Текст книги "Креативный класс. Люди, которые создают будущее"

С помощью Кевина Столарика, Шарлотты Мелландер и других членов моей исследовательской команды я обновил в главе 3 все данные о креативном и других классах, включив в них информацию до 2010 года и продлив исторический временной ряд до 1800-го. Кроме того, в главе 3 представлен краткий анализ результатов последних исследований в области демографического состава креативного класса и характерных для него профессий, а также результаты других исследований, проведенных после выхода в свет первого издания книги. Я обновил все данные, касающиеся креативного класса и трех «Т» экономического развития (технология, талант и толерантность), по всем городским агломерациям США. Этот материал можно найти в главах 11 и 12, в которых также приведены результаты новых эмпирических исследований.

Все главы первого издания книги полностью пересмотрены и обновлены, а некоторые из них объединены. В частности, главы 2 и 3 («Креативный этос» и «Креативная экономика») вошли в одну главу 2 под названием «Креативная экономика», а главы 7 и 8 («Профессионалы без галстука на работе» и «Управление креативностью») сведены в одну главу под названием «Без галстука». Несколько других глав получили новые названия.

В книге появилось пять совершенно новых глав. В главе 13 («Глобальный охват») речь идет о результатах моих исследований и исследований других специалистов, изучающих распространение креативного класса во всем мире. В ней также представлены данные о креативном классе и трех «Т» экономического развития в более чем ста странах мира, а кроме того, анализируется глобальное влияние креативного класса на различные аспекты жизни общества: инновации, экономическую конкурентоспособность, неравенство и счастье. Некоторым странам (особенно Скандинавского полуострова и Северной Европы) свойственно высокое развитие креативного класса при низком уровне неравенства. Их опыт наглядно демонстрирует, что путь к процветанию, основанный на принципах высокой морали, действительно возможен. Глава 14 опирается на результаты крупного исследования, которое я провел вместе с Институтом Гэллапа, а также на качественную информацию, полученную в ходе изучения примеров из практики и этнографических исследований, что позволяет еще глубже понять основные аспекты и факторы, определяющие «качество места».

Две новые главы посвящены стойким и постоянно углубляющимся экономическим, социальным и географическим противоречиям, которые по-прежнему создают множество проблем в обществе. В главе 16 анализируется география неравенства в городах и городских агломерациях США и раскрывается роль передовых технологий, класса, расовой принадлежности и бедности в возникновении неравенства. В главе 17 («Роль социальных классов») показано, что, несмотря на прогнозы относительно формирования более динамичного бесклассового общества, социальные классы, по-прежнему являясь несомненно влиятельной силой, определяют все аспекты нашей жизни – от экономических возможностей и политических альтернатив до здоровья, хорошей физической формы и счастья.

Последняя глава тоже относится к числу новых. Я назвал ее «В каждом человеке есть творческое начало», чтобы подчеркнуть, что считаю эту концепцию принципиально важной. В ней говорится о том, что для трансформации экономики и общества необходимо создать совершенно новые институты. Кроме того, в этой главе сформулировано шесть основных принципов нового общественного договора нашего времени. Если логика экономического развития (которое требует креативности в самых разных ее проявлениях) на нашей стороне, то непрерывная социальная и политическая мобилизация креативного класса и других сегментов общества обеспечит для этого практический стимул. После того как все это будет реализовано на практике, новая эпоха всеобщего процветания станет поддерживать огонь в очаге творчества, который кроется внутри каждого из нас. Мы действительно сможем обеспечить не только стабильное экономическое развитие, но и лучшую жизнь, наполненную смыслом и приносящую истинное удовлетворение. Однако это возможно лишь в случае, если нам удастся вскрыть огромный резервуар человеческого потенциала, который не получал раньше должного внимания и не использовался в полной мере.

Предисловие к первому изданию книги

В этой книге речь идет о формировании нового социального класса. Если вы ученый или инженер, архитектор или дизайнер, писатель, художник или музыкант, если творчество – важнейший элемент вашей работы в сфере бизнеса, образования, здравоохранения, права или любой другой области, значит, вы тоже принадлежите к креативному классу. Этот класс, насчитывающий 38 миллионов человек (более 30 процентов трудовых ресурсов страны), всегда был и останется источником глубоких, кардинальных перемен в наших подходах к работе, ценностях и стремлениях, а также в самой структуре нашей повседневной жизни.

Подобно другим классам, суть нового социального класса определяет экономика. Феодальная аристократия черпала свою власть и идентичность из контроля над землей и людьми, право на которых передавалось по наследству, а буржуазия – из того, что занималась торговлей и владела фабриками. Точно так же креативный класс определяет свою идентичность на основе того, что его представители – носители творческого начала. Поскольку способность к творчеству – движущая сила экономического роста, креативный класс по степени влияния занял в обществе господствующее положение. Только глубокое понимание процесса становления и ценностей нового класса позволит нам постичь суть радикальных и на первый взгляд не связанных между собой перемен, происходящих в обществе, и приступить к более грамотному формированию будущего.

Как и многие другие, эта книга не появилась на свет в полностью готовом виде. Напротив, мои идеи развивались постепенно, шаг за шагом, с того, что я видел и слышал и что противоречило общепринятому мнению. В рамках работы над темой регионального экономического развития я пытаюсь определить, под влиянием каких факторов некоторые города и регионы развиваются и процветают, тогда как другие отстают. Один из самых распространенных стереотипов основывается на том, что секрет экономического роста состоит в привлечении и удержании компаний (причем чем больше компания, тем лучше), поскольку они создают рабочие места, а люди едут туда, где есть работа. В 1980–1990-х многие города Соединенных Штатов Америки и других стран мира пытались превратить себя в некое подобие Кремниевой долины посредством строительства высокотехнологичных офисных парков или формирования фондов венчурного капитала. Их план сводился к тому, чтобы создать благоприятные условия для открытия новых компаний в сфере высоких технологий или, в упрощенном варианте, переманивать молодые стартапы из других городов. Однако вскоре стало очевидно, что такой подход не работает.

Я увидел это собственными глазами в 1990-х годах на примере компании Lycos, созданной при Университете Карнеги – Меллон. Технология поиска в интернете была разработана Lycos в Питсбурге. Позже компания перевела свой офис в Бостон, чтобы получить доступ к большому резерву квалифицированных менеджеров, специалистов по передовым технологиям и бизнесменов. Переезд компаний происходил систематически, причем не только в Питсбурге, но и в других городах. Начался отток технологий, компаний и даже венчурного капитала из небольших городов в те места, где cобралось больше талантливых, креативных людей. Я с удивлением обнаружил, что процесс обратился вспять: не люди переезжают туда, где есть работа, а компании переводят свои офисы или открываются в тех местах, где больше квалифицированных специалистов.

Почему сложилась такая ситуация? Это и было главной загадкой, разгадка которой привела к написанию этой книги. Поскольку мне не нравилась ограниченность устоявшихся стереотипов, а также текущая практика экономического развития, я начал расспрашивать людей о том, как они выбирают, где им жить и работать. Вскоре я понял, что они не переезжают куда-либо только для того, чтобы получить там работу. Решения относительно выбора места жительства в значительной мере зависели от того, в каком образе жизни они заинтересованы, а их интересы, как выяснилось, выходили далеко за рамки тех стандартов качества жизни, о важности которых твердят многие эксперты.

Затем произошло нечто удивительное. В 1998 году я познакомился с Гэри Гейтсом, который учился тогда в докторантуре Университета Карнеги – Меллон. Когда я изучал вопрос, как компании из сферы высоких технологий выбирают места для размещения офисов, а талантливые люди – места для проживания, Гейтс исследовал закономерности расселения гомосексуалистов. Мой список мест с повышенной концентрацией высокотехнологичных компаний поразительно напоминал его список мест с высокой концентрацией гомосексуалистов. Когда мы вместе тщательнее проанализировали статистические данные этих двух списков и сравнили их, то обнаружили высокий уровень корреляции между его гей-индексом и моими критериями развития высоких технологий. Другие показатели, в том числе индекс богемности (показатель плотности региона по населенности художниками, писателями и музыкантами), дали аналогичные результаты. Я пришел к выводу, что не только компании стимулируют экономический рост. Он происходит в тех местах, которые характеризуются толерантностью, социокультурным разнообразием и созданием благоприятных условий для реализации творческого потенциала, поскольку именно в таких местах хотят жить творческие люди всех типов. Хотя некоторые представители научных кругов были озадачены моими выводами, меня поразило, насколько быстро руководители городского и регионального уровней принялись использовать мои показатели и индикаторы при разработке стратегий развития.

В ходе дальнейших исследований я понял, что происходит нечто более серьезное. Хотя большинство экспертов по-прежнему считали передовые технологии движущей силой масштабных перемен в обществе, я убедился в том, что в наше время поистине фундаментальные изменения связаны с менее заметными переменами в образе жизни и деятельности, которые постепенно приводят к серьезным сдвигам на рабочих местах, в проведении досуга, местной общине и повседневной жизни. Этот процесс перемен охватил буквально все: от образа жизни, к которому мы стремимся, до подходов к планированию времени и выстраиванию отношений с другими людьми. Безусловно, все эти изменения были связаны общей нитью, в качестве которой выступала креативность как главный источник экономического роста и формирования нового креативного класса.

Несмотря на наступившую в конце 1990-х экономическую эйфорию, для меня становилось все более очевидным, что зарождающаяся креативная экономика – это динамичная и неустойчивая система, с одной стороны, волнующая и раскрепощающая, а с другой – создающая в обществе разрыв и напряженность. Мои выводы были подкреплены потрясшими весь мир событиями, которые произошли, пока я писал эту книгу. Сначала лопнул пузырь фондового рынка, затем резко упал курс акций технологических компаний, после чего наступила рецессия 2000 года. Все это положило конец наивному оптимизму так называемой новой экономики и безосновательной вере в то, что передовые технологии – это магический эликсир, который сделает нас богатыми, устранит экономические и решит неотложные социальные проблемы. Резкое падение индекса NASDAQ послужило первым сигналом: пришла пора серьезнее отнестись к происходящему.

Затем случились трагические события 11 сентября 2001 года. Для меня и большинства людей это ужасное нападение на Соединенные Штаты Америки стало мощным сигналом тревоги. Оно не только показало нашу уязвимость, но и помогло понять, что многие из нас, особенно представители креативного класса, жили все это время в мире собственных забот, эгоистично преследуя узкие цели и не думая о других людях или общих социальных проблемах. Мы стали самовлюбленными, а наша жизнь – бесцельной, но в то же время в нас нарастало недовольство тем, что с нами происходит.

На этом этапе я столкнулся с большим парадоксом. Работая над описанием становления и влияния креативного класса, я с удивлением обнаружил, что его представители не воспринимают себя как класс – сплоченную группу людей с общими характеристиками и интересами. В прошлом, во времена великих перемен, зарождающиеся классы объединялись, чтобы выработать новые социальные механизмы и направить общество по определенному пути. Однако с этой группой ничего подобного не происходило. В итоге мы оказались в странной ситуации, когда в Америке господствующий класс (захвативший центры власти в промышленности, средствах массовой информации и правительстве, а также в сфере искусства и массовой культуры) фактически даже не знает о своем существовании, а значит, не способен оказывать сознательное влияние на жизнь общества, во главе которого, по сути, стоит.

Креативный класс обладает достаточной властью, талантом и численностью, для того чтобы сыграть большую роль в преобразовании мира. Его представители (по существу, все общество) имеют возможность превратить свою склонность к самоанализу и переоценке ценностей в реальную деятельность, направленную на более масштабное обновление и трансформацию социума. История показывает, что устойчивые социальные перемены происходят не в периоды экономического бума, как было в 20-х и 90-х годах XX столетия, а в периоды кризиса и сомнений, как случилось в 30-х годах и происходит в наши дни. Перед нами стоит задача создать новые формы социальной сплоченности, соответствующие новой креативной эпохе (старые уже не работают, поскольку больше не подходят тем людям, которыми мы стали), а затем приступить к реализации общего видения лучшего и более благополучного будущего для всех нас.

На деле все не так просто. Для того чтобы достичь истинной социальной сплоченности, креативный класс должен предложить представителям других классов реалистичное видение способов улучшения жизни либо посредством участия в креативной экономике, либо хотя бы посредством использования некоторых ее выгод. Если он не предпримет всех этих действий, и без того постоянно углубляющиеся социально-экономические противоречия станут еще значительнее. Боюсь, это приведет к тому, что наша жизнь на вершине несчастливого общества будет далеко не безоблачной.

Креативному классу пора повзрослеть и взять на себя ответственность. Но сначала мы должны понять, кто мы такие.

Введение

Глава 1
Трансформация повседневной жизни

Здесь что-то происходит, но ты не знаешь, что именно – не так ли, мистер Джонс?

Боб Дилан

Давайте проведем мысленный эксперимент. Возьмем обычного человека 1900 года и перенесем его в 1950-е. А затем возьмем кого-либо из 1950-х и перенесем его в стиле Остина Пауэрса{11}11
  Остин Пауэрс – главный герой нескольких художественных фильмов: «Остин Пауэрс: Человек-загадка международного масштаба» (1997), «Остин Пауэрс: Шпион, который меня соблазнил» (1999), «Остин Пауэрс: Голдмембер» (2002). Прим. ред.


[Закрыть] в настоящее время. Как думаете, кому перемены покажутся более заметными?

На первый взгляд ответ очевиден. Человека, который жил на рубеже столетий и попал в 1950-е годы, поразил бы мир, полный непостижимых технологических чудес. Вместо конных экипажей он увидел бы улицы и автомагистрали, запруженные автомобилями, грузовиками и автобусами. В больших городах на горизонте выстроились в ряд огромные небоскребы; через реки и заливы, которые раньше можно было пересечь только на пароме, переброшены гигантские мосты. Над головой парят летательные аппараты, перевозящие пассажиров через континенты или океаны всего за несколько часов, – этот путь больше не измеряется днями или неделями. Дома наш путешественник во времени, который перенесся из 1900 года в 1950-е, тоже с трудом освоился бы с незнакомой средой, изобилующей приборами, работающими от электричества, такими как радиоприемник и телевизор, издающий звуки и показывающий движущиеся картинки; холодильник, в котором охлаждаются продукты; стиральная машина, автоматически стирающая одежду, и многое другое. Большой новый супермаркет вытеснил мелких торговцев, предложив покупателям широкий ассортимент обработанных с помощью современных технологий продуктов питания, скажем растворимый кофе и замороженные овощи. Продолжительность жизни существенно увеличилась. Многие болезни, когда-то считавшиеся неизлечимыми, теперь можно предотвратить посредством прививок или вылечить с помощью лекарств. Новизна физической среды, в которой оказался наш путешественник во времени (скорость и мощность бытовых приборов), могла бы совершенно сбить его с толку.

При этом человек из 1950-х сориентировался бы в современной обстановке без особых проблем. Хотя нам нравится думать, что мы живем в эпоху безграничных чудес техники, второй путешественник во времени оказался бы в мире, не так уж сильно отличающемся от того, из которого он прибыл. Он все так же ездил бы на работу на автомобиле. Если бы он ездил на поезде, то, скорее всего, пользовался бы тем же маршрутом и отправлялся бы с той же станции. По всей вероятности, он мог бы даже сесть на самолет в том же аэропорту. Этот путешественник мог бы жить в таком же загородном доме, разве что немного большего размера. Он обнаружил бы больше телеканалов и цветные телевизоры с плоскими экранами, но, по сути, это было бы все то же телевидение, и он даже мог бы посмотреть повтор любимых телепередач, снятых в его время. Этот путешественник знал бы или быстро научился бы пользоваться большинством бытовых приборов – даже персональным компьютером со знакомой раскладкой QWERTY-клавиатуры. На самом деле ему оказались бы знакомы практически все современные технологии, за редким исключением, таким как персональные компьютеры, интернет, CD– и DVD-плееры, банкоматы, беспроводные телефоны, карманные компьютеры и мультимедийные системы, которые можно носить в кармане. Темпы технического прогресса могли бы даже огорчить путешественника во времени, и он спросил бы: «А почему мы еще не покорили межзвездное пространство?» или «Где же роботы?»

Безусловно, если судить только по масштабным, очевидным технологическим переменам, путешественник во времени, переместившийся из 1900 года в 1950-е, увидел бы более крупные изменения, тогда как другой вполне мог бы прийти к выводу, что всю вторую половину XX столетия всего лишь мы занимались оптимизацией великих изобретений, так сильно изменивших начало века[7]7
  Более тщательное эмпирическое сравнение технологий в начале XX столетия и в наше время можно найти в работе: RobertGordon, “Does the New Economy Measure Up to the Great Inventions of the Past?” Working Paper No. 7833, National Bureau of Economic Research, Cambridge, MA, August 2000 (издана на русском языке: Гордон Р. Достигла ли новая экономика уровня великих изобретений прошлого?). Ответ Роберта Гордона – категорическое «нет». Подавляющее большинство технических изобретений, которые включены в список величайших инженерных достижений XX столетия, составленный Национальной технической академией, были сделаны до 1950 года. Только два из первых десяти изобретений были сделаны после Второй мировой войны (полупроводниковая электроника – номер пять, а также компьютеры – номер восемь), тогда как интернет занял 13-е место в 2000 году.


[Закрыть].

Однако чем дольше путешественники из прошлого жили бы в своих новых домах, тем больше они замечали бы менее явные перемены. Когда современные технологии утратили бы свою новизну, каждый из них обратил бы внимание на то, что в его обществе изменились нормы и ценности, а люди начали жить и работать по-другому. В этот момент наши путешественники поменялись бы ролями. Второму оказалось бы гораздо труднее приспособиться к правилам общества, ритму и устройству повседневной жизни.

Человек, живший в начале XX столетия, обнаружил бы, что социальная структура мира середины столетия очень напоминает его собственное общество. Если он трудился на заводе, то столкнулся бы с таким же разделением труда и иерархической системой управления. Если бы работал в офисе, то окунулся бы в ту же бюрократию, обнаружил то же продвижение по карьерной лестнице. Он приходил бы на работу в восемь или девять часов утра и уходил бы ровно в пять вечера, а его жизнь оказалась бы четко разделена на дом и работу. Он носил бы костюм и галстук. Большинство его сослуживцев были бы белыми мужчинами. Его ценности и отношения с коллегами по работе практически не изменились бы. На рабочем месте он столь же редко видел бы женщин, за исключением секретарей, и почти никогда не поддерживал бы профессиональных контактов с представителями другой расы. Он бы рано женился, очень быстро завел детей, прожил в браке до конца своих дней и, скорее всего, всю жизнь трудился бы в одной компании. Что касается досуга и развлечений, этот путешественник во времени обнаружил бы, что кинофильмы и телевидение в значительной мере вытеснили театральные постановки, но в остальном активный отдых остался прежним: просмотр матча по бейсболу или боксу и, возможно, игра в гольф. Он стал бы членом клуба или какой-либо общественной организации, соответствующей его социально-экономическому статусу, придерживался бы определенных общественных норм и требовал бы того же от своих детей. Темп его жизни зависел бы от ценностей и требований организаций. Он вел бы жизнь «человека компании», образ жизни которого так точно описывали самые разные авторы, в том числе Синклер Льюис, Джон Гелбрейт, Уильям Уайт и Чарльз Миллс[8]8
  К числу самых популярных работ по этой теме относятся следующие книги: SinclairLewis, Main Street. New York: Harcourt, Brace, 1920; Babbitt. New York: Harcourt, Brace and World, 1922 (издана на русском языке: Льюис С. Главная улица. Бэббит. М.: Художественная литература. 1989); William H. Whyte Jr., The Organization Man. New York: Simon and Schuster, 1956; David Riesman, The Lonely Crowd: A Study of the Changing American Character. New Haven: Yale University Press, 1950; C. Wright Mills, White Collar: The American Middle Classes New York: Oxford University Press, 1951; John Kenneth Galbraith, The New Industrial State. New York: Houghton-Mifflin, 1967 (издана на русском языке: Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество. М.: Эксмо, 2008). См. также: Anthony Sampson, Company Man: The Rise and Fall of Corporate Life. New York: Times Books, 1995.


[Закрыть].

Второй путешественник во времени был бы весьма озадачен поразительными социокультурными переменами, произошедшими после 1950-х годов. На работе он обнаружил бы новый дресс-код, новый график работы и новые правила. Он заметил бы, что офисные сотрудники одеваются, словно они на отдыхе (в джинсы и рубашки с открытым воротом), и был бы поражен тем, что некоторые из них занимают руководящие посты. У него сложилось бы впечатление, что люди приходят на работу и уходят, когда захотят. У молодых коллег он заметил бы татуировку или пирсинг. Среди руководителей были бы женщины и даже представители других рас. Индивидуальности и самовыражению придавалось бы большее значение, чем подчинению и организационным нормам. Тем не менее поведение всех этих людей показалось бы второму путешественнику во времени на удивление пуританским. Его шутки по поводу разных национальностей все сочли бы плоскими. Курить он смог бы разве что на парковочной площадке, а два мартини, выпитых за обедом, вызвали бы у людей серьезную обеспокоенность. Взгляды и выражения, которые он никогда не счел бы обидными, огорчали бы окружающих. Он постоянно испытывал бы неловкость из-за того, что не знал, как себя вести.

На улице этот путешественник во времени увидел бы намного больше представителей разных этнических групп, чем мог себе вообразить, – выходцев из Азии, Индии, Африки и Латинской Америки, а их поведение показалось бы ему странным и даже неприемлемым. Там были бы супружеские пары, состоящие из людей разных рас, а также однополые пары, которых называют веселым словом «гей». Поведение одних людей показалось бы нашему путешественнику во времени знакомым – например, женщина с коляской делает покупки или офисный работник обедает за стойкой. Но занятия других были бы совершенно для него странными: взрослые мужчины в облегающих спортивных костюмах ездят на велосипедах, сделанных по последнему слову техники, или женщины в одежде, напоминающей нижнее белье, катаются на диковинных роликовых коньках.

Второму путешественнику из прошлого показалось бы, что люди постоянно что-то делают, но работают почему-то не тогда, когда должны. Он был бы поражен тем, что они, с одной стороны, ленивы, а с другой – помешаны на физических упражнениях. Его удивило бы, что они серьезно относятся к своей карьере, но при этом не задерживаются долго на одном месте (неужели никто не работает в одной компании больше трех лет?), что они проявляют заботу о других людях, но одновременно ведут замкнутый образ жизни (что случилось с женскими клубами, ложами Ордена Лосей{12}12
  Орден Лосей (англ. The Loyal Order of Moose) – престижный клуб американских бизнесменов с филиалами в разных городах США. Прим. ред.


[Закрыть] и лигами игроков в боулинг? Почему не все ходят в церковь?). Хотя физическая среда могла показаться нашему путешественнику во времени знакомой, его ощущения были бы совершенно другими.

Первому путешественнику из прошлого пришлось бы приспосабливаться к значительным технологическим переменам, тогда как второй столкнулся бы с более глубокими и всеобъемлющими преобразованиями. Именно он оказался бы в том времени, когда кардинально меняются образ жизни и картина мира: старый порядок разрушен, а постоянные изменения и неопределенность стали неотъемлемой частью повседневной жизни.