Текст книги "Пережить ночь"

Тогда она сможет вернуться домой и попытаться оставить все позади.

Приняв решение и вооружившись мелочью, Чарли отстегнула ремень безопасности, который быстро втянулся с пугающим щелчком. Когда она открыла дверцу со стороны пассажира, в салоне включился свет, окутав ее болезненно-желтым сиянием. Она начала вылезать, но остановилась, когда на стоянку въехала другая машина. Бежевый «Додж Омни», набитый подростками. Внутри пульсировала музыка, приглушенная дребезжавшими в такт окнами. Автомобиль с визгом остановился в двух местах от «Гранд АМ» Джоша, и с пассажирского сиденья тут же выскочила девушка. Из машины кто-то крикнул ей, чтобы она взяла пакет кукурузных хлопьев. Девушка поклонилась и сказала:

– Да, моя дорогая, дражайшая!

Она была молода – самое большее семнадцать – и пьяна. Чарли поняла это по тому, как она шаркала к обочине в сапогах на высоких каблуках, ее облегающее мини-платье еще больше затрудняло движения. Разглядев ее, Чарли испытала болезненный укол. Воспоминания о Мэдди, тоже пьяной. Девушка даже немного походила на нее: светловолосая, с милым лицом. Их одежда, правда, была совершенно разной – Мэдди никогда бы не надела что-то настолько современное. Но в целом казалось, что их жизненные позиции совпадают. Смело, беспорядочно и громко.

Чарли полагала, что такая своего рода Мэдди есть в каждом городе, в каждом штате.

Целая армия дерзких блондинок, которые напиваются, раскланиваются на стоянках и подают своим лучшим друзьям на день рождения завтрак с шампанским и тортом, как Мэдди делала для Чарли каждый март. Эта мысль радовала ее – пока она не вспоминала, что теперь есть один город без Мэдди.

Хуже всего была музыка, которая лилась из все еще открытой пассажирской двери машины.

«Кьюр»

Just Like Heaven

Та самая песня, которая гремела в баре, когда Чарли бросила Мэдди ужасные слова, оказавшиеся для нее последними.

«Ты ужасный друг. Надеюсь, ты это знаешь».

За ними последовало, брошенное через плечо, как граната: «Отвали».

Чарли отшатнулась назад в машину и захлопнула дверцу. Всякое желание вернуться в «Олифант», пусть даже на ближайшие десять дней, исчезло. Если это был какой-то знак, что она должна продолжать двигаться вперед, Чарли услышала его громко и ясно. Так громко, что она закрыла уши руками, чтобы заглушить музыку, и убрала их только после того, как не-совсем-Мэдди вернулась в машину с ледяным голубым слурпи[26]26
  Slurpee (англ.) – эксклюзивная торговая марка «7-Eleven» для замороженных газированных напитков, созданная в 1966 году.


[Закрыть], пачкой «Мальборо Лайтс» и пакетом кукурузных хлопьев для своей подруги.

Джош вышел из «7-Eleven», когда «Омни» уже выезжала со стоянки. Мужчина протиснулся в дверь, балансируя двумя огромными стаканчиками кофе, один на другом. Он придерживал их подбородком, его бумажник служил буфером между ним и пластиковой крышкой верхнего стаканчика. Когда он сходил с тротуара, эта импровизированная пирамида дернулась, бумажник выскользнул и с глухим шлепком упал на асфальт. На этот раз Чарли не потребовался кинематографический пример, чтобы понять: ей следует выйти из машины и помочь. Так она и поступила, пролепетав «Я подниму», прежде чем Джош успел опуститься на колени, чтобы взять бумажник.

– Спасибо, – улыбнулся он. – Ты можешь открыть мою дверцу?

– Конечно.

Чарли схватила бумажник и засунула его в карман пальто, прежде чем броситься обратно к машине и открыть дверцу со стороны водителя. А когда она устроилась на пассажирском сиденье, Джош протянул ей стаканчик, такой большой, что ей пришлось держать его обеими руками. Чарли сделала несколько маленьких обжигающих глотков, чтобы показать свою признательность.

– Спасибо за кофе, – сказала она после еще одного демонстративного глотка.

– Не стоит благодарности.

– И я сожалею о том, что произошло.

– Все хорошо, – говорит Джош. – У нас обоих сейчас тяжелые времена. Трудно сдерживать эмоции. Все в порядке. Готова ехать?

Чарли бросила на таксофон у входа в магазин короткий равнодушный взгляд и сделала еще один глоток кофе.

– Да. Покатили.

Только когда Джош завел машину и задним ходом выехал с парковки, Чарли заметила что-то явно лишнее в кармане своего пальто. Совсем забытый ею бумажник Джоша. Она сразу вынула его и спросила:

– Куда мне его деть?

– Пока просто кинь его на приборную панель.

Так Чарли и сделала. Когда Джош сворачивал на главную дорогу, бумажник проскользнул по пластику панели пару дюймов. Через несколько секунд, когда они поворачивали направо, на эстакаду к межштатной автомагистрали, он снова заскользил. И продолжил съезжать, когда Джош переключился на вторую передачу, – помог внезапный скачок скорости. А потом, упав с приборной панели на колени Чарли, бумажник раскрылся, как крылья летучей мыши в полете.

Первым, что она увидела, были кредитные карты, засунутые в отдельные кармашки, скрывавшие все, кроме логотипов Visa и American Express. На другой стороне бумажника в прозрачном пластиковом кармашке виднелись вложенные водительские права Джоша.

Его фотография на правах была хороша просто на зависть, дерьмовая камера DMV каким-то образом сумела подчеркнуть его лучшие стороны. Линия подбородка. Улыбка. Великолепные волосы. Фотография на водительском удостоверении Чарли делала ее похожей на обкуренного зомби – вторичная причина, по которой она решила не продлевать их.

Чарли уже собиралась закрыть бумажник, когда заметила нечто странное. Удостоверение Джоша выдано в штате Пенсильвания. Не в Огайо, что было бы вполне логично, учитывая, что он оттуда родом. Еще более логичным было бы получить их в Нью-Джерси, раз Джош сказал ей, что работал в «Олифанте» последние четыре года.

Но Пенсильвания? Это как-то неправильно. Даже если бы он жил там до переезда в Огайо со своим отцом, срок прав уже истек бы.

Взгляд Чарли метнулся к дате выдачи лицензии.

Май 1991 года.

Актуальные, насколько только возможно.

Затем она увидела имя, напечатанное внизу лицензии, и воздух покинул ее легкие.

Там было написано «Джейк».

Не Джош, не Джошуа, не какой-либо другой вариант этого имени.

Джейк Коллинз.

Чарли захлопнула бумажник и бросила его обратно. Ее захлестнуло какое-то странное тошнотворное чувство, будто машина разваливается на части и в любую секунду ее каблуки начнут скрести асфальт. Ее взгляд скользнул по дороге впереди – если такой сценарий и впрямь произойдет, ей нужно знать, чего ожидать. Впереди темная лента шоссе тянулась к горизонту.

Они добрались до межштатной автомагистрали № 80 – дороги, которая выведет их из Нью-Джерси через всю Пенсильванию в Огайо.

И Чарли понятия не имела, кто на самом деле тот человек, который ее туда вез.

Десять вечера

Интерьер. «Гранд Ам» – ночь

Чарли пристально смотрела вперед, на шоссе. На нем были и другие машины, но довольно мало. Гораздо меньше, чем она рассчитывала. Задние фонари светились красным на большом расстоянии, и это не позволяло расслабиться. То же самое касалось фар позади. Быстрый взгляд в боковое зеркало позволил обнаружить у них на хвосте только один автомобиль.

Чарли прикинула, что он в четверти мили от «Гранд АМ». Или чуть больше.

Все это только усиливало ощущение, что она одна.

В машине.

С незнакомцем.

– У нас очень тихо.

Чарли, погруженная в мысли о дороге, правах и бумажнике, лежащем на приборной панели, поначалу даже не слышала Джоша.

Или Джейка.

Или кто бы там он ни был.

Только когда он произнес ее имя – отрывисто и с удивлением, она пришла в себя и повернулась к нему.

– Что ты сказал? – переспросила она, изучая Джоша, чтобы убедиться, действительно ли на водительских правах его фотография, хотя, кажется, нет никаких причин, чтобы он использовал права другого человека. Веских причин, которые бы не противоречили закону.

– Я сказал, что у нас как-то уж очень тихо, – ответил Джош и сверкнул своей убийственной улыбкой, невольно подтвердив, что он и есть человек с того фото. Немногие могут похвастаться такой улыбкой. – Ты опять смотрела фильм?

Чарли не знала, что делать. В очередной раз познания в сфере кино – ориентир для большинства ее повседневных действий – оказались бесполезными, причем именно в такой момент, когда она больше всего нуждалась в совете. Она вспомнила «Тень сомнения» и другую Чарли, свою тезку. Что бы та сделала в подобной ситуации?

Та Чарли была неглупой, это уж точно.

Она была находчивой. Она была отважной.

Это Чарли из старого доброго фильма.

А быть отважной это означает не бояться и встречать ситуацию лицом к лицу. И она не стала бы распахивать пассажирскую дверцу и выскакивать – к черту травмы! – на ходу из машины! Но именно это стало первым инстинктивным желанием настоящей Чарли. Ее пальцы вцепились в дверную ручку, но она не помнит, как сдвигала туда руку. Она возвратила ладонь на колени. А еще киношная Чарли не дала бы понять Джошу, что она догадывается о его лжи, хотя, возможно, это противоречило бы здравому смыслу. Большинство людей, оказавшись в такой ситуации, просто спросили бы, действительно ли его зовут Джейк Коллинз.

Вот что сделала бы Мэдди.

Но Мэдди теперь мертва, вероятно потому, что именно так и поступила.

Позвала какого-то парня на свидание. Разозлила его. Ему захотелось причинить ей боль.

И не просто парня.

«Убийцу из кампуса».

Поэтому Чарли молчала, хотя вопрос, готовый вылететь, вертелся у нее на кончике языка. Она хотела смыть его каплей кофе, но, прежде чем сделать глоток, задумалась. Если Джош не являлся тем, за кого себя выдавал, она, конечно, не станет больше пить из стаканчика, который он только что ей протянул. Никогда не принимайте напиток от кого-то подозрительного. Вводный урок здравого смысла для женщин.

– Просто задумалась, – ответила она.

И это была правда. Она задумалась. Насчет водительских прав в бумажнике Джоша.

О том, что бы это значило. О том, почему она продолжала надеяться, что за этим стоит простая, рациональная, нестрашная причина.

– Это из-за кофе? – уточнил Джош. – Я что-то напутал? Слишком много сахара?

– Нет, все хорошо. Он классный, правда.

Чарли притворилась, что с наслаждением делает большой глоток. И в этот момент ее осенила мысль.

Может быть, водительские права Джоша липовые! В этом нет ничего подозрительного. В конце концов у самой Чарли имелось поддельное удостоверение личности, приобретенное на первом курсе через подругу приятеля парня, которого Мэдди знала по одному из ее театральных курсов. Полиция не считает это каким-то великим преступлением.

С другой стороны, Джошу, в отличие от нее, не требовались поддельные документы. Ему явно было больше двадцати одного, и это возвращало Чарли к вопросу, для чего же у него эти права. Возможно, из сентиментальных соображений. Но это все равно не имело смысла. Даже если согласиться с мыслью, что он хранил их как память о юности (в чем Чарли сомневалась), это не объясняло, почему Джош носил их там, где должны лежать настоящие. К тому же дата, которую увидела Чарли, была актуальной. Что совершенно невероятно для поддельных прав пятилетней, а может быть, даже десятилетней давности. К тому же на фото Джош выглядит так же, как сейчас. И, если только он не вампир, здесь что-то нечисто.

– Не возражаешь, если я включу музыку? – поинтересовался Джош.

– Нет.

– То есть не включать?

– Нет. Говоря «нет», я не то имела в виду. – Чарли услышала тревогу в собственном голосе. Она была взволнована. Помня, что киношная Чарли всегда сохраняла спокойствие, она сделала вдох и сказала: – Я имела в виду «нет, я не возражаю, можешь включить музыку». Все, что захочешь.

– Ты – мой гость, – настаивал Джош. – Что тебе нравится? Только, пожалуйста, не говори, что Пола Абдул. Или, что еще хуже, Эми Грант.

Чарли, которая была слишком увлечена фильмами, просто не знала, какую музыку она любила. Она всегда слушала то же, что и Мэдди: мрачный альтернативный поп. «Кьюр», конечно, а еще «Нью Ордер», «Депеш Мод», немного «Р. E. M.». Чарли стащила один из сборников Мэдди как раз перед тем, как ее отчим приехал в общежитие за вещами убитой. Время от времени она слушала его и представляла, что Мэдди находится в комнате рядом с ней.

– У меня нет предпочтений, – призналась она, – правда.

– Тогда на выбор водителя.

Джош открыл разделявшую их консоль. Чарли испуганно отшатнулась, когда крышка задела ее руку.

– Вау, ты нервничаешь, – удивился Джош.

Да! Да! Да! И это заметно, поэтому нужно немедленно успокоиться. Чарли одарила его натянутой улыбкой и сказала:

– Было неожиданно, вот и все. Сама виновата.

– Ладно, не заморачивайся.

Он достал кассету в пластиковом футляре. На обложке был изображен голый ребенок, плывущий к долларовой купюре, подвешенной на рыболовном крючке. Чарли уже видела эту картинку раньше. В комнате общежития, у девушки, работавшей в исследовательской асситантуре[27]27
  Assistantship (англ.) – это оплачиваемая работа ассистентом при университетах в США, напрямую связанная с обучением по выбранным дисциплинам.


[Закрыть], на стене висел точно такой же плакат.

Джош вставил кассету в магнитофон и нажал кнопку воспроизведения. Агрессивный гитарный рифф наполнил машину, за ним последовал грохот барабанов и, по горячим следам, буквально взрыв звука. Затем все перешло в барабанный бой, такой же быстрый и устойчивый, как сердечный ритм бегуна после спринта.

Чарли знала эту песню. Smells Like Teen Spirit. Она несколько раз слышала, как эта мелодия билась в стену из соседней комнаты. Но теперь, не приглушенная, она ощущалась как первобытный рев, побуждающий слушателей кричать вместе с ним.

– Тащусь от этих парней, – сказал Джош. – Они потрясающие!

Хотя Чарли не могла сказать того же, она была рада тому, что музыка заполнила все пространство салона, избавив ее от необходимости говорить. Теперь она могла просто сидеть и продолжать думать о Джоше/Джейке/ком угодно и его водительских правах.

Разумеется, возникла еще одна теория: Джош не являлся законным резидентом и нуждался в поддельных правах, чтобы водить машину. Это объясняло дату. И фотографию. И, может быть, даже то, почему они получены в Пенсильвании, а не в Нью-Джерси или Огайо.

Чарли вспоминала, как час назад Джош заехал за ней. Она даже не взглянула на номерной знак «Гранд АМ». Ей это и в голову не пришло. Она была слишком сосредоточена на проверке остальных частей машины на наличие признаков, требующих немедленно ретироваться. Если бы она увидела пенсильванские номера, то наверняка поняла бы, что Джош лжет о себе.

Но она не посмотрела. Ни в тот момент, ни позже, когда он был в «7-Eleven». Пока они снова не остановятся (а это может произойти только через несколько часов), единственный способ узнать, где зарегистрирован автомобиль, это проверить его страховую и регистрационную карточки.

А они, и Чарли это отлично понимает, могут находиться где угодно. Ее родители держали свои в бардачке. Бабушка Норма – в сумочке. А Мэдди, которая водила уродливый оранжевый «Фольксваген-жук», нареченный тыквой, прятала за козырьком со стороны водителя.

Чарли смотрела на закрытую дверцу бардачка всего в нескольких дюймах от ее колен. Открыть его никак не представлялось возможным. Не сейчас. Это однозначно заставит Джоша недоумевать, с чего она решила порыться в нем. То же самое касалось и его бумажника, который теперь упрямо лежал на приборной панели, не сдвигаясь ни на миллиметр.

Прямо сейчас у нее не было другого выбора, кроме как сидеть тихо, пока Джош постукивал по рулю в такт музыке. Наблюдая за ним, Чарли вспоминала уроки вождения с отцом и то, как он задавал вопросы, когда она пыталась припарковаться параллельно или сделать разворот в три приема. Каково ограничение скорости в школьной зоне, когда прибывают ученики? Когда вы едете в тумане, ваши фары должны быть на дальнем или на ближнем свете? Всегда останавливайтесь перед знаком «Уступи дорогу»: истинно или ложно?

Чарли знала ответы. Правила она выучила почти наизусть. Но поскольку большая часть ее мозга была сосредоточена на вождении, правильные слова куда-то ускользали. Она ошибалась. Или слишком волновалась. Или выпаливала ответ (хотя точно знала, что он неправильный) только потому, что чувствовала себя обязанной что-то сказать.

Она понимала, что Джош лжет ей. По крайней мере, она так считала. Все, что ей было нужно сейчас – это доказательства. И хотя она, скорее всего, не сможет покопаться в его бумажнике и бардачке, она может задавать вопросы, пока он расслаблен, и надеяться, что правда всплывет.

Киношная Чарли поступила бы именно так. Задала бы несколько невинно звучащих вопросов. Тех, что не заставят Джоша заподозрить неладное. Они могут ни к чему не привести. Но они и не причинят вреда. Это, безусловно, лучше, чем просто сидеть.

– Я только что поняла, – начала она, пробуя перекричать музыку, – что даже не знаю твоей фамилии.

– В самом деле? Я тебе не сказал?

– Нет.

Джош сделал глоток кофе, не отрывая глаз от дороги. Чарли задумалась, является ли отсутствие взгляда в ее сторону признаком незаинтересованности или признаком того, что он догадывался, о чем она думала, и не хотел подливать масла в огонь ее подозрений.

– По-моему, и ты не сказала мне свою, – ответил он.

– Джордан, – коротко произнесла Чарли.

– Я Бакстер.

Джош Бакстер.

Чарли принимает это имя стоически, несмотря на то что в ее груди происходит маленький хлопок разочарования. Она искренне надеялась услышать «Коллинз». Это заставило бы ее решить, что Джош – просто какое-то прозвище. Может быть, второе имя, которое он предпочитал своему первому, как одна девушка в их общежитии, которую, к ее сожалению, назвали Банни, и она требовала, чтобы все использовали ее второе имя, Меган. Это не объяснило бы всего, но, по крайней мере, немного успокоило бы Чарли.

Теперь она была совершенно взвинчена, в ней кипел страх, тем не менее она пыталась действовать.

– Ты всегда жил в Акроне?

– Я вырос в Толедо, я же вроде говорил.

Черт. Она надеялась, что его будет легко подловить. Если есть на чем. Чарли по-прежнему хотелось думать, что, возможно, он не лжет. Что существует глупое, простое объяснение, почему права в его бумажнике не соответствуют тому, что он говорит ей сейчас.

– Точно, – согласилась она, сделав вид, что вспомнила. – В Толедо. В Акроне живет твой дядя?

– Моя тетя, – поправил Джош. – Мой дядя умер пять лет назад.

– Если ты вырос в Огайо, как оказался в «Олифанте»?

– Просто взял и оказался. Ты же знаешь, как это бывает. Находишь работу. Остаешься ненадолго. Пробуешь что-то еще. Проходит пара лет, и все повторяется.

Чарли отметила неопределенность его ответа, решила, что это сделано нарочно, и продолжила:

– Тебе там понравилось? Работать садовником?

– Уборщиком, – уточнил Джош.

Чарли кивнула, разочарованная тем, что ей снова не удалось сбить его с толку. Ей нужно постараться.

– Тебе грустно уезжать?

– Пожалуй, да, – ответил Джош. – На самом деле я об этом не думал. Когда ты нужен своему отцу, ты срываешься с места не раздумывая, верно?

– Как по-твоему, ты долго пробудешь дома?

– Не знаю. Все зависит от того, как быстро он выздоровеет. Если это вообще возможно, – голос Джоша сорвался. Совсем чуть-чуть. Крошечная трещинка в его обычно спокойном тоне. – Мне сказали, что он в довольно тяжелом состоянии.

Еще один неопределенный ответ, хотя на этот раз Чарли усомнилась в том, что это намеренно. Джош говорил искренне. Достаточно искренне, чтобы она почувствовала укол вины за то, что усомнилась в нем. Она попыталась проанализировать ситуацию, исходя из того, что он говорит правду. Если это так, кем же выглядела она? Параноиком? Бессердечной гадиной?

Нет! Она выглядела осторожной. После того, что случилось с Мэдди, она имеет полное право быть такой. Вот почему она возобновила свой допрос.

– Мне жаль это слышать, – сказала она. – Что с ним случилось? Сердечный приступ?

– Инсульт, – откликнулся Джош крайне удивленно. – Я же сказал тебе об этом минут пятнадцать назад! Малыш, у тебя ужасная память!

Он впервые с начала разговора посмотрел на Чарли внимательно, и она заметила, как на его лице мелькнула тень подозрения. Он ее раскусил.

Плюс ко всему, он может задуматься, с чего это она вдруг задает так много вопросов. Или почему она не может вспомнить ни один из его ответов. Все это заставило Чарли добавить еще один пункт в свой список, кроме «Будь умной» и «Будь смелой».

Будь осторожной.

Smells Like Teen Spirit сменилась другой песней, которую Чарли тоже слышала только через стенку комнаты в общежитии. Помолчав несколько секунд, она произнесла:

– Извини за мою навязчивость. Если хочешь, я помолчу.

– Меня это не напрягает, – пожал плечами Джош, и глухой тон его голоса подсказал Чарли, что это может быть неправдой. Было бы нормально, если бы его это слегка напрягло.

– Мне просто любопытно, – добавила она. – Я видела «Олифант» глазами студента. По-моему, интересно получить представление об этом месте со стороны кого-то, кто там работал.

– Даже несмотря на то, что ты не собираешься вернуться?

– Может, и вернусь, – соврала Чарли. – Когда-нибудь.

– Ну, я не могу сказать, что с моей позиции все было так уж интересно.

– А я не помню, чтобы видела вокруг много уборщиков, – продолжила она. – В какие часы ты работал? Ночью? В выходные?

– Иногда. И днем тоже. У меня был плавающий график.

– Ты и в аудиториях работал?

– И в офисах. На самом деле, везде.

Джош снова отвернулся от дороги и опять смотрел на Чарли то ли с подозрением, то ли нет. Она понимала, что дело не только в его расплывчатых ответах. Это его сущность. Все, что касается Джоша, трудно прочитать.

Теперь ей нужно было использовать это в своих интересах.

– Какое твое любимое здание из тех, где ты работал? – поинтересовалась она.

– Мое любимое здание?! – удивился он.

– Ну, да, – кивнула Чарли. – У каждого есть любимое здание в кампусе. Мое – Мэдисон-Холл.

Джош неуверенно сощурился:

– Это то самое…

– С такой штукой наверху? – подхватила Чарли. – Ну да!

– Верно, – с готовностью согласился Джош. – Мне оно тоже нравится.

Чарли решила немного выждать. Обдумать варианты. Взвесить, что будет умнее, смелее и осторожнее. И после краткого молчания сказала:

– В кампусе нет Мэдисон-Холла. Я же шучу!

Джош стал подыгрывать ей, как она и рассчитывала. Хлопнув себя ладонью по щеке, он улыбнулся и выдал:

– Неудивительно, что я растерялся! Ты, конечно, была очень убедительна, но в глубине души я сомневался. Я никогда не слышал о Мэдисон-Холле.

И вот оно. В конце концов она обманула его. Однако сей факт не дал Чарли ощущения счастья. Совсем наоборот. Она стала чувствовать себя еще хуже, поскольку понимает, что ее подозрения если и не доказаны, то, по крайней мере, оправданы. Джош лгал ей. По меньшей мере, о работе в университете «Олифант». И, вероятно, обо всем остальном тоже.

Потому что Мэдисон-Холл в кампусе есть. Прямо в центре. Массивное здание с множеством колонн, в котором проводятся выпускные, концерты и выступления. Каждый студент знает о его существовании.

А значит, и каждый сотрудник тоже. Даже уборщик.

Чарли пришла к тревожному выводу, лишь увеличившему комок беспокойства в ее животе, который образовался, как только она увидела водительские права Джоша.

Джош не работает в «Олифанте»!

И никогда не работал!

А если он не студент и не работник, то кто? И почему он околачивался возле райдборда в кампусе?

И – самый большой, самый страшный вопрос – что ему нужно от Чарли, если, конечно, нужно?