Текст книги "Дар демона"

Глава 18

Не самое приятное прощание с бывшим лучшим другом наложилось на бессонную ночь и скопившееся напряжение. Просто ломоту в висках еще можно было перетерпеть, но не вместе с накатившей тоской. Попытка поймать дневной сон ни к чему хорошему не привела, и, немного помучившись, Арон отправился бродить по замку.

При его приближении стража вытягивалась по струнке, слуги испуганно замирали, а чаще пытались исчезнуть в ближайших боковых проходах, отчего настроение мага портилось еще больше. И ноги сами понесли его вниз, в подземелья.

Там казалось тихо, спокойно, красиво. По стенам золотом вились руны, украшенные изящными загогулинами – по моде седых, еще до Первого Императора, времен. Такое архаичное написание Арону в детстве показывала мать, и в душе всколыхнулась волна грусти.

Несколько минут он простоял в задумчивости, водя пальцами по рисунку ближайшей руны, потом вернулся к лестнице. Без Мэля обходить камеры казалось бессмысленно, не расспрашивать же самих заключенных, почему они оказались в темнице. И рядовым стражникам лучше не знать о внезапной забывчивости господина. А вот для осмотра лабораторий Темного мага свидетели были как раз ни к чему.

Вновь спуск в темноте лестничных переходов, где почти бессильны человеческие глаза. На их место заступают другие чувства, прежде безмятежно спавшие. Ноги знают, что в ступени широкая выбоина, и легко переступают опасное место. Потолок резко понижается, и тело, прежде чем разум успеет отдать нужный приказ, сгибается в поклоне перед каменной притолокой. Обоняние приобретает небывалую чуткость, подсказывая: впереди – живое существо, но не человек. А затем и глаза видят вдалеке отсвет огня…

Арон замер, потом встряхнул головой, поняв: желтую точку факела держал эльфенок. Тот самый младший сын князя Лазурной долины, похищенный его предшественником для удовлетворения своих сомнительных пристрастий.

Тималь дарэ-Орес со вздохом отошел от дверей последней лаборатории. Ни в одну из них даже при помощи присланных из дома амулетов попасть не удалось. Похоже, отец переоценил силы своих магов и недооценил Тонгила. В который уже раз… Теперь придется вновь идти по этим жутким переходам, молясь Солнечному, чтобы не столкнуться ни с кем из охраны.

В темноте Тималю почудилось движение, он резко развернулся, вглядываясь в сумрак, и тоскливо подумал, что лучше бы ему было встретить десяток стражников.

Тонгил стоял в нескольких шагах, рассматривая юношу с абстрактным интересом, словно не живое существо из плоти и крови, а некую магическую формулу, подлежащую расшифровке. Эльф хорошо знал этот взгляд, не раз видел его направленным на тех, кто вызвал недовольство господина, и помнил, как заканчивался жизненный путь бедняг. Следовало как-то объяснить свое присутствие возле драгоценных лабораторий мага, но все заранее придуманные отговорки вылетели из головы.

– Я… – пробормотал он. – Я просто….

– Да? – Маг вопросительно приподнял брови, но продолжения не дождался и укоризненно покачал головой. – Неужели захотел приобщиться к Темному Искусству?

Тималь судорожно сглотнул, пытаясь найти слова, но не смог выдавить ничего внятного. Чувствовал он себя даже хуже, чем когда его первый раз вели в покои мага. Тогда подросток хотя бы примерно знал, чего ожидать. Сейчас у Тималя никаких идей на свой счет не было.

– Наверное, тебе стало любопытно, как выглядят лаборатории внутри, – мягко сказал Тонгил. – Естественная юношеская любознательность, не так ли? Конечно, ты не замышлял ничего злокозненного. Это ведь глупо – умышлять против Темного мага в его владениях, а ты умный мальчик. Я прав?

Голос мага обволакивал сладкой пеленой, но смысл слов ускользал, оставляя лишь щемящее непонятное чувство: надо о чем-то рассказать – и все будет хорошо.

– Я хотел найти, – проговорил Тималь тихо, – артефакт с химерой.

Проговорил и очнулся. Завораживающая магия схлынула, оставив нарастающий ужас – он сказал именно то, что говорить не должен был ни в коем случае.

– Артефакт с химерой. Как интересно, – обычным голосом повторил маг, бросил взгляд на запертую дверь. Замер. Простоял так несколько секунд, не шевелясь и глядя в пустоту перед собой, пока дверь, на которую Тималь убил больше часа, не начала открываться.

Она делала это сама, словно живая. С хрипом и скрежетом отходили многочисленные замки и затворы с внешней и внутренней стороны. А еще – это Тималь ощущал своим пока нераскрытым эррэ – еще слой за слоем снимались заклинания.

– Прошу. – Тонгил сделал широкий жест рукой, приглашая эльфа первым войти в открывшийся проем. – Поищем артефакт вместе.

Тималь бросил на мага недоверчивый взгляд, но тот выглядел серьезным. Войти в лабораторию Тонгила? Откуда не возвращаются… Уж живыми-то точно!

– Не надо! – Юноша судорожно мотнул головой. – Пожалуйста, не надо!

– Но ты же хотел, – удивился маг. – Не стесняйся, проходи.

– Нет, – выдохнул Тималь. – Нет! – А потом, неожиданно даже для себя, швырнул факел в Тонгила и метнулся мимо него к лестнице.

Возможно, он успел сделать пять шагов, возможно, шесть, но потом что-то, похожее на удавку, больно сжало горло, невидимые веревки змеями обвились вокруг рук и ног, и подросток упал на каменный пол, изгибаясь, словно спеленатая пауком гусеница.

Факел погас, не сохранив даже красного уголька, тьма казалась непроглядной, но, напрягая слух, юноша уловил легкий шелест шагов Тонгила – для чистокровного человека маг всегда двигался слишком тихо. Потом сильные руки подняли подростка с пола, перекинули через плечо. Шаги – восемь, девять – и Тималь опять оказался на полу.

Загорелся факел. Отражаясь в его свете, золотом замерцали руны на стенах и потолке лаборатории.

Арон обошел помещение по кругу, решив для разнообразия вручную поджечь все фитили ламп, потом повернулся к связанному Тенями эльфенку. В свое время воину пришлось немало пообщаться с остроухими, и кое-чему это общение его научило. Например, определять их возраст, что вообще-то занятие неблагодарное. Так вот, этот конкретный их представитель был едва ли старше Риена ар-Корма, то есть, по эльфийским меркам, практически несмышленый младенец.

– Успокоился? – поинтересовался северянин, закончив с лампами. Мальчишка, не сводивший с него перепуганного взгляда, вздрогнул и кивнул.

Арон бросил взгляд на дверь, и та с тихим щелчком закрылась. Теперь можно и пообщаться, не опасаясь внезапного побега собеседника.

Повинуясь мысленному приказу, исчезли державшие эльфенка Тени.

– Вставай, – велел воин и, когда подросток вскочил на ноги, добавил: – Хотел найти артефакт с химерой – ищи.

– Зачем? – слабым голосом спросил тот.

Арон хмыкнул, а потом, словно невидимый бес подтолкнул его, усмехнулся и ответил:

– У каждого должно быть право на последнее желание. Раз тебе так нужна эта вещица…

Эльфенок не побледнел даже, а позеленел, но ненадолго. Потом мальчишка упрямо вскинул подбородок, во взгляде появилась решимость, и Арон пошатнулся от магического удара…

Удар оказался несильным – сработали магические щиты, о которых до того мгновения он и понятия не имел. Но это жалкое нападение разбудило в северянине что-то. На долю мгновения он увидел эррэ эльфенка – раскрывающийся кокон магии. Увидел и инстинктивно ударил в самую его сердцевину…

Глава 19

Верхняя Степь всегда прекрасна, всегда зелена, всегда над ней сияет синее небо. В Верхней Степи нет засухи, нет пылевых бурь и ядовитых зимних ветров. В Верхней Степи не умирают.

…Темира стояла на вершине холма и целилась во что-то из своего любимого лука. Мэа-таэль узнал его сразу – сделанный из древесины ацера, сухожилий, роговых пластин, покрытый тонким слоем искусно раскрашенной коры… Много лет назад старшая дочь вождя приняла этот лук как дар на свое совершеннолетие. Его же, сломанный пополам, положили на погребальный костер Темиры…

– Наконец-то! – Кочевница опустила оружие и легко сбежала вниз, к подножию холма, где стоял полукровка. – Я уж думала, ты и в этот раз не придешь.

– Я тоже умер? – неуверенно спросил ее сын, пытаясь понять, как и когда это случилось и почему он ничего подобного не помнит.

– Глупости! – Темира досадливо топнула ногой. – Ты просто спишь, но спишь легко, открыто, поэтому у меня получилось тебя дозваться.

Мэль нахмурился, не совсем поняв слова матери, но на всякий случай решил запомнить и спросить потом у знающего человека.

– Смотри… – Ее ладонь коснулась его руки, ладонь теплая, как у живого человека. – Смотри, следи за полетом. Это важно.

Темира вновь подняла лук, направляя его в небеса, наложила стрелу на натянутую тетиву. Та полетела – выше и выше… А потом мир перевернулся, и Мэа-таэль с Темирой стояли уже не на зеленой траве, а в воздухе, и под ногами не осталось опоры, вокруг – только синее небо. Далеко внизу расстилалась Великая Степь мира живых.

Глаза полуэльфа обрели небывалую зоркость. Он различал с высоты десятков тысяч шагов, как сгибается под порывами ветра молодая трава, как дрожит в укрытии заяц, как крадется по его следу лис. Он видел бегущий табун диких лошадей, а дальше, у самого горизонта, становище кочевников.

– Следи за полетом, – напомнила Темира, и послушный сын отыскал стрелу взглядом. Вовремя – на его глазах ее деревянное тело оделось плотью, покрылось перьями, стало сизокрылкой, каких тысячи летают в степи. И помчалось дальше на восток, во много раз быстрее, чем способна любая птица.

Вот и само становище. Тууры. Не враги родного племени Мэля, но и не друзья. Даже не союзники.

– Мама, что я должен увидеть?

Темира не ответила, хмуро глядя на стоявшую у самого края юрту, вокруг которой кругами летала птица, сотворенная ее магией.

– Где опять эта девчонка? – пробормотала женщина. – Стоит отвлечься, как ее уже и след простыл!

Птица прекратила бессмысленное кружение и метнулась куда-то в сторону, в пустую степь, пока впереди не показалась фигурка маленького степного конька, на каких ездят дети кочевников.

Поводья коня были тщательно привязаны к вбитому в землю колышку, а чуть дальше обнаружилась и сама юная хозяйка. Девочка лет десяти, чернокосая и черноглазая, тонкой костью и порывистостью движений удивительно похожая на Темиру, шагала к белевшим вдали развалинам. На поясе висел длинный охотничий кинжал, за спиной – небольшой, на детскую руку, лук и колчан со стрелами.

Шла девочка уверенно, как по хорошо известной дороге.

– Это ведь Наи? – растерянно спросил Мэль. – Я не знал, я думал, она погибла вместе с тобой.

– Если бы знал, попытался бы найти? – Темира покачала головой. – Не стоит. Девочке лучше там, где она сейчас. Ее взяла к себе хорошая семья, а у твоего очага еще нет хозяйки, тебе некуда привести ребенка.

– Все изменится, как только твоя смерть будет отомщена! Обещаю, я…

– Замолчи! – прервала его мать. – Замолчи. Твои слова – страшный грех. Не смей!

– Он это заслужил! – воскликнул Мэль.

– Я не хочу, чтобы мой сын навлек на себя проклятие! – Глаза Темиры вспыхнули тем огнем, который так часто видел Мэа-таэль, пока она была жива. – Ты обещал – он не погибнет от твоей руки!

– Он не погибнет от моей руки, – сердито подтвердил полуэльф. – Но и не будет жить долго и счастливо! Я найду способ… – Мэль встряхнул головой и перевел взгляд на сестру. – Если я не нужен малышке, почему ты решила мне ее показать?

Темира проследила, как девочка карабкается по разрушенной кладке крепостной стены и спрыгивает вниз, на мостовую погибшего города.

– Скоро многое изменится. Я не знаю сути перемен, наш бог не посвящает души смертных в свои планы. Но чувствую – что-то грядет, и это что-то коснется и Наи-таэль, и тебя. Будь осторожен.

Так же резко мир снова перевернулся, и они вновь оказались на мягкой зеленой траве Верхней Степи.

– Скоро проснешься, – сказала Темира. – Я слышу, как по ступеням поднимается стражник, посланный за тобой.

– Мам, – торопливо проговорил Мэль, боясь не успеть высказать то, что мучило его последние годы. – Мама, прости меня!

– За что? – удивилась Темира.

– Это все случилось из-за меня. Из-за меня ты погибла.

– Не говори ерунды! – Темира по-настоящему рассердилась. – Не вздумай еще добавить, будто виноват в своем рождении! Не за что тебе просить прощения… – Она замерла, глядя куда-то сквозь него, потом порывисто обняла. Мэль вновь ощутил тепло ее тела, как если бы Темира была живой.

– Сейчас ты проснешься. Береги себя, сынок…

Ее голос растаял, потерялся в пустоте, а зелень Верхней Степи поблекла, уступая место тусклому дневному свету, проникавшему в спальню из-за неплотных занавесей.

– Простите за беспокойство, тар Митрил, – склонился в низком поклоне слуга, – но господин Тонгил просит вас немедленно зайти к нему. С эльфом случилась какая-то неприятность.

Арон стоял у окна, катая между ладонями пергаментный свиток, и рассматривал небольшой ухоженный парк, сквозь зелень крон которого поблескивал пруд. Именно там он вчера пытался подчинить себе водную стихию. Результат оказался, мягко говоря, не впечатляющим.

За спиной мага на постели лежал бледный и неподвижный эльфенок. Даже если забыть о том, что это сын знатного вельможи и ценный заложник, мальчишку было жаль. Забрался куда не следует, бывает… Особенно когда этого в письме недвусмысленно требует отец и повелитель.

Впрочем, при обыске комнаты Тималя слуги нашли не только свиток с посланием от эльфийского князя, но и россыпь треугольных камней зеленоватого цвета. Пара таких же камней оказалась у подростка с собой в поясном мешочке.

Арон вернулся к столу, положил свиток и взял один из камней. Амулеты, присланные эльфенку?

– Звал? – раздался голос Мэля.

Арон повернулся к полукровке, вошедшему в комнату, кивнул, указывая на источник проблемы.

– За что ты его? – удивился полуэльф.

Маг неопределенно пожал плечами.

– Само получилось. Пошутил неудачно.

– Он пошутил или ты? – хмыкнул друг.

– Я. – Арон протянул Мэа-таэлю свиток. – Лучше вот это посмотри.

Тот развернул, пробежался по строчкам глазами, хмурясь.

– Моя недоработка. Мальчишка не признался, кто передал письмо?

– Успел только сказать, какой предмет искал в лабораториях. В послании об этом есть. Мне интересно, кто рассказал князю Лазурной долины про артефакт? – Оба помолчали, потом маг подошел к эльфенку. – Знаешь, как вывести его из этого состояния?

– Откуда? – Мэль посмотрел на него удивленно. – Я вырос среди кочевников и с чистокровными эльфами общался меньше твоего. Как это случилось?

– Мальчишка попался мне случайно. Я спустился в подземелья, а он как раз хотел проникнуть в лабораторию. Увидел меня, перепугался, а потом попытался ударить магией.

– Он? – недоверчиво спросил Мэль. – Напал на тебя? С его цыплячьими способностями? Ничего не путаешь?

– Ну, – Арон слегка смутился, – вероятно, решил, что выбора у него нет. Видишь ли, мне взбрело в голову пошутить про «последнее желание», а поскольку находились мы уже в лаборатории…

– Пошутил, – пробормотал полуэльф. – Ну и шуточки у тебя! С таким чувством юмора прямая дорога во владения Серой Госпожи – она оценит.

– Спасибо, друг. – Арон, ерничая, изобразил подобие придворного поклона. – Спасибо за добрые слова.

– Со мной так не шути, – серьезно попросил Мэль. – А то ведь тоже не пойму… И будешь потом искать нового управляющего.

– Постараюсь. – Арон кивнул так же серьезно.

В этот момент подросток шевельнулся и что-то тихо прошептал. Видно, начал приходить в сознание.

– Отдай мне его до вечера побеседовать, – негромко попросил полукровка. – Обещаю, что хорошенькая мордашка твоего любимца не пострадает.

– Думаю, он и так все расскажет. – Маг без дополнительных объяснений представлял детали «беседы».

– А может, – уже с нормальной громкостью произнес Мэль, – может, стоит послать князю ухо его младшего? Чтобы вел себя хорошо и сомнительные приказы не раздавал.

– Ухо? – удивился Арон.

– Да. Например, левое. Не слишком большая потеря, зато князь пару раз подумает, прежде чем сделать очередную глупость.

– А если сделает? – заинтересовался маг. Идею свою Мэль высказывал так обыденно, что Арону захотелось узнать, к чему приведет полукровку его извращенная логика.

– Тогда можно будет отправить пару пальцев… Или сразу глаз? – Полуэльф хмыкнул и задумался.

– Не надо, – донеслось с кровати. – Не надо, пожалуйста!

Мэль подмигнул Арону так, чтобы эльфенок не увидел, и повернулся к будущей жертве, развивая свою мысль.

– Ухо, высокородный Тималь, я тебе отрежу так быстро, что даже заметить не успеешь.

– Не надо! Господин! – Подросток, все еще бледный, сел на кровати, умоляюще глядя на Арона. Должно быть, несмотря на происшествие в лаборатории, маг из них двоих казался ему менее страшным. – Господин! Не позволяйте ему!

Арон вздохнул и, забрав у Мэля свиток, сунул вздрогнувшему эльфенку. Потом добавил сверху один из камней.

– Объясни, откуда это у тебя. Если скажешь правду, не будем посылать твоему отцу никакого подарка.

Интерлюдия 1

Существо внутри Горы проснулось. Потянулось в сонной истоме, кольцами свивая тело, открыло пасть, выпустив облако ядовитого пара, и скользнуло в узкий темный ход. Вырытый в незапамятные времена, ход вел на внешнюю сторону, в Просторную Пещеру, там всегда горел теплый огонь, маленькие двуногие приносили туда вкусную пищу. Существо заторопилось – Его сон длился долго, Оно проголодалось.

Но Просторная Пещера оказалась совсем не такой, как обычно. Не горел огонь, не суетились вокруг Существа маленькие двуногие, никто не касался благоговейно Его прекрасной чешуи, не втирал благовония, не предлагал еду. Маленькие двуногие не вышли Ему навстречу, только серыми проплешинами выделялись на полу кучи пепла.

На внешней стороне не оказалось ни двуногих, ни пищи. Такого никогда не случалось прежде, и долгие часы Существо то потерянно скользило по пещере, то замирало размышляя.

Существо было голодно, Существу было одиноко, Существо тосковало… Потом Существо начало вспоминать.

В прежние годы память была не нужна, но теперь осколки прошлого замелькали перед Его мысленным взором. Прошлое полнилось яркими красками и громкими звуками, так непохожими на благоговейный шепот маленьких двуногих. Прошлое таило ощущения как приятные, так и болезненные.

Существо заколебалось – уже очень давно Оно не испытывало боли. Существо знало: боль – это плохо.

Но голод вернулся с новой силой, и Существо решилось. Хотя выход из пещеры оказался завален, оплавленная груда камней не могла стать для Существа серьезной преградой.

На своде внешнего мира висел круглый теплый огонь, со всех сторон Существо окатывали воздушные волны. У всего видимого имелись названия, но за столько лет Существо позабыло их и теперь воспринимало лишь как совокупность образов.

Внешний мир оказался щедр на звуки, вот только ни один из них не напоминал шепчущие голоса маленьких двуногих. Но Существо не отчаялось – Оно знало, что в Просторную Пещеру маленькие двуногие приходили из внешнего мира и из него же приносили вкусную еду. Если Существо будет искать долго и упорно, Оно обязательно найдет маленьких двуногих. Тогда они вместе вернутся в Просторную Пещеру, и мир опять обретет правильность…

Глава 20

Мэа-таэль задумчиво следил, как маг заворачивает пакет и ставит на нем печать.

– Зря ты не позволил отрезать принцу ухо, – с деланым сожалением произнес он. – Какое бы получилось замечательное приложение к посланию для князя. Маленькое, но емкое и многозначительное.

– Мэль, это уже три дня как не смешно, – устало отозвался Арон. – Понимаю, не любишь ты чистокровных эльфов, я от них тоже не в восторге. Но займись лучше чем-нибудь полезным – Стаю проведай или посмотри, как поживают киретские караванщики.

– Зануда ты, – пробормотал полуэльф, но все же, под облегченный вздох Арона, направился к двери. Однако у порога развернулся. – Забавно, что у младшего ар-Корма оказался Темный Дар! Ты уже решил, как с ним поступишь?

– Мэль, ты меня два часа достаешь одними и теми же вопросами, – не выдержал маг. – Исчезни!

Мэа-таэль с преувеличенным испугом отшатнулся, потом сложил ладони у груди жестом почтения, принятым у кочевников, низко поклонился и воскликнул:

– Прости своего недостойного слугу, о великий господин! Не изволь гневаться, о великий господин! – Затем последовал еще один низкий поклон. – Покорнейше исчезаю, о грозный и ужасный! – После чего, продолжая кланяться, вышел.

Закрыл дверь, подмигнул стоящим неподалеку оборотням из стражи, один из которых на его чудачества вздохнул, а второй покачал головой. В отличие от стражников-людей, серые братья ни мага, ни уж тем более его самого не боялись.

Хотелось размяться, отправиться со Стаей на ночную охоту или устроить тренировку один на один с кем-нибудь из оборотней. Вот только кипа прочтенных донесений в его кабинете была намного меньше второй, с донесениями, еще нетронутыми.

Солнце уже доползло до зенита, когда Мэа-таэль отодвинул очередной свиток, откинулся на спинку кресла и устало потянулся. Итак, беспорядки в Радоге продолжаются – местные вожаки честно отрабатывают полученные золотые. Мраморные каменоломни в предместьях Кирет-града затопило в пятый раз, расстроенный владелец ищет покупателей – отлично! А вот, гм, забавно… Ни о чем подобном, перечисляя свои планы, Арон не упоминал.

Итак, двоюродный брат императора тайно собирает союзников для устранения монарха. Будет ли выгоднее помочь с переворотом, а потом потребовать долю или выдать заговорщика, опять же получив кое-что от благодарного императора взамен? Интересная бумага, стоит отнести ее магу.

Поведение Арона в последние дни Мэа-таэля интриговало и, пожалуй, радовало. После своего непонятного эксперимента – на все вопросы о нем Арон лишь морщился и переводил тему – маг сильно изменился. Причем полуэльфу казалось, будто не только потеря памяти оказалась причиной этого изменения. Арон все больше вел себя не как чародей, которого Мэа-таэль знал и которому служил последние годы, а как друг его юности. Арон Тонгил пятнадцатилетней давности Мэа-таэлю нравился куда больше. Полуэльф не отказался бы узнать название магического эксперимента, вызвавшего столь неожиданные и приятные последствия.

В дверь постучали, и, едва получив разрешение войти, внутрь скользнул личный слуга Мэа-таэля.

– Тар Митрил, простите за беспокойство, но вы приказали докладывать обо всем, касающемся Тималя дарэ-Ореса.

– С ним опять что-то произошло? – недовольно спросил полукровка.

– Он серьезно ранен, мой тар.

– Проклятый мальчишка! – Мэа-таэль торопливо поднялся. – Идем! По дороге расскажешь, как это случилось.

Как это случилось, Риен и сам толком не понял.

Высокородного Тималя он недолюбливал с первой их встречи в замке, и чувство это было ясным, прекрасно объяснимым и абсолютно взаимным. А когда доброхоты объяснили, с кем юный эльф проводит ночи, к неприязни добавилась брезгливость и вместе с тем страх, уже за себя.

Риен и прежде встречал чистокровных эльфов. Младший ар-Корм прекрасно знал – людей остроухие считали немногим выше животных. Но только обычных людей. Человеческих магов эльфы боялись, ненавидели и уважали, то есть относились к ним как к равным.

Так уж распорядились боги, что магией владели все остроухие, только уровень Силы у них был очень и очень слабым по сравнению с тем, который давался немногим счастливчикам-людям. Хотя нет, с недавних пор Риен перестал воспринимать магический Дар как удачу. Когда-то, как и все мальчишки, он хотел стать магом, но магом Светлым, противоположный вариант даже не приходил в голову. И вот…

Прошло уже три дня после встречи с Росаной. Хотя сестренка, как понял Риен из расспросов тара Митрила, успела вызвать подозрения, сбежать ей удалось благополучно.

То ли полуэльф поверил уверениям юноши, будто никакие гости к нему не приходили, то ли отложил настоящий допрос, но больше Риена он к себе не вызывал. Однако на следующий день поставил его в известность: по причинам, Риена не касающимся, Тималь дарэ-Орес отныне находится под домашним арестом, а младшему ар-Корму надлежит следить, чтобы этот самый Тималь получал все необходимое. Пожалуй, сильнее «обрадовать» Риена мог только приказ постоянно находиться при самом Тонгиле. Данным распоряжением Митрил низводил наследника графа до положения обычного слуги.

Когда сегодня, едва удерживая в руках поднос, Риен приблизился к комнате эльфа, стражник, ставший уже знакомым за эти два дня, кивнул ему и распахнул дверь, пропуская внутрь.

Остроухий обнаружился там же, где и всегда – сидел в кресле, уткнувшись в какую-то книгу. На появление Риена отреагировал привычно: мимолетно глянул, презрительно скривил губы и ткнул пальцем, показывая на стол. Мол, поставь туда и убирайся. Типичное поведение чистокровного высокородного эльфа: я, значит, соль земли и свет солнца, а вы, жалкие людишки, грязь у моих ног.

Риен вроде уже привык и даже перестал обращать на это внимание, но сегодня настроение с самого утра было слишком паршивым. На жест эльфа младший ар-Корм так же презрительно скривил губы и почти бросил поднос на стол. Возмущенно звякнула посуда.

Эльф резко вскинул голову, несколько секунд они мерялись злыми взглядами. Потом Тималь усмехнулся.

– Завидуешь тем, кто лучше тебя, вышквырыш?

От грубого оскорбления кровь бросилась Риену в голову, но юноша сдержался.

– Ты? Лучше? Наверное, тем, что последние месяцы не вылезал из постели Тонгила? И как, хорошо ублажал господина мага?

На этот раз от гнева покраснел эльф.

– По крайней мере, мои родители мною не откупались! А твои от тебя сами рады были избавиться! Вышвырнули из рода и забыли, что ты вообще существуешь! Вышквы…

Он не договорил, поскольку на этот раз Риен не выдержал и без замаха, резко, как учил старший брат, бросил в Тималя первым предметом, попавшимся под руку. А попался тяжелый хрустальный бокал.

Уклониться от снаряда эльф почти сумел. Почти, поскольку бокал ударился об угол камина над его головой и разлетелся осколками, окрасив лоб Тималя кровью.

Пожалеть или хотя бы здраво обдумать удачное попадание Риен не успел, поскольку эльф с яростным шипением, достойным степного кота, налетел на него. Не с пустыми руками – Тималь схватил с подноса разделочный нож.

Мальчишки покатились по полу. Риен, невооруженный, вцепился в запястья эльфа, не позволяя тому приблизить острие. Тималь яростно дернулся и…

Риен так и не понял, как это случилось. Возможно, сработал старый навык, усердно вбивавшийся в него еще дома на тренировках, или сказалось что-то иное… Но несколько мгновений спустя нож оказался в руке младшего ар-Корма и вспорол эльфу живот.