Текст книги "Мужество. Почему смелым судьба помогает"

Какую традицию вы выберете?

Представьте весь ужас существования человека в прошлом. Представьте, каково это – приводить ребенка в мир, в котором выживают менее 50 процентов. Представьте, каково жить по прихоти королей и стихий, проходить сквозь экономические депрессии, катастрофы, войны и тревоги неопределенного существования.

И что люди со всем этим делали?

Продолжали жить. Они все равно жили.

Люди, которые шли по сухопутным мостам к новым континентам, заново отстраивались после пожаров, надевали доспехи и вступали в битвы, требовали неотъемлемых прав от своих правительств, приводили в замешательство толпы, глухой ночью убегали от рабства или отсутствия возможностей, работали на переднем крае науки, – в итоге эти люди прямо или косвенно породили вас. Их кровь течет по вашим венам. Их ДНК встроена в вашу.

Даже если вы не принадлежите к знаменитому роду. Даже если вы относитесь к преследуемому меньшинству, вы происходите от тех, кто сражался и выжил. Джеймс Болдуин объяснял своему племяннику: «У тебя прочные крестьянские корни; эти люди собирали хлопок, перекрывали реки, строили железные дороги и наперекор всем трудностям добились незыблемого, величайшего достоинства».

Происходил ли он также от людей, которые испытывали страх? Конечно. Как и все мы. Однако мы сами выбираем, какой традиции следовать.

«Я должен напомнить вам об опасностях, с которыми сталкивались наши отцы, – сказал Ксенофонт своим испуганным солдатам, застрявшим в Персии, – чтобы вы поняли, что вы должны быть мужественными и что с помощью богов смельчаки справляются даже с самыми большими трудностями».

Мы должны помнить, что история наполнена не сказками, а плотью и кровью. Вполне реальные люди, похожие на вас, – не лучше и уж точно не здоровее – боролись с судьбой, встречали ее удары, делали все, что было в их силах. Они терпели неудачи, они делали ошибки, они падали, но пережили это. Они прожили достаточно долго, чтобы запустить события, которые и сегодня двигают нас вперед. В одних случаях они наши родители в прямом смысле, в других – только в переносном.

Были также и трусы, но мы можем убрать их из семейного древа.

Когда нам страшно, мы можем взглянуть на тех, кто был до нас. Можем прийти к памятникам, которые они воздвигли. Можем прочитать документы, которые они написали. Поскольку это наша традиция.

Они передали нам эстафетную палочку. Приняли ли мы ее?

С воскового валика, записанного в конце жизни, вы можете услышать голос Флоренс Найтингейл: «Когда я уже даже не воспоминание, а просто имя, я надеюсь, что мой голос увековечит великое дело моей жизни».

Не бойтесь просить

Люди на передовой знают, что обязаны броситься навстречу взрыву, пока другие убегают. Родители знают, что ставят потребности и интересы своих детей выше собственных. Жизнелюбы знают, насколько сильно другие ждут от них юмора и надежды.

Но знают ли эти люди, что они тоже могут попросить помощи?

Вы это знаете?

Или вы боитесь?

С исторической точки зрения стоики были сильными. И смелыми. Они выполняли свой долг – без жалоб, без промедления. Они мужественно несли свою ношу, а при необходимости делали это и за других. Но неверно полагать, что они были сверхлюдьми, что никогда не сражались, никогда не колебались, никогда ни в чем не нуждались. Им – как и всем нам – приходилось просить о помощи.

И они не боялись это делать. Потому что иногда это самое смелое, что можно сделать.

«Не стыдись, когда помогают, – писал Марк Аврелий, – тебе поставлена задача, как бойцу под крепостной стеной. Ну что же делать, если, хромый, ты не в силах один подняться на башню, а с другим вместе это возможно?»[54]54
  Марк Аврелий, «Размышления», книга VII, 7. Перевод А. К. Гаврилова.


[Закрыть]

Действительно. Что же поделать.

Вы ищете руку помощи, а не подачку. Вы ищете совет. Вы не стремитесь, чтобы вас освободили от дела. Вы лечите свои раны, чтобы вернуться в бой. Вы высказываетесь не чтобы вызвать жалость или привлечь внимание, а чтобы то же самое не случилось с кем-то другим. Вы не желаете получить несправедливое преимущество. Вы пользуетесь возможностями и средствами защиты, которые созданы именно для той ситуации, в которой вы оказались.

Алкоголик годами боялся обратиться за помощью, страшась признать свое бессилие. Руководитель годами сидел за своим столом, сражаясь с синдромом самозванца[55]55
  Синдром самозванца – психологическое явление, когда человек обесценивает свои успехи, считает, что на самом деле он некомпетентен, что результат получен с помощью удачи, а не с помощью его труда или способностей, что его рано или поздно разоблачат.


[Закрыть], и боялся спросить, не было ли таких ощущений у других. Мать годами ради детей мирилась с депрессией и боялась попросить, чтобы кто-нибудь находился рядом и для нее. Ветеран годами скрывал боль, пряча истинную цену своего героизма, поскольку боялся выглядеть слабым.

Мы боимся открыться. Мы боимся поделиться. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь знал, как мы чувствуем себя, и поэтому все мы ощущаем себя одинокими. Сколько сил требуется, чтобы подавить этот страх? Сколько боли вызвано неспособностью или нежеланием это сделать?

Что происходит, когда ученик задает вопрос? Он узнает то, чего не знал. Что происходит, когда человек демонстрирует другу свою уязвимость? Дружба крепнет. Что происходит, когда сотрудник признается, что рабочая нагрузка слишком велика? Нанимают еще кого-то, и компания становится более эффективной. Когда у человека есть мужество сказать о чем-то постыдном, произошедшем с ним, общество приводится в движение. Кто-нибудь может помочь остановить это.

Иногда просьба сама по себе служит прорывом. Открывает что-то внутри. И теперь мы уже обладаем достаточной силой, чтобы справиться с нашей проблемой.

Мы так же больны, как наши секреты. Мы находимся во власти страхов, которые не осмеливаемся даже сформулировать; мы парализованы своими допущениями, которые отказываемся отправить на проверку.

Нормально, когда вам требуется минутка. Нормально, когда вам требуется рука помощи, подбадривание, одолжение, прощение, да что угодно. Нужно лечение? Вперед! Нужно начать все сначала? Хорошо! Нужно опереться на чье-то плечо? Конечно!

Ничего этого вы не получите, если не попросите. Не получите, поскольку боитесь признаться в том, что вы нуждаетесь. Так спросите сейчас, прямо сейчас, пока у вас хватает смелости. Пока не слишком поздно.

Это наше общее призвание. Мы товарищи. Попросите помощи. Это не просто смелость. Это то, что нужно делать.

Когда мы преодолеваем себя

Страх перед началом сражения – это нормальная эмоциональная реакция. Это последний этап подготовки, незнание… Именно здесь вы докажете, что вы хороший солдат. Тогда этот первый бой – бой с собой – закончится. И тогда вы будете готовы сражаться с врагом.

Руководство по армейской жизни, 1944

Для страха есть основания.

Это логично. В противном случае он бы физиологически не существовал. Когда вы ставите самосохранение превыше всего остального, в этом есть польза – в первую очередь оттого, что у вас остается жизнь.

Однако вопрос не в том, есть ли польза от страха. Разумеется, есть. Вопрос в том, что, если бы все люди постоянно действовали из страха?

Мы знаем ответ. Был бы ад. Жизнь станет – если мы сможем это представить – еще страшнее.

Так что пусть разумный человек и приспосабливается к миру, но, как сказал Джордж Бернард Шоу, прогресс, а значит, надежда, зависит от мужества человека неразумного[56]56
  Отсылка к одному из афоризмов Шоу: «Разумный человек приспосабливается к миру, неразумный приспосабливает мир к себе. Поэтому весь прогресс зависит только от людей неразумных».


[Закрыть]. Есть смысл бояться. Избегать риска. Приспосабливаться. Улаживать. Это своекорыстно, но точно безопасно.

У человечества есть множество выражений, напоминающих об этом. Высокие маки срезают[57]57
  Выражение восходит к рассказу Тита Ливия о царе Рима Тарквинии Гордом. Когда сын прислал к нему гонца с вопросом, что делать в городе Габии после завоевания власти, Тарквиний молча стал сбивать самые высокие головки маков. Сын понял, что нужно убить самых влиятельных людей города. До этого аналогичная история изложена у Геродота, где фигурировали колосья, и у Аристотеля, где тоже был мак. В результате существует так называемый синдром высокого мака – неприязнь к людям, выделяющимся из толпы.


[Закрыть]. Плыви по течению, а не против. Бюрократия непобедима.

И все же? Если бы в это верили все, если бы страх властвовал повсюду, то не только эти выражения превратились бы в абсолютные истины, но и добро никогда не торжествовало бы над злом, новое никогда не нарушало бы статус-кво, и ничто никогда не становилось бы лучше.

Такое не может быть предметом ваших желаний, не может быть тем, ради чего вы появились на этой планете.

Некоторые люди – возможно. Но не вы.

Нам выбирать, какой голос мы будем слушать. Нам выбирать, станем ли мы перестраховываться, узко мыслить, бояться, приспосабливаться, скрываться или быть циничными. Нам выбирать, сломаем ли мы эти страхи, пойдем ли собственным путем, осмелимся ли взглянуть вниз через перила узкого моста, повернем назад или продолжим идти.

Обладать мужеством? Преодолеть страх? Это призыв к нам. Мы не обязаны это делать.

Но никуда не убежать от того факта, что именно от этого зависит все хорошее.

Все, что мы хотим от жизни, все, что нужно миру, – все это лежит по ту сторону страха. До всего этого можно добраться с помощью мужества – если мы выберем обладать им.

Часть II. Мужество

 
О, бороться с могучим врагом и в неравной борьбе не уступать ни шагу!
Биться одному против всех до потери последних сил!
Прямо смотреть в лицо пыткам, и тюрьмам, и гневу толпы!
Взойти на эшафот и спокойно шагать на ружейные дула!
Быть воистину богом!
 

Уолт Уитмен[58]58
  Уолт Уитмен, «Песня радостей». Перевод К. И. Чуковского.


[Закрыть]

Мужество – это управление страхом и победа над ним. Это решение – в момент опасности или изо дня в день – брать на себя ответственность, заявлять о своей воле к действию, о владении ситуацией, собой и судьбой, когда все остальные уже смирились. Мы можем проклинать тьму, а можем зажечь свечу. Мы можем ждать, пока кто-нибудь не придет и не спасет нас, а можем встать и справиться сами. Что делать? Этот выбор стоит перед каждым героем. Это критическая точка. Момент истины. Проявите храбрость? Переступите через себя? Кем себя покажете? Если трусость – это невыполнение долга, то мужество – решение шагнуть вперед и выполнить его. Ответить на призыв. Преодолеть страх и распорядиться судьбой. Сделать невозможное, потому что это нужно сделать… со стойкостью и мужеством, смелостью и упорством, даже если вы понятия не имеете, добьетесь ли успеха. Это будет нелегко. Но мы не имеем права бояться. Мы должны, как сказал Шекспир, встретить рок, что б ни сулил он[59]59
  Уильям Шекспир, «Цимбелин», акт IV, сцена 3. Перевод А. И. Курошевой.


[Закрыть]. Наша судьба здесь. Давайте распорядимся ею.

Призыв, на который мы отвечаем…

Францию спас один человек.

Шарль де Голль считал, что ее стоит спасать, и сделал это.

Когда в июне 1940 года Франция пала, страну наводнили не только танки, но и страх ее руководителей, которые тихо и быстро договорились о капитуляции с худшим агрессором современной истории. Де Голль сел на небольшой самолет и отправился в Англию.

Это был один из самых ужасных перелетов в его жизни. Не только потому, что его могли запросто схватить до отлета или сбить в воздухе, не потому, что многие другие самолеты потерпели крушение и все люди на борту погибли. «Я казался себе одиноким и лишившимся всего, как человек на краю океана, который нужно переплыть… Я ощущал, что заканчивается жизнь – та жизнь, которую я прожил в единой Франции», – размышлял он позже об этом коротком полуторачасовом путешествии.

Шарль де Голль не был избранным руководителем страны. В нем не текла королевская кровь. Он даже не являлся военачальником высшего ранга. Конечно, он был больше, чем просто гражданин. Недавно назначенный бригадным генералом и заместителем военного министра, он оставался единственным, кто убеждал премьер-министра, что Франция должна выбираться из бездны. В то же время он был просто человеком. Человеком, который не хотел сдаваться и не хотел, чтобы сдавалась его страна.

И он не сдался.

На следующий день после приземления в Британии и встречи с Черчиллем де Голлю предложили выступить на «Би-би-си». Он не командовал армиями, практически не располагал деньгами, у него не было плана и полномочий на его разработку, но каким-то образом он победил.

Президент Эндрю Джексон однажды сказал: «Один смелый человек составляет большинство». Именно так произошло с де Голлем.

«Я говорю вам, что для Франции ничего не потеряно, – произнес де Голль в своей знаменитой речи. – Те самые средства, что победили нас, могут принести нам победу. Ибо Франция не одинока! Она не одинока! Она не одинока!»

И все же она была одинока.

Речь генерала в основном предназначалась для тысяч французских солдат, вывезенных в Британию. Он призывал их сражаться вместе с ним за свою страну. Однако большинство из них хотели вернуться домой, в Вишистскую республику – коллаборационистское государство на юге Франции. Прежний командир де Голля, маршал Филипп Петен – герой Франции времен Первой мировой войны, – стал сотрудничать с немцами и своей репутацией легитимизировал вишистский режим. Какой смысл сражаться? Кто может остановить неумолимое продвижение Гитлера? При проверке звука перед эфиром де Голль произнес всего одно слово: «Франция». Он всерьез, искренне, вопреки логике и фактам верил в свою страну, а капитуляцию Петена считал незаконной. Эта вера стала его путеводной звездой. Он считал, что Францию можно спасти.

Ситуация была мрачной: все, что осталось от Франции, – де Голль, его храбрая жена и семья, которым удалось бежать без посторонней помощи, а также несколько офицеров (Черчилль решил поддержать их).

Будет ли этого достаточно?

Писатель и участник Сопротивления Андре Мальро спросил де Голля в конце его жизни: «Разве вы не были всегда меньшинством во всех важных делах, что делали?»

«Согласен, я был в меньшинстве, – ответил де Голль и добавил: – Но я знал, что рано или поздно все будет наоборот».

Наполеон – возможно, единственный французский герой, чьи победы не блекнут рядом с достижениями де Голля, – произнес знаменитую фразу: «Ничто не потеряно, пока остается мужество». У де Голля было мужество попросить пас – взвалить на свои плечи бремя лидерства, дать отпор ощущению безнадежности и с животной яростью выбрать путь бойца, которого нельзя сломить.

В середине двадцатого века, как и сегодня, люди не особо верили в теории о великих исторических деятелях. Может ли один человек изменить мир? Можем ли мы действительно повлиять на ситуацию? Или мы должны уступить сокрушительному натиску времени и тенденций?

«Во вмешательстве человека в цепь событий есть что-то безвозвратное, – писал перед войной де Голль. – Ответственность давит с такой тяжестью, что немногие способны вынести это бремя в одиночку. Вот почему величайших качеств разума недостаточно. Несомненно, разум помогает, а инстинкт толкает вперед, но важную роль в решении играет моральный аспект».

Однако нельзя не учитывать и физический аспект. Режим Виши заочно судил де Голля и приговорил его к смертной казни. На предыдущей войне он был несколько раз ранен (в том числе штыком), попадал в плен, откуда упорно пытался бежать, невзирая на риск. Представьте и мужество его жены Ивонны: ей удалось сесть на корабль с тремя маленькими детьми, у одного из которых был синдром Дауна, и добраться до Лондона. В течение следующих десятилетий на жизнь де Голля покушались тридцать раз. После одного из таких покушений машину кортежа, в которой он ехал с женой, изрешетили пулями. Как только Ивонне удалось невредимой выбраться из автомобиля, она спокойно поинтересовалась, что с продуктами, которые перед этим она положила в багажник. Де Голль же высмеял покушавшихся, сказав: «Эти люди стреляют, как свиньи». Эта семья справилась со страхом и даже преодолела его.

Поскольку мы знаем, что в итоге де Голль победил, то предпочитаем думать, что Франция объединилась, чтобы противостоять оккупантам. К сожалению, это не так. Люди боялись. Люди отнекивались. Они взвесили шансы и сказали себе, что все безнадежно. Как ни шокирующе это звучит, но они были бы готовы жить под ярмом Гитлера и связать себя с нацистами, если бы это означало быстрый возврат к нормальной жизни. Французский труд питал немецкую военную машину. На смерть отправилось множество французских евреев[60]60
  Страшно подумать, что могло бы случиться с любимой дочерью де Голля, если бы семья с таким больным ребенком осталась во Франции. Прим. авт.


[Закрыть].

Именно трусость остальных создает возможности для появления героя. «Когда события становятся мрачными и грозит опасность, – писал де Голль в 1920‑х годах, – своеобразный прилив выталкивает на передний план людей с характером». Теперь события стали мрачными и угрожающими для него самого – ровно такими, какими могут оказаться и для любого из нас. Он был готов ответить на этот призыв. Более того, он призывал всех и каждого, кто был готов присоединиться к нему.

Некоторые люди убегают. Некоторые останавливаются. Все просто.

Отчасти именно мужество де Голля вдохновило французское Сопротивление. Оно же прямо или косвенно обвиняло его соотечественников, которым не хватало мужества, чтобы сражаться. Гитлер управлял при помощи страха. Подобно дьяволу, он поощрял в людях худшее. Де Голля великим сделало то, что он ничего не обещал – только требовал. Он говорил: сопротивляться – наш долг. Высшая сила призывает нас к высшей цели. Мы должны добиться свободы. В итоге к движению Сопротивления присоединилось около 400 тысяч мужчин и женщин. Они взрывали мосты, собирали разведданные, занимались саботажем, спасали людей от лагерей, подстреливали врагов поодиночке, всеми возможными способами ослабляя противника перед вторжением союзников.

В том-то и дело: мужество столь же заразно, как и страх. Именно позиция де Голля, его неустрашимость сплотили вокруг него не только Францию, но и весь остальной мир. Рене Плевен, один из первых политиков, присоединившихся к де Голлю, писал жене: «Уверяю тебя: когда видишь всех ускользнувших, чувствуешь гордость перед лицом опасности». Один из участников Сопротивления утверждал: «Генерал де Голль символизировал ту Францию, которая не отчаялась и не сдалась. Он действовал в одиночку».

В июне 1944 года во Франции высадилась армия союзников. В августе был освобожден Париж. После четырех лет тьмы занялся яркий рассвет. «Париж! Над Парижем надругались! Париж разрушили! Париж замучили! Но Париж освобожден! – сказал де Голль в победной речи. – Освободился сам, освобожден своими жителями с помощью французских войск, при поддержке и помощи всей Франции, сражающейся Франции, единственной Франции, настоящей Франции, вечной Франции!»

Один из радиорепортеров в толпе отметил не только катарсис этого момента, но и его драматизм для хода войны. Ведь боевые действия еще не закончились. Звучали выстрелы. Раздавались взрывы. Но де Голль их игнорировал.

«Это была одна из самых драматических сцен, что я видел, – захлебываясь, рассказывал для «Би-би-си» Роберт Рид. – Повсюду началась стрельба… Генерал де Голль пытался контролировать толпы, устремившиеся к собору. Он шел прямо к месту, которое мне казалось потоком огня… Шел вперед без колебаний, расправив плечи, по центральному проходу, хотя вокруг него свистели пули. Никогда я не видел такого выдающегося примера мужества… Вокруг вспыхивали взрывы, но он словно был заколдован».

А затем де Голль отправился на парад по Елисейским Полям, в котором участвовало более миллиона французов.

Он действовал в одиночку, пока – как он и предвидел – не перестал быть одиночкой.

Мужество восторжествовало над злом. Один человек составил большинство.

Важно, чтобы мы понимали: мужество – это больше, чем просто позиция. Это больше, чем выбор Геракла между легким и трудным путем. Ведь нужно еще и пройти этот трудный путь.

После падения Франции путь от безрадостных дней был долгим. Велись радиопередачи, существовало правительство в изгнании. Де Голлю приходилось медленно и неуклонно восстанавливать контроль над странами Французской империи. Ему нужно было добывать деньги, искать военачальников, обставлять политических врагов, выстраивать отношения с обществом. Ему приходилось консультироваться с союзниками по поводу их стратегии, и когда те с ним не посоветовались, он стучал кулаком, орал и устраивал скандал так, что его вынуждены были усаживать обратно за стол. Ему приходилось стоять под прицелом снайпера даже в момент празднования освобождения.

«Кажется, люди не обращают внимания, – говорил де Голль, – на ту невероятную смесь терпения, медленного развития, настойчивой креативности, хитроумных вопросов, на ту головокружительную цепочку расчетов, переговоров, конфликтов, поездок, которые нам приходилось осуществлять для достижения своей цели».

Именно эти характеристики – все они являются различными формами мужества – к концу войны превратили скатившуюся в яму Францию в одну из держав-победительниц. Франция все еще существует – вот на чем настаивал де Голль. Вот что помогла доказать его храбрость. Он хотел стать тем, кто обеспечит выживание своей страны. Он не дал ей умереть раньше срока. Он так убедительно говорил о величии Франции, что его слова стали реальностью.

Был ли генерал временами эгоистичным? Допускал ли ошибки? Плодил ли врагов? Сеял ли разногласия? Естественно. Он безумно раздражал Черчилля. К нему с подозрением относился Рузвельт. Позже, когда де Голль станет президентом спасенной им Франции, он будет приводить в бешенство самых разных людей и самые разные организации – от ООН до обеих сторон Алжирского конфликта, от канадцев (после знаменитой речи Vive le Québec libre! – «Да здравствует свободный Квебек!») до различных президентов США – Трумэна, Эйзенхауэра, Кеннеди, Джонсона. Без сомнения, с де Голлем было трудно работать, его было трудно контролировать и невозможно запугать. Как думаете, почему столько раз его пытались убить? Однако независимость и бесстрашие были ключом к его величию, и они – ключ к величию в большинстве случаев.

«Возможно, они думают, что со мной нелегко работать, – говорил де Голль, не обращая внимания на критику, как Серпико. – Но если бы было легко, я бы сегодня находился в генштабе Петена». Человек, который идет своим путем, отказывается мириться с поражением, искренне верит в свою волю к действию, достаточно смел, чтобы отстаивать собственную независимость даже под угрозой смерти, – это не тот человек, которым легко командовать или принуждать к компромиссу.

Конечно, де Голль, выступая против Германии, никогда не был реально одинок. Не только потому, что у него были союзники – вроде англичан или американцев, которым он не всегда доверял, – но и потому, что мужественный человек никогда не остается один.

«Я человек, который не принадлежит никому и принадлежит всем», – говорил де Голль. Он считал, что играет свою роль в великой традиции. Вместе со своими товарищами он был всего лишь очередным действующим лицом в долгой истории Франции. Он сказал: «Следуя за теми, кто служил Франции с начала времен, и предшествуя всем тем, кто будет служить ей в бесконечном будущем, мы скажем словами Пеги[61]61
  Шарль Пеги – французский поэт и драматург.


[Закрыть]: “Мать, посмотри на своих сыновей, которые сражались за тебя”».

Он шел по пути героя. Он отвечал на тот же призыв, на который отвечали его предки; услышать его есть возможность и у вас – как только вы откажетесь бояться, вы начнете сами распоряжаться своей судьбой.

Черчилль называл де Голля l’homme du destin – человеком судьбы. Когда мы следуем своей судьбе, ухватываем то, что должно быть нашим, мы не одиноки. Мы идем рядом с Гераклом. Мы шагаем по следам великих. Нас ведут Бог, боги, руководящий дух – тот, что вел де Голля, Наполеона, Жанну д’Арк, Карла Великого и всех остальных великих мужчин и женщин.

Мужество может призвать нас в одиночку противостоять невероятным бедствиям и даже тому, что кажется целым миром.

Но мы не боимся, потому что на самом деле, когда мы поднимаемся, мы делаем это не в одиночку.

За нами, как и за де Голлем, стоит великая империя.

И мы должны знать, что если мы будем достаточно долго и упорно сражаться, то окажется, что с нами будут все.