Текст книги "Модели ученичества в Новом Завете"

Роль учеников в сюжете

Первое появление персонажа часто бывает важным, так как оно создает ожидания, которые читатели переносят на остальную часть истории. Так, если предположить, что Матфей ожидает, что его читатели будут ассоциировать учеников из 5:1 (хотя бы частично) с последователями, призванными в 4:18–22, то первое впечатление читателя об учениках будет заключаться в том, что они будут выступать как «помощники» Иисуса, то есть, что цель их призвания состоит в том, чтобы они могли быть «ловцами человеков» (4:19). И к тому времени, когда читатель доходит до рассуждений о миссии в 10 главе, это впечатление полностью подтверждается. Ведь в главах 5–7 ученики определяются как получатели учения Иисуса о Царстве Небесном; более того, в самом начале этих глав о них говорится как о соли и свете, и их призывают поступать так, чтобы другие воздавали славу Богу (5:13–16).

Более того, в изображении служения Иисуса в главах 8–9 ученики упоминаются достаточно часто (8:14, 23; 9:10, 37), чтобы мы могли предположить их присутствие с Иисусом, когда Он «ходил Иисус по всем городам и селениям, уча в синагогах их, проповедуя Евангелие Царствия и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях» (9:35). Поэтому мы полностью готовы к тому, что в определенный момент Иисус не только просит своих учеников молиться о большем количестве работников (9:37), но и посылает их участвовать в том же служении исцеления и проповеди (хотя, что интересно, еще не учения), которое Он Сам осуществлял с самого начала (10:1–8) – тем самым делая их ответом на их собственные молитвы еще до того, как они успели помолиться! И вот, к тому времени, когда читатель доходит до рассуждений о миссии в 10 главе, создается впечатление, что ученики будут играть роль «помощников», помогая Иисусу в исполнении Его поручения быть одновременно пастырем (ср. 2:6) и спасителем (ср. 1:21) «погибших овец дома Израилева» (9:36; 10:6).

Но затем в этой истории происходит любопытная вещь. Ведь в отличие от других синоптических евангелистов, Матфей ничего не говорит нам о миссии учеников. Он не рассказывает ни об их уходе, ни об их возвращении. Ученики получают повеление идти, но никуда не идут. На самом деле, хотя они были призваны ловить человеков, приносить урожай и собирать стадо, в остальной части повествования они почти ничего не делают – ни ловят человеков, ни собирают урожай, ни пасут. Там, где они появляются в ситуациях служения с толпой, они неэффективны: хотят отослать нуждающихся (14:15; 15:23; 19:13–15), не знают, что нужно делать (15:33), или даже в единственном случае, когда они сами проявляют инициативу, терпят неудачу (17:14–20). Кроме того, в их отношениях с Иисусом, хотя и упоминаются некоторые положительные факторы, в основном, акцент в Евангелии от Матфея делается на медлительность учеников в понимании (15:12–20; 16:5–12), на их страхе (14:26, 30) и на отсутствии веры (14:31; 16:8).

Когда же мы принимаем во внимание все, что, начиная с 11 и 12 глав, на фоне растущей оппозиции Иисусу, касается неэффективности, недомыслия и неудач учеников, то к концу следующей части повествования (16:20) создается впечатление, что характеристики, предложенные Греймасом для анализа повествования, удручающе однобоки. Ведь противники Иисуса, похоже, гораздо эффективнее справляются со своими ролями, чем Его ученики.

Конечно, в 11:1–16:20 ученики не предстают в полностью негативном свете. Они признают Иисуса Мессией и Сыном Божьим (14:33; 16:16); они идентифицируются как истинная семья Иисуса (12:46–50); они благословлены особым откровением (13:11–17; ср. 11:25–27); и, хотя не так быстро, но, в конце концов, в результате учения Иисуса приходят к правильному пониманию вещей (13:51; 16:12). Хотя все это не устраняет недоумения и не проясняет их роль, их постоянная важность для Иисуса свидетельствует об их постоянной важности для повествования об Иисусе. Самое главное, что этот раздел завершается обращением Иисуса к будущему, то есть к строительству Церкви и особой роли Петра в ней (16:17–20).

Чтобы понять смысл этого неожиданного поворота в истории учеников, мы должны рассматривать его в связи с важным поворотом в более широкой истории Иисуса, который становится очевидным в 16:21: «С того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть». С этого момента становится очевидным, что спасение от греха должно быть совершено не просто через проповедь, учение и исцеление Иисуса, но в особенности через Его смерть и воскресение. Спасение Его народа от грехов (ср. 1:21) должно быть совершено, говорит Матфей своим читателям, через «Кровь… Завета, за многих изливаемуя» (26:28). Ибо только после того, как Он сам будет повержен (26:31), Пастырь-вождь получит власть править (ср. 2:6; 28:18).

Это изменение в средствах, с помощью которых Иисус должен выполнить данное Ему поручение, влечет за собой поразительные изменения в актантной структуре истории (см. Powell, “Plot and Subplots»). Поскольку, замышляя смерть Иисуса, лидеры – в некотором роде ирония – выступают уже не как противники Иисуса, а как его невольные помощники. Действительно, если Иисус должен исполнить данное Ему поручение через смерть, то ничто, направленное на это событие, не может быть истолковано как оппозиция. Скорее, оппозиция принимает форму попыток свернуть Иисуса с пути искупительных страданий – именно эту роль играют сатана (4:1–11) и говорящие его словами Петр (16:22–23) и насмешники у креста (27:38–44).

Подобным образом, при таком изменении сюжета меняется и личность адресатов, хотя и не совсем ясным образом. Первоначально в Евангелии от Матфея «народ», который должен был стать бенефициарам спасительной деятельности Иисуса, определялся как Израиль (2:6; ср. 1:1–17). Однако очень быстро, как мы уже видели, в рассказе Матфея происходит сужение. Некоторые (особенно лидеры), считавшие себя членами семьи Авраама (3:7–10) и наследниками Царства (8:12), исключаются; и хотя Иисус всегда ограничивает Свою задачу спасением заблудших овец дома Израилева, эти овцы, похоже, все больше и больше отождествляются с толпой (9:35–38). Но когда повествование Матфея об Иисусе достигает кульминации, толпа присоединяется к своим лидерам и призывает к смерти Иисуса (27:20–26). Таким образом, хотя кровь Иисуса должна была излиться за «многих» (26:28; ср. 20:28), личность этих «многих» остается несколько неопределенной.

А что же с учениками, когда история подходит к кульминации? Опять же, картина неоднозначна и двусмысленна. Раздел начинается на негативной ноте, с прямого неприятия Петром послания Иисуса о страданиях и столь же прямого упрека Иисуса в том, что Петр связался с сатаной (16:22–23). Последний взгляд на учеников в этом разделе – это их бегство при аресте Иисуса (26:56) и последующее отречение Петра (26:69–75). Действительно, почти в каждой сцене, где ученики инициируют или участвуют в деятельности того или иного рода, они предстают в негативном свете. Только в 21:1–7 и 26:17–19, где они успешно выполняют поручение Иисуса привести осла и организовать пасхальную трапезу, ученики оказывают Иисусу какую-либо конкретную помощь, и то только самого обыденного характера. В остальном, как помощники они терпят неудачу, как в отношении служения Иисуса народу (как уже отмечалось: 17:14–20; 19:13–15), так и в отношении крестного пути Иисуса. Обличив женщину, помазавшую Иисуса (26:8–9), не пожелав бодрствовать с Иисусом в Гефсимании (26:36–46), пытаясь тягаться друг с другом (20:20–28) и, в конечном счете, оставив Того, за Кем они были призваны следовать, ученики не смогли поддержать Иисуса, когда Он боролся с чашей, которую Ему дали пить (20:22–23; 26:39). В двух случаях они даже пытаются сбить Иисуса с Его пути: в обличении Петра (16:22–23) и в несерьезной попытке предотвратить арест Иисуса силой (26:51).

Тем не менее, как заметил Джек Кингсбери (Jack Kingsbury, Matthew as Story, 129), действия учеников в Евангелии от Матфея не оказывают существенного влияния на развитие сюжета. Ученики оказывают Иисусу очень незначительную помощь и даже в одном или двух случаях оказываются в роли сатаны. Но их нельзя назвать противниками Иисуса, по крайней мере, в понимании Греймаса. Даже их бегство, когда оно происходит, не имеет большого влияния, поскольку Иисус уже указал на их воссоединение в Галилее (26:31–32).

Однако это ожидание будущего сбора рассеянного «стада» приводит читателей к другой стороне изображения учеников в этом разделе. Ибо, хотя ученики могут казаться не имеющими отношения к истории в настоящем, ученичество продолжает оставаться важной темой в учении Иисуса. Более того, в этом разделе есть много указаний на важную роль учеников в будущем – в том положении дел, которое возникнет по ту сторону креста. Раздел начинается с обличения Петра (16:22–23). Но это просто дает Иисусу возможность больше научить учеников о пути ученичества (ст. 24–26) и пообещать, что некоторые из них увидят наступление Царства (ст. 27–28). И в последующем материале статус учеников подтверждается: они понимают объяснения Иисуса (17:13); они, как и Иисус, являются сынами Царства (17:24–27); их хвалят за их жертвенную преданность Иисусу (19:27–30). Более того, оставшийся материал дискурса в значительной степени касается природы ученичества: и глава 18, посвященная жизни в общине Царства, и главы 24–25, посвященные жизни до «пришествия Христа и кончины века», обращены к ученикам. Даже язвительное обличение книжников и фарисеев в главе 23 содержит мимоходом некоторое учение о контрастной природе общины Мессии (ср. ст. 8–12).

Однако наиболее важным является ряд утверждений, указывающих на важную роль учеников в будущем: они будут рассказывать другим о видении преображения после воскресения (17:9); они будут иметь власть в Церкви связывать и разрешать (18:18–20); они будут сидеть «на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (19:28); и они (предположительно) будут провозглашать Евангелие Царства по всему миру (24:14). Но самое поразительное предвосхищение будущей миссии учеников можно найти в весьма ироничном отрывке, которым заканчивается этот раздел. Ведь в 27:62–66 иудейские лидеры просят Пилата приставить стражу к гробнице, «чтобы, – говорят они, – ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого» (27:64). Матфей, конечно же, уже предоставил своим читателям достаточно информации, чтобы они поняли всю бесполезность такого хода событий. Будет выставлена охрана или не будет, Иисус в любом случае воскреснет из мертвых (16:21; 17:9; 20:19; 26:32). Однако внимательные читатели могут уловить и второй уровень тщетности, ожидая время, когда ученики успешно выполнят свою миссию. Таким образом, на протяжении всего этого раздела появляются различные указания на то, что, несмотря на свою слабость и неудачи, ученики в итоге все-таки окажутся в роли помощников. Матфея 27:62–66 также предполагает, что в период после воскресения иудейские лидеры продолжат играть роль противников (ср. 10:17–18).

История Иисуса достигает окончательного разрешения в 28 главе («Финальная последовательность» Греймаса). Устояв перед всеми искушениями свернуть с крестного пути (26:39; 27:38–44) и тем самым выполнив данное Ему спасительное поручение, Иисус воскресает из мертвых, чем оправдывает Свои усилия (28:1–10), и наделяется вселенской властью (28:18). Это дает Ему возможность (ср. греческую частицу oun, «поэтому» в 28:19) создать новуб общину спасения. Таким образом, «народ», который Иисус «спасает от грехов» (ср. 1:21), теперь определяется как, собранное из всех народов, братство людей, связанных с Иисусом через крещение и исполнение Его заповедей (28:19–20).

Конец повествования об Иисусе подводит к концу и повествование о Его учениках. Следует отметить два момента. Во-первых, ученики – это те, через кого Иисус создаст новую общину. Их бегство, похоже, никак не повлияло на их статус. Напротив, воскресший Иисус называет учеников своими «братьями» (28:10), не упоминая об их промахах или бегстве. И вот худшие опасения иудейских лидеров сбываются: ученики, посланные Самим воскресшим Иисусом, должны распространить этот «обман» не только среди еврейского «народа» (использование слова laos в 27:64 очень важно; ср. 1:21), но и среди язычников. Обретение Иисусом вселенской власти, по сути, дает возможность Его ученикам выполнять роль помощников, к которой они и были призваны изначально, с той лишь важной разницей, что теперь эта задача описывается в терминах не ловли человеков, а воспитания учеников. Это «воспитание учеников», в свою очередь, определяется в терминах крещения и (впервые; ср. 10:1–8) обучения.

Однако необходимо отметить и второй важный момент, касающийся роли учеников в 28-й главе. Ведь в 28:19 община, которую Иисус пришел спасти, описывается как община учеников: «Идите, научите (mathēteusate) все народы». Ученики, собравшиеся вокруг Иисуса на горе в Галилее, призваны воспроизводить себе подобных. Таким образом, первые ученики Иисуса функционируют не только как средство, с помощью которого должна быть создана Его община спасения, но и как модель человека, который является членом этой общины.

Все это ставит их роль в истории Иисуса в правильную перспективу. В той мере, в какой они являются средством создания новой общины, их роль неповторяема; история учеников – это история их подготовки в качестве миссионеров-основателей. Но в той мере, в какой они являются моделью членства в общине, их портрет в Евангелии имеет непреходящее значение.

В рамках истории Иисуса ученики функционируют, прежде всего, как модель того, что нужно делать, чтобы стать частью «народа» Иисуса. Читатели Евангелия от Матфея узнают, что значит быть учеником, следя за жизнью учеников под руководством рассказчика, то есть отождествляя себя с ними, учась на их успехах и неудачах, и, прежде всего, присоединяясь к ним, когда они слушают учение Иисуса. Ученики мало влияют на сюжет самой истории Иисуса, появляясь в качестве значимых агентов только после того, как эта история подходит к своему завершению. Однако их присутствие в этой истории не так уж и незначительно. Они выполняют важную функцию, как положительную, так и отрицательную, показывая читателям Евангелия, что значит быть последователем Иисуса и бенефициаром Его спасительной деятельности. Побуждение читателей стать учениками в этом смысле является одной из главных целей автора, когда он рассказывает эту историю.

2. Модель ученичества в рассказе Матфея

Для любого повествования важно установить нормативную точку зрения – то есть предоставить набор ценностей, отражающих доброе, истинное и желаемое, с помощью которых можно оценивать персонажей и их действия. Это достигается различными способами: (1) через посредничество надежного рассказчика, который обладает достаточным знанием и пониманием истории, чтобы быть в состоянии провести читателей туда, куда им нужно, чтобы понять историю; (2) через явный комментарий, который имеет отношение к прямым заявлениям о значении человека или события; и (3) через различные менее явные формы комментария, такие как идентификация надежных персонажей, или описания определенного набора ценностей, символизма, иронии и тому подобных элементов. В случае с Евангелием от Матфея нас интересует то, как евангелист с помощью истории, рассказанной им об Иисусе и Его учениках, подводит своих читателей к пониманию того, что значит быть учеником Иисуса. Пространство и время не позволяют полностью изучить рассказ Матфея. Однако следует отметить некоторые важные моменты.

Рассказывая историю об Иисусе, Матфей часто выступает в роли интузивного рассказчика[1]1
  В литературоведении рассказчик, который прервает рассказ личными комментариями или мнениями о персонажах и событиях.


[Закрыть]. Часто он врывается в повествование, чтобы сделать явные комментарии о значении различных событий – особенно, конечно, в форме цитат из исполнения Ветхого Завета. Однако, рассказывая историю об учениках, он более сдержан, предпочитая скорее показывать, чем рассказывать. Нормы ученичества передаются в Евангелии от Матфея в основном через изображение отношений учеников с Иисусом (Иисус с самого начала был представлен как исключительно надежный персонаж).

Несмотря на их первоначальную идентификацию как помощников и посредников Иисуса, ученики предстают в Евангелии от Матфея, по большей части, как спутники Иисуса и наблюдатели за Его деятельностью. Иногда они уходят, чтобы выполнить какое-то задание, а затем возвращаются (21:1–7; 26:17–19). Но лишь изредка мы встречаем события, когда ученики занимаются какой-либо деятельностью отдельно от Иисуса. И не случайно, что в большинстве случаев ученики попадают в затруднительное положение, как, например, при пересечении Галилейского моря (14:24), попытке исцелить мальчика-эпилептика (17:14–18), неспособности пободрствовать в Гефсимании (26:36–46) и отречении Петра (26:69–75).

Таким образом, именно во взаимодействии Иисуса со учениками Матфей передает идеал ученичества. Далее мы рассмотрим сначала средства повествования, с помощью которых происходит эта коммуникация («как» коммуникации), а затем обратимся к содержанию самого идеала ученичества («что»).

Средства повествования

Рассказывая эту историю, Матфей использует различные средства, чтобы привести читателей к правильному пониманию ученичества. Наиболее очевидным из них является прямое обучение, особенно в пяти великих речах Иисуса (гл. 5:3–7:27; 10:5–42; 13:3–52; 18:1–35; 23:2–25:46), каждая из которых обращена к ученикам (в некоторых случаях также к толпе). Поскольку Матфей в конце концов дает понять, что он хочет, чтобы его читатели также стали учениками и получателями учения Иисуса, читатели – по крайней мере, при повторном прочтении – осознают приглашение присоединиться к первоначальной группе учеников в процессе их обучения у учителя и господина. Кроме того, Матфей включает ряд высказываний – некоторые в беседах, а некоторые в других местах, – где Иисус прямо говорит о природе ученичества. Например, Он говорит об учениках как о соли, свете и городе, стоящем на вершине горы (5:13–16); об учениках, призванных быть похожими на своего учителя (10:24–25), особенно в принятии своего креста (16:24); и об учениках, поскольку они «исполняют волю Отца Моего Небесного», как о настоящей семье Иисуса (12:46–50).

Уроки ученичества также часто появляются в повествованиях, когда события разворачиваются таким образом, чтобы привлечь внимание к какому-либо аспекту ученичества. Можно выделить несколько моделей. В некоторых случаях Иисус сам подталкивает учеников к ситуации обучения, как, например, когда велит им обеспечить пищей толпу (14:16) или озадачивает их загадочным комментарием о «закваске фарисейской и саддукейской» (16:6; также 15:32; 16:13–14; 19:23–24; 24:2). В других случаях посторонние люди возражают против поведения учеников, давая Иисусу возможность защитить и объяснить значение их действий, например, не поститься (9:14–17) или срывать колосья в субботу (12:1–2; ср. 15:2).

Иногда ситуации обучения возникают по инициативе самих учеников. Например, иногда они задают вопросы Иисусу (ср. 17:10; 18:1, 21), негативно реагируют на то, что Он сказал или сделал (ср. 19:10), выдвигают возражения против того, что Он сказал или сделал (ср. 13:10; 15:12; 16:22; 21:20; 26:8–9), или пытаются держать нуждающихся подальше от Него (ср. 14:15; 15:23; 19:13–15).

В ряде повествований Матфея содержатся прямые утверждения о том, что ученики в конце концов поняли, чему учил их Иисус (13:16–17, 51; 16:12; 17:13). Поскольку в этом вопросе Матфей резко отличается от Марка, некоторые комментаторы сделали преувеличенные выводы о понимании учеников в Евангелии от Матфея (напр., Barth, “Matthew’s Understanding» 105–12). Но, как отметил Лус (Luz, “Disciples” 101–3), эти отрывки в первую очередь демонстрируют роль Иисуса как эффективного учителя, и таким образом подчеркивают обучение как отличительную черту истинного ученика.

Более того, характеристика истинного ученичества в Евангелии от Матфея подчеркивается посредством контраста с другими группами. Ведь ученики, как получатели особого откровения, отличаются от остальных (особенно в 13:11–17; также 5:1; 8:18, 23). В своем образе жизни (6:32) и модели руководства (20:25) они должны отличаться от язычников. Они даже отличаются от других верующих в Иисуса – тех, которые говорят: «Господи, Господи», но не исполняют волю Божью (7:21–23) или отпадают из-за недостатка любви (24:9–13). И само собой разумеется, что они противопоставляются иудейским лидерам. Действительно, в 23-й главе книжники и фарисеи показаны ученикам и толпе как наглядный пример того, чего не следует делать.

Из всего этого возникает словарь ученичества – термины, которые, будучи введены и определены, служат дальнейшим руководством для читателей. Многие из этих терминов – глаголы (напр., «следовать», «поклоняться», «верить», «сомневаться», «понимать», «приходить»); другие – существительные (напр., «вера», «праведность», «беззаконие») или прилагательные (напр., «маловерный», «праведный»); некоторые даже предлоги (напр., «с», 1:23; 9:15; 12:30; 28:20). Хотя для наших целей здесь нет необходимости в полной документации (несколько минут работы с симфонией позволят найти соответствующий материал), удивительное количество этих терминов используется в заключительных кульминационных стихах Евангелия, то есть в 28:16–20. Таким образом, с помощью этих различных приемов Матфей пытается по-своему сделать учениками своих читателей (ср. 28:19).

Суть повествования

Но в чем же суть ученичества в Евангелии от Матфея, как ее видит сам евангелист? Ответ многогранен. Целый ряд действий, атрибутов и качеств ассоциируется в его повествовании с идеалом ученичества. На самом деле, в Евангелии нет никаких указаний на систему, по которой эти действия, атрибуты или качества должны быть классифицированы или ранжированы. Возможно, они объединяются в максиму из 10:25 о том, что ученики должны быть подобны своему учителю, хотя в контексте Матфея это не является обобщенным утверждением. Возможно, их можно сгруппировать по двум направлениям деятельности, связанным с ученичеством в 28:19–20, а именно: личная привязанность к Иисусу (на что указывает крещение) и образ жизни, сформированный Его заповедями. Однако для удобства мы сгруппируем их здесь по трем категориям, определяемым отношениями учеников (1) к Иисусу и Богу, (2) к другим ученикам и (3) к окружающему миру. В каждом случае положительные аспекты идеала часто получают дальнейшее определение через соответствующие отрицательные.

Ряд повторяющихся качеств ученичества связан с отношениями учеников с Иисусом и Богом. Как видно из призыва первых учеников Иисуса (4:18–22), ученики – это те, кто следует за Иисусом, а это отношения, которые предполагают как обязательства, так и затраты (ср. Kingsbury, “The Verb AKOLOUTHEIN”). Ученики должны быть готовы к преодолевать трудности (8:20), оставить дома и семью (10:37; 19:27–30), отвергнуть себя, взять свой крест и даже потерять жизнь ради Христа (10:38–39; 16:24–26). Против таких истинных учеников выступают те, кто больше любит семью (10:37), кто пытается спасти свою жизнь (10:39; 16:25–26), кто цепляется за богатство и поэтому отходит от Христа (19:22–24).

Со всеми этими качествами тесно связана отклик веры. Интересно, однако, что в изображении Матфея вера, которая встречает одобрение Иисуса, обычно проявляется не учениками, а просителями (8:10; 9:2; 15:28). Ибо учеников обычно упрекают в недостатке веры (6:30; 8:26; 14:31; 16:8). А поскольку сомнения возникают даже в присутствии воскресшего Иисуса (28:17), непоколебимую веру следует рассматривать скорее как цель ученичества, чем как необходимое условие.

В качестве предпосылки нам следует обратить внимание на соблюдение повелений Иисуса и исполнение воли Отца. В 28:19 соблюдение заповедей Иисуса является одной из явных черт ученичества. Однако появление призыва к соблюдению заповедей здесь, в конце Евангелия от Матфея, просто повторяет тему, встречающуюся во всем Евангелии. Ибо те, кто исполняет волю Отца, являются истинной семьей Иисуса (12:50); те же, кто этого не делает, даже если они признают Иисуса «Господом», услышат роковые слова «Я никогда не знал вас» (7:21–23) – они люди, творящие беззаконие (7:23; ср. 13:41; 24:12), а в Царство войдут те, кто ищет праведности (5:6, 20; 13:49). Те, кто слушает и исполняет слова Иисуса, живут в прочном доме, построенном на скале; те же, кто не слушает, увидят, как их дом рухнет при первой же буре (7:24–27).

Но для того, чтобы слышать слова Иисуса и действовать в соответствии с ними, необходимо понимание. Ученики не обладают пониманием как природной способностью. Любое понимание, которое у них есть, было даровано Отцом (11:25–27; 13:16–18). Более того, заявления об их понимании обычно делаются только после того, как они продемонстрировали его отсутствие, а затем получили наставление от Иисуса (13:51; 16:12; 17:13). Их понимание также не является полным. По крайней мере, в одном случае учеников упрекают за недостаток понимания без какого-либо уравновешивающего указания на то, что понимание в конце концов было достигнуто (15:16). Тем не менее, ученики Матфея получили достаточное понимание того, кто такой Иисус (16:16–17) и в чем заключается Его послание (13:11–17, 51–52), чтобы служить примером для читателей Матфея.

Ученичество в Евангелии от Матфея, однако, характеризуется не только отношениями с Иисусом и Богом, но и отношениями учеников с другими учениками в общине. Это программно изложено в начале Нагорной проповеди, где ученики (к которым непосредственно обращается Иисус, «Блаженны вы…») названы солью земли, светом мира, городом, построенном на горе, то есть общиной, живущей праведной жизнью, настолько заметной, что другие будут прославлять Бога (5:13–16). Внешние аспекты этого призыва мы рассмотрим чуть позже. Пока же нам нужно отметить внимание, которое в Евангелии от Матфея уделяется жизни общины. Ибо здесь, в единственном Евангелии, где говорится о Церкви (16:18; 18:17), воспитание учеников происходит в контексте отдельной общины.

Из различных характеристик этой общины учеников можно отметить несколько наиболее важных. Первая – это любовь. Ведь Иисус обобщает весь закон в двойном повелении любви: любовь к Богу и любовь к ближнему (22:34–40; ср. 7:12). Более того, хотя любовь к ближнему упоминается еще раз (19:19), любовь, проявляемая общиной учеников Иисуса, включает в себя даже врагов (5:43–46). И хотя эта связь не выражена явно, озабоченность присутствием любви, вероятно, основана на том, что Матфей видит Церковь как corpus mixtum (смешанную группу) людей, которая остается таковой вплоть до последнего суда (напр., 13:24–30, 36–43; 22:11–14). Таким образом, любовь запрещает преждевременные попытки выкорчевать сорняки с поля. И когда Иисус у Матфея предвидит темные дни для Церкви, они описываются в терминах ненависти, предательства и отсутствия любви (24:10, 12).

С любовью тесно связаны две другие характеристики сообщества учеников. Первая – это прощение. Прощение – единственная черта молитвы «Отче наш», получившая подробный комментарий (6:14–15), и оно составляет предмет значительной части рассуждений о жизни общины в главе 18 (особенно ст. 21–35). Другая особенность, которая проявляется ранее в той же речи, – это забота о «малых сих», принадлежащих к общине учеников (18:1–14, особенно ст. 6; ср. 10:42).

Это, в свою очередь, приводит к последней характеристике, о которой здесь пойдет речь: лидерство, основанное на служении другим. Чтобы стать частью общины Иисуса, необходимо уподобиться детям (18:1–5). Иерархических (23:8–10) и тиранических (20:25) моделей лидерства следует остерегаться. Скорее, величие в сообществе учеников Иисуса должно измеряться смиренным служением всем (20:26–28; 23:11–12).

Но действия, атрибуты и качества ученичества также классифицируются в Евангелии от Матфея по отношениям учеников к окружающему миру. Положительно, эти отношения являются миссией. Община призвана сделать учениками все народы. Эта задача должна выполняться как центростремительно, поскольку других привлекает жизнь общины «добрыми делами» (5:16), так и центробежно, когда ученики отправляются на миссию (таково поручение из 28:18–20, которое подтверждает и расширяет наставления из гл. 10). Негативно, эти отношения предполагают гонения. Весть учеников не везде будет принята, поэтому необходимо проявлять стойкость в гонениях (ср. 5:10–12; 10:16–36; 23:34–36; 24:9–14). Но это, конечно, лишь часть цены ученичества, что возвращает нас к теме, с которой начался этот раздел.

3. Вызов для современных учеников при чтении Евангелия от Матфея

После рассмотрения истории и ее рассказа мы, наконец, переходим к чтению. Без читателя история остается инертной, а ее рассказчик – неэффективным. Возможность смысла появляется только тогда, когда есть читатель, который будет читать – то есть когда есть тот, кто войдет в мир повествования под руководством рассказчика, встретится с персонажами, прочувствует сюжет по мере его развития, сформирует мнения, предвидит события, пересмотрит мнения и ожидания в свете последующих событий, и таким образом, в конце концов, поймет историю в целом.

Но какой читатель? В теории нарратива существует широкий спектр читателей. Некоторые из них – воображаемые конструкции, другие – реальная плоть и кровь; одни читают впервые, другие – повторно; одни уступчивы, другие сопротивляются; одни ограничены, другие автономны; одни в прошлом, другие в настоящем. Это открывает не менее широкий спектр увлекательных исследований. Например, было бы интересно проследить реакцию идеальных читателей, читающих впервые, когда они приходят к осознанию, во-первых, того, что Иисус – это окончание всех духовных исканий и единственный путь, и, во-вторых, что подходящий способ реагировать на Него – это стать учеником. Однако даже здесь необходимо провести различие между опытом еврейского читателя, который становится христианином, и опытом языческого читателя, который становится христианином. Ведь хотя к концу Евангелия они пришли в одну и ту же точку, их пути существенно различаются.

Но место ограничено, поэтому мы должны быстро перейти к ситуации современных читателей Евангелия, особенно к ситуации тех, на кого рассчитана эта глава («интеллигентные миряне, студенты богословских учебных заведений и священнослужители»). Какое значение для современного христианского ученичества может иметь прочтение Евангелия от Матфея? Мы не беремся говорить от имени этой группы и заранее предписывать результаты ее чтения. Тем не менее, необходимо сделать несколько заключительных замечаний о нашем собственном прочтении Евангелия от Матфея в связи с темой христианского ученичества.