Текст книги "Нырок в забвение"

2

Почти два дня понадобилось «Хари Мару», чтобы выйти в богатые рыбой районы у острова Иводзима. Выйдя с Окинавы, вся команда в составе девятнадцати человек занялась сшиванием огромного трала длиной более трех миль. Эта полупрозрачная сеть, сплетенная в одну нить, была намотана на два массивных барабана, установленных на корме судна. Вдоль одного края к сети крепились пробковые поплавки, вдоль другого – грузила. Развернутая в море, она представляла собой плавучее препятствие шириной тридцать пять футов и предназначалась сугубо для ловли кальмаров.

Перед восходом солнца на третий день плавания прозвучали три коротких сигнала судовой сирены. Рыбаки торопливо вскакивали с коек, надевали синие непромокаемые робы и белые ботинки и выходили на бак, где судовой мастер – сендо – распорядился отдать трал.

Вся сеть состояла из стофутовых кусков, называемых танами. Таким образом, для получения единого нагашиами пришлось сшить сто шестьдесят танов. Начало и конец каждого тана был помечен белым буйком. Под каждым буйком крепились красный флажок с номером, миниатюрный проблесковый маячок на батарейках и радиоантенна для подачи сигналов на пеленгатор, находившийся в рубке "Хари Мару".

Во время отдачи трала за борт по морю стелился густой серый туман. Вся процедура заняла более часа. По обычаю, сендо для пущего везения обрызгал сеть саке, чашка с которой стояла у небольшого алтаря Шинто возле мостика.

Самыми молодыми рыбаками на борту траулера были семнадцатилетние близнецы Тоши и Юкио Танака из Нахи, что на Окинаве. Они принадлежали к династии потомственных кальмароловов, к которой относился и сам сендо, их дядя. Юноши всего лишь второй раз в жизни выходили на лов, и считали это большим событием в жизни. Это было особенно заметно, когда после постановки трала они, стоя у леерного ограждения, с нетерпением ждали появления первого кальмара.

– Какое утро, – заметил Тоши, вглядываясь в море. – Туман настолько густ, что мы не увидим восхода солнца.

Юкио озабоченно ответил:

– А ты чего ожидал, брат! В этих краях море постоянно затянуто туманом.

– Надеюсь, ты все же не веришь, что море здесь – прибежище демонов? – пошутил Тоши.

– Можешь смеяться, сколько хочешь, Тоши. Но для меня это место всегда будет Мано Уми – морем дьявола.

– Да будет тебе, Юкио. Ты рассуждаешь, как старая суеверная бабка.

– Тогда почему все рыбаки такие мрачные сегодня? – спросил Юкио. – Даже дядю проняло. Я еще ни разу не видел, чтобы он выливал на сеть целую бутылку саке.

– А по-моему, во всем виноваты американцы с канадцами, – убежденно произнес Тоши. – Если бы не их несправедливые протекционистские законы, мы бы сейчас спокойно ловили кальмаров у берегов Калифорнии или Британской Колумбии, а не в этих коварных водах.

– А как ты объяснишь таинственные исчезновения сотен кораблей и самолетов в этой части Тихого океана? – спросил Юкио.

– Все объясняется природными факторами, брат. На дне океана полно подводных вулканов и глубочайших провалов. Здесь проходят мощные течения и часто случаются внезапные штормы, во время которых чудовищные волны способны в мгновение ока поглотить крупные суда. Вот этими-то природными явлениями и могут объясняться исчезновения, о которых ты говоришь.

Не успел Юкио возразить брату, как к ним подошел их дядя. Сендо "Хари Мару" отличался крепким телосложением, несвойственной японцам черной окладистой бородой и добрыми карими глазами. Старый моряк напряженно вглядывался в окутанное туманом море, сосредоточив внимание на одной из мигалок, едва заметной даже вблизи.

– Ну, племяннички, что вы думаете по поводу этого великолепного утра?

Первым заговорил Тоши:

– Да вот братишка боится, что в этих водах скрывается демон, который только и ждет подходящего момента, чтобы утащить нас на дно.

Не может быть, – проговорил сендо и перевел добрый взгляд на Юкио. – Не бойся Мано Уми, племянник. В твоем возрасте я тоже слышал страшные Легенды о морских демонах, якобы обитающих в этих водах. Мне не раз снились кошмары, в которых на океанской поверхности появлялся дракон-страшилище, хватал мое судно и вместе с рыбаками тащил на дно, в свое подводное логово. Но вот я уже старик, а зловещее предвидение так и не сбылось. Поэтому расслабься, Юкио, и запомни: чудовища живут только в твоем воображении.

Юкио выдавил из себя подобие улыбки. Довольный, что его урок достиг цели, сендо взглянул на часы идобавил:

Скоро на востоке солнце выйдет из-за горизонта, и с его первыми лучами кальмары всплывут на поверхность для кормежки. Я бы на вашем месте пошел вниз да наполнил желудок горячим чаем и рисом, а то скоро у вас не будет времени для такой роскоши.

Последовав совету дяди, братья сошли на нижнюю палубу, где присоединились на камбузе к остальным рыбакам. Они не без удовольствия наворачивали аппетитную уху, когда дважды рявкнула сирена "Хари Мару". За сиреной последовал громкий свист и послышался зычный голос мастера:

– Эй, парни! Все наверх, к сетям!

Проглотив уху, близнецы бросились из камбуза на корму судна. Трал уже начали поднимать на борт. Поплавки и грузы проходили по отдельным цилиндрам, а саму сеть рыбаки вручную вытягивали на середину палубы.

Тоши и Юкио устроились в сторонке у леерного ограждения и наблюдали за подъемом трала с первой добычей.

– Ика! Ика! – взволнованно покрикивал сендо и выдувал затейливые трели на своей боцманской дудке.

Двухфутовый кальмар плюхнулся на палубу рядом с ногами Юкио. Его гладкое продолговатое тело коснулось ботинка юноши, и кальмар испустил струю черной жидкости – сработал основной защитный рефлекс.

– Какой красавец! – заметил Тоши, наклонился и поднял кальмара за голову. – И весит, должно быть, не меньше пяти фунтов.

Близнецы залюбовались фиолетовой трубчатой мантией. На голове кальмара были четко видны глаза и похожий на клюв рот с двумя длинными щупальцами, вниз свисали восемь конечностей покороче. Одна из них обвилась вокруг рук Юкио, и тот поспешил избавиться от мокрого и холодного щупальца.

Вскоре вся палуба, залитая черной жидкостью, скрылась под слоем одинаковых кальмаров. Сендо казался очень довольным, и Тоши спросил его:

– Что это за разновидность, дядя?

– Это неоновый летающий кальмар, – пояснил тот.

– А откуда такое название? – спросил Юкио.

Сендо улыбнулся.

– Хочешь – верь, не хочешь – не верь, но эти создания испускают довольно яркий свет, когда охотятся на мелкую рыбешку. Однажды я и сам видел это чудо, тогда кальмар в погоне за добычей выскочил из воды и пролетел за нею по воздуху.

– А они не могут исчезнуть, если мы и дальше будем отлавливать их в таких количествах? – спросил Юкио.

– Только не эта разновидность, – ответил сендо. – Я слышал, что каждая самка мечет до полумиллиона икринок в течение жизни, продолжительность которой – один год.

Неожиданно на корме раздался скрежет, затем послышался треск рвущейся сети.

– Стоп барабаны! – встревоженно скомандовал сендо. – Что бы это могло означать?

– Наверное, зацепили какую-нибудь корягу, – предположил матрос, следивший за работой барабанов.

Сендо с племянниками подошел к самому краю кормы "Хари Мару", и они вместе принялись изучать порванную сеть, остатки которой тянулись далеко за кормой.

– Да там осталось сетей на добрую милю, – сказал все тот же матрос, махнув рукой в сторону оставшейся за бортом сети.

Хотя солнце уже взошло, горизонт, куда ни кинь взгляд, по-прежнему был окутан густым туманом. Лишь призрачно-молочная окраска тумана свидетельствовала о приходе нового дня, да негромкий плеск бьющей о борт волны напоминал о том, что дело происходило в океане.

– Может быть, в нашу сеть попался кит? – предположил Юкио.

– Не исключено, что мы выловили морского дракона, – пошутил его брат.

– Кит вполне мог натворить подобных бед, – заметил сендо. – А раз из-за тумана не видны даже мигалки, единственное, что нам остается, так это воспользоваться радиопеленгатором. Пошли в рубку, ребята.

Рубка находилась на баке. По небольшому трапу они поднялись в напичканное приборами и аппаратурой помещение с круговым обзором.

– Юкио, включи радар, – велел сендо. – Тоши, тебе раньше приходилось работать с радиопеленгатором?

– Только не в такой сильный туман, – с энтузиазмом ответил юноша.

– Тогда иди сюда, я дам тебе небольшой урок.

Сендо провел племянника к большому пульту, где светился зеленый экран монитора. Введя через клавиатуру несколько команд в компьютер, сендо уставился на экран. Динамик пикнул раз, другой, после чего окончательно смолк.

– Очень странно, – прокомментировал дядя. – Оказывается, мы потеряли свой частотный канал вместе с остатками трала.

– Но как такое возможно, дядя? – удивился Тоши. – Разве датчики на трале работают не от батарей? Не могли же они одновременно выйти из строя.

– А что вы об этом скажете, дядя? – вмешался в разговор Юкио, – тыча пальцем в экран радара.

Сендо быстро оказался рядом с ним. Юкио добавил:

– Похоже на какое-то судно.

– Да-а-а, – удивленно проговорил сендо. – Судя по полученному сигналу, в полумиле у нас за кормой находится огромный корабль длиной более четырехсот футов.

– Так вот что попалось в нашу сеть! – заметил Тоши.

– Включить ходовые огни и дать предупредительный сигнал! – приказал сендо. – Пора посмотреть, что, кроме кальмаров, удалось сегодня поймать "Хари Мару".

Яркая отметка на экране радара не обещала ничего, кроме серьезных неприятностей. Юкио почувствовал, как его пробрал озноб, оторвался от экрана и взглянул в окно. На баке собралось несколько матросов. Туман сгущался, и Юкио мысленно молил Бога, чтобы "Хари Мару" не стал жертвой столкновения.

Сендо решительно запустил двигатель и мастерски заставил траулер описать широкую циркуляцию. Сирена, словно жалуясь, монотонно оглашала спокойную гладь океана протяжными предупредительными сигналами.

– Объект прямо по курсу, дядя! – сообщил Юкио, вернувшись к экрану радара. – Удаление – примерно десять тысяч ярдов.

– Юкио, выйди на мостик и включи прожектор, – велел сендо.

– Но, дядя, кто же будет следить за экраном радара? – возразил паренек.

– Не беспокойся, малыш. Несмотря на проклятый туман, наш прожектор высветит любой объект в море.

Хотя Юкио был готов и дальше оспаривать решение дяди, он все же попридержал язык и, перехватив озабоченный взгляд брата, вышел из рубки. Окунувшись в холодный влажный воздух, он полез по трапу на ходовой мостик. Эта компактная площадка возвышалась над палубой на четырех стальных опорах. Днем здесь обычно выставлялся вахтенный для наблюдения за морем и поиска кальмаров. Юкио часто сам вызывался дежурить, но сейчас он бы предпочел, чтобы дядя выбрал кого-нибудь другого для этой работы.

Взобравшись наверх и осмотревшись, Юкио все же не смог избавиться от чувства тревоги. За исключением красных и зеленых ходовых огней, судно было абсолютно неразличимо в густом и белесом, как молоко, тумане. И без того жутковатую атмосферу усугублял душераздирающий, тоскливый рев сирены и мерный, приглушенный рокот дизеля.

"Хари Мару" сбросила обороты. Это означало, что опасность столкновения возрастала с каждой секундой. Снедаемый беспокойством, Юкио дотянулся до прожектора и стянул с него брезентовый чехол. Громко щелкнув тумблером, юноша включил прожектор и направил мощный луч света на поверхность моря непосредственно по ходу судна.

Как он и предвидел, туман лежал на самой воде. В такой обстановке в море невозможно было бы разглядеть даже супертанкер, и Юкио вполголоса чертыхнулся, проклиная незавидное положение, в которое попал траулер.

В голове у него опять возникли образы извивающихся морских чудовищ. Веками складывались легенды об ужасных монстрах, обитающих в этих водах. Юкио сам был свидетелем, как взрослый мужчина трепетал от ужаса, рассказывая о леденящих душу трагедиях, происшедших в Мано Уми. И надо же было такому случиться, чтобы они, легкомысленно бросив вызов судьбе, оказались сегодня именно здесь, в море, где хозяйничает сам Сатана!

Когда Юкио заметил вдали короткую вспышку зеленого света, сердце у него в груди учащенно забилось. За первой вспышкой последовали другие, и юноша подумал, что это, возможно, выскакивают из воды неоновые кальмары.

Он перевел луч прожектора чуть выше, и вдруг ему в нос шибануло омерзительно зловонным духом. Едва сдерживая приступ тошноты, Юкио наблюдал, как мерцание зеленых огней усилилось, превратилось в настоящий фейерверк, вспыхнувший перед самым носом траулера. Такое явление вряд ли могли вызвать кальмары. Ошеломленный, Юкио взирал на странное явление, будучи не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. И тут туман начал медленно рассеиваться...

В памяти Юкио навсегда сохранится огромный черный силуэт, который в следующее мгновение высветил прожектор "Хари Мару". Сначала парень подумал, что видит перед собой кита. Но затем он ясно разглядел прямоугольный силуэт боевой рубки всплывшей подводной лодки. Она неподвижно лежала на водной глади, с горизонтальных рулей, установленных в походное положение, свисали гирлянды морских водорослей. Ходовые огни на лодке не горели, и на ее палубе не было ни души. Озадаченный этим фактором, Юкио кубарем слетел вниз, чтобы сообщить о своем потрясающем открытии.

3

Коммандер Томас Мур стоял у дверей изолятора корабля ВМС США «Иводзима», где командир принимал членов экипажа. На нем была форма старшины первого класса. Он носил эту форму уже долгие три недели, и никто на корабле, кроме командира, не знал его истинного звания.

По коридору в сопровождении двух дюжих морских пехотинцев напряженной походкой прошел рябой матрос, которого Мур сразу узнал. Выглядевший совсем мальчишкой в свои неполные девятнадцать лет, этот матрос заметил присутствие Мура у дверей и заговорил высоким взволнованным голосом:

– Мне до смерти страшно, старшина. Что со мной будет?

Мур посмотрел юноше прямо в глаза и без обиняков ответил:

– Скажи всю правду, сынок. И не бойся наказания, прими его, как настоящий мужчина.

На этом разговор закончился, так как морские пехотинцы ввели испуганного матроса в изолятор. Командирские разборки не сулили ничего приятного. В море именно так вершилось правосудие за некоторые дисциплинарные нарушения, начиная с опозданий и нерадивости до мелкого воровства и драк.

Будучи следователем следственной службы ВМС, Томас Мур знал, что сегодняшнее мероприятие подводило черту под его очередным успешно выполненным заданием. В который уже раз он работал инкогнито! На сей раз ему пришлось заниматься выявлением группы продавцов и потребителей наркотических средств на борту десантного корабля.

Это было его первое продолжительное пребывание на борту "крокодиловоза", и Мур уже созрел для того, чтобы перебазироваться в более комфортабельные условия. Построенный более тридцати лет назад, "Иводзима" был первым десантным кораблем, предназначенным для базирования вертолетов. При длине корабля в шестьсот футов и водоизмещении в 18000 тонн, на нем, кроме собственной команды в 684 человека, сейчас умудрились разместить целую десантную группу в составе батальона морской пехоты со штатным вооружением и техникой, усиленную эскадрилью транспортных вертолетов и различные вспомогательные подразделения. Поэтому на корабле явно ощущалась острая нехватка места для нормальных человеческих удобств и потребностей.

Муру еще повезло, что удалось найти свободную койку в корабельном лазарете на триста мест. Это давало ему возможность относительного уединения и освобождало от излишне тесного общения с личным составом. Как потом оказалось, один из матросов лазаретной команды, сам того не подозревая, снабдил его очень важными сведениями по делу о наркотиках.

Официально Мур занимал должность писаря отдела снабжения в лазарете. Он сделал все, от него зависящее, чтобы внедриться в круг злоумышленников и не вызвать при этом никаких подозрений.

Одним из главных качеств, способствовавших успешному выполнению этого секретного задания, была его довольно обманчивая внешность. Его неброский вид идеально подходил для данной роли. Он был человеком, способным легко раствориться в толпе. Среднего роста, чуть тяжеловатый, без особых примет, он выглядел типичным средним американцем, представителем серого большинства.

Сколько Мур себя помнил, он всегда коротко стриг свои каштановые волосы. От отца он унаследовал круглое лицо, на котором почему-то не хотели расти волосы, и Томас мог по нескольку дней не бриться. От матери ему достались голубые глаза под густыми белесыми бровями, сросшимися на переносице, и плоский нос. Мур был несколько склонен к неряшливости, и ему стоило определенных усилий содержать в чистоте обмундирование, следить за своим внешним видом и даже правильно повязывать и носить галстук.

Когда он не выполнял очередное задание, эта склонность часто доставляла ему неприятности в отношениях с начальством в Вашингтоне. Не будучи с их точки зрения идеальным офицером и джентльменом, он скорее походил на некий флотский вариант сыщика Коламбо. И, так же, как в случае с Коламбо, его талант следователя, способного раскрыть трудное дело, вынуждал начальников смотреть сквозь пальцы на те его личные качества, которые внушали им неприязнь.

Дверь изолятора открылась, и оттуда в сопровождении двоих морских пехотинцев вышел лысоватый тип. На нем были наручники, и, проходя мимо Мура, он сказал:

– Я не виноват, старшина. Парням нужно было что-нибудь возбуждающее, чтобы не уснуть, а командир набросился на меня так, будто я – торговец героином.

Прежде чем Мур успел что-либо ответить, один из пехотинцев грубо вмешался:

– Заткнись и смотри перед собой, матрос! И никаких разговоров, пока мы не отведем тебя в каталажку!

Арестованный подчинился, и Муру ничего не оставалось, как выразить свое сожаление молчаливым кивком головы. Две недели назад он узнал, что этот матрос ворует амфетамин из аптеки лазарета. В его обязанности, как помощника провизора, входила раздача сильнодействующих лекарств для лечения таких заболеваний, как сенная лихорадка и сильные простуды.

Мур симулировал симптомы сильного синусита, и ему потребовалось лечение. Вместо прописанного лекарства – деривата амфетамина – ему выдали обычный аспирин. Подобным образом помощнику провизора удалось наворовать сотни таблеток, которые он успешно перепродал любителям колес на корабле.

Муру понадобилось четырнадцать дней, чтобы раскрыть сеть сбыта наркотиков. Она охватывала почти все корабельные подразделения "Иводзима", включая и батальон морской пехоты. Особенно процветали злоупотребления среди личного состава машинного отделения и вертолетных механиков. Их рабочие смены продолжались изнурительно долго, до двенадцати часов, и, чтобы не уснуть, они принимали амфетамины.

Этот препарат, называемый также ускорителем, мог вызвать такие побочные эффекты, как головокружение, сухость во рту и учащенное сердцебиение. Кроме того, наркотик мог привести к временному помутнению рассудка, бессоннице, потере аппетита, паранойе или другим психическим отклонениям. И хотя в вооруженных силах ускорители иногда применяли для поддержания бодрости у пилотов и солдат во время продолжительных боевых действий, это скорее было исключением, нежели правилом, и применение подобных средств всегда строго контролировалось медиками.

Муру было хорошо известно, что при злоупотреблениях наркотиками всегда увеличивалось количество несчастных случаев. В такой обстановке процветала халатность и возникала угроза для многих жизней. Поэтому Мур без особых колебаний морально-этического характера искал не только торговцев, но и потребителей наркотиков. Всего в его список попало около сорока человек в различных званиях: от матроса второго класса до лейтенанта из авиакрыла. Всех их ждало суровое наказание, назначенное командиром корабля, который, по флотской традиции, был и судьей, и присяжным. Наиболее провинившимся торговцам наркотическим зельем грозило тюремное заключение, тогда как потребители могли отделаться разжалованием и лишением льгот.

Недавно на флоте была принята антинаркотическая программа, согласно которой все, уличенные в злоупотреблении дурманом, обязаны были пройти курс терапевтического лечения, и Томас Мур искренне верил, что выявленные им наркоманы используют эту возможность, чтобы вернуться к нормальной жизни, пока привычка не приняла необратимый характер.

С верой в человеческий разум, Мур взглянул на часы и направился в кубрик готовиться к отъезду. В кубрике воняло хлоркой, и Томасу захотелось побыстрее сойти на берег, чтобы насладиться роскошью нормальной кровати.

"Иводзима" как раз проходил мимо острова Рюкю, и Мур надеялся провести ночь на военно-морской базе Сасебо на японском острове Кюсю. Завтра он рассчитывал сесть на скоростной поезд, добраться до Токио и провести там долгожданный пятидневный отпуск, а после этого вернуться на службу в Вашингтон.

Он укладывал в сумку личные вещи, когда в кубрик вошел начальник интендантской службы корабля лейтенант Роджер Сэмюэльс. На время работы на "Иводзима" Мур был формально прикомандирован именно к этой службе, что поначалу причиняло Муру массу неприятностей.

Прозванный подчиненными Занудой, Сэмюэльс требовал, чтобы в присутствии его благородия строго соблюдались все уставные правила воинского этикета. Мур терпеть не мог этого самодовольного и вредного типа, претендующего на роль судьи последней инстанции, и, когда услышал гнусавый голос Сэмюэльса, приготовился к худшему.

– Так, значит, вы уже покидаете нас, старшина? Не могу утверждать, что мы будем скучать по вам. Черта с два, ведь вы полкомандировки провели на больничном. Да и когда находились на службе, были не прочь спихнуть свою работу на других. Кто же те счастливцы, которым выпала честь разделить вашу компанию?

– Точно не могу сказать, сэр, – холодно ответил Мур. – Мне приказано убыть в Сасебо.

Сэмюэльс с головы до ног смерил своего собеседника презрительным, брезгливым взглядом.

– Надрайте-ка ботинки и заправьте как положено форменку! Вы должны гордиться своей формой, старшина, и, возможно, флоту еще удастся сделать из вас человека.

– Есть, сэр, – ответил Мур.

Ему пришлось буквально прикусить язык, чтобы сдержать порыв и не раскрыть свое настоящее звание.

– Как я понимаю, в наших рядах завелся стукач, – заметил Сэмюэльс, с подозрением глядя на Мура. – Хоть я лично, разумеется, не оправдываю наркобизнес, все же самая малость ускорителя никогда не вредила флоту. Честно сказать, мы практически держимся на кофеине.

Мур продолжал складывать свои вещи, а Сэмюэльс не переставал разглагольствовать:

– В своем подразделении я приучаю подчиненных сначала докладывать мне о своих подозрениях, а не бежать стучать командиру корабля. Вы меня понимаете, старшина?

Мур покачал головой.

– Боюсь, я не понимаю, о чем вы говорите, сэр.

– Да бросьте вы, старшина. Говорят, вас несколько раз видели наедине с командиром. Я бы сказал, что это несколько необычно, если, конечно, старик не приходится вам дальним родственником.

С большим облегчением Мур уложил последние вещи, закрыл сумку и повесил ее на плечо.

– Извините, господин лейтенант. Мне надо успеть на вертолет, – произнес он как можно спокойнее.

Не желая уступать, Сэмюэльс встал перед Муром.

– Не так быстро, старшина. В ВМС США, где я служу, принято решать свои проблемы в узком кругу, не вынося сор из избы. До меня дошло, что командирские оргвыводы непоправимо испортили карьеру многим хорошим морякам. И за что? Всего лишь за употребление незначительных доз стимуляторов в интересах службы. Мы живем на борту "Иводзима" одной дружной семьей, и нам не нравится, когда приходят чужаки и суют свой нос в наши дела.

Мур наградил своего страстного обвинителя ледяным взглядом и, не проронив ни слова, попытался обойти его сбоку. Но Сэмюэльс тоже сделал шаг в сторону и загородил дорогу.

– Вы слышите меня, старшина? – спросил он, тыча пальцем в плечо Мура. Мур инстинктивно отвел руку интенданта. Не успел Сэмюэльс среагировать на этот непредвиденный ход, как у него за спиной раздался властный голос командира корабля капитана 1 ранга Эндрю Риттера:

– Старшина, можно вас на минутку?

С лейтенанта Сэмюэльса спесь словно ветром сдуло. Он отступил в сторону, наградил Мура гадкой улыбкой, мол, мы с тобой еще разберемся, отдал честь командиру и вышел вон.

– Что за проблемы с Занудой? – спросил Риттер, подходя к Муру.

– Кажется, ему не понравилось, как надраены мои ботинки, командир, – ответил Мур и подмигнул.

– Если честно, то лишнее соприкосновение со щеткой им не повредило бы, – сказал командир и, тепло улыбнувшись, добавил: – Коммандер Мур, перед вашим убытием я хотел бы еще раз поблагодарить вас за все.

– Спасибо, сэр, – ответил Мур, пожимая крепкую руку Риттера. – Судя по всему, я покидаю ваш корабль вовремя. Похоже, мое прикрытие разоблачено.

– Теперь это уже не имеет значения, коммандер. Ваша работа на корабле завершена, и я обязательно передам положительный отзыв о ней вашему командованию в следственную службу ВМС.

– Надеюсь, я не слишком испортил настроение вашей команде. Обычно такое оперативное вмешательство проходит весьма болезненно.

– Ерунда, – отмахнулся командир. – Фактически, все они должны быть благодарны вам, особенно те, кто уже попал в зависимость от наркотиков. Надеюсь, мы приняли своевременные меры, чтобы сломать эту пагубную привычку. И при желании они найдут в себе силы вернуться к нормальной жизни.

Мур переложил сумку в другую руку и посмотрел на часы.

– Когда ваш вылет? – спросил Риттер.

– Вертолет отправляется через десять минут, сэр.

– Тогда я вас больше не задерживаю. Удачного вам полета, коммандер, и не забудьте передать привет нашим товарищам на берегу.

Мур козырнул и направился к выходу. Пройдя через целый лабиринт проходов и трапов, он вышел из чрева судна на вертолетную палубу.

Прохладный воздух наверху был напоен бодростью и запахами моря. Солнце стояло высоко в ясном голубом небе, и Мур испытал почти забытое ощущение, когда солнце приятно ласкает теплыми лучами бледную кожу.

Перед средней надстройкой стояли шесть вертолетов СН-46 "Си Найт". Остальная часть вертолетной палубы пустовала, не считая отдельно припаркованного на корме SH-60 "Сихока". Вокруг этого сверкающего белоснежной окраской вертолета суетились члены его экипажа. Мур понял, что именно на нем ему предстояло отправиться в Сасебо, и поэтому без колебаний направился к нему.

– Держу пари, вы наш пассажир, – весело приветствовал его ясноглазый авиатор в зеленом летном костюме. – Я – старшина Майкл Ноултон.

Даже не представившись, Мур сразу спросил о главном:

– Сколько нам лететь до Сасебо?

Ноултон кивнул в сторону открытой двери вертолета.

– Мы доставим вас туда как раз в первому вечернему коктейлю у мамаши Сан. Садитесь, надевайте шлем и будьте как дома.

Вертолет явно не принадлежал к любимым видам транспорта Мура. Здесь было тесно, шумно, часто подтекала гидравлика. Однако "Сихок" давал удобную возможность покинуть тесноту и многолюдье "Иводзима", и коммандер безропотно устроился в салоне вертолета.

Через пять минут они уже были в воздухе. Как Мур и ожидал, двухсекционный турбовальный вертолетный двигатель ревел невыносимо громко. А когда "Иводзима" растаял вдали, вся его форма была испачкана вонючей жидкостью, непрерывно капавшей откуда-то сверху. Не обращая внимания на эти мелкие неудобства, Мур завернулся в одеяло и примостился в закутке возле оборудования для постановки радиогидроакустических буев. Спустя несколько секунд он уже крепко спал.

Ему снился родной дом в Александрии, штат Вирджиния. Он на своем любимом спортивном велосипеде поднимался по велосипедной тропе в гору Вернон. Жена Лори ехала рядом на горном велосипеде. Так они катили вместе среди лесов и болот, где когда-то бродил Джордж Вашингтон. Неподалеку привольно текли воды Потомака. Вдруг Мур перенесся в маленький ялик, несущийся под парусом по водной глади реки. Надвигалась гроза. Странно, но Лори исчезла. Это наполнило его сердце болью и тревогой, и он принялся тщетно искать ее. Зигзаг молнии вспорол черное небо и со страшным грохотом ударил в мачту шлюпки. После ослепительной вспышки он вновь увидел себя на велосипеде, мчащемся вниз по крутому спуску за далеко оторвавшейся от него Лори. В лицо бил холодный ветер. Попытавшись слегка притормозить, он вдруг с ужасом обнаружил, что тормоза полностью вышли из строя.

Забыв о собственной опасности, он стал кричать, чтобы Лори остановилась. Но та не слышала его. Не видела она и груженый трактор с прицепом, приближавшийся по примыкавшей сбоку улице внизу.

Томас Мур изо всех сил бросился догонять Лори, и его сон превратился в кошмар. Его ноги сковала необъяснимая усталость, и он в бессильном ужасе наблюдал, как трактор стремительно приближался к точке неминуемого столкновения, а его жена оставалась в полном неведении относительно того, какая страшная смерть ожидала ее.

– Коммандер Мур, – послышался далекий озабоченный голос. – Проснитесь!

Легкое прикосновение чьей-то руки вывело его из состояния глубокого забытья. Открыв глаза, Мур увидел перед собой озадаченное лицо Ноултона. Кошмарное видение отступило, вспугнутое мерным рокотом вертолета, в котором был едва слышен почтительный голос старшины.

– Простите, сэр, но пилот хотел бы переговорить с вами.

Ноултон указал в сторону кабины. Мур коротко кивнул ему и резко встал. Вертолет сильно трясло, и он осторожно прошел в кабину.

– Коммандер Мур, – обратился к нему летчик, сидевший слева в напичканной приборами кабине. – Мы только что получили срочную радиограмму из штаба главкома на Тихом океане с приказом следовать в другой пункт назначения.

– Но мне надо в Сасебо, – возразил Мур, еще не совсем придя в себя после сна.

– Боюсь, что ничего не выйдет, сэр, – ответил пилот. – В радиограмме приказано немедленно доставить вас в другое место. Там указаны координаты, сэр.

– Надеюсь, меня не возвращают на "Иводзима"? – проворчал Мур.

Развернув на коленях карту, пилот сказал:

– Если, конечно, "крокодиловоз" не прошел сто морских миль за последний час.

Он очертил район к западу от островов Бонин и добавил:

– Мы высадим вас здесь, сэр.

– Но это же, черт возьми, посреди океана! – воскликнул Мур.

Пилот пожал плечами.

– Могу только сказать, что эти координаты переданы нам из штаба главкома в зоне Тихого океана, сэр. Если вы потерпите еще четверть часа, мы скоро узнаем, в чем дело.

Раздосадованный Мур вернулся в салон и уселся перед иллюминатором. С этого места с высоты в пять тысяч футов было удобно обозревать медленно проплывающий внизу морской пейзаж. Прямо под ними водный простор бороздило двухмачтовое парусное судно, и мысли Мура вернулись к недавно пережитому кошмару.