Текст книги "Пережить ночь"

Интерьер. «Гранд Ам» – ночь

Когда они достигли склона, Джош переключился на более низкую передачу. Началась холмистая местность, способная перевести их через хребет, а затем вниз через водное ущелье Делавэр в Пенсильванию. С изменением высоты наплывал туман, клочья которого обволакивали «Гранд АМ» тем больше, чем выше он поднимался. Вскоре машина уже была окружена густой пеленой. Чарли смотрела в лобовое стекло и видела впереди только плотные серые завихрения. Боковое зеркало демонстрировало ту же картину позади них. Все машины, ехавшие поблизости, терялись в дымке. Чувство изолированности охватило Чарли, окутав ее, подобно туману.

Только она и Джош.

Наедине.

Песня закончилась, и, к удивлению Чарли, которая давно перестала замечать музыку, начался другой мотив. Она была слишком занята своими мыслями. Размышлениями о Джоше. Кто он такой? Чего хочет? Потерявшись в собственном мысленном водовороте, она снова положила ладонь на ручку двери. И на этот раз Чарли позволила ей там остаться.

В новой песне был мелодичный басовый рифф, который слегка напомнил Чарли о гитарном серф-роке, который постоянно слушали ее родители. Она знала название песни, но не помнила, откуда. Come As You Are.

Джош выключил стереоустановку, на мгновение стало тихо.

– Ну что ж, давай поиграем, – вдруг произнес он.

– Во что? – удивилась Чарли, очень стараясь не выдать, как она нервничает.

– В «Двадцать Вопросов». Раз уж ты начала играть в эту игру, мы должны соблюдать правила.

Чарли продолжила изучать боковое зеркало, надеясь, что позади них появится машина. Она понимала, что будет чувствовать себя лучше, когда вместо приглушенного свечения вдалеке в поле зрения появится еще один комплект фар. На случай неудачного развития событий неплохо было бы иметь кого-то рядом. Она видела немало фильмов, чтобы знать, как ситуация может измениться к худшему за долю секунды. И у нее имелось уже достаточно жизненного опыта, чтобы это утверждать.

Не то чтобы она была уверена, что Джош хочет причинить ей вред. Когда дело касается человека, сидящего всего в футе от тебя, ничего утверждать наверняка нельзя. Но такое возможно. Поэтому сейчас было бы достаточно уже того, чтобы она придвинулась еще ближе к пассажирской двери, увеличив расстояние между ними, пусть даже на дюйм. Достаточно, чтобы она постоянно смотрела в боковое зеркало, держа в поле зрения чужие фары. Достаточно, чтобы те самые шесть слов продолжали повторяться в ее голове, как заклинание удачи.

Будь умной. Будь храброй. Будь осторожной.

– На самом деле я не играла в игру, – попыталась оправдаться она.

– Как по мне, так было очень похоже, – слегка пожав плечами, сказал Джош, продолжая крепко сжимать руль – Учитывая, как ты меня пытала. Я решил, что ты все это спрашиваешь, потому что мы играем.

Чарли сделала еще одно крошечное движение к двери.

– У меня даже и в мыслях такого не было.

– О, я даже не сомневаюсь, – кивнул Джош. – И не сержусь. Я все понимаю. Мы вдвоем торчим в этой машине. Нам нечего обсудить. Почему бы не задать несколько вопросов и немного не пошутить? Так что теперь моя очередь. «Двадцать Вопросов». Ты готова?

– Я действительно сейчас не в настроении.

– Сделай одолжение, – стал просить Джош. – Пожалуйста.

Чарли смягчилась. Это правильно. Нужно ему подыграть, отвлечь, надеясь, что туман рассеется и рядом появятся другие машины.

– Хорошо, – согласилась она и заставила себя улыбнуться. – Давай поиграем.

– Отлично! Я думаю об объекте. У тебя есть двадцать вопросов, чтобы выяснить, что это такое. Вперед!

Чарли знала правила. Она играла во время поездок с родителями, когда была маленькой девочкой. Они много путешествовали на машине. Каждое лето – Кингс-Айленд и Сидар-Пойнт. Выезжали за пределы Огайо. Ниагарский водопад. Гора Рашмор. Диснейленд. Чарли, развалившись на заднем сиденье, изнемогала от жары, потому что ее отец утверждал, что использование кондиционера – пустая трата бензина. Когда ей неизбежно становилось слишком скучно, и она начинала хныкать, ее мать говорила:

– «Двадцать Вопросов», Чарли. Вперед!

Был стандартный вопрос, который она всегда задавала первым. Он предназначался для того, чтобы сразу же сузить круг поисков. Только теперь, в начале совсем другой игры, она не могла вспомнить его, чтобы спасти свою жизнь. Тот комок беспокойства, который она все еще чувствовала в животе, говорил ей, что Джош играет в эту игру не просто для развлечения.

Здесь предполагались другие ставки. Намного выше, чем те, которые были в ее детстве.

– Ты собираешься задавать вопрос? – спросил Джош.

– Да. Просто дай мне еще секунду.

Чарли закрыла глаза и стала представлять эти поездки в виде зернистых домашних фильмов. Вот ее отец сидит за рулем в огромных нелепых солнцезащитных очках, надетых поверх обычных. Ее мать – на переднем сиденье с опущенным стеклом, ее волосы треплет ветер. Чарли – на заднем сиденье, ее потные ноги прилипают к обивке из кожзаменителя, она открывает рот, чтобы заговорить.

Память исправно работала. Тут, полностью сформировавшись, в ее голове всплыл и обязательный первый вопрос.

– Это больше, чем хлебница?

Джош покачал головой.

– Нет. Это был первый вопрос. Осталось девятнадцать.

Память исправно гудела, как кинопроектор, и быстро подсказала вопрос, который она обычно задавала вторым.

– Оно живое?

– Интересный вопрос, – отметил Джош. – Я собираюсь ответить «Нет», но кто-то умнее меня мог бы сказать «Да».

Чарли напряженно размышляла, понимая, что это может отодвинуть остальные мысли, скользящие в ее мозгу. То страшное, о котором она не хотела думать. Поэтому она сосредоточилась на игре, притворившись, что это действительно просто игра, хотя была уверена, что это не так. Не для нее.

– Связано ли это с чем-то живым?

– Да.

– Значит, это часть чего-то.

– Да, – согласился Джош. – И я считаю это вопросом, хотя он и не был сформулирован как таковой. Такое не прошло бы в «Джепарди»[28]28
  Телевизионная игра-викторина в США.


[Закрыть]!

– Животное или растение?

Это был еще один из стандартных вопросов, которые она задавала своим родителям во время тех давних поездок. Хотя формально их было два, ее мать всегда пропускала это мимо ушей. Джош, напротив, указал на это:

– Ты же знаешь, что я могу отвечать только «да» или «нет», постарайся перефразировать.

Чарли больше не пыталась думать об играх, в которые она играла со своими родителями в их горячей липкой машине с ее вечным запахом «Макдональдса». Она беспокоилась, что нынешняя игра разрушит эти воспоминания, и сомневалась, что когда-нибудь снова по доброй воле сыграет в «Двадцать Вопросов». Даже если Джош окажется неопасен. Очень серьезное «если».

– Это овощ? – спросила Чарли, избавляясь от воспоминаний о темных очках отца и развевающихся на ветру волосах матери. Вместо этого она представляла растения и все, связанное с ними. Листья и ветви. Шипы и ягоды.

– Нет.

– Значит, это животное.

– Да, – сказал Джош. Этот ответ сузил круг поисков, но не слишком.

– Это распространенное животное?

– Очень.

– Дикое или домашнее?

– Опять два вопроса, Чарли.

– Прости.

Звук ее голоса был таким тихим, что она даже вздрогнула, услышав его. Как же слабо он звучал. Как испуганно. А она не должна была казаться слабой или испуганной. Она ни при каких обстоятельствах не могла показать Джошу, что подозревала его в недобрых намерениях. Если она сможет сохранить спокойствие, если она продолжит быть умной, смелой, осторожной, возможно ничего плохого и не случится.

– Я перефразирую, – сказала она, придав своему голосу немного стали. – Это дикое животное?

– Может им быть. Причем самым диким.

Джош ухмыльнулся, когда говорил это. Этот недвусмысленный вкрадчивый изгиб его губ поведал Чарли больше, чем любое произнесенное вслух слово.

– Ты говоришь о людях, верно? – спросила она.

– Именно.

– И этот объект, о котором ты думаешь, является частью тела?

– Ты молодец, ты знаешь это? Задала только… – Джош сделал паузу для счета и стал загибать пальцы на левой руке. – …десять вопросов, и уже очень близко.

Чарли гадала, хорошо это или плохо. Трудно предполагать, не зная ставок.

Но поскольку Джош, похоже, не спешил ничего предпринимать и продолжал играть, Чарли решила, что лучше всего последовать его примеру.

Занять его чем-нибудь.

Пусть он будет доволен, спокоен и доедет до места, где можно будет остановиться, и тогда Чарли выйдет из машины и никогда больше не сядет в нее.

Она это твердо решила. Правда, теперь она уже даже начала подумывать, что ей следовало бы сделать это еще в «7-Eleven», перед самым шоссе, – уверенно сказать Джошу, что она передумала, выйти из машины, достать свои вещи из багажника и позволить ему уехать без нее. И даже если бы в конечном итоге оказалось, что она перестраховалась и отреагировала слишком остро… Ничего страшного. Вполне возможно, Джош – просто безобидный чудак, который не против отвезти ее в Янгстаун. Но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. И прямо сейчас спасением казалось место за пределами машины.

– Эта часть тела полезна?

– О, очень полезна! – снова двусмысленно ухмыльнулся Джош.

Однако на этот раз он сопровождал реплику поднятием бровей, что наводило на мысль о чем-то сексуальном и зловещем. Заметив это, Чарли буквально заерзала на своем месте.

Только сейчас, когда было уже слишком поздно, ей пришло в голову, что Джош может быть сексуальным маньяком. Который заманивает студенток в свою машину, насилует их и бросает на обочине дороги. Затем переезжает в другой университет, и процесс начинается заново. Джош, безусловно, физически способен на это. Его высоченный рост – первое, что отметила Чарли при встрече. Тревожный комок в животе стал расширяться, подниматься буквально до груди, давить на легкие. Ее грудная клетка напряглась. Настолько, что она сделала глубокий вдох, просто чтобы доказать себе, что все еще может дышать.

– Она есть у всех людей? – спросила девушка, беззвучно умоляя, чтобы Джош сказал «Да», и она перестала бы перебирать все порнографические возможности, о которых он может думать.

– Да, – ответил Джош, на этот раз более прямолинейно, как будто осознал, что пересек некую невидимую границу, которую изначально не собирался нарушать.

Не то чтобы Чарли от этого стало легче. Теперь, когда мысль о том, что Джош – насильник, засела у нее в голове, она не могла от нее избавиться.

Ее пальцы уже не отрывались от дверной ручки. Она крепко сжимала ее. Это была проверка. Явно ощущалась необходимость понять, сколько времени потребуется, чтобы потянуть ее и распахнуть дверь, если до этого дойдет.

Впрочем, подсознательно она отчаянно надеялась, что этого не случится.

– Эта часть тела расположена выше пояса?

– На самом деле да, – ответил Джош.

– Выше шеи?

– Да.

– Это то, с чем мы рождаемся?

Джош выглядел задумчивым. На мгновение прищурившись, он снова расслабился и продолжил внимательно разглядывать редеющий туман за ветровым стеклом. Чарли сделала то же самое и с облегчением заметила не только просветление серого фона, но и свечение задних фонарей, теперь находившихся не слишком далеко впереди. Она посмотрела в боковое зеркало, и ей стало еще легче. Теперь за ними ехала машина, фары прорезали рассеивающийся мрак. К ним присоединилась еще одна пара фар.

Потом еще одна.

У Чарли появился слабый проблеск надежды. Может быть, одна из машин попытается их обогнать. И, может быть, тогда она попробует остановить водителя.

– Забавно, что ты спрашиваешь об этом, – сказал Джош, все еще глядя в ветровое стекло. – Потому что ответ – нет.

В одно мгновение все надежды Чарли разрушились. Потому что она знала, о каком объекте думал Джош. Это осознание вызвало у нее такое ощущение, будто вся кровь отхлынула от ее тела. А вместо нее по венам разлилась ледяная вода, которая делала Чарли неподвижной и онемевшей.

– Ты знаешь ответ, не так ли? – спросил Джош.

Чарли кивнула, слишком взволнованная, чтобы говорить.

– Тогда произнеси его, всезнайка.

Чарли сглотнула и, заставив себя заговорить, с явным трудом выдавила:

– Это зуб?

– Да, – улыбнулся Джош, довольный собой. – Очень хорошо. Ты догадалась за шестнадцать вопросов.

– Что заставило тебя выбрать этот предмет?

– Не знаю. Просто пришло в голову… – На лице Джоша появилось потрясенное выражение. – О, черт! Мне так жаль, Чарли! Я не подумал. Неудивительно, что у тебя такой вид, будто ты только что узрела привидение. Это из-за твоей подруги? Этот парень вырвал ей один зуб после того, как убил ее, не так ли?

Чарли замотала головой, желая, чтобы он замолчал. Ей явно требовалось, чтобы он остановился. Желание заткнуть ему рот было уже настолько велико, что она бросилась бы на водительское сиденье, если бы имелся способ зажать рот Джошу без риска съехать с дороги. Потому что чем больше он говорил, тем хуже становилась ситуация.

И все же у нее оставался еще один вопрос. Тот, который она должна задать. Ей нужно было услышать ответ Джоша. Она хотела верить в его слова, хотя каждый ледяной нерв в ее теле говорил ей, что этого делать не стоит.

– Как ты узнал о зубе?

– Я читал об этом в газете.

– Об этом не писали в газетах, – возразила Чарли.

– Я уверен, что прочитал именно там, – не сдавался Джош.

Он лгал. Полиция не взяла бы с нее обещание никому не рассказывать о пропавшем зубе Мэдди, если бы планировала известить прессу. И Чарли предполагала, что она услышала бы об этом, если бы они передумали.

Она перебрала все возможные варианты того, каким образом Джош мог узнать о пропавшем зубе. Наименее пугающим казался тот, что он каким-то образом связан с Мэдди и услышал это от ее матери. Но эта версия явно не выдерживала критики. Если бы Джош был членом семьи, Чарли, скорее всего, знала бы о нем от подруги. Даже если бы Мэдди не упоминала его – хотя она любила поговорить о своей семье, не имелось причин, по которым Джош не понял бы их связь немедленно.

Потом Чарли предположила, что Джош мог быть полицейским. Возможно, когда-то раньше. Но и это казалось маловероятным. Любой полицейский, знакомый с делом Мэдди, знал бы, что Чарли была ее соседкой по комнате.

Оставалась еще одна причина, по которой Джош знал о зубе. Настолько страшная, что Чарли одновременно хотелось закричать, подскочить и выброситься из движущейся машины.

Джош знал о пропавшем зубе Мэдди потому, что именно он вырвал его у нее.

И это делало его ужаснее, чем недавно Чарли представляла в своем воображении.

Это делало его «убийцей из кампуса».

Интерьер. «Гранд Ам» – ночь

Чарли замерла на пассажирском сиденье, с ужасом думая о том, что попала в немыслимую ситуацию.

Возможно, она находится в машине с человеком, который убил Мэдди.

Человеком, который, вероятно, планирует убить и ее.

Человеком, который прямо дал ей понять, что такой сценарий возможен.

Чарли неотрывно смотрела в лобовое стекло на желтые лучи фар, прогонявшие последние клочки тумана, внезапно вспомнив, что Джош говорил ей раньше.

Он все еще там.

Он может знать, кто ты.

В следующий раз он может попытаться прийти за тобой.

Чарли зацепилась за слово «может».

У нее не было доказательств, что Джош – «убийца из кампуса». Только смутное подозрение, основанное на том, что он что-то сказал.

Нет.

Не что-то.

Он много всего наговорил. И это – повод его подозревать. Чарли уже знала, что Джош солгал ей и продолжает это делать. Количество лжи, которую он нагородил с тех пор, как они покинули «Олифант», вероятно, на порядок превосходило количество правды.

Это, конечно, не означало, что он – убийца.

В частности, это не означало, что он – человек, убивший Мэдди.

Это не кино. Это не «Тень сомнения». То, что она пыталась думать как киношная Чарли, не означало, что их ситуации схожи. В конце концов, фильмы – это обман. И в глубине души Чарли отлично это понимала, просто всегда забывала об этом, когда гас свет, жужжал проектор и цвет заполнял экран. Вот почему Чарли всегда так их любила. Они немного волшебны и заставляют сиять холодную, серую и унылую реальность.

Повседневность.

Это лучший способ описать рутинное существование с его бесконечным парадом каторжного труда и разочарований. В реальной жизни люди не начинают внезапно исполнять песню. Они не сражаются с космическими монстрами. И они, конечно, не садятся случайно в машины с серийными убийцами.

– Ты что-то притихла, Чарли, – сказал Джош.

Чарли лихорадочно пыталась сообразить, что ответить. Она не хотела, чтобы Джош догадался о ее подозрениях или страхе. Фильмы научили ее, что хищники могут почувствовать страх.

– Наверное… да…

– Ты ведь не злишься на меня, правда? Из-за зуба? Знаешь, я ничего такого не имел в виду. Это было не намеренно.

– Знаю.

– Значит, все нормально? – уточнил Джош.

– Все хорошо, – согласилась Чарли и мысленно перечислила все, что в Джоше было определенно плохо, например то, что Джош – его ненастоящее имя или что он солгал о работе в «Олифанте» и о том, как он узнал, что «убийца из кампуса» вырвал у Мэдди зуб после того, как зарезал ее.

Чарли украдкой бросила взгляд на Джоша, ища хоть какое-то сходство между ним и темной фигурой, которую она видела в переулке в ночь гибели Мэдди. Все, что пришло ей на ум, было в лучшем случае расплывчато. Может быть, они одного роста. Может быть, у них общая ширина плеч. Но это все предположения. Правда в том, что Чарли никак не могла определить, один и тот же это человек или нет.

Внутри машины становилось невыносимо жарко, однако Чарли по-прежнему мерзла. Ей начинало казаться, что из-за столкновения экстремальных температур она может растаять в любой момент. Ее кожа слезет. Органы превратятся в гель. Она исчезнет. Единственное, что останется – дымящаяся груда костей.

И зубы, конечно.

Чарли подозревала, что имелась причина, по которой игра Джоша в двадцать вопросов привела ее к этому ответу. Возможно, он пытался сказать ей, кто он и что сделал. Окольное признание. Либо предупреждение.

Нельзя было исключать, конечно, и такую возможность, что он ничего не имел в виду, хотя это было очень сомнительно. Вероятность того, что он заговорил о зубе случайно, была столь же ничтожна, как и того, что она осознанно согласится на поездку с убийцей Мэдди.

И все же существовали только два варианта. Либо Джош – безобидный болтун, нагородивший кучу лжи, либо он – человек, который жестоко убил ее лучшую подругу и еще двух женщин. Чарли не могла придумать другого сценария между этими противоположными полюсами.

Столкнувшись с такой неопределенностью, она понимала одно и только одно.

Ей нужно выбраться из этой машины.

Немедленно.

Внешне складывалось впечатление, что Джош не представлял реальной угрозы. Но это не казалось важным, не имело особого значения. Альтернатива была слишком рискованной, чтобы рассматривать ее. Лучше всего ошибиться в сторону осторожности. Быть умным, быть храбрым, быть осторожным.

А это означало не оставаться в машине с Джошем.

Они спустились в долину Делавэр в нескольких милях от границы с Пенсильванией. Туман полностью рассеялся, открыв ночное небо, пульсировавшее звездным светом, реку слева от них и три полосы асфальта, тянувшиеся к горизонту перед ними.

Чарли по-прежнему была полностью сосредоточена на шоссе впереди и никак не могла заставить себя взглянуть на Джоша даже на секунду. Но каждой клеточкой ощущала его присутствие. Он был огромен. Казалось, что он заполнял собой всю машину. Ровный ритм его дыхания был хорошо слышен. Игнорировать его вообще не представлялось возможным.

Сбежать от него тоже было невозможно, разве что выскочить из машины. К этой идее Чарли возвращалась все снова и снова. Ее правая рука продолжала сжимать дверную ручку, пальцы крепко обхватили ее, готовые к действию.

Чарли сделала бы это, будь она в полной мере уверена, что такой прыжок не станет смертельным. Но это определенно могло произойти. Шансы выжить – пятьдесят процентов. Может быть, даже меньше, учитывая, что сейчас на дороге много машин. По подсчетам Чарли, сзади четыре. Четыре машины, которые, возможно, не успеют свернуть с дороги, если она прыгнет; их шины прогрохочут по телу девушки, словно по лежачему полицейскому.

Все было бы по-другому, если бы они ехали по правой полосе. Тогда Чарли могла бы попытаться выброситься на обочину дороги, где трава немного смягчила бы ее приземление. Но Джош направил «Гранд АМ» на центральную, его вождение было таким же ровным, как и дыхание. Он уверенно удерживал машину меж линий разметки. Вел с допустимым превышением скорости на три мили. Делал все, чтобы не привлекать внимание других автомобилистов.

Одна из машин позади них поменяла полосу движения, сдвинувшись вправо. Ее маневр оставил яркое пятно в боковом зеркале со стороны Чарли.

Фары.

Становились больше.

Чарли повернулась на сиденье, чтобы получше разглядеть машину, приближавшуюся справа. Водитель явно был намерен в конце концов объехать их, хотя технически законно обгонять только слева.

Машина постепенно становилась все ближе, и Чарли вскоре даже заметила на крыше проблесковый маяк. Затем она увидела надпись на кузове автомобиля, прямо над передним колесом.

ПОЛИЦИЯ ШТАТА

Сердце Чарли бешено заколотилось. Полицейский подъезжал к ним. Словно по волшебству. Теперь все, что ей нужно было сделать, это привлечь его внимание незаметно для Джоша. Чарли прижималась лбом к окну, стекло холодило ее кожу.

– Ты в порядке, Чарли? – спросил Джош.

– Да, все нормально.

– Ты неважно выглядишь.

– Просто немного укачало в машине.

Теплое дыхание сопровождало шипящий звук в конце фразы. Соприкасаясь с окном, оно создало на стекле крошечный запотевший круг. Чарли смотрела на него, не мигая, пока он не исчез. Затем снова заговорила:

– Не волнуйся. Я не собираюсь блевать или что-то в этом роде. Это быстро проходит.

Матовый круг от ее дыхания появился снова, на этот раз на несколько бо`льшем участке. Чарли начала отсчитывать секунды до его исчезновения.

Раз.

Два.

Три.

Четыре.

Пять.

Шесть.

Семь.

Восемь.

Девять.

Джош тоже заметил патрульного, потому что на мгновение нажал на тормоза, снизив скорость до регламентированной.

– Ты уверена? – не скрывал волнения он.

– Абсолютно.

Новое пятно растеклось по окну. Чарли снова считала.

Еще девять секунд.

Не так уж много времени. Но, вполне возможно, достаточно.

Она провел пальцем по стеклу, рисуя узор, какие-то несуществующие буквы.

Опять.

Чарли повернулась к Джошу, убедиться, что тот все еще смотрит на дорогу. Затем она возвратилась к окну, ее лоб прилип к стеклу, она пыталась проследить за продвижением полицейского. Когда передний бампер полицейской машины оказался параллельно заднему бамперу «Гранд АМ», она приступила к работе.

– Мне уже лучше, – сказала она. – Окно прохладное. Это помогает.

Сдвоенные выдохи на последних двух слогах создали круг, вдвое больший, чем предыдущие. Начался обратный отсчет.

Девять.

Чарли еще раз бросила взгляд на Джоша.

Восемь.

Она возвратилась к окну.

Семь.

Она повернулась всем телом, загородив Джошу обзор.

Шесть.

Она прижала кончик указательного пальца к стеклу и начала писать.

Пять.

Первая буква – это три быстрые черточки.

Четыре.

Еще одна буква, на этот раз одна длинная черта, за которой следуют три коротких всплеска.

Три.

И еще – два быстрых удара.

Два.

Последняя буква. Удар и удар.

Один.

Туман рассеивался, унося с собой слово, которое ей удалось нацарапать.

HELP[29]29
  Помогите (англ.).


[Закрыть]

– С тобой такое случалось? – спросила она Джоша. – Тебя когда-нибудь укачивало?

Круг тумана снова появился на окне, как и слово «HELP», написанное задом наперед, чтобы проезжающий мимо патрульный мог без труда его прочитать.

Когда полицейская машина приблизилась к ним, Джош еще раз коротко нажал на тормоза. Снижение скорости позволило полицейскому поравняться с ними. Какое-то мгновение они ехали бок о бок, и надежда в сердце Чарли колотилась еще сильнее, когда она видела полицейского за рулем. Он выглядит крутым. Бульдог с короткой стрижкой. И все, что нужно было Чарли, чтобы привлечь его внимание, – это дышать.

Если это не сработает, она закричит. Так громко, что он сможет услышать ее через два стекла.

Затем патрульный включит эти красивые красные и белые огни, и у Джоша не останется другого выбора, кроме как съехать на обочину, и Чарли сбежит. Ей было все равно, что Джош может оказаться безобидным, а она будет выглядеть глупо. В данный момент все, чего она хотела, – это выбраться из машины, избавиться от Джоша и ото всех сомнений и неуверенности, которые он нес с собой.

Чарли сделала вдох, собираясь с духом и, надеясь, что образующееся на стекле облачко тумана продержится секунд десять, а может, и дольше.

Она выдохнула.

Окно запотело, замутнив образ полицейского в соседней машине, начало формироваться слово, которое она нарисовала.

HELP

Джош снова нажал на тормоза. На этот раз сильнее. Достаточно, чтобы Чарли почувствовала, как инерция притянула ее к ремню безопасности, пока она наблюдала, как полицейский обгоняет их. Мгновение спустя полицейская машина штата проехала мимо. Сердце Чарли, которое секундой ранее бешено стучало, почти остановилось, а полицейский продолжал двигаться, его патрульная машина быстро удалялась.

Она упустила свой шанс.

И все потому, что Джош нажал на тормоза.

Он сделал это нарочно?

Еще один повод для сомнений.

Достаточный, чтобы усилить желание Чарли выбраться из машины любым возможным способом.

Ее рука снова опустилась на дверную ручку и сжала ее.

Боже, помоги, ей придется прыгать.

Прямо сейчас.

Хорошая новость заключалась в том, что шоссе сузилось до двух полос – вероятно, по этой причине полицейский штата обогнал их справа. У него кончалась полоса. И, возможно, Джош знал это, отсюда и торможение, сорвавшее ее план.

Чарли украдкой бросила взгляд на спидометр.

Теперь, когда патрульный превратился в спичечный коробок на горизонте, Джош увеличил скорость до шестидесяти миль в час.

Быстро. Слишком быстро для дороги впереди, которая проходила рядом с рекой Делавэр, огибала горный склон чередой крутых поворотов. И определенно слишком быстро для нее, чтобы выпрыгнуть из машины. Теперь она уверена, что должна это сделать. Но даже если она сможет пережить прыжок невредимой (что вряд ли удастся, на такой-то скорости), ей просто некуда будет бежать. С ее стороны возвышалась гора, поднимавшаяся высоко в ночное небо, рельеф которой и растущие на ней деревья были почти не видны. Со стороны Джоша тянулись встречная полоса шоссе, низкий каменный бортик, а затем река.

Чарли всегда нравился этот участок дороги – нравился своей дикой красотой, своим несоответствием месту. С его вершинами, и соснами, и широким пространством извилистой реки – он был уместен для западной части страны, никак не для границы между Нью-Джерси и Пенсильванией. Проезжая мимо с бабушкой Нормой или Робби, она опускала стекло, вдыхала свежий воздух, наслаждаясь пейзажем, который находила прекрасным в любое время года.

Но это всегда было днем. До сих пор она никогда не путешествовала по ущелью ночью. Темнота все меняла. Делала знакомое чужим. Невинное подозрительным.

Она задумалась, а вдруг то же самое происходит и в случае с Джошем, и просто ночь заставляет ее с подозрением относиться ко всему, что он делает, говорит и подразумевает? Может быть, все это будет выглядеть по-другому и менее угрожающе при свете дня?

Чарли сомневалась в таком раскладе. Ей продолжало казаться, что действия Джоша будут сомнительными в любое время суток.

Он не обращал внимание на то, что Чарли могла видеть на спидометре: они не сбавили скорость. Он вообще не проявлял к ней никакого интереса с тех пор, как за ними появился полицейский штата. И все же исподтишка наблюдал за ней. Чарли это чувствовала. Теплое покалывание, исходящее со стороны водителя, пока он проезжал очередной поворот. Когда он закладывал вираж, сосновый освежитель воздуха на зеркале заднего вида качался как мертвец на виселице.

Чарли крепче сжала дверную ручку, отчасти для того, чтобы не упасть, когда «Гранд АМ» будет проноситься по следующему крутому повороту, а отчасти на случай, если она все равно решит рискнуть и выпрыгнуть, несмотря на вероятность убиться. Склон горы находился очень близко к машине – это обстоятельство было столь же нервирующим, как и сам Джош, и, вероятно, более опасным. Каменные обломки усеивали узкую дорожную обочину. Встречались на ней даже остатки валунов, которые, упав со склона холма на землю, раскололись на куски.

Именно так выглядел бы ее череп, если бы она выскочила из автомобиля.

Осколки костей, валяющиеся среди камней.

Через несколько секунд они добрались до моста через реку Делавэр, и обочина уже перестала являться возможным путем к спасению. Там просто некуда было приземлиться. Имелись только тонкая полоска усыпанного гравием асфальта и бетонные перила моста. За ним, в десятках футов внизу, темная вода.

Выпрыгивать сейчас – однозначное самоубийство.

Впереди появился свет. Сигнальные огни, о которых Чарли совершенно забыла.

Площадка пункта оплаты.

Шесть киосков стояли в ряд, перегородив все западное шоссе по другую сторону моста.

Джош был просто обязан остановиться.

И когда он это сделает, Чарли заставит себя двигаться.

Пока «Гранд АМ» ехал по мосту, а огни пункта оплаты становились все ярче, Чарли прокручивала в голове план действий. Боевик, мысленно снятый ею.

Подождать, пока Джош притормозит.

Распахнуть дверь, прежде чем он полностью остановится.

Броситься бежать.

Из машины.

На следующую платную полосу.

Затем на следующую и следующую, и следующую.

Так она будет бежать, вопя во все горло, пока не остановится какая-нибудь машина, или пока ее не схватит оператор, принимающий платежи, или пока она не доберется до какого-нибудь безопасного места. Поблизости должны быть и другие дороги. Там, где есть дома, предприятия и зеваки, которые (как она надеется), придут ей на помощь. Платная площадка становится все ближе, подъезды к ней перекрывают хлипкие деревянные ворота, которые выполняют свою роль лишь символически. Машина запросто пробьет створку, и Чарли боится, что Джош может попытаться это сделать. Но он нажимает на тормоза, и стрелка спидометра резко падает с шестидесяти пяти до сорока пяти, двадцати пяти…

Чарли сжимает дверную ручку.

Ждет.

Ждет.

Ждет, пока машина замедлится до пятнадцати… десяти… пяти…

Теперь голос в голове Чарли кричит. Это может быть голос ее матери. Или Мэдди. А скорее всего, это даже сочетание того и другого. Их послание громкое и ясное. Беги сейчас же!

Тело Чарли напрягается. Подготовка к спринту.

Беги! Мэдди и мама продолжают кричать в ее голове. Сейчас же!

К ним присоединяется еще один голос.

Джош.

Он спокойно окликает ее с водительского сиденья.

– Чарли?