Текст книги "Жизнь после утраты: Как справиться с горем и обрести надежду"

Глава 4
Многоликая утрата

Любой перемене сопутствует потеря, точно так же как любая потеря требует изменения.

Роберт А. Неймайер

В зимнем небе не найти двух одинаковых снежинок. Так же и люди адаптируются к потере каждый по-своему. Даже идентичные близнецы будут оплакивать смерть матери по-разному, поскольку у каждого из них свои уникальные мысли, чувства, убеждения, личность и своя история отношений с матерью. Любой человек может попробовать узнать, как переживает горе другой, но полностью понять другого невозможно.

Мало того что каждый скорбит по-своему, по-разному скорбит о разных утратах даже один и тот же человек. Это потому, что каждая потеря уникальна. Кроме того, человек постоянно меняется.

Наблюдаемые различия между горюющими часто приводят к путанице. Давайте разберемся с некоторыми переменными, такими как возраст, история переживания горя, характер смерти близкого человека, отношения в семье, особенности личности, отношения с умершим, значение утраты, социальная поддержка и здоровье.

Возраст умершего

Смерть родителей и других старших людей дает нам понять, что мы потеряли историю, потеряли связь с прошлым. Теперь мы не можем обратиться к ним за ответом на вопросы типа «Почему вы решили меня назвать именно так? Болела ли я ветрянкой? Родной ли нам кузен Марти? Был ли у кого-нибудь в семье диабет? Сколько лет было бабушке, когда у нее выявили рак? Как ей удалось выйти в ремиссию? Почему дедушка уехал из Италии?».

Мы остаемся осиротевшими взрослыми, и теперь мы сами должны сохранять семейную историю. Хотя мы и горюем, мы понимаем, что все закономерно: те, кто старше, уходят первыми.

Однако, если умирает ребенок, кажется, что мир рушится. «Почему так? – спрашивают горюющие. – Молодым жить да жить».

Родителям, потерявшим дитя, очень трудно справиться с такой ужасной потерей, в том числе потому, что с ребенком умирает и их будущее. Это удар по всем мечтам, надеждам и планам. Родители, дедушки и бабушки не думают, что переживут любимого сына, дочь или внука и будут хранить память о нем.

Когда умирает муж или жена, с которым вместе прожито много лет, вдовы и вдовцы часто чувствуют, что потеряли прошлое, настоящее и будущее разом. Жизнь для них останавливается. Они задают себе вопросы «Где я был? Куда я иду? Где я сейчас?».

Возраст горюющих

До двенадцати лет большинство детей не осознают, что смерть реальна, постоянна и может случиться с ними, но тем не менее они горюют. Они то играют, то скорбят, потом снова играют, снова скорбят и т. д. Если разрешать детям чувствовать и выражать свое горе, они обычно адаптируются к потере. Гибкость и способность возвращать себе душевный покой – дар, характерный для юных лет, но только в том случае, если скорбящий ощущает поддержку.

С возрастом эта способность иссякает. Для большинства людей, которые с годами становятся старше и мудрее, умение адаптироваться теряется по мере накопления стресса и горя. Поэтому так важно научиться справляться с утратой.

История переживания горя

Наша история горя начинается с рождения, и каждая потеря оказывает влияние на все последующие. «Та утрата, которую мы оплакиваем сейчас, готовит нас к будущим», – объясняет отец, потерявший двоих детей.

«Во второй раз мое горе было другим»

В 1989 году Роджер пережил смерть дочери, а в 1995 году потерял сына; оба скончались из-за сходных врожденных пороков развития. «Когда умерла моя дочь, я стал другим человеком. Меня изменила сама ее смерть, но я не мог это контролировать. Я поклялся, что больше никогда, никогда не буду чувствовать себя таким беспомощным, и это я контролировать мог. Я прочитал все книги о горе, которые сумел найти, посещал лекции и семинары. Смерть сына для меня не была нисколько легче, но во второй раз мое горе было другим. Я лучше понимал то, что происходит у меня в душе, и справлялся с этим лучше. Во многих отношениях я вырос».

Психическое, эмоциональное, физическое и духовное здоровье

Основные факторы, которые определяют то, как мы справляемся с горем, – это наше психическое, эмоциональное, физическое и духовное здоровье. Люди, которые и без того переживали кризис (например, серьезную операцию, тяжелую болезнь или осложненную беременность), могут решить отложить горевание, пока их состояние не стабилизируется. При некоторых обстоятельствах горюющие так и не переходят к состоянию, способствующему адаптации. Однако не всегда можно судить по тому, что мы видим, как показывает история Гая.

«Он не изменился с тех пор, как умерла его мать»

Гай жил в маленьком городке, где его все знали. У него была задержка интеллектуального развития, однако он работал – ухаживал за газонами в университете, а по выходным как волонтер помогал в церковном саду. Когда умерла его мать, большинство горожан сочли, что с ним все в порядке. Однако некоторые начали волноваться: «Мы не видим в нем никаких перемен. Он живет так, будто ничего не случилось». Медсестра из психиатрической больницы пригласила Гая, чтобы врачи и психологи осмотрели и проконсультировали его. Согласно стандартным тестам, IQ у него был ниже нормы. Но во время беседы с Гаем специалистам стало понятно, что с точки зрения духовности он намного превосходит общепринятую норму. Люди с меньшими когнитивными способностями часто компенсируют это путем духовного просветления. Гая сочли здоровым, и он по сей день является ценным членом сообщества.

Влияние культуры

Если скорбящие выросли в радикально отличающихся культурных средах, часто возникает непонимание и путаница.

Когда в семье буддистов, проживавших в США, умер ребенок, они настаивали, чтобы его тело кремировали у них на глазах. Руководители крематориев объясняли им, что по законам штата запрещается зажигать огонь с открытыми дверями камеры: это подвергало риску всех присутствующих. Несколько дней родители пытались договориться, затем нашли крематорий в глухом местечке, где директор пошел им навстречу и выполнил их просьбу. Однако сотрудники крематория пришли в ужас, когда увидели, как родители, склонившись, пристально смотрят за тем, как крошечное тело кладут в печь.

Один тибетский монах, который был вынужден отправиться в ссылку вместе с далай-ламой, объяснил это так. «Не видеть – значит обманывать смерть, – сказал он, закрывая лицо руками. – Нужно смотреть». Он опустил руки на колени.

В некоторых регионах Африки скорбящие собираются для ритуалов вместе и бурно выплескивают свои эмоции[24]24
  Подробнее об этом рекомендуем прочитать в книге Of Water and the Spirit Malidoma автора Patrice Somés (New York: Putnam, 1994).


[Закрыть]. Наши коллеги организовывали в этих областях семинары и выяснили, что такое проявление печали придает им сил. Однако людей со стороны на такие ритуалы обычно не допускают, потому что столь пылкое выражение скорби пугает представителей других культур.

Зачастую конфликты возникают и тогда, когда две противоположные культуры сталкиваются в рамках одной семьи. Частным случаем таких культурных различий являются религиозные противоречия, как, например, между свидетелями Иеговы и католиками.

Отношения в семье

В семье каждый играет определенную роль. Отец может быть авторитетом, от мамы ждут заботы как от опекуна, тетя считается историком-летописцем, двоюродный брат выступает как мученик, а кто-нибудь обязательно будет звездой в каждом шоу. Семейные роли проявляются особенно ярко во время траура.

Авторитет становится «продюсером» и «режиссером», занимается организацией похорон и всего того, что, по его мнению, нужно предусмотреть. В это время опекун следит за тем, чтобы удовлетворялись потребности всех членов семьи; мученик жалуется, что его как-то обидели, а звезда оказывается в центре внимания.

Роль, которую мы играем, прячет значительную часть горя. Продюсер так погружен в процесс, контролируя все аспекты похорон, в том числе то, как каждый «должен» скорбеть, что не чувствует в полной мере собственное горе или не позволяет этого остальным. Опекун сосредоточен на заботе о других и забывает о собственных потребностях. Мученик так увлечен собой, что ему до других нет дела, а звезда слишком занята, чтобы осознать собственное горе или горе родных. Эти модели могут оказаться более или менее отчетливыми, но основную мысль вы уловили.

Скорбь не просто заставляет роли проявиться более ярко: смерть члена семьи пробивает в системе брешь. В большинстве семей кто-то начинает исполнять роль того, кто ушел, и система воспроизводит сама себя. Например, один из родителей обычно является авторитетом. За годы в семье складывается негласная иерархия, и, когда умирает старший, на его место встает следующий по «рангу».

В семье Дайан главным «историографом» была тетя Лу, она хранила для будущих поколений наследие английской и шотландской ветвей семейства. После смерти тети Лу эту роль стали исполнять Дайан и ее двоюродный брат Тод. Они делают это по очереди вместо одного умершего члена семьи. Если оставшиеся в живых родственники понимают, кто какую роль играет, они могут делать осознанный выбор. Рассмотрим пример семьи Сью.

«Он знает, что я просто бедная старая вдова»

Сью, пожилая вдова, мама троих детей, видела себя как мученицу. Она часто жаловалась дочкам: «Ваш брат все время просит у меня денег, а ведь он знает, что я просто бедная старая вдова». Обе женщины всегда вставали на сторону матери, утешая ее, заботясь о ней и обещая ее защитить. Их брат был в курсе того, что происходит, но не хотел смущать свою старенькую мать или устраивать «отвратительную сцену», ссорясь с родными. Поэтому он мирился с таким положением дел.

Когда Сью умерла, система развалилась. Мученицы не стало, и теперь некого было защищать. Не успела одна из дочерей взять на себя роль матери, как брат организовал общую встречу, и все договорились не возвращаться к прошлому.

Если отношения в семье остаются неизменными, кто-то из членов семьи должен осознанно или неосознанно принять на себя роль, которую исполнял умерший. Иногда это здоровый, необходимый выход из положения. Система остается функциональной, пока все ее члены довольны и в согласии между собой.

Взаимоотношения

Отношения никогда не заканчиваются, их просто называют по-другому. Сосуд, в котором лежат конфеты, именуется вазочкой для конфет. Если мы нальем в вазочку суп, мы назовем ее суповой миской. Положите туда еду для собак, и это уже будет миска Бобика. Один и тот же предмет может иметь множество функций. Точно так же отношения можно воспринимать по-разному, в зависимости от роли, которую они играют. Рассмотрим пример Гейл.

«Теперь он меня мотивирует»

Работодатель Гейл играл роль босса. Через два месяца он был уже и «босс», и «друг». Затем он перешел в разряд «возлюбленный». После свадьбы у него появились новые роли: муж, деловой партнер, садовник, шофер, консультант по налогам, программист и семейный фотограф. Гейл и сама стала играть новые роли: жена, деловой партнер, повар, координатор социальных контактов, домохозяйка и опекун. Он дважды в неделю вывозил мусор, а она относила одежду в химчистку.

Как и большинство людей, потерявших близкого человека, Гейл не осознавала, сколько ролей каждый из них играл в их взаимоотношениях, пока ее муж не умер. На то, чтобы определить это и приспособиться к переменам, ушло время. Через год после смерти мужа Гейл сказала: «Наши отношения не закончились, они просто изменились. Я не хотела умереть от сердечно-сосудистого заболевания, как он, поэтому начала бегать. Теперь я ем овощи и фрукты, принимаю витамины. Я больше не думаю, что он мой деловой партнер. Но он стал моим партнером по бегу, он меня мотивирует, подталкивает меня к здоровому образу жизни».

Большинство родителей, потерявших ребенка, говорят, что это самая разрушительная из потерь. Миссис Стюарт стала исключением, и ее история иллюстрирует ряд уже упомянутых пунктов. Во-первых, нет двух людей, которые скорбели бы одинаково. Близнецы, братья и сестры, родители погибших, вдовы, вдовцы – все горюют по-своему. Во-вторых, один и тот же человек каждую потерю переживает по-новому. И в-третьих, на горевание сильно влияют сложившиеся отношения.

«В моей жизни не было ничего тяжелее» – рассказ Дайан

Жизнь миссис Стюарт, матери четырех детей, была нелегкой. Она потеряла двух дочерей, одна умерла от СВДС (синдрома внезапной детской смерти), вторая – от лейкемии. Несколько лет спустя скончалась ее мать, а потом и младший сын, которого она называла «мой прекрасный принц».

– Как дела? – спросила я ее при встрече.

– Ну, мы, британцы, всегда держим лицо, сами знаете, – ответила она, а глаза ее наполнились слезами. – Но смерть матери меня почти добила. Никогда не думала, что самым худшим, что со мной случилось, будет потерять мать, но в моей жизни не было ничего тяжелее. Мама постоянно поддерживала меня в самые сложные времена, большую часть моей жизни. Я говорила, что она моя опора, единственное, что всегда оставалось неизменным. Я знала, что дети рано или поздно покинут меня, но мама останется со мной. Никогда не представляла себе жизнь без нее. Я думаю о ней ежедневно и буду оплакивать ее до последнего дня.

Гендер

Согласно исследованиям, в том, как мужчины и женщины переживают утраты, есть существенные различия. Женщины немедленно отдаются чувствам, рыдают и оплакивают своих любимых, тогда как мужчины горе откладывают, ныряя в работу или хобби, ищут другие способы отвлечься.

Горюющие матери упрекают мужей: «Ты даже не любил нашего ребенка, иначе ты бы тоже его оплакивал». Мужья парируют: «Ты просто слишком эмоциональна, не способна мыслить разумно». Примерно через год отцы возвращаются к переживанию потери и рассчитывают на поддержку жены. Но к тому времени боль женщины становится куда менее интенсивной, и в ответ они получают: «Ты же меня не утешал».

Довольно долго считалось, что эти гендерные различия в переживании горя делают отношения в браке более напряженными. Полагали, что процент разводов среди пар, потерявших ребенка, выше среднего. Затем в 1997 году организация родителей умерших детей под названием «Сострадательные друзья» (Compassionate Friends) наняла независимую исследовательскую компанию для проведения общенационального опроса. Выяснилось, что из 15 тысяч опрошенных родителей, потерявших детей, развелись всего 12 %[25]25
  “New Statistics on Death of a Child Available,” We Need Not Walk Alone (журнал организации «Сострадательные друзья», The Compassionate Friends), Anniversary issue, 1999. Р. 14.


[Закрыть]. Эти новейшие данные доказывают, что процент разводов среди таких пар даже ниже среднего.

Многие мужья рассказывают, что их горе было настолько же сильным, как и горе их жен, но они старались его не проявлять, в том числе и потому, что не хотели усугублять и без того тяжелые переживания супруги. Члены семьи часто скрывают свою боль, чтобы облегчить страдания близкого человека.

Представители разных полов горюют по-разному и в биологическом, и в культурном аспекте, но ведь и без того каждый горюет по-своему. Попытки отнести человека к той или иной группе или свести к какому-то стереотипу не будут успешными, поскольку всегда есть исключения. Кроме того, сами модели горевания также со временем меняются.

Обстоятельства смерти

Значительное влияние на горевание оказывают обстоятельства кончины (была ли она ожидаемой, неожиданной или насильственной).

Ожидаемая утрата

Когда умирает очень пожилой человек или человек, страдавший от затяжной смертельной болезни, такой как рак или болезнь Альцгеймера, это неудивительно. С одной стороны, у семьи и друзей есть время попрощаться и начать готовиться к потере. С другой стороны, к моменту смерти те, кто осуществлял уход за больным, часто истощены эмоционально и физически. Хорошо, если они справятся с организацией похорон.

Внезапная смерть

Когда любимый человек умирает внезапно, у родных и близких больше энергии, чтобы поддерживать друг друга и горевать. Однако скорбь переживается более интенсивно, и этому есть три причины. У тех, кто оплакивает утрату, нет времени окончательно попрощаться с ушедшим. Они испытывают сильные эмоции, такие как горе и сожаление. Оставшимся в живых не на чем сконцентрировать свои усилия (умершие больше не нуждаются в их времени, энергии, мыслях и чувствах).

Насильственная смерть

Каждую потерю оплакивают по-своему, но насильственная смерть создает обстоятельства, радикальным образом отличающиеся от остальных видов утрат. Когда любимый человек убит или покончил с собой, жизнь переворачивается так, что те, кто не пережил подобной трагедии, и представить себе не могут. Когда Дайан нашла свою подругу и коллегу убитой в ее собственном доме, она убедилась, какой жестокой бывает жизнь.

«Ну, Дайан, у нас тут проблема» – рассказ Дайан

Джуди была японкой, и ее рост был не более полутора метров, но из-за твердого, достойного уважения характера казалось, что она намного выше. Нам с Джо, моим мужем, нравилось работать с ней в химчистке, которую мы открыли по франшизе, и мы с нетерпением ждали, когда она заглянет к нам со своей собакой в выходные. Однажды в воскресенье вечером Джо сказал:

– Странно, мы не видели Джуди ни вчера, ни сегодня.

– Я тоже об этом подумала, – ответила я, – но не стала ей звонить: наверное, ей надо отдохнуть.

На следующее утро, когда она не пришла на работу, как обычно, я позвонила ей домой. Джуди не ответила, и это нас встревожило. Мы с Джо поспешили к ней. Подъехав к дому, мы увидели, что ее машина припаркована поблизости. Мы постучали, позвонили, а потом я повернула ручку, и дверь открылась.

В доме было тихо и темно, и меня охватило странное чувство. «Джуди… Джуди!» – звала я. Но в ее маленьком доме не раздавалось ни звука в ответ. Войдя, я инстинктивно почуяла запах смерти. У дивана я увидела ее залитые кровью босоножки, а на двери позади себя – отпечаток ее окровавленной ладони. Беги! Беги! Спасайся! – кричал мне внутренний голос, но сердце заставило меня искать подругу. Я последовала по цепочке смазанных отпечатков за угол, по коридору и в ванную. Там на полу лежало искалеченное тело Джуди. Тогда Джо заговорил таким тоном, какого я от него никогда не слышала ни до, ни после: «Звони в полицию».

Мое тело действовало на автомате. Я дошла до телефона, сняла трубку, но мой мозг отказывался выдать номер для связи с полицией (линии 911 тогда еще не существовало). Джо забрал у меня телефон, а потом сказал: «Да что же это такое… что такое? Я тоже не помню номер. В любом случае нас не должно тут быть. Это место преступления». Мы стали бегать от дома к дому, стучали в двери, но никто не отвечал, и нам пришлось воспользоваться телефоном Джуди.

Через несколько минут мы услышали сирены полицейских машин. К нам подошел первый офицер. Он увидел, что мы ужасно потрясены, и сказал: «Давайте я принесу вам воды, а вы пока присядете?» Но тут вмешался капитан полиции и быстро развел нас, чтобы для опроса в участок нас с Джо отвезли в разных машинах.

Меня тошнило, наверняка от шока, но я была готова изложить все, что знала о Джуди и о том, как мы обнаружили ее этим утром. Однако мой шок превратился в ужас, когда в три часа дня следователь, который со мной работал, сказал: «Ну, Дайан, у нас тут проблема. Между вашим рассказом и рассказом вашего мужа есть расхождения. Придется начать с самого начала».

Они начали опрос заново, при этом несколько детективов постоянно входили и выходили из кабинета. Один из них был настроен особенно враждебно. «Ваши ответы не совпадают с ответами вашего мужа», – говорил он, возвышаясь надо мной. На мои показания, например «Я увидела, что она лежит на полу, потом Джо сказал позвонить в полицию», он отвечал: «Так вы первая ее увидели? Ваш муж заявил следователям, что первым был он».

До того дня я никогда не сталкивалась с системой правосудия Соединенных Штатов, но теперь я все возвращалась мыслями к историям невинных людей, обвиненных, осужденных и отбывающих наказание за преступления, которых они не совершали. События этого дня меня настолько ошеломили, что я могла только надеяться, что мои показания отличались от показаний Джо не более чем в незначительных деталях, и следователи, прежде чем нас отпустить, это подтвердили.

После того как мы обнаружили тело Джуди, я стала бояться заходить одна в собственный дом. Я начинала трястись, уже подъезжая к дому: возможно, внутри меня ждет кто-то, чтобы нанести удар?

Через неделю случился удивительный поворот судьбы. Вернувшись с работы, я увидела, что агент по недвижимости снимает свои объявления с лужайки у соседнего дома. Дом был выставлен на продажу по завышенной цене и много лет на него не было покупателей, но в этот день его продали и освободили.

– Что там такое? – спросила я.

– Покупателям нужно было въехать немедленно, – прокричала мне в ответ агент, – и надо сказать, они за это немало отвалили!

Вечером новые соседи зашли к нам познакомиться.

– Мы жили на Оук-стрит, – объяснила жена, – через дорогу от убийцы. Поначалу он просто подглядывал в окна, но потом стал приставать к женщинам в нашем квартале, в том числе и к Джуди, к той женщине, которую на прошлой неделе убили. Под ее окном полицейские нашли его очки и сигареты, поэтому мы уверены, что она заметила, как он подглядывал, и закричала, а он запаниковал и убил ее. Нам пришлось переехать из этого района.

Теперь, когда история со смертью Джуди получила завершение, я смогла оплакать ее – и то, как я рассталась с наивным взглядом на мир. Когда мы сталкиваемся с определенными обстоятельствами, мы становимся более умудренными, и с этого уровня мы уже никогда не сумеем вернуться к прежней невинности.

Горюющие после самоубийства близкого человека

В 1998 году в США было 30 575 только зарегистрированных самоубийств, после которых осталось свыше четырех миллионов людей, оплакивавших ушедших, и все они нуждались в социальной поддержке[26]26
  Survivors of Suicide Fact Sheet (Washington, DC: American Association of Suicidology, 1998).


[Закрыть]. К несчастью, стыд, страх и ощущение, что социум их заклеймил, заставили многих из них порвать с кругом своего общения. Один из нас пережил это на собственном опыте в 1985 году.

«Болеть никто не хочет» – рассказ Дайан

Когда моя невестка покончила с собой, я случайно встретила подругу семьи.

– Я слышала, что произошло с Пегги, но на похороны не пойду, – выпалила та, повернулась и собралась выскочить за дверь.

– Погоди. Почему? – спросила я, догнав ее.

– Это бы значило, что я одобряю самоубийства, – заявила она, поворачиваясь ко мне.

– А если бы она умерла от рака, ты бы пошла?

– Конечно, – ответила она с самодовольной улыбкой. – Никто не хочет болеть или умереть от болезни.

– Но и от биохимических или психических расстройств никто страдать не хочет, а это основная причина самоубийств, – сказала я.

– Ну, я просто считаю, что нельзя ходить на похороны людей, которые покончили с собой. Так и другие могут захотеть.

– Какие другие? Чего захотеть? – спросила я.

– Те, кто пойдет на похороны, могут решить, что это нормально, и сделать то же самое, – ответила она.

– Может, тебя ввести в курс дела? – спросила я в раздражении.

За последние 45 лет количество самоубийств по всему миру выросло на 60 %; только за этот год в мире покончит с собой примерно один миллион человек[27]27
  Данные предоставлены ВОЗ.


[Закрыть]. Эта статистика заставляет анализировать причины самоубийств и искать способы предотвратить как их, так и социальную стигматизацию и стыд, связанные с последствиями суицида близкого человека.

Что до причин, чаще всего на самоубийство человека толкают химический дисбаланс в организме и депрессия (90 %). Большое количество проводимых в настоящее время исследований посвящено выявлению людей, подверженных суицидальным мыслям, и тому, как можно предотвратить самоубийства[28]28
  Австралийский институт по изучению и предотвращению самоубийств под руководством доктора Диего Де Лео, профессора психопатологии и суицидологии, продолжает исследования, начатые Кристофером Кантором и Пенелопой Слэйтер. Кантор и Слэйтер на основе 1375 случаев самоубийств изучали распад семьи и особенности родительства как прогностический фактор самоубийств (Cantor and Slater, “Marital Breakdown, Parenthood, and Suicide,” Journal of Family Studies 1 (October 1995): 91–102).


[Закрыть]. Социальные стигмы, стыд и страх, связанные с этим видом смерти, постепенно уменьшаются благодаря просвещению.

Например, педагоги сейчас избегают использования устаревшего выражения «покончил жизнь самоубийством» (англ. committed suicide), которое возникло еще в Древнем Риме и в Англии, когда считалось, что люди убивают себя, чтобы не платить налогов (и это было уголовным преступлением). Более приемлемы теперь выражения «совершить самоубийство» (англ. suicide, complete suicide) и «умереть в результате суицида» (англ. die by suicide).

В библиотеках, книжных магазинах и в интернете сейчас много разнообразной информации на эту тему. Обширные данные собрали организации, в том числе Американская ассоциация суицидологии (American Association of Suicidology), Национальный ресурсный центр по предотвращению самоубийств и помощи суицидентам (the National Resource Center for Suicide Prevention and Aftercare), Австралийский институт по изучению и предотвращению самоубийств (the Australian Institute for Suicide Research and Prevention) и ВОЗ. Читателей, желающих узнать больше об этом вопросе, мы просим ознакомиться с разделом ресурсов в конце книги: мы перечислили там ассоциации, организации, психологические центры, помогающие пережить горе, книги и журналы, интернет-сайты и другие источники информации по этой теме.

По мере лучшего понимания суицида как явления негативизм и социальные стигмы вокруг него исчезнут. Уже сейчас те, кто оплакивает покончивших с собой близких, могут найти поддержку. Опустошение, которое приносит утрата подобного рода, возможно, ни с чем не сравнится, но в переживании такой потери есть и уникальный потенциал для роста.

Смысл утраты

Почему? Такой вопрос возникает в глубине души, но многие медработники считают, что горюющим не стоит им задаваться. «Не спрашивайте почему, попытка найти ответ только сведет вас с ума. Это пустая трата времени. Вы никогда его не найдете», – настаивают они[29]29
  Dianne Arcangel, “Tribute to Karlis Osis,” Journal of the American Society for Psychical Research 90 (1996): 228–230.


[Закрыть]. Мы с этим не согласны. Многим из тех, кто потерял близких, помогает попытка отыскать ответ на этот вопрос, а если им это удается, они чувствуют облегчение.

«Почему, Господи?» – рассказ Дайан

Хотя отец оставался в сознании и был в здравом уме, его подсоединили к системам жизнеобеспечения, и говорить он не мог. Он провел на больничной койке в Техасском медицинском центре четыре месяца, полностью зависимый от других. Я не видела в его страданиях никакого смысла. Мой папа был священником-баптистом, посвящал все силы тому, чтобы помогать людям, поэтому меня мучил вопрос: «Господи, почему ты допускаешь, чтобы такое случилось с преданным тебе человеком, человеком, который мог бы продолжать творить добро во имя твое? Почему ты позволил исполниться тому, чего он боялся больше всего, умереть той смертью, которой он так страшился? Почему?»

Сколько я себя помню, папа неизменно повторял: «Я до самой смерти должен быть физически, умственно и финансово независимым». Ему было настолько неловко, когда другие что-то для него делали, что он даже Рождество не любил. Когда я спрашивала его: «Что бы ты хотел на Рождество, папа?» – он всегда гладил меня по голове и отвечал: «О, дорогая, просто купи себе красивое платье или что-то в этом роде. Это и будет подарок для меня». Папа краснел, когда мы все равно ему что-то дарили. Проще говоря, он был невротически независимым.

«Почему? Почему? Почему он умер именно так?» – рыдала я на многочисленных семинарах, которые посещала несколько лет после его смерти. И вдруг однажды утром я проснулась, ясно понимая ответ. Я помнила, как несчастен был отец, когда в больнице ему подавали еду, воду, лекарства и т. д. Напряжение отражалось у него на лице и было очевидно для всех: для медсестер, специалистов по ЛФК, соседей по палате, друзей и родственников. Однако в последние недели его жизни эта неловкость постепенно исчезла. Наконец, за день до смерти, он ждал тех, кто за ним ухаживал, и расслабился, когда они подошли. В конце концов папа научился принимать. Он победил свой самый сильный страх. Как большинство людей, потерявших близких, я нашла в этой мысли утешение и облегчение, отыскав свой ответ на вопрос «почему».

Поиск ответа на вопрос «почему» – важная часть процесса горевания для многих, оплакивающих близких, но не для всех. Некоторые родители, потерявшие детей, говорят, что не знают ни того, почему их дети появились на этой земле, ни того, почему они умерли так, как умерли, но тем не менее сумели найти в своей потере смысл. Одна мама написала нам вот что.

«Я не спрашивала почему»

«Мы с мужем так сильно хотели ребенка. Мы чувствовали себя такими счастливыми, когда у нас родился сын, но, когда Картер умер, наши сердца были разбиты. Это так больно. Даже после того, как у нас появились другие дети, в моей душе все равно оставалась дыра. Каждый год в годовщину смерти Картера я была настолько подавлена, что подумывала о самоубийстве. Из-за моего горя страдали мой муж и другие дети. Горе и депрессия прошли постепенно, на это потребовалось десять лет.

Я не спрашивала, почему Картер родился или почему он умер. Я просто знала, что он здесь был и поэтому мой муж, дети и я стали лучше. Я благодарна, что он пробыл с нами столько, сколько получилось. Сегодня я думаю о нем, но не испытываю горя. Только благодарность».

Личная история

Каждая последующая смерть возвращает нас к переживанию предыдущих потерь. Если нас не учили эффективно справляться с горем, наша история переживания скорби может осложнить положение. Хорошая новость заключается в том, что если вчера влияет на сегодня, то сегодня точно так же влияет на завтрашний день. То, что вы читаете эту книгу, поможет вам сделать будущее более здоровым для себя и для тех, кого вы любите.

Особенности личности

То, как человек реагирует на потерю, зависит в том числе и от типа личности. Некоторые люди в большей степени подвержены горю. Они сильно привязываются к любимым, и любая разлука вызывает глубокую скорбь и тоску. Мы не знаем, в какой степени это врожденное, а в какой степени приобретенное; но вне зависимости от этого личностям такого типа сложно свыкнуться с утратой.

Интроверты и экстраверты справляются с горем по-разному. Если интроверты обычно обзаводятся одним или двумя близкими друзьями, у экстравертов их множество. Поэтому экстраверты могут обратиться за поддержкой к большой сети, а ведь в переживании утраты социальная поддержка играет огромную роль.

Таким же образом можно противопоставить стоический и драматический типы личности. Стоики склонны к неэмоциональным коротким высказываниям вроде «Жизнь продолжается». Люди драматического типа ярко проявляют эмоции, часто теряют голову: «Я никогда, никогда этого не переживу». Однако такие проявления чувств не обязательно отражают то, что те и другие ощущают на самом деле. Как ни парадоксально, стоики нередко оказываются не в силах «пережить утрату», а для драматического типа иногда «жизнь продолжается», как обычно.

Определенные типы личности привязываются к вещам. Они страдают скорее тогда, когда им поцарапают мерседес или когда сорвется деловая сделка, а не когда рушатся отношения. Однако после смерти любимого человека у таких людей часто происходит переоценка ценностей: отношения с другими становятся для них важнее, чем то, чем они владеют. Большинство представителей этих типов личности со временем возвращаются к обычным для себя приоритетам, но все же предсказать, как будет протекать у них горевание, невозможно.