Текст книги "Перси Джексон и проклятие титана"

Глава 6
Старый мертвый друг приходит в гости

На следующее утро, после завтрака, я рассказал Гроуверу про свой сон. Мы сидели на лугу и смотрели, как сатиры гоняются по снегу за лесными нимфами. Нимфы обещали сатирам поцеловать их, если те их догонят, но сатирам это удавалось редко. Обычно нимфа дожидалась, пока сатир как следует разгонится, а потом оборачивалась заснеженным деревом, и бедный сатир с размаху врезался в ствол, а на голову ему сваливалась куча снега.

Когда я рассказал Гроуверу свой кошмар, он принялся наматывать на палец лохматую шерсть у себя на ноге.

– Говоришь, на нее потолок пещеры обрушился? – переспросил он.

– Ага. Что это вообще за фигня такая?

Гроувер покачал головой.

– Не знаю. Но после того, что приснилось Зое…

– Эгей! Что ты имеешь в виду? Зое тоже снилось что-то похожее?

– Я… я точно не знаю. Часа в три ночи она пришла в Большой Дом и потребовала Хирона. Она выглядела очень перепуганной.

– Постой, а ты откуда знаешь?

Гроувер покраснел:

– Я вроде как ночевал рядом с домиком Артемиды.

– Зачем?

– Ну, просто, знаешь, чтобы быть рядом с ними.

– Ах ты, хлыщ парнокопытный!

– Я не хлыщ! В общем, короче, я пошел следом за ней к Большому Дому, спрятался в кустах и все видел. Она всерьез рассердилась, когда Аргус не хотел ее пускать. Зрелище было жутковатое.

Еще бы! Аргус отвечал за охрану лагеря – это был белокурый здоровяк с глазами по всему телу. Он редко показывался, разве что происходило что-то действительно серьезное. Но если он сцепится с Зоей Ночной Тенью, я бы ставки делать не рискнул.

– И что она говорила?

Гроувер поморщился:

– Ну, она, когда сердится, всегда начинает изъясняться жутко старомодно. В общем, я далеко не все понял. Но что-то насчет того, что Артемида в беде, и ей нужны ее Охотницы. А потом она обозвала Аргуса дубинноголовым остолопом… По-моему, это что-то плохое. А он ее назвал…

– Эй, погоди! Как это Артемида могла попасть в беду?

– Я… ну, в конце концов, вышел Хирон в пижаме и с бигудями на хвосте и…

– Он накручивает хвост на бигуди?!

Гроувер испуганно зажал себе рот.

– Извини, – сказал я. – Рассказывай дальше.

– Ну, Зоя сказала, что ей нужно разрешение немедленно покинуть лагерь. Хирон отказал. Он напомнил Зое, что Охотницам приказано оставаться здесь, пока они не получат приказ от Артемиды. А она…

Гроувер сглотнул.

– Она сказала: «Как же мы получим приказ от Артемиды, коли Артемида в нетях?»

– Что значит «в нетях»? Заблудилась, что ли?

– Нет. По-моему, Зоя имела в виду, что она исчезла. Попала в плен. Похищена.

– Похищена? – Я попытался уложить эту мысль у себя в голове. – Но как можно похитить бессмертную богиню? Разве такое возможно?

– Ну да, вообще-то. В смысле, Персефону же похитили.

– Ну, так она же была богиней цветочков или типа того.

Гроувер, похоже, обиделся:

– Богиней весны!

– Ну, в общем, Артемида-то куда могущественней. Кто же мог ее похитить? И зачем?

Гроувер с несчастным видом покачал головой:

– Не знаю. Кронос?

– Не мог же он уже достичь такого могущества! Или мог?

В последний раз, как мы видели Кроноса, он был порублен на мелкие кусочки. Ну… вообще-то, мы его не видели. Тысячи лет тому назад, после великой войны титанов с богами, боги изрубили его на куски его же собственным серпом и рассеяли его останки в Тартаре. Тартар – это нечто вроде бездонной мусорной корзины, куда боги сбрасывают своих врагов. Позапрошлым летом Кронос заманил нас на самый край этой пропасти и едва не утянул туда. А прошлым летом, на борту демонского лайнера Луки, мы видели золотой гроб, и Лука утверждал, что каждый раз, как на их сторону встает кто-то еще, владыка титанов восстанавливается в этом гробу, возвращаясь из бездны кусочек за кусочком. Кронос мог влиять на сны людей, обманывать и морочить их, но все равно я не понимал, как он может физически одолеть Артемиду, если пока что он представляет собой всего лишь кучку злобных огрызков.

– Не знаю, – сказал Гроувер. – Думаю, если бы Кронос восстановился, кто-нибудь об этом знал бы. Боги бы нервничали куда сильнее. Но все равно странно, что тебе приснился кошмар в ту же ночь, что и Зое. Как будто бы ваши сны…

– Связаны между собой, – сказал я.

Один из сатиров поскользнулся на своих копытцах на мерзлой земле, гоняясь за рыжеволосой лесной нимфой. Нимфа захихикала и распахнула объятия ему навстречу. Бац! Девушка обернулась сосной, и сатир с размаху поцеловался с ее стволом.

– Какая прелесть! – мечтательно сказал Гроувер.

Я подумал о кошмаре Зои, который приснился ей всего через несколько часов после моего.

– Мне надо поговорить с Зоей, – сказал я.

– М-м, прежде, чем ты к ней пойдешь…

Гроувер достал что-то из кармана куртки. Это был трехстраничный буклетик, вроде туристической карты.

– Помнишь, что ты говорил – мол, как странно, что Охотницы оказались в окрестностях Вестовер-Холла? Я думаю, что они, возможно, за нами следили.

– Следили за нами? Что ты имеешь в виду?

Гроувер протянул буклетик мне. Буклетик был посвящен Охотницам Артемиды. На обложке красовалась надпись: «МУДРЫЙ ВЫБОР ОБЕСПЕЧИТ ВАШЕ БУДУЩЕЕ!» А внутри были фотографии юных дев, охотящихся, преследующих чудовищ, стреляющих из лука. Крупные заголовки гласили: «ПОЛЬЗА ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ: БЕССМЕРТИЕ – ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ ДЛЯ ВАС?» и «В БУДУЩЕЕ БЕЗ МАЛЬЧИШЕК!»

– Я это нашел в рюкзаке Аннабет, – сказал Гроувер.

Я уставился на него:

– Не понимаю…

– Ну, по-моему… возможно, Аннабет подумывала к ним присоединиться.

Мне хотелось бы сказать, что я нормально отнесся к этой новости.

На самом деле мне захотелось передушить Охотниц Артемиды, всех этих вечных девственниц, одну за другой. До конца дня я пытался найти себе занятие, но не переставал жутко переживать из-за Аннабет. Я пошел на тренировку по метанию дротиков, но парень из домика Ареса, который вел занятие, выставил меня за то, что я по рассеянности метнул дротик в мишень прежде, чем он успел убраться с дороги. Я извинился за то, что продырявил ему штаны, но он меня все равно послал.

Я сходил в конюшню пегасов, но там Силена Боргард из домика Афродиты ссорилась с одной из Охотниц, и я решил, что лучше не влезать.

После этого я сидел на пустых трибунах у ипподрома и дулся. На площадке для стрельбы из лука Хирон вел стрелковую тренировку. Я понимал, что лучше всего будет поговорить с ним. Может быть, он что-нибудь посоветует. Но что-то меня удержало. Например, ощущение, что Хирон попытается меня защитить, как обычно. Он может не сказать мне всего, что знает.

Я посмотрел в другую сторону. На вершине холма Полукровок мистер Ди с Аргусом кормили новорожденного дракончика, охраняющего золотое руно.

И тут до меня дошло: а ведь в Большом Доме-то небось никого нет! И есть кое-кто… кое-кто, у кого можно спросить совета.

Кровь стучала у меня в ушах, когда я вбежал в дом и стал подниматься по лестнице. Прежде я бывал там всего один раз, и мне до сих пор снились кошмары про это. Я открыл люк и залез на чердак.

На чердаке было темно, пыльно и полно хлама, как и в прошлый раз. Там валялись щиты со следами чудовищных зубов, мечи, изогнувшиеся по форме демонских голов, и некоторое количество чучел, к примеру чучела гарпии и ярко-оранжевого питона.

У окна на трехногом табурете сидела высохшая мумия старухи в цветастом хипповском платьишке. Оракул.

Я заставил себя подойти к ней. Я ждал, что изо рта мумии повалит зеленый туман, как в прошлый раз, но ничего не произошло.

– Здравствуйте! – сказал я. – Э-э… как поживаете?

И сам поморщился – больно уж по-дурацки это прозвучало. Ну как она может «поживать»: мертвая она сидит тут на чердаке. Но я знал, что внутри нее обитает дух оракула. Я чувствовал, что в комнате присутствует нечто холодное – точно спящая змея, свернувшаяся кольцами.

– У меня вопрос, – сказал я чуть погромче. – Мне нужно узнать про Аннабет. Как мне ее спасти?

Ответа не было. В немытое окно чердака били косые солнечные лучи, в лучах плясали пылинки.

Я ждал. Потом разозлился. Будут еще всякие трупы со мной в молчанку играть!

– Ну и ладно! – сказал я. – Подумаешь! Сам разузнаю.

Я повернулся и налетел на большой стол, заваленный всякими сувенирами. По сравнению с прошлым разом барахла на столе, похоже, прибавилось. Герои держали на чердаке много всякого разного: и принесенные из походов трофеи, которые им больше не хотелось хранить у себя в домике, и те вещи, которые причиняли болезненные воспоминания. Я знал, что Лука оставил где-то тут драконий коготь – тот самый, от которого у него шрам на лице.

Была там рукоять сломанного меча с прикрепленной запиской: «Он сломался, и Леруа погиб. 1999».

Потом я заметил розовый шелковый шарфик, тоже с запиской. Я взял записку и попытался разобрать, что там написано:

«ШАРФ БОГИНИ АФРОДИТЫ НАЙДЕН В ВОТЕРЛЭНДЕ В ДЕНВЕРЕ, ШТАТ КОЛОРАДО, АННАБЕТ ЧЕЙЗ И ПЕРСИ ДЖЕКСОНОМ».

Я уставился на шарфик. Совсем про него забыл. Два года назад Аннабет выхватила этот шарф у меня из рук и сказала что-то вроде: «Нет, нельзя! Держись подальше от любовных чар».

Я-то думал, она его выкинула. А он вот он. Так она хранила его все это время? И почему она засунула его на чердак?

Я обернулся к мумии. Мумия не шелохнулась, но тени у нее на лице легли так, что казалось, будто она зловеще ухмыляется. Я выронил шарф и с трудом сдержался, чтобы не броситься к выходу.

В тот вечер после ужина я был всерьез настроен как следует всыпать Охотницам и отвоевать флаг. Игра должна была быть небольшая: всего тринадцать Охотниц, считая Бьянку ди Анджело, и ребят из лагеря примерно столько же.

Зоя Ночная Тень, похоже, была здорово расстроена. Она все сердито поглядывала на Хирона, как будто поверить не могла, что он заставляет ее заниматься такой ерундой. Прочие Охотницы тоже выглядели не особо радостными. Они не хихикали и не перешучивались, не то что вчера вечером. В обеденном павильоне они сидели, сбившись в кучку, и нервно перешептывались, подтягивая ремни на доспехах. Некоторые из них даже выглядели так, как будто недавно ревели. Наверно, Зоя рассказала им про свой кошмар.

В нашей команде были Бекендорф и еще двое парней из домика Гефеста, несколько ребят из домика Ареса (мне по-прежнему казалось странным, что Клариссы нет), братья Стоул и Нико из домика Гермеса и несколько детей Афродиты. Даже удивительно, что домик Афродиты тоже вызвался участвовать в игре. Обычно они сидели в сторонке, трепались, любовались своим отражением в реке и так далее, но, когда они узнали, что мы соревнуемся с Охотницами, все кинулись играть.

– Я им покажу «любовь ничего не стоит»! – бормотала Силена Боргард, надевая доспех. – В порошок сотру!

Оставались еще мы с Талией.

– Я буду отвечать за нападение, – предложила Талия, – а ты возьми на себя оборону.

– Ну-у…

Я замялся. Вообще-то я собирался сказать то же самое, только наоборот.

– А тебе не кажется, что тебе, с твоим щитом и так далее, лучше играть в обороне?

Талия уже надела на руку Эгиду, и даже наши товарищи по команде старались держаться от нее подальше и изо всех сил пытались не шарахаться при виде бронзовой головы Медузы.

– Ну, я решила, что она как раз поможет мне в наступлении, – сказала Талия. – К тому же у тебя больше опыта по части обороны.

Я не мог понять, издевается она надо мной или нет. По части обороны при захвате флага опыт у меня был как раз самый неудачный. В первый мой год в лагере Аннабет сделала из меня своеобразную приманку, и меня едва не затыкали насмерть копьями, а потом меня чуть не загрызла адская гончая.

– Ну ладно, идет, – покривил душой я.

– Круто!

И Талия отвернулась, чтобы помочь кое-кому из детей Афродиты: те никак не могли застегнуть доспех, не обломав ногтей. Нико ди Анджело подбежал ко мне, улыбаясь во весь рот:

– Потрясно! Правда, Перси?

Его бронзовый шлем с голубым султаном из перьев съезжал ему на глаза, и нагрудник был великоват размеров этак на шесть. Неужели и я выглядел таким смешным, когда только появился здесь? Увы, наверное, да…

Нико не без труда вскинул свой меч.

– А нам можно убивать девчонок из той команды?

– Ну… нет.

– Но Охотницы же бессмертные, верно?

– Только при условии, что они не погибнут в бою. И кроме того…

– А круто было бы, если бы мы, типа, воскресали каждый раз, как нас убьют, чтобы можно было сражаться дальше, и…

– Нико, у нас все всерьез. Мечи настоящие. Ими можно ранить.

Он уставился на меня, слегка разочарованный, и я осознал, что говорю точь-в-точь как моя мама. Эй, это нехороший знак!

Я хлопнул Нико по плечу:

– На самом деле, все круто. Ты просто следуй за товарищами по команде. И не попадайся под руку Зое. Будет весело!

Хирон гулко ударил копытом в пол павильона.

– Герои! – воскликнул он. – Правила вам известны! Команда синих – лагерь полукровок – занимает западную часть леса. Охотницы Артемиды – команда красных – занимает восточную. Судить, а также оказывать медицинскую помощь во время сражения буду я. Просьба обходиться без преднамеренного членовредительства! Любые магические предметы использовать можно. По местам!

– Здорово! – прошептал Нико рядом со мной. – А какие магические предметы? А у меня они есть?

Я уже собирался ему сообщить, что у него их нету, когда Талия сказала:

– Команда синих! За мной!

Наши последовали за ней с радостными кличами. Мне пришлось догонять их бегом, и я по пути споткнулся о чей-то щит, так что я был не очень похож на второго капитана. Скорее, на идиота.

Флаг мы водрузили на вершине Зевсова Кулака. Это та груда валунов посреди западной части леса, которая, если посмотреть на нее под нужным углом, выглядит в точности как громадный кулак, торчащий из земли. Ну а если посмотреть на нее с любой другой стороны, она выглядит в точности как огромная куча оленьего помета. Но назвать это место «Кучей Какашек» Хирон нам не разрешил, тем более после того, как она носила имя Зевса: у Зевса плохо с чувством юмора.

Как бы то ни было, это подходящее место для того, чтобы водрузить там флаг. Верхний валун был метров семь в высоту, и вскарабкаться на него было очень и очень непросто, так что флаг был виден издалека, по всем правилам, а то, что караульным разрешалось стоять не ближе десяти метров от него, значения уже не имело.

Я поставил Нико в караул вместе с Бекендорфом и братьями Стоул, рассчитывая, что тут ему ничто угрожать не будет.

– Мы нанесем отвлекающий удар слева, – говорила команде Талия. – Силена, командовать им будешь ты!

– Есть!

– Возьми Лорель и Джейсона. Они хорошие бегуны. Зайдите Охотницам в тыл по большой дуге и постарайтесь, чтобы как можно больше их увязалось за вами. А я с основными силами атакующих зайду справа и захвачу их врасплох.

Все кивнули. Это звучало хорошо, и Талия говорила так уверенно – поневоле верилось, что это должно сработать.

Она посмотрела на меня:

– Хочешь что-нибудь добавить, Перси?

– Ну… да. Не забывайте об обороне. У нас четверо караульных и двое разведчиков. Не так уж много для такого большого леса. Я буду бродить вокруг. Нужна будет помощь – кричите.

– И не покидайте свой пост! – сказала Талия.

– Разве что представится уникальная возможность, – добавил я.

Талия насупилась:

– Нет, просто не покидайте свой пост!

– Ну да, разве что…

– Перси!

Она дотронулась до моей руки и шарахнула меня током. Ну, в смысле, током бьются все, особенно зимой, но Талия бьется током по-настоящему больно. Наверно, это потому, что ее папа – бог молний. Случалось, что она людям брови сжигала.

– Извини, – сказала Талия, хотя, судя по тону, особенно виноватой она себя не чувствовала. – Ну что, всем все ясно?

Все кивнули. Мы разбились на мелкие группки. Протрубил рог, и игра началась.

Группа Силены направилась налево и скрылась в лесу. Отряд Талии дал им несколько секунд форы, потом рванул направо.

Я ожидал развития событий. Я взобрался на Зевсов Кулак, откуда открывался хороший вид на лес. Я помнил, как Охотницы вырвались из леса тогда, во время боя с мантикором, и был готов к чему-то подобному: мощному натиску, во время которого нас просто сметут. Но ничего не происходило.

Я мельком увидел Силену и двух ее разведчиков. Они бежали через поляну, преследуемые пятью Охотницами, уводя их в чащу леса, подальше от Талии. План, похоже, работал. Потом я заметил другую группку Охотниц, которые двигались вправо, с луками наготове. Видимо, они обнаружили Талию.

– Что там происходит? – осведомился Нико, пытаясь залезть поближе ко мне.

Я лихорадочно размышлял. Талии точно не прорваться, зато Охотницы разделились. Сейчас, когда они так много народу отправили на фланги, центр у них совсем открыт. И если действовать быстро…

Я взглянул на Бекендорфа:

– Парни, вы крепость удержите?

Бекендорф фыркнул:

– А то!

– Ну, я пошел. – И я помчался к границе. Братья Стоул и Нико восторженно завопили.

Я несся со всех ног и чувствовал себя превосходно. Я перемахнул через ручей, на вражескую территорию. Я видел впереди их серебристый флаг с единственной караульщицей, которая даже не смотрела в мою сторону. Слева и справа, где-то в лесу, слышались звуки боя. Победа была за мной!

Караульщица обернулась в последний момент. Это была Бьянка ди Анджело. Глаза у нее расширились, я с разгону налетел на нее, и она растянулась на снегу.

– Извини! – крикнул я. Сорвал с дерева серебристый шелковый флаг и бросился прочь.

Бац! Под ноги мне попалась серебристая веревка, привязанная к соседнему дереву. Растяжка! Не успев даже подумать о том, чтобы остановиться, я тяжело рухнул наземь, растянувшись на снегу.

– Перси! – завопила Талия слева от меня. – Ты что творишь?!

Но не успела она добежать до меня, как у ее ног взорвалась стрела и за ее отрядом потянулось облако желтого дыма. Они принялись кашлять и задыхаться. Я даже через лес чувствовал запах газа – жуткую серную вонь.

– Так нечестно! – ахнула Талия. – Пердячие стрелы – это неспортивно!

Я вскочил и побежал дальше. Еще несколько ярдов, ручей – и я выиграл! Мимо ушей просвистело еще несколько стрел. Откуда ни возьмись появилась Охотница и замахнулась на меня ножом, но я отбил удар и побежал дальше.

Я услышал крики с нашей стороны ручья. Бекендорф и Нико бежали мне навстречу. Я думал, что они бегут меня приветствовать, но потом я увидел, что они кого-то преследуют – Зою Ночную Тень, которая неслась мне навстречу, как гепард, без труда уворачиваясь от ребят из лагеря. И в руках у нее был наш флаг.

– Не-ет! – завопил я и поднажал.

Я был в двух шагах от воды, когда Зоя перемахнула мне навстречу, на свою сторону, да еще и в меня врезалась в придачу. Обе стороны сошлись у ручья, и Охотницы разразились торжествующими криками. Из чащи появился Хирон. Вид у него был мрачный. На спине у него сидели братья Стоул, и выглядели они так, словно их обоих сильно съездили по голове. У Коннора Стоула из шлема, точно антенны, торчали две стрелы.

– Победили Охотницы! – без особой радости объявил Хирон. И пробормотал себе под нос: – В пятьдесят шестой раз подряд…

– Персей Джексон! – вскричала Талия, бросаясь в мою сторону. От нее воняло тухлыми яйцами, и она была так зла, что по ее доспехам пробегали голубые искры. Все поежились и расступились – из-за Эгиды. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не втянуть голову в плечи.

– Во имя богов, чем ты думал, а? – взревела она.

Я стиснул кулаки. Со мной сегодня и так уже случилось достаточно плохого. Не хватало еще и этого!

– Я захватил флаг, Талия! – Я потряс им у нее перед носом. – Я увидел шанс и воспользовался им!

– Я БЫЛА РЯДОМ С ИХ БАЗОЙ! – завопила Талия. – Но флаг исчез! Если бы ты не влез, мы могли бы победить!

– У тебя других забот хватало!

– Ах так, значит, я еще и виновата?!

– Этого я не говорил.

– Гр-р!

Талия толкнула меня, и меня так шарахнуло током, что я отлетел метра на три и плюхнулся в воду. Кое-кто из наших ахнул. Пара Охотниц сдавленно хихикнули.

– Извини… – Талия побледнела. – Я не хотела…

В ушах у меня звенело от гнева. Из ручья вырвалась волна, которая ударила Талии в лицо и вымочила ее с головы до ног.

Я вскочил.

– Ага! – рявкнул я. – Я тоже не хотел!

Талия тяжело дышала.

– Довольно! – приказал Хирон.

Но Талия вскинула копье:

– Хочешь отведать, рыбьи мозги?

Почему-то, когда меня так называла Аннабет, это было нормально – по крайней мере, я привык. Но слышать это от Талии было неприятно.

– Ну, давай, сосновая шишка!

Я вскинул Стремнину, но прежде чем я успел защититься, Талия взревела, с неба грянула молния, пробежала по ее копью, как по громоотводу, и ударила меня в грудь.

Я тяжело рухнул. Запахло паленым – у меня возникло ощущение, что горит моя одежда.

– Талия! – сказал Хирон. – Довольно!

Я поднялся на ноги и пожелал, чтобы весь ручей вышел из берегов. Вода вздыбилась, сотни литров воды образовали мощный ледяной смерч.

– Перси! – взмолился Хирон.

Я готов был обрушить водяной смерч на Талию, как вдруг увидел, что в лесу что-то движется. Весь мой гнев и сосредоточенность мгновенно рассеялись. Вода рухнула обратно в русло ручья. Талия так удивилась, что обернулась посмотреть, на что я там уставился.

Некто или нечто двигалось в нашу сторону. Оно было окутано густым зеленым туманом, но, когда оно подошло ближе, ребята и Охотницы ахнули.

– Это невозможно! – сказал Хирон. Я никогда еще не слышал, чтобы его голос звучал так нервно. – Оно… она никогда не покидала чердака. Никогда.

И все же иссохшая мумия, в которой обитал оракул, подошла и остановилась в центре нашей группы. Туман заклубился у нас под ногами, снег сделался тошнотворно-зеленым.

Никто из нас не осмеливался шелохнуться. Потом у меня в голове раздался шипящий голос. Очевидно, его слышали все, потому что некоторые попытались зажать уши.

«Я – дух Дельфийский, – произнес голос, – изрекающий пророчества Феба Аполлона, убийцы могучего Пифона».

Оракул смотрел на меня своими холодными, мертвыми глазами. Потом мумия повернулась и уставилась на Зою Ночную Тень:

«Приблизься, ищущая, и вопрошай!»

Зоя сглотнула:

– Что мне надо сделать, чтобы помочь моей богине?

Рот оракула открылся, и оттуда повалил зеленый туман. Я увидел смутные очертания горы и девушку, стоящую у голого пика. Это была Артемида, но она была опутана цепями и прикована к скалам. Она стояла на коленях, воздев руки, словно хотела защититься от нападения, и, похоже, жестоко страдала. Оракул произнес:

Пять на запад пойдут за богиней в цепях, Одного потеряют в краю без дождя, Погибель Олимпа укажет дорогу, Полукровки и Девы беду превозмогут, Проклятье титана одного из вас ждет, И один от руки отцовской падет.

А потом у нас на глазах туман свернулся и большой зеленой змеей уполз обратно в рот мумии. Оракул уселся на камень и застыл так неподвижно, словно находился у себя на чердаке – казалось, мумия готова просидеть так добрую сотню лет.