Текст книги "Отчаянное преследование"

У дверей в свой кабинет директор осведомился:

– Вы хотели узнать что-то еще?

– Нет. Благодарю вас, доктор Бичем.

– Не за что. До свидания, мистер Скотт.

Таксист отвез меня в центр, к кафе «Горгона». Я вышел, позвонил в Административный центр и сообщил сенатору Лестеру Бизли обо всем, что сделал. Бизли согласился, что Тодхантер, смерть Стоуна и поиски двоих мужчин, пытавшихся убить меня вчера вечером, – самые важные дела. Ими следует заниматься не только вследствие моей очевидной заинтересованности, но и потому, что этого мнения придерживается комиссия.

Я просил у Бизли, где Джо Рул, и сенатор дал мне несколько адресов, которые тот собирался посетить. Сенатор позволил мне забрать Рула на несколько часов после полудня.

Минут через десять я отыскал Джо, и он пообещал скоро появиться в «Горгоне». Мне удалось управиться с сытным ленчем к тому моменту, когда появился Рул. Пока я излагал Джо последние новости, он потягивал пиво.

– Итак, – закончил я, – этот Тодхантер – крупный парень с седеющими волосами и лицом, изборожденным морщинами.

– Да, он похож на викинга. Когда я видел его на слушании, Тодхантер выглядел весьма скверно.

Джо сделал большой глоток пива. Он выглядел так молодо, что можно было усомниться, а имеет ли Рул право пить спиртное.

– Есть ли хоть один шанс, что тот, кого ты видел, не Тодхантер? – спросил я.

Джо покачал головой:

– Ни малейшего. Не знаю, почему ты спрашиваешь, но с этим все чисто.

Мы обсудили ситуацию. Рул выдал мне дюжину доказательств того, что человек в больнице именно Гордон Тодхантер, и убедил меня. Однако оставался один пункт, по моему мнению нуждавшийся в проверке.

– Ладно, Джо. Я не видел Гордона Тодхантера до сегодняшнего утра, но у меня есть несколько его фотографий. Вот. – Я достал из бумажника снимки и показал Джо. – Этот парень?

Он внимательно рассмотрел фотографии и кивнул:

– Очень похож. Наверняка сказать трудно, слишком маленькие снимки, но, судя по всему, это он.

– Согласен. Ты видел этого человека на слушании о психической полноценности. Взглянув на того, кто находится в «Равенсвуде», ты мог бы точно сказать, тот же это парень или нет?

– Да. – Рул допил пиво. – Это не слишком трудно... Но почему он так беспокоит тебя, Шелл?

– Мне очень важно узнать, Тодхантер тот парень или нет. Это важно не только для меня. Я кое-что вспомнил. Ты встречался с его дочерью?

Джо покачал головой:

– Я же говорил тебе, что ее нет в стране.

– Не было, но она вернулась.

– Мне нужно встретиться с ней?

Я взглянул на его красивое лицо, блестящие, волнистые волосы, улыбку, открывающую крепкие белые зубы.

– Нет. Она ужасная девица.

– Правда?

– Шучу. Но тебе не стоит встречаться с ней. Ты слишком молод для такого потрясения. Пусть твоя нервная система окрепнет и станет выносливой, как моя.

Рул ухмыльнулся:

– Ладно, а что с «Равенсвудом»?

– Там, в палате 109, сидит безумец. Если это Тодхантер, делу конец. Если же это не Тодхантер, а кто-то, чертовски похожий на него, тогда все меняется. Так или иначе, тебе нужно взглянуть на него, чтобы прояснить ситуацию.

– Итак, он сумасшедший. Я знаю, что парень в суде был Тодхантер. Что же ты хочешь доказать?

– Не знаю, Джо, но что-то там нечисто. Я не могу вмешиваться, пока мы не откопаем хоть что-то. – Я достал сигареты, закурил и продолжал: – Вот как тебе следует действовать. Там упоминали о некоем Ховарде из 103-й палаты. Может, сделаешь вид, будто навещаешь Ховарда, и получишь шанс открыть отмычкой 109-ю и заглянуть туда? Эти палаты рядом, в одном крыле.

Таково мое предложение. У тебя есть другие идеи?

– Нет, но я проверю все записи перед тем, как ехать в больницу. Отправлюсь туда после полудня и раскопаю все, что возможно, об этом парне. Мне еще нужно кое-что сделать до этого. У тебя все? Ховард – это фамилия?

– Да.

– Ладно, я постараюсь разнюхать о Тодхантере побольше... Или найти в архивах кого-нибудь еще. Значит, ты хочешь убедиться, что человек в 109-й палате именно тот, кого я видел на слушаниях?

– Совершенно верно. Но послушай. Вполне возможно, Тодхантер знает, почему те парни вчера вечером пытались прикончить меня... даже если он не в себе. Одно убийство уже произошло, можно ждать и других. Так что не сверни себе шею.

– Не беспокойся.

– Я сделал бы это сам, но они уже видели меня. Вряд ли мне удалось бы добраться до нужной комнаты.

– Все в порядке. Позвонить тебе, когда вернусь?

– Да. Я буду у себя дома или...

Я задумался на минуту, затем достал бумагу и карандаш, но написал не название отеля «Билтмор», а только номер телефона и номер апартаментов Тодди. Я вручил листок Рулу:

– Или вот по этому номеру.

Джо посмотрел на записку:

– Очень забавный номер.

Я промолчал, считая, что и так сказал уже слишком много о красавице Тодди. Сообщи я ему, что это ее отель и номер, вполне вероятно, что в скором времени дверь мне откроет не она, а Рул. Лучше ему не знать о ней. Джо сунул листок в карман рубашки:

– Ладно... Я поехал. До встречи.

Я отправился в «Билтмор», сделав по дороге маленький крюк, прошел через большой вестибюль и поднялся по лестнице. В конце концов, Тодди сама сегодня утром по телефону предложила мне подняться.

Я деликатно постучал в дверь и подождал. Потом постучал решительнее. Наконец нежный голос Тодди спросил:

– Кто там?

– Шелл.

– О, Шелл... Минуточку.

Девушка, распахнув дверь, разглядывала меня. Я тоже уставился на нее.

Судя по всему, Тодди лежала, ибо именно в таком одеянии и лежат очаровательные женщины. Что-то прозрачное, кружевное, хотя и не слишком откровенное. Гормоны ударили мне в голову. Еще несколько взглядов – и они просто взорвались бы.

– Проходите, Шелл.

Я вошел, и она закрыла дверь.

– Я совсем не спала сегодня ночью, – сообщила Тодди. – По крайней мере, мне так кажется. Беспокоилась, думала... Я только что проснулась. Простите, я, кажется, всегда полусонная, когда мы разговариваем.

– Ничего не имею против.

– Что это?.. Шелл... Вы очень милы, но зачем это?

Тодди смотрела на пакет в моих руках. Задержавшись внизу, я прихватил несколько роз, бутылку шампанского и даже два бокала.

– Это, – спокойно ответил я, – попытка подсластить мои горькие новости.

– Ой! – Лицо девушки омрачилось. – С ним ведь все в порядке, да?

– Обождите минутку. Я видел его... Полагаю, его. И он был... Он не слишком хорошо себя чувствует.

– О чем вы?

– Об этом самом. Человек, которого я видел, нуждается в помощи и лечении. Он душевнобольной. Возможно, когда-нибудь поправится, но сейчас он болен. На это, как и при воспалении легких, нужно время.

Тодди покачала головой и рухнула на стул.

– Вот, возьмите. – Я протянул девушке цветы, шампанское и бумажный пакет, желая хоть чем-нибудь отвлечь ее.

Она поднялась, взяла цветы, вино и вышла из комнаты. Через минуту Тодди вернулась и поставила розы в вазу. Бутылку шампанского она все еще держала в руках. Я описал ей больного в «Равенсвуде».

– Это папа. Только у него такой облик. Даже по вашему описанию я знаю, что это он.

– Мне очень жаль, Тодди.

– Но я не понимаю... – Вид у нее был озадаченный и недоумевающий. – Как это могло произойти так быстро?

– За год многое может случиться.

– Что?

Девушка посмотрела на меня так, будто впервые услышала мой голос и пыталась понять, мне ли он принадлежит.

– Это я, Шелл Скотт. Я принес вам шампанское и розы...

– Шелл, это очень мило с вашей стороны. Простите, но я в шоке. Может, и следовало ожидать чего-то подобного, но... Вот... – Тодди протянула мне бутылку. – Откройте ее. Я выпью с вами глоток.

– Хорошо, Тодди, вы, возможно, не примете всерьез мои слова, но знайте: я продолжаю работать над делом... мой коллега Джо Рул занимается им сейчас. Если он позвонит, значит, у него есть новости для меня. Возможно, ситуация не так уж плоха.

– То есть?

– Не стоит вдаваться в подробности. Я просто считаю, что такое не исключено.

– Все так странно, – повторила девушка. – Разве может человек так сильно заболеть меньше чем за год? И что же значит эта его записка, адресованная вам, Шелл?

– Вот в этом вы правы. Я тоже хочу узнать о ней, прежде чем закончу дело. – Я начал открывать бутылку.

Тодди держала бокал. Я понимал, что шампанское для нее не новость, поэтому старался сделать все так, как ловкие парни в телесериалах. Я улыбнулся, дернул, пробка выскочила с громким «у-уп», едва не угодив в правый глаз Тодди, и врезалась в стену.

Я наполнил бокалы прозрачным пенящимся вином.

– Прелестный звук, верно? – заметила Тодди.

Но ее глаза и, полагаю, мысли находились сейчас очень далеко отсюда.

– Верно, Тодди. Ладно, подождем новостей получше.

Девушка опустилась на черный диван у стены и положила ногу на ногу.

– Садитесь, Шелл, – предложила она. – Расслабьтесь немного.

Я сел в кресло рядом с ней, но не расслабился.

Меня раздирали противоречивые желания. Тодди выглядела восхитительно в своем интимном одеянии, и я получал удовольствие, глядя на нее. Но лучше бы она надела что-нибудь другое, например старые джинсы, поскольку меня не ждет ничего, кроме беседы и, может быть, нескольких взглядов, сколько бы я ни просидел здесь.

Вчерашний поцелуй Тодди заставил меня вибрировать, и это продолжалось до сих пор. Приятное ощущение, конечно, но я не возражал бы добавить к нему новые и более сильные.

Впрочем, не сегодня. Не в тот момент, когда я, защитник девушки, разочаровал ее плохими новостями. Вероятно, сейчас Тодди чувствует себя ужасно одинокой и покинутой, и только это может заставить ее подарить мне поцелуй или ласку. Я иногда веду себя как похотливый старый кот, но все же не украду медные монеты с глаз покойника и не изнасилую сегодня Тодди. В другой день – пожалуй, да. Но не сегодня.

Вот я и начал жалеть о том, что девушка полуодета.

Мне хотелось беседовать с Тодди несколько часов, если она согласится. Сидеть и потягивать шампанское, просто находиться в ее обществе, по крайней мере до звонка Джо Рула. Но похоже, лучше уж дождаться его звонка у себя в квартире. Мы выпили еще по бокалу шампанского и, хотя я полагал, что этого явно мало, все же почувствовал тепло внутри. И это тепло превращалось в жар.

Тодди очень напоминала охлажденное шампанское. Ее лицо было спокойным и невозмутимым. Казалось, она источает прохладу.

Тодди взглянула на меня так, что я изумился, но она не отвела своих карих глаз.

Наконец я встал:

– Мне пора, Тодди.

– Правда?

– Да. Я слишком надолго забросил свою работу для комиссии. Хотел посидеть с вами минуту, убедиться, что у вас все в порядке.

Мой язык отяжелел. Я чувствовал напряжение во всем теле.

Тодди смотрела на меня с тем же странным выражением:

– Забавно.

– Что именно?

– Вы совсем не такой, как я думала.

– Я и не знал, что вы думали обо мне.

– Перед тем как впервые прийти поговорить с вами, Шелл Скотт. Детектив. Маленький толстый человечек, курит сигары, занимается делами о разводах. Понимаете?

Я улыбнулся:

– Такого человека не существует.

– Уж конечно, это не вы...

– Ладно, я позвоню вам.

– Идите сюда. – Девушка похлопала по сиденью дивана. – Нельзя же просто вскочить и умчаться, как норовистая лошадь.

– Можно.

– Не будьте глупцом. Сядьте сюда. Всего на минуточку.

Я опустился на диван возле нее. Даже слишком близко. До меня доносилось благоухание девушки, тонкий аромат ее волос и кожи.

– Идите, если нужно, но мне хотелось бы, чтобы вы остались, Шелл. Я даже не поблагодарила вас за розы. И за шампанское. И за то, что вы так любезны.

– Тодди, я буду внимательнее слушать вас, если вы что-нибудь наденете. Может, парочку купальных халатов или...

– Посмотрите на меня. Разве вы не поцелуете меня перед уходом?

– Тодди, только перед самым уходом. Сейчас слишком рано, чтобы...

Я не закончил, потому что ее лицо приблизилось к моему. Я молча потянулся к девушке, обнял ее, легонько притянул к себе, глядя, как голова Тодди склоняется набок, губы раздвигаются, а нежные веки тихо опускаются на карие глаза и закрывают их. Ее ресницы чуть подрагивали, а рот приоткрылся, коснувшись моего.

Вначале я вспомнил вчерашний поцелуй, но этот был более теплым и пылким. Мы сидели рядом на диване, и я вдыхал аромат ее духов. Тодди потерлась щекой о мою щеку, я коснулся губами ее шеи, плеча. Мои руки скользнули к вороту голубого одеяния девушки, развязали маленький бант. Тодди приподнялась, шевельнула плечами, и под голубым одеянием обнажилось белое тело.

Девушка подставила под мои ладони свою спину, и я приник губами к ее теплому телу. Ее руки мягко надавили на мой затылок, и наши губы снова слились в поцелуе. Пальцы Тодди перебирали мои волосы, пока я гладил ее. Моя ладонь двигалась по нежным изгибам спины, приласкала округлое бедро, перешла на тонкую талию, затем добралась до груди.

Тодди скользнула ко мне, ее щека снова коснулась моей, а губы прижались к моим. Губы девушки были влажными, язык – неугомонным и настойчивым. Она судорожно вцепилась в мою руку и обхватила ее пальцами.

Мое ухо ощущало жаркое дыхание Тодди, ее грудь касалась моей шеи.

– Шелл! О, Шелл, дорогой! Это безумие. Дорогой, дорогой...

Тодди сказала что-то еще, но только эти слова застряли в моем мозгу. «Это безумие». Она говорила чуть слышно, но я понимал все. Ее слова обжигали меня. Особенно «безумие». Оно заставило меня вспомнить о Гордоне Тодхантере. И о себе самом. Ведь всего несколько минут назад я собирался уходить!

Я чуть отстранил Тодди и взглянул на нее. Глаза девушки открылись, и она не мигая уставилась на меня. Моя рука все еще касалась груди Тодди, а ее пальцы сжимали мое предплечье.

– Тодди, – начал я. – Вероятно, этого не следовало делать. Я попросил вас одеться. И сказал вам, что мне нужно идти.

Девушка облизнула губы и выпрямилась:

– Идти?

Она говорила так тихо и невнятно, что я не понял, вопрос это или утверждение. Вопрос, призыв, нежная мольба?

– Мне пора идти, Тодди, – повторил я. – Лучше уж уйти сейчас. Если я не...

Девушка села, на мгновение закрыла глаза, затем накинула голубое одеяние на плечи, скомкав его на груди.

– Да, – спокойно ответила она. – Полагаю, вы правы. После этого воцарилось неловкое молчание. Мне стало не по себе. Я не знал, о чем думает Тодди, не понимал, что на уме у меня самого. Девушка не проронила ни слова, даже не взглянула на меня.

Наконец я встал:

– Милая...

Тодди бросила на меня быстрый взгляд и отвернулась.

– Я позвоню тебе. Как только узнаю хоть что-нибудь. Позвоню, что бы ни узнал.

Девушка кивнула.

Направившись к двери, я обернулся. Перед диваном стоял кофейный столик, на нем – открытая бутылка шампанского, рядом – ваза с розами. На диване совершенно неподвижно сидела Тодди.

Последнее, что я видел и запомнил, – это глаза Тодди с припухшими веками, устремленные на меня, и правая рука, придерживающая полы голубого одеяния.

Глава 8

Постояв за дверью, я спустился в большой вестибюль «Билтмора».

"Приятель, – сказал я себе, – твое место в «Равенсвуде». Я подумал о многом, но все казалось очень глупым. Потом вышел на залитую солнцем улицу и добрался на такси до гаража, где чинили мою машину. Механик сообщил мне, что почти все закончил, поэтому я подождал двадцать минут и уже на своей машине поехал домой. «Кадиллак» был как новенький. Поднявшись к себе, я стал ждать звонка Рула. Время шло, и я нервничал все больше и больше.

В тишине и уединении своей квартиры я размышлял о том, что делает и о чем думает сейчас Тодди. Призывает проклятия на мою голову или отправилась в загул с меньшим идиотом, чем я. Она неотступно стояла перед моим мысленным взором.

Одного быстрого взгляда на Тодди было достаточно, чтобы воспламенить мужчину. Придя от нее, я принял холодный душ, но он не помог. Впрочем, с какой стати было на это рассчитывать?

Я босиком вышел в кухню, снова вернулся в гостиную, опустился на шоколадно-коричневый диван, откинулся назад и зарылся ногами в густой длинный ворс ковра. Мой взгляд упал на жутко раскрашенный портрет обнаженной Амелии над искусственным камином.

Я приготовил себе бурбон с водой и позвонил в Административный центр, полагая, что Пола вот-вот закончит работу. Она ответила скучным голосом, но оживилась, узнав меня.

«Пола и в самом деле восхитительное создание, – думал я. – Может, она и не вполне владеет собой, когда возбуждается, но разве пылкость умаляет достоинства женщины? Пожалуй, стоит заехать за ней».

– Пола, дорогая, ты никогда еще не была у меня дома.

– Верно.

– А теперь послушай. У меня есть бифштексы. Превосходные, сочные, полные витаминов и минеральных веществ.

– Полные витаминов?

– И минеральных веществ. Приходи, и мы зажарим их в моей уютной кухне. Я не воспользуюсь газовой горелкой – у нас будет мясо, зажаренное почти на углях...

– Мне нужно работать.

– Что?!

– Мне нужно работать. Я задержусь допоздна, это из-за комиссии. Слушания начнутся через три дня, ты же знаешь.

– О да.

– Я с удовольствием пришла бы, Шелл.

– Ты бы...

– Да. Правда. Я мучила тебя, не так ли?

– Каким образом?

– Не соглашалась посмотреть на твое радио или на что-то еще. Даже не впускала тебя в мою квартиру. Это было жестоко.

– Конечно. Для такой доброй, милой, привлекательной, восхитительной женщины это было жестоко.

– Шелл, ты говоришь чудесно. Я хочу быть с тобой полюбезней. Но не сегодня вечером. Извини, но ты же слышал их разговоры о долге.

– Да, и я знаю, во что они это превращают.

– Пока.

Я едва не обернул телефонный шнур вокруг собственной шеи и не повесился, но решил не считать это неудачей, поскольку она все же хотела бы прийти.

Тут я вспомнил Атлас. Плохо, что она работает в «Мелоди». Но почему бы не поговорить с ней? Я позвонил в ее квартиру в «Джентри».

– Алло!

– Привет. Это Шелл Скотт.

– А, Шелл, привет. Где ты был?

– Держался от тебя на почтительном расстоянии.

– Зачем?

– Ха!

– Но ты даже не пришел в клуб.

– Атлас, моя дорогая танцующая девочка! Если, по-твоему, мне приятно занять удобный столик в «Мелоди» и наблюдать, как ты извиваешься в танце, запрыгиваешь на дьявола, кричишь и стонешь от удовольствия, пока я сижу за удобным столиком, значит, у тебя в голове еще большая путаница, чем в алфавите кулинарной книги.

– Боже праведный! Это похоже на речь. Надеюсь, ты не очень сердишься из-за того, что я выставила тебя из моей квартиры в тот день?

– Ну, я...

– У меня в самом деле была назначена встреча. Кроме того... – Атлас помолчала, потом вкрадчиво продолжила: – Разве ты не знаешь, что ожидание гораздо ценнее, чем его осуществление? И к тому же продолжается дольше.

– Да уж, – фыркнул я. – Это имеет прямое отношение к тебе, дорогая.

– О, Шелл! Ведь все так говорят.

– Что?

– Воздержание размягчает сердце.

Я застонал:

– А мне сейчас приходится сходить с ума из-за тебя!

Отстранив трубку от уха, я посмотрел на нее, покачивая головой, и вернул ее на место как раз вовремя, чтобы услышать голос Атлас:

– Кстати, я не кричу, а журчу. Но какая девушка не делает этого?

– Атлас, остановись. Лучше сменим тему, или нам скоро придется заговорить иначе.

– Что?

– Это ужасно. Я даже не помню, о чем мы говорили.

– Ах ты, глупышка! Мы говорили о... Ладно, это не важно.

– Атлас, послушай меня внимательно.

Тишина.

– Атлас, ты еще здесь?

– Да, ты велел мне послушать тебя.

– Я позвонил потому, что подумал... Если бы ты не работала, или клуб «Мелоди» сгорел дотла, или что-нибудь еще... Ты, может, согласилась бы прийти ко мне? Черт возьми, мы бы потанцевали или занялись чем-то еще.

– С удовольствием. Дай мне двадцать минут.

– Что?!

– Что с тобой?

– Разве ты сегодня не работаешь?

– Нет. Эд сломал ногу.

– Эд?

– Да. Мой партнер, дьявол.

– Сломал ногу?

– Да. Мы репетировали, а потом он пошел в туалет...

Я выронил трубку. Черт побери, что происходит? Неужели я спятил? Или я наконец; услышал те голоса, о которых все говорят? Что бы ни сказала Атлас, я помнил бы ее слова до гробовой доски. Я пытался понять, что она имела в виду, задавая по-разному один и тот же вопрос, но... Да, больше всего мое занятие напоминало ловлю пескарей с использованием китов в качестве наживки. У меня ничего не вышло.

И я был в таком состоянии, что потратил несколько минут, задавая ей эти идиотские вопросы, пока меня вдруг не осенило: Атлас согласилась прийти! Едва осознав это, я спросил, не послать ли за ней такси, так как мне надо дождаться телефонного звонка. Атлас опять согласилась. Я попросил ее поспешить, нажал на рычаг, вызвал такси и снова начал ждать.

Динь-дон. Зазвенел звонок, и я широко распахнул дверь.

Атлас была великолепна, неотразима и восхитительна в ярко-красном платье с глубоким декольте. Серебристо-голубой мех норки небрежно окутывал ее плечи. Свои светлые волосы она собрала на макушке. Широко улыбаясь, девушка вошла и оглядела гостиную:

– О, у тебя очень мило, Шелл. А что это? Какая ужасная картина!

Атлас смотрела на «Амелию». Здесь еще не побывало ни одной женщины, которая не отпустила бы нескольких пренебрежительных замечаний по поводу «Амелии».

– О, она не так как уж плоха, – возразил я. – Давай твои вещи.

Атлас сбросила с плеч норку и протянула мне, потом заметила, что я чего-то жду:

– Ах ты, глупыш...

Я отнес мех в спальню и повесил в шкаф.

Когда я вернулся, Атлас стояла возле телефона, а снятая телефонная трубка лежала на столе.

– Ты кому-то звонишь?

– Нет. Я просто сняла трубку.

– Зачем?

– Чтобы телефон не звонил. Выбирай между мной и звонящим телефоном. Я не хочу, чтобы от меня отвлекались. – Она улыбнулась.

Я положил трубку на рычаг и взглянул на часы:

– Но я жду звонка. Вообще-то ему пора позвонить. Значит, это скоро произойдет.

– Но я всегда снимаю телефонную трубку.

– Очень жаль, дорогая, но мне нужен телефон. А старая добрая телефонная компания может и отключить его, если мы снимем трубку с рычага. Кроме того, зачем же будить дежурного на коммутаторе?

Я приготовил мартини согласно исчерпывающим инструкциям, полученным от знакомого бармена, и с гордостью поставил бокалы на низкий кофейный столик.

Атлас взяла свой бокал и сделала большой глоток.

– О боже!

– Ха-ха. – Я лучезарно улыбнулся.

– Да это отвратительно! – воскликнула девушка.

– О чем ты, черт побери? Я приготовил это в точности...

– Ты налил много джина и вермута?

– Конечно, но...

– Ты ведь не стал бы их пить, правда?

– Ну, едва ли они такие...

– Я вылью это, хорошо?

– Ладно. Выливай. Что еще?

Атлас выскочила на кухню и вернулась с двумя мартини.

– Ты сделала их по своему рецепту? – осведомился я.

Ее напиток был куда приятнее, мне пришлось признать это.

Атлас смотрела на меня с радостной улыбкой.

– Хорошо, правда?

– Да, дорогая.

Заметив приемник, девушка включила его и теперь поводила бедрами, соблазнительно притопывая ножкой и весело покачиваясь под музыку.

– Хорошо, ой хорошо! – радостно приговаривала она. – Зах, зу, зах. Давай потанцуем.

Я приблизился к ней.

– Зах, зу, зах, – повторил я. – Конечно.

Атлас покрутила ручку настройки, нашла музыку поживее, прильнула ко мне, и мы начали танцевать.

– Достаточно живо для тебя? – поинтересовалась она.

– Дорогая, ты достаточно живая для любого.

– Я имею в виду музыку.

– А-а. Конечно. Ладно, теперь я буду дьяволом, согласна?

Атлас засмеялась:

– Нет-нет.

– Да-да.

– Нет-нет-нет... Я ведь без своего костюма.

– Но мы можем вообразить, что он на тебе.

Девушка заморгала ледяными голубыми глазами и улыбнулась. Музыка закончилась, и мы направились к дивану, но по пути Атлас снова заглянула на кухню и вернулась с новыми бокалами мартини. Мы сели на диван и посмотрели на выпивку.

– На этот раз я положила в них по две оливки. Мы слишком много пьем.

– Возможно.

Это показалось мне разумным. Атлас, похоже, привыкла проявлять благоразумие. Она склонилась над моим бокалом и заглянула в него.

– В чем дело? – спросил я.

– Взгляни на эти глаза.

– На что?!

– На оливки. Они же похожи на глаза.

Она отодвинулась. Темно-зеленые оливки, нафаршированные перцем, лежали в моем бокале перчинками вверх и в самом деле напоминали жуткие глаза.

– Похожи на глаза, – повторила девушка. – Лиловые марсианские глаза.

– Пожалуй.

– Глаза лилового марсианина, налитые кровью, как у пьяницы.

– А как же иначе? Ведь он сидит в мартини.

– Конечно. Бедный лиловый марсианин. Наверное, он утонул. Ты оставишь их там?

– Нет, почему ты так решила?

Я пошел на кухню и вылил мартини и марсианина. Атлас последовала за мной.

– Следовало бы сообщить Герберту Уэллсу, – сказала девушка. – Нас завоевывают. Они проникают к нам в бутылки с джином.

Атлас попыталась изобразить звук трубы, сопровождающий выпуски кинохроники:

– Та-та-та-та-а-та-та-а-а. Молния! Вы никогда такого не видели. Марсиане! Приземлились в Алабаме, Калифорнии, Джорджии... Марсиане в Джорджии... Эй! Марсиане в Джорджии!

Атлас начала маршировать по комнате, напевая. Она вбивала ритм в мои барабанные перепонки. Девушка промаршировала через спальню в ванную, а я следовал за ней, ударяя в воображаемый барабан и повторяя:

– Бум, бум!

Внезапно Атлас обернулась и посмотрела на меня широко открытыми глазами:

– Шелл! Шелл!

– Что? Что?

– Можно мне воспользоваться твоей ванной?

– Что... Для чего?

– Глупый. Для чего люди пользуются ванной?

– Большинство здесь моются. Вообще-то я никогда об этом не думал.

– Вот именно это я и хочу сделать. То есть промокнуть насквозь. Я люблю мокнуть в ваннах. И, Шелл...

– Да?

– У меня есть только душ.

– Бедное дитя!

– Только душ, а я люблю ванну. Я просто люблю мокнуть в ванне. Разве есть что-нибудь более веселое, чем мокнуть в ванне?

– Я мог бы сразу назвать тысяч семь более веселых занятий.

– Шелл... Все в порядке? Так ты позволишь мне воспользоваться твоей ванной?

Стоит ли отвечать на глупые вопросы? Я даже открыл ей горячую и холодную воду. Атлас попросила меня выйти, но пообещала вскоре присоединиться ко мне. Обстоятельства вынудили меня заняться изготовлением марсиан.

Я поставил бокалы на кофейный столик перед диваном, положив в них на этот раз по три оливки, чтобы до смерти напугать Атлас, и стал ждать. Из ванной время от времени доносился плеск воды.

Внезапно меня осенило: прелестная, стройная, сексуальная, восхитительная Атлас, совершенно обнаженная, сидит в моей ванне. Ничего подобного не случалось со мной прежде. Клянусь! Какого же черта мне торчать в гостиной? Я подошел к двери ванной и, осторожно постучав, услышал плеск и тихий смех.

– Кто там?

– Э-э... Друг.

– Что ты хочешь?

– Я... У меня кое-что есть для тебя.

– Подсунь под дверь.

– Детка, это не телеграмма.

– Оно не пролезет под дверь?

– Ни в коем случае.

– То есть ты сам хочешь принести мне это?

– Совершенно точно. Но ты сейчас разогрелась. А как...

– Дверь не заперта.

Атлас сказала правду. Я открыл дверь и вошел. В конце концов, это же моя ванная комната.

– И что же у тебя есть для меня? – поинтересовалась Атлас.

Я раскинул руки в стороны:

– Я!

Девушка лежала в ванне на спине, вода покрывала ее кожу, вернее, часть кожи. Вода была чистой и прозрачной. Танцуя с Атлас, одетой в облегающий фигуру тонкий костюм, в ее квартире, я полагал, что видел все ее прелести, но ошибся. Забывшись, я сунул свою дурацкую ногу в ванну – в ботинке, носке и брючине.

Девушка и бровью не повела.

– Знаешь что? – промурлыкала она.

– Что?

– Теплая вода немного отрезвила меня.

– Неужели? Что ж, не стоит приставать к тебе.

– Подожди минуту. – Атлас села в ванне и быстро отодвинулась к стенке, буквально вжавшись в нее. – Вот теперь есть место. – Она улыбнулась мне, очень довольная собой. Но ее взгляд тут же выразил удивление. – Шелл, надеюсь, ты не залезешь сюда одетым?

Динь-дон.

Я едва услышал этот звук. Похоже, звонили в дверь. Я покачал головой, подумав, что этого не может быть. Если не обращать внимания, звук исчезнет сам по себе.

Динь-дон.

– Кто-то звонит в дверь, – проговорила Атлас.

Динь-дон. Динь-дон.

– Ох, заставь их перестать, – попросила девушка. – Мне это мешает. Ты же знаешь, как я отношусь к телефонам. А тут...

Динь-дон. Динь-дон. Динь-дон.

– Быстрее, Шелл, заставь их уйти.

– Ладно.

– И возвращайся поскорее. Избавься от них и поскорее возвращайся. А я пока добавлю горячей воды.

Вовсе не чувствуя себя счастливым, я резко повернул дверную ручку и распахнул дверь.

– Что за... О господи! О, Пола! Ты... дорогая, это ты... Ты все-таки пришла. Но я занят. Пола, занят, занят...

Направившись в гостиную, она повернулась ко мне и широко улыбнулась. Ее темные глаза загадочно блестели.

– Я освободилась, Шелл. Сенатор Вайз, тоже засидевшийся допоздна, разрешил мне уйти. Разве это не чудесно?

– Чудесно.

Мой голос звучал глухо и безжизненно, в нем не осталось следа от былого огня. Я не знал, что сказать Поле.

Она зашла в спальню, вернулась оттуда без жакета, села на диван, увидела мартини и подняла на меня вопрошающий взор. Ее глаза все еще блестели, но уже иначе. Я упоминал, хотя и не слишком заострял на этом внимание, что Пола вспыльчива. Возможно, поэтому мне и не хотелось подробно говорить о ее характере. Да, да, у нежной и милой Полы был нрав портового грузчика. Признаться, я избегаю даже думать об этом, не то что упоминать.

Голосом раздраженного портового грузчика Пола спросила:

– Что это? – и указала на два бокала с мартини.

– Это? Бокалы. А это мартини. – Я помолчал, словно расчувствовавшись, затем с воодушевлением сообщил: – Один из них – твой.

Я сказал правду, ибо сразу же решил предложить ей один бокал.

Прежний свет вернулся в ее глаза; на губах расцвела улыбка. Пола медленно потягивала мартини. Медленно... Я мысленно застонал, ибо надеялся избавиться от нее быстро, изобразив головокружение или что-то в этом роде... Господь свидетель, у меня и в самом деле кружилась голова, но сейчас я понял, что лучше уж ей выпить мартини. Я несомненно промахнулся.

И тут я вспомнил. Моя нога! Только одну ногу я, к счастью, опускал в ванну... С меня текла вода, и я считал это удачей, что свидетельствует о моем неисчерпаемом оптимизме. Вода стекала на золотисто-желтый ковер. Темные отпечатки моей мокрой правой ступни вели от двери ванной – казалось, какой-то монстр выбрался из сточной трубы и пересек комнату, что, кстати, не слишком противоречило истине.

Пола посмотрела туда же, куда и я.

– А это еще что?

– Пола, – начал я, – думаю, тебе все же придется уйти.

– Что значит «уйти»?

– Просто... Все же...

– Но, Шелл! Полагаю, ты шутишь?

Какие уж тут шутки. Я чувствовал себя так, словно ложился в собственный гроб.

Наконец она спросила:

– Что ты сделал со своей ногой? И со своей брючиной? Она вся мокрая.

– Да? Действительно! – Слегка замешкавшись, я объяснил: – Наступил на что-то. Извини, Пола, мне надо на минутку отлучиться.

Я направился к ванной, с ужасом сознавая, что ее дверь видна из гостиной. Как же войти туда? Если Пола проследит за мной взглядом... При этой мысли я содрогнулся.