Текст книги "На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 2"

Румынский посланник в России Диаманди с грустью признался Палеологу (Петроград, № 1331), что в настоящий момент совершенно исключена возможность вступления Румынии в войну на стороне союзников. Мы можем ожидать в лучшем случае продления нейтралитета. Братиану тоже объявил русскому посланнику в Бухаресте, что вступление Румынии в войну станет возможно лишь с того момента, когда русская армия в Бессарабии составит 500 тысяч человек и французские и английские силы на Балканах достигнут той же цифры (Петроград, № 1336; Бухарест, № 561).

Соннино не дал еще никаких обещаний ни Барреру, ни Гуро (Рим, № 900, 901, 902 и 903). Правительство, заявил он, должно внимательно следить за намерениями греков. Если они вступят в Эпир, Италия не сможет не защищать те пункты, которые должны обеспечить ей преобладание на Адриатическом море. Итальянский премьер Саландра не скрыл, что военный министр не разделяет благоприятного мнения генерала Кадорна. Саландра добавил, что он сам не считает возможным полностью приостановить наступление в течение зимы.

Потерпев фиаско в различных министерских комбинациях, Константин снова призвал Заимиса. Последний опять отказался составить новый кабинет, так как король желает распустить палату и немедленно приступить к новым выборам, причем мобилизация даст возможность извратить результаты выборов. Тогда король обратился к бывшему министру иностранных дел Скулудису (Афины, № 690, 692 и 693). Последний согласился возглавить правительство и оставил за собой также портфель министра иностранных дел. Состав кабинета остается прежним, кроме замены Заимиса Скулудисом и включения Микалидакиса. Последний родом с Крита и является личным заклятым врагом Венизелоса. Скулудис – добросовестный человек, уже пожилой, он оставил по себе хорошую память на Лондонской конференции, на которой он сопровождал Венизелоса. Это человек французской культуры.

К сожалению, ближайшим советником короля является горячий германофил Штрайт. В Афинах всюду свободно снуют немецкие офицеры, они усердно посещают канцелярию генерального штаба и ведут самую энергичную пропаганду в армии и даже среди гражданского населения (Афины, № 697).

Это не помешало греческому правительству потребовать у Франции, Англии и России новой ссуды в сорок миллионов золотом. Она должна последовать на тех же условиях, что недавняя ссуда в 10 миллионов, и пойти на уплату расходов по мобилизации греческой армии.

Сербское правительство и сербский генеральный штаб усиливают свои отчаянные призывы о помощи. Они надеялись, что быстрое выступление союзных войск в направлении Струмица – Шлиф – Велес обеспечит им сообщение с Салониками, но жестоко обманулись в своих надеждах, так как болгары проникли на запад в направлении Прилепа (радио из Подгорицы, 8 ноября, № 27). Впрочем, вскоре они узнали, что французские войска успешно оперируют на Вардаре в направлении Криволаца и Градско.

Руководство (постоянная административная комиссия) социалистической партии – французской секции рабочего интернационала – в составе Браке, Камелина, Компер-Мореля, Жюля Гэда, Реноделя, Вайяна и др. единогласно приняло следующую твердую и утешительную резолюцию: «Два гражданина пытаются вести в Сенской федерации пропаганду на почве резолюции, принятой одним собранием в Циммервальде, в Швейцарии, на которое они отправились без всякого мандата от партии⁵⁶. На этом собрании они совещались по вопросу о мире с другими социалистами нейтральных и воюющих стран, большей частью тоже не имеющими мандатов. Ввиду этого постоянная административная комиссия напоминает, что она отказалась участвовать в этом собрании, как отказывалась принимать участие и в других подобных собраниях, организованных с начала войны. Согласно постановлениям национального совета от 14 и 15 июля, она снова заявляет, что длительный мир может быть результатом только победы союзников и крушения германского империализма и милитаризма и что всякий другой скороспелый мир будет лишь перемирием или капитуляцией. Национальный совет заявил и постоянная административная комиссия повторяет за ним, что война, навязанная союзникам правителями Германии, должна быть доведена до своего логического конца, то есть до поражения германского милитаризма; миру должен быть дан великий и необходимый урок того, как сопротивление свободных народов разобьет замысел захвата гегемонии».

Среда, 10 ноября 1915 г.

Греческий посланник Романос заявил вчера Жюлю Камбону, что кабинет Скулудиса будет соблюдать по отношению к Антанте политику благожелательного нейтралитета. Однако известия из Афин носят, напротив, тревожный характер. При первом же своем свидании с Гильменом Скулудис заявил ему (№ 708, 709 и 710), что в целях соблюдения нейтралитета и безопасности своих границ Греция вынуждена будет разоружить⁵⁷ и интернировать сербские войска, которые эвентуально будут отброшены на территорию Греции. Греческое правительство, добавил он, рассчитывает на поддержку французского правительства в том, чтобы убедить сербов в необходимости этого. В своем ответе Гильмен выразил сожаление по поводу того, что Греция собирается играть столь некрасивую роль по отношению к своему союзнику. Он сказал, что не знает, могут ли Франция и Англия допустить, чтобы сербские войска подвергались другому обращению, чем их собственные, в том случае, который предполагает Скулудис. На это последний возразил, что никакой разницы в обращении не будет, так как греческое правительство приняло следующее решение: если французские или английские войска тоже будут отброшены на греческую территорию, им будет предложено подчиниться тем же условиям. Общественное мнение в Греции не потерпит проникновения болгарской армии на греческую территорию, и так как правительство желает прежде всего сохранить нейтралитет, то не представляется возможным дать свободный пропуск нашим войскам. К тому же за болгарами последовали бы немцы, австрийцы и турки. Гильмен тут же указал Скулудису на чрезвычайную серьезность его заявления и напомнил ему о заверениях, данных его предшественником и самим королем.

Длительное обсуждение вопроса в нашем совете министров. Постановлено объявить Греции, что она не может отказываться от своих обещаний. Мы будем настаивать на нашем праве защищаться от немцев и болгар также на греческой территории. Мы дадим знать Греции, что не потерпим интернирования сербов, так же как и наших войск. Прибавим, что снесемся с Англией и возьмем в свои руки Монастырскую железную дорогу и шоссейные пути.

Бриан настаивает перед сербским правительством и сербским генеральным штабом на ускорении отступления сербской армии на наши линии. Лаказ запросил по телеграфу адмирала Дартижа, к каким мерам давления на Грецию мы можем прибегнуть.

Дени Кошену предложено отправиться сегодня вечером в Салоники. Это – убежденный филэллин, пользующийся в Греции многочисленными и значительными симпатиями.

Гальени вчера телеграфировал Саррайлю, изложил ему положение сербских войск в том виде, как оно нам известно, и напомнил ему, что его инструкции разрешают ему под собственную ответственность оперировать в направлении Велеса и прийти на помощь сербам.

Подполковник Рефруанье, руководящий работами по приведению в порядок пути от Санти-Каранта до Монастыря, отплывает из Марселя 15 ноября. Он заберет с собой первую партию людей и материалов.

Я посетил дом слепых на улице Рельи, основанный совместно министром внутренних дел и Обществом друзей слепых солдат. Сто шестьдесят слепых солдат обучаются здесь массажу, плетению корзин, музыке, изготовлению стульев и сеток – всем ремеслам, которые более или менее возможны в их тяжелом состоянии. Эти несчастные молодые люди так мужественно переносят свою участь, что чуть ли не кажутся веселыми. Они стоически мирятся с темнотой, в которую их погрузила война.

Четверг, 11 ноября 1915 г.

Концентрация греческих войск в Салониках, приостановившаяся было несколько дней назад, снова продолжается с лихорадочной поспешностью. Все суда, стоявшие в Пирее или поблизости, внезапно реквизированы, и отдан приказ спешно вывезти в Салоники все те части первого армейского корпуса, которые остались еще в Афинах, и все те части второго корпуса, которые еще остались в Пирее. Кроме того, по сведениям Гильмена, греки намерены минировать вход в главные греческие порты. Вместе с английским посланником он считает, что для поддержки наших требований необходимо послать эскадру в Пирей и усилить эскадру в Салониках (Афины, 10 ноября, № 714).

Правительство решило отправить морские силы и потребовать, чтобы Лондон сделал то же самое. Кроме того, мы предложили Англии приостановить все платежи по ссудам для Греции, все льготы по снабжению и все поставки для Греции впредь до выяснения положения.

Продолжительное заседание Совета национальной обороны. Присутствующий на нем Жоффр полагает, что еще есть возможность спасти сербскую армию, если она решит с большой поспешностью отойти на наши позиции. Гальени смотрит на это менее оптимистично и склонен отозвать наши дивизии в Салоники. Решено настаивать перед сербским правительством через полковника Фурнье, чтобы сербские войска пробивались к нашим позициям.

Первое выступление Гальени в парламенте имело успех. «Я – солдат, я никогда не занимался политикой. Я принял на себя обязанности военного министра только из преданности тому общему делу, которое все мы защищаем. Но я, безусловно, убежден, что моя задача обречена на неуспех, если я не смогу рассчитывать на полную поддержку парламента». Этот великий солдат также великий тактик в политике.

Пятница, 12 ноября 1915 г.

Черногория, куда бежало много сербов, настойчиво просит нас и Италию послать ей продовольствие (Цетинье, № 354 и 355). Мы посылаем ей продукты, итальянский флот согласился взять на себя их перевозку (Баррер, № 906).

Как сообщает из надежного источника Гильмен, греческое правительство пришло к мысли об эвентуальном разоружении сербских, а также французских и английских войск под влиянием демарша Германии. Возможно, впрочем, говорит наш посланник, что этот демарш произошел с согласия короля Константина (Афины, № 716). Наш военный атташе полковник Браке настаивает на том, чтобы Франция, не теряя времени, произвела морскую демонстрацию в Пирее (Афины, № 717).

Лондонский кабинет обсуждал вчера положение в Греции. Он высказался в том смысле, что всякая попытка греческого правительства разоружить французские или английские войска в случае их отступления на греческую территорию будет рассматриваться как враждебный акт (Лондон, № 2627 и 2628).

Лишь сегодня получил письмо Бриана, помеченное 8 ноября. Он сообщает мне в нем предложение военной комиссии палаты депутатов, принятое 27 октября. Комиссия просила председателя совета министров уведомить меня об этом предложении. Вот текст этого предложения: «Ввиду серьезности обстоятельств долг военной комиссии констатировать, что, несмотря на ее неоднократные и срочные указания за последние четыре месяца, в частности в ее письмах от 25 и 27 августа, несмотря на уверения правительства, что оно вместе с комиссией признает, что только мощная демонстрация нашей военной силы может предупредить большую опасность на Балканах, – не принято и даже не подготовлено ни одной военной меры с этой целью до болгарской мобилизации. Объяснения, данные вчера комиссии председателем совета министров и военным и морским министрами, дают ей основания опасаться, что усилия союзников на востоке приведут к жестокому разочарованию ввиду их медлительности, колебаний и недостаточности. Комиссия просит президента республики положить конец этой опасной нерешительности. Подписано: председатель военной комиссии генерал Педойя».

Это предложение является прямым отрицанием парламентского режима. Я не имею права вступать в контакт с палатой, а она не имеет права обращаться ко мне. Если она недовольна министрами, она должна выступить против них и указать мне свои желания принятием соответствующей резолюции. Конечно, тот новый способ, к которому прибегла военная комиссия, объясняется беспокойством парламента, его опасениями. Но неужели палата воображает, что правительство сидело сложа руки, когда комиссия требовала от него отправки войск на Балканы, ничего не зная о тех трудностях, которые вставали перед правительством со стороны главной квартиры, Англии и Балканских стран?

Разве мы и сегодня еще не наталкиваемся на всякого рода препятствия? Вот как раз получены тревожные телеграммы от полковника Жиродона, сопровождавшего Китченера на восток и прибывшего вчера в Мудрос (Мудрос, 11 ноября, № 1 и 2). Британский военный министр обещал Жоффру, что на помощь сербам будут без промедления отправлены английские войска. Однако в пути Китченер неоднократно высказывал Жиродону свои возражения против салоникской экспедиции. Он считает, что в Салоники надо послать 400 тысяч человек или же не предпринимать ничего. Кроме того, он думает, что еще не пришло время эвакуировать Галлиполи. Прибыв в Мудрос, Китченер принял генерала Монро, командующего на Галлипольском полуострове генерала Бердвуда и главнокомандующего британскими войсками в Египте генерала Максвелла. В результате этого совещания пришли к заключению, что надо считаться с предстоящим продвижением немцев на Константинополь. Оттуда немцы смогут увлечь турок в поход на Сирию и Египет и усилить пропаганду священной войны. В глазах бывшего сердара это большая опасность для всей Северной Африки, Суэцкого канала и Индии. Мы, заявляет он, уже не в силах воспрепятствовать этому продвижению в Европе. Надо пытаться остановить его за пределами Европы. Самый удобный район для этого – залив Александретты, где легко можно укрепиться в направлении, пересекающем железную дорогу. Если отправить теперь войска в этот район, это обеспечит необходимую защиту Египта, а с ним вместе и всей мусульманской Африки. В результате Китченер направил английскому правительству предложение немедленно отправить в Александретту четыре дивизии, причем две взять из Египта и две – с Галлиполи.

Исследовательский сектор нашего Совета национальной обороны уже давно сам изучил возможность высадки десанта в Александретте. Оганьер был большим сторонником этого плана, а наша конвенция 1912 г. с Англией предоставляла нам свободу действий во всей Сирии. Но Делькассе, который молчал, но был врагом всякой диверсии на востоке, положил это дело под сукно. А теперь англичане опередят нас и, опасаясь осложнений в Египте и Индии, возьмут себе залог за наш счет. Я обратил внимание председателя совета министров на эти две телеграммы, сообщенные мне военным министром. Мы условились, что Бриан придет завтра ко мне с Гальени, Жоффром и Лаказом.

Тем временем представители союзных армий, уже собиравшиеся однажды на совещание 7 июля сего года, должны снова собраться в самое ближайшее время и подготовить согласованное выступление коалиции. В июле они были согласны, что необходимо как можно скорее перейти в совместное наступление. В меморандуме, составленном недавно 3-м бюро нашей главной квартиры и дающем обзор операций последних месяцев, авторы признают, что наступления, имевшие место с 25 сентября на французском и английском фронте, не дали всех ожидаемых результатов. Атака в Шампани была произведена тридцатью шестью французскими дивизиями на фронте в 30 километров; атака под Аррасом – семнадцатью французскими дивизиями на фронте в 8 километров; английская – девятью дивизиями на фронте в 8 километров; она сочеталась с операциями второстепенного значения, проведенными четырьмя дивизиями. Это мощное наступление дало нам важные успехи тактического порядка. Французские и английские войска проникли далеко в глубь неприятельских позиций, взяли около 30 тысяч пленных и захватили более 150 орудий. Но нам не удалось стратегически использовать эти успехи. Как на основные причины этого главная квартира указывает на плохую погоду и на отсутствие под рукой достаточного количества снарядов, а также свежих войск. Главная квартира полагает, что, прежде чем сделать новую попытку, мы вынуждены восстановить свои ряды и оставаться в выжидательной позиции, причем не менее трех месяцев. На Восточном фронте русским армиям благодаря умело проведенному отступлению удалось, несмотря на низкое качество своего материала, уйти от немецких и австрийских армий и удержаться на линии, идущей от окрестностей Риги до района Тарнополя. На австро-итальянском фронте операции нашего союзника связывали австрийские силы, соответствующие примерно двадцати дивизиям. С середины октября итальянское наступление, проводимое систематически в особенно трудных местных условиях, вступило в более активную фазу. На Балканах положение существенно изменилось после вступления в войну Болгарии и после атаки австро-немецкой армии на Северный фронт в Сербии. Меморандум излагает меры, принятые в Салониках и Галлиполи. Затем он отмечает, что в Закавказье русские дошли до района Ванского озера, что в Месопотамии английские силы поднялись по долинам Тигра и Евфрата и в первой из них находятся приблизительно на расстоянии 100 километров от Багдада; и, наконец, что завоевание немецких колоний, за исключением Восточной Африки, почти закончено.

После этого ретроспективного обзора главная квартира переходит к вопросу о том, как вести войну в дальнейшем. Сначала она выдвигает принципиальное положение: решительные результаты могут быть достигнуты только на главном театре военных действий, другими словами, во Франции – для французов, англичан и бельгийцев, в Австрии – для итальянцев и в России – для русских. Балканский полуостров, Кавказ и Малая Азия являются лишь второстепенными театрами военных действий, на них не будет достигнуто решения. Значит, все наши усилия должны быть направлены на то, чтобы как можно скорее перейти к наступлению на нашем театре военных действий, выделив максимум наших ресурсов всякого рода. Какой интерес ни представляли бы второстепенные театры военных действий, мы должны действовать на них осторожно и экономно, никогда не теряя из виду, что конечной целью войны является разбить немцев и австрийцев, причем поразить их в самой основе их силы.

Конференция должна будет в первую очередь рассмотреть положение русской армии и обсудить возможности будущего наступления на Восточном фронте.

В то время как во Франции французским и английским войскам придется сделать на некоторое время передышку, Франция, Англия, Италия и Россия должны будут развивать свои операции на Балканах в пределах, которые надо установить. Италия, Россия и Англия будут продолжать свои операции на итальянском фронте, на Кавказе и в Месопотамии, Франция, Англия и Бельгия завершат завоевание немецких колоний.

Главная квартира признается, что «немецкая атака против сербов заставила нас принять решения под давлением обстоятельств, так как эта возможность не была учтена в свое время». В этих словах главной квартиры отчасти содержится признание своей вины. А между тем в начале января правительство и я требовали отправки войск на (Ближний) Восток. Когда Пенелон и Эрбильон сообщили о нашей точке зрения в главной квартире, она была встречена пренебрежительно теми, кого генералы Петен и Кастельно называли потом младотурками. Да будет небо милостиво к кающимся грешникам из Шантильи! Авторы меморандума благоразумно замечают: «Необходимо изменить эту практику, столь вредно отражающуюся на наших общих интересах. Союзники должны действовать согласованно во всех областях: военной, морской, финансовой, экономической, промышленной. Правда, в задачу главнокомандующих армиями союзников не входит рассмотрение всех этих проблем. Они должны ограничиться совместным рассмотрением новых военных ситуаций, искать наиболее целесообразные решения и представлять их на одобрение своих правительств. Так, например, проблема Балкан, где положение может в зависимости от событий развиваться в различном направлении, должна изо дня в день быть предметом совместного рассмотрения. При нынешней постановке вопроса – периодические совещания, обмен телеграммами и даже офицерами связи – главнокомандующие не имеют возможности изучать все эти проблемы согласованно. Но можно было бы создать с этой целью перманентный орган по изучению <положения на фронтах>, находящийся при главной квартире одной из союзных армий и состоящий из официальных представителей главнокомандующих всех стран Антанты».

Суббота, 13 ноября 1915 г.

Совет министров обсуждает вопрос об Александретте. Все в один голос высказываются против экспедиции, предлагаемой Китченером. Бриан сообщит в Лондон наши возражения военного характера.

Гораздо продолжительнее была дискуссия о том, какую позицию занять по отношению к Греции. Фрейсине и Гальени, как и третьего дня, высказываются в том смысле, что греческая мобилизация является большой угрозой для нашего экспедиционного корпуса и что лучше послать Саррайлю приказ немедленно отойти назад в Салоники. Самба и Буржуа, напротив, подчеркивают, что мы не можем отступить в то время, когда сербская армия всеми силами старается протянуть нам руку. Я сообщил присутствующим, что это также мнение Жоффра. Он на днях сказал мне: «Если мы оставим сербскую армию на произвол судьбы, это будет для нас неизгладимым позором».

После долгого обсуждения приняты следующие решения: 1) Осведомить Саррайля о намерениях Греции и оставить за ним предоставленную ему Гальени свободу отвести свои войска в Салоники, если он найдет это необходимым. Однако ему еще раз будет указано на необходимость обеспечить сообщение со своей морской базой. 2) Не захватывать фортов, как об этом думал Лаказ, чтобы не подвергать наши войска опасности быть отрезанными от Салоников. 3) Сговориться с Англией и Италией относительно затребования гарантий для наших войск в Салониках; заявить Греции, что первой из этих гарантий должно быть прекращение ничем не оправдываемой мобилизации. 4) Не посылать немедленно, как этого требовал Гильмен, союзной эскадры в Пирей, а концентрировать ее в бухте Суд.

Во время этой тягостной дискуссии Гальени оставался очень замкнутым и часто даже невнимательным. Его как будто гложет какая-то болезнь.

В конце заседания ко мне подошел Комб и стал в восторге трясти мою руку, словно вспомнил свой визит ко мне на набережной Д’Орсе накануне президентских выборов. «Я очень рад, – сказал он, – быть здесь подле вас. Вчера, – продолжал он, – я принял комитет партии радикал-социалистов. Вы можете рассчитывать на верность партии во всем ее составе. Кстати, говорили ли вам о предстоящем назначении Пама (Pams) в Испанию?» – «Да, мне упоминали об этом Бриан и депутат Брусс». – «Можем ли мы быть уверенными, что оно вам не неприятно и что вы не являетесь противником этого назначения?» – «С моей стороны было бы недостойно делать малейшее возражение против назначения старого коллеги, который по-прежнему остался моим другом». – «Ваш ответ меня не удивляет».

В половине пятого ко мне пришли Бриан с Гальени, Жоффром и Грациани. Саррайль сам телеграфировал, что считает крайне опасным отвести войска в Грецию и что подобное отступление будет иметь вид бегства. Ввиду этой телеграммы Гальени без обиняков согласился с точкой зрения Жоффра, он даже заявил, что у него спал камень с сердца, раз он не должен отдавать приказа об отводе войск.

Мы еще продолжали совещаться, когда в Елисейский дворец приехал Гуро, только что вернувшийся из Италии. По его словам, итальянцы решатся послать войска в Албанию, но не в Салоники. Они захватят залог, диктуемый их интересами. «Священный эгоизм»!

Скулудис как раз заявил Гильмену (Афины, № 721 и 724), что греческое правительство не может допустить высадки на своей территории нашей миссии, призванной ремонтировать путь от Санти-Каранта до Монастыря. Это нарушение нейтралитета дало бы Берлину повод выступить с новыми притязаниями. Кроме того, греческое правительство опасается, что за этой миссией могут последовать итальянские войска. В этом случае оно не отвечало бы за возможные последствия.

Английское правительство не пошло на предложения Китченера. Оно считало, что они должны будут привести к обмену мнениями с нами. Грей заявил Полю Камбону, что ему «тягостна» была мысль, что мы можем усомниться в его намерениях (Лондон, № 264). Он снова говорил нашему послу об образовании Арабской империи, которую Великобритания считает необходимой как противовес влиянию турок. Он дал понять, что арабы, вероятно, потребуют некоторые местности, которые мы считаем принадлежащими Сирии. Вопрос об уступках арабам он предоставляет на наше усмотрение (Лондон, № 2646).

Воскресенье, 14 ноября 1915 г.

Вчера вечером выехал из Парижа, с Восточного вокзала, вместе с Рене Бенаром, товарищем военного министра по авиации. Сегодня утром прибыли в Туль. Оттуда я отправился с генералами Дюбайлем и Роком в Понт-а-Мусон. Снег падает хлопьями и то и дело закрывает стекло перед шофером. В Понт-а-Мусон мы направились на Большую площадь. Все аркады ее замаскированы мешками с землей. Мы протискиваемся через узкий проход между ними и входим в мэрию, где нас ожидают мэр, священники, несколько видных граждан, офицеры; все они были полчаса назад извещены о нашем прибытии. До сих пор этот несчастный город был бомбардирован сто семьдесят восемь раз. В нем осталось только 1900 жителей, в том числе бедняки, для которых я оставляю пособия. Мэр повел меня к большому мосту на Мозеле; мост полуразрушен и частично заменен деревянными мостками для пешеходов. Затем мы прошли по главным улицам города; многие дома разрушены или повреждены. Те фасады, которые продолжают стоять, носят следы снарядов и осколков. Город остается в линии обстрела неприятеля и может в любой момент снова подвергнуться бомбардировке.

Проведя час среди нескольких сот жителей, не покинувших город, я отправился далее в лес Буа-ле-Претр, уже покрытый снежным саваном. Мне показали укрепления, возведенные со времени моего последнего посещения. Прогалина, на которой я в тот раз останавливался, окрещена солдатами «площадью Пуанкаре».

Спускаюсь в окопы второй очереди. Теперь они по всем правилам искусства устланы плетенками и снабжены многочисленными прикрытиями для солдат и пулеметов. Сделаны большие успехи. Но картина леса под покровом льда и снега печальна, ноги вязнут в топкой почве. На опушке я нашел знакомое мне небольшое военное кладбище; оно теперь тоже в большем порядке, окружено частоколом, но – увы! – разрослось.

После обеда смотр на Мальзевилльском плато близ Нанси. Единственный экземпляр знамени военной авиации передается в военный музей; вместо него я вручаю два отдельных знамени – одно для аэродрома, другое для летного отряда. Обращаюсь к офицерам, унтер-офицерам, бортмеханикам и пилотам с короткой речью, в которой обещаю неустанное содействие властей, чтобы они получали все больше и больше самолетов и все более совершенной конструкции.

Из Мальзевилля мы спустились в Домбаль, где я – к тому времени уже наступила ночь – осматривал большой завод Сольвея, дающий более 85 % всей нашей продукции мелинита. В своем нынешнем местонахождении завод подвержен опасности бомбардировки. По некоторым признакам, немцы даже сооружают специальную платформу на расстоянии 15 или 16 километров. Мы наблюдаем, замечаем, обнаруживаем приготовления неприятеля, но у нас нет уверенности, что мы отразим грядущую опасность. Необходимо обеспечить производство мелинита где-нибудь вдали от фронта, чтобы можно было в случае надобности заменить завод Сольвея.

Понедельник, 15 ноября 1915 г.

Вернувшись утром в Париж, имел продолжительный разговор с «малой белой мышью»⁵*, которая с нетерпением ждет известий из Греции и не может дождаться завтрашнего заседания совета министров.

Поль Камбон уведомил Грея, что французское правительство, обсудив вопрос с Жоффром, высказывается в настоящее время против проекта экспедиции в Александретту. Наш посол настаивал на ускорении отправки британских войск в Салоники и на том, чтобы английский флот оказал нам помощь против немецких подводных лодок в Средиземном море. Грей подтвердил Камбону, что взгляды Китченера, сообщенные нам полковником Жиродоном, остаются личным мнением Китченера. Английское правительство телеграфировало последнему, что не разделяет его точки зрения относительно высадки в Александретте (Лондон, № 2568).

Однако Китченер, посетив Галлипольский полуостров и поговорив с генералом Брюларом, видимо, пришел теперь к заключению о необходимости оставить Дарданеллы. Чтобы наперед загладить впечатление этого отступления, он остается при своем мнении о желательности операции в Александретте; к тому же эта операция обеспечит, на его взгляд, безопасность Египта (от полковника Жиродона, О. Т., № 153). Даже ознакомившись с возражениями французского правительства, он продолжает утверждать, что в защите Египта заинтересованы все союзники, что невозможно обеспечить зимой эту защиту на всем протяжении Суэцкого канала, то есть на расстоянии гораздо большем, чем в Александретте, и, наконец, что, согласно сведениям контрразведки, немцы, несомненно, намереваются произвести атаку с этой стороны (от полковника Жиродона, О. Т., № 419, 420).

Бриан напомнил английскому правительству, что, согласно письмам, которыми 27 января 1915 г. обменялись Оганьер и Уинстон Черчилль, если когда-нибудь встанет вопрос об операциях в Сирии или Киликии, французские и английские морские силы должны находиться под началом французского адмирала. В этих же письмах говорится, что в случае высадки французских и английских войск в Александретте принимаемые меры будут по возможности согласованы между обоими правительствами, но без ущерба для власти французского командующего (№ 3782).

Венизелос сделал Гильмену грустные признания (Афины, № 733). Он намерен заявить протест – в какой форме, он еще не уяснил для себя – и затем отказаться от своей кандидатуры на ближайших выборах; так поступит также большинство его друзей. Он не желает быть виновником гражданской войны, будет выжидать, пока ход событий и подвижность греческого народа дадут ему возможность возвратиться с торжеством к политической деятельности. В настоящее время он чувствует себя побежденным, так как обстоятельства сделали из него поборника войны, которой страна не желает. Король, объявивший себя сторонником мира во что бы то ни стало, торжествует, а вместе с ним торжествует германофильская партия.

Чтобы парализовать проявляемую к нам глухую враждебность, английский посланник в Афинах сэр Фрэнсис Эллиот составил, по требованию своего правительства, ноту для вручения греческому правительству. Он требует в ней конкретных гарантий благожелательного нейтралитета и заявляет под угрозой блокады, что союзные правительства намерены оккупировать и взять в свое управление на время войны город Салоники и три железнодорожные линии, выходящие из этого города. В ноте говорится также, что союзные правительства намерены производить в территориальных водах поиски подводных лодок и их баз. Гильмен предлагает вычеркнуть из ноты места, касающиеся оккупации и управления (Афины № 742 и сл.). Впрочем, Скулудис снова обратился к нам с просьбой о финансовой поддержке и о поставках зерна, «тем более что теперь рассеяны все недоразумения».