Текст книги "Правосудие королей"

– Конечно. Но разве это не тяжело? Когда нет дома, куда можно было бы вернуться?

Я замялась, почувствовав себя неловко. Я не любила рассказывать о своем прошлом незнакомцам, особенно тем, которые мне нравились.

– У меня уже давно не было дома, – сказала я.

– Сочувствую, – сказал Матас.

– А что же ты? – быстро спросила я. – Ты всю жизнь прожил в Долине Гейл?

Он кивнул.

– Моя мать умерла от оспы, когда я был совсем маленьким, но я все еще живу с отцом. Он был ранен, сражаясь с толцами в Марках, и теперь не может ходить.

– Сочувствую, – настороженно сказала я. В разговоре с сэром Радомиром мне пришлось промолчать, но сейчас я этого делать не собиралась. Если Матаса чем-то не устраивало мое происхождение, я бы дала ему отпор, и не важно, нравился он мне или нет.

– Ты ведь толка, верно? – беззлобно сказал он. – Седанка – такие фамилии дают марчанам.

– Верно, – сказала я. – А что? Тебя это заботит? Я еще не родилась, когда Рейхскриг пришел в Мулдау.

– Нет, не заботит, – быстро сказал Матас. – Я не держу на марчан зла. И вообще, мы теперь все подданные Аутуна. Я и сам другой жизни не знал.

Я успокоилась и застенчиво, неискренне улыбнулась ему. Я злилась на саму себя. Матас был хорошим парнем, а я вела себя неуклюже и была плохой собеседницей.

Мы свернули на улицу, которая вела прямиком к Вельделинским воротам. Примерно на четверти пути к ним располагалось здание суда – богато украшенное каменное строение, ощетинившееся турелями с коническими крышами из серого шифера и увешанное промокшими знаменами Совы. Здание стражи находилось чуть дальше, рядом с городской тюрьмой.

– Что ты думаешь об убийстве леди Бауэр? – спросила я, когда мы подошли к зданию суда, понимая, что наша совместная прогулка подходит к концу.

Матас пожал плечами.

– Скверное дело, это уж точно, – сказал он. – Обычно, когда случается убийство, простые люди только и делают, что тычут в других пальцами, и ничем ты их не остановишь. У нас сразу же список подозреваемых становится длиной с локоть. – Матас помедлил. – Сейчас все по-другому. Даже заподозрить некого. Сэр Радомир твердо уверен, что лорд Бауэр, каким бы тяжелым человеком он ни был, не виноват. Никто ничего не видел и не слышал. Мы прочесали всю восточную часть города и не нашли никого, кто бы внезапно разбогател – на случай, если это был неудачный грабеж. И никто не треплет языком, даже когда мы пытаемся их… разговорить, если ты понимаешь, о чем я. Леди как будто просто исчезла. Если бы не трещина в ее черепушке, – он постучал по шлему у виска, – все бы подумали, что она просто оступилась на берегу Гейл и утонула. Река глубокая, и течение у нее опасное. Не зацепись она за корень дерева, сынишка Тома Бевитта ее бы и не нашел.

Я содрогнулась, представив себе, как труп леди Бауэр вертится глубоко под водой, уволакиваемый течением, и как постепенно от него ничего не остается.

Матас вздохнул.

– Я сам не знаю, что и думать. Но у сэра Радомира есть свои мысли.

– Он подозревает кого-нибудь конкретного? – продолжала допытываться я.

– Не могу сказать, – сказал Матас. – Нема, я и так уже слишком много наговорил. Нам не положено болтать об этом деле. И потом, я почти не имею к нему отношения – у сэра Радомира, в соответствии с указами Совы, есть специальная группа людей, которые занимаются расследованиями.

– Понятно, – сказала я. Мы дошли до здания суда и остановились перед внушительными железными воротами. Наверху возвышалась большая каменная статуя двуглавого волка, зловеще глядящего вдаль. Над ней, на стене, были вырезаны слова на высоком саксанском: «De Jura Nietra Iznia». «Никто не выше закона».

– Ты ведь сказала, что потом пойдешь еще и в здание стражи за записями?

– Да, – сказала я.

– Я могу тебе помочь?

Я знала, что если задержусь еще больше, то пропущу разговор Вонвальта с лордом Бауэром, который был назначен на утро. Вонвальт не хотел слишком долго возиться с этим расследованием.

– Спасибо, но в этом нет нужды, – с сожалением сказала я. – Я лишь ненадолго зайду, чтобы их забрать.

Матас, похоже, расстроился.

– Я бы хотел снова тебя увидеть, Хелена.

Я не подала виду, но мне понравилась его прямота.

– А я – тебя, – ответила я, отчаянно желая, чтобы мы снова встретились.

Он сразу же просиял.

– Вы ведь остановились в резиденции лорда Саутера?

– Да, но у меня почти не бывает свободного времени, – быстро сказала я. – Я могу передать записку в здание стражи, когда в следующий раз освобожусь.

Он кивнул.

– Хорошо.

Мы стояли в снегу и неловко молчали.

– Что ж, тогда до встречи, – смущенно сказала я, теребя свой плащ.

Матас коснулся полей своего шлема.

– До встречи, – сказал он и пошел дальше. Я не знаю, оглянулся ли он, потому что сразу же поспешила в здание суда.

* * *

Я не смогла забрать записи из судебного архива, поскольку их было слишком много, но в здании стражи у меня получилось раздобыть у дежурного сержанта журнал с заявлениями о преступлениях. Затем я поспешила обратно. На улицах уже стало людно, и все прохожие выглядели довольно жалко. Я прошла через рыночную площадь и остановилась, чтобы посмотреть на большие храмовые часы, стараясь при этом не обращать внимания на трупы замерзших попрошаек у подножия колокольни. Было уже почти девять.

Я ускорила шаг и добралась до резиденции мэра как раз вовремя – Вонвальт и Брессинджер уже шли по дорожке, ведшей от входной двери к воротам. Оба были одеты внушительно, как и подобало агентам Империи, а сверху на них были накинуты строгие, отороченные мехом плащи.

– Не беги так, Хелена, а то поскользнешься на льду, – раздраженно крикнул мне Брессинджер. Я подозревала, что его мучает сильнейшее похмелье.

– Сэр Конрад, – сказала я. Он резко остановился.

– Да?

Я сказала ему, что не смогла принести учетные книги, хранившиеся в здании суда.

Он явно остался недоволен.

– Сейчас у меня нет времени разбираться с этим, – сказал он. – Я надеялся, что ты проявишь хоть немного инициативы, Хелена. Сегодня утром ты могла бы остаться в хранилище и начать просматривать записи там.

– Простите, – промямлила я. – Мне просто очень хотелось пойти с вами на встречу с лордом Бауэром.

Вонвальт смягчился. Не мог же он злиться, когда я проявляла интерес к нашей работе. Впрочем, он считал – и вполне справедливо, – что мне было интереснее смотреть на то, как суетятся и нервничают лорды на допросе, а не усердно рыться в записях, как это приходилось делать ему. Тем не менее порой он мне уступал, и я всегда была готова этим воспользоваться.

Брессинджер, прищурившись, смотрел на меня.

– Тогда займись делом, – буркнул Вонвальт. – Отнеси этот журнал в мою комнату и захвати с собой свой. Запись допроса у нас все-таки останется, – прибавил он, обращаясь к Брессинджеру.

– Спасибо, – с улыбкой сказала я и поспешила исполнить все, что он велел. Когда я вернулась, то обнаружила, что они не стали дожидаться меня, и мне пришлось узнавать у стражников и местных жителей, как пройти к дому лорда Бауэра. Вонвальта и Брессинджера я догнала уже у ворот.

Лорд Бауэр жил в большом городском особняке, похожем на дом лорда Саутера с единственным отличием – с двух сторон к нему липли другие большие дома торговцев. Всего их было около двадцати, и находились они в одной-двух улицах от гавани, где скрипел и покачивался на ветру лес корабельных мачт. Вонвальт постучал в дверь своим массивным кулаком в перчатке. Вскоре щелкнул засов, и дверь отворилась. Нас встретила служанка в траурных одеждах и с раскрасневшимися глазами. Изнутри повеяло теплом и запахом очага.

– Я – Правосудие сэр Конрад Вонвальт, – мягко сказал он. – Я пришел поговорить с лордом Бауэром. Мне не назначали встречу. Вы не могли бы проводить нас в приемную и попросить его спуститься?

Служанка просто кивнула – как и многие другие, она потеряла дар речи при виде человека, который воплощал собой власть Империи. Мы вошли, и нас безмолвным жестом пригласили в комнату справа от вестибюля. Внутреннее убранство дома походило на убранство резиденции мэра, то есть было дорогим и модным.

Какое-то время мы ждали. Мое сердце колотилось. Я слышала приглушенные голоса – даже в роскошных городских особняках звук хорошо разносился. Судя по тону того, что до нас доносилось, лорд Бауэр был недоволен нежданными гостями, но, как и все, он не мог не принять нас. Вскоре с лестницы донеслись его шаги.

– Сэр Конрад, – сказал он, появившись в дверях приемной.

– Лорд Бауэр, – сказал Вонвальт, поднимаясь на ноги. Брессинджер и я тоже встали. – Благодарю, что согласились нас принять.

– Не стоит, – сказал Бауэр. Он был почти во всех отношениях непримечательным человеком – среднего роста и телосложения, с обычными волосами и чертами лица, – и поэтому его было трудно отличить от тысяч других сованских подданных. Его кожа была здорового розоватого оттенка, свойственного людям, не знавшим лишений, и он был упитаннее многих, хотя и не страдал избытком веса. Его борода была пострижена по моде, которая, как я слышала, полюбилась самому Императору. Одежда его была явно дорогой.

А еще у него был изможденный вид человека, недавно перенесшего тяжелую утрату.

– Я соболезную вашему горю, – сказал Вонвальт, когда мы все сели.

– Благодарю вас, – сказал Бауэр. Он откашлялся. – Я еще не до конца смирился.

– Конечно, – сказал Вонвальт. – Это естественно.

– Я могу вам что-нибудь предложить?

– Воду, если есть; эль, если нет, – сказал Вонвальт.

– Всем троим?

– Да, благодарю. Это Дубайн Брессинджер, мой пристав; а это Хелена Седанка, мой секретарь.

– Какая увесистая у вас книга, – сказал Бауэр, кивком указывая на журнал, лежавший у меня на коленях. Книга действительно была большой, и я до сих пор ее храню. Именно благодаря таким старым журналам и моим личным дневникам я могу в точности воспроизводить те разговоры, которые произошли уже несколько десятков лет назад.

– Хелена будет записывать нашу с вами беседу, – сказал Вонвальт.

Последовала неловкая пауза.

– Правосудие, я уже говорил с шерифом города.

– А теперь вы поговорите со мной, – сказал Вонвальт.

– Как пожелаете, – сказал Бауэр. Служанка вскоре вернулась и принесла три большие кружки болотного эля.

– Вы не пьете, сэр? – спросил Вонвальт.

– Мой желудок не выносит выпивки, – ответил Бауэр. – Позвольте спросить, сэр Конрад, зачем вы пришли? Я думал, Правосудия занимаются тем, что проверяют записи в городских архивах и выслушивают мелкие жалобы простолюдинов.

Вонвальт натянуто улыбнулся.

– Я – представитель Императора, – сказал он. – Мои полномочия не имеют границ, не считая тех, что установлены самим законом. Так что убийство вполне попадает в сферу моей деятельности.

Бауэр, казалось, смутился.

– Я не хотел вас оскорбить, сэр Конрад.

– И не оскорбили.

Бауэр прокашлялся.

– Значит, вы расследуете убийство моей жены?

Вонвальт кивнул.

– С помощью сэра Радомира.

– Он подозревает меня, – со злобой сказал Бауэр. – Этот законник так же нечист на руку, как и все остальные.

Вонвальт нахмурился.

– Почему вы считаете, что сэр Радомир вас подозревает?

– Он уже давно пытается меня в чем-нибудь уличить. В каких преступлениях он только не обвинял меня раньше.

– Сэр Радомир когда-нибудь выдвигал эти обвинения в законном порядке?

– Нет. – Лорд Бауэр надулся. – Но пытался. Вы с ним уже разговаривали?

– Да.

– Несомненно, он пытался настроить вас против меня.

– Ничего подобного, – сказал Вонвальт. – Сэр Радомир – страж закона, расследующий убийство вашей жены. Вам следует проявить к нему хоть немного уважения.

– И не подумаю, – сказал Бауэр, но затем пошел на попятную. Он вдруг словно сдулся, как бурдюк с водой, который проткнули кинжалом. – Прошу меня простить, Правосудие. Я не в себе.

Повисла пауза.

– Ничего, – наконец сказал Вонвальт.

Лорд Бауэр косо посмотрел на него.

– Я слышал, что Правосудия обладают особыми способностями. Это правда, что вы можете заставить человека сознаться одним лишь резким словом?

Вонвальт помедлил.

– У меня есть определенные способности, это верно, – сказал он. – Но я не применяю их без веской причины.

– Я слышал, что вы можете говорить с мертвыми, – негромко сказал лорд Бауэр. Воздух словно сгустился и стал тяжелее. Я содрогнулась. В прошлом Вонвальт несколько раз проводил сеансы некромантии, но процесс этот был жутким, требовал незаурядного умения и отнимал массу сил.

– Возможно, нам стоит начать с начала, – сказал Вонвальт. – Расскажите мне, что произошло с вашей женой.

– Да, – сказал лорд Бауэр. – С моей дорогой женой. – Он замолчал. Мне на миг показалось, что он сейчас заплачет, однако лорд взял себя в руки. – Наталия пропала три ночи назад. Она пошла на Портняжную улицу, чтобы посмотреть на новые ткани из Грозоды. Зеленый бархат, кажется. Этот цвет сейчас в моде. – Он сделал глубокий вдох. Я была рада, что он останавливался, – паузы позволяли моей руке и кисти возможность отдохнуть от спешного царапанья пером. – Она так и не вернулась. А затем я узнал, что какой-то местный мальчишка нашел ее тело в Гейл.

Вид у Вонвальта был задумчивым.

– С ней кто-нибудь был? До исчезновения?

– Служанка, Хана. – Бауэр махнул рукой, указывая на дверь, явно имея в виду девушку, которая впустила нас и принесла выпивку. – Они были близки. – Он пожал плечами. – Ближе, чем полагается быть хозяйке и прислужнице, – прибавил он.

– Полагаю, в роковой момент Хана и леди Бауэр были не вместе? – спросил Вонвальт.

Выражение лица лорда Бауэра стало недовольным.

– От этой девки никакого проку, – сказал он. – Наталия велела ей вернуться домой и приготовиться к моему возвращению. Большую часть дня я провел на пристани – дюжина человек могут это подтвердить.

– Я это учту.

– Хана оставила мою жену на Портняжной улице. Она ничего не видела. Если верить ее словам.

– Вы ее подозреваете?

Лорд Бауэр пожал плечами.

– Она говорит, что Наталия отослала ее прочь. Мне приходится верить ей на слово. Возможно, так мою жену заманили в ловушку.

– Полагаю, вы ее уже допросили? – спросил Вонвальт с нотками отвращения в голосе.

– Конечно. Но она твердит все то же, несмотря на тумаки. – Я подумала о той девушке, которая принесла нам выпивку. На вид она была на несколько лет младше меня. Мне стало жаль ее. Столь юная служанка вряд ли могла куда-нибудь уйти и была пленницей обстоятельств. Я сомневалась, что у нее рядом была родня. Если лорд Бауэр оставит ее у себя в услужении, то наверняка закрутит с ней интрижку – если уже не закрутил. А когда он наконец выставит ее за порог, она останется на милость городских приютов. Даже если в Долине Гейл подобные заведения содержались лучше, чем те, которые видела я, ее все равно ждала незавидная участь.

– Вы можете назвать лавку, в которой леди Бауэр видели в последний раз? – спросил Вонвальт.

– Нет. Сэр Радомир может. Он и его люди проводили прошлым утром расследование… только толку от этого немного.

Вонвальт помедлил.

– Сэр Радомир говорил мне, что вы подозреваете в убийстве вашей жены своего конкурента, мистера Вогта. Что вы можете об этом рассказать?

Лорд Бауэр замялся.

– В последние несколько дней я многое наговорил сгоряча, – осторожно произнес он. – Мы с мистером Вогтом – давние конкуренты. Однажды он обвинил меня в том, что я умышленно сгубил его партии зерна.

– Об этом я слышал.

– Я сразу же решил, что это сделал он. Боюсь, я поторопился.

Вонвальт нахмурился.

– Однако что-то же заставило вас с такой готовностью его обвинить? Сэр Радомир говорит, что вы были совершенно убеждены в его причастности.

– Честно говоря, Правосудие, мне больше никто не пришел в голову. В своем горе я пытался найти любое объяснение, которое имело бы хоть какой-то смысл. У меня нет врагов – в полном смысле этого слова. В Долине жесткая конкуренция, но не настолько, чтобы мы опускались до столь ужасных мер. Мы – деловые люди, а не животные.

– И все же мне кажется странным, что вы вообще упомянули его, если он никак не связан с убийством.

– Правосудие, клянусь вам, – то был бред скорбящего человека. Связи никакой нет.

– Думаю, мы все же побеседуем с мистером Вогтом, – сказал Вонвальт.

– Как вам угодно, – угрюмо сказал Бауэр.

– Однако если мы на время исключим из наших подозрений его и тех, кто на него работает, – сказал Вонвальт, – неужели не останется никого, кто, по вашему мнению, мог бы попытаться совершить подобное?

– Совершенно никого, – сказал лорд Бауэр.

– Вы подозреваете, что произошло нечто иное? Ограбление?

– Откуда же мне знать? Я знаю лишь то, что ее больше нет.

Вонвальт тихо, недоверчиво усмехнулся.

– Весьма примечательно, милорд, что кто-то убил жену видного дворянина, причем столь грубым способом, и не оставил при этом никаких зацепок. Я столько лет служу Ордену магистратов, но ни с чем подобным не сталкивался.

Бауэр беспомощно пожал плечами.

– Я не знаю, что еще вам сказать, Правосудие.

– Хм. – Повисла долгая пауза. Затем Вонвальт сказал: – А что насчет других ваших рабочих связей? Вы ведь деловой человек, верно? Торговец?

– Верно.

– И чем именно занимаетесь?

– Перевозками. Я гарантирую доставку грузов за плату.

– Гарантируете? Каким образом? – спросил Вонвальт.

– Я возмещаю стоимость груза, если он оказывается утрачен.

– Похоже, это рискованное предприятие.

Лорд Бауэр покачал головой.

– Если подходить к делу с умом, то нет.

– И прибыльное, как я погляжу, – сухо сказал Вонвальт, демонстративно оглядывая комнату. – И в ваших делах не было никаких существенных изменений? Вы должны кому-нибудь денег?

– Нет.

– Хорошо, – сказал Вонвальт. – Прежде чем я вас оставлю, не могли бы вы рассказать мне о том, что вы делаете для города? Сэр Радомир говорил, что у вас есть какие-то обязанности в совете?

– Есть, – осторожно сказал лорд Бауэр. – Но они довольно ограниченные.

– Какие, например?

Лорд Бауэр заерзал в кресле.

– Их немного. Я помогаю организовывать некоторые благотворительные мероприятия на налоговые деньги, в качестве попечителя. Еще я помогаю церкви поддерживать приюты для бедноты. Есть и другие мелкие обязанности.

– И здесь тоже никаких затруднений?

– На ум точно ничего не приходит.

– А что насчет вашей семьи? У леди Бауэр остались дети? Я не заметил, чтобы в доме жил кто-то еще.

– У нас был сын, но он скончался от оспы несколько лет назад. Также у меня есть дочь. Она тяжело перенесла смерть своего брата и сбежала в монастырь, чтобы принять религиозные обеты. Я давно ее не видел. Все остальные дети не пережили младенчества.

– Соболезную о вашем сыне, – искренне сказал Вонвальт. – Это жестокая участь – потерять ребенка.

– А потерять ребенка и жену – еще ужаснее, – сказал лорд Бауэр. В его голосе внезапно прозвучала столь глубокая печаль, что я прониклась к нему сочувствием. – Благодарю вас за добрые слова.

– Конечно. Что ж, думаю, на этом мы закончим. Если вспомните что-либо еще, то я остановился у лорда Саутера. А пока мы продолжим наше расследование.

– Я благодарен вам за помощь, сэр Конрад.

– Тогда до следующей встречи.

– До встречи.

* * *

Прежде чем мы ушли, Вонвальт велел мне поговорить со служанкой, Ханой. Я ускользнула прочь, пока Вонвальт и Дубайн натягивали свои плащи и отвлекали лорда Бауэра. Я нашла ее на кухне, где та слонялась без дела. Служанка вздрогнула, когда я вошла.

– Ты ведь Хана? – негромко спросила я.

– Да, госпожа, – сказала она, склонив голову и присев в реверансе.

– Брось это, – сказала я, ненавидя себя за имперские интонации. – Мой господин просил тебе кое-что передать. Он беспокоится о твоем благополучии, теперь, когда ты осталась одна в этом доме. Лорд Бауэр показался нам жестоким человеком.

Хана ничего не сказала, а лишь скрутила руками юбку своего платья.

– Мы пробудем в Долине Гейл несколько недель, – сказала я. – Сэр Конрад говорит, что ты обязана сообщить ему, если лорд Бауэр начнет пытаться приставать к тебе или плохо с тобой обращаться. По законам Совы, принуждать женщину к плотским утехам против ее воли – преступление.

Она покраснела, но ничего не сказала. Впрочем, я и не думала, что скажет.

– Что ж, я передала все, что должна была, – сказала я. – И последнее. Когда ты в прошлый раз видела леди Бауэр? Лорд Бауэр говорит, что вы расстались перед тем, как она пропала.

Хана кивнула. Она начала приходить в себя.

– Леди отправила меня домой, чтобы привести его в порядок, – сказала она. – Разжечь очаги, начать готовить ужин и все такое. Я оставила ее на Портняжной улице. Тогда же я и видела ее в последний раз.

– Ты уверена? Ты не видела ничего подозрительного? За вами никто не шел, например?

– Нет, ничего, клянусь Немой, – сказала она. По ее щекам потекли слезы. Ей понадобилось все самообладание, чтобы продолжать говорить тихо. Я протянула руку и сжала ее плечо, чтобы приободрить, но заметила, что она чуть вздрогнула.

– Хорошо, – сказала я. – Все хорошо. Сейчас мне нужно идти, но ты помни о нашем разговоре, ладно?

Она кивнула, спешно утирая глаза.

– Хорошо, – сказала я, не зная, что еще сказать. С тяжелым сердцем я оставила ее и догнала Вонвальта и Брессинджера у двери.

– Идем, – сказал мне Вонвальт, когда Брессинджер распахнул дверь, впустив внутрь холод. – Нам пора.

Снаружи несколько человек бросили цветы у ворот дома Бауэра и убежали в переулки. Вдали храмовый колокол пробил час дня.

– Проклятье, – пробормотал Брессинджер, когда мы отошли достаточно далеко. – Я отчасти надеялся, что сегодня утром мы покончим с этим делом. Мне думалось, что это он ее убил. Вам не хотелось просто прижать его Голосом?

Вонвальт покачал головой.

– Нет, – с нотками упрека в голосе сказал он. – По крайней мере, пока нет. Тебе хорошо известно, насколько ограничены возможности Голоса. Лорд Бауэр, может, и не убивал свою жену, но сэр Радомир прав: он ведет себя несколько подозрительно. Применить Голос сейчас, не разобравшись во всем подробнее, было бы неразумно. Ты слышал, как он спрашивал меня об этой силе. Его разум и так уже начеку, а примени я Голос сейчас, в будущем он сопротивлялся бы мне с двойным упорством.

Брессинджер угрюмо хмыкнул.

– Кажется, я никогда этого не пойму.

– Терпение, Дубайн, – сказал Вонвальт. – Скоро настанет время и для решительных действий. А пока нам нужно расставить сети пошире.