Текст книги "Креативный класс. Люди, которые создают будущее"

Офисные работники не только одеваются иначе, чем всего десять лет назад, но и по-другому относятся к графику работы. Вместо того чтобы придерживаться строгого распорядка, характерного для организационной эпохи (пять дней в неделю, с девяти до пяти), все больше работников во всех отраслях имеют возможность выбирать по своему усмотрению как часы, так и дни работы. В первом издании книги я привел данные Бюро трудовой статистики США за 1997 год, согласно которым более 25 миллионов (27,6 процента от всех штатных сотрудников, работающих на условиях полной занятости) в той или иной степени меняли свой рабочий график – либо официально, либо посредством неофициальных договоренностей с работодателями[128]128
  Эти данные взяты из следующего источника: Lonnie Golden, “Flexible Work Schedules: What Are We Trading Off to Get Them?” Monthly Labor Review (March 2001): 50–67.


[Закрыть]. По данным Института семьи и труда, более двух третей (68 процентов) работников могли периодически менять время начала и окончания рабочего дня; более половины (55 процентов) иногда брали работу на дом. В мае 2004 года этот показатель вырос до 36,4 миллиона работников, что составило около 30 процентов от общей численности работающего населения. Гибкий график работы гораздо чаще использовали представители креативного класса. По данным Бюро трудовой статистики, в 2004 году гибкого графика работы придерживались более 50 процентов программистов и математиков, 49,7 процента специалистов в области биологических наук, естествознания и социологии, 46,7 процента менеджеров, 44,5 процента архитекторов и инженеров и 41,9 процента работающих в области искусства, дизайна, средств массовой информации и индустрии развлечений – по сравнению с 13,8 процента производственных рабочих[129]129
  Terrence McMenamin, “A Time to Work: Recent Trends in Shift Work and Flexible Schedules”, Monthly Labor Review (December 2007): 3–15, at www.bls.gov/opub/mlr/2007/12/art1full.pdf.


[Закрыть].

Гибкий график работы появился отчасти в ответ на реалии современной жизни. Например, в семьях с двумя работающими родителями кто-то должен иметь возможность уйти с работы пораньше, чтобы забрать детей из школы. Кроме того, креативная работа в большинстве случаев связана с проектами, а их реализация происходит циклически: периоды интенсивной работы сменяются более спокойными периодами. Креативная работа требует огромной концентрации, ее невозможно выполнять без перерывов на отдых, даже в дневное время. Многие рассказывают, что им нравится напряженно работать по много часов подряд, а затем совершить длинную пробежку или покататься на велосипеде, чтобы зарядиться энергией на оставшуюся часть рабочего дня, который может продлиться до самого вечера, превратившись, по сути, в еще один рабочий день. К тому же креативное мышление почти не поддается управлению. Порой человек долго размышляет над какой-то идеей или безуспешно ищет решение проблемы, а затем в самый неожиданный момент все становится на свои места.

Гибкий рабочий график ни в коем случае не означает, что рабочий день становится короче. Развитие современного капитализма за всю его долгую историю неизменно сопровождалось увеличением продолжительности рабочего дня. Сначала этому способствовало появление электричества, а в наши дни – персональных компьютеров, мобильных телефонов и интернета. По данным Бюро трудовой статистики, самая длинная рабочая неделя (более 49 часов) у специалистов, а также технического и управленческого персонала, а самый длинный рабочий день – у представителей креативного класса[130]130
  См. Phillip Rones, Randy Ilg, and Jennifer Gardner, “Trends in Hours of Work Since the Mid–1970s,” Monthly Labor Review (April 1997): 3–14.


[Закрыть].

Офисы выглядят сейчас совсем не так, как даже в недалеком прошлом, и не только потому, что большинство сотрудников придерживаются неформального стиля одежды. В новых или реконструированных офисах часто можно увидеть открытые водопроводные трубы, как будто не до конца обработанные стены и потолки, а вместо большого количества офисных кабинок создается больше свободных зон. В 2011 году в интервью Эллисон Ариеф исполнительный креативный директор крупнейшей компании по производству офисной мебели Herman Miller Бен Уотсон сказал: «Десять лет назад организации выделяли на создание индивидуальных рабочих мест от 80 до 90 процентов своего бюджета. Сейчас эта цифра составляет от 65 до 70 процентов и вскоре снизится до 50 процентов. …В наши дни в Северной Америке 70 процентов работы выполняют группы из двух и более сотрудников. Такого понятия, как отдельный работник, больше нет. Следовательно, нам необходимо понимать, как протекает процесс совместной работы, и создавать различные варианты микросреды – по сути, сочетание этих вариантов, чтобы человеку хотелось быть в офисе даже больше, чем дома или в Starbucks»[131]131
  Allison Arieff, “It’s Not About the Furniture: Cubicles, Continued,” New York Times, Opinionator Blog, August 22, 2011; http://opinionator.blogs.nytimes.com/2011/08/22/its-not-about-the-furniture-cubicles-continued/.


[Закрыть].

Возникший в Кремниевой долине стиль беззаботного, непринужденного рабочего пространства с нечеткими границами, функционирующего 24 часа в сутки, нашел отражение в создании офисных комплексов, напоминающих университетские городки. Когда в 2006 году компания Google открыла свой нью-йоркский офис в районе Челси, в New York Times обратили внимание на вызванный этим событием конфликт культур:

Это напоминающее кампус рабочее пространство представляет собой полную противоположность офисной культуре большинства нью-йоркских компаний. В нем отражены утопические представления о рабочей среде, свойственные богатым, молодым, холостым инженерам из Кремниевой долины, пересаженным на почву Манхэттена. В Google не придерживаются нью-йоркской традиции уходить из офиса, чтобы пообщаться с друзьями и знакомыми за обедом или на приеме – в компании создаются условия для того, чтобы сотрудники общались друг с другом на месте. Там есть такие группы, как гейглеры, ньюглеры{33}33
  Гейглеры (англ. Gayglers) – объединение геев, лесбиянок, бисексуалов и транссексуалов, работающих в компании Google; ньюглеры (англ. New Google) – новые сотрудники компании Google. Прим. ред.


[Закрыть] и байкглеры (люди, которые вместе ездят на работу на велосипедах). …Для приема, который состоялся 14 декабря под девизом «Слава богу, уже почти пятница», специалист отдела продаж Лора Гарретт организовала арт-шоу. «Будучи гуглером и частью Челси, я хотела сделать нечто более соответствующее деловому центру города, чем типичное событие в Google», – сказала мисс Гарретт, блондинка в туфлях Marc Jacobs. Художники из Уильямсбурга нарисовали для выставки картины по цене от 225 до 8 тысяч долларов… Здание Эмпайр-стейт-билдинг было подсвечено красным и зеленым фоновым светом, что было похоже скорее на интерьер Googleplex, а не на рождественскую иллюминацию. В 18:30 разработчик программного обеспечения 22-летний Стив Савиано сидел с другими гуглерами за столиком, уставленным пустыми бутылками от пивных до винных. «Снова наступила университетская жизнь, – сказал мистер Савиано. – Только здесь мне платят. Это на все 100 процентов лучше магистратуры»[132]132
  Deborah Schoeneman, “Can Google Come Out to Play?” New York Times, December 31, 2006.


[Закрыть].

Просмотрев иллюстрации к этой статье, я был поражен сходством между рабочей средой в Google и других компаниях, придерживающихся неформального подхода к обустройству рабочего пространства, и университетскими общежитиями или, если уж на то пошло, игровой зоной для молодежи из привилегированных слоев общества. Креативные люди не могут работать, как на конвейере. Мотивация умственного труда такого типа требует совершенно нового рабочего пространства – пространства, которое должно быть по меньшей мере благоприятным для работы и отдыха, организованным с учетом индивидуальных особенностей сотрудников, а также интересным.

Традиционная компания с вертикальной организационной структурой и иерархической системой управления была основана на производственной модели потока информации и рабочего процесса. В таких организациях для руководителей выделялись особые офисные помещения, в которых они могли общаться с деловыми партнерами в конфиденциальной обстановке, а рабочих, выполняющих рутинные операции, размещали в стандартных помещениях, чтобы их ничто не отвлекало от работы. В итоге мышление как руководителей, так и подчиненных было в буквальном смысле слова ограничено стенами их рабочего пространства. В основе креативной экономики лежит процесс быстрого генерирования идей и их распространения по всей компании. Этот мир сжатых сроков, неопределенности и открытий, мир создания знаний, командной работы и взаимного обогащения идей требует наличия интерактивного рабочего пространства, которое до сих пор можно было найти только в студиях дизайна или научных лабораториях.

Существует бесконечное количество вариантов организации такого рабочего пространства, но все их можно разделить на два основных типа, каждый из которых имеет свою символическую и функциональную ценность. В пригородных зонах и высокотехнологичных офисных парках, расположенных на больших площадях в таких местах, как Кремниевая долина и Исследовательский треугольник{34}34
  Исследовательский треугольник – скопление нескольких городов, среди которых самые крупные – Роли и Дурам. В середине Треугольника находится аэропорт RDU, а недалеко от него – Научно-исследовательский парк, где располагаются крупнейшие технологические компании. Прим. ред.


[Закрыть] Северной Каролины, чаще всего строятся новые офисные здания и комплексы. Крупные компании, которым необходимо много рабочего пространства (в частности, занимающиеся разработкой и сборкой электронной аппаратуры), нередко строят в таких местах большие кампусы. Фасады зданий в этих кампусах могут быть выполнены с использованием достаточно смелых и оригинальных элементов дизайна. В новых офисных зданиях, построенных в пригородных районах, в большинстве случаев используется открытая планировка рабочего пространства, обеспечивающая свободное передвижение большого количества сотрудников. Отдельные дизайнерские штрихи, нарушающие блестящую новизну интерьеров (например, необработанные участки поверхности или открытые инженерные коммуникации), помогают смягчить ощущение стерильности нового рабочего пространства и делают его более комфортным. В таком пригородном комплексе встречается буквально все, чего может захотеть или что может понадобиться работнику, – от эспрессо-баров и бесплатных столовых до детских садиков и оборудованных по последнему слову техники медицинских кабинетов, площадок для игры в фрисби{35}35
  Фрисби – летающий пластиковый диск с загнутыми краями диаметром 20–25 сантиметров. Прим. ред.


[Закрыть] и консьерж-службы. Смысл и назначение такой рабочей среды очевидны: зачем вам уходить? Оставайтесь здесь, на работе.

Второй тип организации рабочего пространства – реконструированные помещения в старых зданиях, расположенных в деловом районе города или других кварталах. Джейн Джекобс предвидела эту тенденцию много лет назад, когда написала следующее: «Старые идеи могут порой опираться на новые здания. Новые идеи должны опираться на старые здания»[133]133
  Jane Jacobs, The Death and Life of Great American Cities. New York: Random House, 1961; цит. по: Modern Library Edition, p. 245.


[Закрыть]. Штаб-квартира Amazon в Сиэтле расположена в здании бывшей больницы, а компания Zappos переводит свой офис в бывшее здание мэрии Лас-Вегаса. Такое размещение офисов популярно и среди небольших компаний, которые не нуждаются в больших площадях, но стремятся создать свой индивидуальный стиль. Безусловно, расположение офисов в старых зданиях имеет преимущества. Если в здании не требуется проводить капитальный ремонт, оно может обойтись достаточно дешево, что очень важно для небольшой компании с большим количеством идей и нехваткой денег для их реализации. Открытое пространство верхних этажей легко приспособить и оборудовать для любых целей. Если офис компании расположен в оживленной городской зоне, сотрудники будут посещать расположенные в соседних кварталах кафе, магазины и медицинские учреждения, которые крупным компаниям с офисами в пригородных районах приходится строить в своих кампусах.

Томас Аллен из Массачусетского технологического института считается экспертом в организации инновационной инфраструктуры. На протяжении десяти лет он изучал работу инженеров в научно-исследовательских лабораториях и пришел к выводу, что пространственная близость имеет большое значение: люди наиболее активно взаимодействуют с теми, кто находится рядом с ними; те, кто сидит на расстоянии более 23 метров друг от друга, почти никогда не общаются[134]134
  Thomas Allen, Managing the Flow of Technology. Cambridge: MIT Press, 1977.


[Закрыть]. В 1990-х я работал с компанией Steelcase, которая была когда-то ведущим производителем офисных кабинок, популярных в корпоративную эпоху, которые часто подвергают критике, причем не вполне справедливой. С учетом выводов Аллена и результатов других исследований в компании Steelcase хотели разработать новую конструкцию офисных кабинок, которая позволяла бы клиентам использовать все преимущества пространственной близости, но не жертвовать при этом уединенностью. В итоге была разработана новая линия рабочих модулей под названием Personal Harbors («Личное убежище») – отдельные рабочие места на колесиках, которые можно было в случае необходимости выкатить в общую зону, объединив в группу для совместной работы, а затем вернуть на место, чтобы сотрудникам ничто не мешало заниматься своей работой[135]135
  См. Claudia Deutsch, “New Economy: IBM and Steelcase Lay Out Their Vision of the Office of the Future,” New York Times, January 14, 2001.


[Закрыть].

В своем глубокомысленном эссе, опубликованном в журнале New Yorker, Малкольм Гладуэлл установил связь между новыми принципами организации открытого рабочего пространства, идеями Джейн Джекобс о жизненной энергии города и становлением креативного класса. В 60-х годах XX столетия Джейн Джекобс решительно выступала против таких схем реконструкции городов, которые приводили к разрушению естественного характера кварталов, заменяя их кипучую жизнь и разнообразие потока людей на улицах упорядоченной системой, губительно сказывавшейся на творческом взаимодействии. Хотя градостроители игнорировали ее рекомендации, по мнению Гладуэлла, именно идеи Джекобс лежат в основе новых принципов проектирования офисных помещений. «В конце концов, кто непосредственно заинтересован в создании разнопланового, полного жизни пространства, способствующего креативности и эмпатии? Работодатели. В офисах необходимо создать такую же социальную среду, какую обнаружила Джейн Джекобс на тротуарах Вест-Виллидж», – писал он. Рабочее пространство нового типа, подобно любимому району Джейн Вест-Виллидж, стимулирует творческое взаимодействие, создавая возможности для «непринужденного, безопасного общения».

Когда сотрудники сидят, словно прикованные, за рабочими столами, тихо и прилежно занимаясь своей работой, офис не функционирует должным образом. Дело в том, что процесс инноваций… по сути своей носит социальный характер. В ходе непринужденных бесед новые идеи рождаются с таким же успехом, как и во время официальных собраний. Результаты многочисленных исследований показывают, что в любой рабочей среде лучшие идеи возникают именно благодаря неофициальным контактам между разными группами сотрудников одной компании.

Идеальное взаимодействие происходит между людьми, функции которых отличаются в достаточной мере, чтобы у них сложились разные точки зрения на происходящее, но у которых достаточно общих знаний и интересов, чтобы выделить полезные для общего дела элементы работы. Традиционное рабочее пространство не способствует такому непредсказуемому обмену идеями, потому что напоминает пригородные районы: подразделения и сотрудники отделены друг от друга, а руководство занимает эксклюзивные офисы в изолированных зонах, подобно обитателям элитных охраняемых поселков. Такие офисы чаще всего расположены в многоэтажных зданиях, которые Гладуэлл описывает так:

Центральная часть каждого этажа выделяется под внутреннюю инфраструктуру: лифты, туалеты, электрические и водопроводные системы. Вокруг этой центральной части расположены офисные кабинки и внутренние помещения для рядовых сотрудников и руководителей низшего звена. А по периметру этажа, возле окон, – кабинеты высших руководителей. …Результаты лучших исследований в области офисной коммуникации говорят о том, что это худший вариант планировки офисного пространства. Топ-менеджеры, занимающие угловые кабинеты, редко сталкиваются друг с другом. …Для того чтобы как можно больше увеличить количество контактов между сотрудниками, необходимо разместить самых ценных специалистов в центре помещения: тогда в их орбиту попадет максимальное количество коллег. А еще лучше разместить в центре те зоны, где люди собираются вместе (зоны общего пользования). …Неудивительно, что креативные компании часто отдают предпочтение зданиям с большими, не разделенными на части помещениями, в которых можно правильно использовать центральную зону[136]136
  См. Malcolm Gladwell, “Designs for Working: Why Your Bosses Want to Turn Your Office into Greenwich Village,” New Yorker, December 8, 2000, pp. 60–70; цитаты взяты со страниц 62, 64–65. См. также Jeffrey Huang, “Future Space: A New Blueprint for Business Architecture,” Harvard Business Review (April 2001): 149–157.


[Закрыть].

Неформальная рабочая среда – самый последний этап непрерывного процесса поиска более эффективных способов использования идей и креативности. Такая среда позволяет достичь того, что бывший директор Xerox PARC Джон Браун называл «возможностью использовать коллективный разум» посредством создания физических и социальных условий, необходимых для поддержания креативности[137]137
  “John Seely Brown Interview,” by Michael Schrage, Wired, August 2000. См. также John Seely Brown and Paul Duguid, The Social Life of Information. Boston: Harvard Business School Press, 2001.


[Закрыть]. Художники давно отдают предпочтение студиям с открытой планировкой, но они работают в одиночку. Архитекторы и дизайнеры использовали принцип открытого студийного пространства для организации групповой креативной работы. Офис с открытой планировкой стимулирует совместную работу членов группы, анализ выполненной работы коллегами и обратную связь. Первая «Фабрика» Энди Уорхолла представляла собой открытое пространство, в котором всё, в том числе водопроводные трубы, было покрыто металлической фольгой, чтобы добиться атмосферы космической эпохи. Повсюду было расставлено оборудование для трафаретной печати, съемки фильмов и создания различных предметов искусства, а многочисленные друзья и помощники целыми днями то приходили, то уходили. Среди всего этого передвигался сам Уорхолл, полностью соответствовавший архетипическому образу креативного директора: он упрашивал или подталкивал, порой просто наблюдал или записывал происходящее на пленку, а иногда уходил куда-то, чтобы заняться своей работой.

Лаборатории тоже были организованы по принципу открытой планировки, благодаря чему ученые могли приходить и уходить в удобное для них время, поддерживая взаимодействие со студентами и коллегами. Над какими-то задачами можно было работать всем вместе, и ничто не мешало процессу генерирования новых идей. Даже крупные мегакорпорации средины прошлого столетия создавали специальные зоны для ученых и инженеров, которые были для них источником ценных новаторских идей. Многие научно-исследовательские лаборатории напоминали университетские городки и были расположены достаточно далеко от производственных предприятий или офисов компаний в деловом районе города. Такой подход обеспечивал гибкость и открытость, а также позволял сделать так, чтобы менеджеры не подхватили привычку ученых и инженеров совершать эксцентричные поступки или, что еще важнее, чтобы этого не увидели клиенты. В лабораториях был разрешен неформальный стиль одежды. Тем не менее элементы бюрократии и микроменеджмента проникали даже в такие места. В своей книге The Organization Man Уайт отметил, что поистине креативная научно-исследовательская лаборатория – это исключение, подтверждающее правило:

Какие два очевидных исключения можно найти в огромной трясине посредственности, к которой относятся научно-исследовательские отделы большинства корпораций? Именно в исследовательских лабораториях General Electric и Bell Labs больше всего поощряют индивидуализм, наиболее толерантно относятся к индивидуальным различиям, высоко ценят необычные идеи и меньше всего занимаются непосредственным, строгим надзором за ходом выполнения работы в рамках коллективных проектов. Судя по всему, ученые прекрасно справляются со своей работой, но они не делают из этого бизнес. То же можно сказать и о руководителях лабораторий. Им нет дела до того, что ученые не пускают слезу, слушая гимн компании, – достаточно того, что они превосходно делают то, что им хочется. Для самих ученых влияние их работы на прибыль организации играет второстепенную роль, но со временем их деятельность все же начинает приносить плоды. Если в этом жизненно важном вопросе интересы группы совпадают с интересами отдельных ее членов, вопрос о чувстве принадлежности к группе становится просто неуместным[138]138
  William H. Whyte Jr., The Organization Man. New York: Simon and Schuster, 1956, p. 446.


[Закрыть].

Почему руководители корпораций вообще пошли на создание таких лабораторий? Если говорить в двух словах, они просто хотели переманить талантливых ученых из ведущих академических центров. Для того чтобы привлечь таких людей, им необходимо было создать рабочую среду, подобную той, что существует в мире науки, – среду, где ученые могли бы заниматься интересующими их исследованиями, принимать в лабораториях посетителей и беспрепятственно публиковать результаты своих изысканий в научных журналах[139]139
  См. Richard Florida, “Science, Reputation and Organization,” Carnegie Mellon University, Pittsburgh, PA, неопубликованный рабочий доклад, January 2000. Scott Stern, “Do Scientists Pay to Be Scientists?” Management Science 50 (6) (June 2004): 835–853; Michelle Gittelman and Bruce Kogut, “Does Good Science Lead to Valuable Knowledge? Biotechnology Firms and the Evolutionary Logic of Citation Patterns,” Management Science 49 (4) (2003): 366–382.


[Закрыть]. Впоследствии такие компании, как Fairchild Semiconductor, Digital Equipment, Hewlett-Packard и даже Apple и Microsoft, пытались скопировать и применить культуру, сформировавшуюся в научно-исследовательских центрах General Electric, Bell и многих других компаний. Постепенно их нормы и методы работы проникли в технические подразделения других крупных компаний и очень быстро охватили все большие сегменты экономики.

Такой подход обеспечивал корпорациям одно серьезное преимущество (и ставил капитализм в невероятно выгодное положение), благодаря чему он распространился еще шире. Этот подход позволял компаниям и экономике в целом использовать креативные способности тех, кого в период расцвета корпоративной эпохи считали чудаками, эксцентриками или того хуже. В зарождающуюся креативную эпоху этих людей больше не прячут – их охотно нанимают и гордятся ими. В отчете о результатах исследования по социологии предприятий в области новых медиатехнологий, проведенном в 2001 году, социолог Ричард Ллойд привел высказывание основателя одной из чикагских компаний в сфере высоких технологий: «Многих людей, которые в прошлом оставались незамеченными и находились в большей социальной изоляции, сейчас охотно нанимают. Им всячески стараются угодить, стремятся приспособиться к их образу жизни и жизненным циклам»[140]140
  Richard Lloyd, Neo-Bohemia: Art and Commerce in the Postindustrial City. New York: Routledge, 2006.


[Закрыть].