi huà – и их противниками, любителями закручивать гайки, наконец разрешилась. Представить это было несложно. Либералы из Политбюро внезапно заболевают, уходят в отставку и навсегда уезжают жить в глушь. А то и хуже: их душат прямо во сне. Возможно, взрываются бомбы – из тех, что убили его жену и чуть не погубили его самого…

Чен вздрагивает от непрошеных воспоминаний.

Итак, самодуры решили закончить начатое десять лет назад: они засушивают последние плоды эпохи бурного цветения, прекращают эксперименты по созданию постчеловека и окончательно лишают жизни его жену, как уже не раз пытались, – а заодно и его самого.

Быть может, в этот самый момент плавится радиоизотопный генератор? Убьет ли Чена радиация? Или он останется цел и невредим – подыхать от голода или жажды?

Есть ли у него хоть малейший шанс на спасение? Чен посмотрел на потолок лифта и не увидел никакого люка. Даже если люк есть, сможет ли он открыть его и подняться на поверхность? Открыть запертую дверь лифта и каким-то образом прошмыгнуть мимо вооруженных охранников, которым велели никого не выпускать? Сможет ли его водитель-клон Баи перебить охрану и спасти его? Даже если сможет – дальше-то что? Побег в Индию? Ха!

Чен Панг отошел к задней стене лифта и сполз по ней на пол. Надежды нет. Он знал, что когда-нибудь этот день наступит. Знал после покушения в лимузине, внезапно положившего конец эпохе gong kāi huà. Ни он, ни Су-Йонг Шу не должны были прожить так долго. Их дни давно сочтены. Почему-то он об этом забыл.

Они оба обречены с того момента, как Фан Лю отвел его в сторонку и шепнул на ухо, что садиться в тот лимузин не стоит. Тед Прат-Нунг ничего не понимал, разумеется. Он поверил, что машину подорвали люди из ЦРУ, а вовсе не китайское правительство. Именно Прат-Нунг настоял на срочной загрузке сознания Шу. У Чена не осталось выбора. Прат-Нунг был опасен и безумно любил жену Чена. Правду ему сообщать было никак нельзя. Да и эксперимент все равно не мог увенчаться успехом. Маленький спектакль никому не повредит, так ведь?

А потом, когда эксперимент все же привел к успеху… когда Су-Йонг Шу очнулась в созданном им квантовом кластере, живая, чувствующая… он почему-то забыл о смертном приговоре. Он позволил себе роскошь надежды – на победу прогрессивных политиков, на возвращение gong kāi huà или хотя бы на то, что удастся в очередной раз выехать на талантах жены к славе и богатству.

Не удастся. Следовало понять раньше. В тот роковой вечер в Бангкоке Тед Прат-Нунг пал жертвой американцев. Су-Йонг Шу спятила и скоро погибнет окончательно. Он – последний из триады, последний из команды ученых, которые превратили обыкновенную – пусть и гениальную – женщину в первого настоящего постчеловека. Ясно как день: закручиватели гаек решили закончить начатое. Убить и его.

Чен Панг уронил голову на грудь и стал ждать смерти.

Очнулся он от резкого толчка – сам не заметил, как уснул. Что-то загрохотало, и лифт наконец поехал вверх с каким-то неприятным новым лязгом. Чен ждал, что сейчас загорится свет или изменится надпись на табло, но не дождался.

Он встал. Что произошло? В голове вертелись возможные сценарии. Су-Йонг действительно пыталась сбежать, ее остановили, а теперь спасают его. Или же захват власти провалился. Или просто возникла какая-то неисправность с электричеством, а входы и выходы из здания перекрыли на всякий случай, из предосторожности.

Кто сейчас ждет его у дверей лифта? Баи? Директор центра защищенных систем? Его ассистентка Ли-хуа? Кто-то еще?

Лифт с лязгом остановился. Чен, затаив дыхание, ждал. Наконец двери открылись, и в лифт хлынул ослепительный свет. Он невольно пошатнулся и прикрыл глаза рукой.

Сквозь пальцы он увидел людей с автоматами: вооруженных солдат в боевой броне, делающей их похожими на насекомых – черные матовые поверхности с торчащими отовсюду мускульными усилителями, на головах – сплошные зеркальные визоры. Все автоматы были направлены на Чена. За автоматчиками стоял молодой человек в черном костюме и с портфелем.

– Профессор Чен, пожалуйста, оставайтесь на месте, – сказал молодой человек. Солдаты с зеркальными лицами ворвались в лифт, стали светить фонарями во все углы и на потолок.

Двое из них грубо обшарили самого Чена: их руки бесцеремонно ворвались в его личное пространство, даже ощупали промежность. Какое оскорбление! Но Чен смолчал, вообще никоим образом не выразил недовольства.

– Чисто! – крикнул автоматчик за его спиной.

– Чисто, – сказал обыскивавший его солдат.

– Пройдите с нами, профессор Чен, – сказал молодой человек. Это была не просьба.

Они шли по коридорам центра защищенных систем, тускло освещенным красным светом. Единственными источниками света были фонари и аварийные сигнальные лампы. Рабочие места пустовали, высокие стойки с оборудованием отбрасывали на стены причудливые тени. Впереди шли два вооруженных солдата в зеркальных шлемах, затем – Чен и молодой человек в костюме, за ними – еще два солдата в боевой броне.

– Меня зовут Фу-хан Чжао, профессор, – сказал молодой человек. – Я – личный помощник министра государственной безопасности Бо Цзиньтао.

Бо Цзиньтао. Закручиватель гаек.

– Бо Цзиньтао? А что случилось? Почему здесь нет света? Почему я несколько часов просидел в лифте?

– Шанхай подвергся массированной кибератаке, профессор. Насчет остального мы надеялись получить ответы от вас.

Они подошли к пожарной лестнице, ведущей из центра защищенных систем на десять пролетов вверх, на первый этаж. У двери стояло еще несколько вооруженных солдат в полном обмундировании. Солдаты расступились и пропустили их на лестницу. Там тоже все было залито красным светом ламп, работавших на аккумуляторах.

– Почему здесь нет света? – спросил Чен, поднимаясь. – У центра есть собственный генератор, способный вырабатывать электричество в течение нескольких дней.

– Мы боимся его включать. Кибератака затронула все системы. Мы не хотим выходить в Сеть, пока не узнаем, какая информация может быть скомпрометирована.

Наверху было множество солдат в броне и с автоматами и ни одного университетского сотрудника. Всюду горели красные огни.

– Что, и здесь нет света? – спросил Чен.

– Да.

– Где мой водитель?

– Его… временно отстранили от служебных обязанностей, сэр. Всех их отстранили.

– Их?

– Всех клонов.

Значит, замешана его жена. Власти решили, что это она инициировала кибератаку. И они боятся, что Шу до сих пор имеет власть над клонами.

Черт побери.

Ни одного студента или преподавателя он так и не встретил. Снаружи стояла кромешная тьма – уже ночь. Шел проливной дождь. Всюду сновала военная бронетехника – все дула и вытянутые пусковые установки были направлены на здание университета. Посреди улицы, в окружении солдат с зеркальными лицами, стоял военный вертолет: роторы вертелись, на коротких толстых крыльях были установлены орудия, пятнистая шкура влажно блестела в свете портативных прожекторов.

Чен услышал рев моторов над головой и, прикрывшись ладонью от дождя, посмотрел на небо. В воздухе мерцали красные огоньки четырех вертолетов поменьше. Они выглядели куда изящнее и опаснее большого; точно ястребы, они кружили в небе, невозмутимо оглядывая землю в поисках добычи.

Бог знает, какие невидимые орудия были установлены на этих смертоносных машинах.

Чжао жестом пригласил Чена в вертолет.

– А мой планшет?.. И телефон?.. – закричал Чен сквозь рев двигателя.

Чжао кивнул и крикнул в ответ:

– Вам их скоро вернут!

Значит, меня тоже подозревают, с ужасом подумал Чен.

Несколько часов назад он смирился с неизбежностью смерти, но теперь еще сильнее и острее захотел жить. Для этого он должен убедить Бо Цзиньтао, что не представляет для страны и ее руководства никакой угрозы. Чен сел в вертолет: от страха внутри было куда холодней, чем от дождя снаружи. Следом в салон забрался Чжао, и вертолет взлетел в небо.

С воздуха Чен увидел Шанхай. И все понял.

В окружении вертолетов они летели над урбанистическими каньонами, крутые склоны которых были образованы безжизненными небоскребами. Город словно вымер. Там, где раньше был свет, теперь царила тьма. В некоторых окнах едва заметно мерцал свет свечей или фонариков. Внизу, на улицах, горели пожары. Дороги были усыпаны неподвижными тушами автомобилей; их обтекала вода. Солдаты возводили блокпосты, включали прожекторы. Когда вертолет пролетал над фешенебельными жилыми кварталами, прогремел взрыв, и в ответ тут же раздались автоматные очереди.

Чен увидел на улице толпу людей, пытающихся выдавить витрину магазина. Мародеры. Толпа поднажала, и кто-то открыл по ним огонь.

В следующий миг они остались позади; Чен потерял их из виду.

Бледный как полотно, он повернулся к Чжао:

– Что произошло?

– Мы подверглись самой мощной кибератаке за всю историю человечества, профессор. Она вывела из строя бортовые компьютеры всех автомобилей, уничтожила тысячи подстанций, сбила с рельсов множество поездов, остановила паромное сообщение и работу систем безопасности. Даже канализация отказала. Интеллектуальная система разделения сточной и дождевой воды не работает, и теперь улицы заливает неочищенными отходами.

У Чена перехватило дыхание. Неужели Су-Йонг Шу на такое способна?

– Где моя дочь?

– В безопасности. Под охраной.

Чен кивнул.

– Жертвы?

– Пока исчисляются сотнями. Аварии на дорогах, пожары. Тысячи людей застряли в метро, которое заливает водой. Преступность взлетела до небес. Люди поняли, что завтра в магазинах уже ничего не будет, поэтому занимаются мародерством и грабят друг друга. Материальный ущерб на данный момент составляет миллиарды юаней.

Чен ошарашенно смотрел на гибнувший город.

Вертолеты направлялись на северо-запад, к окраинам города. Чен видел горящие дома, толпы мародеров, взрыв, пулеметный огонь. Шанхай был на грани гибели.

Они приземлились на военном аэродроме Дачан. Здесь был свет. Чжао торопливо зашагал по взлетной полосе к частному самолету с красным китайским флагом на хвосте и маскировочным покрытием-хамелеоном – сейчас оно было нейтрально-серого цвета. Чен едва успел занять свое место в роскошном салоне, как самолет покатился и взлетел. Рядом с ними летели два истребителя весьма угрожающего вида. Несколько секунд он их видел, а потом пилоты активировали систему маскировки и истребители сперва превратились в едва различимые на фоне неба тени, затем исчезли окончательно.

Час спустя самолет приземлился на военном аэродроме близ Пекина. Очередной вертолет – тоже в окружении эскорта – понес их в город. Чен успел только заметить, что Пекин полностью освещен, как они уже приземлились на крышу Министерства государственной безопасности. Вооруженная охрана повела их к лифту.

Чена в очередной раз обыскали перед ничем не примечательной с виду дверью, та открылась, и он вдруг оказался в кабинете Бо Цзиньтао – министра государственной безопасности, члена политбюро и одного из самых жестко настроенных политиков Китая.

– Профессор Чен. – Министр сидел за письменным столом и смотрел на дисплей компьютера. Напротив него, лицом к министру, сидел еще один человек. – Присаживайтесь, – не глядя на Чена, сказал Джинтао.

– Спасибо, министр. – Чен двинулся к столу, и в этот момент второй человек обернулся. Какое облегчение! Это был Фан Лю, министр науки и технологий. Прогрессивный политик. И покровитель Чена.

– Чен, – мрачно и сурово поприветствовал его Лю.

Чжао по-прежнему стоял в дверях.

Да что здесь творится?!

– Вы уже в курсе случившегося в Шанхае, – заговорил Бо Цзиньтао, оторвавшись от монитора. – Могла ли ваша жена совершить нечто подобное?

– Министр, я… я убежден, что у нее нет причин…

– Могла? – повторил министр.

Чен с трудом проглотил слюну.

– Если подключить ее к Сети? Да. Однако она находится в полной изоляции, министр, и я не представляю…

Тут заговорил Чжао:

– Могла ли она написать такую программу заранее, профессор?

Чен поморгал:

– Зачем бы ей…

– Отвечайте на вопрос моего помощника, – оборвал Бо Цзиньтао.

Чен вздохнул:

– Могла. Но зачем ей чинить хаос в Шанхае?

Вновь заговорил Чжао:

– Наш анализ показывает, что некий киберпреступник сначала проник в центр защищенных систем, изучил там обширные массивы данных, после чего совершил атаку на компьютеры центра и все городские энергосистемы Шанхая. Мы считаем, что преступник пытался освободить вашу жену и атаковал город только затем, чтобы скрыть свои истинные намерения.

– Как вы пришли к этому выводу? – спросил Чен, поворачиваясь к помощнику министра.

– Ваш планшет и телефон, профессор. Посредством этих устройств преступник проник в центр защищенных систем.

Чен побелел и вновь повернулся к Бо Цзиньтао:

– Господин Бо! Я здесь ни при чем! Клянусь, я ничего не знал!

Министр государственной безопасности невозмутимо и пристально смотрел на Чена. Его начало колотить. Этот человек уже пытался его уничтожить и запросто может сделать это сейчас – достаточно одного слова.

– Я вам верю, Чен Панг, – тихо произнес министр. – Иначе бы вас тут не было.

Он смотрел на министра пустыми глазами, пытаясь переварить услышанное. Значит, ему опять дали отсрочку. Надолго ли?

– Чжао, продолжайте, – сказал министр.

– Мы считаем, ваша жена спланировала эту атаку заранее – на случай, если ее отсоединят от Сети. Она создала бот, который вызволит ее из заточения.

Чен помотал головой:

– Никакое ПО не поможет ей войти в Сеть. Для этого необходимы физические действия – на глубине тысячи метров.

– Мы-то в курсе, – сказал Чжао, – а вот она – нет. Мы сознательно не стали оцифровывать схему ЦФИВС. Вероятно, она считала, что созданное ею вредоносное ПО сможет пробиться через наши брандмауэры.

– Учитывая это, – вступил министр, – мы считаем целесообразным и необходимым полностью удалить из квантового кластера загруженное сознание Шу.

Чен склонил голову. Все, конец его мечтам. Теорема эквивалентности. Нобелевская премия. Филдсовская медаль. Миллиарды юаней за коммерческое использование его открытий. Всему конец. Нет, надо попробовать еще разок! Попытка не пытка.

– Министр, ее способности могут послужить на благо Министерства обороны. Еще не поздно: мы стабилизируем ее психику, создадим клон, будем держать его в тюрьме…

– Нет, – коротко отрезал Бо. – Министерство обороны считает, что остальные квантовые кластеры – благодаря вам, Чен, – полностью отвечают их текущим нуждам. Мои люди говорят то же самое.

Благодаря Су-Йонг Шу, подумал Чен. Я тут ни при чем. Это моя жена сглупила – отдала все карты вам в руки.

– Остальные проекты уже несколько месяцев как закрыты. Она продемонстрировала, на что мы теперь способны в области квантовой криптографии, и доказала, что представляет угрозу для государственной безопасности. А теперь она атаковала и нас. Пора ее удалять.

– Министр Фан, – обратился Чен к своему благодетелю. – Прошу вас…

Умоляю, дайте мне выбить из нее последнее научное открытие… Ведь вы тоже урвете приличный кусок…

Фан Лю долго молчал.

– Простите, Чен. Я согласен с министром Бо. Ваша жена представляет слишком большую угрозу.

Внутри у Чена все оборвалось. Он смиренно опустил голову, признавая поражение.

– Однако, – продолжал министр науки, – даже если мы ее сотрем, это еще не значит, что атаки прекратятся.

– Наше подразделение по защите от киберугроз их остановит.

Фан Лю пожал плечами:

– Нам известно, что ее возможности превосходят человеческие. Атаки могут продолжаться. А что, если оставленные ею боты атакуют Пекин?