Текст книги "А я права"

13

На следующий вечер Мигель впервые поставил под сомнение опыт Дасти. Осматривая еще одну замусоренную стоянку, они нашли компас той же модели, что и у ее отца, засунутый в упаковку из-под супового концентрата.

– Такие продаются в любом спортивном магазине, – отрезала она, когда Мигель предложил вернуться и вызвать Парковую службу. – То, что у него был такой компас, еще не значит, что этот принадлежал ему.

– Как он оказался в пакете из фольги?

– Для сохранности. – Она зашагала дальше по тропе, прекратив дискуссию.

– Каких еще доказательств тебе надо? – настаивал Мигель, догоняя ее. – Так мы скоро наткнемся на их лагерь, и нас схватят, если ты будешь упорствовать.

– Я взяла с собой бинокль, и мы увидим их первыми.

– Большая от него польза в твоем рюкзаке!

– Ты согласился слушаться меня в походе, – напомнила она. – Если хочешь повернуть назад, давай!

Они сердито уставились друг на друга.

– Я не оставлю тебя одну! – крикнул он. – Но уже середина вечера, а ты говорила, что до руин два дня пути. Не пора ли нам проявить немного осторожности?

– Ладно! – Она смахнула со спины свой рюкзак и достала полевой бинокль. – Когда дойдем до поворота, я осмотрю все, прежде чем мы двинемся дальше. О'кей?

– Прекрасная мысль. Как она не пришла мне в голову? – Он усмехнулся, довольный ее уступкой. Она все еще сердилась, но, судя по смягчившемуся выражению ее глаз, скорее притворялась.

Они продолжили свой путь. Ножные мышцы Мигеля, не привыкшие к девяноста фунтам на его спине, протестовали сегодня с утра, но постепенно размялись, и он уже наслаждался уединенностью этого глухого уголка и начинал понимать, почему Дасти так нравились пешие походы. Можно было ощутить себя так, как будто они единственные люди на Земле, если не обращать внимания на окурки, которые теперь оскорбляли его лучшие чувства. Гнев Дасти испарился, заметил он, когда они добрались до поворота тропы. Она с преувеличенной осторожностью выставила бинокль за угол скалы. Он не только не обиделся, но и рассмеялся вместе с нею.

– Не видно индейцев? – спросил Мигель громким шепотом, прикрыв ладонью глаза и приняв заговорщицкий вид.

– Индейцы – мы! – прошептала она в ответ, опуская бинокль и приглашая его жестом следовать за ней. – Ты же видел ковбойские фильмы, – добавила она нормальным голосом, когда они обогнули скалу, – белые – злодеи в этом кино.

– Ладно, – легко согласился Мигель и взял ее руку. Палящее солнце, едва слышное карканье ворон в поднебесье почти заставили забыть, что привело его в этот удивительный уголок. Но когда Дасти, осматривая следующий отрезок тропы, увидела знак, это слегка омрачило его легкомысленное настроение.

– Знак указывает, что тропа закрыта, – заявила она, глядя в бинокль, – но я не могу прочитать весь текст. Давай подберемся поближе. – Она опустила бинокль и зашагала было, но Мигель ухватился за рюкзак и остановил ее.

– Позволь взглянуть мне, – потребовал он, и Дасти протянула бинокль. – Не похоже на официальное объявление. – Он разглядывал знак. – Не вижу даже упоминания Парковой службы.

– Поэтому и нужно подойти поближе.

– Постой минутку и подумай, а? – Мигель опять остановил ее за рюкзак. – Это именно то доказательство, которое мы искали. Поставь себя на место мазуриков. Они должны были придумать что-нибудь, чтобы туристы не наткнулись на них. Что может быть лучше, чем сыграть на чувстве самосохранения?

– Нельзя быть уверенными, не осмотрев объявление поближе. – Она попыталась стряхнуть его руку с рюкзака, но Мигель не только не отпустил ее, но и сильно встряхнул.

– Парковая служба должна быть в курсе, поедем и сообщим им об этом.

– Но что если это их объявление? Мы просто потеряем четыре дня! – Она приняла решение и упрямо выпятила подбородок.

Он неохотно отпустил ее, его сердце забилось сильнее от дурных предчувствий. Объявление явно сделано от руки – слова нацарапаны кое-как белой краской на старой доске. Более мелкими буквами написано предупреждение о камнепаде дальше по тропе. Однако при помощи бинокля они не обнаружили других предупреждений.

– Ничего похожего на объявления Парковой службы, – сказала Дасти, – нет ее эмблемы. Пройдем дальше и посмотрим…

– Нет. – Она услышала решительную нотку в его голосе и посмотрела на него с удивлением, смешанным со смятением. – Ты обещала Уэйну, что вернешься и сообщишь о любой подозрительной вещи, – напомнил он ей. – Дальше мы не пойдем, не заручившись помощью.

Она сердито уставилась на него, потом повернулась и оглядела стены каньона.

– Я могу забраться на скалу и посмотреть, что там дальше.

Мигель проследил за ее взглядом и возразил:

– На эти отвесные скалы не взобрались бы даже горные козлы.

Дасти вздохнула:

– Я бы могла – с нужным снаряжением, но я не принесла его.

– Так возвращаемся? – Он не скрывал облегчения.

– Позволь мне свериться с топографической картой, посмотреть, как далеко мы забрались.

Достав карту из бокового кармана рюкзака, она села на подходящий камень. Мигель нетерпеливо расхаживал вокруг и махал руками, чтобы расслабить мышцы. Посмотрев в дальний конец каньона, он заметил короткую вспышку солнечного света, отраженного чем-то блестящим среди деревьев. Это был отблеск света па металле… или стекле.

Делая вид, что ничего не произошло, он еще раз потянулся, подошел к Дасти, присел рядом с ней, как бы изучая карту, и тихо проговорил:

– За нами наблюдают. Я видел отражение солнца от стекла, вероятно от бинокля. – Теперь он физически ощущал наблюдение. Шестое чувство, а не простая игра воображения, заставило его незащищенную спину покрыться мурашками.

В его рюкзаке, прикрывавшем спину нет ничего, что остановило бы пулю.

– Изобрази разочарование, и пойдем неспеша отсюда.

Дасти с сомнением взглянула на него, но его настойчивость и серьезность, похоже, убедили ее. Она кивнула, сложила карту и убрала ее. Не говоря больше ни слова, они встали и неторопливо пошли назад.

Но свернув за угол, Дасти остановилась как вкопанная.

– Ты уверен, что видел что-то или просто пытаешься напугать меня и заставить вернуться?

– Я видел! – воскликнул он, оглядываясь назад. Схватив ее за руку, потащил дальше, но она вырвала руку и бросилась к стене каньона.

– Я взберусь на этот кедр, с него на скалу и посмотрю, что там такое, – бросила она через плечо.

– Проклятие, Дасти! Они могут пуститься за нами в погоню!

– Зачем это им? Мы же повернули назад. – Отвечая ему, она расстегнула рюкзак и сбросила в кусты под кедром. – К тому же я увижу, если они направятся сюда. – Подпрыгнув, она ухватилась за нижнюю ветку, подтянулась и исчезла в густой вечнозеленой кроне.

Мигель в ярости зажмурился, досчитал до десяти, глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Ее упрямство подвергало опасности их жизни, кипел он. Теперь досчитал до пятидесяти. Повторив упражнение несколько раз, он решил, что сможет теперь последовать за ней и не свернуть ей шею, и начал расстегивать свой рюкзак.

– Стоять! – произнес незнакомый мужской голос. Мигель осторожно оглянулся, держа руку на грудной лямке. В пятидесяти футах от него стоял мужчина, целивший в него из ружья.

– Где твоя подружка?

– Ушла дальше, – к своему удивлению, Мигель ответил спокойным голосом.

– Без тебя?

– Мы спорили всю дорогу. Я хотел взглянуть на камнепад. Она не пожелала идти дальше со мной. Когда я решил взобраться на утес, она ушла вперед. Ей не нравится скалолазание, сказала, что не желает видеть, как я сломаю себе шею.

Мужик с ружьем перевел взгляд с Мигеля на стену. Под сорок, отметил Мигель, когда-то мускулистый, но располневший. Темные очки и козырек бейсбольного кепи прикрывают глаза. Сигарета, свисающая с нижней губы. Красные от лопнувших сосудов щеки и нос. Запойный пьяница, вряд ли знающий о скалолазании больше, чем сам Мигель.

– Пойдем догоним ее, – бросил мужик, махнув стволом в сторону тропы.

– Нет нужды арестовывать нас. – Мигель притворился, что принял незнакомца за патрульного, обеспечивающего выполнение запрета. – Мы же ничего не нарушили. Я догоню ее и уведу подальше от камнепада.

Незнакомец ухмыльнулся и бросил с издевкой:

– Давай, двигай.

– Но, офицер, я не понимаю. Мы не сделали ничего предосудительного.

– Нам нужно задать твоей подружке пару вопросов. – Ухмылка мужика превратилась в оскал. – Она похожа на родственницу одного нашего друга. Он показывал нам ее фотографию.

Мигель выматерился про себя, борясь с охватившей его паникой. Как он и опасался, они наткнулись-таки на лагерь похитителей, и Дасти узнали. Теперь преступники не успокоятся, пока не найдут ее. Как помешать им зацапать Дасти? Он с силой сжал лямку рюкзака, едва сдерживаясь от желания наброситься на мужика. Неровный шрам, белевший на его правой щеке, подсказывал, что он жаждал не только и не просто допросить Дасти. Он снова прорычал свой приказ, и Мигель подчинился, стремясь увести его подальше от Дасти. Чего доброго, она еще попытается выручить его.

– Нет у нее здесь никаких родственников, – бросил он через плечо, надеясь посеять сомнение в голове незнакомца. Он услышал приближающиеся шаги. – Она впервые на Западе. Ее семья живет в Нью-Йорке. Вы напрасно теряете время.

– Заткнись и пошевеливайся!

Мигель бросил на него взгляд. Мужик приблизился, но сохранял дистанцию футов в десять. Далековато, чтобы попытаться предпринять что-либо. Сделать вид, что притомился, замедлить шаг, чтобы тот потерял терпение и подошел ближе?

Дасти, пожалуйста, молился он, тащась по тропе, не вмешивайся. Иначе добьешься, что нас обоих ухлопают или пленят.

Дасти подождала, пока оба мужчины скрылись из глаз, спустилась с дерева и выволокла свой рюкзак из кустов. У нее дрожали руки, когда она выуживала из него револьвер Уэйна. Почему она не послушалась Мигеля и не повернула назад, как только они увидели объявление? Да просто посчитала, что он чересчур уж старается в качестве ее защитника, и захотела показать ему, какая она ловкачка. И не поверила, что он видел что-то, не поверила, что за ними может кто-то броситься в погоню. Теперь его жизнь в опасности, и все по ее вине. Она негромко выругалась, распаляя себя, чтобы не поддаться панике. Где эта чертова пушка? Ее пальцы нащупали коробку с патронами, потом холодную, но вселяющую надежду сталь. Могу ли я подстрелить человеческое существо? Она задавала себе этот вопрос, заряжая револьвер дрожащими руками. Да, решила она, – если это потребуется, чтобы спасти Мигеля. Времени у нее оставалось мало – бандит уверен, что скоро нагонит ее. Оставив рюкзак в кустах и сунув несколько патронов в карман, она поспешила за ними.

– Пошевеливайся! – прорычал мужик, когда Дасти подкралась к нему достаточно близко, чтобы слышать его.

– Рюкзак уж очень тяжелый, не мешало бы передохнуть, – пожаловался Мигель. – Вы не хотите понести его?

Резко повернувшись, он метнул уже отстегнутый рюкзак в мужика. Дасти бросилась бежать, когда тот увернулся от рюкзака и врезал прикладом ружья по голове Мигеля.

Прыгнув на спину бандита, она обвила левой рукой его горло и приставила дуло револьвера к виску так, что он не мог не видеть оружия.

– Брось ружье или ты покойник! – выкрикнула она. Он подчинился и бросил ружье на землю. Мигель подполз и поднял его, потом с трудом сел. Кровь заливала правую сторону его лица.

Бандит поднял свою руку к локтю Дасти, давившему на его горло, и она оторвала взгляд от раненого Мигеля.

– Даже не думай пошевелиться, – бросила она, с еще большей силой вдавливая ствол в кость у его глаза. Руки бандита дергались на уровне груди, и ее сердце бешено забилось.

– Леди, вы же не хотите вышибить мне мозго? – запротестовал мужик, все еще стараясь поднять свои руки.

– Еще как!

Руки бандита упали к его бедрам, а Дасти захотелось расслабиться. Но нет. Рано!

– Возьми веревки с тента в твоем рюкзаке, – сказала она Мигелю, – и свяжи этого паразита. – Наблюдая за ним краем глаза, женщина молила Бога, чтобы Мигель оказался в состоянии двигаться – сама она не могла держать незнакомца под дулом револьвера и одновременно связывать его.

Мигель покачиваясь встал, уронив ружье и подняв руки к голове. Глаза его закрылись, и она испугалась, что он упадет в обморок. Но глаза снова открылись, он приблизился, пошатываясь, к рюкзаку и упал на колени рядом с ним.

Мужик переминался с ноги на ногу, проверяя ее бдительность. Она оттянула его голову назад.

– Ты сломаешь мне позвонок, сучка! – вскрикнул он.

– Это не будет уже иметь значения, если я отстрелю тебе башку, – огрызнулась она, и мужик затих.

Кровь капала с лица Мигеля, когда он приблизился к ним с нейлоновыми шнурами в руках и приказал бандиту:

– Подними руки над головой, но медленно.

Когда пленник подчинился, Дасти обошла его спереди, держа револьвер обеими руками и продолжая целиться в голову. Зайдя за его спину, Мигель обыскал мужика и нашел нож и «пушку» на его поясе.

– На живот! – приказал он, связал руки бандита за спиной и притянул их к ногам. Потом тяжело опустился на землю, обхватав голову руками.

Дасти кинулась к рюкзаку, достала аптечку и встала на колени рядом с Мигелем. Положив его голову на свои колени, она осторожно обмыла рану антисептиком.

– Нужно допросить его, – напомнил он.

– Только после того, как остановлю кровотечение, – твердо сказала Дасти, прикладывая марлевую салфетку к ране. Ссадины оказались неглубокими, отметила она про себя, но Мигель поморщился от ее прикосновения и признался, что сильно болит голова. Уж не сотрясение ли у него? Она встревожилась, но он напомнил ей, что не терял сознания. – Необходимо выбраться отсюда и доставить тебя к врачу.

– Нет времени. Дай мне таблетку аспирина, и все придет в норму.

– Нельзя ничего принимать, не проконсультировавшись с врачом.

– Дай мне чертов аспирин! – Он попытался сесть, но боль уложила его снова. – Если он не вернется в лагерь, его кореша бросятся искать его. При моем состоянии и с ним на буксире, мы от них не уйдем.

– Что же делать? Придется рискнуть!

– Дай аспирин, и я скажу тебе, что делать.

Дасти покорилась. Если бы она послушалась его с самого начала и повернула назад, ему бы не досталось.

Проглотив таблетку, Мигель настоял на допросе пленника, прежде чем объяснить свой план. Мужик попытался послать их подальше, но Мигель не стал разводить антимоний. После пары четких ударов ногой пленник назвался Сэмом Миллером, сообщил, что его два дружка, Джейк Джонсон и Мелвин Ньюмэн, находятся в лагере в полумиле за установленным ими знаком.

– Хорошо, – проворчал Мигель и сам сел. – Развяжи его руки по очереди, – велел он Дасти. – Сними его куртку и надень на него мою шляпу и очки.

– Зачем?

– Делай, что тебе говорят! – резко бросил он, и Дасти поспешила выполнить его указания. Он держал Сэма под прицелом, пока она переодевала его.

– Я надену его куртку, очки и бейсболку и приведу вас в лагерь, – объяснил Мигель. – Спрячь его пистолет в свой карман, а свой револьвер держи за спиной, как если бы твои руки были связаны. Я возьму ружье. Мы застанем их врасплох.

– Это опасно, – возразила она.

– Придумай что-нибудь получше.

Дасти покачала головой, чувствуя себя совершенно несчастной.

– Извини, – прошептала она, – это все из-за меня. Если бы я послушалась тебя, мы могли бы вызвать помощь.

– Сейчас нет времени на разговоры, – хрипло проговорил он и напялил на себя куртку, бейсболку и очки Сэма. Дасти наблюдала за ним, больше всего желая сейчас ободрения с его стороны, любого свидетельства его любви.

– Вставь ему кляп, – приказал Мигель. – Не то он криком предупредит своих дружков.

Скованными движениями Дасти исполнила его приказ, но прежде, чем пуститься в путь, она все же намочила в ручье шейный платок и, сложив его в квадратик, сунула под кепи Мигеля над кровоподтеком на правой стороне его лица.

– Холод уменьшит опухоль, – пояснила она и добавила шепотом: – Я люблю тебя.

Если он и слышал ее, то не подал вида. Он попросил надеть свой рюкзак на спину Сэма и расслабить веревки так, чтобы тот мог идти. Когда они зашагали по тропе, Дасти поглядывала на Мигеля, опасаясь, что он потеряет сознание, но он, казалось, пришел в себя. Когда они дошли до кустов, где она оставила свой рюкзак, он велел ей надеть его, переложив самые тяжелые вещи в рюкзак на спине Сэма. Вес рюкзака не должен сковывать ее движений, когда они придут в лагерь.

– Иди рядом с Сэмом, – подсказал Мигель, когда они приблизились к знаку, извещавшему о ложном камнепаде.

Лагерь, как успел сказать Сэм, в полумиле за знаком. Мазурики, видно, считают, что знак и удаленность лагеря уберегут их от любопытных глаз. Три оранжевые походные палатки были поставлены вдоль тропы, и бандиты даже спилили деревья, которые скрывали скальное поселение. Веревочные лесенки вели к его обрушившимся входам. Дасти расслышала звон от ударов кирок по камню.

Их не ждали. Появившийся в одном лазе мужчина обругал Сэма за то, что он привел людей в лагерь. Пока он спускался по веревочной лестнице, в лазах появились еще двое мужчин, и Дасти едва успела подавить готовый сорваться с ее губ крик, узнав лохматую белую голову своего отца.

Она скорее почувствовала, чем увидела, как Сэм попытался опередить ее, и подставила ему ножку. Отяжеленный рюкзаком, он грохнулся всем телом, но тут же начал тереть свой рот о плечо, стараясь освободиться от кляпа. Мигель сделал быстрое движение, поставил ногу на его грудь и приставил ствол ружья между его глаз. Сэм перестал дергаться.

– Держи руки за спиной, – напомнил Мигель Дасти, в волнении она опустила их.

Мигель наклонил голову при приближении других мужчин, но Дасти заметила, что отец увидел ее. Однако он не поздоровался с ней. Он шагал между двумя другими мужчинами, на поясах которых висели кобуры с револьверами. Один из них внезапно остановился, его рука устремилась к кобуре, пока его взгляд метался между Мигелем и мужиком, распростертым на земле, Мигель наставил на него ружье, но Сэм собрался с силами, выбросил ноги вверх и отбил ствол в сторону. Дасти пригнулась и, держа револьвер в обеих руках, прицелилась в незнакомца с воплем: «Брось пушку!»

14

Дасти переводила свой револьвер с одного бандита на другого, но никто не обратил на нее внимания. Ее отец схватился с мужиком, пытавшимся выхватить свое оружие, Сэм подкатился к Мигелю, пытаясь сбить его с ног. Третий мазурик кинулся в укрытие. С силой сжав револьвер, чтобы погасить его отдачу, Дасти прицелилась и выстрелила чуть выше его головы и, опустив ствол, еще раз нажала на спусковой крючок, заметив, как пыль у ног бандита взвилась с земли. – Следующая попадет в твой позвоночник! – крикнула она, заглушаемая отразившимся от стен каньона эхом выстрелов.

Бандит остановился как вкопанный, подняв руки над головой. Мигель отшатнулся в сторону от Сэма и снова наставил ружье на амбала, упавшего на рюкзак и лежавшего неподвижно. Джек выбил револьвер из руки своего противника и врезал ему кулаком в челюсть. Бандит пошатнулся, но тут же нырнул за револьвером. Однако Джек успел первым.

– Лежать! Лицом вниз! Руки за голову! – прорычал он. – Перекатись на живот, Сэм. – Обремененный рюкзаком, он никак не мог это сделать, и Мигель перевернул его ногой. Двое других неохотно подчинились, и Джек забрал у них еще один револьвер и ножи, засунутые за отвороты ботинок.

Мигель бросил ему тесьму, и Джек связал им руки, а затем, воспользовавшись их шнурками, и ноги.

Все было кончено. Дасти поставила револьвер на предохранитель и тут же уронила эту внезапно отяжелевшую железяку. Она стряхнула с себя рюкзак и с облегчением расслабила плечи.

– Что вас так задержало? – спросил Джек, поворачиваясь к ней с улыбкой и приглашающе раскрывая руки.

Издав не то рыдание, не то смешок, она благодарно бросилась в знакомые объятия, но ноги подвели ее, она пошатнулась, споткнулась и стала падать вперед. Джек подхватил ее, приняв в поистине медвежьи объятия. Она приникла к нему, дрожа всем телом. Он с силой прижал ее к себе, похлопывая по спине и шепча слова любви и ободрения.

Дасти почти не слышала отца. С ее губ слетали бессвязные слова, которыми она пыталась поведать ему о неделях, потраченных на бесплодные поиски, о своей неудержимой гордости, из-за которой Мигель был пленен, об ужасе, который она испытала, приставив ствол револьвера к голове человеческого существа и зная, что может быть вынуждена нажать на спусковой крючок, но у нее так и не получилось ни одного связного предложения.

– Не все сразу, – мягко прервал ее Джек. – Твой друг выглядит так, словно вот-вот свалится. Надо им срочно заняться.

– Сэм двинул его прикладом по голове!

Дасти поспешила к Мигелю. Его смуглая кожа посерела, просочившаяся кровь окрасила платок, приложенный к его ране.

– Как ты себя чувствуешь? – встревоженно спросила она.

– Надо бы прилечь, – пробормотал он и опустился на землю, придерживая голову руками. Сняв с помощью отца рюкзак со спины Сэма, Дасти торопливо достала аптечку.

– Я приготовлю для него постель и разожгу костер, – предложил Джек. – Нужно держать его в тепле, чтобы он не впал в кому. – Он действовал быстро, и вскоре они уложили Мигеля в спальном мешке. Его голова покоилась на коленях Дасти. Она промыла рану еще раз, а Джек осмотрел ее.

– Череп, похоже, не проломлен, а раз он смог идти, я бы сказал, что сотрясения мозга нет, но…

Джек не был уверен, и взволнованная Дасти залепетала:

– Его надо отвезти к врачу.

Джек кивнул. Раненый страдал от головной боли, и при первых же признаках тошноты, слабости, онемения или повышенной сонливости ему следовало оказать медицинскую помощь. Но им предстоял двухдневный переход до «виллиса» и полдня пути в нем до больницы в Моабе.

– Я зажгу сигнальные костры. – Джек поднялся и стал собирать хворост.

В конце концов три костра образовали огромный треугольник – символический призыв о помощи, который должны узнать пилоты пролетающих над ними самолетов.

– Вы, парни, можете впервые в жизни сделать кое-что полезное, – обратился Джек к пленникам. Проверив, хорошо ли связаны их руки, он приказал им встать и лечь снова там, где будет указано. Он разложил их на приличном расстоянии друг от друга и, добавив рюкзаки Дасти и Мигеля, другие вещи из лагеря, образовал из всего этого крест. Каждая его линия была футов тридцать, и таким образом летчики могли знать, что люди на земле нуждаются в медицинской помощи.

Взяв шесты от тента, он пересек ручей и вышел на плоскую открытую площадку. Привязав к ним яркие и легкие предметы одежды, он воткнул их в землю, отмечая место для посадки вертолета.

– Я в состоянии идти, – запротестовал Мигель, когда Джек снова подошел к нему, но голос его был еле слышен, а лицо исказилось от боли, когда он попытался сесть.

– Лежите спокойно, – скомандовал Джек. – Ни к чему рисковать. – Он взглянул на руку Дасти, гладившую голову Мигеля, потом на ее лицо. – Да еще когда моя дочь так встревожена.

– Он пострадал по моей вине, – сказала Дасти.

– Теперь у нас есть время. Почему бы тебе не рассказать все с самого начала.

Всячески подчеркивая помощь Мигеля, Дасти поведала ему историю поисков. Джек обрадовался, что Коди выжил, и рассвирепел, узнав, что бандиты отравили или одурманили наркотиками Хэнка.

– Это мне урок не раскрывать свою большую пасть в барах. Ведь Сэм присоединился к прощальной вечеринке в Моабе перед отъездом в Пайнкрик. Он слышал, как Уэйн поддразнивал меня, утверждая, что я мог бы сэкономить время и хлопоты, продай я все найденные мною изделия, вместо того чтобы отправляться в Аризону мыть золото. – Джек свирепо поглядел на Сэма. – Хитер сукин сын. Сказал, что искал золото в Калифорнии, поставил всем угощение и втерся в нашу группу. Черт, я даже пригласил его навестить меня в Пайнкрике и обещал показать ему Страну Каньонов по возвращении осенью. Он, видно, созвал своих дружков и приехал с ними за мной, чтобы не ждать так долго.

Джек потряс Мигеля за плечо:

– Не закрывай глаз, парень. Не покидай нас. – Он бросил взгляд на небо. – Чертовы пилоты и объездчики ослепли, наверное, если до сих пор не заметили весь этот дым. Подкину-ка я еще зеленых веток, а с закатом солнца придется подбрасывать сухие, чтобы костры ярче горели.

– Тебе помочь? – спросила Дасти, не склонная ни на минуту покидать Мигеля.

– Не давай ему спать. – Джек ушел, а Дасти поцеловала Мигеля в бровь. Кожа вокруг повязки побагровела, его дрожащие веки закрылись.

– Тянет поспать, – прошептал он. – Может, если подремлю немного, избавлюсь от головной боли?

– Нельзя. – Дасти взяла его за плечи, но побоялась трясти. – Если заснешь, можешь впасть в кому. – И умрешь, добавила она про себя. – Я уверена, что Уэйн попросил своих друзей из Парковой службы присматривать за этим районом. Помощь не заставит себя ждать. – Ради Бога, молила она.

Они услышали биение винтов вертолета раньше, чем увидели его. Едва не касаясь стен каньона, он завис над ними. Джек запрыгал и замахал рукой, показывая на площадку за ручьем, потом побежал туда, чтобы руководить посадкой.

Из вертолета выскочили двое мужчин с носилками, коротко переговорили с Джеком и торопливо пересекли ручей. Объездчики с медицинским образованием, они осмотрели Мигеля, похвалили Дасти за перевязку. Перекладывая Мигеля на носилки, они сообщили ей, что не смогут взять ее в вертолет, но пришлют за всеми большую вертушку. Держа Мигеля за руку, Дасти проводила их до вертолета. Не успела она поцеловать его в щеку и пообещать, что вскоре присоединится к нему, как они загрузили его в летательный аппарат, который тут же стал подниматься.

– Легкое сотрясение, не больше того, – попытался ее успокоить отец, обнимая за плечи и прижимая к себе. – В больнице он будет уже через двадцать минут, а к утру придет в норму.

Несмотря на его заверения, дочка никак не могла успокоиться, и он помог ей взобраться по веревочной лесенке, чтобы показать руины. Деревянные переплеты все еще обрамляли входы; искрошившиеся перегородки, сложенные из камней без раствора, делили пещеру на отдельные альковы. Каменные лари использовались для хранения зерна. В раскопках были найдены ступы, наконечники стрел, черепки, обтрепанные кожаные сандалии. Нарисованные красным животные и широкоплечие люди плясали на белых стенах из песчаника. Почерневшие каменные потолки напоминали о постоянно поддерживавшихся кострах.

– Мы только приступили, – разносился в каменных покоях эхом голос Джека, – сначала спустили вниз всякий хлам.

Дасти кивнула. Она знала, что горбатившиеся неподалеку от жилищ древние насыпи, представлявшие собой культурные отходы живших здесь племен, были одновременно и местом захоронения людей. Эти насыпные холмы часто вознаграждали и археологов, и грабителей драгоценными находками.

– Мы собирались отгрузить очередную партию через пару дней. – Джек показал на целый ряд глиняной посуды у входа. – Мы относили все это на своих спинах к Соленому Ручью, где поджидал парень с грузовиком. – Он усмехнулся. – И с холодным пивом.

– Я видела банки.

– Собрала их? – Дасти кивнула, и он одобрительно потрепал ее по плечу. – Я надеялся, что кто-нибудь из объездчиков засечет наши свидания и прихватит водителя, который и выведет на покупателей. – В его голосе прозвучало удовлетворение, но Дасти не разделяла его. Да, она хотела прекращения деятельности грабителей, но больше всего она жаждала быть рядом с Мигелем в больнице. Она выскочила из пещеры, опустилась по веревочной лесенке и поспешила к вертолетной площадке.

Джек последовал за ней, проверил и закрепил веревки на руках дергавшихся пленников, затушил два из трех костров, потом присел на корточках рядом с дочерью.

– Собираешься выйти за него замуж и подарить мне внуков? – спросил он.

Дасти вздохнула:

– Я сказала бы да, но…

– Как только он встанет на ноги, ты не будешь знать, как поступить?

Глубоко несчастная, она кивнула:

– Не знаю, получится ли что-нибудь из этого.

– Почему?

– Замуж я собиралась выйти только за человека, похожего на меня, с которым работала бы вместе здесь, в Моабе, круглый год. Мигель же тесно связан со своей семьей и мечтает унаследовать от матери ресторан. Вообрази себе меня убивающей жизнь в Пайнкрике, обслуживающей столики в ресторане, убирающейся в доме и рожающей детей.

– Я могу вообразить тебя делающей, что тебе угодно.

Дасти подтянула колени к груди и обняла их.

– То-то и оно, – пробормотала она. – Я хочу прожить жизнь с Мигелем, но боюсь, что он желает получить жену, похожую на его мать, – с удовольствием готовящую, убирающую, меняющую пеленки, зависящую от него, подчиняющую свою жизнь его решениям. Но я терпеть не могу быть связанной по рукам и ногам. Мне нужны открытые пространства. Мы начнем цапаться всю дорогу, как ты с матерью. – Она обвела взглядом стены каньона.

Джек так долго молчал, что она уже и не ожидала от него ответа.

– Домашние дела можно поделить, и мужчина может менять пеленки, – наконец заговорил он. – И раз уж он пожелал протопать столько, чтобы найти меня, он может разделить и твою любовь к открытым пространствам. Не пугает ли тебя больше всего зависимость?

Дасти опустила голову на колени.

– Да, мне ненавистна сама мысль оставить каньоны, – призналась она. – И не говори мне, что у женщин все по-другому. – Она свирепо взглянула на отца. – Я люблю свою свободу и эти каньоны не меньше тебя.

– В каньонах хорошо прятаться! – резко бросил он, потом заговорил спокойнее. – Скалы не согреют тебя по ночам, да с ними и не поболтаешь. – Он опустил взгляд на огонь и говорил так тихо, что ей приходилось напрягать слух, чтобы понять его. – Я одинок, Дасти. Да, я свободен, но и одинок. И мне некого винить в этом, кроме себя. – Он взглянул на нее, и она заметила, как глубоко прорезали морщины его обветренное лицо. – Я трус. Я никогда не говорил тебе, что, когда Бонни собрала свои вещички, я плакал, как дитя, и убежал в горы. Я оказался неудачником, не способным содержать жену и дочь. Бродя по этим каньонам, я вспоминал наши совместные путешествия, все те вопросы, которые ты задавала, и то, как ты скакала по скалам, словно газель. Я понимал, что сумел дать тебе кое-что и мог бы дать еще. Поэтому я нанял адвоката и добился попечения над тобой на летнее время.

– И я страшно рада этому, – вставила Дасти.

Оставив без внимания ее слова, он продолжал.

– С тех пор я не подпускал к себе слишком близко ни одну женщину. Однажды я потерпел неудачу и боялся сделать новую попытку. Если какая-либо женщина начинала посматривать на меня, проникшись серьезными намерениями, я тут же сбегал в каньоны.

– Еще не поздно. Ты еще мужчина ого-го!

– Старого пса не научишь новым трюкам.

– Научишь, если пес захочет того.

Джек пожал плечами:

– Мы вроде, говорили о тебе. Ты с Мигелем много старше, чем были мы с матерью. Поговори с ним. Скажи ему, чего ты боишься. Если он действительно хочет обычную жену, он не влюбился бы в кусачую каньонную крысу, вроде тебя.