Текст книги "Креативный класс. Люди, которые создают будущее"

Что повлекло за собой все эти изменения? Что такого произошло в период с 1950-х до настоящего времени, чего не было до этого? Ученые и специалисты выдвинули множество теорий и высказали самые разные мнения по поводу того, пользу или вред приносят эти перемены. Одни сетовали на исчезновение традиционных социальных и культурных норм, другие говорили о наступлении светлого будущего, основанного главным образом на новых технологиях.

Креативность стала ключевым фактором развития экономики и общества, и в этом истинная движущая сила всех процессов. Как в профессиональной, так и в других сферах жизни сегодня мы выше, чем раньше, ценим творческое начало и более активно способствуем его развитию. Творческий порыв (качество, отличающее человека от других биологических видов) охватил сейчас все в небывалых масштабах. В задачи этой книги входит анализ причин происходящего, а также изучение последствий данных процессов для нашего мира.

Многие утверждают, что мы живем в эпоху информационной экономики, или экономики знаний. Тем не менее в действительности в основе современной экономики лежит креативность. Именно креативность (согласно словарю Уэбстера, это «способность создавать значимые новые формы») стала решающим фактором конкурентного преимущества. Практически во всех отраслях – от автомобилестроения до индустрии моды, от пищевой промышленности до информационных технологий – в долгосрочной перспективе побеждает тот, кто способен творить. Так было всегда, со времен аграрной революции и до эпохи промышленной. Однако за прошедшие несколько десятилетий мы в полной мере осознали происходящее и научились действовать в соответствии с этим новым знанием.

Дин Саймонтон, ведущий ученый в этой области, определяет креативность как акт привнесения в мир чего-то полезного, эффективного и неочевидного, или, как лаконично говорит он сам, того, что «объединяет в себе новизну, полезность и неожиданность»[9]9
  Dean Keith Simonton, “Creativity: Cognitive, Developmental, Personal, and Social Aspects,” American Psychologist 55 (2000): 151–158; “Big-C Creativity in the Big City,” in David Emanuel Andersson, Åke Emanuel Andersson, and Charlotta Mellander, eds. Handbook of Creative Cities. Cheltenham, UK: Edward Elgar, 2011, pp. 72–84.


[Закрыть]. Было бы ошибочно полагать, что креативность сводится к созданию невероятно успешных изобретений, продуктов и компаний. В современной экономике креативность носит всеобъемлющий и непрерывный характер, что способствует постепенному совершенствованию продуктов и процессов, обеспечивающему их жизнеспособность не в меньшей степени, чем исходное изобретение. Кроме того, креативность в области технологий и экономики зависит от креативности в сфере художественного творчества и культуры. Наличие такой зависимости подтверждается возникновением совершенно новых отраслей, от компьютерной графики до цифровой музыки и анимации. Для формирования различных форм креативности необходима определенная социокультурная среда. В свое время Макс Вебер{13}13
  Максимилиан, или Макс, Вебер (1864–1920) – немецкий социолог, философ, историк, политический экономист. Прим. ред.


[Закрыть] сказал, что протестантская этика способствовала развитию основополагающего духа бережливости, трудолюбия и эффективности, положившего начало формированию раннего капитализма. Точно так же всеобщая приверженность духу креативности во многих ее проявлениях лежит в основе нового креативного этоса, определяющего характер нашей эпохи.

Таким образом, креативность стала в современной экономике самым ценным товаром, но все же это не совсем товар. Она неразрывно связана с людьми, и именно она устраняет все те социальные категории, к которым мы сами себя относим. Креативная экономика опирается на социокультурное разнообразие: творческое начало есть в каждом человеке, поэтому креативность невозможно ограничить такими категориями, как пол, расовая и этническая принадлежность или сексуальные предпочтения. Людей действительно можно нанимать и увольнять, но их творческие способности невозможно покупать и продавать, включать и выключать, когда заблагорассудится. Следовательно, в наше время рабочая среда уже претерпела определенные изменения и продолжает меняться. График работы, правила поведения и дресс-код – все это стало более гибким, приспособленным к характеру творческого процесса. И работодатели, и сами творческие люди должны всячески стимулировать и поддерживать креативность. Капитализм расширил область своего влияния благодаря использованию талантов ранее игнорируемых групп инакомыслящих людей. Это повлекло за собой еще одно поразительное изменение: те, кого в прошлом считали бы эксцентричными чудаками и кто принадлежал к богемной периферии общества, оказались теперь в самом центре процесса инноваций и экономического роста. Все эти изменения в экономике и рабочей среде, в свою очередь, способствовали распространению и закреплению аналогичных изменений в обществе в целом. Творческого человека больше не считают бунтарем – теперь он стал представителем новой господствующей тенденции.

Наблюдая экономические сдвиги, я часто говорю о том, что в современной экономике происходит переход от прежней корпоративной системы, сформировавшейся под влиянием крупных компаний, к новой, в большей степени зависящей от людей. Эту точку зрения не следует путать с необоснованным и нелепым мнением, будто дни крупных компаний сочтены. Я не разделяю также мысль о том, что сейчас происходит реорганизация экономики вокруг мелких предприятий и независимых «свободных агентов»[10]10
  Существует много публикаций на эту тема, и самая заметная из них: Daniel Pink, Free Agent Nation: How America’s New Independent Workers Are Transforming the Way We Live. New York: Warner Books, 2001 (издана на русском языке: Пинк Д. Нация свободных агентов. М.: Секрет фирмы, 2005).


[Закрыть]. Очевидно, что компании (в том числе и крупные) до сих пор существуют, по-прежнему сохраняют влияние и, без сомнения, так будет всегда. Я просто хочу подчеркнуть: будучи основным источником креативности, люди представляют собой важнейший ресурс новой эпохи. Эта тенденция имеет далеко идущие последствия, в частности для современной экономической и социальной географии, а также для характера наших городов.

Часто говорят, что в эпоху глобализации и современных коммуникационных технологий «географии больше нет», «мир стал плоским», а «место больше не играет никакой роли»[11]11
  По этой теме также есть много публикаций, самая последняя из которых: Kevin Kelly, New Rules for the New Economy: Ten Radical Strategies for a Connected World. New York: Viking, 1998.


[Закрыть]. Ничто не может быть дальше от истины. Именно место стало основной организационной единицей нашего времени, взяв на себя многие из тех функций, которые выполняли раньше компании и другие организации. Для современного бизнеса доступ к талантливым, креативным людям – то же самое, чем был в свое время доступ к каменному углю и железной руде для сталелитейной промышленности. От этого фактора зависит, где будут размещаться и развиваться компании, что, в свою очередь, изменит способы конкурентной борьбы между городами. Когда-то Карли Фиорина, в период своего пребывания на посту СЕО{14}14
  Здесь и далее – генеральный директор компании. Прим. ред.


[Закрыть] Hewlett-Packard, обратилась к руководству страны с такими словами: «Оставьте при себе налоговые льготы и транспортные развязки; мы отправимся туда, где есть высококвалифицированные специалисты»[12]12
  Карли Фиорина выступила с докладом на ежегодной конференции Национальной ассоциации губернаторов в Вашингтоне зимой 2000 года, где и произнесла эти слова.


[Закрыть]. В такой среде именно географическое местоположение способствует созданию организационной матрицы, в которой обеспечено соответствие между трудовыми ресурсами и рабочими местами.

Экономическая потребность в креативности нашла отражение в формировании нового класса, который я называю креативным. В Америке он составляет около 41,4 миллиона человек. По моему мнению, ядро креативного класса – это представители таких областей деятельности, как наука и техника, архитектура и дизайн, образование, искусство, музыка и индустрия развлечений, – другими словами, те сферы, где генерируются новые идеи, создаются новые технологии и появляется новая креативная составляющая в самых разных областях. Помимо этого ядра в состав креативного класса входит более широкий круг креативных профессионалов из таких сфер, как бизнес и финансы, право, здравоохранение и смежные направления деятельности. Все эти специалисты занимаются решением сложных задач, требующих независимых суждений и высокого уровня образования, то есть человеческого капитала. Кроме того, все представители креативного класса, будь то художники или инженеры, музыканты или программисты, писатели или предприниматели, разделяют общий креативный этос, в котором высоко ценятся творческое начало, индивидуальность, оригинальность и личные качества.

Основное различие между креативным и другими классами состоит в специфике выполняемой работы, за которую им платят. Рабочим и обслуживающему персоналу платят, как правило, за рутинную работу, а вот тем, кто принадлежит к креативному классу, – за интеллектуальный труд, или когнитивные и социальные навыки. Безусловно, в этой схеме есть промежуточные зоны и пограничные вопросы. В моем определении креативного класса и основанных на нем количественных оценках при желании можно найти недостатки, но это гораздо более точное определение, чем используемые в наше время неясные трактовки таких терминов, как «интеллектуальные работники», «символьные аналитики» или «профессионально-технические специалисты».

Вот уже больше ста лет не утихают жаркие споры вокруг классовой структуры общества в США и других развитых странах. Многие писатели XIX и XX столетий посвятили свои книги изучению эволюции рабочего класса[13]13
  Классические высказывания об этом можно найти в работах Карла Маркса «Капитал» и «Манифест Коммунистической партии», а также во многих других его работах.


[Закрыть]. В середине и конце XX века для таких авторов, как Дэниел Белл{15}15
  Дэниел Белл (1919–2011) – американский социолог и публицист, член Американской академии искусств и наук. Прим. ред.


[Закрыть] и других, второй важной темой стало формирование постиндустриального общества, в котором многие из нас перешли от производства продуктов к предоставлению услуг[14]14
  Daniel Bell, The Coming of Post-Industrial Society. New York: Basic Books, 1973 (издана на русском языке: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Асаdemia, 2004).


[Закрыть]. В наши дни ширится еще одна важная тенденция – становление креативного класса, великого нового класса наших дней.

На протяжении долгого XX столетия произошли подъем и спад численности рабочего класса, на который в период с 1920-го по 1950 год приходилось 40 процентов рабочей силы США, после чего началось постепенное сокращение его численности примерно до одного из пяти работающих человек. Обслуживающий класс, к которому относятся работники из таких областей деятельности, как патронажная служба, общественное питание и делопроизводство, – самый крупный, насчитывающий около 60 миллионов членов, что составляет более 45 процентов от общего объема трудовых ресурсов.

Креативный класс несколько меньше обслуживающего, однако его решающая роль в экономике делает его наиболее влиятельным. Этот класс занимает доминирующее положение по уровню благосостояния и дохода: его представители зарабатывают в среднем почти в два раза больше тех, кто принадлежит к двум другим классам, а в целом на него приходится более половины от общего фонда заработной платы.

В сфере труда творческая способность присуща не только креативному классу. Производственные рабочие и даже работники сферы услуг самого низкого уровня всегда демонстрировали определенный, по-своему ценный уровень креативности. Кроме того, в последнее время увеличивается креативная составляющая многих рабочих заданий, выполняемых людьми рабочих и обслуживающих профессий. Наглядным примером служат действующие на многих промышленных предприятиях программы непрерывного развития, в рамках которых рядовые рабочие вкладывают в процесс не только физический труд, но и идеи. С учетом этих тенденций можно предположить, что в ближайшие десятилетия зарождающийся креативный класс будет расти и развиваться, а традиционные экономические функции станут областями его профессиональных интересов. Кроме того, я твердо убежден, что улучшение жизни низкооплачиваемых, выполняющих неквалифицированную работу незащищенных слоев населения станет возможным не за счет реализации программ социальной защиты или искусственного создания рабочих мест ради обеспечения занятости и возврата заводских профессий прошлого, а благодаря пробуждению в людях присущего им творческого начала, достойной оплате труда и обеспечению полной интеграции в креативную экономику. Обо всем этом рассказывается в последней главе книги.

В наше время именно креативный класс определяет нормы поведения, а его правила отличаются от норм традиционного общества. Индивидуальность, самовыражение и терпимость к различиям между людьми пользуется преимуществом по сравнению с однородностью, конформностью и стремлением быть как все, определявшими предшествующую эпоху крупносерийного производства и больших организаций. И наша частная жизнь отличается от той, что была в прошлом. В 1950–1960-х, атмосфера которых отражена в сериале Leave It to Beaver{16}16
  Leave It to Beaver («Предоставьте это Биверу») – американский семейный комедийный сериал (1957–1963). Прим. ред.


[Закрыть], примерно восемь из десяти американцев состояли в браке, тогда как в 2010-м этот показатель составлял уже не более половины. В 1960 году почти 50 процентов американцев были частью полноценной семьи, состоящей из родителей (отца и матери) и детей; в 2010-м такой уклад сложился лишь у пятой части. Все эти радикальные перемены, несмотря на общепринятое мнение, нельзя считать признаком безрассудного потакания испорченных людей своим желаниям. В основе этих изменений лежат мощные экономические факторы, преобразующие наше общество и нашу жизнь.

Помимо всего прочего, креативный класс – ключевой фактор, который меняет географическую среду обитания, инициируя возврат из окраинных районов в центры городов и расположенные поблизости пригородные зоны. Будучи относительно мобильным, этот класс сосредоточен в некоторых городах и городских агломерациях в большей степени, чем в других районах. По состоянию на 2010 год на него приходилось более 40 процентов трудовых ресурсов в крупных городских агломерациях, таких как Сан-Хосе, легендарная Кремниевая долина, Большой Вашингтон и Большой Бостон, а также в небольших университетских городах: Дарем, Итака, Боулдер и Энн-Арбор. Есть и другие места с высоким уровнем благосостояния, где работает новая модель экономического развития, формирующаяся на основе трех «Т» креативности: технологии, таланта и толерантности. Самые успешные городские агломерации превосходят остальные по всем трем пунктам.

Впрочем, зарождающейся креативной эпохе свойственны свои трудности. Наши современники рискуют гораздо больше, чем приходилось рисковать корпоративному и рабочему классу в так называемую организационную эпоху (это стало особенно очевидным после наступления экономического кризиса). Уровень стресса сегодня тоже гораздо выше. Передовые технологии, которые должны были облегчить наш труд, заполонили всю нашу жизнь. Все больше углубляется неравенство, разделяя общество на разные слои и сегменты – в зависимости от нашего образования, работы и места проживания. Все это приводит к культурным войнам и политическим разногласиям, способствующим еще большему расколу общества. Усиление географической изоляции креативного класса от остального общества – одна из самых существенных линий разлома нашей эпохи.

Хотя непосредственной причиной кризиса 2008 года был взрыв пузыря на рынке недвижимости, со временем историки будут говорить о нем как о последнем кризисе старого фордистского индустриального порядка, переломном моменте, после которого устаревшая и исчерпавшая себя совокупность социальных и институциональных структур больше не сможет поддерживать или использовать продуктивную силу креативной эпохи. Мы уже видели нечто подобное в прошлом, во времена крупнейших религиозных, политических, интеллектуальных и социальных потрясений, которыми сопровождался переход от феодализма к капитализму; в период Паники и Долгой депрессии 1873 года, совпавшей со становлением современной промышленности, а также в эпоху Великой депрессии 1929 года, после которой наступила эра массового производства.

Все эти мощные экономические и социальные сдвиги меняют структуру повседневной жизни. Опыт двух вымышленных путешественников во времени подтверждает то, что глубокие и прочные перемены, происходящие сегодня, носят не технологический, а экономический, социальный и географический характер. Все эти перемены назревали десятилетиями и только сейчас выходят на первый план под влиянием креативной экономики и креативного класса.

Часть I
Креативная эпоха

Глава 2
Креативная экономика

Становление креативности в качестве определяющего элемента экономической жизни лежит в основе непрерывного процесса перемен. Креативность получила должную оценку благодаря все более широкому признанию того факта, что именно она – источник новых технологий, новых отраслей, новых материальных благ и других экономических преимуществ. По этой же причине появились системы, ориентированные на стимулирование и использование креативности. В итоге креативный этос получил отклик в нашей жизни и обществе. Этос определяют как «основополагающий дух, или характер, культуры». Именно приверженность творчеству в разных его проявлениях формирует глубинный дух современности. В этой главе представлен более глубокий анализ самой концепции креативности, ее сути и происхождения, что позволит лучше понять особенности и характер зарождающейся креативной эпохи. Для того чтобы структурировать приведенную ниже аргументацию, начну с трех основных моментов.

Во-первых, креативность играет важнейшую роль в том, как мы сегодня живем и работаем (а во многих смыслах так было всегда). Экономист Пол Ромер сказал, что самых крупных успехов в повышении уровня жизни (не говоря уже о наиболее значительных конкурентных преимуществах на рынке) можно достичь только благодаря «улучшению рецептов, а не увеличению порций»[15]15
  См.: Paul Romer, “Economic Growth,” in The Fortune Encyclopedia of Economics, David R. Henderson, ed. New York: Time Warner Books, 1993, p. 9; “Ideas and Things,” Economist, September 11, 1993, p. 33; “Beyond the Knowledge Worker,” Worldlink (January-February 1995); доступно также на его сайте. Классическая работа по этой теме: Romer, “Endogenous Technical Change,” Journal of Political Economy 98 (5) (1990): 71–102.


[Закрыть]. Во-вторых, креативность не ограничивается технологическими инновациями или новыми бизнес-моделями, а носит многогранный и комплексный характер. Ее нельзя хранить в футляре и выставлять на всеобщее обозрение только после прихода в офис. Это качество подразумевает определенный тип мышления и модель поведения, которые необходимо воспитывать как на индивидуальном уровне, так и на уровне социальной среды, в которой живет человек. Креативный этос пронизывает все стороны жизни (в том числе культуру на рабочем месте, общечеловеческие ценности и среду проживания), определяя наши представления о себе как об экономических и социальных субъектах и саму суть нашей идентичности. В нем отражены те нормы и ценности, которые способствуют развитию креативности и усиливают ее роль. Кроме того, креативность зависит от среды, которая ее поддерживает, – широкого спектра социальных, культурных и экономических стимулов. Следовательно, ее формирование непосредственно связано с возникновением новых условий труда, образа жизни, форм общения и окружения, что, в свою очередь, стимулирует творчество. Такая творческая во всех отношениях среда имеет большое значение для развития креативности в области высоких технологий, а также проистекающих из нее коммерческих инноваций и материальных благ.

Третий и, возможно, самый серьезный аспект – это затянувшийся конфликт между креативностью и организацией. Творческий процесс носит не только индивидуальный, но и социальный характер, что рождает потребность в определенных формах его организации. Однако некоторые аспекты организации подавляют креативность, и во многих случаях это действительно происходит. Определяющей чертой первой половины XX столетия, которую часто называют организационной эпохой, было господство крупных узкоспециализированных бюрократических структур. Еще в 1940-х годах экономист Йозеф Шумпетер обратил внимание на негативное воздействие крупных организаций на креативность. В своей фундаментальной работе Capitalism, Socialism and Democracy{17}17
  Издана на русском языке: Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия. М.: Экономика, 1995. Прим. ред.


[Закрыть] Шумпетер отметил, что на протяжении длительного периода самой сильной стороной капитализма была «функция предпринимателей», которые «в корне меняют структуру производства», после чего он мрачно предсказал упадок этой системы: «Технический прогресс все больше становится делом коллективов высококвалифицированных специалистов, которые делают то, что требуется, и обеспечивают предсказуемые результаты. Полностью бюрократизированное гигантское промышленное предприятие не только вытесняет предприятия малого и среднего бизнеса и “экспроприирует” их у владельцев, но в итоге вытесняет и самих предпринимателей»[16]16
  Joseph Schumpeter, Capitalism, Socialism and Democracy. New York: Harper and Row, first edition 1942, second [revised] edition 1947, third and final author’s revision 1950; quotes are from Harper Torchbooks edition of the latter, 1975, pp. 132–134 (издана на русском языке: Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия. М.: Экономика, 1995).


[Закрыть]. В интервью, которое я провел в 2000 году, одна молодая женщина описала это подавляющее воздействие в очень ярких и запоминающихся красках: «Когда я росла, нас учили играть только заданные роли. Нас поощряли не творить и не формировать собственное видение происходящего, а вести себя в соответствии с представлениями горстки избранных. Пожалуй, нас можно назвать “институционализированными” индивидами, поскольку именно различные общественные институты целиком и полностью определяли нашу жизнь»[17]17
  Из личного интервью автора, лето 2000 года.


[Закрыть].

За несколько прошедших десятилетий усилилась роль креативности как экономического фактора, что привело к появлению новых экономических и социальных моделей, до определенной степени смягчивших, но все же не разрешивших полностью конфликт между креативностью и организацией. Самые разные процессы, от появления стартапов и официальной системы венчурного капитала до расшатывания традиционных культурных норм в отношении работы и личной жизни, – это своего рода попытки снять те ограничения, которые влечет за собой организационный конформизм. Однако это не значит, что креативность выиграла битву или что крупные организации постигнет судьба динозавров. Они по-прежнему нужны для выполнения многих задач, а бюрократическая система все еще занимает доминирующее положение в современном обществе. Один человек действительно может написать блестящую программу, но только крупная компания способна обеспечить обновление, выпуск и распространение программного продукта. Крупные организации уже стали более динамичными и гибкими, чем раньше, но они все еще развиваются, все еще ищут новые способы поддержки креативности, обеспечивая при этом систему, необходимую для управления рабочим процессом.

Новая креативная экономическая система еще не сформировалась в полной мере. Кроме того, ее нельзя считать панацеей от множества социально-экономических проблем, с которыми сталкивается современное общество. Зарождающаяся креативная экономика не сможет словно по волшебству устранить бедность и безработицу, преодолеть трудности экономического цикла и привести общество ко всеобщей гармонии и счастью. В каком-то смысле система, основанная на креативности, может только усугубить существующие проблемы, если оставить ее без должного контроля и приемлемых форм вмешательства со стороны человека.