Текст книги "Рука в перчатке"

Горная кошка

Глава 1

В то июньское утро вторника в магазине спорттоваров Макгрегора покупателей не было и продавец стоял за прилавком, прислонившись спиной к полкам с рыболовным снаряжением и полузакрыв глаза в приятной полудреме. В своем воображении он прокручивал старый проверенный сюжет, который, конечно, можно было разнообразить новым, неожиданным поворотом, но в такой жаркий день не хотелось слишком напрягать мозги. Он представлял себе, как в магазин входит незнакомая покупательница – молодая красивая блондинка. Попросив показать ей теннисные ракетки и купив одну, блондинка признается с застенчивой улыбкой, что ей, наверное, придется взять в качестве партнера для игры в лучшем случае чернохвостого зайца, так как она в Коди человек новый и никого не знает, кроме своего адвоката. И тогда он, скромный продавец, назовет свое имя – Марвин Хоппл – и шутливо заметит, что теперь она знает его, а он уж точно не заяц… ну а затем бурное развитие событий… ее развод с богатым мужем, которого она больше не увидит или не желает видеть, и приличная сумма отступных, чтобы избежать утомительной процедуры ежемесячного получения алиментов.

С трудом подавив зевок, Марвин Хоппл резко выпрямился. В магазин действительно вошла покупательница – молодая, красивая, грациозная женщина, хотя и не совсем блондинка. Марвин поспешил придать лицу выражение, необходимое для создания подобающего первого впечатления, но, когда посетительница подошла поближе, восторг предвкушения сменился разочарованием.

Размечтался! Никакая она не восточная принцесса. А просто Делия Бранд, которая, как и Марвин, в свое время училась в старшей школе Коди, но только на класс младше. Тем не менее Марвин посмотрел на нее не без интереса, поскольку не видел Делию и не разговаривал с ней с тех самых пор, как в ее семье произошла трагедия, еще более загадочная и ужасная, чем та, что случилась у них примерно два года назад. Марвина слегка ошарашило лицо Делии, когда она приблизилась к прилавку. Оно казалось мертвым, и только в карих глазах горел такой странный огнь, что Марвину стало не по себе и его приветствие свелось к невнятному бормотанию.

Делия кивнула, поставила кожаную сумочку на прилавок, достала оттуда револьвер и, взяв его за ствол, ткнула рукоятью в Марвина:

– У вас есть патроны для этой штуки?

– Конечно. – Марвин снял револьвер с предохранителя, откинул барабан, вернул его на место и, прищурившись, заглянул в дуло. – Вам какие? С мягкой или твердой гильзой?

– Не знаю. А какие лучше?

– Смотря для каких целей.

– Я собираюсь застрелить из него человека.

Марвин снова заглянул ей в глаза. Он был смущен и даже слегка раздосадован. Даже если шутки насчет убийства людей иногда и бывали довольно забавными, то, учитывая трагическую историю семьи Делии Бранд, эта фраза из ее уст показалась Марвину образцом дурного вкуса, граничившим с непристойностью. Марвин, с его врожденным чувством приличия, не любил, когда люди переходили границы. Ни слова не говоря, он отыскал в ящике нужную коробку с патронами, завернул, перетянул резинкой и вручил Делии.

Дождавшись, когда она положит револьвер и патроны в сумочку, Марвин саркастически заметил:

– Но только не цельтесь в голову, если вы недостаточно хороший стрелок. Цельтесь вот сюда. – Он обвел пальцем область живота. – Куда-нибудь в середину туловища.

– Спасибо большое. – Делия повернулась к выходу.

Марвин проводил ее хмурым взглядом и, когда она вышла на улицу под палящее солнце, с тяжелым вздохом отправился в подсобку, где хозяин писал цены на коробках с новым товаром.

– Приходила Делия Бранд. Купила коробку с патронами для револьвера тридцать восьмого калибра.

Мистер Макгрегор, не поднимая глаз, закончил неразборчивую надпись карандашом, а затем спросил:

– Которая из двух сестер? Я вечно их путаю.

– Младшая.

– Ладно. Надеюсь, они и дальше будут исправно платить по счетам. По крайней мере, у обеих есть работа.

– Она купила патроны не в кредит, а за наличные. У нее с собой была пушка. «Хекер» тридцать восьмого калибра старого образца. Мне кажется, я должен поставить вас в известность. Когда я спросил ее, зачем ей патроны, она ответила, что хочет застрелить человека.

Макгрегор хмыкнул:

– За что боролся, на то и напоролся. Не суй свой нос в чужой вопрос. Вайоминг, конечно, расположен на Западе. Правда, наш Запад теперь не такой уж и дикий. Впрочем, всегда найдутся любители пострелять по сусликам, зайцам и консервным банкам. Ну а по мне так, чем больше, тем лучше. Мы, сынок, торгуем боеприпасами.

– Да знаю я, что торгуем. Ведь я сам их продаю. Надо было слышать, каким тоном она это произнесла. Лично я точно не сказал бы, что она шутила.

– Ты сам напросился.

Марвин Хоппл стоял на своем:

– Вы бы видели ее глаза, когда она это говорила. А еще до того, как она это сказала, да и после тоже.

Макгрегор, не выдержав, рявкнул:

– Не видишь, я занят! Убирайся отсюда и кончай меня доставать!

– Думаю, не помешало бы звякнуть в полицию и предупредить их, да?

– Ой, ради всего святого! – Макгрегор махнул рукой. – Проваливай, тебе говорят! Просто курам на смех. Там вроде пришел покупатель. Если он за мячами для гольфа, не забудь поинтересоваться, зачем они ему.

Марвин Хоппл вернулся за прилавок. И действительно, старый судья Мерриам явился за мячами для гольфа.

Делия Бранд прошла сто ярдов под прицелом слепящих лучей солнца до того места, где припарковала свой старый кабриолет, доставшийся ей среди прочего после смерти отца два года назад. Она протянула было руку, чтобы открыть дверь, но тут же отдернула и, постояв секунду-другую в задумчивости, продолжила путь на своих двоих в том же направлении. Жители Коди предпочитали десять минут пройтись пешком даже по такой жаре, чем пытаться припарковать машину в центре города. Очевидно, у Делии имелась и другая причина передумать, поскольку, пройдя примерно квартал, она нырнула в аптеку-закусочную. Направляясь в дальний конец помещения, в сторону длинной барной стойки, девушка бросила взгляд на крупного свирепого зверя с оскаленными зубами и сверкающими голодными глазами, готового прыгнуть на нее с подставки. Возле правой передней лапы лежала карточка с аккуратно напечатанным текстом: «Установлено Куинби Пеллеттом. Продается».

Делия кивнула молодому человеку за барной стойкой, залезла на табурет и сказала:

– Мне, пожалуйста, «Парковый специальный» с двумя вишенками.

Бармен взял большой бокал и наполнил его до краев, ложкой зачерпнув что-то из двух емкостей, накапав туда что-то из двух краников и наконец добавив туда что-то еще из трех кувшинов. Поставив бокал перед Делией и взяв у нее деньги, бармен заметил:

– Пожалуй, вам стоит попросить вашего дядю зайти и взглянуть на койота. Правое плечо слегка облысело.

– Я заметила, – рассеянно ответила она, глядя куда-то мимо.

Бармен взял тряпку и принялся вытирать стойку.

Выйдя из аптеки-закусочной, Делия прошла до следующего угла, свернула направо, миновала еще три квартала и остановилась перед входом в самое современное и высокое здание в городе – Саммис-билдинг на Маунтин-стрит. Оказавшись внутри, Делия поднялась на лифте на пятый этаж и, пройдя до середины коридора, нажала на ручку стеклянной двери с надписью: «Эскотт, Броуди и Диллон, адвокаты».

В приемной не оказалось ни души как в половине для посетителей, так и в зоне за барьером, где находились коммутатор и два стола для стенографисток. Делия направилась было к дверце в барьере, но замерла в нерешительности. Сперва она услышала голоса, а затем увидела двух человек, выходящих бок о бок из открытой внутренней двери: молодого мужчину, лет тридцати, недостаточно крепкого, чтобы играть за хавбека, но приличного роста и жилистого, с подвижным ртом хорошего оратора и живыми серыми глазами. Его спутница, примерного одного возраста с ним, заслуживала особого внимания. Стоило ей войти, как сразу же создавалось ощущение, что она заполнила собой все помещение. Возможно, такой эффект возникал за счет некоего магического сияния, поскольку эта женщина была среднего телосложения, среднего роста и вполне компактная. Она казалась красивой, хотя люди, знавшие ее исключительно по фотографии в иллюстрированном приложении к воскресной газете, обычно говорили, что при такой невзрачной внешности бедняжке еще крупно повезло, что у нее так много денег. У женщины была гладкая сияющая кожа, без капли косметики. Возможно, производимый ею эффект отчасти объяснялся тем, что радужная оболочка ее глаз была желтовато-коричневой, а зрачки казались не круглыми, а слегка вытянутыми. Масса людей из самых разных мест находили эти глаза неотразимыми или невероятными.

Увидев Делию, молодой человек оборвал шутку на полуслове и поспешно шагнул вперед:

– Дел! Привет-привет! – Он открыл дверцу. – Полагаю, ты знакома с миссис Коулс, да?

Делия не сдвинулась с места. Она наверняка пришла бы в ярость, скажи хоть кто-нибудь, что ее поза – голова склонена набок, взгляд исподлобья, плечи откинуты назад, нижняя губа слегка прикушена – скопирована с кинозвезд, поскольку глубоко презирала кино, а свое будущее связывала отнюдь не с Голливудом. Тем не менее любой наблюдательный киноман наверняка обнаружил бы сходство.

Скользнув взглядом по молодому человеку, Делия ответила холодным тоном с явным намерением оскорбить:

– В свое время я знала ее как миссис Дурочер. Хотя, может, она предпочитает называться Горной Кошкой?

– Ой! – Миссис Коулс, явно развеселившись, подошла поближе к Делии и окинула ее внимательным взглядом, отчего ее зрачки превратились в щелочки. – Я дико извиняюсь, может, вы напомните мне свое имя.

– Делия Бранд, – услужливо подсказал мужчина.

– Я опять же извиняюсь… но запоминать женские имена – пустая трата времени. В наше время они так часто меняются. Мисс Бранд, может, вы скажете, кто первым назвал меня Горной Кошкой. Я пыталась это выяснить, так как с удовольствием отправила бы автору серебряную уздечку, или бутылку вина, или еще что-нибудь. Вы не поверите, но прозвище последовало за мной в Нью-Йорк, Палм-Бич и даже во Францию. Мне оно нравится. Так, может, вы знаете, кто его придумал?

– Да. – Делия перевела взгляд на собеседницу, но не сменила тон. – Это была я.

– Неужели? Надо же, как удачно! Вы ездите верхом? Вам пригодится уздечка или, возможно, вы предпочтете вино?

– Ни то ни другое. – Делия развернулась и, вложив в свой голос максимум презрения, спросила: – От вас?

После чего, снова повернувшись, она прошла за барьер, оттуда – во внутренний коридор, где столкнулась с одной из стенографисток, и направилась в четвертую дверь слева, которая оставалась открытой. Закрыв за собой дверь, Делия оказалась в просторной комнате с двумя окнами, шкафом с литературой по юриспруденции, письменным столом и креслами. Она опустилась в одно из кресел, и буквально через две минуты дверь отворилась и в комнату вошел тот самый молодой человек. Он остановился посреди комнаты, глядя на Делию, а затем, обогнув письменный стол, сел в свое вращающееся кресло.

Молодой человек поджал губы и многозначительно произнес:

– Тебе нужно поехать в Сан-Франциско. Или в Нью-Йорк. Устроиться на работу, или вступить в борьбу за какую-нибудь идею, или что-то вроде того. Тебе нужно срочно найти себе занятие. Какая муха тебя укусила? Зачем было говорить Уинн Коулс, что прозвище Горная Кошка – твое изобретение? Ты отлично знала, что этого не следовало делать.

Делия сверкнула на него глазами:

– А что это меняет?

– Ничего. Даже если я сейчас ни с того ни с сего встану на голову и процитирую Геттисбергскую речь Линкольна, ничего особо не изменится, но ты будешь иметь полное право спросить, что на меня нашло. Так зачем было демонстрировать ей свою враждебность и презрение? Или у тебя просто нервы расшалились? Что лишний раз подтверждает…

– У меня нет нервов. По крайней мере, в твоем понимании. Ну, я слегка напряжена. Ты сам знаешь. Я пришла повидаться с тобой… – Делия прижала руку ко лбу, но тут же бессильно уронила ее на колено. – И что я вижу? Ты шутишь и заигрываешь с этой особой. Если бы я не обуздала свои чувства…

– Вздор! – взорвался он. – Какие такие чувства? Личные? Это что, ревность? Или нечто на бытовом уровне? Моральное неприятие? В любом случае…

– Если угодно, можешь называть это ревностью. Что ж, я вполне способна на ревность.

– Может, ты и способна на ревность, но у тебя нет никаких прав ревновать. – Он сердито посмотрел на Делию. – Ладно, допустим, что есть. И довольно об этом. Короче, хватит говорить об Уинн Коулс. Кто я такой? Я Тайлер Диллон, местный адвокат, работающий в лучшей адвокатской конторе Коди. А кто такая Уинн Коулс? Миллионерша и светская львица, известная от Гонолулу до Каира. Два года назад она попросила нас подготовить для нее соглашение о разводе. И вот теперь она вернулась с аналогичной целью. В первый раз она оставила в нашем штате более пятидесяти тысяч долларов. И сейчас, возможно, оставит еще столько же. И моя задача – сделать все, чтобы клиент был доволен.

– Доволен?! – презрительно фыркнула Делия. – Все знают, что именно делает ее довольной. И ты готов быть следующим? Да?

– Не исключено. – Тайлер взял со стола карандаш и снова положил его на стол. – А почему бы и нет, черт побери?! Что до меня, я даже могу на ней жениться. Чем черт не шутит?! Она платит щедрые отступные при разводе…

– Тай!

– Ну?

– Тайлер Диллон!

Он пристально вгляделся в Делию. После чего встал с кресла, обошел письменный стол, остановился перед ней и, засунув руки в карманы, посмотрел на нее сверху вниз:

– Послушай, Дел, я вовсе не пытаюсь тебя дурачить, хотя, видит Бог, ты поставила меня в идиотское положение. Ты еще ребенок, похоже не вышедший из школьного возраста. Хотя тебе уже двадцать лет и ты два года назад окончила школу. Впрочем, не исключено, что Елена Прекрасная в твоем возрасте была такой же. В любом случае ужасно глупо делать вид, будто ты ревнуешь к Уинн Коулс. Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. Я тебе сто раз говорил. Хотя сомневаюсь, что ты способна на ответные чувства. Не думаю…

Делия попыталась встать.

Тайлер положил ей руку на плечо.

– Пожалуйста! – взмолился он. – Перестань, ради бога! Не строй из себя оскорбленную невинность. Ты видела меня на похоронах своей матери?

– Не знаю. Думаю, я тогда вообще никого не видела.

Он убрал руку с плеча Делии:

– Да, я обратил внимание. Я ведь профессионал и всегда замечаю необычное поведение. На тебя обрушилось столько горя, что любую другую девушку это непременно подкосило бы. Ведь твои страдания были вполне искренние. В этом я ни секунды не сомневался. В тот день на похоронах я до крови прокусил себе губу, глядя на то, как ты держалась из последних сил.

– Тай, я тебя не видела.

– Знаю, что не видела. Ты действительно никого не видела. Но если не брать в расчет твои чувства относительно отца и матери, которые, должен признать, вполне искренние и глубокие, все остальное я бы назвал чистой воды притворством. Сиди смирно, не дергайся! Я должен тебе все разжевать. Мне приходится это делать, потому что я не могу выкинуть тебя из своей системы координат. И я…

– Даже при помощи Уинн Дурочер? Я имею в виду Уинн Коулс, то есть Горную Кошку?

– Чушь! Ты опять притворяешься. И притворялась тогда, когда говорила, что любишь меня, но не хочешь выходить замуж, так как это может загубить твою карьеру. Ты любила меня не больше, чем какое-нибудь чучело зайца из тех, что набивает твой дядюшка. Помнишь, с каким восторгом, с каким блеском в глазах ты говорила со мной о Саре Бернар и Элеоноре Дузе? – Он остановился, мрачно посмотрел на Делию, покачал головой и снова сел за письменный стол. – Мне следовало раскусить тебя еще тогда, но любовь слепа, а я был влюблен по уши. Я по-прежнему в тебя влюблен, но у меня был шанс посмотреть на наши отношения со стороны. Я искренне верил, что ты станешь великой актрисой исключительно потому, что ты мне так говорила. Я и не подозревал, что ты всего-навсего отрабатывала на мне актерское мастерство. Более того, я ходил на школьный спектакль, в котором ты играла, и даже послал тебе букет цветов, придя в полный восторг от твоей игры. Мне она показалась великолепной. Теперь-то я понимаю, что ничего великолепного там не было. На самом деле ты играла паршиво.

Однако Делия не разозлилась, что по-человечески было бы понятно, а лишь слабо улыбнулась.

– Что ж, я этого не отрицаю, – спокойно заявила она. – Нужны долгие годы трудов и жертвенности, чтобы развить…

– Я тебя умоляю! Прошу прощения, но вот что обо всем этом я думаю. Для начала тебе нужно срочно чем-нибудь заняться. Актерского таланта у тебя не больше, чем у меня. Сцена для тебя вроде недуга, которым страдают миллионы девушек твоего возраста. Это нормально, обычная болезнь типа кори, но ты должна знать, что я все понимаю. Ты использовала меня в качестве подопытного кролика, на что не имела права. Видит Бог, не имела! И я скажу тебе правду, какой бы горькой она ни была. Я думал, у тебя появился шанс – я имею в виду смерть твоей матери, и это после всего, что случилось с твоим отцом, – получить толчок, который поможет тебе выбраться из трясины. И вот нате вам: откуда ушли, туда и пришли. Ты являешься сюда, встаешь в позу и делаешь вид, будто ревнуешь меня к Уинн Коулс, хотя на самом деле, заведи я хоть гарем с тысячами жен, наложниц и гурий, тебе на это глубоко наплевать… – Тайлер замолчал и перевел дух, затем стукнул кулаком по столу и продолжил: – Я молю Бога, чтобы ты уехала! Я мечтаю, чтобы ты уехала в Нью-Йорк или на западное побережье и начала работать и жертвовать собой! Но ты не уедешь! Ты никогда этого не сделаешь! Ведь в глубине души ты не хуже меня знаешь себе цену!

Все та же слабая улыбка тронула губы Делии.

– Быть может, и знаю, – согласилась она. – Тут другое. Ты был совершенно прав, когда говорил, что я не стану искать себе работу и жертвовать собой. Впрочем, одну жертву я уже принесла – отказалась от мысли делать актерскую карьеру.

Тайлер вытаращил на нее глаза.

– Что? С чего вдруг? – слабым голосом спросил он.

– Я не стану актрисой.

Его глаза на секунду радостно зажглись и тут же потухли.

– В чем причина? Почему нет? – с подозрением в голосе поинтересовался Тайлер.

– Ты считаешь меня притворщицей, – покачала головой Делия. – Тай, надеюсь, тебе не придется горько пожалеть об этих словах. И я надеюсь, что если ты действительно женишься на Уинн Коулс… – Она проглотила ком в горле и махнула рукой. – Впрочем, я пришла к тебе вовсе не для того, чтобы устраивать сцены ревности, притворной там или нет. Я пришла проконсультироваться с тобой как с адвокатом. У меня вопрос.

– Я, наверное, вел себя как круглый дурак, – сказал Диллон, не сводя глаз с девушки.

Она покачала головой:

– Вопрос чисто юридический.

– Но ты ведь говорила, что отказалась от… Хорошо. Консультируйся. Что за вопрос?

– Я должна его правильно сформулировать. – Делия заколебалась. – Вопрос чисто гипотетический. Я его записала. – Она открыла кожаную сумочку и порылась в ее содержимом, выложив на колени мешавший ей револьвер. Наконец, нащупав лист бумаги, она вынула его, развернула и прочла монотонным голосом: – «Вопрос Тайлеру Диллону. Если некая женщина задумает совершить убийство по мотивам, которые считает обоснованными и оправданными, и если она не скроет свои намерения, а, наоборот, сообщит о них и назовет смягчающие обстоятельства, поможет ей заранее составленный адвокатом аффидевит[5]5
  Аффидевит – письменное заявление или показание, которое дается под присягой и удостоверяется нотариусом или другим уполномоченным лицом.


[Закрыть] или что-то в этом роде с изложением всех мотивов либо ей стоит сперва осуществить свое намерение, рассказав адвокату о мотивах уже после преступного деяния и последующего ареста?» – Делия сложила бумагу, убрала ее вместе с револьвером в сумочку и бросила взгляд на Диллона. – Вот такие дела.

У Тайлера глаза полезли на лоб.

– Дел, дай мне бумагу, – опомнившись, попросил он.

– Мне нужен ответ. – Делия была непреклонна.

– Где ты взяла ствол?

– Он принадлежал моему отцу.

– Ствол заряжен?

– Еще нет. Утром я купила коробку патронов.

– Позволь посмотреть. – (Делия покачала головой.) – Кого ты собираешься застрелить?

Делия снова покачала головой.

Тайлер встал, обошел стол и, приблизившись к Делии, посмотрел на нее сверху вниз.

– Честное слово, я не пожалел бы правого глаза, – медленно, с расстановкой произнес он, – лишь бы узнать: ты действительно лишилась душевного равновесия из-за выпавших на твою долю несчастий или снова практикуешься в актерском мастерстве? Впрочем, независимо от наличия актерских способностей у тебя определенно имеется безграничный талант к драматическим эффектам. Клянусь своей правой рукой!

Делия откинула голову назад и посмотрела на Тайлера:

– В свое время ты объяснял мне, что если клиент хочет задать некий щекотливый вопрос адвокату, не скомпрометировав ни себя, ни его, то этот вопрос должен быть представлен как гипотетический. Что я и делаю. – (Диллон застонал.) – Разве ты не так говорил?

Диллон протянул к Делии руки:

– Отдай мне бумагу. И ствол.

– Тай, не нужно драматизировать. – Делия крепко сжала сумочку и произнесла сладким голосом: – Ты ведь знаешь, я не стану бросаться с головой в омут. Тебе это прекрасно известно.

Диллон поджал губы и, несмотря на приказ Делии, драматически вздохнул, после чего прошел к письменному столу, присел на край и уже деловым тоном произнес:

– Хорошо. Я твой адвокат, а ты задала мне гипотетический вопрос. В таком случае мой совет – изложить в письменном виде обстоятельства дела и передать адвокату, чтобы он оформил все в виде аффидевита. Но в письме должны содержаться именно обстоятельства дела – ни слова о намерении совершить убийство. Поскольку, согласно закону, адвокат обязан раскрывать имеющуюся у него информацию о готовящемся преступлении.

– Раскрывать? – Делия взволнованно вскочила с места.

– Да. Передавать куда следует.

– А кому именно?

– Соответствующим властям.

– Значит, я правильно сделала, сформулировав все в виде гипотетического вопроса. Спасибо большое. – Делия направилась к двери.

Диллон пропустил девушку вперед, но, опомнившись, схватил ее за руку:

– Делия! Дел! Ради всего святого…

– Я ведь попросила тебя не драматизировать! – отрезала она ледяным тоном и, вырвав руку, закрыла за собой дверь.

Казалось, Тай Диллон предпримет еще одну попытку удержать Делию, но он не стал этого делать. Затем возникло ощущение, что он догонит ее в коридоре, но и этого он тоже не стал делать. Он просто дождался, пока за ней закроется дверь в приемную, и зашагал в противоположном направлении, остановившись у последней двери по коридору. И только было собрался постучать, как на пороге кабинета появился корпулентный мужчина в рубашке и красных подтяжках.

– Тай, ты ко мне? – буркнул мужчина.

Диллону хватило одного взгляда на умное и циничное старое лицо Фила Эскотта, чтобы понять, что для начала, пожалуй, стоит воспользоваться собственным умом.

– Ничего срочного, – сказал он. – Я просто хотел сообщить, что миссис Коулс, кажется, всем довольна. Она только что со мной говорила.

– Хорошо. Прошу прощения. Мне нужно срочно отдать кое-какие распоряжения. – С этими словами старший партнер фирмы протиснулся мимо Тайлера.

Младший партнер фирмы вернулся в свой кабинет и сел за стол. Просидел неподвижно добрые полчаса, после чего пробормотал:

– Она актриса. Или помешавшаяся на сцене молодая дуреха. Или ловкая манипуляторша. Или у нее гормоны играют. А может, она всего-навсего моя любимая девушка, убитая горем, а потому способная наделать глупости.

Диллон развернул крутящееся кресло, достал телефонный справочник, перелистал страницы и пробежал глазами по списку фирм, пока не нашел нужную: «Детективное агентство Коула, 109, Виргиния-стрит, тел. 3556». Задумчиво поджал губы, отодвинул справочник и покачал головой:

– Не пойдет. Если это блеф, я буду форменным дураком, а если правда, то слишком опасно. – Пять минут спустя он снова потянулся за телефонным справочником, перевернул страницу, нахмурился, что-то пробормотал и поднял телефонную трубку. – Мисс Вайн, пожалуйста, узнайте в справочной номер телефона Куинби Пеллетта, проживающего на Фресно-стрит. Его телефона почему-то нет в справочнике. – Диллон положил трубку и беспокойно заерзал на месте. Услышав звонок, он снова взял трубку. – Что?! У него нет телефона? Что б мне провалиться! Спасибо большое. – Он швырнул трубку, надел шляпу и вышел из кабинета.

Глава 2

На обратном пути Делия сделала кое-какие покупки, села в автомобиль и влилась в поток транспорта. Вскоре после двенадцати она свернула на подъездную дорожку к фамильному дому Брандов, расположенному на Вулкан-стрит, в квартале от реки. Этот скромный, без особых претензий дом с большим двором отец купил еще в те времена, когда Делии надевали перед кормлением слюнявчик. Прежде чем войти внутрь, Делия, нахмурившись на бордюр из неряшливых ноготков, достала садовый шланг и включила спринклер. Затем вставила ключ в замочную скважину, обнаружила, что ключ не поворачивается, попятилась и напряженно замерла. Постояв так секунду-другую, она открыла сумочку и достала пистолет. Зажав его в правой руке, Делия толкнула дверь левой и вошла в прихожую. Не обнаружив там никого, она громко спросила:

– Кто здесь?

Но, услышав в ответ родной и до боли знакомый голос, поспешно убрала револьвер в сумочку и последовала через столовую на кухню.

Возле электроплиты стояла высокая привлекательная молодая женщина года на три-четыре старше Делии и жарила яичницу.

– В чем дело? – требовательно спросила Делия.

Клара Бранд, перевернув яйцо, заявила:

– Домашняя еда существенно превосходит все то, что можно получить…

– Да, я в курсе. – Делия швырнула шляпку и сумочку. – Ну а как ты сюда попала?

– Пешком. Здесь идти-то всего десять-двенадцать минут.

– Нет, я серьезно. В чем дело?

– Ничего экстраординарного, – пожала плечами Клара. – Просто я не люблю еду для бомжей. Обеды, к которым я привыкла, у «Мишн» стоят больше доллара, а два яйца и половинка дыни обошлись мне в двадцать пять центов, а так как с субботы я стану безработной… Хотя, с другой стороны, возможно, и нет. У меня в четыре часа собеседование в «Аттерсон бразерс», и всю эту неделю Джексон великодушно отпускает меня в любое время на поиски новой работы.

– Очень великодушно с его стороны, – с горьким сарказмом заметила Делия, доставая из пакета фунт масла и убирая его в холодильник.

– Какого черта! – улыбнулась Клара. – Он целый год мне весьма щедро платил.

– Если бы не папа, ему вообще нечем было бы тебе платить. Ладно, воспользуюсь той же сковородкой. У Аттерсонов тебе вряд ли положат королевскую зарплату.

– Да уж. Боюсь, она будет существенно меньше. Если я им еще подойду.

– Ну а твои финансы поют романсы. Придется забыть о поездке на западное побережье.

Поставив тарелку с яичницей на стол, Клара в сердцах повернулась к сестре:

– Черт побери, сестренка! Разве не видишь, я пытаюсь не вешать носа? У меня определенно не осталось сбережений, а в банке говорят, что если продать дом, то едва-едва покроешь залог. Наш дядя Куин очень славный и вообще молодчина, но хороший человек – это еще не профессия. А наша мама… Мы очень любили мамочку, хотя она в своей жажде мести пустила на ветер семейные деньги, что никому из нас не пошло на пользу…

– Это была не месть! – Делия, схватив кулинарную лопатку, обожгла сестру гневным взглядом. – А даже если и так?! Бывают вещи и пострашнее мести, уж можешь мне поверить!

– Хорошо, допустим, что так. – Клара потянулась за солью, попутно похлопав младшую сестру по плечу. – Дел, смотри на вещи проще. Лично я вот не унываю. И держу хвост пистолетом. – Клара села за стол. – Я по-прежнему думаю, что с маминой стороны было жуткой глупостью потратить тысячи долларов – все, что у нее было, – да к тому же заложить дом для оплаты своры детективов, призванных найти убийцу нашего папы, тем более что они никого и не нашли, хотя маминой вины тут точно нет. Впрочем, это были ее деньги и ее дом, и я не понимаю, какого черта завела старую песню. Сейчас, через месяц после… после ее смерти… было достаточно…

Делия уронила лопатку на плиту и, бросившись к сестре, прижала ее к груди. Через секунд десять Клара тихо сказала:

– Хорошо, сестренка. Нужно взять себя в руки. А не то у тебя сейчас яичница подгорит. И пока ты не села, принеси-ка баночку виноградного мармелада. Что толку мариновать ее на полке? Совершенно бессмысленное занятие.

Они притихли, нарушив молчание лишь спустя несколько минут. Делия предложила по пути в свою школу подкинуть сестру до офиса конторы «Саммис и Джексон».

Школа Пендлтон для учащихся с первого по шестой класс представляла собой видавшее виды кирпичное здание, стоявшее посреди посыпанного гравием большого двора. В 13:20 Делия Бранд вылезла из машины и вошла в дверь учебного заведения. Кивнув учителю, которого она встретила в просторном вестибюле, Делия направилась в зал на цокольном этаже: просторное помещение без парт или скамеек, то есть практически без мебели, если не считать стола, стационарного патефона и пары стульев. Положив шляпку и сумочку на полку в тесной раздевалке, устроенной за перегородкой, Делия вернулась в зал, сняла с патефона чехол, выбрала из сложенных на столе пластинок нужную, поставила ее и сменила иглу.

Дверь распахнулась, и зал наполнился шарканьем множества ног. В помещение ворвались сорок-пятьдесят детишек лет девяти-десяти, отличавшихся друг от друга ростом, весом и толщиной слоя грязи на чумазых мордашках. Их можно было назвать непоседами и ангелочками, сорванцами и слюнтяями, разбойниками и ягнятками – в зависимости от точки зрения. Сопровождавшая детей крупная дама с блестящим от пота лбом приветливо кивнула Делии и, когда прозвучал звонок, тут же исчезла.

– По местам! Все по местам! – скомандовала Делия.

Дети с удивительной сноровкой начали выстраиваться в шеренги с дистанцией в четыре фута, благо размеры зала позволяли. Следуя указаниям Делии, учащиеся застыли по стойке смирно.

– Здравствуйте, дети, – чуть охрипшим голосом произнесла Делия.

– Здравствуйте, мисс Бранд, – раздался в ответ хор детских голосов.

Делия подошла к патефону:

– Сегодня, как вы знаете, мы еще раз отработаем движения для утренника в честь окончания учебного года. Вы послушаете мелодию, и я покажу упражнения, затем я снова поставлю мелодию, и вы сможете все повторить. Надеюсь, у вас получится лучше, чем на прошлой неделе. Намного лучше. Следите за мной внимательно.

Она снова включила музыку, встала в центре зала, подняла руки и начала показывать ритмические упражнения. На нее были устремлены полсотни пар глаз: одни смотрели с напряженным вниманием, другие – с обреченным отчаянием, а третьи – с презрительной усмешкой.