Текст книги "Восход короля торговцев"

– Вы запаршивели, поэтому я решил, что перед аудиенцией вас надо как следует вымыть, – сказал де Лонгвиль, человек, в чьих руках находилась их жизнь с того момента, как они упали на доски у подножия виселицы, и до той минуты, когда они вчера сошли с корабля.

– Аудиенция? – переспросил Эрик. После вчерашнего он все еще туго соображал. Вчера Эрик выбросил стражника в окно и тут же получил кувшином по голове, и трудно сказать, что причинило ему больший вред – большое количество выпитого вина или этот удар; вообще говоря, он никогда не был пьяницей.

– Важные персоны хотят с вами потолковать. В таком виде вам нельзя появляться при дворе. А теперь, – сказал де Лонгвиль, толчком открыв дверь,

– раздевайтесь!

Лохани с горячей водой уже ждали их. Привыкнув за два года неукоснительно выполнять приказы де Лонгвиля, все пятеро моментально разделись и через минуту сидели в лоханях, а дворцовые пажи накинулись на них с мочалками и. мылом.

Принесли кувшины с холодной водой; приняв горячую ванну и напившись вдоволь, Ру почувствовал, что к нему возвращается жизнь.

Помывшись, они обнаружили, что их одежду унесли, а взамен принесли другую. Де Лонгвиль указал Эрику на черную куртку; поднимая ее, Эрик увидел на груди знакомую эмблему.

– Кровавый Орел?

– Никлас предложил, и Кэлис не стал возражать, – сказал де Лонгвиль. – Это символ нашей новой армии, Эрик. Ты и Джедоу будете первыми моими капралами, так что надевай. – И велел остальным:

– Вы тоже переодевайтесь.

Накор и Шо Пи выглядели непривычно в чистых куртках и штанах вместо халатов, которые они обычно носили, а вот Ру был доволен. Правда, куртка была ему немного великовата, зато сшита из превосходного сукна, а штаны сидели великолепно.

Эрик влез в свои изношенные сапоги, а все остальные остались босыми. Де Лонгвиль привел их в знакомый зал; когда-то они стояли здесь перед тогдашним принцем Крондорским, Никласом, а тот вершил суд. В тот раз Ру трясся от страха и не слишком приглядывался, но все же сейчас подумал, что с тех пор зал ничуть не изменился.

Древние знамена свисали с каждой потолочной балки, погружая зал в темноту; несмотря на стрельчатые окошки вверху, на большие окна в противоположной стене и факелы, горящие вдоль других стен, здесь было так темно, что Ру подумал: «На месте принца я велел бы убрать знамена».

Церемониймейстер ударил об пол жезлом, окованным железом, объявляя Робера де Лонгвиля, барона двора, и Ру удивленно покачал головой: в отряде Кэлиса де Лонгвиль был всего лишь сержантом, и воспринимать его в новом качестве было весьма не просто.

Под взглядами членов королевской семьи бывшие осужденные подошли к трону и остановились перед ним. Заметив, что держаки для факелов сделаны из чистого золота, Ру прикинул его стоимость: лично он заменил бы золото медью, а освободившиеся средства вложил в какое-нибудь выгодное предприятие. Интересно, подумал он, представится ли случай поговорить с принцем на эту тему?

Мысль о принце вернула внимание Ру к человеку, который когда-то вынес ему смертный приговор. Никлас, ныне адмирал Западного флота, стоял по правую руку от трона, рядом со своим преемником, принцем Патриком. По другую сторону стояли Кэлис и Джеймс, герцог Крондорский; они разговаривали с человеком, которого Ру видел на причале, – с дядей Патрика, принцем Эрландом. А на троне сидел его двойник. Ру на мгновение растерялся, внезапно осознав, что их представляют самому королю!

– Ваше величество, ваши высочества, – произнес де Лонгвиль с изысканным поклоном, – позвольте представить вам пять человек, выполнивших свой долг храбро и с честью.

– Уцелели всего лишь пятеро? – спросил король Боррик. И он, и его брат были мужчинами крупными, но король все же выглядел более могучим; Ру, хотя и не мог должным образом судить о таких вещах, инстинктивно счел короля более опасным противником, чем принц Эрланд. – Есть и другие, – сказал де Лонгвиль. – Солдаты из гарнизонов будут представлены ко двору днем. Но эти – единственные уцелевшие из числа осужденных.

– И мы это знаем, – вставил Накор.

Де Лонгвиль с гневом обернулся к нему, возмущенный подобной вольностью, но Боррик лишь улыбнулся:

– Накор, это ты в такой одежде?

Улыбнувшись королю в ответ, Накор вышел вперед.

– Да, это я, ваше величество. Я тоже уходил и тоже вернулся. Грейлок сейчас на другом корабле, и с ним те, кто уцелел и успел добраться до Города на Змеиной Реке.

Слова, которые де Лонгвиль собирался сказать Накору, застряли у него в горле. Было очевидно, что Накор и король хорошо знают друг друга. Накор дружески кивнул Эрланду, который тоже приветливо улыбнулся при виде маленького изаланца.

– Вы все получили прощение, – сказал король четверым бывшим узникам. – Ваши преступления забыты, и ваши приговоры отменены. – И он добавил, взглянув на Эрика и Джедоу:

– Мы видим, что вы избрали военную службу.

Эрик просто кивнул, а Джедоу, запинаясь, сказал:

– Д-да, ваше величество.

Король перевел взгляд на Шо Пи и на Ру:

– А вы нет.

Шо Пи наклонил голову:

– Я последую за своим учителем, ваше величество.

– Прекрати называть меня учителем! – воскликнул Накор и повернулся к королю:

– Этот малый считает меня каким-то особенным мудрецом и настаивает на том, что должен повсюду таскаться за мной.

– Хотел бы я знать почему, – сказал принц Эрланд. – Не потому ли, что ты показал ему свои «проделки мистического мудреца», Накор?

– Или парочку фокусов «странствующего жреца»? – подхватил король.

Погладив подбородок, Накор улыбнулся.

– На самом деле я уже давненько этим не занимался. – Затем его лицо потемнело. – И кажется, я не рассказывал вам о них, когда мы возвращались из Кеша.

– Ладно, раз так, забирай его с собой. В дороге тебе пригодится лишняя пара рук, – сказал король.

– В дороге? Я возвращаюсь на Остров Мага, – заявил Накор.

– Не сразу, – возразил король. – Интересы короны требуют, чтобы ты отправился в Стардок и встретился с руководителями Академии.

Накор помрачнел.

– Вы знаете, Боррик, что я покинул Стардок, и не сомневаюсь, что вам хорошо известно, по какой причине.

Если королю и не понравилось столь фамильярное обращение, то виду он не показал.

– Нам это известно, но ты дважды бывал в Новиндусе и видел, какие силы нам противостоят. Нам нужно, чтобы ты объяснил магам в Стардоке, кто выступил против нас. Нам необходима их помощь.

– Найдите Пуга. Его они станут слушать, – сказал Накор.

– Если бы мы могли его найти, мы бы нашли, – ответил король. Откинувшись на спинку трона, он вздохнул. – Послания ему оставлены повсеместно, но тем не менее он не удосужился прибыть сюда лично.

– Постарайтесь еще, – ответил Накор.

Боррик улыбнулся:

– Дружище, лучшего человека нам не найти. И если ты не хочешь, чтобы во всех игорных домах Королевства стало известно, что ты передергиваешь карты и жульничаешь в кости, ты окажешь старому другу эту маленькую услугу.

Накор презрительно махнул рукой, словно отметая слова короля.

– Ба! Вы мне нравились больше, когда были просто Бешеным. – Лицо его выразило отвращение, а Боррик и Эрланд обменялись веселыми взглядами.

Потом король перенес свое внимание на Ру:

– А ты, Руперт Эйвери? На твою помощь мы тоже не можем рассчитывать?

Оттого что король обратился непосредственно к нему, Ру на мгновение онемел; наконец, с трудом совладав с собой, он ответил:

– Простите, ваше величество, но я дал себе клятву, что если уцелею, то вернусь в Крондор, чтобы разбогатеть. Я намерен заняться торговлей, а в армии как я это сделаю?

Король кивнул:

– Торговлей? Мы полагаем, что этот выбор едва ли не лучший из всех, что ты мог избрать. – Он воздержался от любых замечаний относительно прошлого Ру. – И все же ты видел то, что довелось увидеть лишь очень немногим из наших людей. Мы надеемся на твою скромность, а чтобы ты лучше нас понял, мы рассчитываем на твою скромность.

Ру улыбнулся.

– Я понимаю, ваше величество. И обещаю, что, когда придет время, я помогу вам всем, чем сумею. Если эти змеи явятся сюда, я буду сражаться. – Он прищурил глаза и добавил:

– Кроме того, может настать день, когда я пригожусь вам больше, чем просто как еще одна рука, держащая меч.

– Возможно, Руперт Эйвери, – произнес король Боррик. – Ты явно не страдаешь от недостатка честолюбия. – Подав знак лорду Джеймсу, он сказал:

– Если это не повредит нашему достоинству, подумайте, не можем ли мы немного поспособствовать карьере господина Эйвери. Может быть, что-нибудь вроде рекомендательного письма. – Затем король махнул рукой оруженосцу, державшему в руках пять мешочков, и тот вручил по мешочку каждому из бывших осужденных на смерть. – Примите же благодарность от вашего короля.

По тяжести мешочка Ру понял, что там было золото; он даже сумел оценить его стоимость и быстро подсчитать, что в своем плане разбогатеть уже на год опередил график. Тут он заметил, что остальные, поклонившись, двинулись к выходу, сам отвесил неуклюжий поклон королю и поспешил за ними.

– Ну что ж, теперь вы опять свободные люди, – промолвил де Лонгвиль, когда все вышли из зала. – Постарайтесь не попадать в переделки, – сказал он Джедоу и Эрику, – и будьте здесь первого числа следующего месяца. – Де Лонгвиль повернулся к Накору и Шо Пи:

– Письма короля будут готовы завтра. Зайдите к секретарю герцога Джеймса, он выдаст вам проездные документы и деньги. – После этого Робер посмотрел на Ру. – Ты смахиваешь на крысу, Эйвери, – сказал он, – но я полюбил твою узкую мордочку. Если передумаешь, я не откажусь от еще одного опытного солдата.

Ру покачал головой:

– Спасибо, сержант, но я отправляюсь на поиски купца, у которого есть скромница дочь, и начинаю наживать состояние.

На прощание де Лонгвиль сказал им всем:

– Если перед тем, как вернуться Домой, вам захочется женщин, идите в «Росчерк Белого Крыла», что возле Купеческих ворот. Это бордель высшего класса, так что не наследите внутри. Даме, которая вас встретит, скажите, что послал вас я. Она, может быть, никогда меня не простит, но услугу мне оказать должна. Только смотрите не устройте скандала – выручить вас второй раз подряд я вряд ли смогу. – Посмотрев каждому в лицо, он добавил:

– Судя по всему, вы вели себя правильно, ребята.

Все промолчали, и только Эрик проговорил:

– Спасибо, сержант.

Ему и Джедоу де Лонгвиль сказал:

– По дороге загляните в кабинет рыцаря-маршала и возьмите свои приказы о производстве. Отныне вы – люди принца Патрика и с этого дня подчиняетесь только ему, Кэлису и мне.

– А где это? – спросил Эрик.

– Вниз, направо, вторая дверь слева. А теперь проваливайте, – заявил де Лонгвиль, – прежде чем я изменю свое мнение и арестую вас снова как банду головорезов. – С этими словами он отвесил Ру подзатыльник, затем повернулся и ушел.

Спускаясь по лестнице, Накор произнес:

– Я хочу есть.

– Ты всегда хочешь есть, дружище, – со смехом заметил Джедоу. – Моя голова напоминает мне, что прошлой ночью я вел себя не слишком умно. Да и желудок меня еще не простил. – Помолчав, он добавил:

– Но несмотря на это, я справлюсь с приличным куском.

Эрик засмеялся:

– Я тоже.

– Тогда пошли искать трактир, – предложил Накор.

– Тихий трактир, – вмешался Ру.

– Тихий трактир и еду, – подвел итог Накор.

– А что потом, учитель? – спросил Шо Пи.

Накор скорчил рожу, но сказал на удивление спокойно:

– Потом, малыш, мы отправимся в «Росчерк Белого Крыла». – Он покачал головой и, ткнув пальцем в Шо Пи, сказал:

– Ему еще многому предстоит научиться.

«Росчерк Белого Крыла» был вовсе не похож на то, что Ру ожидал увидеть. Впрочем, он сразу поймал себя на мысли, что, в сущности, не знал, чего ожидать. Он знал только армейских шлюх, которые, едва получив деньги, отправлялись искать следующего клиента.

Но здесь был другой мир. Пять слегка подвыпивших парней несколько раз спрашивали дорогу, и после двух-трех неудачных попыток в конце концов обнаружили скромный дом на краю Купеческого квартала. Вывеска – жестяное крыло, выкрашенное в белый цвет, – ничего не говорила о профиле этого заведения.

Двери открыл слуга; не говоря ни слова, он впустил всех пятерых и жестом попросил подождать в крошечной передней, лишенной мебели и украшенной лишь невзрачными гобеленами на двух боковых стенах. Напротив входа была еще одна дверь. Когда она открылась, они увидели хорошо одетую и весьма почтенную на вид даму.

– Что вам угодно? – спросила она.

Они посмотрели друг на друга, и наконец ответил Накор:

– Нам сказали, чтобы мы сюда пришли.

– Кто? – подозрительно спросила она.

– Робер де Лонгвиль, – тихо произнес Эрик, словно боясь говорить во весь голос.

Мгновенно лицо женщины преобразилось: подозрительность уступила место радости.

– Бобби де Лонгвиль! Боже мои, если вы – друзья Бобби, то милости прошу!

Она хлопнула в ладоши, и дверь, через которую она вошла, распахнулась, открыв короткий коридор, в котором стояли два вооруженных охранника.

– Я – Джамила, ваша хозяйка, и теперь, – произнесла она, подходя к еще одной двери и широко ее открывая, – мы вступаем в Дом Белого Крыла.

От удивления все пятеро разинули рты. Даже Накор, видевший пышность двора императрицы Великого Кеша, застыл в благоговейном изумлении. Комната была не так уж богато обставлена, здесь, наоборот, не было кричащей роскоши, но именно это делало ее столь привлекательной. Все в ней дышало утонченностью и хорошим вкусом, хотя Ру, незнакомый с такими определениями, вряд ли бы смог объяснить свое впечатление. Диваны и кресла были расставлены так, чтобы посетители могли видеть друг друга и при этом быть в уединении. На одном из диванов развалился богато одетый мужчина; он потягивал из кубка вино, а две хорошенькие девушки ухаживали за ним. Одна сидела у его ног, позволяя ему гладить ей плечи и шею, а вторая склонилась над ним, протягивая золоченый поднос с засахаренными фруктами.

Словно по волшебству, из-за нескольких портьер появились девушки. Как и первые две, одеты они были скромно, в свободные платья из легкой материи, оттеняющие волнующие линии их фигур. Девушки направились к новым гостям, и не успел Ру опомниться, как его проводили к дивану, усадили и вложили в руку кубок с вином; прежде чем он сумел произнести хоть слово, одна девушка начала массировать ему плечи, а другая принесла фрукты.

– Когда будете готовы, – сказала Джамила, – девушки покажут вам ваши комнаты.

Джедоу, сильной рукой обхватив за талию одну из девушек, притянул ее к себе, крепко поцеловал и воскликнул:

– Люди и боги, я умер и попал в рай!

Это вызвало дружный взрыв смеха, и Ру откинулся на диван, чувствуя невыразимое облегчение, которое не испытывал уже многие годы.

ГЛАВА 2. ДОМА

Ру проснулся.

Девушка, лежащая рядом с ним, сонно пошевелилась, и он сообразил, где находится. Ру улыбнулся, вспомнив прошедшую ночь, и, нырнув рукой под простыню, погладил девушку по спине. Он не мог думать о ней как о шлюхе – это слово подходило женщинам, которые ловили солдат возле лагеря или с балконов Бедного квартала выкрикивали непристойности морякам и рабочим, – а эти дамы, решил он, не имели с ними ничего общего.

Они были кокетливы, казались хорошо образованными, обладали безупречными манерами, и, как обнаружил Ру этой ночью, подходили к своей работе творчески и с энтузиазмом. Девушка, что сейчас лежала с ним рядом, за одну ночь научила его большему количеству способов доставить удовольствие женщине и себе самому, чем все шлюхи, с которыми он имел дело за свою недолгую жизнь. Ру почувствовал желание и, улыбаясь, продолжал поглаживать девушку.

Она проснулась и, даже если ей не понравилось такое пробуждение, ничем этого не показала; казалось, она была счастлива оттого, что рядом с ней лежит Ру.

– Доброе утро, – сказала она с широкой улыбкой и пробежалась пальцами по его животу. – Как чудесно просыпаться вот так.

Обняв ее, Ру почувствовал себя счастливым. Он. не питал иллюзий относительно своей внешности; вероятно, он был самым некрасивым парнем в Равенсбурге, но до того, как им с Эриком пришлось бежать из города, ухитрился затащить к себе в постель двух тамошних девушек. Ру знал, что при наличии времени можно очаровать любую, но времени ему всегда было жаль. А сейчас он был жив, в поясе у него была уйма золота, и женщина сама хотела, чтобы он почувствовал себя красивым. Так начался этот чудесный день.

Позже, прощаясь с девушкой, Ру поймал себя на том, что не может вспомнить, как точно ее зовут – Мэри или Мари. Эрик уже сидел в коридоре и ждал его, беседуя с на удивление симпатичной юной блондинкой.

Эрик взглянул на Ру:

– Ты готов?

Ру кивнул.

– А остальные?

– Увидимся с ними, когда вернемся из Равенсбурга – во всяком случае, я.

Он встал, задержав в своей руке руку девушки,. Это показалось Ру странным, и когда они вышли на улицу, он заметил:

– Похоже, ты влюбился в эту красотку.

Эрик покраснел.

– Ничего подобного. Она…

Повисло молчание, и наконец Ру закончил за него:

– Шлюха?

В этот утренний час город был уже на ногах, и дм пришлось проталкиваться через толпу.

– Наверное, – произнес Эрик. – Только она больше похожа на настоящую леди.

Ру пожал плечами, но Эрик не заметил этого жеста.

– Платят им хорошо, это уж точно.

Содержимое его кошелька уменьшилось, и теперь Ру терзался сомнениями, стоило удовольствие той цены, которую он за него заплатил. Надо экономнее расходовать капитал, сказал он себе. Можно было найти шлюх и подешевле.

– Куда теперь? – спросил он.

– Мне нужно встретиться с Себастьяном Лендером.

Ру оживился. Он давно мечтал побывать в кофейне Баррета и при возможности воспользоваться случаем потолковать с кем-нибудь из стряпчих о своем плане.

Они направились в район, известный горожанам как Купеческий квартал, несмотря на то что торговая деятельность там велась не намного активнее, чем в остальных частях города. Отличали его только большое количество дорогих домов, стоящих над складами, создавшими состояние их владельцам, и тем, что почти все жители этого квартала пользовались огромным влиянием, хотя не принадлежали к дворянству.

Для каждого ремесла имелась своя гильдия; существовала даже Гильдия воров

– Мошенники. Дворяне получали привилегии по праву рождения, но те, кто пробивал себе дорогу на поприще коммерции, располагали только умом. Некоторые объединялись между собой, но другие предпочитали оставаться независимыми предпринимателями, у которых нет союзников, а одни конкуренты.

У тех, кто выжил в этой борьбе и добился успеха, были соратники, вместе с которыми они гордились своими достижениями, и приятели, вместе с которыми они хвастали своим богатством и проницательностью. Немногие, такие, как купец по имени Гельмут Гриндаль, которого Ру с Эриком встретили по дороге в Крондор, когда бежали из Равенсбурга, предпочитали оставаться в тени, боясь привлекать к себе лишнее внимание, но большинство обожали во всеуслышание заявлять о своих успехах и строить по всему городу огромные дома, способные поспорить с роскошью нобилей. Но с течением времени характер Купеческого квартала менялся.

Все больше и больше состоятельных купцов приобретали в этом районе собственность, и цена на землю поднялась так высоко, что теперь лишь немногие заведения в Купеческом квартале принадлежали старожилам – пекарь на одной улице, сапожник на другой, – но и они быстро уступали место магазинам, торгующим предметами роскоши: модным портным, ювелирным и антикварным лавкам. Сегодня в Купеческом квартале жили почти одни лишь очень богатые люди, чьи торговые связи охватывали и провинции, и отдаленные города, а тех, кто добился успехов поскромнее, дороговизна жизни заставляла переселяться в предместья, за пределы стен Старого города.

Кофейня Баррета находилась на углу улицы Аруты, переименованной не так давно в честь бывшего принца Крондорского, отца нынешнего короля, которую местные жители по привычке все еще называли Песчаной Дорогой, и Мельничной улицы, которая когда-то шла от мельницы, более не существующей, к давно снесенным воротам какой-то фермы. Кофейня представляла собой трехэтажное здание с дверями, выходившими на обе улицы. У каждой двери стоял официант в белой куртке, черных брюках, черных же башмаках и фартуке в бело-синюю полоску.

Кроме нее, на перекрестке были таверна, контора судового комиссионера, и наискосок через улицу – заброшенный дом. В свое время он был едва ли не самым красивым во всем Крондоре, но его владельцу не повезло. О доме перестали заботиться задолго до того, как он опустел, и теперь ничто не напоминало о его прежнем великолепии – ни облупившаяся краска на стенах, ни забитые досками окна, ни зияющая дырами черепичная крыша, ни грязь у разбитых ворот.

Ру на минутку задержался, чтобы взглянуть на него.

– Быть может, в один прекрасный день я куплю его и приведу в порядок.

Эрик улыбнулся:

– Я в этом не сомневаюсь, Ру.

Они миновали официанта у двери, выходящей на Мельничную улицу, и вошли внутрь. Вестибюль был отделен от главного зала кофейни деревянной решеткой. Возле решетки стоял высокий человек, одетый так же, как двое официантов у внешних дверей, – только фартук у него был черный.

Он посмотрел прямо в глаза Эрику, потом взглянул сверху вниз на Ру:

– Что угодно?

– Мы хотим видеть Себастьяна Лендера, – ответил Эрик.

Человек кивнул:

– Прошу за мной.

Он повернулся и направился в главный зал.

Ру и Эрик последовали за ним мимо столиков, занятых людьми, попивавшими кофе; широкие ступеньки в левой стороне зала вели на галерею, расположенную чуть выше, чем обычный второй этаж. Поразившись тому, насколько здесь светло, Ру взглянул наверх и увидел, что третьего этажа нет, а вдоль всего сводчатого потолка тянется двойной ряд высоких окон.

Они дошли до второй решетки, разделяющей залы кофейни. Открыв маленькую калитку, официант двинулся к самому дальнему столику, а Ру и Эрику сказал:

– Подождите здесь.

Ру показал Эрику наверх, на сидящих на галерее мужчин:

– Комиссионеры.

– Откуда ты знаешь?

– Слышал кое-где, – ответил Ру.

Эрик засмеялся и покачал головой. Вероятнее всего, Ру слышал об этом от Гельмута Гриндаля по дороге в Крондор. Ру и Гриндаль без конца говорили о торговле, и порой это было забавно – хотя чаще всего довольно скучно.

Через минуту к ним вышел величавый мужчина; на нем был простой, но, несомненно, дорогой костюм и жилет с галстуком. Он вгляделся в лица двух юношей и воскликнул:

– Ну и ну! Юный фон Даркмур и господин Эйвери, если не ошибаюсь?

Ру молча кивнул, а Эрик ответил:

– Да, господин Лендер. Мы заслужили помилование.

– В высшей степени необыкновенно, – произнес Лендер, жестом велев официанту отпереть решетку. – Только завсегдатаям разрешено входить в этот зал, – пояснил он, приглашая Ру и Эрика за ближайший свободный столик, и подозвал официанта:

– Три кофе. – Лендер посмотрел на своих гостей и спросил:

– Выпьете что-нибудь? – И, получив отрицательный ответ, заказал официанту:

– Несколько булочек, джем, мед, сыр и колбасу.

Официант поспешил выполнять заказ, а Лендер сказал:

– Поскольку вы помилованы, то, без сомнения, не нуждаетесь в услугах адвоката; но, может быть, я нужен вам в качестве поверенного?

– В общем-то нет, – ответил Эрик. – Я пришел заплатить вам ваш гонорар.

Лендер начал возражать, но Эрик его перебил:

– В тот раз вы отказались от золота, но, несмотря на то что вы проиграли дело, мы здесь и мы живы, поэтому я считаю, что вы его заслужили.

Достав кошелек, он положил его на стол. Золотые монеты глухо звякнули.

– Вы преуспели, молодые джентльмены, – сказал Лендер.

– Это – плата за службу принцу, – объяснил Ру.

Пожав плечами, Лендер открыл кошелек, отсчитал пятнадцать золотых соверенов, затем закрыл его и толкнул обратно к Эрику, после чего положил монеты в карман.

– Этого достаточно? – спросил Эрик.

– Если бы я выиграл, то взял бы с вас пятьдесят, – ответил Лендер.

Тем временем принесли кофе. Ру никогда его не любил, поэтому он сделал глоток из вежливости, намереваясь потом отодвинуть чашку и забыть о ней. Но, к его удивлению, в отличие от горького варева, которое он пробовал раньше, у этого напитка был сложный и богатый вкус.

– Вкусно! – выпалил он.

Эрик засмеялся и поднес чашку к губам.

– И верно.

– Кешийский, – сказал Лендер. – Гораздо лучше того, что растет в Королевстве. Более ароматный и не такой горький. – Он обвел рукой помещение.

– «Баррет» – единственная кофейня в Крондоре, которая специализируется только на лучших сортах, и ее основатель проявил мудрость, открыв первую свою кофейню здесь, в сердце Купеческого квартала, и не пытаясь продавать кофе нобилям.

Ру навострил уши: он обожал слушать рассказы о тех, кто добился успеха.

– Почему?

– Потому что дворян можно соблазнить только большими скидками, и все равно платят они не вовремя.

Ру рассмеялся.

– Дома я слышал то же самое от виноторговцев.

Лендер кивнул и продолжал:

– Баррет понял, что местным коммерсантам необходимо какое-то место, где они могли бы спокойно обсуждать свои дела, не отвлекаясь на домашние проблемы, на суету и шум собственных контор и обычных трактиров.

С этим Эрик сразу же согласился, вспомнив детство, проведенное на постоялом дворе «Шилохвость».

– Так возникла Кофейня Баррета, – говорил между тем Лендер, – и стала процветать с первой же недели после открытия. Конечно, тогда это было куда более скромное заведение, но она существует уже семьдесят пять лет, а в этом здании – почти шестьдесят.

– А что вы можете рассказать о комиссионерах, их объединениях и о… себе? – спросил Ру.

Лендер улыбнулся, но тут на столе появился поднос с горячими булочками, колбасой, сыром, фруктами, медом, джемом и маслом. Внезапно почувствовав голод, Ру взял булочку и начал намазывать ее маслом, а Лендер тем временем рассказывал:

– Некоторые из тех, у кого не было собственной конторы, стали вести дела здесь и, к удовольствию Баррета, постоянно заказывали кофе, чай и еду. Поскольку между завтраком, обедом и ужином посетителей было немного, Баррет решил зарезервировать для этих дельцов определенные столики. На этой почве и образовались первые объединения страховщиков и комиссионеров – или маклеров. И они нуждались в представительстве, – он прижал руку к груди и слегка поклонился, – поэтому завсегдатаями кофейни стали также адвокаты и поверенные. Увидев, что места уже не хватает, сын основателя купил эту гостиницу, убрал третий этаж, а наверху устроил помещение для привилегированных клиентов. С тех пор все так и идет. – Он указал на вторую решетку. – Некоторые постоянные посетители вынуждены были перейти сюда, на первый этаж, вот почему появилось новое ограждение. Теперь тот, кто хочет обосноваться здесь, должен купить себе место; в противном случае он рискует потерять авторитет. – Лендер обвел взглядом зал и добавил:

– Вы находитесь в самом сердце одного из важнейших торговых центров Королевства. На Западе это наиболее крупный, и с ним могут соперничать только такие же центры в Рилланоне, Кеше и Квеге.

– Как стать маклером? – напрямую спросил Ру.

– Прежде всего для этого нужны деньги. – Адвокат не стал отмахиваться от вопроса своего молодого гостя. – Много денег. Вот почему у нас так много страховщиков: очень высока стоимость страховки многих проектов, как тех, что разрабатываются здесь, так и тех, что поступают извне.

– С чего начать? – спросил Ру. – Скажем, у меня есть деньги, но я не уверен, хочу ли я вложить их во что-то или попытаться завести свое собственное дело.

– Без основательной причины вам не разрешат вкладывать деньги, особенно если у вас не будет партнера, – сказал Лендер. – За многие годы был выработан сложный свод правил. Дворяне часто приходят сюда, тоже в надежде либо вложить деньги в выгодный проект, либо получить заем, и поэтому интересы здешних маклеров нуждаются в надежной защите. Именно по этой причине для того, чтобы присоединиться к объединению, нужно много денег – хотя и меньше, чем для того, чтобы стать независимым маклером, – и надо иметь поручителя.

– А кто это может быть? – спросил Ру.

– Тот, кто уже является, так сказать, членом барретского клуба, или тот, кто тесно связан с одним из его членов, готовым поручиться за вас. Если вы располагаете капиталом, вас нужно официально представить.

– Вы можете это сделать? – не скрывая нетерпения, спросил Ру.

– Нет, – с печальной улыбкой ответил Лендер. – Несмотря на мое влияние и занимаемое положение, я здесь всего лишь гость. Мой, если можно так выразиться, кабинет находится тут почти двадцать пять лет, но только лишь благодаря тому, что я работаю в интересах тридцати различных комиссионеров и ассоциаций и ни разу не рискнул даже медяком из собственного капитала, как бы заманчивы ни были предложения, которые мне делали.

– Что за предложения? – спросил Эрик.

Лендер поднял руку.

– Вопросов больше, чем времени, юный фон Даркмур. – Он подозвал одного из снующих между столиками официантов:

– В моем шкафу вы найдете длинную синюю бархатную сумку. Пожалуйста, принесите ее, – и вновь повернулся к Эрику:

– Я могу нарушить установленный порядок ради удовольствия, но недостаток времени не позволяет вести в кофейне Баррета длительный разговор о делах.

– Я собираюсь стать маклером, – заявил Ру.

– В самом деле? – оживился Лендер. Его тон не был насмешливым, хотя это заявление, несомненно, позабавило стряпчего. – И о каком же предприятии вы говорите?

Ру откинулся на стуле.

– К сожалению, вынужден сказать, что разговор о моем плане займет слишком много времени.

Лендер расхохотался, а Эрик, смущенный дерзостью своего друга, покраснел.

– Хорошо сказано, – ответил Лендер.

– Кроме того, – добавил Ру, – мне кажется, что надо быть осмотрительным.

– Часто это необходимо, – согласился Лендер.

Вернулся официант с бархатной сумкой, за которой его посылали. Открыв ее, Лендер вынул оттуда кинжал в ножнах из резной кости, отделанных золотом и украшенных небольшим рубином. Он протянул его Эрику со словами:

– Это – вторая часть наследства, которое вам оставил отец.

Эрик взял кинжал и вынул из ножен.

– Впечатляет, – сказал он. – В кузнице я занимался не столько оружием, сколько подковами, но это – великолепная работа.

– Родезийский скорее всего, – сказал Лендер.

– Лучшая сталь в Королевстве, – согласился Эрик.

Кинжал, с выгравированным на клинке фамильным гербом Даркмуров, сочетал в себе изысканность и хищность. Рукоятка из лосиного рога, как и ножны, была отделана золотом.

Лендер отодвинул свой стул.

– Юные сэры, я должен вернуться к делам, но вы, пожалуйста, не стесняйтесь, посидите еще и подкрепитесь. Если вам когда-нибудь понадобится адвокат или поверенный, вы знаете, где меня найти. – Махнув неопределенно в ту сторону, откуда он пришел, Лендер добавил:

– Прощайте. Рад был узнать, что у вас все в порядке.