Текст книги "А я права"

4

– Ты уверена? – Мигель уже тянулся за другим камнем, а зверь затаился в траве.

– Коди, это я! – Дасти поднялась на колени и хлопнула в ладоши. – Иди ко мне, мальчик!

Пес рванулся к ней с радостным лаем. Прижав его к груди, Дасти опрокинулась на одеяло. Мигель откинул камень и схватил остатки двух сэндвичей.

– Коди, познакомься с Мигелем, – подсказала Дасти. Пес лизнул ее в щеку, потом сел и протянул одну лапу, постукивая хвостом по земле. – Самый очаровательный дурачок на всем Западе, – гордо отрекомендовала его Дасти, и Мигель осторожно пожал псу лапу. – Ты принял его за койота? – Мигель кивнул. – Ты прав примерно па четверть, – добавила она, – происхождение остального – тайна. – Она рассмеялась и потрепала собаку за уши, но его внимание явно сосредоточилось на еде, лежавшей на одеяле рядом с Мигелем. – Отдай ему мясо из моего сэндвича. Папа здорово его разбаловал, и он будет просить, пока его не накормишь.

– Где твой хозяин, а, пес? – спросил Мигель, давая ему небольшие кусочки ростбифа.

– Его лагерь должен быть недалеко, – сказала Дасти, вставая. – Кодн обычно вьется вокруг него. – Она прикрыла ладошкой глаза, вглядываясь в тени деревьев, окружавших луговину. – Может, чуть дальше по дороге?

Обернувшись к Мигелю, увидела, как он скармливает собаке индюшатину из своего сэндвича, потом отстранился, когда Коди попытался в благодарность лизнуть его в лицо. Приглядевшись к псу, Дасти заметила, что его шерсть потускнела и в ней было полно репьев. Он был худее, чем она его помнила, и вел себя необычно. В нормальных условиях он танцевал бы вокруг нее, кидался в сторону и приносил ей палки, приглашая играть.

– Что-то с ним не так, – сказала она, опускаясь рядом с собакой на колени. Коди зевнул и прижался еще ближе к Мигелю, в глазах которого отразилось ее беспокойство. Она гладила пса и легко нащупала ребра под его свалявшейся шерстью.

– Поедем или пройдемся дальше по дороге? – спросил Мигель.

– Поедем. Они оба встали, и Коди с трудом поднялся с одеяла. – Он оголодал и изнурен. Отец не довел бы его до такого состояния.

Что случилось с отцом? Уж не свалился ли он в заброшенную шахту? Или сорвался со скалы, сломал ногу и послал Коди за помощью? Или его укусила гремучая змея? В ее голове прошли чередой все доводы за то, чтобы не путешествовать в одиночестве по дикой местности, доводы, над которыми они с отцом смеялись, оставляя их неопытным людям. Она заморгала, пытаясь проглотить волны страха и паники, поднимавшиеся в ее горле.

Мигель заключил ее в свои объятия и попытался, ободрить.

– Коди, наверное, погнался за зайцем и заблудился. Возьмем его в грузовик и покрутимся тут.

Дасти прижалась к нему, положив голову на его плечо. Мигель ведь не знал, что Коди редко отходил от ее отца, который тоже никогда не расстался бы с псом по своей воле. Но его предположение будило надежду, и она ухватилась за нее. Сообразив, что все еще прижимается к сильному телу Мигеля, она освободилась из его объятий и изобразила жалкую улыбку, молча благодаря его за дружескую поддержку.

– Мы его найдем, – тихо, но решительно заверил ее он. Погладив ее по щеке, он подхватил пса и отнес в пикап.

В лесу за луговиной тропа сужалась и расширялась, извивалась и сворачивала, следуя руслу небольшого ручья и уводя все выше в горы. По мере удаления от луговины росла тревога Дасти. Но тут, за следующим поворотом, лес с обеих сторон поредел, и они попали в каньон с голыми каменными стенами. На его противоположной стороне ручей падал с обрыва и образовывал заводь, укрытую густой кроной тополей. Пожелтевшие осенние листья сверкали в солнечных лучах, и металлический блеск горной воды в тени деревьев вызвал у Дасти вздох облегчения.

Коди сел и принюхался, потом залаял. Мигель прибавил газу и понесся по ровному дну каньона. Коди лаял все громче по мере их приближения к тополиной рощице. Мигель затормозил. Едва Дасти успела открыть свою дверцу, как Коди перепрыгнул через ее колени на волю. Ступив на землю, Дасти воскликнула:

– Это грузовик отца! – Она громко позвала, но отец не появился. – Па? – ослабевшим голосом позвала она еще раз и огляделась.

Между двумя деревьями висел перекрученный ветром гамак. Небольшая решетка для жарки мяса лежала перевернутой рядом с кольцом закопченных камней. Сломанный складной полевой стул лежал на земле в нескольких футах от них. Керосиновая лампа в окружении осколков стекла валялась у основания крупной плоской скалы. Сломанная пополам удочка торчала из кустов у запруды.

Коди обнюхал место стоянки, сел, поднял нос к небу и завыл. Долгим, печальным, рвущим сердце воем.

– Может, он пошел искать Коди? – предположил Мигель, ободряюще положив руку на ее плечо.

– Не думаю. – Дасти старалась говорить спокойно, сдерживая крик, рвущийся из нее в ответ на вой Коди. Лагерь был оставлен, брошен. Она опустилась на колени рядом с псом и обняла его за шею. – Ты ведь не потерялся? Потерялся ведь Джек? – Пес перестал выть и лишь повизгивал.

Она чувствовала присутствие Мигеля. Его молчание как бы подтверждало ее предположение. Она подошла к грузовичку отца.

5

Посредине кузова валялся разорванный и пустой мешок с едой для собаки. Работа Коди, догадалась она, когда пес вспрыгнул в кузов и обнюхал остатки мешка. Он, вероятно, оставался в лагере, пока не кончилась пища, потом голод погнал его на поиски. Однако пес не мог бы открыть замки шкафчиков, встроенных вдоль бортов грузовичка. Одежда, кастрюли и сковороды, инструменты, мыло, полотенце – весь нехитрый скарб отца был разбросан вокруг.

– Ничего не трогай. – Мигель удержал Дасти, попытавшуюся взобраться в кузов. – Нужно известить полицию.

– Откуда им знать, чего не хватает? – огрызнулась она, выходя из себя. Ну чего он вмешивается?

– А отпечатки пальцев? – возразил он. – Судя по всему, дело тут нечистое. Можно уничтожить улики.

Все еще раздраженная, Дасти вздохнула – он прав.

– Не вижу его рюкзака и постельных принадлежностей. Может, Коди заблудился, погнавшись за зайцем, как ты говоришь, а папа ищет его? – Она хваталась за соломинку, понимала это, но – не могла себе позволить думать, что с отцом случилась беда.

– Если бы твой отец ушел на пару дней, оставил бы он незапертым свой грузовик?

Доводы Мигеля лишь подтверждали: ее собственную догадку. Джек привел бы в порядок свой лагерь и убрал все имущество в грузовик. И взял бы с собой удочку.

– Кто-то забрался в его грузовик, пока он отсутствовал.

– Тем более не нужно ничего трогать. Разве твой отец не захотел бы поймать воров?

– Да. – Она еще раз осмотрела разворошенный грузовичок. – Посмотрим, не найдем ли еще каких-нибудь следов. – Коди залаял и потерся о ее ноги.

Когда они нашли кирку и лоток для промывки золота, Дасти опустилась на землю со вздохом, облегчения:

– Слава Богу, он не свалился в старую шахту, – выдохнула она.

– В этой местности нет глубоких шахт, – заверил ее Мигель, садясь по другую сторону от Коди. – Один старик, застолбивший участок, обедает в нашем ресторане. Он много рассказывал мне о горном деле. – Мигель поднялся и протянул ей руку, – Давай вернемся в город и поставим в известность полицию. Она организует группу поиска.

Дасти подтянула колени к груди и пожевала нижнюю губу:

– Ты думаешь, они сделают это?

– Почему бы и нет?

– Он живет на своем грузовике. Все решат, что он просто бродяга.

– Он – человек, пропавший без вести. Не имеет значения, где он живет или чем занимается.

Она воспользовалась его рукой и поднялась на ноги.

– Спасибо.

– За что?

– За помощь. Она посмотрела прямо в его темные глаза. – За то, что ты здесь. Хорошо, что я не одна. – Нелегко ей досталось такое признание, но она чувствовала, что обязана была извиниться перед ним. Каким бы ресторанным Ромео он ни был, она уже не сомневалась, что он помогал ей от чистого сердца.

– На здоровье. – Он ободряюще улыбнулся и обнял ее.

Дасти расслабленно прильнула к нему, ощущая исходящие от него тепло, силу, ощущение безопасности. Она всегда считала, что подобные сантименты могут лишь ослабить ее, но сейчас черпала из них силу.

– Ну что, поедем? – спросил он, и она кивнула.

Ее страхи немного улеглись. Осталась тревога. Однако ее отец не был новичком в глухих местах. Даже если он пострадал, он сумеет выжить, пока она не найдет его. Просто обязан.

– Что ваш отец делал в горах и как давно он пропал? – спрашивал лысеющий сержант Боб Кели из конторы окружного шерифа.

– По крайней мере три недели назад, – ответила Дасти и объяснила, что Джек приехал в этот район весной на поиски золотой руды. Последнее известие от него она получила в середине августа, когда он сообщил ей, что приедет к первому сентября. – Я знаю, он не оставил бы собаку, – настаивала она, видя скептическое выражение на лице сержанта. – И если бы он отправился в путешествие пешком, он убрал бы все свои вещи в грузовик и запер. Не знаю, что могло с ним случиться, но уверена, что он пропал. Пожалуйста… – Она замолчала и заморгала, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. – Пожалуйста, организуйте его поиски!

Выражение лица сержанта смягчилось.

– Мы обязательно будем его искать. Я должен был задать вам все эти вопросы, чтобы представить себе, как далеко мог он уйти и где его искать. – Он перевел взгляд на Мигеля, потом опять на Дасти. – Однако я должен предупредить вас, – впервые с момента их появления в кабинете сержанта его голос потеплел, – что не каждый выживает более нескольких дней наедине с дикой природой.

– Мой отец способен на это. К тому же у него с собой рюкзак и спальный мешок.

Сержант кивнул, встал и поднял руку.

– Сделаем все, чтобы разыскать его. – Он взглянул на часы. – Уже смеркается и поздно предпринимать что-либо, но мы начнем завтра на рассвете. А пока постарайтесь не волноваться.

Поблагодарив его, Дасти и Мигель ушли. Продержись еще одну ночь, отец, молилась про себя Дасти, пока они садились в вездеход и ехали в ветеринарную лечебницу.

– Следующая остановка – «бакалея», – объявил Мигель после того, как ветеринар заверил их, что Коди здоров, только немного ослаб. Несколько дней отдыха и хорошее питание, и все придет в норму. – Чего бы ты хотела на обед?

– Я? – удивилась Дасти. – Дома у меня есть все для сэндвичей. Мне нужна только еда для собаки.

– Уж не думаешь ли ты, что я брошу тебя одну пялиться на голые стены и изводить себя тревогой?

– Ты и так уже много сделал для меня, – возразила Дасти, – а я, боюсь, буду неважной компанией для тебя.

– Разговоров не будет, – заверил он ее. – Мы помоем Коди, пообедаем, посмотрим телевизор.

– Честно, дома мне будет хорошо.

Мигель заехал на стоянку при магазине и, повернувшись к ней, сказал:

– Ты поедешь ко мне, хотя бы потому, что у меня есть огороженный сеткой дворик для собаки, И не спорь, пожалуйста.

– Ишь ты, раскомандовался.

– Это значит «да»?

Дасти вглядывалась в него целую минуту. Его волосы растрепались, на щеках появилась щетина. Неотразимый мужик.

– Да, – ответила она.

Мигель жил на середине склона Тэйблтоп, самой высокой горы, возвышавшейся над Пайнкриком. Дома, которые Дасти разглядела среди высоких сосен, были большими и современными, построенными из натуральной древесины и стекла. Но дом Мигеля в конце посыпанной гравием подъездной дорожки оказался небольшим, древним, скромным.

Уменьшенная копия особняков в викторианском стиле, которые строили основатели города, была окрашена в светло-серый и темно-серый тона, прекрасно сочетавшиеся с усыпанным валунами и заросшим соснами ландшафтом, подумала Дасти и сказала об этом Мигелю.

– Спасибо, – поблагодарил он не без гордости в голосе. Он остановил вездеход перед гаражом. – Мне этот дом стоил немалых трудов. – Мигель выбрался из кабины и достал из кузова пакеты с продуктами.

Не ожидая его, Дасти спрыгнула на землю и придержала дверцу для Коди.

– Если бы я знал, что и как делать… Но мне приходилось учиться на ходу и даже нанимать пару раз мастеров, чтобы исправить свои огрехи. – Через калитку в изгороди, состоящей из широкого белого штакетника, он провел их в задний дворик.

– Ты еще и огород разводишь? – не скрыла своего удивления Дасти при виде грядок с овощами, зеленью и цветами.

– Мама говорит, что я всегда любил возиться в грязи, – весело улыбнулся он. – Можешь выбрать спаржу, морковь, цветную капусту или горох к своему гамбургеру.

– Возьмем все.

– Не можешь определить, чего тебе хочется?

Она покачала головой:

– Просто люблю свежие овощи.

– Тогда сделаем овощной салат. – Он критически оглядел Коди на пороге дома. – Но сначала: ванну для шелудивого пса.

Через заднюю дверь они вошли в кухню.

– Мы могли бы оставить его во дворе, – подсказала Дасти.

Мигель положил пакеты с едой на разделочный стол, убрал мясной фарш в холодильник и достал из пакетов плошки и еду, купленные для пса.

– Но он предпочитает быть с нами, разве нет, псина? – Он наполнил одну плошку водой и поставил ее на пол у двери. – Будем кормить его сейчас или после ванны?

– После, – удивленная пощипыванием в глазах, Дасти наклонилась, моргая ресницами, и наложила собачью еду. Довольная предусмотрительностью Мигеля и тем, что не нужно расставаться с собакой, она одновременно не могла не признать: вызванная исчезновением отца тревога здорово подействовала на ее нервы. Сделав глубокий вдох, чтобы собраться с духом, она подняла голову и добавила с улыбкой: – Это станет для него наградой, поскольку мытье ему может и не понравиться.

– Не укусит? – обеспокоенно спросил Мигель.

– Ну, если и укусит, то несильно. – Дасти не удержалась от улыбки.

– Тогда ты будешь расчесывать его. – Он передал ей металлический гребень и собачий шампунь. – Спускайся в подвал, а я принесу полотенце.

В подвале она принялась расчесывать свалявшуюся шерсть Коди. Дом Мигеля отнюдь не походил на берлогу холостяка. Только спортивная машина подходила к образу повесы, которым она его посчитала.

Но могла же она и ошибиться.

6

Через спальню Мигель прошел в ванную комнату и, доставая полотенце из шкафчика, приказал себе думать только о Коди. Хотя Дасти была уверена, что отец жив, тревога переполняла ее. А душевная уязвимость и благодарность делали ее легкой добычей для соблазнителя. Но не этого он хотел. Гордая и независимая, она должна пожелать его так, как он желает ее.

Что-либо иное, чувствовал он, таило опасность. Добиться ее объятий без полной отдачи – все равно, что потерять ее. И предостережение сбудется: односторонняя связь даст Дасти слишком большую власть над ним, и он действительно начнет подавать ей шлепанцы.

Мигель решил, что он останется просто другом, в котором она нуждается. Однако такое решение легче принять, чем выполнить – он это понял, как только спустился в подвал и увидел улыбку Дасти. Это была самая теплая улыбка из всех, что она подарила ему до сих пор. Еле сдержавшись, чтобы не поцеловать ее в улыбающиеся полные губы, он наполнил водой две лохани для стирки.

– Все, больше не могу, – объявила Дасти, откладывая гребень. – Остальные колтуны распутаем пальцами, под водой.

Мигель подхватил Коди под живот, поднял и опустил в теплую воду, а Дасти стала поливать его, черпая воду ладонями. Мигель помогал ей с помощью большой кружки. Коди без удовольствия, но терпеливо сносил водную процедуру.

Как только его всего намочили, Коди встряхнулся всем телом, облив их водой с ног до головы. Заметив обиженное выражение на лице Мигеля, Дасти рассмеялась:

– Уж не думал ли ты, что можно искупать собаку и не измочиться.

– Никогда не мыл раньше собаку, – пробормотал Мигель, стараясь отвести глаза от грудей Дасти, облепленных намокшей тонкой тканью майки.

Потянувшись за шампунем, Дасти отпустила Коди, который воспользовался этим и выпрыгнул из лохани. Дасти смеясь, погналась за ним. Мигель же застыл, не в силах отвести взгляд от ее раскачивающихся грудей более светлого оттенка, чем остальная, загорелая, часть ее кожи, розовых кружочков вокруг более темных сосков. Мокрая светло-желтая ткань майки уже почти ничего не скрывала. Его пах опалило жаром.

– Поможешь мне, наконец?! – воскликнула Дасти, повернувшись к нему спиной. Коди укрылся за столбом, отделявшим недостроенную прачечную от покрытого ковром участка пола, на котором царствовал бильярдный стол.

Вид сзади тоже упоителен, решил Мигель, поспешив к ней на помощь: тонкая талия, прекрасно округленные ягодицы и длинные, стройные, мускулистые ноги.

– Сделаем так: ты зайдешь слева от столба, а я справа, – предложил он и опустился на четвереньки. Дасти последовала его примеру. Коди навострил уши и склонил голову на одну сторону, наблюдая за их маневрами. – Ты первая загонишь его к бильярдному столу, где я его и схвачу, – шепотом изложил Мигель свою стратегию, словно Коди мог понять его.

Дасти кивнула, выдохнула: «Раз, два три!» – и метнулась за столб, а Мигель кинулся вперед и… поймал Дасти. Его инерция опрокинула ее на спину, а он растянулся на ней. Коди же укрылся под бильярдным столом.

Воздух с шумом вырвался из ее легких, и она посмотрела на него широко открытыми, испуганными глазами, раздвинув в удивлении губы. Он глядел на нее, ощущая всем своим естеством эту мягкость под своей грудью, тепло ее плоти, струящееся сквозь намокшую ткань рубашек.

– Ты не ушиблась? – спросил он, чуть приподнимаясь, не в силах заставить себя скатиться с нее. Сейчас, заверил он себя, через минутку…

Она улыбнулась, подняла руки и положила на его плечи.

– Отличный бросок, – проронила она, и ее карие глаза заискрились смехом.

– Не думал, что он поместится под бильярдом, – ответно улыбнулся Мигель и заметил, как слиняла ее улыбка, когда взгляд опустился на его губы. – Ах, – выдохнул он и уже не сдерживал себя.

Наконец, подумала Дасти, обвивая руками шею Мигеля и отвечая на крепкий, глубокий поцелуй. Ее тело походило на расплавленную лаву, оно было обволакивающе податливым, оно каждой своей частицей жаждало прикосновений. Его язык метался между ее губами, а ее язык поспешил вступить с ним в игру.

Он повернулся на бок, и она сопровождала его движение, инстинктивно обхватив одной ногой его ноги, сохраняя контакт их тел. Его левая рука послужила ей подушкой, а правая скользнула в углубление ее талии и вверх по склону бедра, еще и еще раз, потом остановилась на спине, побуждая ее тереться грудями о стальные мышцы его груди. Ее заполнило ощущение блаженства, но одежда мешала ей насладиться соприкосновением их плоти.

Ее руки соскользнули на его лопатки, массируя их в ритме движения грудей, усиливая эротический эффект соприкосновения. Но этого ей было недостаточно, это еще не удовлетворяло ее жажду ощущений. Со стоном она переложила руки на его талию и вырвала его рубашку из джинсов.

Одним мягким движением Мигель задрал вверх ее майку и охватил ладонями ее груди. Дасти издала возглас облегчения, завела руки за голову и изогнула спину, заполняя набухшими грудями его руки. Соски затвердели, как наконечники стрел, но все же чувственно перекатывались под его пальцами, и она задрожала от наслаждения.

Он перекатил ее на спину и встал над ней на коленях, его пальцы нежно мяли ее податливые округлости, проводили круги по розовым ареолам, играли торчащими сосками. Дасти извивалась всем телом. Скоротечное наслаждение от прикосновений его рук усилило ее желание, и она притянула его к себе.

Мигель охотно опустился на нее и запустил свои пальцы в шелковистые пряди ее волос. Его губы накрыли ее рот, а обнаженная грудь легла на ее груди. Она ласкала его спину, а ее бедра и язык отвечали на каждое его движение.

Но тут что-то холодное и влажное прижалось к ее горлу, и в ее сознание проник странный сопящий звук. Мигель тоже услышал его. Ритмическое движение его тела замедлилось и остановилось. Дасти почувствовала, как он поднял голову и махнул рукой, словно отгоняя кого-то. Но этот кто-то не уходил. Сопение перешло в повизгивание, и она открыла глаза.

– Коди!

Ободренный ее возгласом, пес просунул свою голову между их шеями.

– Ух! – выдохнул Мигель, и она почувствовала, как он поднялся.

Он стоял, держа пса на своей груди. Коди поднял голову над плечом Мигеля и укоризненно посмотрел на нее.

– Не жди от меня сочувствия, – сказала Дасти, садясь и опуская на груди майку. Она заметила, что майка уже высохла, и это было совсем не удивительно, если учитывать жар желания, все еще опалявший ее.

Пес жалобно заскулил.

– Не жалуйся на холодную воду, – услышала она голос Мигеля, – сам виноват.

Ей нужно подняться и помочь ему, но она осталась сидеть, пялясь на его спину. Он снял рубашку. Гладкая кожа, которую она все еще жаждала ласкать, натягивалась на его мышцах, пока он сгребал в охапку пса.

Она хотела его.

Но она не хотела…

С трудом отведя от него глаза, она подогнула ноги, обхватила их руками и уткнула подбородок в колени. Книги и фильмы восхваляли страсть, но она не верила в подобные выдумки. Судя по тому, что она видела в своей жизни, страсть затемняет мозги нормальным людям и толкает их на глупейшие ошибки. Брак ее родителей служил прекрасным тому примером.

Не то чтобы она не знала примеров добрых отношений. Ее мать была так же счастлива с Фредом, как была несчастлива с Джеком. И в Моабе были вполне гармоничные супружеские пары.

Общие интересы – вот ключ. Без них наступает болезненное разочарование. А у них с Мигелем только одни различия. Притяжение противоположностей. Его отношение к женщинам было слишком традиционным для нее, а она была слишком независима для него.

Стремясь освободиться от своего неудовлетворенного желания, встряхнувшись, как Коди, Дасти вскочила на ноги и поспешила на помощь к Мигелю.

– О'кей, Коди, – попыталась заговорить она легким тоном, – веди себя хорошо, а то не получишь гамбургер на обед. – Ее предостережение оказалось излишним. Прыжок из лохани и последовавшая за ним погоня лишили пса последней энергии. Сейчас он сидел с опущенной мордой, безропотно перенося все процедуры.

– Ты уж извини, – тихо, без улыбки сказал Мигель. – У тебя на душе такое, а я тебя мять…

– Я бы не назвала это «мять». – Ее интонация выражала подтрунивание. Но, увидев подлинное раскаяние в его темных глазах, Дасти тут же переменила тон. – Я могла бы остановить тебя, Мигель, в любой момент, но не остановила. Если уж ты извиняешься передо мной, то и я должна извиниться перед тобой.

Он молча кивнул и снова сосредоточился на Коди.

За окнами совсем стемнело, когда они вернулись наверх. Мигель задвинул шторы в гостиной.

– Ты опять намокла, – сказал он Дасти. – Наверху на двери ванной комнаты висит халат. Заодно можешь принять ванну. Я накормлю Коди и приготовлю обед. Потом пойду в душ. На проселках я весь пропылился. Душ я приму холодный.

– Тебе не понадобится помощь? – Дасти последовала за ним на кухню и проследила за тем, как он наложил в миску Коди корм для собак. – Если у тебя есть фонарик, я могу собрать немного овощей.

– У меня в холодильнике есть немного. Так что иди и приведи себя в порядок. – Коди нетерпеливо затявкал, и Мигель поставил на пол его миску, радуясь предлогу не смотреть лишний раз на Дасти.

Коди сунул морду в миску прежде, чем Мигель успел выпрямиться. Но когда Дасти стала подниматься по лестнице, пес бросился за ней. Мододец, ухмыльнулся Мигель. Я бы тоже предпочел пойти за Дасти в душ. Потом он посмотрел на оставленную в миске еду и вспомнил о жалкой худобе Коди. Он явно оголодал, и все же оставил еду и пошел за ней.

Коди мог, конечно, потеряться. В глубине души Мигель понимал, что с Джеком Роузом случилась какая-то неприятность, но надеялся, что ошибается. Когда умер его отец, мать и сестры поддержали его. А кто поддержит Дасти? Как он понял из ее рассказов, она не была близка со своей матерью.

А друзья? Многих ли друзей приобрела она в своих цыганских странствованиях? Когда они найдут – живым или мертвым – ее отца, не уедет ли она из Пайнкрика?

Эта мысль его совсем не обрадовала.

Дасти вернулась в сопровождении верного Коди. Кухонный стол был накрыт, а миски Коди наполнены и поставлены за одним из стульев, рядом с ними лежало сложенное стеганое одеяло.

– Это твой стул, – сказал Мигель, повернувшись от плиты. Пес тут же устроился на одеяле и принялся за еду. – Коди ведь старается держаться ближе к тебе.

– А одеяло?

– Ветеринар сказал, что ему нельзя переохлаждаться, а плитки пола холодные.

– А ты заботливый.

Они обменялись улыбками. Дасти поспешила запахнуть на груди махровый халат, почувствовав, как горячий взгляд Мигеля прожигает ткань и опаляет ее обнаженную плоть.

Ощутив слабость в коленках, она опустилась на свой стул. Мигель прочистил горло:

– Угли еще не готовы, поэтому я приму душ, прежде чем жарить гамбургеры. – Выходя в коридор, он бросил через плечо: – Напитки в холодильнике.

Чего-нибудь похолодней, решила Дасти, открывая холодильник. Пусть угли и не готовы, но в кухне так жарко, что вода могла бы закипеть. Она схватила банку пива, но не открыла ее, а приложила сначала к одному разгоряченному виску, потом к другому. Но ничто не могло погасить пламя желания, раздуваемое все больше с каждой минутой, проведенной с Мигелем.