Текст книги "Золото"

Глава 17

Аурен

Я незаметно выхожу из серветерия через заднюю дверь, а затем смотрю по сторонам и иду по узкому переулку сбоку от здания. Стоит мне завернуть за угол, как передо мной выскакивает Ненет, и мы чуть не влетаем друг в друга.

– Ненет! – шепчу я, прижав к груди ладошку и чувствуя, как часто бьется сердце.

– Извините, миледи, не хотела вас напугать. Пойдемте сюда. Нигде не могу найти Кеффа, но я нашла другого фейри. Он вывезет вас из города.

– Не хочу, чтобы он попал в беду…

– И не попадет, – заверяет она и машет рукой, позвав меня за собой. – Но Каменные Мечи уже рядом. Это единственная дорога из Гейзела, а значит, пока мы не можем выбраться из города. Нам придется отправиться в поля, чтобы не вызвать подозрений. В этот час город не может покинуть пустая фермерская повозка.

Сердце екает в груди. Я снова окажусь на поле. Взгляну на него в последний раз перед тем, как придет время открыть новые земли.

Ненет замечает в моем лице облегчение.

– Я решила, вам это придется по душе, – улыбаясь, говорит она. – Мы сразу же отправимся туда.

Я останавливаюсь в конце переулка, не дойдя до повозки, и тяжелая сумка с припасами ударяет по бедру.

– Подожди. Мы? Нет, ты должна остаться здесь с Турсилом и Эстелией. Тебе нельзя со мной.

Она отмахивается от меня.

– Ба, ерунда. Не хочу оставлять одну нашу Льяри Ульвере. Я еду с вами.

– Ненет, я покидаю Гейзел, а это твой дом. Нельзя же просто все бросить ради меня.

– Я буду поступать так, как хочу, – парирует она, не сводя с меня уверенного взора. – А мне вдруг захотелось отправиться в странствие.

Я вздыхаю.

– Ненет, это опасно.

– Тсс, леди Аурен. Дайте повеселиться пожилой фейри.

Я поджимаю губы, подавив возражения на ее упрямство. Может, удастся отговорить Ненет от этой затеи, когда мы покинем Гейзел, и я выясню, куда мне нужно отправиться.

Она выглядывает из-за угла и с минуту смотрит, а потом хватает меня за руку и тянет за собой. Я заскакиваю в повозку, снимаю сумку с провизией и кладу ее в угол. Когда я сажусь, пригнувшись у борта, Ненет залезает следом и задергивает люк. Здесь лежат лишь куча мешков и три пустых ящика. Металл холодит ноги, а сквозь светло-голубую ткань я вижу, что небо уже светлеет.

– Давайте-ка вас укроем.

Я ложусь, и Ненет начинает наваливать на меня пустые мешки, полностью спрятав под ними.

– Не шевелитесь, – шепчет она, а потом я слышу, как Ненет стучит по повозке. Мгновение спустя та трогается.

Я напрягаю слух, пытаясь уловить малейшую подсказку, что происходит на улице. Но все звуки заглушает грохот колес и стук копыт. Время тянется бесконечно, пока я лежу, с трудом дыша под кучей мешков.

Наступает рассвет, и мне становится жарко и липко под мешковиной.

Еще несколько минут – и я задохнусь. Я убираю мешки с лица, и Ненет сердито смотрит на меня, спрятавшись за узкими ящиками, которые не сильно-то ее скрывают.

Но она не успевает что-то сказать, потому как повозка резко останавливается, и у меня внутри все переворачивается. Я поднимаю голову, пытаясь что-то разглядеть сквозь свисающую ткань, но она такая плотная, что видны только нечеткие тени. Через небольшой зазор я вижу, что на обочине дороги собралось несколько фейри и все смотрят в одну сторону.

Спустя пару мгновений понимаю причину.

По городу строем идут солдаты, и теперь становится ясно, почему их называют Каменными Мечами. У каждого стражника по мечу, который словно вырезали из камня: он либо закреплен за спиной ремнями, либо висит у бедра. Королевская стража не облачена в металлические доспехи. На предплечьях у них каменные рукавицы, а вместо кольчуги грудь и спина закрыта жилетами из смыкающихся камней тускло-серого и кремового цветов.

Вдоль дороги их выстроился не один десяток. Некоторые останавливаются, чтобы допросить фейри, а другие толкутся у лавок и громко стучат кулаками, требуя, чтобы их впустили. Я, навострив уши, наблюдаю за ними и пытаюсь расслышать, о чем они говорят. Чаще всего я улавливаю лишь неразборчивые выкрики и синхронный топот. Но и этого мне хватает.

Хватает увидеть напряженные лица людей, услышать, как они кричат на Каменных Мечей, которые распихивают их и вышибают двери. Хватает увидеть, как дрожат у Ненет руки.

Приготовившись к худшему, я берусь за ленты, обмотанные вокруг талии, и заставляю золото заскользить по ладоням, но повозка снова трогается, и Ненет с облегчением выдыхает. Спустя несколько секунд напряжение покидает и мое тело, а золото твердеет.

Мы молчим, пока не доезжаем до поля, и тогда Ненет протягивает руку и снимает с меня остальные мешки.

– С Турсилом и Эстелией все будет в порядке?

– Не волнуйтесь за них, – уверенно заявляет она. – Может, королевской стражи и многовато, но и умом они не наделены. Они обрыщут округу, поколотят кого-нибудь из горожан забавы ради, а потом уползут обратно в кабаки, чтобы пропустить по стаканчику. Бояться нечего.

Я косо смотрю на нее.

– Ты подслащиваешь пилюлю.

– А я всегда была сладкоежкой.

Не могу сдержаться и улыбаюсь ей в ответ.

– Пойдемте. Должно пройти еще немного времени, после чего мы вывезем вас тайком из города. Каменные Мечи закончат к тому времени поиски, и все утихнет.

Она поднимает руку и приглаживает растрепанные волосы, заплетая пряди в плотные завитки, которые она закручивает вокруг головы.

– Посмотрим, вдруг сегодня найдем ваш разлом?

От ее слов сердце как будто сжимается в кулак, но, разумеется, когда я выхожу, портала нет. Ни разлома в небе, ни Слейда, гуляющего по полю. В точности, как и в любой другой раз, когда я сюда приходила.

С губ срывается вздох, оставляя после себя жгучее разочарование.

– Ну вот, – бормочу под нос я и перевожу взгляд на Ненет. – Наверное, с моей стороны было глупо приходить сюда снова и снова. Я просто надеялась…

– Нет ничего глупого в надеждах. Просто оглянитесь, Льяри. Прислушайтесь.

Я тут же поворачиваю голову. На одной из повозок, полной цветов, сидят двое фейри, свесив ноги, их брючины закатаны до икр. В руках они держат одинаковые многоствольные флейты. Деревянные цилиндры блестят, инструменты потерты и погнуты. Фейри прижимают губы к флейтам, наигрывая приветственную мелодию. В самом поле другие фейри танцуют вокруг позолоченных цветов, кружатся и улыбаются, словно беды города и опасность, что исходит от Каменных Мечей, здесь их не потревожат.

– Это безопасно? – с нарастающим волнением спрашиваю я.

– Это наше поле, – отвечает Ненет, и в ее голосе слышна уверенность. – Это ее безводная синева. Это ваш золотой круг. Правители могут лишить нас традиций, усложнить нам жизнь и обыскать наши дома, но этого им не отнять. Потому как вы обе оказались здесь, чтобы привнести перемены, и так будет всегда, кто бы ни занимал трон. Так что мы будем сюда приходить и праздновать, миледи, пока в Гейзеле есть хоть один лоялист.

Сердце наполняется каким-то непонятным мне чувством.

– Спасибо, Ненет, – говорю я, и у меня перехватывает дыхание. – Я рада, что ты была здесь, когда я упала.

Она улыбается.

– И что это было за падение!

– Льяри! Льяри!

Услышав крик, я вздрагиваю. Ко мне подбегает маленькая девочка, на ее веснушчатом личике сияет улыбка. По ее векам пробегают крошечные голубые линии, которые тянутся к вискам, пока цвет ее кожи не сливается с черными прядями волос.

– Батиеллу, Льяри Улвере, – говорит она, протянув мне коричневое перо. – Это вам, Золотая.

Я опускаюсь перед ней на колени и осторожно принимаю подношение.

– Большое тебе спасибо.

Она протягивает руку к моему плащу, который распахнулся и из-под него торчит одна лента. Девочка зачарованно смотрит на нее.

– Говорят, вы птица со сломанными крыльями, но, по-моему, они совсем не выглядят сломанными. – Она берется за ленту, нежно потирает ее пальцами и смотрит на меня. – Если мы принесем вам еще перья, это их исцелит?

Внутри меня что-то сжимается. Я теряюсь с ответом, но сердце тает от ее наивности, поэтому я говорю:

– Не знаю.

Не знаю, как удалось их вернуть. Не знаю, сломаны ли они.

Не знаю, смогут ли снова двигаться.

Она задумчиво хмурится.

– Надеюсь, да. – Помахав рукой, девочка поворачивается и убегает к танцующим фейри, а я встаю и крепко сжимаю небольшое перо.

Ее поступок как будто пробудил остальных фейри, потому что спустя пару мгновений они меня окружают. Подходя и даруя перья, они снова и снова шепчут «Льяри Ульвере» и нежно водят пальцами по моим лентам. По моим волосам. По моим рукам и спине. Я еле сдерживаюсь, чтобы не отпрянуть, не отстраниться или напрячься от каждого прикосновения.

У большинства фейри я вижу эмблему Вульмин Дирунии. На булавке, в вышивке на носовом платке, на ожерелье, поясе, нашивке, в сережках и даже в пряжке для обуви. Птица со сломанными крыльями, символ рассвета, незаметно вплелась в каждого из них, как безмолвный знак.

Как тихое заявление.

Они смотрят мне в глаза, их взгляды полны обожания, а прикосновения – благоговения.

Они смотрят на меня так, словно я достойна их доверия.

И когда каждый подходит, чтобы посмотреть на меня, улыбнуться, прикоснуться или заговорить, я понемногу расслабляюсь. Уплотненный грунт моей неуверенности вспахан, и мои зачахшие корни оживают и крепнут. Потому что я больше не чувствую себя чужой.

Когда все дарят мне по перу, их оказывается так много, что они не помещаются у меня в руках. Я чуть не разражаюсь слезами, стоя с полными руками перьев и полным чувств сердцем.

Потому что… я всегда этого хотела – признания.

– Видите? – спрашивает Ненет. – Понимаете, что они видят, когда смотрят на вас, Льяри Ульвере? Вы – их надежда.

У меня не находится слов, чтобы ответить на их признание, но очень хочется, чтобы они нашлись. Хочется выразить, как я польщена тем, что они для меня делают… и что я вовсе не заслуживаю такой преданности.

Но, возможно, я смогу.

Я смотрю, как они танцуют вокруг позолоченного кольца из цветов, задевая юбками и брюками лепестки Сайры, и с улыбкой смотрят в пастельное небо.

В то самое небо, с которого упала Сайра. На то поле, которое расцвело для нее, а теперь цветет для меня. Намеренно или нет, но мое возвращение отразилось на всем Эннвине, и перемены пошли отсюда. Прямо сейчас.

Может, этот портал действительно открылся здесь не просто так.

И, возможно, Слейд не сможет меня найти… пока я не найду себя.

Глава 18

Аурен

Гейзел можно покинуть только одним путем.

Мы уезжаем с поля с полной повозкой цветов и теперь можем повернуть на единственную дорогу, которая ведет из города. Во время сбора урожая это обычное явление, когда по ухабистой дороге проезжают переполненные повозки, везущие душистые цветы на продажу в соседние города. Мы оставались в повозке почти весь день, чтобы не вызывать подозрений, будто это еще одна фермерская телега, покидающая Гейзел.

Когда я в последний раз ухожу с поля, у меня остаются корзины, полные перьев, и сердце, полное надежд. Мы с Ненет сидим рядышком и легонько покачиваемся в такт движению колес, а вокруг нас нагромождено большое количество цветов Сайры. Наша закрытая повозка наполнена ароматом цветов, пахнущих, как самое сладкое море.

Воистину – ее безводная синева.

Наступает вечер, и солнце скрывается за облаками, которые отливают голубизной, оставляя синяки на лавандовом небе. Воздух наполняется влагой надвигающегося дождя, вдалеке слышен гром, грохочущий как волны.

Когда мы подъезжаем к главной дороге Гейзела, с крыши капают крупные капли, хотя толстая парусина не пропускает влагу. Вскоре начинается ливень, и из-под копыт лошади, ступающей по лужам, в разные стороны летят брызги.

Здесь шумно – возможно, поэтому я ничего не слышу сразу. Но повозка внезапно останавливается, и наш извозчик громко произносит что-то. Рядом ходят люди, и сквозь бурю удается расслышать голоса.

Ненет резко переводит на меня серые глаза.

– Ваш капюшон! – шипит она и надевает свой.

Я натягиваю капюшон на голову, и в ту же секунду люк в задней части тележки со скрежетом опускается, и мы видим изможденное лицо нашего кучера.

– Быстрее! Они досматривают повозки!

Стиснув мою руку, Ненет тащит меня к выходу, раскидывая цветы. Я едва успеваю вспомнить о сумке с припасами, которую мне дала Эстелия, и выпрыгиваю из повозки, увязнув сапогами в луже. Мы оказываемся под дождем посреди людной улицы, с обеих сторон нас окружают лавки. Я перекидываю ремешок сумки через плечо, крепко прижимая ее к себе.

Ненет оглядывается по сторонам и тянет меня за собой. Я чуть не поскальзываюсь на влажной и неровной брусчатке. Лавировать становится еще сложнее, потому как на дороге полным-полно телег и карет из-за ведущихся впереди обысков. Оставшееся пространство занято фейри, поэтому приходится протискиваться мимо них, и пару раз нас почти разделяют.

Даже накинув капюшон, я чувствую, как дождь заливает лицо и пропитывает насквозь мою одежду. Это тот самый дождь, который хлещет со всех сторон и слепит глаза.

На пешеходной дорожке под козырьками грудятся люди. Они скорбно смотрят вперед. Но когда меня замечают фейри, толпа перестает так напирать. Через мгновение все начинают расступаться и шептать «Льяри». Теперь мы не пробиваем себе путь, а люди сами передвигают нас, как прилив, плавно уводя от дождя и помогая меня спрятать, пока мы не оказываемся у одной лавки. Меня переполняет благодарность.

– Сюда, Льяри, – шепчет женщина.

Она достает ключ, распахивает дверь и влетает внутрь. Закрыв и заперев дверь, она начинает задергивать ставни.

Когда нас окутывает темнота, я снимаю капюшон, и женщина изумленно смотрит на меня.

– О, горе богини. Это правда, – шепчет она, приложив ладошку к груди. – Золотая.

У женщины вишнево-красная коса, перекинутая через плечо и свисающая до колен. На ней брюки длиной до икр, в щеке пирсинг с шипами, и она смотрит на меня, даже не моргая.

– Рилло, тебя обыскивали утром?

От вопроса Ненет фейри подпрыгивает, отводит от меня взгляд и кивает.

– Да, и они были не особо приветливы, – с горечью говорит она.

Я пользуюсь случаем и решаю осмотреться. Замечаю погром, который учинили Каменные Мечи почти в каждом уголке ее лавки. Вдоль пола висят полки, но три их них перевернуты. На полу валяются осколки от разбитого стекла всех цветов радуги, разные жидкости и порошки.

Настенные полки тоже перевернуты, и в воздухе стоит запах кедра и сосны с легким намеком на жженую бумагу. Теперь, когда ставни закрыты, свет проникает сюда только через окошко в потолке, но и он искажен из-за пузырящегося стекла, залитого дождем.

Рилло обходит разбитый флакон и направляется к стойке в углу. Вернувшись, она протягивает нам носовые платки.

– Держите. Извините, что у меня нет чего-то побольше.

– Все прекрасно, спасибо, – отвечаю я и вытираю лицо. Ненет же вытирает платком капли дождя, которые налипли к ее волосам, как роса.

– Ты знаешь, что происходит?

В ответ лавочница вздыхает и понуро поджимает губы.

– Они весь день проводили обыски. Еще не рассвело, а они уже заявились сюда, колошматя в дверь. Разбудили меня. Я спустилась, чтобы открыть им, и они тут же ворвались в лавку. Все обыскали. Даже у меня наверху. Даже под моей чертовой кроватью. И, видимо, почуяли необходимость порыться и на моих полках, раскупорив почти половину настоек в моей лавке, – сердито говорит она.

– Они сказали, что ищут?

– Прямо нет. Но задавали много вопросов. Хотели узнать, где я была неделю назад. Слышала ли что-нибудь о повстанцах. Слышала ли когда-нибудь имя Вик. – Рилло замолкает и бросает на меня взгляд. – Знаю ли я что-нибудь о незнакомке, появившейся в Гейзеле, или отметине в небе.

Ненет тихонько чертыхается.

– Мой внук был прав. Похоже, кто-то проболтался.

– Или Каменные Мечи научились подслушивать.

– Выходит, теперь они останавливают всех, кто едет по той дороге? – спрашиваю я, питая отвращение к тому, что из-за меня в Гейзеле учинили такие беспорядки. Питая отвращение к тому, что мое присутствие навлекло на горожан такие последствия. Мне нужно уехать отсюда, пока не пострадал кто-нибудь еще.

Рилло кивает.

– И они продолжают обыскивать все дома. Возвращаются и обыскивают снова, даже если уже там побывали.

Ненет быстро смотрит на меня, и между нами искрой проскакивает понимание.

– Нам нужно выбраться из города, но сомневаюсь, что мы сможем это сделать на повозке. – Она протягивает руку назад и снова надевает капюшон. – Но ничего – мне всегда нравилось гулять под дождем.

– Выходите через боковую дверь. Там никого нет, – говорит Рилло и ведет нас по своему раскуроченному магазинчику. Мы стараемся не наступать на разбитое стекло.

Мы идем по темному коридору мимо скрытой лестницы, а потом Рилло открывает дверь, осматривается и кивает нам.

– Спасибо, – говорю я, протянув лавочнице носовой платок.

Она грустно улыбается мне.

– Оставьте его себе, леди Льяри. И будьте осторожны.

Когда мы выходим на улицу, Ненет не теряет времени даром.

– Идемте.

Поскальзываясь, мы идем по узкой тропинке, а дождь как будто то затихает, то начинается заново. Но наша тропинка ведет к поломанной и покосившейся карете, которая занимает весь переулок.

Мы идем обратным путем, а потом поворачиваем не направо, а налево, но только Ненет хочет свернуть за угол, как я хватаю ее за рукав и тащу назад. Я показываю пальцем, и она охает, заметив пятерых солдат, стоящих к нам спиной. Перед ними собрались люди, лица у них напряженные и недовольные, и они препираются, споря, можно ли им проехать.

– Вам нужно выехать на главную дорогу! Поворачивайте назад! – кричит стражник.

Они никого не пропускают, подталкивая к главной улице.

Мы с Ненет встревоженно переглядываемся и тихонько поворачиваем назад. Пытаемся свернуть в еще два переулка, ответвляющихся от главной улицы, но один перегорожен лошадьми, а другой ведет в тупик.

Проклятие.

Мы останавливаемся у черного хода, прячась от дождя под низким карнизом.

– Мы совсем рядом с площадью, – с нескрываемым расстройством говорит Ненет. – Все лавки расположены там по кругу. Нам не выбраться. Придется вернуться к дороге.

Голова кружится, и я вся сжимаюсь. Не люблю чувствовать, будто угодила в ловушку.

– Сколько потребуется времени, чтобы выбраться из города?

– Обычно минут двадцать. Но в такой толпе, наверное, дольше.

Она смахивает с носа воду.

– Будем осторожны. На улице полно людей, среди которых можно затеряться, и Гейзел вам поможет. – Она протягивает руку и заправляет прядь моих волос под плащ, натянув капюшон мне на лицо. – Так лучше. Готовы?

Я смотрю на небо, пытаясь угадать, сколько сейчас времени. Из-за грозы трудно сказать наверняка, но у меня должен быть еще час дневного света.

– Тебе нужно остаться здесь, – говорю я Ненет. – Я могу выбраться из города сама. Я их не боюсь.

Она качает головой.

– Нет.

– Это опасно, – убеждаю я ее. – Или нам хотя бы стоит разделиться…

Она бросает на меня свирепый взгляд.

– Довольно об этом. У вас сломаны крылья или повредился слух? Я уже сказала, что иду с вами.

– Какая же ты упрямая, – бурчу я.

– А у вас проблемы со слухом – вы слишком молода, чтобы страдать этим недугом. Стоит поменьше говорить и побольше слушать.

На моих губах появляется улыбка. От ее слов я вспоминаю Дигби.

А ее прямолинейность наводит меня на мысль о Милли.

– Знаешь, ты мне кое-кого напоминаешь.

Она приподнимает бровь.

– Вы слушали этого кое-кого? Или больше болтали?

У меня вырывается смешок.

– Точно болтала.

– Хм. Плохая привычка.

– Наверное.

И хотя я улыбаюсь, мне хочется плакать, потому что я по всем скучаю – по всей моей дружной семье, которая сейчас находится в другом мире.

– Я вас не оставлю, Льяри. И точка.

– Но мы с тобой только познакомились, – говорю я, пытаясь вразумить ее, заставить вернуться. – Зачем подвергать себя риску?

Она хихикает, словно я выдала отличную шутку.

– Все эти «зачем» нужны лишь для видимости. Чтобы что-то знать, необязательно это показывать..

Я недоуменно смотрю на нее.

– Что?

Ненет вздыхает и постукивает по уху.

– Слушайте вдумчиво.

– Ах да, конечно. Я… просто… так и сделаю.

– Хорошо.

Она резко разворачивается и идет вперед, а мне приходится кинуться за ней, чтобы не отстать. Ненет ведет нас по переулкам, резко переходящим друг в друга, пока мы не находим проем между зданиями. Путь на главную дорогу преграждает толпа, но Ненет удается протолкнуться и потащить меня за собой.

На главной дороге полно повозок и карет, а людей стало еще больше. Я вижу, как под проливным дождем Каменные Мечи последовательно все обыскивают. Они вскрывают повозки, заглядывают в телеги, протыкают оружием бочки и мешки. Разбивают витрины лавок или вышибают двери.

Ровно перед нами один Каменный Меч распахивает повозку, и на мокрую землю вываливаются сотни мешков. Они лопаются, как нагноившаяся рана, и по дороге рассыпается зерно. Еще пара стражников теснит к столбу мужчину-фейри, издеваясь над ним и ударяя его в живот.

Похоже, они не просто ищут меня или мятежников. Королевская гвардия решили рушить все на своем пути. Вести себя как тираны. Мне это не нравится.

Ненет тянет меня за собой, но кое-что на дороге привлекает мое внимание, и я обхожу собравшихся людей. Прищурившись в завесе дождя, я пытаюсь разглядеть, а когда вижу открывшуюся передо мной картину, душа уходит в пятки.

Прямо посреди улицы стоит Эстелия. Ее одежда промокла насквозь, платье цвета заката прилипло к коже. Ее волосы распущены и теперь свисают мокрыми прядями. Я вижу, как она кричит, но не слышу ее слов.

Я вырываюсь из рук Ненет, а когда она оборачивается ко мне, тихонько говорю ей на ухо:

– Там Эстелия! – Высвободившись, я бросаюсь вперед, устремляясь к единственной цели.

Когда я расталкиваю толпу, гремит гром. Я стараюсь добраться до Эстелии как можно быстрее, юркаю между людьми, пока не оказываюсь впереди, где все стоят так, словно через улицу провели невидимую черту, которую никто не хочет переходить.

И понимаю причину.

Справа, где находится серветерий, над дверью висит мокрая от дождя элегантная вывеска с надписью, выведенной рукой. Здание украшено цветами, и оно выглядит таким же жизнерадостным и гостеприимным, как и соседние дома, кроме одного отличия: окна разбиты, ставни покосились, а входная дверь выбита.

Сердце стучит в груди, как сигнальный колокол.

Я сразу же понимаю, почему кричит Эстелия, почему Каменный Меч сейчас держит ее за руки.

Турсила повалили на землю и заставили встать на колени посреди улицы. Он стоит прямо в луже, в окружении королевской стражи. Он промок насквозь, его удерживают за плечи два стражника, но Турсил свирепо смотрит на фейри, который удерживает Эстелию. Он почти не обращает внимания на мужчину, что кружит вокруг него.

Но я обращаю внимание.

Меня захлестывает гнев, медленно поднимаясь по телу, пока не сжимает сердце. Я вижу, как он, будто змея, открывает глаза и высовывает язык, пробуя воздух на вкус.

Мужчина, ходящий вокруг Турсила, снимает шлем и держит его под мышкой, но дождь его не касается. На него не падает ни капли.

Магия воды. Или, возможно, какая-то защитная способность. Я прищуриваюсь и… вижу, что прямо над его головой парит едва заметный контур диска, с которого стекает дождь. Видимо, это своего рода щит, но мне интересно, насколько он надежен.

Его черные волосы с зеленоватым оттенком, напоминающим водоросли, зачесаны назад за острые уши. У него широкий квадратный подбородок, выдающий его высокомерие, а уголки рта подернуты морщинами.

Он останавливается, и я вижу, как шевелятся его губы, когда он что-то говорит Турсилу.

Я пытаюсь расслышать его слова, но стою слишком далеко. Однако замечаю, как напряжена челюсть Турсила, вижу его каменное лицо и непреклонное, упрямое покачивание головой.

Мужчина с волосами-водорослями ухмыляется, а потом обращается к толпе, говоря зычным голосом:

– Этот фейри обвиняется в укрывательстве врага короны!

Все с угрюмым волнением наблюдают за ними, но один из зевак кричит в ответ:

– А где доказательства?

Каменный Меч пытается понять, кто это сказал, но голос теряется в толпе.

– Королевская гвардия не обязана предоставлять доказательства народу. Мы отчитываемся только перед нашим королем! – кричит он промокшим от дождя фейри.

– Он не наш король! – выкрикивает кто-то другой.

Все тут же замирают оттого, что кто-то осмелился высказать такое вслух.

Я быстро оглядываюсь по сторонам, но снова не нахожу этого смельчака, и стражник тоже. Он явно гневается, судя по поджатым губам. Остальные стражники смотрят исподлобья на толпу, рыская глазами, напряжение нарастает. Свидетели происходящего тоже сердито смотрят на стражу.

Между ними ненависть. Она пронизывает и королевскую гвардию, и людей, пропитывая их насквозь хлеще дождя.

Высвободив из рукава плаща руку, я собираю крошечную каплю золота. Она падает на землю и, легонько поблескивая, чего никто не замечает, катится к фейри с волосами-водорослями. Небольшой шарик подползает к нему, брызжет, как дождь, и попадает ему на брючину.

Значит, этот щит закрывает его неполностью. Принято к сведению.

– Государственная измена и тайный сговор в Гейзеле продолжаются слишком долго! – кричит стражник. Затем засовывает в карман руку и что-то достает.

Золотые камни.

Все пять, с маленькими черными линиями. К горлу подступает желчь, а на лице Турсила отражается ужас.

– Вот твоя цена за то, что ты восстал против короны! Золото из рук предателей! – Он кружит по улице, смотря на собравшихся. – Отдайте нам позолоченную, или мы уничтожим ваш любимый город.

Страх в толпе нарастает.

– Выдайте ту, кого прячете, или мы всех вас убьем.

Дождь падает острыми каплями, но пронзает меня насквозь лишь угроза фейри.

Я жду, что они выдадут меня. И ни в коей мере не стала бы их винить. Я, как и говорила Ненет и Эстелии, не боюсь Каменных Мечей.

Но никто не толкает меня к нему. Никто не показывает пальцем. И оглянувшись по сторонам, кое-что замечаю.

Сквозь пелену дождя что-то поблескивает. Мелькает среди мрачной мглы.

Десятки, а может, и сотни символов птицы со сломанными крыльями, прячутся у всех на виду.

Это крошечная нарисованная эмблема в витрине магазина. Она вырезана на карнизе. Она выбита на дверной ручке. Пуговица, пришитая к чьему-то плащу. Татуировка на шее. Символ, вырезанный на фонарном столбе. Свисающая с мочки уха серьга.

Этот символ повсюду. Он меня окружает. Он наводнил город, и впервые я понимаю, что означает птица со сломанными крыльями. Это не только потрепанное платье, которое развевалось при падении Сайры Терли. Это не только мои ленты, которые развевались за моей спиной, когда я падала с неба.

Это они.

Эти фейри чувствуют себя растоптанными. Подрезанными. Их лишили привычного уклада жизни, а потом забыли и бросили на произвол судьбы.

Я понимаю это сильнее других.

Они верят: если птица со сломанными крыльями может летать, то и Эннвин, вероятно, тоже сможет. Вероятно, начавшееся восстание вернет их царству прежний порядок.

Дело не во мне. И не в Сайре Терли.

Как уже пыталась объяснить мне Ненет, дело в надежде, с которой они смотрят на меня. Их символ ожил. И их вера тоже придает мне смелости – совсем как тогда, когда Слейд впервые поверил в меня. Эта вера помогает мне вспомнить, кто я – и в этом мире, и в другом.

Лицо Каменного Меча мрачнеет от гнева. Ему не нравится, что никто не сжимается от страха перед его угрозами, никто не выдает меня. Он поворачивается и идет прямиком к Турсилу.

– Ладно, – гаркает он и хватает Турсила за светлые волосы. – Начну с тебя.

Эстелия кричит.

Фейри выхватывает их ножен меч и замахивается, целясь прямо в горло Турсила.

А с кончиков моих пальцев срывается золото.