Текст книги "Республика Дракон"

Люди или просто безличные цифры, но хуже всего было, когда они превращались в живых существ, тогда уравнение становилось невыносимым…

А потом из криков появился Алтан.

Его лицо покрылось трещинами и превратилось в уголь, глаза горели оранжевым, по лицу текли черные слезы, пламя разрывало его изнутри, и Рин ничего не могла с этим поделать.

– Прости, – прошептала она. – Прости меня, мне так жаль, я пыталась…

– На моем месте должна быть ты, – сказал он. Его губы кровоточили и растрескивались, а потом плоть отпала, обнажив кости. – Это ты должна была умереть. Ты должна была сгореть. – Лицо превратилось в череп, который прижался к ней, костистые пальцы обхватили ее за шею. – На моем месте должна быть ты.

А потом Рин уже не понимала, ее это мысли или мысли Феникса, но они были такими громкими, что затопили все остальное.

Я хочу причинить тебе боль.

Я хочу твоей смерти.

Я хочу спалить всех вас.

– Нет!

Рин вонзила нож себе в бедро. Боль была лишь временным прибежищем, ослепительной белой вспышкой, изгнавшей из головы все остальное, а потом огонь снова вернулся.

Ничего не вышло.

Как и в прошлый раз, и в позапрошлый. Сколько Рин ни пыталась, ничего не выходило. Теперь она уже не знала, зачем это делает, разве что просто мучает себя, понимая, что не сумеет обуздать бушующее в разуме пламя.

Только еще один порез к многочисленным другим на руках и ногах, сделанным в последние недели, и Рин продолжала резать себя, потому что, хотя и временно, боль оставалась единственным вариантом помимо опиума, больше Рин ничего не могла придумать.

А потом она вообще потеряла способность думать.

Движения стали машинальными, все вышло так просто – покатать шарики опиума между ладонями, высечь искру и огонек, ощутить запах сладости, скрывающий под собой гниль.

Чем хорош опиум, так это тем, что стоит его вдохнуть, и все остальное перестанет иметь значение, на несколько часов он вырвет ее из реального мира, и ей больше не придется взваливать на себя ответственность за существование.

Рин вдохнула дым.

Пламя отступило. Воспоминания растворились. Больше ее ничто не терзало, утихла даже злость на то, что пришлось сдаться. Остался лишь сладкий, сладкий дым.

Глава 4

– А ты знаешь, что в Анхилууне есть специальный чиновник, который определяет, какой вес способен выдержать город? – весело спросил Рамса.

Он был единственным из них, кто с легкостью перемещался по Плавучему городу. Рамса поскакал вперед, без видимых усилий прыгая по узким мосткам, обрамляющим болотистые каналы, пока остальные цыке осторожно пробирались по ходящим ходуном доскам.

– И какой же это вес? – спросил Бацзы, подзуживая Рамсу.

– Думаю, максимальный вес уже достигнут, – ответил Рамса. – Нужно что-то делать с растущим населением, иначе Анхилуун начнет тонуть.

– Можно отправить людей в глубь страны, – сказал Бацзы. – За последние месяцы она потеряла пару сотен тысяч человек.

– Или просто заставить их драться на очередной войне. Хороший способ избавиться от людей.

Рамса потрусил к следующему мосту.

Рин неуклюже последовала за ним, щурясь под немилосердным южным солнцем.

Она много дней не покидала свою каюту. Каждый день Рин принимала минимальную дозу опиума, только чтобы успокоить рассудок, но не утратить способность действовать. Но даже эта крохотная доза сбивала ее с ног, и, когда они сошли на берег, приходилось опираться на руку Базцы.

Рин ненавидела Анхилуун. Ненавидела соленый и липкий запах моря, преследующий ее повсюду, ненавидела шумные улицы, пиратов и купцов, орущих друг на друга на анхилуунском диалекте – неразборчивой смеси никанских и западных языков. Ненавидела, как Плавучий город жмется к воде и качается при каждой наступающей волне, так что даже если твердо стоять на ногах, все равно можно грохнуться.

Она ни за что не приехала бы сюда, если бы не крайняя необходимость. Анхилуун был единственным местом в империи, где Рин находилась почти в безопасности. И только здесь живут люди, готовые продать им оружие.

И опиум.

В конце Первой опиумной войны республика Гесперия вела переговоры с делегатами Федерации Муген об условиях мирного соглашения и создании нейтральных зон на побережье Никана. Первой такой зоной стал международный порт Хурдалейн. Второй – плавучий город Анхилуун.

Когда-то Анхилуун был малозначительным портом, просто кучкой жалких одноэтажных строений без фундаментов, потому что тонкие прибрежные пески не могли удержать здания покрупнее.

Потом Триумвират выиграл Вторую опиумную войну, и в Южно-Никанском море Дракон-император разбомбил половину флота Гесперии в клочья.

В отсутствие иностранцев Анхилуун процветал. Словно морские паразиты, местные жители заселили полуразвалившиеся корабли, связав их вместе и заложив основу Плавучего города. Теперь Анхилуун протянулся дальше в море, как длиннолапый паук, соткав из деревянных мостков паутину проходов между мириадами стоящих на якоре суденышек.

Анхилуун служил воротами, через которые мак во всех видах попадал в империю. Опиумные клиперы Муг приплывали из западного полушария и разгружались в огромные пустые трюмы кораблей, служивших складами, а оттуда длинные и узкие лодки контрабандистов подбирали товар и развозили его по сети притоков реки Муруй, впрыскивая яд в вены империи.

Анхилуун означал дешевый опиум в любых количествах, то есть прекрасное забвение, час за часом, когда не придется думать или вспоминать.

Именно за это Рин и ненавидела Анхилуун. Он вызывал страх. Чем больше времени она здесь проводила, запершись в каюте и накачивая себя наркотиками, полученными от Муг, тем меньше чувствовала в себе сил, чтобы покинуть город.

– Странно, – сказал Бацзы. – А я-то думал, нам окажут здесь более радушный прием.

Чтобы добраться до центра города, пришлось миновать плавучий рынок, кучи мусора вдоль каналов и ряды знаменитых анхилуунских баров, где не было ни скамей, ни стульев, только веревки у стен, за которые пьяные завсегдатаи держались, протянув веревки под мышками.

Цыке шли уже больше полутора часов. Они были в самом сердце города, в окружении жителей, но никто с ними не заговаривал.

Муг наверняка знает, что они вернулись. Муг знала обо всем, что происходит в Плавучем городе.

– Муг просто изображает могущественного политика. – Рин остановилась, чтобы перевести дыхание. Качающиеся доски вызвали у нее позыв к рвоте. – Она нас не ищет. Это мы должны ее найти.

Получить аудиенцию у Муг было непростой задачей. Королева пиратов окружила себя многочисленной охраной, и никто не знал, где она находится в данный момент. Лишь Черные лилии, когорта шпионов и помощниц, могли передать сообщение непосредственно ей, а Лилий не найдешь на разукрашенной барже для удовольствий, болтающейся в центре главного городского канала.

Рин подняла голову, прикрыв глаза от солнца.

– Вон там.

«Черная орхидея» была не столько кораблем, сколько плавучим трехэтажным особняком. Со скошенных, как у пагод, крыш свисали яркие цветные фонари, а из закрытых бумагой окон лилась энергичная музыка. Каждый полдень «Черная орхидея» начинала медленный путь по каналу, подбирая клиентов, которые подплывали к ней в ярко-красных сампанах.

Рин пошарила в карманах.

– Есть медяк?

– У меня есть, – отозвался Бацзы и бросил монетку лодочнику, который направил сампан к берегу, чтобы доставить цыке на баржу удовольствий.

Когда они приблизились, им безразлично помахали несколько Лилий, легкомысленно усевшихся на фальшборте второго яруса. В ответ Бацзы присвистнул.

– Прекрати, – прошептала Рин.

– Почему? – спросил Бацзы. – Это их порадовало. Посмотри, они улыбаются.

– Нет, просто считают тебя легкой добычей.

Лилии были личной армией Муг, состоящей из неотразимо красивых женщин, у всех грудь размером с персик и такая узкая талия, что казалось, они вот-вот переломятся. Девушки были мастерами боевых искусств, полиглотами и самыми отвратительными представительницами женского пола, каких только встречала Рин.

Одна Лилия остановила их у трапа, вытянув крохотную ручку, словно могла физически не пустить их на борт.

Девушка было явно новенькой. Не старше пятнадцати. Губы слегка тронуты помадой, грудь под рубашкой только намечалась, девушка определенно не понимала, что стоит перед самыми опасными людьми во всей империи.

– Я Фан Рунин, – сказала Рин.

– Кто-кто? – заморгала девушка.

Рамса захихикал, но тут же сделал вид, будто закашлялся.

– Фан Рунин, – повторила она. – И мне нет необходимости назначать встречу.

– Дорогуша, здесь так не выйдет. – Девушка похлопала тонкими пальцами по невероятно узкой талии. – Ты должна назначить аудиенцию за несколько дней вперед. – Она взглянула за спину Рин, на Бацзы, Суни и Рамсу. – А за группу больше четырех нужно доплатить. Девочки не любят, когда кто-то пролезает заодно с другими.

Рин потянулась к мечу.

– Слушай, ты, вонючка…

– А ну, назад! – В руке девушки вдруг оказалась охапка игл, которые она прятала в рукаве. На кончиках игл алел яд. – Никто не смеет тронуть Лилию.

Рин поборола порыв врезать ей по физиономии.

– Если ты сию же секунду не уйдешь с дороги, я воткну свой клинок в…

– Вот так сюрприз!

Зашуршали шелковые занавеси над главной дверью, и на палубе появилась роскошная женщина. Рин чуть не застонала от досады.

Это была Сарана, Черная лилия самого высокого ранга и фаворитка Муг. Она служила посредницей между Муг и цыке вот уже три месяца, с тех пор как те причалили в Анхилууне. Она была остра на язык, помешана на сексе и, по словам Бацзы, обладала самой идеальной грудью к югу от Муруя.

Рин ее ненавидела.

– Как удивительно видеть тебя здесь. – Сарана подошла ближе, склонив голову набок. – Мы-то думали, что ты не интересуешься женщинами.

Каждое слово она подчеркивала, слегка виляя бедрами. Бацзы засопел. Рамса бесстыдно пялился на грудь Сараны.

– Мне нужно увидеться с Муг, – сказала Рин.

– Муг занята, – ответила Сарана.

– Думаю, Муг знает, что не стоит заставлять меня томиться в ожидании.

Сарана подняла тонкие нарисованные брови.

– А еще она терпеть не может неуважения.

– Вынуждаешь меня вести себя грубо? – рявкнула Рин. – Если не хочешь, чтобы я спалила эту посудину, то ступай к своей хозяйке и скажи, что я хочу с ней увидеться.

Сарана подавила зевок.

– Веди себя вежливо, спирка. А не то я пожалуюсь на тебя Муг.

– Я могу за минуту утопить твою баржу.

– А Муг может начинить тебя стрелами, прежде чем ты успеешь сойти с корабля. – Сарана презрительно махнула рукой. – Обожди, спирка. Мы пошлем за тобой, когда Муг будет готова.

Глаза Рин застлала красная пелена.

Проклятье!

Сарана, видимо, сочла слова Рин оскорблением, но Рин была спиркой и в одиночку выиграла Третью опиумную войну. Она затопила целый остров! И пришла сюда не для того, чтобы пререкаться с какой-то глупой шлюхой.

Резким движением она схватила Сарану за шиворот. Сарана протянула руку к гребню в волосах, несомненно отравленному, но Рин прижала ее к стене и придавила локтем горло, а другой рукой схватила за запястье.

Она наклонилась ближе и прижалась губами к уху Сараны.

– Может, ты и считаешь, что тебе ничто не грозит. Может, я просто развернусь и уйду. А ты будешь похваляться перед другими сучками, как напугала саму спирку! Как тебе повезло! Но однажды ночью, когда ты задуешь фонари и поднимешь трап, ты почуешь в каюте запах дыма. Ты выбежишь на палубу, но пламя уже будет таким яростным, что ты не сможешь ступить и шагу. И ты поймешь, что это сделала я, но не успеешь сказать Муг, ведь огонь уже охватит твое драгоценное личико, и напоследок, бросившись с корабля в кипящую воду, ты увидишь мое смеющееся лицо. – Рин сильнее надавила локтем на горло Сараны. – Не играй со мной, Сарана.

Лилия яростно извивалась, пытаясь ослабить хватку Рин.

Рин наклонила голову.

– Так что?

– Муг… – сдавленно прохрипела Сарана, – может сделать исключение.

Рин отпустила ее. Сарана отпрянула и принялась энергично обмахивать лицо веером.

Красный туман отступил, все вокруг стало прежним. Рин сжала и разжала кулак, выдохнула и вытерла ладонь о рубаху.

– Так-то лучше.

– Пришли, – объявила Сарана.

Рин сняла повязку с глаз. Сарана вынудила ее прийти в одиночестве, остальные с радостью остались на барже удовольствий, и Рин чувствовала себя уязвимой, дергалась и потела во время всей прогулки по каналам.

Поначалу она ничего не увидела – вокруг было темно. Потом глаза привыкли к сумраку, и она заметила, что комната освещена крохотными мерцающими лампами. Но никаких окон, ни намека на солнечный свет. А потому трудно сказать, на корабле они или в здании, то ли уже настал вечер, то ли сюда просто не проникает свет снаружи. Здесь было и значительно прохладней. Рин показалось, что она по-прежнему ощущает под ногами легкое покачивание волн, но только смутно, и потому не знала, по-настоящему это или просто разыгралось воображение.

Но в любом случае помещение было обширным. Они на большом военном корабле, стоящем на якоре? Или на складе?

Массивная мебель на изогнутых ножках была явно иностранная, в империи не делали такие резные столы. На стенах висели портреты, но не никанцев, а белокожих людей свирепого вида в нелепых белых париках. В центре стоял огромный стол, за которым поместилось бы двадцать человек.

По одну сторону восседала королева пиратов с целым отрядом Лилий по бокам.

– Рунин, – протяжно и с хрипотцой произнесла Муг, ее голос был низким и удивительно завораживающим. – Всегда рада тебя видеть.

На улицах Анхилууна Муг называли Каменной вдовой. Это была высокая, широкоплечая женщина, скорее привлекательная, чем красивая. По слухам, когда-то она работала проституткой и вышла замуж за одного из многочисленных капитанов пиратских кораблей. Потом он умер при странных обстоятельствах, которые так толком и не расследовали, а Муг постепенно продвигалась вверх в пиратской иерархии и собрала флот невиданной прежде мощи. Она первая объединила под одним флагом разрозненные пиратские кланы Анхилууна. До ее правления бандиты Анхилуума воевали друг с другом, в точности как воевали между собой после смерти Красного императора двенадцать провинций Никана. Каким-то образом Муг удалось то, чего не сумела добиться Дацзы. Она убедила разношерстные боевые кланы служить одной цели – себе.

– Кажется, ты еще не бывала в моем личном кабинете. – Муг обвела жестом комнату. – Приятное место, правда? Гесперианцы меня ужасно раздражают, но они знают толк в украшении интерьера.

– А что случилось с прежними владельцами? – поинтересовалась Рин.

– Кто знает? Надеюсь, моряки во флоте Гесперии умели плавать. – Муг указала на стул напротив. – Садись.

– Нет, спасибо. – Рин терпеть не могла сидеть за столом – он сковывал движения. Если придется вскочить, колени хлопнутся о столешницу, отняв драгоценные секунды, необходимые для побега.

– Ну, как хочешь. – Муг покачала головой. – Я слышала, в Адлаге возникла заварушка.

– Все произошло не по плану, – ответила Рин. – Мы случайно наткнулись на Дацзы.

– Знаю, знаю. Об этом болтают по всему побережью. А ты в курсе, как это представили в Синегарде? Ты – гнусная спирка, изменившая империи. Мугенские захватчики свели тебя с ума в плену, и теперь ты угроза для всех, с кем столкнешься. Награду за твою голову подняли до шестисот имперских монет серебром. А за живую платят вдвойне.

– Как мило, – отозвалась Рин.

– Тебя, похоже, это не тревожит.

– Не сказать, что они ошибаются. – Рин подалась вперед. – Послушай, Ян Юаньфу мертв. Мы не принесли тебе его голову, но твои лазутчики все подтвердят, стоит им добраться до Адлаги. Пришло время расплатиться.

Муг проигнорировала ее слова и похлопала кончиками пальцев по подбородку.

– Я никак не могу понять. Зачем ввязываться в неприятности?

– Да брось, Муг…

Муг прервала ее взмахом руки.

– Давай это обсудим. Ты обладаешь силой, о которой и не мечтает большинство смертных. Ты могла делать все, что душе угодно. Возглавить армию. Стать пиратом. Проклятье, даже капитаном одного из моих кораблей, если пожелаешь. Почему ты так упорно стремишься в эту драку?

– Потому что войну начала Дацзы, – ответила Рин. – Потому что она убила моих друзей. Потому что осталась на троне, а не должна. Потому что кто-то должен ее убить, так почему не я?

– Но зачем? – упорствовала Муг. – Никто не испытывает к императрице такой ненависти, как я. Но пойми, девочка, ты не найдешь союзников. Революция хороша в теории. Но умирать никому неохота.

– Я и не прошу никого другого рисковать вместе со мной. Просто дай мне оружие.

– А если у тебя ничего не выйдет? Тебе не приходило в голову, что ополчение выяснит, кто тебя снабжает?

– Я убила для тебя тридцать человек, – огрызнулась Рин. – Ты должна дать мне то, о чем я прошу, таковы были условия. Ты же не можешь просто…

– Чего я не могу? – Муг подалась вперед, сомкнув усыпанные кольцами пальцы на рукояти кинжала. Но при этом она явно веселилась. – Думаешь, я тебе что-то должна? По какому договору? По каким законам? Что ты сделаешь, призовешь меня к суду?

Рин моргнула.

– Но ты сказала…

– «Но ты сказала», – тоненьким голоском передразнила ее Муг. – Люди постоянно обещают то, чего не намерены выполнять, маленькая спирка.

– У нас же был договор! – выкрикнула Рин, но тон получился жалобным, а не властным. Даже ей самой показалось, что прозвучало это по-детски.

Несколько Лилий начали перешептываться, прикрываясь веерами.

Рин сжала кулаки. Она еще находилась под действием опиума, и это мешало ей вспыхнуть пламенем, но глаза застлала алая пелена.

Она сделала глубокий вдох. Успокойся.

Может, сейчас ей и хочется убить Муг, но вряд ли после этого Рин сумеет выбраться из Анхилууна живой.

– Пожалуй, для человека с твоим прошлым ты на редкость тупа, – сказала Муг. – Способности спирцев, образование Синегарда, служба в ополчении – и ты до сих пор не поняла, на чем держится мир. Если хочешь чего-то добиться, нужно действовать грубой силой. Ты была мне нужна, но я единственная, кто готов тебе заплатить, а значит, это я тебе нужна. Можешь возражать, если охота. Но ты никуда не уйдешь.

– Так ты же не собираешься мне платить. Ну и пошла ты в задницу, – не выдержала Рин.

Прежде чем она успела пошевелиться, на ее лоб нацелились одиннадцать стрел.

– Стоять! – прошипела Сарана.

– Не драматизируй. – Муг полюбовалась своими лакированными ногтями. – Я пытаюсь тебе помочь, знаешь ли. Ты еще так молода. У тебя вся жизнь впереди. Зачем тратить ее на месть?

– Мне нужно добраться до столицы, – упрямо настаивала Рин. – Даже если ты не дашь мне оружие, я все равно найду его где-нибудь еще.

Муг театрально вздохнула и прижала пальцы к вискам, а потом сложила руки на столе.

– Предлагаю компромисс. Еще одно задание, и я дам тебе все, что ты хочешь. Годится?

– И что, я должна тебе поверить?

– А какой у тебя выбор?

Рин прикусила губу.

– Какого рода задание?

– Как ты относишься к морским сражениям?

– Ненавижу их.

Рин терпеть не могла море. До сих пор она выполняла все задания на суше, и Муг это знала. В море Рин слишком легко обезоружить.

Огонь и вода не дружат.

– Уверена, достойная награда заставит тебя изменить мнение. – Муг пошарила в ящике стола, вытащила выполненный углем рисунок корабля и бросила его через стол.

– Это «Журавль». Типичная опиумная джонка. Красные паруса, ходит под флагом Анхилууна, если только капитан не решил его сменить. Вот уже несколько месяцев в его гроссбухах не сходятся концы с концами.

– Ты хочешь убить человека из-за ошибки в счетах? – вытаращилась на нее Рин.

– Он утаивает больше прибыли, чем ему причитается. И он умен, очень умен. Нанял счетовода, чтобы подделывал цифры, а мне было сложнее это обнаружить. Но мы ведем все счета в трех экземплярах. Цифры не лгут. Я хочу, чтобы ты утопила это судно.

Рин изучила рисунок. Она узнала тип корабля. По меньшей мере с десяток таких же сейчас стояли в гавани Анхилууна.

– Он еще в городе?

– Нет. Но через несколько дней должен вернуться в порт. Он думает, я не знаю о его делишках.

– И почему же, в таком случае, ты сама от него не избавишься?

– При обычных обстоятельствах я бы так и поступила, – сказала Муг. – Но тогда придется устроить ему пиратский трибунал.

– С каких это пор Анхилуун беспокоится о праведном суде?

– Если мы независимы от империи, это еще не значит, что у нас тут анархия, дорогуша. Мы устраиваем трибунал. Это стандартная процедура в случае хищений. Но я не хочу отдавать его под суд. Он популярен, у него много друзей в городе, и наказание от моей руки несомненно приведет к бунту. Я не в настроении устраивать политические игры. Я хочу лишь, чтобы он исчез с лица земли.

– Никаких пленных?

– О пленных уж точно не стоит беспокоиться, – усмехнулась Муг.

– Тогда мне понадобится джонка.

Улыбка Муг расплылась шире.

– Выполнишь задание, и можешь оставить ее себе.

Это было не совсем то. Рин нужен корабль ополчения, а не судно контрабандистов, а Муг вполне может отказаться отдать оружие и деньги. Нет, не просто может – нужно смириться с тем, что Муг так или иначе обманет.

Но Рин нечего было противопоставить. У Муг были корабли и солдаты, и она могла диктовать условия. А Рин лишь умела убивать, и никто, кроме Муг, не собирался платить за это умение.

У нее нет другого выхода. Рин загнали в угол, а как выбраться из этого положения, она не придумала.

Но знала, кто способен придумать.

– Мне нужно кое-что еще, – сказала она. – Адрес Катая.

– Катая? – прищурилась Муг. Рин прямо-таки видела, как крутятся мысли в голове королевы пиратов, которая пытается решить, согласиться ли ей, стоит ли игра свеч.

– Мы друзья, – сказала Рин как можно спокойнее. – Учились вместе. Он мне дорог. Вот и все.

– А почему ты спрашиваешь о нем только сейчас?

– Мы не собираемся сбежать из города, если тебя волнует именно это.

– О, это у тебя вряд ли получится. – Муг бросила на нее презрительный взгляд. – Но он просил не говорить тебе, где его можно найти.

Конечно, не стоило этому удивляться. Но Рин все равно было больно.

– И тем не менее, мне нужен адрес, – сказала она.

– Я дала ему слово, что сохраню адрес в тайне.

– Твое слово ничего не стоит, старая ведьма, – не сумела подавить нетерпение Рин. – Сейчас ты болтаешь только ради удовольствия меня помучить.

– И то верно, – засмеялась Муг. – Он в бывшем иностранном квартале. Скрывается в доме в самом конце мостков. На двери ты увидишь эмблему флота «Красной джонки». Я поставила там часовых, но велю им тебя пропустить. Намекнуть ему о твоем приходе?

– Не нужно, – сказала Рин. – Хочу сделать ему сюрприз.

В бывшем иностранном квартале стояла тишина, это был редкий оазис спокойствия в неумолчной какофонии Анхилууна. Половина домов пустовала, никто не жил здесь после ухода гесперианцев, а здания использовали под склады. Здесь не горели яркие огни, как по всему Анхилууну. Квартал находился слишком далеко от центральной площади, куда легко было проникнуть охране Муг.

Рин это не нравилось.

Но Катай был здесь в безопасности. Вряд ли кто-нибудь решился бы его убить. Он же настоящий кладезь знаний, читал все на свете и ничего не забывает. Лучше держать его живым как заложника, Муг наверняка это поняла, посадив его под домашний арест.

Одинокий дом в конце дороги плавал чуть в стороне от остальной качающейся на волнах улицы и держался лишь на двух цепях, соединенных с плавучими мостками из плохо пригнанных досок.

Рин с опаской прошла по доскам и постучала в деревянную дверь. Никто не ответил.

Она дернула за ручку. Дверь даже не запиралась – в ней не было замочной скважины. Катай не мог отказаться принимать посетителей.

Она распахнула дверь.

В глаза сразу бросился беспорядок – везде валялись книги с пожелтевшими страницами, карты и увесистые гроссбухи. Рин прищурилась в сумрачном свете лампы и наконец различила Катая, сидящего в углу с толстым томом на коленях, его почти скрывали из вида стопки книг в кожаных обложках.

– Я уже поел, – сказал он, не понимая головы. – Приходите утром.

Рин откашлялась.

– Катай.

Он поднял голову и вытаращил глаза.

– Привет, – сказала она.

Катай медленно отложил книгу в сторону.

– Я могу войти? – спросила Рин.

Катай смотрел на нее долгое мгновение, прежде чем жестом пригласил внутрь.

– Ладно.

Рин закрыла за собой дверь. Катай и не подумал встать, так что она пробралась между раскиданными бумагами, стараясь на них не наступать. Катай всегда ненавидел, когда кто-нибудь нарушал его тщательно организованный беспорядок. Во время экзаменов в Синегарде он устраивал гневные припадки, если кто-нибудь сдвигал его чернильницу.

Комната была так забита книгами, что остался лишь маленький свободный пятачок на полу рядом с Катаем. Осторожно, стараясь его не задеть, Рин села, скрестив ноги, и положила руки на колени.

Несколько секунд они просто молча смотрели друг на друга.

Рин отчаянно хотелось прикоснуться к его лицу. Он выглядел ослабевшим, слишком худым. После Голин-Нииса он немного поправился, но ключицы все равно торчали, а запястья выглядели такими хрупкими, словно их можно переломить движением руки. Катай отрастил волосы и собирал длинную кудрявую массу в пучок на затылке, так что скулы выпирали еще сильнее на открытом лице.

Он и отдаленно не напоминал того мальчика, которого Рин встретила в Синегарде.

Главная разница была во взгляде. Раньше в его глазах горело лихорадочное стремление познать мир. Теперь они были безжизненны и пусты.

– Я могу остаться? – спросила она.

– Я ведь тебя впустил, правда?

– Ты просил Муг не давать мне адрес.

– Ах да… – Он прищурился – Да. Именно так.

Он не смотрел ей в глаза. Рин знала его слишком хорошо и понимала, что это значит – Катай на нее злится, но по прошествии стольких месяцев она так толком и не знала причину.

Хотя нет – знала, просто не хотела себе в этом признаваться. В тот единственный раз, когда они поспорили, горячо поспорили, Катай хлопнул дверью и больше не заговаривал с Рин, пока они не добрались до берега.

С тех пор Рин не позволяла себе об этом думать, иначе в голове снова разверзалась та пропасть, которая, как и все другие воспоминания, вызывала желание потянуться к трубке.

– Как у тебя дела? – спросила она.

– Я под домашним арестом. Как, по-твоему, у меня дела?

Рин оглядела разбросанные по столу и по полу бумаги, прижатые чернильницами, чтобы не разлетелись.

Ее взгляд задержался на счетной книге, в которой писал Катай.

– Тебе не дают заскучать, да?

– Скучать – неверное слово. – Катай захлопнул гроссбух. – Я работаю на самую разыскиваемую преступницу империи, она велела мне заниматься налогами.

– Анхилуун не платит налоги.

– Налогами не империи, а Муг. – Катай покрутил в пальцах кисть для письма. – Муг возглавляет огромную преступную клику, и налоги у них так же запутаны, как и при любой бюрократии. Но система записи, которую они используют… – Он помахал в воздухе рукой. – Тот, кто ее разработал, явно умел работать с цифрами.

Какой блестящий ход со стороны Муг, решила Рин. Катай обладает интеллектом двадцати ученых мужей вместе взятых. Он в мгновение ока складывает огромные цифры, а его стратегический ум может соперничать со способностями наставника Ирцзаха. Пусть он и ворчит на домашний арест, но не мог противиться искушению разгадать эту загадку. Для него гроссбухи – как новая игрушка.

– С тобой хорошо обращаются? – спросила она.

– Прилично. Кормят два раза в день. Иногда и чаще, если я хорошо себя веду.

– Ты такой худой.

– Кормежка паршивая.

Катай по-прежнему на нее не смотрел. Рин рискнула коснуться его руки.

– Мне жаль, что Муг держит тебя здесь.

Катай отдернул руку.

– Ты тут ни при чем. Я бы на ее месте поступил так же, если бы взял себя в плен.

– Муг не такая уж плохая. Со своими людьми она обращается хорошо.

– И с помощью насилия и шантажа правит огромным нелегальным городом, который лжет Синегарду вот уже двадцать лет, – сказал Катай. – Наверное, ты начинаешь терять рассудок, раз сюда явилась, Рин, и это меня тревожит.

– Ее люди лучше многих подданных империи, – вскинулась Рин.

– Подданные империи жили бы в мире, если бы не генералы, вечно замышляющие измену.

– Почему ты до сих пор хранишь верность Синегарду? – спросила Рин. – Ведь все это сделала с тобой императрица.

– Моя семья служила короне в Синегарде в течение десяти поколений, – сказал Катай. – Нет, я не стану помогать тебе в личной вендетте только потому, что ты решила, будто это императрица виновна в гибели твоего идиотского командира. Так что перестань притворяться моим другом, Рин, я ведь знаю, зачем ты пришла.

– Я не просто так решила. Я точно знаю, – ответила Рин. – Знаю, что это императрица позвала Федерацию на землю Никана. Она хотела войны, именно она начала вторжение, и все, что ты видел в Голин-Ниисе, – вина Су Дацзы.

– Это навет.

– Я слышала это из уст самого Широ!

– А разве у Широ не было причин тебе лгать?

– А разве у Дацзы нет причин лгать тебе?

– Она императрица, – сказал Катай. – А императрица не может предать собственную страну. Ты понимаешь, насколько это нелепо? Какие политические выгоды она могла получить?

– Ты сам должен этого хотеть! – заорала Рин. Ей хотелось встряхнуть его, ударить, сделать хоть что-нибудь, чтобы стереть с его лица это выводящее из себя безразличие. – Почему ты этого не хочешь? Почему ты не в ярости? Разве ты не видел Голин-Ниис?

Катай окаменел.

– Прошу тебя, уходи.

– Катай, пожалуйста…

– Сейчас же.

– Я же твой друг!

– Нет, ты мне не друг. Моим другом была Фан Рунин. Я не знаю, кто ты, но не хочу иметь с тобой ничего общего.

– Почему ты все время это повторяешь? Что я тебе сделала?

– А как насчет того, что ты сделала им?

Катай схватил ее за руку. Это так поразило Рин, что она не отняла руку. Он притянул ее ладонь к лампе, поднес к самому огню. Рин взвизгнула от резкой боли, тысячи крохотных иголок все глубже и глубже впивались в ладонь.

– Ты когда-нибудь горела? – прошептал Катай.

Рин впервые заметила маленькие следы ожогов, испещрившие его ладони и предплечья. Некоторые – совсем недавние. Кое-какие выглядели даже вчерашними.

Боль усилилась.

– Хватит!

Она вырвалась, но не попала в Катая, а задела лампу. Масло пролилось на бумаги. Вспыхнуло пламя. На секунду Рин увидела освещенное огнем лицо Катая, полное ужаса, а потом сдернула с пола ковер и накрыла им пламя.

Комната погрузилась во мрак.

– Что это еще значит? – рявкнула Рин.

Она не подняла кулаки, но Катай отпрянул, словно уворачивался от удара, и стукнулся плечом о стену, а потом свернулся калачиком на полу, накрыв голову руками, и худое тело затряслось от рыданий.

– Прости, – прошептал он. – Я не знал, что…

От пульсирующей боли в ладони Рин было трудно дышать, даже голова слегка поплыла. Но чувствовала она себя почти так же хорошо, как после опиума. Если она задумается об этом, то расплачется, а если начнет плакать, то совсем расклеится, и тогда Рин засмеялась, и смех перерос в вымученную икоту, сотрясающую все тело.